Текст книги "Гиперборея"

Автор книги: Наталья Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Абарис, – произнесла я, и удивилась, услышав свой сиплый голос, – что это за чертовщина?

– Греческий огонь, – сказал он.

– Это ужасно… Просто чудовищно… Столько погибло… На моих глазах…

В горле стоял сухой ком, говорить было больно.

– Что с тобой? – спросил жрец.

– Я сломала ногу. А где старейшины?

– Я успел их проводить в подвалы развалин. Думаю, они уже вещи пакуют.

– Помоги мне подняться. Кажется, обстрел прекратился.

Превозмогая боль, мне удалось подняться на одну ногу и, опираясь на жреческое плечо, добрести до ближайшего укрытия.

Что творилось в городе не поддавалось никакому описанию. Сотни смертей оплакивалось сотнями голосов. Отовсюду слышались причитания, проклятья, стоны, крики и ругань. Мимо нас промчалось стадо обезумивших оленей. Дым все еще висел над городом, догорали черные лужи. Немногие из тех, кто не пришел в полное отчаянье, забрасывали их землей. Горели дома, огонь разносился и по уцелевшим крышам.

Добравшись до подвала под развалинами, мы узрели картину активных сборов. Старейшины собирались в дорогу. На все это умиротворенно взирал Печор. Мне показалось, что все эти баулы он грузить на свой челн не собирался. Ему тоже досталось во время обстрела: край его одежды был подпален.

Усадив меня на стул, Абарис принес воды. Я напилась и спросила его:

– У меня такое же черное лицо, как у тебя?

– Еще чернее, – позволил он себе усмехнуться.

Вскоре явилась и Неясыть. Вид у нее был возбужденный, на фоне прокопченного лица ее глаза так и горели. За ней влетела пребывающая в таком же состоянии духа Троя.

– Они стоят у стены с белым флагом, – произнесла шаманка и, выхватив у меня из рук кувшин с водой, принялась жадно пить.

Я взглянула на Абариса:

– Послы?

– Не иначе, – ответил он.

– Они будут предлагать нам сдаться. Это очевидно. Город разрушен…

– Останься здесь, я пойду на стену.

– Я с тобой!

– Каким образом?

– Черт! Я забыла! Нога…

– Что с твоей ногой? – спросила Неясыть.

– Сломана…

– Дай посмотрю.

Я знала, что она умела лечить, но не думала, что мне придется испытать на себе ее методы лечения. Резким движением она разрезала мой окровавленный сапог и откинула его в сторону. Вид торчащей из кожаных штанов острой косточки заставил меня прийти в ужас и завыть:

– Черт! Не могу смотреть на это!

Моя врачевательница взглянула на меня с укором и слегка скривила рот:

– Когда больно, обычно зовут маму, а ты почему-то всегда призываешь черта…

Я закрыла глаза и приготовилась к худшему. Руки ухватили края каменного табурета так сильно, что заломило в суставах. Зубы сжались и даже заскрипели. Как бы ни вынослив и крепок был мой нечеловеческий организм, боли я боялась очень сильно, особенно, когда знала, что она вот-вот должна случиться. В таком напряжении я провела несколько минут. Так мне показалось. Но так и не дождавшись острых болевых ощущений, приоткрыла глаза. Шаманка стояла возле меня, опираясь на свой лук и ухмыляясь.

– Что? Я безнадежна? – спросила я ее.

– Ты здорова.

– Как?

Тут я все-таки решила взглянуть на свою рану. Кости не было видно, кровь остановилась. О переломе свидетельствовала лишь дыра в моих роскошных оленьих штанах. При всем при этом я не ощутила даже прикосновения к своей несчастной ноге.

– Невероятно, – удивилась я.

Неясыть пожала плечами и собралась повернуться и уйти, но я остановила ее:

– Постой! Я хочу тебе сказать кое-что. Присядь.

Но она не стала садиться, а снова остановилась напротив меня, опершись на лук.

– Что ты хочешь мне сказать?

– Я хочу сказать, что если ты все еще считаешь себя чем-то обязанной мне, то я так не считаю. Я так и раньше не считала, и вообще никогда. Я очень благодарна тебе за все то, что ты сделала. И ты вовсе не обязана участвовать в этой войне, и не должна больше рисковать своей жизнью. Я освобождаю тебя от твоего обещания и хочу, чтоб ты уплыла вместе с Печором и старейшинами…

– А ты? – спросила она, перебив меня.

– Я нет. Я – до конца…

– Так и я тоже.

– Погоди…

– Нет, госпожа наместница! Позволь и мне сказать. На этой войне я не наемница. В ней я на стороне тех, за кем правда. А правда у тех, кому принадлежит эта земля, у тех, кто родился здесь. Как я. А со старейшинами нужно уплыть тебе.

Я рискнула подняться и с удовлетворением и радостью почувствовала прежнюю твердость в ногах.

– Ты мудрая женщина, Неясыть. Я рада, что знакома с тобой.

Наш разговор был прерван ворвавшимся в подвал Абарисом. По его лицу я поняла, что вести он принес дурные.

– Парламентарии выдвинули ультиматум, – заявил он сходу.

– Они требуют, что бы мы сдались?

– Нет. Они сожгут город до конца, если мы не выдадим Прону тебя.

ГЛАВА 22

Только и всего. Сдаться Хамсину, и город будет спасен. И он уйдет от его стен. Я не собиралась губить столько жизней, ради бессмысленной бравады. Нет. Мне было ясно, что Пронион обречен, если я не соглашусь на требования принципала. А зачем я нужна ему? Для коллекции. Ведь остальные наместники уже собраны в одном месте. Все, кроме Умара. Но он ведь всегда был за одно с Хамсином. Наверное, бывший наместник Медных Гор снова пообещал ему что-то.

Перед тем, как уйти из города, я проводила Абариса, старейшин и Неясыть на челн Печора. В городе никому из них теперь нечего было делать. К ним же я присоединила и Шабура, доверив его судьбу Абарису. Только Троя ни за что не захотела оставлять меня. Она осталась со мной. Водяной должен был увезти всех из Прониона и высадить на берег там, где можно было пробраться через горы в Аполло-Порт. Неясыть проведет их горными тропами, затем они попадут в столицу. Там Абарис должен будет предъявить ареопаг наместникам как законную власть. Хотя надежда на то, что они примут ее, не велика.

– Абарис, воспользуйся всеми известными тебе методами. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Не знаю, может ли хоть что-то подействовать на наместников.

– Не забывай, что это твоя земля, а не их! Ты должен убедить их выйти из столицы и напасть на Хамсина первыми, не дожидаясь, пока он возьмет город в осаду. Расскажи им о том, что случилось в Пронионе.

Эта идея была совершенно невыполнима, но я почему-то начала надеяться просто на удачу. Или на чудо.

Я стояла на причале долго, пока парус не превратился в маленький листок, оторванный ветром и унесенный к горизонту. Ветер усиливался, как и предсказывал Печор, приближался шторм. Но я надеялась, что морские духи не станут губить челн своего речного собрата, и он благополучно доберется до нужного места. Когда я едва уже могла стоять на ногах от порывов ветра и дождя, ко мне подбежала Троя. Она звала меня уйти с причала. Я на самом деле рисковала упасть в воду.

В стене, окружившей город Пронион, не были предусмотрены ворота. Мне предстоял спуск по лестнице вниз к отрядам Хамсина. Я прижалась щекой к каменной стене бойницы, которая еще совсем недавно покоилась глубоко под землей, а потом была извлечена из нее, опалена, полита кровью и слезами. Я обернулась назад. Никто не провожал меня. Я для всех здесь была чужая. А ведь именно ради этих людей я жертвовала сейчас своей свободой. Ну, что ж. Что значит слава, если ни чему не служит? И к чему она? А моя бесславная участь пусть послужит этим горожанам, с которыми меня ничего не связывало.

Один из жителей этого города все же помог мне спустить лестницу со стены. С той стороны меня уже поджидали. Как только я начала спускаться, ко мне направилась делегация во главе с уже знакомым мне персонажем: впереди всех шествовал ворон в человеческом облике. Позади его шло несколько солдат и Ю-Ю. Он-то, перегнав Ильсара, и встретил меня первым. Кажется, он выглядел обеспокоенным.

– Ты не ранена? – спросил он первым делом, выполняя, видимо, данную когда-то давным-давно клятву Гиппократа.

– Нет, – отстранила я его и остановилась, обратившись к подручному Хамсина:-Где твой хозяин, Скра?

– Обезопасьте пса, – кивнул он кому-то за своей спиной.

Двое солдат тут же направились к Трое, волоча металлическую сеть.

– А ну, не смейте трогать мою собаку! – не выдержала я и потянулась к рукояти меча.

Моя рука была резко перехвачена и заведена за спину. Я почувствовала, как в запястья впилась веревка. Сопротивляться было глупо. Я лишь скрежетала зубами и посылала им всем мысленные проклятья.

– Я хочу сейчас же видеть Хамсина! – закричала я, стараясь отстраниться от солдат, скручивающих мне руки.

– Не знаю, о ком ты говоришь, – спокойно сказал Ильсар. – Но ты можешь увидеть сейчас же принципала Прона.

Он снова кивнул солдатам, и те подтолкнули меня в нужном направлении, словно сама бы я никак без них не начала двигаться.

– Ю-Ю, – полуобернувшись на черта, окликнула я. – Позаботься о Трое. Прошу тебя!

Меня обезоружили: отняли Трою, потом сняли с пояса меч, а с шеи – нож. Я слышала, как моя собака отчаянно сопротивляется, взвизгивая и огрызаясь. Но теперь она уже была не так сильна, как раньше.

То и дело невежливо подталкивая и понукая, меня подвели к шатру главнокомандующего. Ильсар откинул предо мной полог.

– Ну, наконец-то! – встретил меня капризный женский возглас.

В шатре было сумрачно, и я не сразу смогла разглядеть принципала и его спутницу. Хамсин, встретивший меня пронзительным взглядом, курил кальян, восседая на множестве разложенных прямо на холодной гиперборейской земле оленьих шкур. Василиса, закутанная в две умопомрачительные шубы, корчилась то ли от здешнего холода, то ли от презрения ко мне. После того как солдаты, оставив меня, вышли, блондинка обратилась к Хамсину:

– Теперь-то мы можем вернуться назад?!! Я ненавижу этот ужасный городишка! Будь он проклят! Сколько мне пришлось здесь вынести!

– Зачем ты во все это ввязалась? – спросил меня принципал, не услышав ни единого слова Василисы.

– Ты меня слышал, дорогой? Я хочу немедленно убраться отсюда обратно в Храм! А лучше в наш столичный дворец!

Василиса нервно заерзала в своих блестящих соболях и куницах.

– Ты уже спрашивал, – ответила я на вопрос принципала.

– Проклятье! – воскликнула блондинка и спрятала лицо в меха.

– И что ты мне ответила тогда? – снова задал вопрос Хамсин.

– Я ответила, что не позволю тебе сделать то, что ты задумал.

– И ты уверена, что способна на это?

– Способна на что?

– Остановить меня?

– Может быть одна я – нет.

– А кто с тобой? Наместники? Ареопаг? Народ гипербореи? Или может быть сам Хозяин? И где же они все? У меня создалось впечатление, что ты на этой земле одна хочешь противостоять мне.

– Ты ошибаешься…

– Мне известно о том, как ты и твои друзья прорывались из Аполло-Порт!

– А жители этого города?

– Эти упрямцы, которые до сих пор точат на меня зубы? Я мог бы хоть сейчас стереть этот городишка с лица земли! Они не остановят меня! И не посмеют даже пытаться! Они опасаются за свое имущество и слишком дорожат своими смертными шкурами. Никто ведь не стал уговаривать тебя не сдаваться в плен? Я угадал?

– Ты прав, как всегда, дорогой! – снова включилась в разговор Василиса. – Мы отомстим за то унижение, которое нам пришлось вынести в Пронионе! Мы разрушим этот город! Сожжем дотла!

Она даже вскочила с места и прошлась, волоча подол шубы по земле и потирая руки. Хамсин все еще продолжал вопрошающе смотреть на меня.

– Надеюсь, ты собираешься выполнить данное обещанье и оставить в покое этот город? – спросила я, потому что последние слова Василисы меня весьма насторожили. – Ты и так там почти камня на камне не оставил.

– Я еще не решил! – нервно рыкнул принципал и тоже вскочил, обратившись к своей любовнице:

– Успокойся и сядь! От твоих метаний у меня все мелькает перед глазами!

– Это не от моих метаний у тебя мелькает перед глазами! Это все проклятая тундра! И ее однотипные пейзажи! Я хочу назад во дворец! Хочу в свой сад!

– Ты получишь свой сад, как только я расправлюсь с наместниками!

– Что же тянешь?!!

– Всему есть свое время, и не указывай мне!

– Ты не можешь без моих указаний! Ты нерешительный! Ты даже мужа моего не смог прикончить!

– Замолчи или пожалеешь!

Начиналась милая семейная стычка. Меня даже смех разобрал. Хамсин обернулся в мою сторону. Он был взбешен, но вовсе не из-за меня.

– Что смешного?

– Может, избавите меня от ваших перепалок? Только их мне еще выслушивать не хватало…

Я опустила глаза, не в силах заставить себя не улыбаться.

– Она же издевается над тобой, не видишь разве? – в том же крикливом тоне вопросила Василиса, указывая в мою сторону перстом в драгоценном камне.

Принципал закивал головой, то ли соглашаясь со своей подругой, то ли с какими-то собственными мыслями. Двумя быстрыми шагами он подошел к выходу, откинул полог и позвал своего верного слугу:

– Ильсар!

Тот явился незамедлительно, словно только и ждал, когда его позовут. Его хозяину даже ни к чему было надрывать связки, Скра был всегда рядом.

– Слушаю, – сказал он и наклонил голову.

– Мы уходим. Прикажи снаряжаться в дорогу.

О своей участи я могла лишь догадываться. Меня усадили в повозку, связав не только руки, но и ноги. Трою, обмотанную сетью, положили у меня в ногах. Отряды Хамсина собрались довольно быстро. Передовые ушли гораздо раньше нас, за ними потянулась, по всей видимости, артиллерия: те самые машины, что превратили Пронион в горящие руины. И только потом отправилась личная гвардия принципала и он сам. Хамсин и Василиса ехали верхом почти позади всех, и я могла наблюдать за ними. Блондинка была закутана с головы до ног и ежилась от каждого порыва ветра так, что даже издалека было заметно. А я уже привыкла к вечному холоду и неуюту тундры. Мы находились сейчас слишком далеко от теплых источников, открытые для всех ветров и холода. Я не могла даже закутаться в свой плащ, так как руки были связаны, но и он мне вряд ли помог бы.

Повозка, как и вся процессия, двигалась довольно медленно, так что, лишь слегка прибавив шаг, меня догнал Ю-Ю. Изловчившись, он запрыгнул на покрытые шкурами дроги и уселся рядом. Я заметила, как напрягся Хамсин, увидев этот его маневр.

– Принципалу не нравится, – кивнула я.

Доктор оглянулся.

– Да, ну и что! Я и так на волоске вишу.

– От чего на волоске?

– От смерти, от чего же еще.

– Ты знаешь, кто такой Прон?

– А то!

– Знаешь?!!

Я была удивлена. Я ведь полагала, что как только открою Ю-Ю глаза, он тут же воспылает к своему хозяину ненавистью.

– Тебе известно, что Прон – это ни кто иной как Хамсин? Тот самый, который десять лет назад пленил тебя и заставлял работать в шахтах?

– Не кричи так! Кругом ведь уши. Я знал об этом с самого начала. Случайно догадался, увидев однажды, как его слуга превращается в ворона. Да ведь Хамсин и не изменился совсем, только внешне, но ведь это ничего не значит.

– Почему же ты служишь ему?

– Я служу ему, лечу его людей, завоевываю его доверие только для того, чтоб оказаться в один прекрасный момент кому-нибудь полезным. Например, тебе.

– Ты лукавишь. Есть что-то еще. Ведь так? Откуда ты мог знать?

– Однажды я ведь помог тебе бежать?

– Потише! Мне, кажется, Хамсин прислушивается к нашему разговору.

– Да пусть слушает…

– Странный ты какой-то. Я ведь тебя давно вроде бы знаю… И не спрашиваешь, что с твоей женой.

– Я уверен, что с ней все в порядке.

– Откуда такая уверенность?

– Надо убедить Прона, что ты не сможешь бежать, тогда он позволит развязать твои конечности.

– Уходишь от ответа? Хотя постой-ка… Я, кажется, догадалась, почему ты при Хамсине остался. Неужели все-таки Василиса?! Быть не может!

Ю-Ю оправдываться не стал – не захотел или, может быть, не нашел, что сказать. Меланхолично соскочив с повозки, он направился на встречу Хамсину. Не останавливая коня, диктатор выслушал доктора, который бежал рядом с ним, махнув рукой, отдал кому-то распоряжение. Один из тех воинов, что находился рядом с принципалом, подъехал ко мне и, остановив повозку, двумя ловкими движеньями разрезал мои веревки. Я освободилась и принялась растирать запястья, заставляя застоявшуюся кровь двигаться быстрее. Затем я подползла к своей собаке.

– Не вздумай! – грозно предупредил солдат.

Мне было приказано держаться от нее подальше.

Теперь я могла отвернуться от принципала и, закутавшись в плащ, наблюдать за ничем особенно не приметным пейзажем предгорной тундры. Гвардия Хамсина, довольно таки на большое расстояние отстав от основных сил армии, медленно и вальяжно двигаясь, подходила к перевалу. Казалось, что командующий никуда не торопился. Понять его намерения я не могла. Стоило ли терять столько времени и сил, собираясь в поход на Пронион, что бы даже не захватив город, добыть недостающего наместника, тогда как все остальные его недруги преспокойно сидят в столице.

Созерцая то, как быстро опускается на нас вечер, я не заметила, как принципал подъехал к моей повозке. И как это Василиса допустила такое безобразие? Но оказалось, что она уже перебралась в более удобную не повозку даже, а почти экипаж, и задремала, словно в колыбели. Что же тебе надо, бывший наместник?

– Красивый закат, – сказал он мне довольно миролюбиво.

– Я и не знала, что ты эстет, – не слишком учтиво отозвалась я.

Он не обратил внимания на мой тон и продолжал следил глазами за опускающимся за горы солнцем. Оно не баловало нас ни вчера, ни сегодня, а под вечер вдруг вынырнуло из-за края туч, но лишь на пару мгновений. Глядя на горизонт, я снова остро почувствовала жуткую усталость и одиночество, и мне снова захотелось домой.

– Скоро перевал, – сказал Хамсин. – Надо будет сделать остановку. Ночью опасно идти через горы.

Я несколько секунд внимательно изучала выражение его лица, пытаясь понять намерения непредсказуемого диктатора. Он был самым странным из всех наместников, с которыми мне приходилось встречаться. Были свои странности и у Гавра, но я успела к ним привыкнуть. Смысл же поступков Хамсина, что тогда, десять лет назад, что сейчас, был мне неясен. Интересно, а он-то понимает свою нелогичность?

– Куда мы следуем? – спросила я у него, когда солнце, наконец-то, скрылось и он оторвал свой взгляд от горной гряды и перевел его на меня.

– Нам нужно пройти перевал.

– А дальше? Дальше что ты намерен делать?

Он помолчал немного.

– А дальше тебе предстоит стать свидетельницей великих исторических событий.

– Свидетельницей, но не участницей?

– Это уже тебе решать.

– Так ты идешь в столицу?

– Нет.

– Тогда я ничего не понимаю. Разве наместники не там?

– Я не хочу громить свою же столицу. Они все равно рано или поздно вылезут из города. Им придется. К тому же наместники мне нужны в совершенно определенном месте.

– Туда мы и направляемся, в это определенное место?

– Ты догадлива. А знаешь, где оно находится?

– По всей видимости, где-то в районе реликтового леса?

– Правильно. Мне нужно, чтоб они как можно ближе подошли к подземелью Энги.

– Так я и думала! Ты знаешь о подземелье?

– Конечно. В нужный момент старушка сослужит мне хорошую службу. Она лишит всех бессмертных их жизненной силы, и мне останется лишь докончить дело.

– А сам-то ты не боишься? Энга не станет различать, кто есть кто.

– Риск есть в любой авантюре. И это стоит того!

– Зачем же было терять время, идя походом на Пронион? Неужели моя свобода тебя не давала покоя? А старейшин почему же ты отпустил со спокойной душой?

– Ареопаг не страшен мне. Ты ведь и сама это понимаешь. Как только мне донесли, как они развлекаются в Пронионе, я решил для себя оставить этих боровов в покое и не тратить больше на них время.

– Зачем же ты разрушил город? Или это все же решил отомстить?

– Это мое дело!

Мне показалось, что он начал гневаться. Из-за чего это вдруг? Пришпорил коня, поскакал вперед. Темнота спустилась очень быстро. Я раздумывала: попытаться ли бежать или нет. Да мне просто некуда было бежать теперь. Я ничего теперь не знала о своем будущем. Ничего не могла знать и о судьбе Медных Гор и всего остального мира по Ту Сторону. А что если план Хамсина удастся? Что если у него все получиться? Что тогда будет со всеми нами? Со мной? С Гавром? Может быть лучше всего сейчас оставаться рядом с диктатором. Может быть, прав доктор, оставаясь при нем. Ведь так я, возможно, сумею понять его и помешать ему. Стоило ли притвориться, что я на его стороне? Нет. Я просто не сумела бы…

Темнота становилась плотнее. Гвардейцы принципала, ехавшие впереди, зажгли факелы, освещая дорогу остальным. Моя повозка остановилась, и я увидела приближающиеся ко мне два красных огонька.

– Ю-Ю, ты должен мне помочь!

– Тише!

– Можешь раздобыть бумагу и чернила?

– Кому будет эпистола?

– Гавру. Я хочу предупредить его, что б ни он и никто другой из наместников и не думали покидать столицу. Пусть сидят там до последнего или вообще возвращаются по домам.

– Так они тебя и послушали!

– Должна же я хоть что-то предпринять!

– Ну, хорошо. И как ты отправишь письмо?

– Ты поможешь мне освободить Трою…

– Опять ты подставляешь мою голову.

– Ты сам этого хотел или не так? Кто тут недавно бросался пафосными речами? Пиши письмо!

– Даже если Гавр и прочитает послание, он почувствует подвох, не узнав твоего почерка.

– Я не могу писать сама. Заметят.

– Тогда и смысла нет…

– Ю-Ю, я тебя прошу!

– Ладно, я попробую…

Вокруг меня загорались костры. Я волновалась и понимала, что сглупила, посылая Абариса и старейшин совсем с противоположной миссией. Теперь мне нужно было надеяться, что Троя достигнет Аполло-Порт первой. А так же что ее не разорвут по дороге к дворцу разозленные нашим побегом псы-духи. А как же зол на меня Гавр! Даже представить не могу. Он ведь уверен, что я подалась тогда прямо к Хамсину. А может быть, он даже ревнует? Глупые надежды…

Ю-Ю появился передо мной минут через пять.

– Я решил, что лучше пусть будет письмо от моего имени, – сказал он с некоторым сомнением в голосе. – Все-таки мы с Гавром знакомы, и у него нет оснований считать меня предателем…

– А на мой счет у него сомнения?

– Брось! Всем тут известно, что ты поссорилась с Гавром и другими наместниками.

– Да откуда?!

– Вновь прибывшие в ополчение столичные жители поведали о той заварушке. Хамсин, помниться, пришел в восторг. Велел кому-то проследить за вами.

– Ю-Ю, он как-то странно ведет себя со мной? Что ты думаешь об этом?

– Поговорим об этом после. Вот письмо.

Темнота стала нашим союзником. Никто, по всей видимости, не собирался заботиться о моем комфорте, и потому в непосредственной близости от меня не было ни костров, ни палаток. Воины устраивали лагерь и, кажется, не обращали на меня внимания. Доктор удалился, чтоб не вызывать подозрений, а я принялась распутывать сложные узлы, которыми была стянута сотканная из стальных тросов сеть Трои.

– Ты все поняла? – спросила я ее, когда у меня все-таки появилась надежда на то, что я сумею распутать веревки.

Собака лежала неподвижно, шевелились лишь ее зрачки. И в голове моей звенели тревожные колокольчики: как она доберется и доберется ли вообще? Как примут ее наместники? Поверят ли письму? Его написал доктор, но Троя ведь мой пес-дух! И они, конечно же, подумают обо мне.

– Постарайся пробраться во дворец, если наместники все еще там, конечно. И непременно найди Гавра, именно его. Не попадись, ради всего святого, на глаза Аттиле. Он наверняка страшно зол за то, что ты покусала его, – напутствовала я ее, разматывая путы. – В случае чего, действуй через Цербера. Он хоть и не питает к тебе дружеских чувств, но все равно не будет нападать, не разобравшись.

Мне приходилось то и дело прерываться, так как кто-нибудь из солдат изредка все же бросал взгляд в мою сторону. Наконец уж совсем стемнело, и я как раз справилась с последним злосчастным узлом. Мне осталось лишь привязать свернутое рулоном письмо к шее Трои. Пришлось воспользоваться кожаным шнурком, оторванным от сапога. Собака активно зашевелилась, почувствовав свободу, видимо ее лапы совсем закоченели. Это заметил один из солдат, стоявший у костра. Он начал настороженно всматриваться, нахмурившись, потом сделал шаг в нашу сторону.

– Троя, скорее! Беги! – прошипела я.

Она резво соскочила с повозки, сеть, вероломно звякнув, упала на землю. Все стоявшие рядом солдаты сразу же обернулись на нас, а тот, что заметил неладное первым, кинулся ко мне с проклятиями, но вдруг резко остановился и злобно оскалился. Он выхватил стрелу из-за спины и в одно мгновенье нацелил ее в несущееся вверх по холму белое пятно. Я рванулась почти инстинктивно и, спрыгнув с повозки, подлетела к нему в ту же секунду и сбила его с ног. Стрела улетела куда-то в небо. Солдат громко выругался, и в великом гневе со всей силы ударил меня в лицо. Я отлетела к костру и едва не рухнула в самое пламя. Из разбитой губы быстрым ручьем хлынула кровь, но я была довольна: Троя успела скрыться в темноте.

ГЛАВА 23

Мне дали платок. Он уже через несколько мгновений стал красным с белыми пятнами. Преданный воин принципала постарался: кровь никак не унималась. Доктора ко мне не допускали, потому что учинили допрос в палатке главнокомандующего. Он, кажется, злился. Но не на меня, а на того воина, что промахнулся и не попал в мою собаку. Я решила заступиться за него зачем-то:

– Это я ему помешала, за что мне и досталось.

– Ты – это другая история! – прикрикнула везде и всюду присутствовавшая Василиса. – Не встревай!

Я пожала плечами. Вообще-то мне было больно: губа распухла и челюсть ощущалась как-то странно и похрустывала. Хамсин неистовствовал, отмеривая шаги в небольшом пространстве шатра:

– Куда ты отправила ее?!! В столицу?

Я молчала. Отнекиваться было бесполезно. Принципал достал откуда-то платок побольше, почти полотенце, и швырнул мне его, потому что некогда белоснежный и благоухавший василискин платок пришел в совершенную негодность. Блондинка не могла найти слов от негодования, и лишь фыркала, изредка вставляя что в роде:

– Я же говорила! Нечего ее было развязывать!

– Может быть, тут твой добрый доктор замешан?! – вдруг осенило принципала.

Он даже остановился.

– Он тут ни при чем! – испугалась я.

– Ну, конечно же, он замешан! Это он помог ей, без сомнения! Я говорила тебе, что ты пригрел змею на груди!!! – снова прорвало на красноречие Василису.

– Вряд ли он станет рисковать своей семьей, даже ради старой дружбы, – высокомерно изрек Хамсин.

Я насторожилась:

– При чем тут его семья?

Мне сложно было говорить, почему-то еще и язык начал болеть. Я не стала больше отнимать от лица полотенце, представляя, как я сейчас могу выглядеть. Принципал не услышал моего вопроса, он был поглощен собственными мыслями. Необходимые пояснения дала мне блондинка:

– Нам для нашей смертной армии нужен был доктор. И ты думаешь, он тут просто так стал бы торчать? Он боится за свою женушку и детишек, потому что знает, что мы победим и доберемся до Дремучего Леса и до них!

Так вот оно что! Бедный Ю-Ю! А я-то, дура!!!

– Помолчи, – грозно взглянул на нее Хамсин.

Василиса удивленно подняла брови. Выражение ее лица говорило само за себя: "а что я такого сказала"? Она была умней, когда правила Дремучим Миром…

– Мне следовало бы самой догадаться. Ты его запугал, – проговорила я сквозь платок.

– Я устрою вам очную ставку, – внезапно остановившись посреди шатра, провозгласил Хамсин.

Но ей не суждено было состояться. Появился Ильсар:

– Господин! Нам нужно немедленно сворачивать лагерь! – со своим низменно непроницаемым выражением лица отчеканил он и сощурил глаза, взглянув на меня. – Разведка донесла, что наместники готовятся покинуть столицу. Мы можем не успеть к месту назначения.

Теперь и Ю-Ю оказался под арестом. Его вина была не доказана, но из доверия он, по всей видимости вышел. Нас усадили на одну повозку, только мне снова связали руки, а за ним просто присматривали. Мы двинулись к перевалу среди ночи, и это было небезопасно. Волновались даже храбрые воины принципала. Некоторые из них, те, что ехали ближе к нам, с тревогой говорили об опасных горных тропах, через которые было боязно идти даже днем. К тому же ветер стал сильнее, и это точно не предвещало ничего хорошего.

– Почему ты не сказал мне? – спросила я доктора, как только солдаты, охранявшие нас отвлеклись. – Я думала о тебе плохо, и теперь мне стыдно за это.

– Стыд – это хорошее чувство, – ответил Ю-Ю своим излюбленным тоном философа. – А что я тебе должен был сказать?

– Ты не упомянул о том, что Хамсин грозил расправиться с твоей семьей.

Он уронил голову, помолчал, потом произнес:

– Я сказал все, что ты должна была услышать. Остальное – это личное.

– Прости… Но ты ведь не веришь в то, что Хамсин одержит победу и мир окажется у его ног?

– Я не знаю, во что мне нужно верить. Но, так или иначе, я не хочу рисковать.

– Тем не менее, ты рисковал. И рисковал из-за меня.

– А зачем я тогда тут? Если бы я знал, что не пригожусь здесь, то давно бы был возле своей семьи.

– Я такая дура, что сомневалась в тебе! Ты простишь меня?

– Да о чем ты? Как твое лицо?

Я так и не решалась еще оторвать от него полотенце. Оно тоже наполовину уже окрасилось в бурый цвет.

– Заживет до свадьбы!

– До какой это свадьбы? – удивился он наигранно.

– Прекрати! Ты ведь знаешь – это идиома.

Повозка начала поднимать в гору. Начиналась та самая опасная горная дорога. Солдаты Хамсина подъехали ближе, но не из излишней бдительности, а потому что тропа становилась все уже и уже, а факелы ее слишком слабо освещали. Спереди пришел приказ двигаться быстрее. Принципал торопился, боясь опоздать на свою главную битву. Но только бы не опоздала Троя! Хотя…

Может быть, эта решающая битва все же должна состояться? Ведь все, наконец, должно решиться раз и навсегда…

Мне стало не по себе. Я не видела пропасти, растущей под нами, но ощущала ее холодное дыханье. Оно поднималось снизу, овеивало всех нас страхом и уносилось с все более усиливающимся ветром. Кони гвардейцев уже не могли ехать рядом с повозкой, а только впереди и сзади. Я видела факел в руке того, кто вел под уздцы нашу лошадь, и этот огонь притягивал мой взгляд. Вправо, где разверзлась глубокая темнота, я боялась даже голову повернуть.

– Нам лучше пойти пешком. Так надежнее, – предложил Ю-Ю.

– Почему?

Саму меня мысль о том, что мне придется идти по горной дороге в кромешной темноте, совершенно не вдохновляла. Почему-то повозка казалась мне надежнее. Ю-Ю слез первым.

– Колесо может соскочить. Здесь совсем узко, – пояснил он.

Со связанными запястьями идти было еще страшнее. Я пропустила вперед доктора, который отлично видел в кромешной темноте, и семенила за ним. Позади нас ехало на лошадях еще несколько гвардейцев.

Нервная дрожь в ногах прошла лишь с наступлением утра. Тогда я могла ясно увидеть, что самое страшное место перевала мы миновали ночью. Но под нами все еще была высота, а тропа пока не становилась шире. Зато теперь я хоть могла лицезреть своими собственными глазами, что нам угрожало. Поэтому не так уже было страшно. Я могла видеть далеко впереди благородную чету, ехавшую верхом, и представляла себе, как должно быть недовольна была Василиса этим ночным переходом. У меня же самой гудели ноги и ступни болели от камней.