Текст книги "Сердце-океан"

Автор книги: Наталья Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 4
ПОБЕГ

Боскус пришел ко мне после того, как я успокоилась и замолчала. А произошло это примерно через полтора часа. Впрочем, я вовсе не успокаивалась, а лишь сделала вид. Я поняла, что пока беснуюсь, никто не станет со мной говорить, если вообще имеет такое намерение.

Я села на пол, обхватив руками колени и устремив взгляд прямо перед собой.

Подавив нервическую дрожь и до скрипа сжав челюсти, я стала ожидать что будет дальше. Минут через десять, во время которых я не меняла положения, открылась дверь, и на пороге возник Боскус. Он тут же щелкнул запором, предупреждая мой побег или попытку его. Подойдя ко мне ближе, он присел на корточки и будто в задумчивости скривил рот.

– Так ты все помнишь?-спросил он.

Я не ответила, а лишь пристально, со значением, посмотрела в его глаза.

– Ты все помнишь,-уже не спрашивая, а констатируя, вздохнул Боскус.

Я позволила себе улыбку не к месту. Мне почему-то вдруг стало весело. Выходит, я перехитрила его и их всех?

– Ты действительно помнишь все?-снова спросил он, словно не мог никак поверить в свой промах.

В подтверждении своих слов я начала излагать:

– Меня зовут Юлька. Прозвище – Лиса. Вам это известно? Я никогда не была даже в настоящем Риме, а тем более в древнем. Я круглая сирота. Мои родители, как говорили мне, погибли в авиакатастрофе. Хотя, возможно, это выдумка. Я склонна считать, что моя мать просто бросила меня в роддоме. Сколько я себя помню, я все время жила в детском доме. Потом я научилась воровать. Ты должен был стать очередной моей жертвой, но мы, кажется, поменялись местами.

– И что же ты хочешь?-спросил он таким тоном, что я сразу поняла: чего бы я не хотела, исполнять он это не собирался.

Я решила несколько поубавить спесь, поскольку поняла, что строптивостью точно ничего не добьюсь.

– Отпустите меня домой, пожалуйста,-попросила я тихо и смиренно.

– Это невозможно. Мы никого не отвозим обратно.

На другой ответ я и не рассчитывала, но все же решила уточнить:

– Почему?

– Ты видела, сколько здесь людей? Почему мы должны делать исключение именно ради тебя?

– Но ведь с ними у вас проблем не возникало?

– Ты не уникум, не надейся. И с этим мы справимся, поверь.

– Тогда расскажите хоть, для чего вы внушали мне, что я знатная дама из Древнего Рима?

Боскусу надоело видимо сидеть на корточках. Он встал и присел на круглый табурет, стоявший у моей кровати. Я осталась на полу, лишь подняв на него глаза. Он, судя по всему, сомневался, стоит ли мне рассказывать хоть что-нибудь, и я решила помочь ему:

– Вы ведь меня все равно убьете, и тогда уж я точно ничего не вспомню.

– Мы не собираемся убивать тебя!-удивленно и одновременно гневно произнес он.-Если бы в этом была необходимость, это можно было сделать и на Земле.

– Только не начинайте снова бредить,-саркастически возразила я.

– Ты должна уже была догадаться,-сказал Боскус с такой серьезностью, что мне стало страшно.

– И я должна верить вам после того, как вы пытались внушить мне, что у меня есть большой дом и множество рабов?-сказала я, чтоб сразу разуверить себя в только что возникшем нелепом предположении.

– Не самая плохая доля,-с иронией заметил мой визави.-Не каждый день нам удается пристраивать своих подопечных в хорошее место. А тебе повезло. Тебя не только зовут так же, как погибшую дочь Солона, но ты и похожа на нее. А поскольку о ее смерти никто не узнал (она отправилась со своей кормилицей на учебу на остров Боле, и корабль их затонул), мы легко бы заменили тебя. Тем более отец ее умер, а домочадцы и друзья Солона вряд ли бы заподозрили неладное, ведь с тех пор уже три года минуло. Девушка могла измениться и все такое. Волосы только отрастить тебе нужно. Здесь с короткой стрижкой ходят только провинившиеся рабыни. Для знатной женщины это позор.

Он замолчал и без малейшего следа безумия в глазах посмотрел на меня. Я больше не удивлялась, слыша подобное не впервые.

– К чему все это? А завтра вы скажете мне, что на самом деле я Клеопатра, или мой папа Навуходоносор, и я, наверное, и в это должна буду поверить?-задала я вопрос и, по продолжительному молчанию поняв, что он стал риторическим, спросила о другом:-Что со мной будет дальше?

– Скорее всего, твоя память снова будет стерта. Вернее сказать, будет такая попытка. Но сначала нам нужно изучить тебя и понять, почему вышел прокол. Чем-то ты видимо отличаешься от остальных.

– Я не хочу, чтоб меня изучали.

– Кому хочется быть подопытным кроликом.

– Почему бы вам просто не отпустить меня?

– Я же говорю: это невозможно.

– Потому что на сегодня нет рейса до Земли?-грустно усмехнулась я.

– В том числе,-совершенно серьезно промолвил Боскус.

– А если я сбегу?

– Это почти невозможно.

– Ты сказал "почти"?

– На самом деле возможно все. Да к тому же..,-он прищурился ехидно и сложил руки на груди, выражая этим полную свою правоту и контроль над ситуацией.

– Что "к тому же"?-спросила я, несколько обозлившись.

– Даже если тебе и удастся сбежать, что в общем хоть и мало, но вполне вероятно, то ты вскоре вернешься обратно.

– Какая самонадеянность! И почему же?

– Нелегко оставаться одной на чужой планете.

Я уронила голову на колени и обречено простонала:

– Как я устала от этого.

– Отдыхай,-коротко приказал он и, тут же вскочив с табурета, скользнул за дверь.

Клетка снова защелкнулась.

Я легла на кровать и стала рассматривать потолок. Я поняла, какую ошибку совершила, и пожалела, что вдруг обнаружила себя. Теперь мои шансы совершить побег практически равнялись нулю. За мной будут следить и гораздо пристальней, чем раньше. Обманывая их и притворявшись, я могла бы потихоньку разведать все ходы, выходы и лазейки и однажды сбежать отсюда. Но теперь… Я кожей ощущала на себе неотрывный пристальный взгляд и боялась шевельнуться. Я оказалась под прочным колпаком.

Наверняка на сей раз они применят ко мне более сильное средство, а потом станут долго рыться в моих мозгах. Или наоборот, изрядно помучив меня разного рода УЗИ и рентгенами, усыпят и вытянут всю мою память. После этого я буду считать себя Таис Афинской или царицей Клеопатрой и играть в придуманную ими игру, полагая, что это и есть моя жизнь. Осознавать это было тяжко и мучительно. У меня не могло уместиться в голове, что я скоро лишусь навсегда своего собственного "я" и стану кем-то другим. В это трудно было поверить.

Дверь вновь щелкнула, и в светлом проеме появился Гай с подносом в руках. Позади него стояли двое крепких молодцов. Я невольно улыбнулась: они считали меня отчаянной, раз решили прислать охрану с этим пареньком.

– Надо поспать,-сказал Гай на очень изломанном русском и взял с подноса шприц.

Очевидно полагая, что я буду неистово сопротивляться, двое дуболомов выступили вперед.

– Пожалуйста,– покорно согласилась я и наивно спросила:-Куда?

Какое-то необычное, равнодушное умиротворение вдруг снизошло на меня, и я решила вовсе не протестовать. Зачем зря тратить силы, если все равно меня скрутят?

Мне сделали довольно-таки болезненный укол в бедро, и даже не успев ощутить, что сейчас усну, я в одно мгновенье провалилась в сон.

Проснувшись, я в первую очередь перебрала в памяти основные эпизоды своей жизни и поняла, что я – все еще я. Я все также лежала в своей палате, свет в которой был значительно приглушен. Очевидно, то, что я проснулась, сразу же стало известно, потому что не успела я свесить ноги с кровати, как дверь открылась, и снова вошел Гай. Мне показалось даже, что я спала не более двух-трех минут. На этот раз охранники остались снаружи.

– Опять колоть?-спросила я.

– Идем со мной,-поманив рукой, сказал он.

Я слезла с постели и медленно побрела к двери. Ноги плохо слушались меня.

Очевидно, я все-таки порядочно проспала. Я не успела снять столу перед тем, как уснуть, и теперь она, смятая и опутывавшая мои колени, торчала безобразными складками.

В коридоре был полумрак и ни души.

– Сейчас ночь?-удивилась я.

– Ноче,-подтвердил Гай.

Мне не хотелось никуда идти, я почувствовала себя жертвенным ягненком. Но сопротивление было бесполезным. Охрана шла позади меня и нервно шипела даже тогда, когда я запиналась на ступеньках. Пусть даже я сумела бы, оттолкнув Гая, убежать от них, но что толку, если в этом здании не было даже окон.

Впрочем, когда мы проходили мимо знакомой аудитории, а затем свернули за угол, я приметила в стене небольшую круглую нишу, и в глубине ее, как мне показалось, отливало темное стекло. Я не посмела приглядеться пристальней, чтоб понять было это окном или нет. Не нужно было показывать свой интерес к этой детали. Возможно, позднее, если мне предстоит еще вернуться и вернуться той же дорогой, я смогу разглядеть его подробней.

Это действительно оказалось круглое окно. Каждую ночь меня стали водить мимо него, и деталь за деталью, я смогла изучить его. Поскольку меня выводили ночью, когда все остальные пленники мирно спали, то за окном этим я не могла разглядеть ничего кроме качающихся на ветру или спокойно стоящих деревьев. Очевидно, это здание находилось в каком-то лесу, и это вселяло мне надежду. Лиса-воровка сможет легко уйти от погони, если, конечно, вообще сможет выбраться из клетки.

Пять ночей подряд Гай со своими мордоворотами приходила за мной и уводил вниз, в какую-то лабораторию. Там меня неизменно поджидал Боскус. Я была его проблемой, его проколом и позором. Он работал над моим сознанием.

В первую ночь он лишь постоянно задавал мне какие-то вопросы, смысла которых я не могла понять и не улавливала никакой связи с моим положением. Так, например, он спросил, почему я коротко стригусь. Я честно ответила, почему. К чему мне было лукавить и пытаться обманывать его?

– Как часто у тебя случались ощущения дежа вю?-спрашивал он.

– Никогда,-отвечала я.-Я ни разу не ощущала ничего подобного, хотя много раз слышала об этом от других людей.

– Никогда?-переспросил он, и мне показалось, что он даже слегка удивлен.-Ты уверена?

– Да.

На следующую ночь Боскус усадил меня в очень неудобное кресло, похожее на кресло в кабинете зубного врача, и начал просвечивать мою голову. Вверху надо мной я заметила какой-то аппарат с красным мерцающим экраном и, немного струсив, спросила шутя:

– Мой "возмущенный разум" не закипит?

Боскус не посчитал нужным отвечать на мой вопрос, наверное, найдя его детским и глупым. За последние дни я общалась только с ним и Гаем, который приносил мне еду и свежую одежду. Я скучала. Боскус был какой-то не настоящий, слишком озадаченный и серьезный, лишенный всяческих эмоций. И мне почему-то захотелось его немного расшевелить. Он никогда не пытался шутить или кокетничать со мной, как это делали многие другие мужчины. И это, не смотря на то, что мы всегда были одни.

– Боскус, ты робот?-спросила я однажды, наблюдая за тем, как он сосредоточенно всматривается в монитор, в то время как я с множеством проводков на голове полулежала на жесткой кушетке с приподнятым изголовьем.

Он удивился, а это случалось очень редко, и даже оторвал свой взгляд от экрана.

– Почему ты так решила?

– Ты не живой какой-то.

– И из этого ты сделала вывод, что я биоробот?

– Из этого и еще кое из чего,-сказала я интригующе.

Боскус ухмыльнулся впервые за последние три ночи:

– Как я понимаю, ты имеешь в виду мое явное равнодушие к твоим женским прелестям?

Я слегка опешила, так как ничего подобного в виду не имела.

– Да нет…

– Я – ученый. Я должен быть беспристрастным.

Больше я не пыталась расшевелить его. Напрасный труд.

На седьмую ночь Боскус сделал заявление:

– Я так и не смог найти в твоей мнемической системе никаких особенных отличий,-сказал он.-И из этого я делаю вывод, что, либо у тебя очень сильный иммунитет, либо индивидуальная и очень редкая невосприимчивость к препарату, и обычной его дозы для тебя, видимо, недостаточно. Мы попытаемся увеличить дозу.

– А если снова не поможет?-спросила я, несколько оторопев. Всякий растеряется, если его станут ставить в один ряд с лабораторной крысой.

– Снова увеличим дозу.

– И до каких же пор?

– Пока не подействует или…

– Пока подопытный объект не отбросит копыта,-закончила я его фразу.

– Ну, будем надеяться, что этого не произойдет.

Мне стало дурно и невыносимо гадко. Меня начинала душить злоба.

– Ты хоть понимаешь, что я при этом чувствую? Каково мне?-спросила я, почти ожесточенно.

– Все отлично понимаю,-спокойно сказал Боскус.

– Ничего ты не понимаешь!

Я попыталась взять себя в руки. Мне ни в коем случае нельзя было выходить из себя. Однажды я уже навредила себе таким образом. И теперь, когда уже вторую ночь подряд Гай приходит за мной без охранников, и у дверей лаборатории тоже больше никого не ставят, нельзя чтоб они снова заподозрили меня в нелояльности.

Я сжала зубы и, закрыв кулаками глаза, попыталась сделать вид, что готова заплакать.

– Ты ничего потом не вспомнишь об этом,-успокаивающим тоном произнес Боскус.

– А сейчас мне как…

– Потерпи. Сегодня мы проведем еще несколько последних тестов, а завтра всему этому настанет конец. Я уверен, что на этот раз получиться.

– Раз уж ты уверяешь, что я ничего не вспомню, может быть поведаешь мне, для чего все это затеяно?

– Я столько раз рассказывал тебе и, надо сказать, уже устал.

Тесты не заняли много времени. На этот раз Боскус быстро отпустил меня и позвал Гая. Тот явился, и я отправилась с ним. В моей голове уже давно был готов четкий план действий.

Сколько раз я ходила ночью по коридорам этого загадочного здания, и ни разу нам не встретился никто из здешних служащих или таких же подопытных, как я. Я надеялась, что и сегодняшняя ночь не станет исключением. Единственное, в чем я не была уверена, так это в том, что за мной не наблюдают из неведомых углов везде, где бы я ни была.

Не дойдя несколько шагов до окна, я остановилась и застонала. Шедший впереди Гай, обернулся и удивленно посмотрел на меня.

– Голова,-объяснила я, изображая страдания и хватаясь за виски.-Ужасно болит.

Не могу терпеть.

Парень как будто насторожился, но все же приблизился ко мне. Его ждал точный удар в середину груди, которому когда-то давно меня научил Куч. Гай даже вскрикнуть не успел, обмяк и рухнул на пол.

Медлить мне было нельзя ни мгновенья. Проворно хватив за ноги, я оттащила его к стене и быстренько стянула с него штаны и куртку. Появиться в театральном балахоне, где бы то ни было, и попасть сразу же в милицию или, того хуже, в психушку я не хотела. Не прошло и полминуты, как я одетая в костюм Гая, стояла на округлом подоконнике и пыталась открыть окно. Я не могла понять, как это сделать, но не позволяла себе нервничать и теряться. Я не знала, видел ли кто-то случившееся только что или нет, и потому ждала появления охранников в любой момент.

Обшарив в полутьме всю окружность окна, я не обнаружила ни защелки, ни замка, ни даже ручки. За стеклом хлестал дождь, но шум его не проникал внутрь здания.

Видимо стекло было достаточно прочным для того, чтоб пропускать звуки с улицы.

Мокрые ветки какого-то дерева с порывами ветра ударяли по прозрачной поверхности, но я не слышала ни единого звука. Все это не добавляло мне уверенности. Я попробовала разбить стекло, со всей силы ударяя по нему локтем и коленом. Оно даже не треснуло. Уходили драгоценные секунды, но результата не было.

Я начинала приходить в отчаянье, и тут мне показалось, что я услышала звуки шагов. Вжавшись в стекло, я замерла и практически перестал дышать. Те, кто шли по коридору, а их было как минимум двое, не могли не заметить лежавшего у стены бездыханного Гая. Увидев его, они сразу бы поняли, в чем дело, и тут же обнаружили бы на подоконнике меня. Но к счастью шаги стихли. Я поняла, что те двое свернули в одну из дверей, не дойдя до того места, где валялся бедняга, и не заметили его в тени издалека. Тогда мне стало ясно, что никто не обнаружил пока моей проделки, иначе бы охранники уже давно явились бы сюда.

Попытки открыть окно возобновились. Я попробовала с силой надавить на раму, и вдруг внезапно почувствовала на своем лице упругие удары дождевых капель.

Невероятное облегчение! Оказалось, что окно открывалось очень просто: по продольной диаметральной оси.

Мне удалось, хоть и с трудом (рама была очень толстой и тяжелой), приоткрыть небольшую щель, в которую можно было пролезть. Я тут же промокла до нитки и продрогла, но это не только не остановило меня, но даже еще более усилило мое желание оказаться поскорей на воле, с ветром, с дождем и свободой. Но тут меня ожидало жестокое разочарование.

Выбравшись на подоконник с другой стороны и сразу же прикрыв окно, я поняла, что нахожусь отнюдь не на первом этаже здания, как мне показалось изнутри. Хоть и было темно, все же я сумела определить по вершинам рядом стоящих и хлещущих меня ветками деревьев, что до земли довольно далеко.

Эйфория сменилась растерянностью. Пару минут назад главной моей проблемой было окно, а теперь, когда я успешно справилась с ней, оказалось, что это были только еще цветочки. И что теперь? Залезать обратно?

Я посмотрела внутрь. Гай начал шевелиться. Еще немного и он придет в себя, и все откроется. И все мои старания сойдут на нет. И завтра мне снова будут чистить мозги. Ну уж нет!

Ко мне снова вернулась былая отчаянная решимость. Я подвинулась к краю ниши, на которой стояла, вжавшись в стену, и провела рукой по мокрой поверхности здания.

Как никогда мне могли бы сейчас пригодиться мои альпинистские навыки. Но нет. На стене не было ни единой выщерблины, щели или ямки. Она была абсолютно гладкой, и это был не цемент и не кирпич, а какой-то другой, очень плотный и гладкий материал. Ничего не выйдет.

Я с надеждой стала всматриваться в темную кипящую массу перед собой. До ближайшего дерева было не более трех метров, а ветки его то и дело, доставали до меня. Эх, если бы разбежаться и прыгнуть посильней! Тут я заметила, что Гай уже совсем почти пришел в себя, и это подстегнуло меня к отчаянному поступку. Я прыгнула, не успев ничего рассчитать и подумать о возможных последствиях.

Раскинув руки, чтоб сразу ухватиться за первую попавшуюся ветку, я пролетела метра три вниз и, с треском обломив несколько непрочных сучков, повисла на одном из них, вцепившись в него так сильно, как можно только цепляться за свою собственную жизнь.

Провисев так полминуты или больше и с трудом веря в то, что осталась жива, я стала размышлять над следующей проблемой: как перебраться на ствол, чтоб спуститься, наконец, на землю. После прыжка это было уже куда проще. Потихоньку закинув ногу на скользкий от дождя сучок и беспрестанно путаясь в ветках и листьях, я стала осторожно, задом, подбираться к стволу. На это ушло примерно пять-семь минут. Костюм Гая был изодран в клочья, кожа моя тоже изрядно пострадала, на руках, ногах и щеке появились свежие царапины, местами довольно-таки глубокие. И мне еще очень повезло! И все еще продолжало везти, поскольку, судя по безмятежному спокойствию в круглом окне в трех метрах надо мной, никто не бросился за мной в погоню. И я решила не испытывать судьбу, начав стремительный и рискованный спуск с мокрого дерева.

До земли оказалось действительно далеко. То круглое окно располагалось приблизительно на высоте шестиэтажного дома. Пока я спускалась, дождь прекратился, но ветер даже еще более усилился. Уже ощутив под ногами твердую почву, я увидела сквозь густые кроны, как начали постепенно разбегаться тучи, выпуская из темноты огромный, светлый диск луны. Такой большой луны в наших краях я никогда не видела. Но я уже знала, как поступлю, если окажется, что меня увезли за границу.

Оказавшись по пояс в густой и мокрой траве, я почувствовала себя почти счастливой. Осмотревшись, я поняла, что здание, из которого я только что благополучно унесла ноги, просто гигантских размеров. Может быть из-за темноты, а может и из-за действительно невообразимых габаритов, я не могла разглядеть, где заканчивается его крыша и как далеко тянуться округлые бока. Впрочем, изумляться мне было некогда. Я тут же отправилась прочь от него и подальше.

Мне все еще везло. То ли Гай все еще пребывал в нокауте, то ли, очнувшись, он просто побоялся сразу доложить о моем побеге, но меня все еще не хватились и не пустились в погоню.

Я двинулась в противоположном направлении от своей тюрьмы, вверх по склону холма или горы, поросшей редким лесом. Огромная луна иногда показывалась на несколько мгновений и снова скрывалась. Я успела заметить в бледном освещении, что вокруг меня лишь лес, состоящий из высоких деревьев с широкими листьями, под ногами высокая мягкая трава, и изредка встречающиеся невысокие кустарники и деревца поменьше. Я поднималась и поднималась без устали куда-то в гору, надеясь вскоре выйти на открытое пространство и разглядеть где-нибудь хоть какой-то признак человеческой цивилизации.

Было очень холодно и сыро. В лицо дул сильный ветер. Я продрогла, но не отчаялась. Сколько бы я ни шла, мне рано или поздно должно было встретиться человеческое поселение. Даже если я нахожусь в джунглях Амазонии, что впрочем, судя по климату и растительности, не так уж и маловероятно, все равно люди должны жить и здесь.

Внезапно я оказалась на краю обрыва. Луна как назло скрылась в этот момент, и я едва не провалилась вниз. Деревья закончились, и по темной пустоте впереди я поняла, что внизу начинается довольно-таки обширная долина, а я стою на вершине одного из утесов, возвышающихся над ней.

Схватившись на всякий случай за ствол ближайшего дерева, я остановилась, чтоб осмотреться и перевести, наконец, дыханье. Вот-вот из-за туч должна была показаться луна, и я смогла бы разглядеть то, с чем столкнулась.

И вот долина осветилась серебристым лунным светом, и я ахнула. Впервые я увидела такую ошеломляющую картину. Внизу простиралась изумительно зеленая равнина, пересеченная светлой, перламутровой лентой реки. На другом ее конце возвышались поросшие лесом горы, справа и слева она терялась в темноте, за которой тоже угадывались холмы и деревья. Над рекой висел невесомый пар, легким муаром растекавшийся по долине. Это было удивительное зрелище, от которого у меня захватило дух. Я даже не сразу догадалась всмотреться пристальней, чтоб отыскать в этом месте жилище людей.

Когда первая волна восторга и восхищения, охватившего меня, спала, я все-таки попыталась отыскать глазами признаки каких-нибудь строений или хотя бы следы пребывания здесь людей. Не могло быть такого, чтоб в таком прекрасном месте не ступала нога человека. Здесь должны были жить люди, которые обязательно помогли бы мне, даже если они иностранцы.

Но вот долина осветилась еще больше, стало совсем светло, словно внезапно наступил день. Я не сразу поняла, в чем дело. Взглянув на небо, я вдруг застыла в еще большем потрясении и изумлении: неподалеку от лунного диска вдруг появился еще один.

Я протерла глаза и прищурилась. Сомнений не было: из-за туч выплыла еще одна луна. Я слышала, что иногда случаются подобные оптические явления, когда люди видят на небе одновременно две луны или два солнца. Но в данном случае… Вторая луна была несколько меньше, располагалась ближе к горизонту и имела зеленоватый оттенок.

В голове мыслей было ноль. Я лишь тупо пялилась на небо, ощущая, как тело сковывает холод непередаваемого ужаса. От яркого света в глазах встали жгучие слезы.

И тут на другой стороне неба возник месяц. Третий. Еще меньший, чем два первых и к тому же убывающий.

Слезы горячим потоком хлынули мне на лицо. Это были слезы мистического, всепоглощающего и суеверного ужаса. Я поняла, наконец, где я на самом деле нахожусь. Я приняла те нелепые, как мне когда-то казалось, подозрения, совпадения и намеки, указывающие на то, что Боскус говорил чистую правду. Он все время пытался сказать мне об этом, а я принимала его за одержимого. Ведь мой собственный мир был таким обыденным, косным, исключающим все невероятное и фантастическое. Но теперь я не могла не поверить собственным глазам.

Я оказалась одна на чужой планете. Это действительно был Эмброн.