Текст книги "Будьте нашей Тётушкой (СИ)"

Автор книги: Наталья Добровольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13. Новые знакомства.

Но ночь выпала беспокойная – Андрюша, видимо, перегрелся на солнце и плохо спал, метался, даже стонал. Я ругала себя, что позволила ему так долго сидеть на жаре, да ещё и без головного убора, поила его водичкой, утирала лоб, отправив отца, который топтался рядом, отдыхать.Под утро жар спал и ребенок спокойно заснул.

Но я первым делом повинилась перед мужчиной:

– Простите, Андрей Иванович, это я виновата, не нужно было так долго Андрюше на солнце сидеть, он же отвык от него, вот и занемог. Надо ему шапочку какую-нибудь носить и в самую жару в тенечке сидеть.

– Не вините себя, Мария Ивановна, я тоже совсем об этом не подумал. Но ничего, сейчас съезжу, привезу Антона Павловича, да заодно и мазь в аптеке для вас прихвачу.

– Да я-то что, у меня лоб почти не болит, а вот Андрюшу посмотреть надо. Но вас не заругают за опоздание? Может, мне в лечебницу съездить? Где это? Только и ребенка одного оставлять не хочется. Кто бы с ним посидел?

–Да, мне не хотелось бы опаздывать и подводить коллег. Но, кажется, я придумал. Я сейчас зайду к Насте, про которую вчера говорил, и отправлю ее в лечебницу за Антоном Павловичем и мазью для вас. А потом она и с сыном посидит, пока вы за кроватью съездите, и с уборкой поможет. Она женщина расторопная, спокойная, часто нам помогала. Настя – вдова, у нее ребенок маленький, она всюду ее берет. Марфа немного необычная девочка, но вы не бойтесь, она и Андрюшу знает, несколько раз играла с ним, он никогда её не обижает.

– Разберемся, со всеми делами разберемся. Но вам надо перекусить перед работой,– и я стала доставать из стазиса последние блины и греть чай.

Наскоро поев, мужчина уехал, а я осталась со спящим ребенком. Дыхание его было уже ровным, но лоб немного горячим и лицо покраснело от загара. Перекусив и ещё раз поругав себя за неосмотрительность, я стала думать, что приготовить на обед. Блины мы доели, борща тоже мало осталось и я решила еще раз пересмотреть запасы.

В стазисе я нашла упаковку с рыбой и раскрыла ее – вот это да, это же стерлядь – царская рыба! Давно я ее не видела, а уж не ела и того дольше! Замечательно, уха из нее божественная, только надо и маленькой рыбы для бульона купить.

А в другой упаковке было мелко порубленное мясо – можно или котлеты сделать с картошкой, или гуляш на скорую руку. Решено – так и приготовлю, а пока начну картошку чистить с овощами. И я уселась за стол, время от времени проверяя мальчика, который совсем разоспался.

Было тихо и спокойно и я задумалась о своей дальнейшей жизни. Разговор с лекарем и мои идеи прозвучали вроде и произвольно, но я что-то подобное уже делала. Но эти мысли не вредны никому, а, наоборот, помогут и лечебнице, и скучающим дамам.

А вот проснувшаяся во мне магия – это и полезно, и опасно, раз так тут относятся к интуитивным способностям ведуний. Значит, еще раз – помогать надо, но только близким и не раскрывая себя.

На этом мои размышления прервал тихий стук в дверь, который я даже сразу и не расслышала. Открыв дверь, я увидела скромно одетую женщину лет двадцати пяти, за спиной которой пряталась маленькаядевочка лет трех– четырех с круглым монголовидным лицом и припухшими узкими глазками. Где-то внизу слышны были шаги Антона Павловича.

– Здравствуйте, вы Настя?– спросила я.

–Да, я вам лекаря привела и мазь купила по бумажке, которую Андрей Иванович дал. А это моя дочка, Марфушка, она глупая немного, но никого не обижает.

– И вовсе она не глупая, а вполне симпатичный дауненок. У нее же синдром Дауна? – спросила я, употребляя термин, который был мне знаком.

– Я не понимаю,– растерянно проговорила женщина.

– Потом поговорим об всем, надо лекаря впустить, да Андрюшу разбудить,– и я подошла к двери, чтобы ее открыть.

Антон Павлович, видимо, услышал мои последние слова, потому что посмотрел на меня с интересом, но пока ни о чем не спросил. Он подошел к Андрею и позвал его:

– Молодой человек, просыпайтесь, как вы разоспались, день уже на дворе,– и он легонько пощекотал мальчика. Тот открыл глаза и улыбнулся – этот хитрюля уже не спал, а слушал нас.

– Доброе утро, Антон Павлович, доброе утро, тётя Маруся, доброе утро, Настя, о, и Марфуша здесь! Всем доброе утро,– улыбнулся он.

Лекарь тоже улыбнулся и стал его осматривать, проводя рукой по голове и телу. Потом он удовлетворенно сказал:

– Ну ничего особо страшного не произошло, перегрелся немного, с кем ни бывает. Голова болит?– обратился он к ребенку.

– Немного, и спать хочется.

– Вот и спи, но пока тебе покушать надо и чаю попить не сладкого или лучше подсоленной водички. Сегодня в жару не гуляйте, а вот попозже можно и выйти – проветриться. Пусть постепенно привыкает к солнышку. Микстур никаких не надо, но если сильно голова болеть будет, можно выпить вот этот порошок,– и он протянул бумажную упаковку с лекарством.

– Все поняла, Антон Павлович, действительно, как-то мы переборщили вчера, дорвались до бесплатного. Впредь будем осторожнее. Позавтракаете с нами? Ещё борща немного осталось, детям каша, а потом обед буду делать. И подскажите, пожалуйста, где мне кровать купить, я ведь город совсем не знаю,– обратилась я.

– А вот как раз возле лечебницы есть неплохая лавка, там и кровати, и остальную мебель делают, они и для нас много чего изготавливали, я вам покажу. Рядом в лавке можно и матрацы заказать, и подушки.

– Отлично, так и сделаю. А продукты где посмотреть?

– И на рынке можно, он также не далеко, или в лавке рядом.

– Но вы что-то сказали про Марфушу, как вы ее назвали, я не расслышал?– заинтересовался лекарь.

– Дауненком, у нее синдром Дауна. Это не болезнь, а просто при зачатии что-то пошло не так (ага, ты еще расскажи про лишнюю хромосому в 21 паре– промелькнуло у меня в голове и я невольно улыбнулась).

–И никто при этом не виноват – ни отец, ни мать, они-то совершенно здоровы, но так сложилось и никто особо не знает, почему. Вот и родился ребенок таким, с особенностями, они и болеют чаще, особенно простудными заболеваниями, и сердечко у них слабое, и желудочек страдает, и зрение плохое, да и всё развитие идет с отставанием. Они – вечные дети, но добрые, спокойные, их еще "солнечными" называют,– все это я рассказывала, глядя на удивленного лекаря и мать девочки.

– Ну, Марфушечка– душечка, ты ведь хорошая девочка, пойдешь к тёте?– и я подхватила ребенка на руки. Та тут же стала что-то непонятное лопотать, а потом обхватила меня за шею и прижалась ко мне.

Настя ахнула:

– Она же никому на рукине идет, дичится, а вас сразу признала.

И она продолжила:

– Говорите, никто не виноват – а уж как меня муж покойный за Марфу упрекал, как бил, все говорил, что нагуляла я ее, ведь она не похожа ни на кого. Да и родня его не приняла нас с дочкой, оттого он и пить стал, пьяный и замерз в лесу, уж не знаю, зачем он туда поехал. Вот и мыкаемся мы с дочкой вдвоем, а вы верно сказали, она добрая, только и плохо кушает, и говорит худо, да и умеет мало что,– и она горько улыбнулась.

– Ничего, ей можно помочь, научить самым простым привычкам – и кушать самой, и одеваться, и говорить, только заниматься надо с ней, понемногу, но каждый день.

– Да кто же с ней будет заниматься, мне ведь работать надо, и так все сторонятся из-за дочки – я ведь не могу ее одну оставить, вот и приходится с собой всюду брать. Вот Андрею Ивановичу спасибо, он часто мне помогает.

– Ничего, что-нибудь придумаем. А сейчас давайте-ка все за стол, а то разговорами сыт не будешь. Андрюша, ты уж прости, но сегодня тебе придется здесь на горшок сходить, заодно и Марфуше покажешь, где он находится. Я в другой комнате все поставлю.

– Она на горшок ходит?– обратилась я к матери.

– Плохо, чаще в штанишки,– потупилась та.

– Вот с этого и начнем. Ну что, Андрей Андреевич, будете учителем для Марфуши?

– Буду,– гордо сказал мальчик, довольный своей взрослой ролью.

– Тогда подожди, я приготовлю все, а потом помогу тебе. Вы садитесь за стол, мы быстро, – обратилась я к Антону Павловичу, который с нескрываемым интересом слушал и смотрел на меня.

Видно было, что ему хочется обо всем расспросить, но пока он молчал, не хотел это делать при Насте.

А я в другой комнате за ширмой поставила горшок, рядом на столике приготовила кувшин с водой и полотенце, а потом принесла туда Андрея и вышла, чтобы его не стеснять. Он быстро сделал свои дела, а потом я позвала Настю с Марфушей. Антон Павлович тоже пришел к нам и попросил посмотреть, как я буду все делать.

Я взяла девочку за руку и позволила ей обойти комнату, все посмотреть, выбрать для себя салфеточкуиз разложенных мною, а потом повела ее за ширму. Там я незаметно сняла с нее штанишки, подвела к горшку и посадила ее. Девочка почти этого не заметила – она заинтересованно рассматривала рисунок ширмы и теребила в руках салфетку.

– Ну что, господин учитель, что надо сказать при этом?

– Пись-пись-пись,– засмеялся мальчик, и мы тоже заулыбались. Марфушка тоже улыбнулась, но делишки благополучно сделала.

– Настя, вынесете горшок в клозет, вы знаете, где то?

– Знаю, все сделаю,– подхватилась женщина.

– А мы теперь будем умываться. Давай сначала ты, – обратилась я к мальчику, посадив его на стульчик и поставив поближе тазик. Какая-то мысль еще раз мелькнула у меня в голове про кресло на колесиках, в котором могли сидеть и передвигаться такие дети. Надо потом спросить, есть ли такие и приобрести для мальчика.

Я потихоньку лила воду на руки мальчика и приговаривала:

Водичка-водичка,Умой мое личико,Чтобы глазки блестели,Чтобы щечки краснели,Чтоб смеялся роток,Чтоб кусался зубок (русская народная потешка).

Андрюша улыбнулся, но умылся быстро и толково, а потом тоже самое он помог сделать и девочке – и поливал воду, и повторил слова потешки. Марфуша с удовольствием умылась, и не важно, что часть воды пролилась – самое главное, что она старалась сделать это сама. Мать стояла рядом и с улыбкой сквозь слезы смотрела на усилия девочки.

Умытых детей я усадила за стол и налила им каши, только под тарелку Марфуши я подстелила чистую салфетку, чтобы не запачкать скатерть. Андрюша поел быстро, а потом, глядя на девочку, которая половину каши не доносила в рот и неправильно держала ложку, стал ей помогать уже без моей подсказки.

Глава 14. Командовать парадом буду я!

Мать и лекарь только с удивлением смотрели на эту картину, но молчали, а пили чай и ели кашу, которую я поставила перед ними. Зная, что Антону Павловичу пора возвращаться в лечебницу, я, извинившись перед ними, вышла в соседнюю комнату и быстро переоделась в уличное платье и даже нашла шляпку, которая хоть и заставила меня улыбнуться, но была довольно симпатичной и шла мне.

– Итак, господа-товарищи, слушаем мои команды – ты, Андрюша, остаешься на хозяйстве. Займи Марфушку, покажи ей своего Буцика, другие игрушки, порисуй сам и дай и ей карандаши и бумагу, пусть пробует тоже рисовать, как умеет.

– Вы, Настя, пожалуйста, дайте еще Андрею попить и если голова будет сильно болеть, можно ему порошок. Надо все убрать со стола, потом мы с вами уборку начнем в комнатах. И приготовьте к обеду гуляш и картошку– пюре, а уху позже сварим. Сможете?

– Конечно, не переживайте, Мария Ивановна, все сделаю,– заволновалась женщина.

– Значит, она знает, кто я, проще общаться будет. И раз ей Андрей доверял и оставлял с ней мальчика, значит, и я могу быть спокойна,– подумала я.

– А мы с вами, Антон Павлович, поедем вместе – вы в клинику, а я за кроватью и другими вещами.

– Слушаюсь, мой начальник!– шутливо отдал честь лекарь и мы засмеялись.

Я подошла к креслу и, делая вид, что поправляю вещи, достала припрятанную сумочку. Вот теперь можно и ехать, и мы вышли во двор.

За нами из квартиры вышмыгнула и Аннушка, но в этот раз в потупленными глазками, скромно одетая, видно, пошла белье стирать в полицейскую часть. Подъехала коляска и мы уселись в нее. Тут уж мужчина не выдержал и начал разговор:

– Вы меня ещё раз поразили, уважаемая Мария Ивановна! Как Вы лихо всех построили! Как мне не хватает такой помощницы и командира! Замечательно!

Я ухмыльнулась про себя – много лет проработаешь с людьми в качестве начальника, самых упрямых и конфликтных строить научишься!

– И ваши знания о таких детях, откуда они?

Да все оттуда, из другой жизни, но ведь не расскажешь об этом. Ну что же, будем "врать близко к тексту", как говорила одна моя знакомая.

– Да была у нас в соседях семья с таким же ребенком, как Марфуша, только там мальчик был, Ванечка. Такие детипохожи друг на друга, как родные – это так их особенность сказывается. Я одно время помогала соседям немного,за мальчиком ухаживала. Своих вот бог не дал, а деток я люблю, часто в няньках хожу.

– Они сильно переживали, что ребенок особый, даже лекаря какого-то приглашали знаменитого, чтобы тот его вылечил. Вот от него я всё и услышала и запомнила, что вылечить таких деток нельзя, к сожалению, обучить тоже трудно, но возможно.

– Кстати, он говорил,что второй ребёнок вполне может здоровым родиться, так и случилось, хоть долго не решались люди на такой шаг, второй мальчик вполне нормальный получился и хорошо относился к своему брату. Потом они уехали и я не знаю, как дальше у них сложилось. Вроде слышно было, что Ванечка умер, но их и предупреждали, что такие детки мало живут, к сожалению. Вот такая история,– грустно закончила я.

– Да, печально это всё, и родителям плохо, и дети страдают, и сделать ничего особо нельзя,– так же серьезно подхватил лекарь.

– Скажите, Антон Павлович, а вот Андрюша – его можно как-то вылечить? Я понимаю, что это при родах что-топошло не так, но какая-то надежда есть? – аккуратно спросила я.

– Надежда есть всегда, с мальчиком все не так уж и плохо, он хоть на костылях, но стал ходить, а раньше все сидел, совсем не двигался. Лечил его отец, много денег отдал, да и маму Андрюшину тоже пришлось долго лечить, она худенькой была, плод трудно при родах шел, вот так все и получилось. А так-то он мальчишка умный, забавный, с ним интересно разговаривать, – ответил лекарь.

– Я уж заметила, хитрец он ещё тот,– улыбнулась я.– А вот скажите, я видела у тех людей такое кресло на колесиках, на котором можно было передвигаться. Там Ванечка плоховато ходил, вот его на таком кресле и возили, когда далеко надо было попасть. У вас есть такие?

– Не видел, но было бы полезно попробовать такое сделать. Оно ведь и пожилым людям могло пригодиться, которым также тяжело ходить, я правильно понял?– уточнил врач.

– Да, все верно, и им тоже, – а сама решила озадачить этой проблемой отца мальчика– он инженер, вот пусть и думает.

– Да, совсем забыл, я вчера коротенько переговорил с управляющим лечебницы, его ваши идеи заинтересовали. Если хотите, можно зайти, обсудить подробнее. Вы не переживайте, на Настю можно положиться, она женщина ответственная, хоть и скромная, с Андрюшей часто оставалась, можете на неё надеяться. И Марфушка никого не обижает, это, скорее, её обижают.

– Да уж, я уже наблюдала,– и я кратко рассказала о сцене в песочнице.

– Опять Спирька распоясался, надо про него Егору Фомичу рассказать!– воскликнул лекарь.

И на мой удивленный он пояснил:

– Спиридон – сирота, живет у дядьки из милости, тот его в пьяном виде гоняет и лупит, вот мальчишка и срывается на безответных малышах, вроде Андрея.

Так в разговорах мы и подъехали к лечебнице.

Глава 15. В лечебнице и не только.

Внешне лечебница мне понравилась – небольшая, но аккуратная, не обшарпанная, отделка свежая, да еще при больнице маленький сад, в котором гуляли больные.

Внутри было немного тесновато – узкие коридоры, проходы неудобные, а больных переносили просто на руках или на носилках. И мне вспомнились ходунки для старичков и каталки для больных, на которых их перевозили, легкие костыли с опорой на локоть – о них также можно поговорить с моим "родственником".

А так в лечебнице было чисто, на подоконниках стояли горшки с зеленью, медсестры были в одинаковой форме, какая была на Анфисе Петровне в первый день моего попадания в этот мир.

Заглянула я и в одну из палат– там хоть и было тесновато, но также чисто и уютно – вон, на тумбочках даже салфеточки лежат, а на окнах стоят цветы. Больные в одинаковых халатах и пижамах, все как положено было раньше, когда поступающих переодевали в больничное, а не как сейчас, когда все ходят в своей домашней одежде.

В кабинете, в который мы вошли, постучавшись, за столом сидел мужчина, ещё молодой, но уже лысоватый и полный, видимо, сидячая работа сказывалась. Перед ним лежала целая куча бумаг, которые он внимательно читал. Он с первого взгляда казался приятным, но что-то насторожило меня и внутренний голос предупредил, что с эти человеком надо быть настороже, он только кажется белым и пушистым.

Увидев нас, он с удовольствием оторвался от работы и поприветствовал коллегу:

– Добрый день, Антон Павлович! Представьте меня вашей даме!

– Познакомьтесь, Владимир Владимирович, это Мария Ивановна, это о ее предложениях я рассказывал вам. Владимир Владимирович – руководитель нашей лечебницей.

– Да, да, уважаемая МарияИвановна, очень интересные у вас идеи, очень. В ближайшее время будет совет города, я до него переговорю с градоуправляющим, думаю, что вас обязательно пригласят на него. А вот что мы уже начали делать – освободили две палаты получше и уже стали подбирать для них обстановку, думаю, в течение недели – самое большое двух, все будет готово. Я также напишу своему знакомому в столицу, возможно, смогу договориться с ним о цикле лекций для дам, он лекарь модный, знаменитый, думаю, дамы заинтересуются.

– Отлично, рада, что мои слова превращаются в дела.

А меня несколько задела шустрость управляющего, кого я по привычке называла руководителем больницы. Уж больно быстро он ухватился за мои идеи. А потом сама себе засмеялась – а ведь ты, душенька, просто ревнуешь, что твои идеи не ты претворяешь в жизнь. Знала за собой в прошлом такое качество– все дела хотела сама сделать, во все вникнуть. С одной стороны и хорошо это было, я была полностью в курсе дел своего отделения, а с другой– так я показывала свое недоверие людям, которые тоже были заинтересованы в выполнении своей работы.

Да и хорошо, что идеи не я буду осуществлять – такая неизвестная никому мадам, приехавшая в новый город два дня назад и уже начавшая командовать, а человек, которому это и вменялось в обязанность.

Но про себя я все-таки подумала, что надо все свои идеи изложить в краткой форме в виде статьи, которую можно опубликовать в газете. Как говорят: "Реклама– двигатель торговли". Мы, конечно, не торгуем, но реклама и тут не помешает. И надо уточнить, где находится редакция газеты и завтра же заехать туда.

– Но извините, Владимир Владимирович, у меня еще много дел, я ведь только вчера приехала в ваш город.

– Да, да, конечно, все понимаю. Рад знакомству, если позволите, я с вами еще свяжусь. Всего доброго!

Уф, вроде и все идет, как я хотела, но что-то в нем есть скользкое, неопределенное, не стоит бы перед ним слишком откровенничать.

Я прощаюсь с Антоном Павловичем и выхожу на улицу, где отправляюсь искать мебельную лавку. Она оказывается совсем рядом, буквально за углом. Хозяин лавки приветливо спрашивает, какого плана кровать мне нужна и предлагает посмотреть несколько уже готовых. Меня привлекла небольшая односпальная кровать с мягким матрацем и подушками – уютная и удобная, на ней я и останавливаю свой выбор. Но как тут с доставкой? Оказывается, и доставить могут, только уже завтра, поскольку грузчики уже заняты другими заказами. Ну что же, придется мне потерпеть ещё одну ночь в кресле, я даже уже сроднилась с ним.

Глава 16. Расскажите про покупки.

Теперь – на рынок, до него надо ехать, что я и делаю. На рынке меня обступают привычные запахи и звуки, знакомые всем в любые времена. Конечно, я чаще ходила в большие супермаркеры, но и рынок тоже любила посещать ради интересных продуктов и людей, их продававших.

Беру под мышку свою сумочку и прижимаю ее покрепче, вспоминая всю ту историю, которая и забросила меня в это время и место. Нет, больше я никуда не хочу, мне здесь нравится, тем более в том времени у меня такого Андрюши не было, я была одинока.

Думая о ребенке, невольно улыбаюсь и вдруг мой взгляд натыкается на мальчишку лет десяти, очень худого, грязного, неухоженного, по всему видно – беспризорного. Я понимаю, что не могу пройти мимо него и подзываю к себе:

– Мальчик, мальчик,– и когда он понимает, что я обращаюсь к нему, продолжаю:

– Хочешь заработать?

– А чо делать-то надоть?– голос его на удивление низкий, мужской.

– Я недавно приехала, а мне продуктов купить надо, да домой доставить. А я здесь ничего и не знаю. Поможешь, я тебе заплачу.

– А каких продухтов надоть?

– Рыбы мелкой на уху, мяса, крупы разной, овощей, много чего. Поможешь?

Мальчик кивает важно и показывает рукой, чтобы я шла за ним. Вместе с ним мы обходим лавки и продавцов, где я закупаю все, что надо. Я не торопясь присматриваюсь к ценам, запоминаю, что сколько стоит, торгуюсь и оцениваю обстановку. Азарт покупок охватывает меня, да и цены удивляют– на мой взгляд все достаточно дешево– на два рубля мы купили прекрасный кусок мяса на косточке, правда, торговались мы с продавцом долго и со взаимным удовольствием.

Я уже прикидываю, что количество едоков значительно увеличилось – кроме Андрея старшего и младшего надо и Настю с Марфушей накормить, да и назавтра грузчикам что-то оставить, да еще кто может в гости зайти – вон как пригодился мой борщ и блины– хорошо, что я всего побольше наготовила.

С руками, полными корзинок и пакетов, мы идем на выход. Ставлю поклажу на землю и вижу, как к моему помощнику непонятно откуда приближаются такие же грязные и оборванные мальчишки и ждут, когда я ему заплачУ, явно с целью отобрать заработанное.

Они обступили нас со всех сторон, и я почувствовала себя довольно неуютно и поняла, что надо вмешаться, но пока не знала, как. На мое счастье я увидела нашего полицмейстера, Егора Фомича, который рассекая толпу, как большой корабль,плыл в нашу сторону, но пока не видел нас, так как толпа загораживала.

Пацаны, увидев полицмейстера, вдруг исчезли, как и не было. Я обратилась к мальчику:

– Как тебя зовут?

– Сенька, Семен.

– А где ты живешь, Сенька-Семен?

– Да в приюте у сестер милосердных.

– Ты сирота?

– Ага, папка с мамкой померли, только я и сеструха маленькая остались. Если бы не Дашка, я бы давно сбежал, скучно там в приюте, только молиться и заставляют, а боле ничаво.

– А мальчишек ты знаешь, которые к нам подходили? Чего они хотели?

– Да знамо чаво, деньги отобрать хотели. Вы не подумайте чаво, нас монашки отпускают в город, вот я на рынке какую-никакую деньгу и зарабатываю.

– Ну да, так я и поверила– отпускают тебя, удрал небось,– улыбаюсь я про себя.

И вздыхаю, хотя и говорила моя коллега в таких случаях: " Всех котят не подберешь, всех сирот не усыновишь", но и пацана жалко, делать что-то надо.

Но пока стоит осмотреться, все уточнить и обдумать– жили же эти дети как-то и без меня, нельзя разрушать то, что и так работает– другое дело, можно эту работу улучшить.

Размышляя так, мы продвигались к выходу и вдруг я почувствовала прекрасный запах свежего хлеба – это пахло из маленькой лавочки, почти не заметной среди других больших. Я не могла пройти мимо и зашла туда – а там – булочки, батоны, кирпичики хлеба, баранки, пирожки – и все это благоухало так, что сразу есть захотелось. Сенька тоже зашморгал носом и сглотнул голодную слюну.

– Вот здесь мы и отоваримся на всех,– решила я.

Нам навсречу вышла маленькая женщина, сама похожая на булочку– мягонькая, румяная, с глазками– изюминками.

– Что угодно вашей милости,– спросила она, а я подсчитывала, чего и сколько нам угодно.

Итак, корзинка с хлебом, булочками и пирожками– для нас, такая же – в приют, еще одна – для мальчишек с рынка, одна – в лечебницу и одна на запас, не съедим, так понадкусаем, а лучше – в стазис уберем.

Так я и озвучила свой заказ, добавив, что один пирожок с мясом можно дать сразу – для мальчика, который вместе с хозяйкой смотрел на меня с большим удивлением. А я добавила– гулять, так гулять:

– Вот этот молодой человек будет приходить к вам через день и забирать такие же корзинки и относить по адресам, которые я скажу.

Хозяйка заохала, что у нее запасов немного, да и корзинок не хватит, но я, уточнив, знает ли Сенька, где можно купить корзинки, дала ему монету и отправила туда.

Пока хозяйка складывала припасы в имеющиеся корзинки, я оглядела булочную. Было очень чисто и аккуратно, все стояло на своих местах, хотя помещение было небольшим, тесноты не чувствовалось – так все продумано было. Недаром я здесь тормознула, совсем не зря, моя интуиция меня не подвела.

Вот и Степка примчался, но хозяйка подняла на меня глаза – булочки сегодняшние кончились, остались только вчерашние. Чтобы показать, насколько они мягкие, мне вручили для дегустации одну такую – никакой разницы я не почувствовала, все очень вкусно, но совестливости хозяйки порадовалась.

Так что в корзинку отправились и вчерашние, и даже две позавчерашние булочки, которые просто забылись где-то в углу. Спросив, сколько я должна и получив в ответ тихое: " Три рубля", я подала десяти рублевую банкноту и сказала, что это расчет за сегодняшний заказ и два следующих. Хозяйка подняла счастливые глаза и спросила:

– Так вы в самом деле будете брать у меня булочки?

А я, спохватившись, спросила:

– Извините, как ваше имя– отчество?

– Матрена Матвеевна я, Маркова.

– Сплошное МММ получается, но вкладываться сюда можно и нужно,– опять подумалось мне из другой жизни. Эти мысли уже меня не удивляли, а веселили и развлекали.

– Матрена Матвеевна, дорогая, я не шутила и в самом деле буду брать вашу продукцию Меня даже удивляет, почему у вас так мало покупателей, ведь булочки у вас замечательные?

– Да как-то все в большие булочные идут, а мою лавочку и не видно особо, вот только соседи да знакомые ко мне бегают, да мальчишки с рынка, я их подкармливаю, как могу.

Мальчишек подкармливает– вот это молодец, сейчас я про это и поговорю.

– Вот одну из корзин и будете мальчишкам отдавать, а как деньги кончатся, отправите их ко мне, я им скажу, где живу.

А сама подумала– зачем я буду ждать грузчиков, котрые привезут мне кровать, когда есть мальчишки– уж как-нибудь они справятся, тем более, как я поняла, кровать разборная, да и подзаработать им будет возможность.

Итак, вместе с Сенькой-Семеном и кучей корзинок, которые мы перетащили только за два раза, мы выходим из булочной. Ставлю корзины опять на землю и разгибаюсь от тяжести.

Теперь бы найти какой-нибудь транспорт, но видя наши затруднения, транспорт находит нас сам – к нам подъезжает небольшая коляска, которой управляет молодой мужчина. Я обращаюсь к нему:

– Это чудо, что вы нас увидели!

– Да не чудо, а парень ваш, это он меня позвал,– и я вижу улыбающегося Сеньку, который уже сидит в коляске. Заносим вместе все корзинки, можно бы и ехать, но надо договориться с пацанами насчет кровати. Но где же они– а вот, в сторонке стоят, поглядывают.

Выхватываю взглядом самого главного– вот он, в середине стоит, он и повзрослее, да и поувереннее других выглядит.

– Молодой человек,– обращаюсь я. А когда он оглядывается в недоумении, повторяю:

– Это я к вам обращаюсь. Мне нужна помощь, за которую я заплачу.

Тут в его взгляде появляется интерес, а продолжаю:

– Я купила кровать в мебельном магазине, но ее некому доставить– все грузчики заняты. Она разборная, так что грузить будет не так тяжело. Поможете мне? Тогда подходите примерно через полчаса к мебельной лавке, я туду подъеду. А это всем вам– и я протягиваю мальчику корзину с булочками. Пока он стоит с обалдевшим видом, повозка трогается, но я успеваю крикнуть:

– Я буду ждать в лавке!

По дороге мы делаем остановку около лечебницы, куда Семен отдает корзинку с булочками. Потом он уходит с другой корзинкой и рублевой банкнотой, которую он крепко держит в руке и моим обещанием заглянуть в приют на днях. Вид у него обалдевший, и он постоянно оглядывается на нашу повозку, пока она не скрывается из вида.

Вот и мебельная лавка. Хозяин обеспокоен:

– Вы передумали покупать кровать?

– Вовсе нет, я просто нашла грузчиков, -улыбаюсь я.

Но где же они, неужели не подошли? Нет, не подвели, подбежали целой ватагой. И под удивленными внимательными взглядами всей лавки мальчишки грузят основу моей кровати, матрац, боковые планки и другие части, а я лишь успеваю следить, чтобы все было уложено как следует. Заодо грузими мягкий матрац и две подушки– ону побольше, другую поменьше, одеяло и красивое покрывало. Все это я покупаю в лавке напротив.

И вот наш возница, не ожидавший такого большого груза, трогается и мы осторожно едем к нашему дому. Там уже поджидает Настя, которая явно потеряла меня.