Текст книги "Хелависа и группа «Мельница». Не только песни (СИ)"
Автор книги: Наталья О'Шей
Жанры:
Поэзия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Ирландия, где всегда идет дождь
«Вокруг света» № 11 (2794) Ноябрь 2006, с. 150–158. ISSN 0321-0669
Экспансия ирландской культуры в мировую на протяжении всего минувшего века вызывала восхищение и иногда даже легкий испуг. Например, когда понимаешь, что в каком бы уголке Европы и Америки ты ни захотел выпить кофе, в баре непременно будет звучать музыка каких-нибудь «культовых» ирландцев: U2, Enia, Clannad, Westlife, the Corrs… неважно. А писатели, поэты! А «эльфийская» мифология, породившая целое литературное направление!.. В общем, ирландцы – везде. Самое время задуматься: отчего так получается!
Продолжим перечень достижений. Число ирландцев, в чьи руки попадали Нобелевские премии, возмутительно велико: Бернард Шоу, Уильям Батлер Йейтс, Сэмюэл Беккет, Шеймас Хини…
А вот еще: помните самый популярный портрет Эрнесто Че Гевары – тот, где он анфас и в берете со звездой? А знаете, что его по фотографии создал известный ирландский график Джим Фитцпатрик? Более того, отец знаменитого героя Латинской Америки носил фамилию Гевара Линч, и бабушка Че была уроженкой Зеленого острова.
От высокого – к бытовому: еще одним очевидным признаком моды на все ирландское остается обилие во всем мире «тематических» баров с характерными названиями: Shamrock, Murphy» s или просто The Irish Bar. Там наливают «гиннесс», порой даже не разбавленный (хотя, как показывает мой многолетний опыт, чем дальше от Ирландии, тем хуже завезенное оттуда пиво), весело гуляют на День святого Патрика, а иногда местные жители, какие-нибудь русские или финны, играют там «рилы» и «джиги» на доступных им инструментах. Причем с задором, поражающим самих ирландцев…
Кроме того, как всем известно, в Ирландии есть изумрудные холмы, крутые обрывы над морем, хорошие скаковые лошади, девушки с рыжими волосами и белоснежной кожей, виски тройной перегонки, национальное рагу, эльфы и лепреконы, а также из-под пера ирландского уроженца Джеймса Джойса вышла невероятно сложная книга «Улисс», которую никто не читал, а если и читал, то часто стесняется в этом признаться. Одним словом – страна волшебная.
Ежегодно практически весь Дублин, разодевшись соответствующим образом, отправляется на завтрак (с непременным пивом «Гиннесс», конечно) в честь Джойса к Центру его имени на Норт Грейт-Джордж-стрит.
Восточная эклектика
Начнем с самого главного, с ее столицы. Собственно говоря, Дублин – не исконно ирландский город, а викингское поселение Х века. Кстати, по-ирландски он и называется совершенно иначе – Baile Atha Cliath («место у брода, заросшего лозой»). И сразу позвольте небольшое отступление.
Ирландский, или гаэльский, язык, относящийся к кельтской группе, вопреки довольно распространенному заблуждению совершенно не похож на английский и родствен ему так же отдаленно, как, скажем, русскому.
Представление о том, как примерно он звучит, можно получить из современных книг модного жанра «фэнтези», которые, как правило, базируются на кельтском материале. Кстати, поклонников этого жанра традиционно много среди студентов Московского университета, где мне случалось преподавать. Каждую осень на филологический факультет приходят девушки и юноши с горящим взором и заявляют: «Мы хотим учить ирландский, потому что любим фэнтези и хотели бы заниматься магией друидов». Прямо так и говорят. Правда, после первого занятия, на котором объясняются основные правила грамматики, такие граждане обычно куда-то исчезают (возможно, отправляются к друидам), и остаются лишь те, кто готов сражаться с непростой кельтской языковой логикой.
Увивать жилища плющом – одна из немногих традиций, безропотно перенятых ирландцами у англичан.
В самой Ирландии на гаэльском в быту говорят лишь отдельные области, так называемые «гэлтахты» (Gaeltachta). Хотя в возрождение родной речи вкладывается много денег и труда, картина по-прежнему безрадостна. Конечно, в англоязычных городах круглый год работают курсы и существуют школы, где все преподавание ведется по-ирландски, есть специальные каналы телевидения, а летом в гэлтахты приезжают желающие попрактиковаться. Однако этот выученный «искусственно» язык часто вызывает откровенную жалость – в нем неизбежно присутствует масса заимствований из английского, а фразы и вовсе «калькированы». Я уж не говорю о дорожных знаках и табличках с названиями улиц, на которых иногда встречаются поистине чудовищные с точки зрения ирландской орфографии написания.
Дублин прорезают две реки – Лиффи и Доддер – и два канала. Центральной артерией считается Лиффи, пересекающая весь город, который таким образом делится на северную и южную стороны. Как это водится в традиционных обществах, жители противоположных берегов недолюбливают друг друга. Впрочем, все они вместе косо смотрят на обитателей фешенебельных кварталов, расположенных у самого морского залива.
В плане архитектуры столица, пожалуй, не может похвастаться ничем выдающимся. Взволновать воображение способны разве что набережная Лиффи, где мосты снизу подсвечиваются зелеными огнями, юридический комплекс «Четыре суда» (Four Courts), обширный парк Святого Стефана… и, пожалуй, все. Но это только снаружи, в то время как скрытный ирландский гений места прячется обычно глубоко за фасадами. Например, в старейшем университете города – Тринити-колледже. Он был основан еще Елизаветой I в XVI веке, и тогда его территория, ныне расположенная в самом сердце Дублина, выходила далеко за крепостные стены – отсюда официальное название, дожившее до наших дней: «Колледж Святой и Неделимой Троицы при граде Дублине». Но самый забавный исторический след обнаруживается в библиотеке: подписывая документы, сотрудники и студенты «обязуются и обязуют наследников и родичей своих» выплатить определенное количество гиней, случись им утерять одну из бесценных книг. Гинеи, между прочим, прекратили хождение сразу после наполеоновских войн.
Тринити-колледж в ирландской столице окончили Гамильтон и Оскар Уайльд, а Свифт долгое время был его деканом.
За стенами колледжа круглый год цветут сакуры, студенты валяются с книгами на газонах, мимо них по торжественным дням пробегают профессора в мантиях и париках и мягко ступают рыжеволосые девушки в кедах (брусчатка, камни которой, по легенде, нарочно поставлены вертикально, чтобы научить прохожих скромности, исключает каблуки).
Но идиллическая картинка из «давно минувших дней» наблюдается только при свете дня, а ближе к вечеру антураж становится самым что ни на есть современным. Университетские пабы – такой же неотъемлемый атрибут ирландской культуры, как, скажем, бальная традиция в Австрии. Только не в пример более живая. Каждые выходные (а зачастую и посреди недели) островитяне толпами растекаются по барам, чтобы встретиться с друзьями, тихо посидеть за газетой, подцепить парня или, соответственно, девушку или просто быстро напиться. В последний год после введения тотального запрета на курение в общественных местах «пабная» культура обогатилась еще и панорамами курильщиков у входа, сиротливо жмущихся от дождя под козырек.
Монастырь Клонмакнойз в графстве Оффали – популярное место ирландских паломничеств. Здесь находится гробница последнего короля Ирландии – Рори О’Коннора.
Пробежав по нескольким заведениям кряду, одни посетители продолжают веселье в ночном клубе, другие – идут домой. Как правило, по лицам покидающих бар легко догадаться, какие у них планы…
Меня, как москвичку, больше всего поражают вечерние моды ирландских городов. Ирландки почему-то считают, что их от природы белая кожа – это некрасиво и неправильно. Поэтому они круглый год усердно «поливают» себя искусственным загаром, а перед походом в бар – добавляют двойную порцию «зелья». Еще они очень любят разглаживать длинные вьющиеся волосы специальным «утюгом» и даже ходят для этого к парикмахеру. Наконец, жительницы Зеленого острова уверены, что самая красивая обувь – это босоножки. Без чулок. В любую погоду. Словно они не очнулись от времен «средневекового парникового эффекта» и до сих пор полагают, что в их стране теплый климат, как в первой половине II тысячелетия. И вот под Рождество при температуре +5 градусов по центральным улицам от паба к пабу бредут, спотыкаясь на высоченных шпильках, «золотистые» барышни с голыми ногами и плечами, а дождь и ветер разметают их отутюженные волосы…
Кстати, о погоде. Когда-то давно, когда я впервые собиралась в Ирландию, моя преподавательница английского посмотрела на меня с ужасом и сказала: «Oh darling, but it is always raining there!» («Но милочка, там же всегда идет дождь!»). Да, это почти так. Правда, не столько в Дублине и на восточном побережье в целом, где порой выдаются прелестные солнечные дни, сколько на романтическом западе.
Одно из разрекламированных мест в «царстве дикого обаяния», у западного побережья острова – средневековый форт Дун-Энгус на острове Инишмор (Аранский архипелаг), графство Голуэй.
Западная романтика
Обидно, конечно, что самые красивые, самые «волшебные» места в этой стране являются также и самыми «мокрыми». В первую очередь это касается графства Керри на юго-западе, которое жители гордо именуют «Керрийским королевством». Горы, озера, олени и заросли дикой фуксии – все это мифологическое добро обильно поливается непрекращающимися ливнями.
…Для тех, кто знаком с ирландскими сагами, сообщаю: Кухулин, Конхобар и остальные герои «Похищения быка из Куальнге» жили на севере острова, на территории современного Ольстера (британской Северной Ирландии), а юг, то есть провинция Мунстер, к которой и относится Керри, связан с циклом преданий о Финне, его сыне барде Ойсине (более знакомом нам как Оссиан) и героической команде воинов-фениев. Именно поэтому в графстве много прелестных топонимов вроде Bealach Oisin, то есть Путь Ойсина (стало быть, тут он некогда и проходил). А вот на одном из зеленых холмов стоит крепость под названием Cathair Con Roi. Ку Рои был местным королем-чародеем, единственным, кого в открытом бою не мог победить великий Кухулин. Пришлось северянину прибегнуть к хитрости, чтобы не сказать подлости: соблазнить жену короля, Блатнад («Цветочек»), чтобы затем, в один прекрасный вечер, она усыпила мужа и подала воинам любовника сигнал к штурму замка. Знаком послужило молоко, которое она вылила в ручей, стекавший к подножию холма – так, чтобы вода в нем побелела. Об этой истории по сей день напоминает название этого потока – Fionnghlaise, то есть «Белая речка».
На знаменитом рынке Мэриз-лэйн в ирландской столице и лошади найдется, чем поживиться.
Вообще, я думаю, один из важных факторов, «ответственных» за особое чувство ирреальности, сказочности пространства, которое охватывает путешественника по ирландскому западу, – это как раз завораживающие слова из местных «преданий о старине», по-ирландски dinnsheanchas. Речь идет о целом фольклорном жанре, восходящем к раннему Средневековью: в нем названия мест всегда берутся или из саг, или из житий одного из многочисленных ирландских святых. Даже по текстам многих популярных песен можно определить, откуда «родом» тот или иной куплет…
Тем, кто интересуется традиционной кельтской музыкой, хочу настоятельно посоветовать: приехав в Дублин, не вздумайте отправляться в паб без компетентного провожатого из местных, который в строго определенный день отведет вас в какое-нибудь малоизвестное заведение на концерт исполнителей с запада. А еще лучше – поезжайте на один из многочисленных музыкальных фестивалей, которые каждое лето проходят в глухих углах острова. Там уж вы найдете и танцевальный, и певческий, и скрипичный пабы, и даже, если повезет, послушаете арфистов… Прошлым летом мне повезло побывать на настоящей ирландской свадьбе в Керри. Жених – талантливый гармонист, недавно выпустил дебютный альбом, невеста – скрипачка, сестра жениха – тоже скрипачка, и вообще около трех четвертей гостей были музыкантами. Все принесли свои инструменты. По окончании банкета с обязательными танцами расставили мы в большом зале стулья… и до утра звучали гармошки, концертины, скрипки, разных видов флейты, волынки, гитары, мандолины, банджо, маленькие арфы. Наверное, это был один из лучших праздников в моей жизни.
Я упомянула жития святых и связанные с ними предания. Так вот, они тоже по сей день – «живые как жизнь». На западном побережье до сих пор делают лодки из дубленых бычьих шкур, подобные той, на которой в свое время отправился в плавание св. Брендан (любопытствующих отсылаю к латинскому тексту Navigatio Sancti Brendani). Если верить изысканиям писателя и путешественника Тима Северина, святой и его команда переплыли на таком кораблике Атлантический океан (и получается, по ходу дела, что и Америку «открыли» тоже ирландцы!). При этом в провинции Керри, откуда, собственно, и отплыл отважный праведник, такие суденышки до сих пор называют naomhog – от слова naomh («святой»).
Дольменов, испещряющих берега чуть ли не всей Европы, особенно много в этих кельтских краях (фото сделано в Дандолке).
Другая легенда связана с тем, что в Ирландии, как известно, нет змей. Считается, что изгнал их святой Патрик. При этом рассказывается, что одно особо ушлое пресмыкающееся никак не попадалось ему, и тогда Патрик решил его обвести вокруг пальца. Он подарил змею ящик, «обставленный» изнутри, как змеиный домик (ведь ирландские легендарные змеи, представьте себе, жили в домиках), мол, что делать, такого умного змея мне все равно не победить… Змею дом очень понравился, но он, будучи в самом деле неглупой рептилией, опасался лезть внутрь. Тогда хитроумный святой пообещал ему, что непременно выпустит его в крайнем случае «завтра». Конечно, как только змей оказался внутри, Патрик закупорил бочонок и бросил его в горное озеро. В определенном смысле он не нарушил обещания – ведь «завтра» никогда не наступает, когда оно приходит – это уже сегодня. А бедный змей, говорят, до сих пор сидит в комфортабельной бочке, откуда иногда стучит и интересуется: «А что, разве еще не завтра?» Так что, строго говоря, одна змея в Ирландии все же есть. Но и она – безопасна.
И потому можно смело отправляться разведывать полые холмы и руины древних поселений. Хорошо делать это весной, когда по лугам ходят овцы с крошечными ягнятами. Или летом, когда атлантические волны из серых вдруг становятся синими. Или осенью, когда зреет ежевика. Или даже зимой, когда на вершины гор может лечь снег – только надо не забыть теплые ботинки, ибо ирландская сырость имеет склонность пробирать до самых костей. В общем, неважно, когда и куда – Ирландия везде и всюду готовит встречи с чудесными пейзажами. И для каждого пейзажа готовит свою особую «сказку».
Наталия О’Шей
Интервью в Екатеринбурге 14.01.2015
Наталья О'Шей (Мельница)
«… о войне я петь не люблю»
В Екатеринбурге в 15-й раз прошел «Старый новый рок»
Журналисты «Портала 66» взяли интервью у Хелависы
– Сейчас вы живете в Швейцарии, до этого много времени провели в Ирландии. При этом в ваших песнях много России. Мощной, народной, красивой и героической. Как можно писать такие песни, находясь за границей?
– Я ведь не эмигрировала из России. Просто мне приходится проводить много времени за границей (по семейным обстоятельствам). На самом деле в большей степени все зависит даже не от места. Хотя у меня есть несколько песен, которые были написаны в Нью-Йорке. Там мне всегда очень хорошо пишется. Но больше все-таки все зависит от времени года и от того, что в этот момент происходит у меня в жизни. Иногда пишутся песни прямо в туре. Несколько дней назад я летела из Петербурга в Архангельск и в самолете дописывала новый текст. Так что все зависит от конкретного настроя.
– Вы говорили, что сюжетные линии всех ваших песен взяты из головы, что это не переработанный вариант уже существующей легенды. Как Хелависа выдумывает свои тексты?
– Не нужно сидеть и ждать, когда же прилетит вдохновение. Это ведь тоже адский труд. Ах, оно не летит! Ну хорошо, пойду тогда съем соленый огурец… Ой, что-то оно опять не летит… Вот так вот и сидишь, а это неправильно. Если не идут слова, то нужно сесть за инструмент и поподбирать мелодию. Посмотреть, какие слова будут, как из-под воды, проявляться из-под этой мелодии. Берешь своего коллегочку, садишься репетировать. Прогоняешь много раз вот эту новую музыку на ля-ля-ля. И вот из этого «ля-ля-ля» – бац! Пришло мне слово, а за него зацепилась рифма. У меня много документов, которые состоят из многоточий, нот, аккордов и цветов (золотой, фиолетовый, зеленый). И постепенно в многоточиях появляются слова, которые тянут за собой рифму.
– Вы привязываете каждую мелодию к определенному цвету?
– С цветами у меня ассоциируются окраски тональностей. Я, как Стравинский, вижу все эти штуки.
– Как вы думаете, образ, появившийся в современной России, мог бы когда-то стать канвой для одной из ваших песен?
– Сейчас я не вижу некоего основополагающего сильного образа государства, кроме военной мощи. А о войне петь я не люблю, хотя иногда и приходится.
– У каждого времени есть свои герои. Кто мог бы им быть сейчас?
– Как ни странно, я думаю, что это блогер плана Алексея Навального и других…
– Сейчас Россия для вас прежде всего связана с работой, потому что семья – в Швейцарии. Не было желания давать концерты там же, за границей, чтобы не уезжать часто и далеко на гастроли?
– Я бы, конечно, очень хотела. В Швейцарии я вообще не выступаю. Дело в том, что артист не может сам себе взять и организовать концерт. Должен быть интерес промоутера, который выходит на артиста и предлагает. Так у нас получились единичные выступления в Берлине и Таллине. При этом тот факт, что я постоянно живу в Швейцарии, а другие музыканты – в России, для немецкого промоутера не имел никакого значения. Его волнует материал, соберет ли коллектив площадку… В общем, рентабельно ли возить нас.
– В Берлине на ваш концерт пришла в основном русскоязычная публика?
– Да, это был фестиваль русской культуры в Берлине.
– Ваша старшая дочь уже школьница. Какое впечатление у вас от швейцарских школ?
– Дело в том, что она учится в дорогой и очень крутой международной школе. Причем сразу на двух языках – английском и французском.
– Вы не хотели отдать ее в русскую школу? Чтобы она думала на русском, а не на английском. Не боитесь, что, когда она вырастет, то не сможет понять в полной мере Толстого и Достоевского, потому что будет разговаривать по-русски только дома, на какие-то бытовые темы?
– У меня обе дочери полные билингвы. Они с рождения говорят на двух языках. И прекрасно думают на обоих. И мне бы очень хотелось это сохранить. Я думаю, когда они вырастут, они смогут читать и Толстого, и Достоевского.
– В одном из интервью вы сказали, что негативно относитесь ко всем инновациям, которые сейчас появляются в российской системе образования. Что именно вы имели в виду?
– Конечно, ЕГЭ – это ад полнейший. Также я резко против уменьшения часов естественных наук в пользу разнообразных обществоведческих и религиоведческих дисциплин. Я не считаю, что они в принципе нужны в школе. Я думаю, что религиозные родители вольны водить своих детей в воскресные школы при соответствующих церквях или храмах. Но в общеобразовательной школе это не нужно.
– Вы водите своих дочерей в воскресную школу при храме?
– Этим не я занимаюсь, это папа водит девочек в воскресную школу при католическом храме. Там проходят небольшие занятия перед мессой.
– У вас наверняка есть свои представления о том, как правильно воспитывать детей.
– Не знаю, насколько я хорошая мама… Но я стараюсь при поддержании общей дисциплины и достаточно строгого режима дня не давить на девочек. Отслеживать моменты, когда ребенок устал и ему нужно переключиться, сменить род деятельности, отдохнуть. Сейчас и так достаточно большая нагрузка на детей в школе, у них много дополнительных занятий. Поэтому должно быть время, чтобы выдохнуть: весь день валяться в пижаме и смотреть мультики или уехать на конюшню и играть там с лошадьми и собаками. Просто расслабиться, валять дурака и ничего не делать, чтобы пойти на следующий день в школу и начать заниматься.
– Недавно вы вошли в жюри конкурса «Новая детская книга». Можете оценить, в каком состоянии сейчас находится современная детская литература? И какие сказки нужны детям?
– Конечно, нужен фольклор народов мира. Я глубоко убеждена, что чем лучше дети знакомы с фольклором и традициями других этносов, тем более они к ним терпимы, толерантны и открыты к общению. Нельзя ограничивать образование ребенка исключительно русскими народными сказками или сказками русских писателей. Наоборот, нужно им показывать иностранные сказки. И авторские, и традиционные. Конечно, сейчас очень много хороших молодых писателей, которые пишут для детей подросткового возраста и пишут приключенческие книжки в духе хорошей советской традиции, в духе Марка Твена, Фенимора Купера, Вальтера Скотта и так далее…
– Что вы читаете своим дочкам?
– Они любят сказки. У нас был период, когда мы запоем читали сказки Гауфа. У нас был такой готический период. Они мне сказали: «Мама, мы хотим бояться».
– Вы десять лет преподавали в МГУ. Не скучаете по своим студентам?
– Нет.
– Почему?
– Десяти лет вполне достаточно.
– Как вам так долго удавалось совмещать музыку и науку и в какой момент вы поняли, что больше так не сможете?
– Когда ты живешь в Москве и чем-то занимаешься, то при определенной работоспособности и организованности возможно все. Но вот гастроли – это очень тяжело. Мне приходилось просить убирать мои академические часы из расписания на недели, пока мы были в туре. Это всегда было большой проблемой. Поэтому я перестала преподавать и перешла на научную ставку. И долгое время сидела на ней. Собственно, я и сейчас продолжаю заниматься наукой в свободное от музыки время.
– На фестивале «Старый новый рок» молодые, по-сути, никому не известные музыканты выходят на одну сцену с людьми, чьи песни давно знает вся страна. В этом году это вы, Глеб Самойлов и даже группа «Поющие гитары». Поэтому одна из постоянных тем мастер-классов фестиваля – «Как добиться успеха». Можете тоже дать несколько советов?
– Работать. Другого рецепта у меня нет. Просто работать, работать, работать, и впахивать, и впахивать, и впахивать. Если что-то не получается в аранжировке, то все разобрать и начать с начала. Если ты чувствуешь, что твоя песня не живет и не работает на сцене, – начать все с начала. Посмотреть, правильная ли у тебя тональность, насколько семантика текста соответствует окраске тональности. Музыкант обязан быть артистом, теоретиком музыки, композитором, аранжировщиком, звукорежиссером, философом, метафизиком.
Максимум работы ведется бэкстейдж. То, что зритель видит на сцене, – это только 10 % от творчества работающих артистов. Нужно, чтобы зритель смог уловить ту самую магию, когда он перестает расчленять музыку на «вот здесь гитарка плохо прозвучала», «вот здесь флейта у вас не получилась», «вот здесь какая-то нота дала петуха». У него должно остаться цельное впечатление от песни. Он говорит: да, я услышал в этой песне что-то лилово-зеленое! Тогда ты тоже понимаешь, что песня получилась.
– В прошлом году лидер группы «Чайф» Владимир Шахрин давал мастер-класс молодым музыкантам. Тогда он сказал, что у любой неизвестной молодой группы может быть много хороших песен, но среди них должна найтись хотя бы одна, которая, как локомотив, потащит за собой все остальные и позволит группе выйти из тени. У вас тоже была такая песня, когда вы попали на «Наше радио» в 2005 году. Как, кстати, вам удалось это сделать?
– Это был эксперимент. Филипп Галкин (на тот момент программный директор «Нашего радио») пошел нам навстречу и поставил в «Чартову дюжину» песню «Ночная кобыла». Впоследствии она и стала нашим локомотивом. Она всего за неделю взлетела сначала на 7-е, потом на 3-е, потом на 1-е место. Я помню, что все очень удивились. Понятно, что поклонники в первую очередь голосовали даже не за саму песню – они голосовали за группу. За то, что «Мельница» наконец оказалась на «Нашем радио». Так что в первую очередь мы должны быть благодарны нашей аудитории.
– Группа собралась в 1999 году, и несколько лет вы были хорошим, но известным в узком кругу ваших поклонников коллективом. Вы помните тот момент, когда внезапно ваши песни услышала вся страна? Что это было?
– Эйфория. И это длится до сих пор. Другое дело, что нам потребовалось много времени, чтобы научиться работать на больших сценах, потому что скачок был резким. На тот момент у нас не было профессиональной квалификации, чтобы освоить большие пространства, решать проблемы с настройкой звука в стадионных залах. Это все пришло с опытом, все дорабатывалось. Долгое время было непонятно, что вообще делать на большой сцене и как ее собой заполнить.
– Что такое для вас успех?
– Я не знаю, насколько мы успешная группа, честно говоря… Но пока у нас есть 30–40 концертов в году (может быть, даже больше), пока есть интерес со стороны поклонников по всей России, наверное, вот это оно и есть.
– В этом году группе исполняется 13 лет[14]14
явная опечатка – не 13, а 15 лет
[Закрыть]. Это немалый срок, когда уже можно подводить итоги. Как менялась группа «Мельница» и как менялась Наталья О'Шей за это время?
– Если раньше все участники коллектива были разрознены и набраны по контракту, не всегда хорошо срабатывались, то сейчас мне удалось сделать настоящую команду. Мы стали единомышленниками, которые искренне любят друг друга и на сцене, и за сценой. Нам приятно вместе работать. Это я считаю главной своей заслугой… Наталья О'Шей начинала свой путь филологом, кандидатом небесных наук, а теперь это профессиональный музыкант.