Текст книги "Четырнадцать дней для Вероники (СИ)"

Автор книги: Наталья Мусникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

День двенадцатый. Вероника

Бабушка часто любила повторять, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Маленькой я частенько не понимала бабулю, да и слушала её не особенно внимательно, только когда она рассказывала мне сказки или учила основам чародейства. Только став старше я оценила, какой же мудрой была моя бабуля, жаль, что я не могу познакомить её с Тобиасом, уверена, они бы понравились друг другу. Тобиас… Я крутанулась на месте, едва не сбив хвостом миску свежесваренного укрепляющего отвара. И где он, спрашивается? Нет, где мой ненаглядный инквизитор я прекрасно знаю, зачем он туда отправился для меня тоже не секрет, вот именно поэтому я и готова на стену лезть от беспокойства. Может, пора уже броситься за помощью? Я прикрыла глаза, прислушалась к себе. Нет, Тобиасу ничего не угрожает, пока по крайней мере. Я тряхнула головой, яростно поскребла себя за ухом. Всё, хватит накручивать саму себя, если Тобиасу понадобится помощь или, обороните боги, с ним случится что-нибудь плохое, я это первая почувствую. Я встряхнулась и решительно отправилась к Беренике и Эрику, пока так и пылающая неугасимым духом исследователя внучка травницы в прямом смысле слова не вызверила молодого дракона.

Эрик моему появлению обрадовался, словно осаждённые, изнывающие от голода и жажды защитники крепости обозу с едой, подхватил на руки, стиснул так, что я даже мявкнуть не могла и шепнул прямо в ухо:

– Выручай, я её сожру скоро.

Вот тебе и галантный кавалер, жаждущий женского внимания! Я не удержалась, высунула язык и фыркнула, молодой дракон обиженно засопел, змеем зашипел:

– Она меня на опыты хочет пустить, некромантка чокнутая.

Береника, которая даже в процессе приготовления мази от прострела для очередного посетителя продолжала наблюдать за Эриком, ежеминутно царапая что-то на изрядно замызганном, в разноцветных пятнах от зелий, листе бумаги ласково улыбнулась и тоном, от которого у меня даже шерсть дыбом встала, проворковала:

– Значит, ты котиков любишь?

– Это кошка, – огрызнулся Эрик, словно мешок всовывая меня в руки Беренике, – её нужно выкупать и накормить.

Что ж, хорошо хоть дракон не посоветовал меня разделать и приготовить, в стремлении избавиться от навязчивой наблюдательности он мог и такое ляпнуть. Подыгрывая Эрику, я сделала жалостливую мордочку, втянула животик, умоляюще округлила глаза и просительно пискнула, старательно изображая бедную несчастную жертву истощения. Честно говоря, лицедейка из меня весьма посредственная, но Береника впечатлилась, руками всплеснула, чуть свежеприготовленную мазь не опрокинув и запричитала-засюсюкала:

– Кисонька, да какая же ты худенькая, несчастненькая, сейчас я тебя накормлю, намою, причешу, бантик повяжу, будешь у меня красавицей, всем королевским породистым кошкам на зависть!

Мне показалось или меня только что назвали беспородной? Даже обидно немного, честное слово. Я царапнула Эрика, мяукнула негромко, намекая, что моя доброта отнюдь не безвозмездна, мне, между прочим, тоже интересно было бы дракона поизучать, хотя бы отдельные чешуйки, если уж не целиком. Молодой дракон согласно кивнул, сильно подозреваю, он сейчас вообще на что угодно согласится, лишь бы его от общества Береники хоть на пару часов избавили. Хе-хе, а ведь до встречи с внучкой травницы Эрик наверняка был уверен, что женского внимания много не бывает.

Я терпеливо выносила всем манипуляции Береники над моей шубкой, тем более что девушка старалась действовать осторожно и ласково, неумолкая журча о том, какая я удивительная кошка. Эх, девочка, знала бы ты, насколько я удивительная! После того, как меня тщательно выкупали, высушили, расчесали и даже завязали на шее бант, меня сытно накормили и торжественно, точно старинную хрустальную вазу уложили на лежанку. Я свернулась клубочком, закрыла мордочку лапкой и… нет, не заснула, мысленно потянулась к Тобиасу, пытаясь узнать, где он и что с ним. Инквизитор на мой зов не откликался. Что с ним? Занят? Утомился так, что провалился в глубокий сон? В поисках ведьмы забрался далеко от дома, а у меня в облике кошки ослабла с ним связь? А может, да сохранят и спасут боги, Тобиас попал в ловушку? Первым моим порывом было вскочить на ноги и броситься, да вот хотя бы к Эрику, но я усилием воли заставила себя плюхнуться на попу, в прямом смысле слова хвост прижав, закрыла глаза и потянулась к незримой нити, связывавшей меня с инквизитором. К моему искреннему облегчению, нить была яркой и ровной, значит, Тобиас жив. Уже хорошо. Можно немного расслабиться и попытаться понять, что это за странные всполохи мешают мне пробиться к магии моего любимого инквизитора. Первое заклинание, да это же чужая магия, да какая сильная! Выходит, Тоби не ошибался, в Лихозвонье действительно обитает сильная, хоть и не прошедшая обучение, ведьма, которая сейчас пытается околдовать моего инквизитора. Вот зараза!

Я вскочила на ноги и бросилась к Эрику, но тут пол покачнулся, окна протестующе задребезжали, а затем резко распахнулись под напором бледно-зеленоватого тумана, мощным потоком устремившегося в дом. Туман забытья, мощное заклинание из категории чёрных проклятий, все, кто в него попадают, исчезают навеки! Я припала к полу и бросилась прочь из комнаты, отчаянно мяукая, а за мной по пятам неудержимой лавиной нёсся туман.

Подгребая лапами на поворотах, едва не сглаживая собой углы, я прибежала на кухню, с размаха долбанулась в ноги Эрику и отчаянно закричала. Проклятый арест, заблокировавший мою магию, если бы не он, я смогла бы поставить хотя бы щит!

– Ты чего, Вероника?

В моём ответе молодой дракон уже не нуждался, сам всё увидел, нахмурился озадаченно, аккуратно ставя меня на стол за своей спиной:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это ещё что за дрянь?

Нашёл время исследованиями заниматься! Я опять закричала, когтистой лапкой ударила Эрика, выводя его из замешательства. Не время сейчас глазами хлопать, надо защиту ставить, иначе все пропадём! К моему искреннему облегчению, молодой дракон относился к тем, кто предпочитал сначала делать, а потом думать. Вот и теперь Эрик моментально трансформировался, дунул изо всех сил на наступающий туман огнём и лишь потом, когда стены весело затрещали, покрываясь задорно скачущими язычками пламени, смущённо моргнул. Я ободряюще мяукнула и, осторожно спрыгнув на пол, отправилась на разведку. Ну, да, у нас пожар, но зато проклятый туман исчез без следа, а та, что его наслала, получила мощный магический откат.

Когда я вернулась в кухню Эрик и Береника уже потушили огонь и теперь, перепачканные сажей, смотрели на меня так, словно это я чуть всех не спалила.

– Вероника, может, объяснишь, что тут вообще происходит?

Голос Эрика звучал хрипло, в нём ещё слышался клёкот огня, значит, сильно перепугался, хоть виду и не показывает.

– Почему ты говоришь с кошкой как с человеком? – моментально проснулся (ха, можно подумать, он засыпал надолго!) в Беренике исследователь.

Мы с драконом переглянулись, я хвостиком дёрнула. В конце концов, нам есть, что обсудить, да и мяуканьем не объяснить, что произошло и чего ещё может случиться.

– Ну, если ты настаиваешь, – проворчал Эрик и легонько дунул в мою сторону.

Береника негромко ахнула, прижала ладошку к губам, глядя на меня во все глаза. Я потянулась, наслаждаясь привычным обликом, обилием цветов и приглушённостью запахов и звуков. Первое заклинание, до чего же хорошо быть человеком!

– Так что случилось, Ник?

Я глубоко вздохнула и начала рассказ, честно стараясь не торопиться, рассказывать обо всём по порядку и не драматизировать события. Тобиас жив, в этом я была абсолютно уверена, а со всем остальным сообща мы обязательно справимся. Когда я замолчала, Эрик взъерошил волосы, выдохнул с шумом:

– Дела…

– Надо людей звать, они помогут в поиске инквизитора и ведьмы.

Мы с молодым драконом смущённо переглянулись, а Береника плечами передёрнула, платок подхватывая:

– Что?! Градоправитель уже давно понял, что ты стала кошкой и если он ничего против не имеет, можешь смело считать себя оправданной. И вообще, чем больше будет помощников, тем быстрее наши поиски увенчаются успехом.

Эрик посмотрел на Беренику так, словно она драконессой стала, я же решительно кивнула, волосы пригладила, чтобы непотребным видом людей ненароком не напугать:

– Ты права. Идём к Элеасу.

Градоправитель при моём появлении и бровью не повёл, выслушал внимательно, быстро, без лишних разговоров и суеты собрал пять поисковых отрядов по четыре человека в каждом, снабдил каждый отряд защитным амулетом, Эриком прямо тут же и изготовленным и отправил отряды в разные стороны города. Сам же Элеас присоединился к нашей группе, которая направилась к небольшому домику, укромному убежищу ведьмы, о котором только мы с градоправителем и знали.

День тринадцатый. Поиски Тобиаса

Поиски инквизитора длились весь день, но не удалось обнаружить ни малейшего следа, ни одной травинки, примятой сапогом Тобиаса. С наступлением сумерек народ разошёлся по домам, а едва лишь забрезжил рассвет, снова началась тщательная проверка всего Лихозвонья. Вероника, которая отчаянно надеялась отыскать Тобиаса (мрак с ней, с ведьмой, лишь бы с любимым всё было в порядке!) в укромном убежище ведьмы, никого там не обнаружила, лишь запустение и кружева паутины, заботливо развешанной хозяйственным выводком пауков по стенам и окнам.

– Дела… – протянул Элеас, приглаживая короткую бородку. – Куда они могли запропасть, не под землю же она его утащила?!

– Он жив, – Вероника едва ли не до крови кусала губы, из последних сил сдерживая выжигающие глаза слёзы. – Я это точно знаю, чувствую.

– Ну, жив – это уже неплохо, – Эрик старался держаться бордо, хотя и у него на сердце было муторно.

– Городок у нас небольшой, найдём, – Береника потёрла зазябшие от ночной сырости ладошки. – Я тут заклинание одно вспомнила, можно будет его использовать, его на первый солнечный луч шепчут.

Молодой дракон тоскливо вздохнул, прощаясь не только с крепким (волнующаяся чародейка ночью покоя никому не даст и себя, и всех, кто рядом изведёт, это и младенцу понятно), но и долгим сном. Вставать рано Эрик страшно не любил, предпочитая понежиться в постели, да не один, а в компании какой-нибудь прелестницы. Что ж, ради друга можно и поступиться собственными привычками, Тобиас-то сколько раз помогал да выручал! Эрик опять вздохнул, волосы на голове взъерошил:

– Ладно, девоньки, вы колдуйте, а я вам помогу, чем смогу.

Вероника благодарно улыбнулась, а внучка травницы и вовсе пискнула от восторга, в ладоши захлопала и даже в щёчку дракона чмокнула. Эрик потянулся было обнять девушку, да она быстрее свежего весеннего ветерка в сторону порхнула, о чём-то с Вероникой защебетала. Молодой дракон хмыкнул и не раздеваясь на лавку повалился, уснул даже прежде, чем голова подушки коснулась.

Утром Эрика разбудили ещё до рассвета, несколько раз повторили, что и когда он должен сделать, а затем, едва первый луч солнца показался на горизонте, чародейки взялись за руки и дрожащими от волнения голосами стали произносить древнее, как сама жизнь заклинание. Под монотонный гул голосов молодой дракон даже задремал, да внучка травницы весьма чувствительно пнула его носком туфельки. Эрик встрепенулся, головой тряхнул, муть прогоняя, а затем медленно и плавно, словно свечи на именинном пироге гасил, выдохнул прозрачное пламя, усиливающее любые чары. Солнечный луч превратился в красно-коричневую стрелу и вонзился в магический купол, укрывающий край города. Чужая магия противостоять огню дракона не смогла, разлетелась брызгами, Вероника и Береника радостно вскрикнули, обнялись, а затем дружно вскинули руки, формируя воронку моментального переноса.

– Эй, подождите, я с вами! – крикнул Эрик и бросился следом за подругами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

День тринадцатый. Тобиас

Мои наставники частенько повторяли, что инквизитору должно быть менее порывистым и более хладнокровным, служение справедливости не терпит суеты и никчёмного, убивающего страх и благоговение пред несокрушимым стражем, милосердия. Я сердито фыркнул, дёрнулся, отчего вывернутые в суставах руки пронзило острой болью. Нет, всё-таки правду говорят, что счастье ослепляет, а противника всегда надо считать себе равным, а то и чуточку сильнее, иначе беды не миновать. Я же, стоит признаться, ведьму недооценил. Решил, что необученную магичку, у который сила проявляется лишь всплесками, смогу одолеть без труда, тем более, что уже вычислил и кто она, и где прячется. Вот теперь и расплачиваюсь за собственную самонадеянность, подвешенный к потолку, словно баранья туша в лавке мясника.

Я звякнул оковами, пытаясь если не пробудить дар инквизитора, то хотя бы руки размять, пока они у меня совсем не окоченели. Бесполезно, браслеты из специального антимагического сплава (Ангус из тюрьмы притащил, не иначе), плотно обвивали запястья, не оставляя даже самой крохотной щёлочки. Мрак всепожирающий, это же надо было так влипнуть! Погнался за ведьмой, словно щенок за вороной и угодил в ловко расставленную ловушку! Честное слово, с досады великой я бы даже головой о стены побился, да висел аккурат посреди невысокой темной и тёсной каморы, судя по запаху и валяющимся на полу обрывкам, раньше бывшей складом для тканей. Я глубоко вздохнул, укрощая досаду и проясняя разум. Сколько не причитай и не бейся, делу это не поможет, цепи не расплавит, а значит, нужно искать другой способ на свободу выбраться. Я закрыл глаза, сосредоточился, отправляя призыв к Эрику. Как и в прошлый раз, когда я искал молодого дракона, мой зов не разбивался и не обрывался, а бесследно исчезал в непроницаемой магической стене. Ладно, попробуем по-другому. Я опять выдохнул, стараясь расслабиться и забыть про немеющие в оковах руки. Есть одна сила, неподвластная никакой магии, способная преодолеть любую преграду, сила, над которой не властна и сама смерть. Я чётко, до изгиба ресниц и непослушного завитка на виске, представил Веронику, потянулся к ней всей душой. Мне важно было не только позвать чародейку, но ещё и предупредить её об опасности, чтобы она не повторила мою ошибку. А это, скажу я вам, гораздо сложнее, чем обычный призыв.

Резкий звук шагов, показавшийся мне ударами кузнечного молота по наковальне, разрушил тонкую нить единения душ, пустив пеплом по ветру все мои усилия. И кого это боги принесли в столь неурочный час?! Я резко обернулся, сердито сверкнул глазами на напряжённо застывшую на пороге фигуру. А, ведьма… Ну, да, мог бы и догадаться.

– Лютуешь, красавец? – мелодично хохотнула ведьма, тщетно пытаясь скрыть нервозность и страх.

Смешно, право слово, я скован про рукам и ногам, подвешен под потолком, лишён магии, а она трясётся так, словно на городской площади перед костром стоит! Эх, девочка, девочка, как гласит народная мудрость, возрыдала лиса, когда в капкан угодила.

– Не сердись, – продолжала ворковать ведьма, обходя меня по кругу, словно выставленное на манекене бальное платье, – я тебе вреда не причиню.

– Угу, с почестями отпустишь.

Ведьма оживилась, руками всплеснула:

– И отпущу, всеми богами клянусь, отпущу! Я твоей смерти не ищу, мне она без надобности, наоборот, я тебе всего самого наилучшего желаю!

Я насмешливо по сторонам огляделся, цепями звякнул, протянул ядовито:

– До чего же у некоторых странные представления о наилучшем.

Ведьма так и взвилась, глазами засверкала, словно волчица голодная, из-под носа которой зайчишка ускакал:

– Ты сам виноват! Спалил бы эту проклятую Веронику на костре, никто бы тебе и слова дурного не сказал, наоборот, в ножки бы поклонились, как избавителю от страшной ведьмы!

Я на кончике языка удержал, что инквизитор – не палач, без суда и следствия казнить права не имеет, иначе сам пред суровым судилищем окажется, спросил о более важном, в том числе и для себя лично значимом:

– И что же тебе такого Вероника сделала, что ты её так возненавидела?

Ведьма так раздулась и побагровела, что я даже дыхание затаил, прикидывая, сильно ли меня забрызгает, если её от ярости разорвёт.

– Эта тварь… эта дрянь… эта гадина… всю жизнь мне испортила!!!

Такое обвинение резоннее было бы услышать из уст измотанного капризницей-супругой мужа или же сорвавшимся с губ стоном несчастной, истерзанной ревностью тирана-супруга женщины. Конечно, испортить жизнь – дело нехитрое, особенно, если задаться такой целью или свято поверить в то, что ты действуешь во имя высокой идеи (типичное оправдание многих злодеев и тиранов). Только вот Вероника зла никому не желает, в этом я абсолютно уверен. Я чуть повернулся, стараясь хоть немного расшевелить затёкшие руки, спросил мягким обволакивающим тоном, побуждающим к доверию и настраивающим на откровенность:

– И чем же Вероника тебе так насолила?

Ведьма глаза зло сузила, рот искривила яростно, даже губы от бешенства побелели:

– Она лечила, никому не отказывала! И за помощью к ней приходили, к ней, а не ко мне! Про меня даже не вспоминал никто, словно меня и нет, словно я место пустое!

– Роженицы наверняка к тебе за помощью обращались, ты же повитуха.

Кристина Дюбуа, о которой, чего греха таить, в Лихозвонье действительно мало кто мог вспомнить сразу, без мучительного перебирания всех жителей городка в памяти, усмехнулась хищно, встряхнулась, точно собака, помоями облитая:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Роженицы ко мне приходили, пока эту Веронику распрекрасную мрак не принёс. Она же такая расчудесная, чародейка опытная, лицом пригожая, вся из себя такая замечательная и загадочно-несчастная! Она только появилась, к ней сразу толпами повалили, кто за снадобьем, кто за советом, а парни те и вовсе голову потеряли. Пауль, вон, даже замуж звал, а ведь я за ним три года бегала, у ворот, словно собака преданная, караулила, даже приворотом опаивала!

Кристина головой мотнула, словно осу прогоняя:

– Вот с этого приворота всё и началось. Пауль понял, что с ним что-то не так, к чародейке за помощью отправился, а она, душа блаженная, естественно, в помощи ему не отказала. Ух, какое меня зло тогда взяло, поклялась я хоть умереть, а уничтожить гадюку подколодную.

Мда, правдивы слова опытного дознавателя: какими бы ни были декорации преступления, в основе неизбежно окажутся месть, зависть, алчность, сумасшествие, а то и всё разом. Что ж, продолжим допрос, пока ведьма так охотно признаётся, наивно полагая себя владычицей положения.

– И что же было дальше?

Кристина хрипло расхохоталась, запрокинув назад голову:

– Я за травницей подглядывала да подслушивала, эта же карга старая меня своему делу учить отказалась. Так вот я и узнала о том, что чародейка наша распрекрасная проклята, а таким-то благим известием сущий грех не воспользоваться! Выпустила я силу тёмную, меня изнутри распирающую, чёрным мором прокляла городишко этот мерзкий. Думала, сгинет Вероника, пеплом по ветру развеется, да она, тварь подлая, даже не чихнула ни разу! Ух, я обозлилась, едва не удавила поганку, а потом и подумала: а чего мне самой-то ручки трудить? Пусть наша красотка на костре горит за преступление, мной совершённое, а чтобы никаких сомнений в её невиновности ни у кого не возникло, я ей и амулет специальный подбросила, и от колдунов этих премерзких, нос перед скромной повитухой задирающих, избавилась. И так всё славно вышло, Веронику схватили, пытали, к костру приговорили, да тут вас мрак приволок.

Ведьма яростно ткнула пальцем мне в грудь, завопила, брызгая слюной и выкатывая безумно блестящие глаза:

– Вы должны были, должны были сжечь её! Ведь всё указывало на то, что это она город прокляла! Я же всё рассчитала!!!

Что верно, то верно, Кристина рассчитала всё до малейших деталей, не учла лишь, что не стану я без суда и следствия арестованную к костру приговаривать, дознание проведу по всей форме. А теперь повитухе только и остаётся, что вопить от ярости да слюной брызгать, прежней тихой, полной зависти и коварства, жизни у неё уже не будет.

Кристина резко выдохнула, рот отёрла, усмехнулась жёстко:

– Ну, да ничего, ничего, всё ещё будет у меня так, как надо. Сначала я от вас избавлюсь, а завтра Веронику на костре спалят, ведь вы-то за неё заступиться уже не сможете, а другие не посмеют. Прощайте, господин инквизитор, для проницательного человека вы оказались слишком глупы.