Текст книги "Избранники Тёмных сил (СИ)"
Автор книги: Наталья Якобсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
– Батист!
Но идти не спешил. Если бы только в ложе позади не царила прежняя темнота. Как хотелось вновь увидеть сияние короны и бледное свечение кожи под кружевом бального наряда. Увидеть хотя бы волков, если не саму призрачную королеву.
– Роза! – позвал я, но она не откликнулась. Наверное, она была уже далеко-далеко отсюда, а я так и не успел узнать ничего важного. Все драгоценное время тайного свидания с призраком я потратил на пустые ссоры и долгое восторженное молчание. Надо же быть таким простаком, а еще собираюсь мстить демону.
Всего лишь на миг мне почудилось, что Роза обещает явиться на мое первое представление. Лишь бы только она не забыла про свое обещание.
– Все получилось, как мы хотели. Разве ты не рад? – вбежавшая в ложу Лючия уже обнимала меня за шею, а я все еще никак не мог поверить, что Розы больше нет рядом. Не слышно больше ни мягкого шелеста ее платья, ни загадочных соблазнительных речей.
– Неужели ты недоволен тем, что мы наконец-то будем играть в настоящем театре, в самом центре города? – продолжала настаивать Лючия. Сама она, наверное, никогда в жизни еще так не радовалась. Еще бы, ведь ее мечта сбылась, а мне в отличие от всей труппы было все равно, где развеивать тоску: в балагане, продуваемом колким ветром, или в теплом роскошном здании.
Я мягко отстранил от себя Лючию и посмотрел поверх ее головы на выход из ложи, не мелькнет ли там снова стройная грациозная дама в венце и с сопровождающими-волками. Конечно, ее там больше не было. Только Лючия по-прежнему стояла рядом и недоумевала, почему меня так сложно чем-то обрадовать. Я с трудом заставил себя сфокусировать взгляд на ее ярко-рыжих кудрях и аккуратно накрашенном личике. В цветном плиссированном наряде коломбины Лючия выглядела, как кукла, никакого намека на таинственность или некую божественность. Лючия здесь, она живая и досягаемая, а та, которая ушла, была загадочной и недоступной.
– Конечно, я доволен, – быстро кивнул я. – Только не забывай, мне еще надо переделать для нас одну пьесу. Публике нужна новизна.
Лючия пробормотала что-то типа соболезнования по такому грустному поводу. Ей одной казалось нечестным то, что я должен сочинять реплики для актеров, в то время как они сами будут праздновать и пить в каком-нибудь кабаке. Остальные были даже рады тому, что я взял на себя большую часть всеобщих обязанностей.
Все эти дела меня нисколько не тяготили. Мне нужно было все время заниматься чем-то, брать на себя чужие хлопоты и труды, чтобы мысль о мести не свела меня с ума. Несмотря на напряженную работу, страшные воспоминания все равно часто вторгались в мою жизнь. Я мог чистить костюмы, переписывать текст для суфлера или сочинять и вдруг увидеть перед глазами плавный взмах золотых крыльев, гибкий драконий силуэт или молчаливого, златокудрого юношу у окна. Конечно, это были все лишь галлюцинации, но они мгновенно лишали меня покоя, напоминали о том, что нельзя сидеть сложа руки, нельзя просто ждать, пока Эдвин сам явится ко мне. Надо действовать поскорее, надо самому искать его, но каждый раз от того, чтобы вскочить и стремглав бежать на поиски, меня удерживала одна мысль, а что я стану делать, если найду его. Вдруг мы столкнемся прямо на улице, хватит ли тогда у меня смелости вытащить из-за пояса тесак и обезглавить живое, лучезарное создание. Пока я еще был слишком нерешителен и, возможно, недостаточно силен, как подметила Роза. У меня не хватило бы духу лишить жизни даже человека, не то, что дракона. Так какой же из меня мститель?
С этими мыслями я вошел в пустую гримерную, захлопнул за собой дверь и вдруг с удивлением обнаружил, что гримерная далеко не пуста. Какое-то темное, долговязое существо бойко копошилось возле туалетного столика, причем все его движения были настолько бесшумны, что если бы я не видел чужака собственными глазами, то решил бы, что рядом никого нет. Кроме моих собственным торопливых шагов, не раздавалось ни звука. Я поспешно зажег лампу, и тут же кто-то недалеко от меня злобно выругался.
Непрошеный гость отшатнулся от света и быстро юркнул в темный угол гримерной.
– Что ты делаешь здесь? – спросил я, надеясь услышать в ответ, что передо мной один из работников театра или поклонник какой-то актрисы, например Лючии, тайно посещающий ее.
– Прикрути фитиль, Батист. Здесь и так слишком жарко и душно, – прозвучал из темноты хрипловатый голос, показавшийся мне знакомым.
– Скорее, ты же понял, что я не выношу близости огня, – настаивал прячущийся во тьме.
– Шарло! – мне не сразу удалось узнать его. Я впервые увидел его без маски и без перчаток, и вид его кожи, изъеденной шрамами, поразил меня. Я даже не сразу выполнил его просьбу, хотя понимал, что ему, действительно, неприятна близость пламени. Наверное, Шарло будет вечно ненавидеть огонь за причиненный вред. Если бы одна свеча причинила моей внешности такой же ущерб, я бы тоже сторонился малейшего огонька. В тусклых отблесках лампы шероховатое, со множеством выпуклостей лицо выглядело какой-то страшной фантастической маской. Оно поражало своей неподвижностью и белизной, жили на нем только злые черные глаза.
– Неужели ты впервые видишь потерпевшего? – губы Шарло едва шевелились, но голос был резким, злым, осуждающим.
Я посильнее прикрутил фитиль и отставил лампу в самый дальний угол гримерной.
– Прости, но в отличие от тебя я не могу видеть в темноте, как кот, – извинился я.
Шарло в ответ нагло хмыкнул.
– Как это тебе удалось догадаться, что я отлично вижу в темноте?
– Иначе тебе, как и мне, нужен был бы свет, чтобы найти что-то в ящиках стола, – резонно заметил я.
– А я уж было подумал, что ты учишься читать чужие мысли, – Шарло явно успокоился, осознав, что собеседнику неведомо все, что творится у него в голове. Даже тонкий намек на воровство был пропущен мимо ушей.
– Зачем ты пришел сюда? – я осторожно приблизился к нему.
– Взять немного пудры, – Шарло демонстративно повертел в руках маленькую круглую баночку, очевидно, позаимствованную из вещей Лючии. Какие у него длинные, тонкие пальцы, а кожа на них вся изъедена полосками ожогов. Что будет, если такие пальцы вцепятся человеку в горло и сожмут изо всех сил? Мне стало страшно от собственных мыслей и от присутствия рядом Шарло. При первой встрече он показался мне немного жутковатым, теперь я видел перед собой олицетворение всех моих ночных кошмаров. Этот худой долговязый гость в черном пальто, с длинными паучьими пальцами и обожженной кожей, без всякого артистического грима походил на костлявую смерть.
– Ты ведь не возражаешь, что мы заимствуем у тебя остатки грима? – допытывался Шарло.
– Мы? – мне стало жутко от одной мысли, что рядом, в темных неосвещенных лампой уголках, прячутся подобные ему существа.
– Ты удивлен тому, что я не один? Разве никогда не замечал грациозных, бледных существ, разгуливающих по ночам под окнами таверн и постоялых дворов? Правда, в отличие от меня они не обожжены. Им больше повезло.
– Да, кажется, я видел один раз кого-то из твоих друзей, – простодушно признался я.
– Друзей? – Шарло скорчил презрительную физиономию. – Они мне не друзья. Мы только вынуждены держаться вместе, иначе давно бы уже рассеялись по разным городам, как пепел по ветру. Правда, в нашу любимую столицу, там, где было охотиться проще всего, путь нам заказан, и все из-за него…
Шарло со злостью покосился на кусочек вечернего неба, видневшийся за мелкими переплетами окна. Казалось, если бы он мог дотянуться до темного полотна небес и изорвать в клочья, то, не задумываясь, сделал бы это, лишь бы только причинить хоть самый малый ущерб своему врагу. В отличие от меня он бы удовлетворился даже самой мелочной местью, но только боялся мстить.
– Кошмарное место, – Шарло по-хозяйски оглядел тесную гримерную. – Здесь душно и полно всякого хлама. Неужели ты считаешь, что стоит только задернуть все шторы, спуститься в подвал и отсидеться там, как в убежище? Ты, правда, думаешь, что эти стены защитят тебя от его огня? Так, вот, Батист напрасно запирать дверь, огонь поглотит и театр, и тебя. Стоит только дракону совершить всего один налет, и ты сгоришь вместе с этой улицей. Скрываться бесполезно.
– Почему ты решил, что я скрываюсь?
– А что ты делаешь? Как еще можно назвать все это притворство? Вместо того, чтобы напасть первым, ты готов прятаться под маской арлекина до тех пор, пока не нападут на тебя.
– Я не такой трус, как ты утверждаешь, – его обвинительная речь больно кольнула меня. – Я только жду подходящего момента и, кроме того, не обязан отчитываться ни перед кем. Разве не ты сам утверждал, что связываться с драконом опасно.
– И ты собираешься ждать до конца времен? Вот он – то, действительно, сможет ждать целые столетия, у него время есть, он бессмертен. А много ли этого времени осталось у тебя?
– Я не хочу обжечься так же, как ты, – я в ужасе отступил от Шарло, от его шероховатой обожженной кожи, от его пристального недоброго взгляда.
Какие-то птицы захлопали крыльями над карнизом. В мгновение ока Шарло подскочил к окну и задернул штору. Не взирая на небо, он не испытывал страха. Это ему нужно отсиживаться в подвале, а не мне.
– Ты злишься на меня, Батист, а я всего лишь хотел стать тебе помощником, – пытаясь изобразить искреннюю обиду, пожурил меня Шарло.
– Ты готов пересилить свой страх перед огнем, чтобы помочь мне?
– Да, – Шарло медлительно и грациозно двинулся вперед, чтобы ступить на крошечный островок света от масляной лампы. Все его движения были бесшумными, как у тени. Шарло был похож сейчас именно на тень, а может ли тень не страшиться огня?
– Каким же образом ты мне поможешь, станешь моим союзником, побратаешься со мной, станешь товарищем по оружию?
– Я покажу тебе, где его логово, – шепнул Шарло. Он быстро метнулся ко мне, склонился над моей шеей, расстегнул ворот рубашки. Мне показалось, что глаза его вспыхнули алчным огоньком, как у голодающего при виде пищи, а в руке блеснул маленький кинжал, быстро извлеченный из-под рукава.
– Нет, не ты, сегодня я поищу кого-нибудь другого, в театре ведь будет много публики, – шероховатый язык лизнул мне шею, как раз в том месте, где билась и пульсировала вена. – Глупо так вот необдуманно лишаться того единственного, кто, сам того не подозревая, поможет в осуществлении всех твоих целей.
Шепот был таким тихим, как едва уловимый шелест листвы. Через секунду было уже, не ясно прозвучали ли эти слова вообще, или я их всего лишь себе вообразил.
– Ты ведь не собираешься убить меня? – спросил я, освободившись от хватки Шарло.
– Конечно, нет, – неподвижные губы сложились в едва заметную, но далеко не дружескую улыбку. Кинжал снова неуловимо исчез в широком рукаве пальто. Шарло отстранился от меня во мгле. Ничто больше не свидетельствовало о недавнем нападении, кроме жадного хитрого блеска в черных глазах, устремленных на меня из мглы.
– Давай встретимся с тобой позже в какой – нибудь тихой таверне и решим, хватит ли у тебя смелости сунуться в жилье зверя? – предложил Шарло.
– Ты останешься в театре, но ведь спектакль начнется еще не скоро? – я беспомощно следил за тем, как Шарло бесшумно растворил дверь, юркнул в коридор и быстро зашагал в сторону зрительного зала. Если бы я мог так же легко, как он, входить без билета на любое представление. В отличие от Шарло моим пропуском всюду становилось золото, а не ловкость.
Я видел, как Шарло заговорил с каким-то молодым консьержем, как поманил его в темный угол, и юноша послушно пошел за ним. Следить за ним дальше я уже посчитал наглостью, хотя, наверное, Шарло был бы не раздосадован, а, напротив, доволен, если бы я застал его на месте какого-нибудь зверского преступления.
На сцену я вышел расстроенным и удрученным. После всех впечатлений вечера первое выступление не обещало особой удачи, и, тем не менее, стоило мне только войти в роль, как остальной мир со всеми его злоключениями и демонами отошел для меня на задний план. На сцене я забывал обо всех своих неудачах и жил только одним моментом. Играть для меня было не тяжким трудом, а удовольствием. Удивительно, что на небольшом, окруженным кулисами клочке сцены я ощущал себя настолько независимым и свободным, будто вокруг меня лежал целый неограниченный мир.
Только спустя какое-то время от начала представления в голове метеором пронеслась одна мысль и нарушила все внутреннее равновесие. А придет ли Роза? Я чуть покосился на зрительный зал. Недаром говорят, что у артистов отлично развито боковое зрение. Я только урывками наблюдал за зрителями, а уже мог отлично описать внешность всех, кто сидел в первых рядах, но той, кого я искал, среди них не было. Возможно, она в одной из лож бенуара или прячется в каком-то дальнем уголке, где ее никто не видит. По привычке я искал глазами, что-то белое и мерцающее, атлас и корону, но не замечал вокруг ничего похожего на венец. В театре присутствовали всего лишь люди, ни одной коронованной особы и ни одного волшебного существа среди них не было. Разве только Шарло бродил где-то за кулисами.
Я запнулся на одной из реплик, потому что в гуще партера, среди других зрителей вдруг заметил Розу. Она была, как один яркий цветок среди кустов невзрачного репейника. Удивительно, как я не заметил ее сразу. Я продолжал играть, но то и дело оборачивался на нее. В алом декольтированном платье с локонами, уложенными в модную прическу, она скорее напоминала элегантную даму, чем призрак. Если бы не фосфоресцирующая бледная кожа, то Роза бы и вовсе не имела ничего общего с призрачными созданиями. Венец сменила изящная бриллиантовая диадема. Не могла же Роза продемонстрировать неосведомленным людям символ своей власти.
Я опасался, что кто-нибудь разоблачит в ней потустороннее создание. Вообще, как это ни глупо, а я начал опасаться за ее безопасность. Она ведь пришла сюда ради меня. А вдруг Шарло, тихо проскользнувший в партер, замышляет против нее что-то недоброе, а вдруг перчатки, натянутые по локоть, скрывают царапины от волчих когтей на ее руках? В голове проносились сотни тревожных мыслей. Я заметил, как какой-то консьерж поднес Розе конверт, как она изящным жестом отложила программку на свободное кресло рядом с собой, чтобы распечатать и прочесть записку. Темные длинные ресницы легли ей на щеки, полуприкрыв глаза, в которых, возможно, именно в этот миг промелькнул испуг. Я был далеко, но различал каждую деталь. Роза была испугана, я почувствовал ее страх, но чего она могла испугаться? Зачем она подняла кудрявую голову и посмотрела на дальнюю ложу? Кого она искала там? Возможно, того, кого ищем мы оба.
Мне было пора удалиться за кулисы, но я успел заметить знакомый золотистый блеск высоко над бельэтажем. Я узнал златокудрого юношу, который, откуда ни возьмись, появился в закрытой ложе, грациозно прислонился к колонне и глянул вниз, на партер. Я чуть было не крикнул «Эдвин!».
Роза тоже смотрела на него, но видела не элегантного независимого аристократа. В ее глазах, как в двух зеркалах отразился блистающий золотой дракон, плавно взмахнувшие крылья. Их взмах предвещал опасность. Я видел все, как во сне. Роза выронила веер, программку и даже записку и поспешно вскочила с места. Даже находясь на сцене, я улавливал слухом, что атлас ее юбок шелестит, как осенняя листва, тревожно и таинственно. Я думал, она исчезнет в этот самый миг, но она не исчезла, а просто ушла. Не обращая внимание на протесты и удивление соседей, она пробежала прямо мимо них, возможно, наступила кому-то на ноги. Она не извинялась, не задерживалась, не оборачивалась, она совершала побег. Казалось, что красавица не идет, а летит мимо изумленных зрителей. Ряды зрителей остались позади, встревоженная и испуганная Роза выбежала из партера, а я проделал путь из-за кулис так быстро, что смог перехватить ее прямо в коридоре.
Мне было плевать на то, что я сорву выступление, если не появлюсь на сцене вовремя. Я должен был предупредить Розу, о том, что общаться с Эдвином опасно. Возможно, записку, которую прочла, она получила от него? Может быть, я ошибся, и она не убегает, а хочет подняться к нему в ложу. На какое-то время я даже забыл о том, что Роза сама опасное и непредсказуемое создание. Я, как герой, решил оградить даму от опасности, и неважно было, что эта дама сама может представлять опасность для любого, кто встретится на ее пути.
Эдвин мог выйти из ложи в любой момент. Невзирая на возможность быть разоблаченным, замеченным или даже убитым, я кинулся навстречу Розе, поднял маленькую бисерную сумочку, которую она нечаянно обронила.
– Оставьте! – она вырвала изящный предмет из моей руки с таким видом, будто я заставлял ее мешкать, а не помогал. А ведь я готов был, как паж, нести за ней шлейф, но она сама отталкивала меня.
На прекрасном милом личике был написан испуг. Вблизи ее страх становился особенно заметным. Роза настороженно оглянулась назад и тихо обреченно вздохнула.
– Я могу что-то сделать для вас? – я все еще надеялся, что ей пригодится моя помощь. Пальцы непроизвольно нащупали рукоять тесака за поясом. С недавних пор я не расставался с этим оружием и не зря. Теперь с его помощью я смогу защитить мою госпожу от любого злодея. Ну вот, еще и месяца не прошло, а предсказание Винсента уже, кажется, начало сбываться. Я называю эту девушку своей госпожой.
– Все в порядке, у меня просто закружилась голова. Это сейчас пройдет, – поспешно объяснила Роза так, как могла сказать только светская дама, а не королева призраков.
Причина такого притворства стала понятна, как только я обернулся. В конце коридора стояла консьержка, какие-то зрители выходили из зала задолго до антракта. Возможно, вблизи был кто-то еще, кто мог подслушать нас.
– Он опасен! – тихо шепнул я, наклонившись к Розе так, чтобы никто, кроме нее, не смог расслышать.
– Да, опасен, – шепнула она в ответ. – Именно поэтому вы носите с собой орудие убийства.
– Я долго тренировался. С первого удара я покончу с любым противником, – попытался заверить я. В словах Розы слышалась явная насмешка, и от этого мне еще больше хотелось доказать ей свою смелость.
– Я убью его прежде, чем он убьет вас!
– Почему он должен убить меня? – Роза попыталась обойти меня стороной, но я загородил ей путь.
– Вы следующая в его списке. Я так думаю. Если он прислал вам письмо, или хотя бы заговорил с вами, это верный признак того, что следующей он выбрал вас, – я только сейчас осознал, что мы с ней обращаемся друг к другу на «вы», как чужие, впервые встретившиеся люди, пути которых непременно вскоре разминутся. Я проклинал и вежливость, и посторонних, все время проходивших мимо нас, и собственную медлительность. Я не мог нанести удар или даже кинуться в битву, пока Роза рядом. Надо было увести ее подальше отсюда, куда-нибудь в безопасное место.
– Откуда вы – то можете знать, кто следующая в его списке? – шепотом, но с явной насмешкой спросила Роза. – Я, кажется, ошиблась в вас, Батист. Вы никудышний сыщик и зря затеяли все это расследование.
– Почему вы обращаетесь ко мне, как к чужому?
– Потому что вы и есть чужой.
Роза хотела резко развернуться от меня, но наступила на собственный шлейф и вынуждена была на секунду задержаться. Мне надо было бы вернуться в партер и найти тот черный страусовый веер, который еще недавно, как мотылек взмахивал в ее руке. Никогда больше я не увижу один яркий розан среди серой массы зрителей. Наверное, Роза больше никогда не вернется сюда, испугается того, что однажды в пустой ложе снова блеснет золото его кудрей. Эдвин всюду озирался по-хозяйски, вот и сегодня на зрительный зал он взглянул так, будто вот-вот выпрыгнет из ложи и пронесется в полете прямо над головами зрителей.
Что-то мне подсказывало, что Роза хоть и опасается его, но также восхищена им. Она утверждает, что я никчемный следопыт, но ведь я догадался, что она уже знает Эдвина. Возможно, это он подарил колье, которое сейчас украшает ее шею, чтобы потом на этом же нежном горле процарапать ожерелье из капелек крови, ту рану, которую он оставляет на всех своих жертвах. Должно быть, все еще сложнее, чем я предполагаю, но до какой-то частички истины я все же сумел докопаться.
– Ну и что вам еще от меня нужно? – Роза поспешно скользнула поближе к стенной нише, чтобы в случае чего притаиться в тени и остаться незамеченной.
– Я всего лишь хотел вас предупредить, – я неотступно следовал за ней. – Вы ведь верите мне?
– Я-то верю, но поверят ли охранники порядка, когда однажды ночью застанут вас на улицах вооруженным до зубов, да еще и преследующим богатого и влиятельного господина?
– Я тоже богат, – возмутился я, нельзя же все время возвышать над всеми одного Эдвина, я тоже вельможа, хоть иногда и переодеваюсь актером.
– Богат? Неубывающим золотом из одного и того же кошелька? – едва усмехнулась Роза. – Хватит ли ваших средств, чтобы купить собственное помилование у Августина?
В руке она нервно мяла платок. Я заметил, что на нем вместо инициалов вышито полное имя, Бланка Розье. Может, я неправильно прочел, ведь имя явно не хозяйкино, но прежде, чем я успел посмотреть на буквы вновь, Роза уже спрятала платок в сумочку.
– Мне вспомнилось нечто, связанное с инициалами каждой убитой девушки, – вслух подумал я и прижал руку ко лбу, словно таким образом пытался заставить мозг работать быстрее.
– Ну и что? – Роза опасливо оглянулась назад, прислушалась, словно пытаясь, различить шаги со стороны верхних ярусов и на всякий случай проворно заспешила к лестнице, ведущей вниз, к выходу из театра.
– Я хотел сказать вам что-то важное, – имена убитых никак не приходили на память, нужно было иметь перед глазами список, чтобы получить подтверждение тому, о чем я предполагал.
– Я тоже хотела сказать вам нечто очень важное, – Роза спустилась на несколько ступенек, алый атласный шлейф скользил за ней, как хвост кометы, и вносил немного яркости в однотонную обстановку театра.
На миг девушка задержалась, будто напряженно о чем-то размышляла.
– Я задержу его, если он пойдет за вами, – предложил я, решив, что она думает об Эдвине, о возможном преследовании, об очередном убийстве на пустынной ночной улице, ведь мои предостережения вполне могли навести ее на такие мысли.
Вместо того, чтобы поблагодарить, Роза укоризненно покачала головой, так что темные восхитительные локоны легли ей на плечи.
– Я бы посоветовала вам с ним не связываться, – только и произнесла она. – На моей памяти он легко разделывался с куда более значительными людьми, чем вы.
Исчезла она за следующим пролетом лестницы или быстро сбежала вниз по ступенькам, сказать я уже не мог, потому что следить за ней далее не посмел. Роза ясно дала понять, что ей сейчас не нужно ничье общество: ни мое, ни Эдвина. Интересно, прогнала бы она его с той же легкостью, что и меня. Роза любому своему поклоннику, пусть даже демону, смогла бы указать на дверь.
Мне не хотелось возвращаться на сцену, не хотелось вообще никуда идти. Мудрено не устать, когда ты каждую минуту своей жизни пытаешься распутать целый клубок тайн, и сам же запутываешься в его нитях. Вот бы навечно застыть истуканом возле той лестницы, где только что алой струйкой промелькнул шлейф Розы, и таким образом ускользнуть от всех проклятий и злых духов подряд. Возможно ли такое колдовство? Оно наделало бы еще больше шума, чем мой дебют. Представляю, с каким бы восторгом и волнением из уст в уста передавалась весть о том, что ведущий актер, не доиграв до конца спектакля, обратился в статую, как раз после того, как говорил в коридоре с какой-то таинственной дамой.
Мечтам долго предаваться я не мог. Пора было возвращаться. Коридор вокруг снова опустел, ни Розы, ни ее спутников, ни признаков опасности. Я уже убрал затекшие пальцы с рукоятки тесака и хотел идти назад, как вдруг понял, что возле лестницы, ведущей к верхним ложам, кто-то есть, но ступает он так быстро и бесшумно, что его присутствие рядом с собой почти невозможно обнаружить до тех самых пор, пока ледяные пальцы не сомкнутся у тебя на шее. Еще до того, как обернулся, я уже знал, что увижу в нескольких шагах от себя дерзкого элегантного юношу, что его локоны, небрежно перехваченные лентой на затылке, будут сиять в темном коридоре, а кожа на лице и руках призрачно мерцать. Однажды увидев это лицо, уже невозможно его забыть. Эдвин стремительно двигался ко мне, будто собирался не обойти меня стороной, а сбить с ног. За его спиной синим парусом развевался плащ. Вот уж явно аристократическая привычка не снимать верхней одежды даже во время театрального представления. Эдвин, кажется, пренебрегал всеми уставами и порядками, кроме разве что необычных законов какого-нибудь тайного общества. Интересно, сошел он с лестницы, как обычный человек, или легко слетел вниз, подобно птице?
Я потянулся к тесаку, нащупал рукоять. Вот он тот момент, который я так долго выжидал. Нужно ударить прямо сейчас, как раз в тот миг, когда Эдвин поравняется со мной. Наверняка, он уже догадался о том, что я вооружен. Это ведь не такой трусливый поступок, напасть на того, кто, скорее всего, уже готов к тому, чтобы отразить нападение? Мои движения, как назло стали слишком медлительными, а хватка слабой. Так я не смогу точно рассчитать удар. Как сложно решиться отделить от тела такую прекрасную голову.
Эдвин перехватил мой локоть прежде, чем я успел вытащить оружие. Момент был упущен. Осталась только возможность сопротивляться, но соперник почему-то не спешил напасть.
– Ты видел только что даму в алом? Очень красивую брюнетку? Куда она пошла? – Эдвин смотрел на меня так, будто силился прочесть мои мысли и не мог, и это вместо того, чтобы выпустить когти или ударить.
– А ты разве сам не знаешь? – дерзко ответил я вопросом на вопрос.
– Знал бы, если бы ты все время не сновал у меня под ногами, – Эдвин сжал мне руку повыше локтя так, что чуть не хрустнула кость. Как странно, у него такие изящные длинные пальцы, а хватка стальная, куда более сильная, чем у самого тренированного бойца. Как такое может быть? Разве это уже не доказательство того, что он сверхчеловек?
Казалось, что это не пальцы обвились вокруг моей руки, а железные прутья, пока холодные, но вот-вот готовые накалиться докрасна. А вдруг сейчас из изящных чуть расширившихся ноздрей вырвется струйка огня и опалит мне лицо?
Мне внезапно вспомнился Шарло, его покалеченная кожа, ожоги, уродливые выпуклые рубцы. Уже от одного этого воспоминания любому стало бы страшно. Я даже не сразу сообразил, что вместо того, чтобы ударить или изуродовать, Эдвин всего лишь толкнул меня, не сильно, а слегка, но я отлетел от него шагов на десять и ударился спиной о перила лестницы. Когда сталкиваешься с таким проявлением нечеловеческой силы, то начинаешь чувствовать себя всего лишь игрушкой.
– Подожди! – крикнул я ему, как только опомнился.
– Не смей идти за мной, – Эдвин метнул на меня один быстрый гневный взгляд, от которого любому стало бы страшно.
– Это ты не иди за ней, – я догнал его и преградил дорогу.
– Значит, ты все-таки видел ее и знаешь, куда она направляется? – Эдвин подозрительно сощурился, а я пользовался каждой секундой, чтобы получше рассмотреть его черты. Впервые я видел его на таком близком расстоянии от себя, и мне казалось, что если я буду продолжать смотреть на него, то непременно ослепну. Такой уж нестерпимо яркий, неземной свет исходил от его холодной, нечеловеческой красоты.
– Она не та, кого ты ищешь, – быстро солгал я, нужно же было сказать что-то, чтобы заставить его отказаться от преследования. Как бы далеко не успела убежать Роза, это златокудрое создание, способное обращаться драконом и летать, догонит ее в считанные секунды.
– Откуда ты знаешь, что я кого-то ищу? – Эдвин что-то заподозрил, впился в меня внимательным долгим взглядом, будто пытался таким образом определить, что я скрываю от него. С ним нужно было вести себя осторожно, нельзя было обронить ни одного лишнего слова в его присутствии, чтобы остаться вне подозрений.
– Мне просто показалось, что ты перепутал с кем-то мою….мою кузину, – я лихорадочно думал, кем бы можно было представить Розу, чтобы спасти ее.
– У тебя нет кузины, – Эдвин посмотрел на меня еще внимательнее. Как легко он изобличал малейшую ложь, как твердо и уверенно он говорил каждый раз, и у меня не находилось сил ему возразить.
– Ну, это была не кузина, а просто дальняя родственница, точнее знакомая одного друга… – я замялся, не зная уже что выдумать, чтобы задержать его хотя бы еще на минуту.
– Точнее, ты не знаешь сам, – закончил за меня Эдвин и с явным пренебрежением оттолкнул меня с пути, но я снова загородил ему дорогу, сам удивляясь тому, как у меня получается действовать с таким проворством и с такой наглостью. Я рисковал вызвать ярость неземного существа и даже не задумывался о последствиях. Эдвин мог бы обезглавить меня так же легко, как и Даниэллу, но пока что он стойко терпел все мои выходки, наверное, считал, что нужно хоть раз в жизни пожалеть того, кто вряд ли может стать достойным соперником.
Нужно было что-то сказать, чтобы задержать его, но на ум как назло ничего не приходило. Нельзя же останавливать кого-то без всякого повода, надо хотя бы спросить, который час. Я бы и спросил, но язык меня не слушался. Я, как будто онемев, смотрел на Эдвина не потому, что в гневе он был красив или страшен, а потому что меня завораживала и пугала темная сила, которая медленно закипает в нем, чтобы обрушиться огненной волной на мою голову и на всех, кто собрался рядом.
Я догадывался, что Эдвин сдерживает свою ярость изо всех сил, хотя не понимал, зачем ему это нужно. Почему он пытается усмирить свой гнев, забыть про раздражение и просто спокойно уйти вместо того, чтобы уничтожить всех, кто попадется под руку. Он же привык причинять людям зло, так зачем же ему теперь сдерживать себя, чтобы отвратить несчастье от театра, переполненного совершенно чужими ему людьми. Неужели злодей втайне может сохранять остатки благородства? И тут же в голове возник другой вопрос, а не пытался ли Эдвин точно так же и раньше сдержаться и исчезнуть вместо того, чтобы причинить кому-то вред?
– Ты перешел все границы, Батист, – произнес Эдвин, когда я снова попытался не пустить его к выходу. Он говорил без злобы, без угрозы и, тем не менее, от звуков его спокойного, чуть надменного голоса мурашки бежали по коже. Наверное, потому что за этим спокойствием крылась нечеловеческая непобедимая сила.
– Мне надоело все время видеть тебя у себя на пути, – зашептал Эдвин, чуть наклонившись ко мне. – Уйди сейчас и навсегда, если хочешь, чтобы я тебя пощадил.
