Текст книги "Призраки прошлого"
Автор книги: Наталия Вронская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
13
1735 год
«20 июля 1735 года.
Сегодня все открылось. К ужасу моему, все произошло так неожиданно и тихо, что теперь я чувствую, как страшные тучи сгустились над моей головой. Мы были в саду, и счастливы, и несчастливы вместе…»
– Мы не должны больше видеться, – Катерина печально покачала головой. – Не должны… Это только мучит нас обоих и непременно принесет нам несчастье.
– Ну отчего же, ангел мой… – Иван, дрожа, поднес ее руки к своей груди.
– Как же ты не понимаешь?..
– Нет, это ты не понимаешь, что я могу быть счастлив лишь рядом с тобой. Просто потому, что мы рядом, я уже счастлив. Мне более ничего не надобно…
Катерина, вздохнув, прижалась к нему:
– Но этого нельзя…
Он обнял ее:
– Нельзя… Но без тебя мне нету жизни. Я ничего не требую, ничего мне не обещай, но не уходи…
Она запрокинула голову и улыбнулась:
– Что же будет? Вместе нам нельзя и врозь нельзя. Как же быть?
Иван погладил ее по волосам:
– Не знаю, милая моя, не знаю… Хочешь, я увезу тебя? – выпалил он. – Вели, я, не раздумывая, сделаю это. Потом мы добудем тебе свободу. Ты получишь развод и станешь моей законной женой!
– Бедный мой… – Катерина чуть не заплакала. – Уходи! Уходи теперь же! Не быть нам вместе. Развод? Пустая фантазия. Муж мой никогда не отпустит меня. Лучше уходи сейчас. Покинь меня, брось, забудь! Полюби другую…
– Я не смогу, – спокойно ответил он. – Если пожелаешь, то я уйду, но забыть тебя, полюбить другую… Нет… Этого не требуй.
Иван наклонил голову и коснулся губами ее губ. Она ответила на поцелуй, а потом сказала:
– Прости меня, но я не могу оставаться с тобой. Я не сделаю тебя счастливым, потому что ничего не могу тебе дать. А со временем все забудется, поверь! – с жаром прибавила она.
– И ты меня забудешь? – он пристально посмотрел ей в глаза.
Катерина ничего не ответила.
– Хорошо, я уйду, – сказал Иван. – Прощай, прощай… – он дотронулся рукою до ее щеки.
Она вдруг кинулась ему на шею, покрыла поцелуями его щеки, лоб, губы, крепко обхватила руками, прижалась, а потом оттолкнула от себя и зашептала, закрыв лицо руками:
– Уходи, уходи, уходи!..
Иван, помедлив пару секунд, отвернулся и быстро пошел прочь, не обернувшись ни разу. Катерина, все еще пряча лицо, заплакала. Она и рада была уйти, но не могла сдвинуться с места.
– Что ж вы плачете? – услышала она вдруг позади себя.
Катерина вздрогнула и резко обернулась. За спиною стоял Григорий.
– Так что же вы плачете? Вы так прелестно распрощались… Он еще вернется, – голос его был тихий, почти мирный и какой-то вкрадчивый.
– Нет, нет, Григорий… – забормотала она.
– Что – «нет»?
– Не вернется, – только и могла, что прибавить она.
– Вот как? Что же, ваш любовник дал вам отставку? – брови Григория поднялись в притворном изумлении.
– Он мне не любовник, – она невольно покраснела.
– Да? Так что же вы краснеете?
– Не… не знаю…
– Странно, – протянул он. – Не любовник… А что же вы целовали его?
– На прощание, – выдохнула Катерина. – И он мне не любовник, – она покачала головой.
Григорий помолчал.
– Пойдем! – вдруг кинул он резко.
Катерину взял сильный страх. Она попятилась.
– Нет, я тут останусь.
– Тут? В саду? На всю ночь или на всю жизнь вы хотите тут остаться? – сузил глаза муж.
– Я не пойду с вами, – продолжала шептать она.
– Пойдете. Я вам велю! – Григорий схватил Катерину за руку и потащил за собой.
– Нет, пустите! Пустите! – она боялась закричать, чтобы не привлечь к себе внимание дворовых или чтобы не услышал Иван, не успевший далеко уйти.
А вдруг он вернется? Что тогда будет? Григорий без сомнения убьет его. Хватка у мужа была железная, поэтому вырваться Катерине не удавалось. Таким манером он дотащил ее до дому и втолкнул в комнату. Катерина едва не упала, споткнувшись о порог, но устояла на ногах.
– Вперед ступайте. Ступайте! – продолжал теснить ее Григорий.
Он заставил ее быстро подняться по лестнице. Катерина не успела даже перевести дух, как оказалась запертой в собственной спальне и только слышала шаги мужа, уходившего прочь.
Она бессильно опустилась на стул. Потом обернулась к столу и достала перо и бумагу.
– Я должна написать, – пробормотала она.
«20 июля 1735 года
…Григорий схватил меня тут же и запер в моей комнате. Он ни слова мне не сказал, но такой злости, такого гнева в нем я никогда не чувствовала. Я только слышала, как скрипнул ключ в замке. И я осталась одна. Теперь я пишу свой дневник. Уже начало смеркаться, и мне кажется, что ко мне никто не придет, даже горничная. Что случится со мной завтра? Сильный страх терзает меня. Я боюсь. Боюсь Григория! Я в воле мужа своего и в воле Господней, и ни на что роптать не буду. Мой долг покориться всему и искупить свою вину. Я не так грешна перед Григорием, как он думает, ведь я изменила ему лишь в мыслях, но… Я виновата. Только бы с Иваном ничего не случилось. Нет, он не погубит Ивана! Я все объясню, все расскажу ему, оправдаю его… Только я виновата, только я одна».
– Ну, скрытная моя, – Григорий ходил по гостиной из угла в угол, – вот, значит, что утаивала… – он остановился.
Весь вечер Григорий не мог решить, что делать дальше. Он чувствовал лишь ревность и ненависть: ненависть к жене, ненависть к этому человеку…
– Что делать-то теперь? Что же делать с тобой, Катерина? С ним что делать? Отпустить тебя к нему? Ну уж нет! – Григорий шарахнул кулаком по столу. – Нет! Не отдам! Лучше я убью тебя, Катя моя, чем отдам…
14
1816 год
Имение было большим, дел много, поэтому Алексей как можно быстрее собрался и уехал из дому. Долентовский дней пять провел в отъезде. Ночевал по избам, в поле – где придется. Следовало бы объясниться с женой, потребовать от нее полного отчета, воззвать к ее разуму и долгу, воззвать к собственному разуму, наконец! Но разве это так просто, вести себя разумно? Да сложнее и быть ничего не может.
С того самого момента, как Катенька не пожелала открыть ему дверь, Алексея будто подменили. Он еще не мог до конца поверить в измену жены, но и доверять ей, как раньше, не мог. Конечно, не было ни одного доказательства неверности Катерины, но Алексей будто бы сам взялся предоставить их. Его прямым долгом было остановить жену, если она и в самом деле намеревалась попрать супружеские узы. Но он предоставил Кате возможность самой принимать решения, и ничего не делал для того, чтобы спасти их семейную жизнь. Конечно, он был не прав. Но…
Как же объяснить, что чувствовал Алексей? Это почти невозможно. Он любил и был страшно обижен. Готов был оставить все как есть, но не унижаться до просьб перед Катериной.
Катенька же вовсе ничего не понимала. Она даже и не заметила того, что обидела мужа. Катерина была полностью погружена в собственные чувства и переживания. Она и раньше не испытывала особо пылких чувств к Алексею, теперь же события последних дней полностью заслонили от нее мужа. А при отъезде Долентовского между супругами вышел неприятный разговор. Женщина злилась, но не могла взять в толк, что могло послужить причиной конфликта. А произошло все так…
…Ранним утром другого дня, после того памятного визита Лопухина, Катенька едва успела спуститься вниз, как увидела, что Алексей полностью готов к отъезду.
– Ты уезжаешь? – удивленно спросила она.
– Да, – сухо ответил Алексей и отвернулся.
– Но отчего вдруг так скоро? И надолго? – Катерина совершенно еще не тревожилась и не чувствовала подвоха. По правде сказать, она еще полностью не пришла в себя от вчерашних событий.
– Да, – коротко сказал он.
– Так насколько?
– На несколько дней.
Катенька подошла к нему.
– Да что с тобой? Что ты такой хмурый? – изумленно спросила она.
Алексей обернулся к жене:
– Тебе это и впрямь интересно?
– Я не понимаю твоего тона.
– Странно… – протянул он с деланным равнодушием.
– Я же все-таки твоя жена.
– Вот как? Ты еще помнишь об этом? – им овладела злость. Алексей хотел сказать что-нибудь еще более обидное, но сдержался.
– Может быть, ты сам не хочешь ничего говорить мне? – подняла брови Катенька. Она обиделась и решила, что не будет ни о чем расспрашивать.
– Может быть, – пожал он плечами.
– Ну, если так, то… – она отвернулась. – До свидания.
– Прощай, – бросил он и вышел.
Катенька помолчала.
– Да что же это такое! – вдруг вырвалось у нее. – Что происходит!
Она прошлась из угла в угол.
– Ну и ладно… – пробормотала Катерина чуть позже. – Как пожелаете!..
В тот же день вечером она отправилась на прогулку. Случайно ли, нет, ноги повлекли ее к тому охотничьему домику, в котором она познакомилась с Лопухиным. Желала ли Катерина новой встречи с этим человеком? Должно быть, да, хотя сама себе в этом ни за что бы ни призналась. В ней говорила обида на мужа, а более всего – любопытство. Что же будет, если она еще раз встретится с этим человеком?
Если не считать событий двенадцатого года и вступления в Москву французов, о чем нельзя было судить как о событии заурядном, в жизни Катеньки никогда не происходило ничего выдающегося или интересного. Ее жизнь была обычна и почти тускла, и походила, до последнего времени, на прочие жизни сначала девиц, а потом молодых замужних женщин. Теперь вдруг перед ней явилась идея о необычайном происшествии или, если хотите, мысль о приключении. Про которое могли бы написать в любовном романе, приключении, о котором признаются ближайшим друзьям в откровенных письмах. Не то чтобы она мечтала изменить мужу, страсти к которому не испытывала, но которого все же по-своему любила и уважала, просто Катеньке хотелось восторга, радости, события! И особенно сильно ей хотелось события после ссоры с Алексеем, после его холодности и грубости, после его отъезда без видимой причины. Это была бы месть, настоящая месть!
Итак, Катенька направилась к охотничьему домику. То ли Лопухин хорошо чувствовал происходившее, то ли, как опытный ловелас, прекрасно знал женское сердце, но он был там.
– Екатерина Петровна? – Андрей стоял и улыбался, а солнце освещало его кудри, придавая вид почти ангельский, во всяком случае, безобидный.
Катенька остановилась, но ничего не ответила. Это было с ее стороны опрометчиво, ибо она выдала свое волнение и заинтересованность происходящим.
– Неужели ваш супруг совершенно не ревнует вас и позволяет разгуливать одной? После разговора с ним мне показалось, что он вовсе не так прост и безобиден, – его улыбка сделалась еще шире.
– Да, он не безобиден, – Катенька прикусила губу.
– Что-то произошло? – вид у Лопухина сделался встревоженным.
– Нет-нет! – поспешила она. – Ничего!
– Вы так яростно все отрицаете, что у меня закрадывается подозрение о совершенно противоположном. Что-то без сомнения произошло, вы просто не хотите мне рассказывать.
– Даже если и так, – пожала плечами Катенька, – разве я обязана все рассказывать вам?
– Нет, не обязаны.
Она отвернулась и медленно двинулась прочь.
– Вы позволите мне сопровождать вас? – Лопухин неслышными шагами догнал ее.
Катерина неопределенно кивнула головой, что он счел за разрешение, и они некоторое время шли рядом молча.
– Кажется, мы достигли некоторого прогресса, – через несколько минут заметил он.
– Что вы имеете в виду?
– Вы уже не заставляете меня просить у вас прощения, – улыбнулся Лопухин.
– Вы упрекаете меня в этом?
– Нет, я просто заметил очевидное.
– Вероятно, я ошибаюсь, и мне следует заставить вас вновь просить прощения у меня, – она остановилась и повернулась к нему, – хотя если я буду на этом настаивать, то вам придется непрерывно извиняться. Ведь вы умудряетесь позволять себе вольности почти каждую минуту.
Лопухин рассмеялся, Катенька тоже слабо улыбнулась.
– Признайтесь, что именно это вас и очаровывает, – тихо произнес он. – Как скучно иметь дело с людьми воспитанными, от них всегда знаешь, чего ждать. Другое дело такие субъекты, как я. Согласитесь, что со мною, по крайней мере, весело, и никогда нельзя быть ни в чем уверенной.
– Да это так. Что же, вы ставите себе в заслугу подобное качество?
– Да, – просто подтвердил он.
– Непостоянство – не совсем удобное свойство.
– Почему?
– В дружбе, любви и семейной жизни непостоянство можно почесть за недостаток, но никак не за достоинство, – неожиданно рассудительно заметила Катерина.
– Тогда не называйте меня непостоянным. Называйте меня непредсказуемым или… – Лопухин замолчал, подыскивая нужное слово, – или переменчивым.
– Переменчивый человек не может быть верным.
– Отчего же? Верность – качество души, переменчивость и непредсказуемость – свойства характера. Отчего то и другое не может сочетаться?
– Но это как-то странно, – в замешательстве произнесла она. – Душа… характер… Вы совсем запутали меня!
– Я лишь хочу сказать, – Лопухин тонко улыбнулся, – что верный человек может быть переменчив, а непредсказуемый может быть верен. Вспыльчивый и темпераментный, он может поддаваться минутному настроению или слабости, но притом быть верен одной идее или… одной любви… – он замолчал.
– Переменчив в собственных вкусах и настроениях? И притом непоколебим в одном-единственном чувстве? Нет, такого быть не может, – она покачала головой. – Эти свойства настолько противоречивы, что…
– Не поддавайтесь слишком рассудку, для женщины это губительно.
– А мне кажется, что для женщины губительно пренебрегать рассудком.
– Какая редкая проницательность, – засмеялся Лопухин. – Вы просто не оставляете мне ни единой возможности.
– Я этого и добивалась, – Катенька остановилась. – А чего добиваетесь вы? – пришло в голову спросить ей.
Как неуместен был этот вопрос, как он был провокационен, она поняла мгновение спустя, когда Лопухин попросту сгреб ее в свои объятия и, прижав к себе, принялся целовать. Ее робкие протесты не оказывали на него никакого воздействия, Лопухин и не думал отпускать Катерину. Он чувствовал, что она не станет слишком сильно его ругать, ведь такой вопрос был задан неспроста. Хотела ли она сознательно, или то было невольное желание, пока еще не ясное ей самой, но она уже была увлечена им, если не сказать более. А через несколько минут она даже и не сопротивлялась. В голове ее мелькнула только одна мысль: «Ты желала приключения? Получи же его!» И Катенька отдалась на волю происходящему с нею в этот миг.
15
1816 год
Катя зарылась головой в подушку. Она то краснела, то бледнела, что-то бормотала, никак не могла успокоиться и ужасно боялась показаться на глаза даже горничной. Она не сомневалась, что при одном только взгляде на нее все тут же станет ясно. И какое счастье, что Алексей уехал на несколько дней! Вот ему в глаза посмотреть она бы точно не смогла. Или бы посмотрела и тут же все рассказала!
Катенька будто разума лишилась. Всегда такая рассудительная, вовсе не глупая, она впервые в жизни потеряла рассудок от страсти.
Катерина вдруг уселась на кровати прямо и, сжав голову руками, стала вновь припоминать все, что произошло…
…Она едва вырвалась из объятий Андрея. Тот бы и не подумал отпустить ее добром, если б она не приложила к тому все усилия. Хотя противен он ей точно не был! Даже наоборот. Последние остатки здравого смысла удержали ее от окончательного падения. Никогда, никогда она не испытывала ничего подобного! Кровь ее так не вскипала, сердце не замирало от восторга, не захватывало дух, и не теряла она рассудка от поцелуев и объятий никогда до сей поры. Все, что было до того, не носило и малого отпечатка той страсти, которая охватила ее в тот миг в объятиях Андрея. До сего момента в жизни ее были нежность и покой, но пылкости и безрассудства она не знала…
И в тот миг, когда все это случилось с ней, когда голова ее затуманилась, а сердце готово было выпрыгнуть из груди, она поняла, чего всегда не хватало ей. Почему же Алексей никогда не вызывал в ней страсти? Почему его объятия не были так горячи, а поцелуи так пламенны? Что же было не так, ведь муж любил ее, и она в том не сомневалась! Может быть, что-то не так было с нею? Может, дело в том, что она не любила? И что же теперь ждет ее? Любовь? Или бесчестье? Как назвать это? Как понять то, что случилось с нею?.. Не на пороге ли бездны она стоит?
И почему, почему мужа ее нету дома? Для чего он в отъезде? Кто же остановит ее? Кто даст ей удержаться? Ведь еще одно мгновение, и она уже не сможет вернуться к прежней жизни…
* * *
– Николай прислал письмо, – Алексей тут же за столом распечатал послание и принялся его читать.
– Что же он пишет? – Катеньке не было особенно интересно, что мог написать племянник, она спрашивала для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
За последние несколько дней они с Алексеем так мало разговаривали и так мало виделись, что она чувствовала от этого сильную неловкость. Муж совершенно переменился к ней. Его будто не интересовали ее заботы, ее мысли. Она могла отлучаться из дому тогда, когда хотела, и настолько, насколько хотела. Он не требовал отчета, не злился, не ругал ее, просто делал вид, что не замечает. Катенька не хотела себе в этом признаваться, но подобное равнодушие было ей неприятно.
Если бы Алексей настаивал на своих правах и вмешивался во все ее дела, требовал отчета во всех поступках, она бы протестовала, не отвечала, а возможно, что и возненавидела бы его. Но теперь, когда он так потрясающе равнодушен после всей любви, которую Катерина только и знала от него, ее это страшно задевало. Она даже стала уделять Алексею больше внимания, и выходила из дому теперь значительно реже.
Поэтому, встречаясь с Лопухиным, она по большей части думала именно об Алексее. Это позволяло ей до сей поры удержаться от окончательного падения. Лопухина это не могло не злить, ведь он считал себя как никогда близким к цели, но желаемого события, которое укрепило бы победу над Катериной, все еще не происходило. Будто невидимая преграда стояла между ними. Она даже стала меньше видеться с ним, хотя Андрей настаивал на более частых свиданиях в уединенных местах.
Что же до Алексея, то временами его даже забавляла та обида, которую он читал в глазах жены. Он прекрасно знал о свиданиях Кати с Лопухиным. И знал, что слишком далеко те еще не зашли. Но будто поставил себе целью ни во что не вмешиваться и ждать, чем дело кончится. Он любил Катю и хотел ей счастья. И если ее счастье было с другим, то он отпустит жену, чего бы ему это не стоило.
Если бы он был старше, или имел советчика, или был при других обстоятельствах и другом характере, то, возможно, не стал бы так поступать. Не говорилось ли при венчании, что заботливость мужа должна спасать жену от неразумных поступков и бед, которые она сама может причинить себе из-за слабости женской души? Вероятно, ему бы стоило попенять на такое поведение и заметить, что его прямым долгом было остановить Катеньку, хотя бы и силой! Но Алексей был другой человек, с другим характером и другими взглядами, и он твердо решил, что позволит Катерине самой решить свою судьбу.
Иногда у него в голове мелькала мысль, что супруга может невольно погубить сама себя. Ведь Долентовский не доверял Лопухину и совершенно не был уверен в его искренности по отношению к Катеньке. И именно поэтому он не спускал глаз с Катерины, хотя она того не замечала. Когда сам, а когда и доверенные его люди не спускали с Кати глаз, притом оставаясь для нее невидимыми.
И Катенька, считая, что предоставлена самой себе и заброшена мужем, невольно этим мучилась, хотя и не понимала природы своих чувств. И это не могло порою не веселить Алексея.
Ах, но это же так просто: что имеем – не храним, потерявши – плачим.
– Николай пишет, что хочет навестить нас, – продолжал между тем Алексей.
– Навестить? Но… надеюсь, ничего не произошло? – встревожилась Катенька. – С братом или…
– Нет-нет, – поспешил заверить жену Долентовский. – Ничего не произошло, просто он соскучился по тебе, да и у него есть какие-то дела в наших краях…
– Дела?
– Да.
Катенька замолчала.
– Ты не рада как будто? – спросил муж.
– Рада, – пожала она плечами. – Почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, что ты решила, будто визит Николая не ко времени.
– Как это? – Катенька подняла глаза на Алексея. – Что значит не ко времени?
– Тебе виднее, – он невозмутимо продолжал пить чай.
– Приезд Николая не может быть не ко времени, – повысила она голос. – И вообще…
– Что? – удивленно приподнял брови Алексей.
– Мне кажется, что ты что-то недоговариваешь… Может, это ты считаешь, что для приезда Николая сейчас не лучший момент? Ты так переменился…
– Переменился?
– Да, переменился, – она решила перейти в наступление. – Ты будто что-то скрываешь!
– Вот как? Я скрываю?
– Что ты все переспрашиваешь? Разве я не права? Ты что-то скрываешь!
Алексей расхохотался.
– Что ты смеешься? – Катенька едва не расплакалась.
– Но это так забавно! Действительно, это так смешно! – он не мог остановиться. – Нет, право, ничего уморительнее я не слышал за всю свою жизнь.
– Ты смеешься надо мной?
– Над твоими словами, моя милая. Подумать только… Я что-то скрываю… – Алексей едва успокоился.
Катерина резко поднялась из-за стола:
– Если ты желаешь смеяться над моими словами, то мне лучше будет уйти.
Алексей опять расхохотался. Катенька в гневе отвернулась и поспешно вышла из комнаты, слыша за спиной раскаты смеха.
– Господи, Катенька… – пробормотал он сквозь смех. – Как это было бы забавно, если бы… – Алексей не стал продолжать свою мысль, но смеяться ему сразу расхотелось.
Катенька ни минуты не хотела оставаться в доме. Ею овладела сильная злость. Она кинулась в сад, затем в парк и бежала до тех пор, пока не оказалась на берегу реки.
– Он смеется надо мной! – она никак не могла успокоиться.
Но разве он был не прав? Она упрекала его в скрытности, но разве не сама Катенька скрывала то, что происходит с нею? Разве это не она лгала? Такая простая мысль подействовала отрезвляюще, и она тут же перестала злиться. Но отчего он так смеялся? Уж не знает ли он обо всем? Да ведь точно знает! Катерина побледнела.
– А если он все знает, – пробормотала она, – то… То почему он ничего не говорит?
Хотя это молчание мужа, его странное поведение в последнее время… Какая же она дурочка! Как она могла не понимать, что мужу все известно о ее свиданиях с Андреем! Но если ему все известно, то почему он не требует у нее ответа? Почему не заставит прекратить эти свидания, или почему не выгонит ее из дому?
А Николай? Что скажет и сделает Николай, когда приедет? Алексей же не станет скрывать произошедшего от своего друга? Да и племянник человек не глупый, он все может понять сам. А если он расскажет своему отцу? Господи! Подумать страшно…
– Что же делать… – застонала Катенька.
С реки задул холодный ветер, молодая женщина поежилась. Она выбежала из дому в тонком платье, не взяв с собой шали, и ей тут же стало холодно.
– Не хватало еще простудиться, – пробормотала она себе под нос и, развернувшись, решила войти в рощу, чтобы деревья скрыли ее от пронизывающего холодного ветра. Вольно или невольно, но она пошла к тому месту, где всегда встречалась с Андреем. Он был там, хотя они и не договаривались о встрече.
– Я знал, что ты придешь, – глаза Лопухина заблестели, когда он увидел Катеньку.
По правде сказать, он вовсе не рассчитывал ее теперь встретить, а пришел сюда просто так, ради прогулки. Но эта встреча и возможность использовать ее в своих целях воодушевили Андрея. Он знал, что на женщину всегда сильно действует соображение о том, что влюбленный мужчина предчувствовал ее приход. Андрей подошел к Кате и обнял ее.
– Нет, нет, – против обыкновения запротестовала она и вырвалась из его объятий.
– Что случилось? – Лопухин был изумлен таким поворотом дела.
А Катеньке было вовсе не до объятий. Ей не давало покоя утреннее происшествие.
– Так что же случилось?
– Нет, ничего, – прошептала она.
– Драгоценная моя, я так надеялся на нашу встречу… – обиженно произнес он.
– Прости, – бледно улыбнулась Катя.
– Мой друг… – Андрей привлек ее к себе, и на этот раз она позволила ему поцеловать себя. – Быть может, твой муж… – продолжил он.
Но лучше бы он этого не говорил. Катерина, отбросившая было мысли об Алексее, тут же все припомнила и оттолкнула от себя Андрея.
– Значит, все-таки твой муж… Что он сказал тебе? Он прямо обвинил тебя в чем-то? – начал Лопухин расспрашивать.
– Ах нет! – досадливо отмахнулась Катерина.
– Тогда что?
– Ты любишь меня? – вдруг спросила она.
– Что за странный вопрос, – растерялся Андрей.
– Так любишь?
– Да, конечно!
– И хочешь, чтобы мы всегда были вместе?
– Мой друг Катенька… – Андрей осторожно подошел к ней и не менее осторожно привлек молодую женщину к себе. – Что за сомнения? Разве ты не веришь мне…
– Верю.
– Так что ж ты хочешь? – он поцеловал ее. – Что?
Она вздохнула и не смогла продолжать. Точнее, это он не позволил ей, целуя и крепко сжимая Катеньку в объятиях.
– Мне надо идти… – шепнула она.
– Останься, останься же! – Лопухин в душе изрядно досадовал на то, что она всегда уходила. – Будь со мною… Оставь свою жизнь, доверься мне… Беги от прошлого к новой любви!.. – задыхаясь от неожиданно прихлынувшей страсти, он осыпал поцелуями губы, волосы, нежную тонкую шею, плечи, руки Катерины.
– Нет, я пойду… – вырвалась она.
Хотя и слабо, но она все еще протестовала, понимая, что если потеряет время – не вырвется из объятий. Она оттолкнула молодого человека и побежала. Теперь уже к дому.
