Текст книги "Этот папа нам подходит! (СИ)"

Автор книги: Наталия Веленская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

Водитель, который вёз их с Альбинкой в коттеджный посёлок, где находился особняк Вересова, на автомате сделал музыку громче, чтобы не мешать их разговору.

Макс, который уже несколько минут, мысленно сокрушался, что подвёл Веронику, был полностью согласен с Казаковой. Когда мужчина не может содержать обещание – это настоящее свинство. Но что-то ему подсказывало, что Альбина имела в виду вовсе не ситуацию с Вероникой и её мальчиком.

Семёнова до сих пор нехило потряхивало от того безумия, что они с Никой устроили в гримёрке. Ему даже казалось, что он до сих пор ощущал на своих губах сладость её поцелуя. И он еле сдерживает себя, чтобы не расплыться в широкой улыбке, которая сейчас явно будет не к месту.

Да-а, давно с ним такого не было. Завелся, как какой-то пацан. Обычно, он мог с лёгкостью сосредоточиться на рабочем процессе невзирая на все жизненные обстоятельства, но сейчас Вероника никак не хотела выходить у него из головы. Было в ней что-то такое, чему Макс не мог найти объяснения. Да и не хотел. Ему нравилась эта её легкая загадочность – Ника в отличие от других представительниц женского пола очень не любила рассказывать о себе. Всю информацию о том, что ей нравится или о каких-то фактах её прошлого, Максу чуть ли не клещами приходилось вытаскивать из девушки. А всё остальное его более чем устраивало. За исключением, пожалуй, возможности нормально проводить вместе время. Но Семёнов искренне верил, что после новогодних праздников, ситуация изменится.

– Ты меня слышишь вообще?! – нарушила приятный ход его мыслей Казакова. – Семёнов, я говорю: это настоящее свинство!

И вот что ему на это отвечать? Хрю-хрю? Альбинка кипела от гнева, а ему после поцелуев с Никой хотел петь, танцевать и веселиться. И скрыть от бывшей пассии своё приподнятое настроение было очень непросто – Казакова знала его как облупленного.

Семенов всё-таки подавил в себе желание хрюкнуть в ответ и постарался сосредоточиться на разговоре.

– Альбин, ну что опять не так?

– Что мне не так?! – злобно прищурила свои светло-голубые глаза Казакова, резко поворачиваясь к нему. – А ты думаешь это нормально притащить к нам на праздникэту?!

– Унеевообще-то есть имя. Её зовут Вероника, – спокойно отозвался Макс.

– Плевать мне как её зовут! Какого чёрта ты творишь?! Ты хоть понимаешь, каково мне пришлось, когда я увидела её вместе с этим сопляком у нас в студии?

– Альбин! – одёрнул её Семёнов.

– Благодаря тебе и твоей новой девушки надо мной теперь все потешаются!!

– Да почему?! – искренне изумился Макс.

– Потому что именно я привела тебя к ней и устроила твою личную жизнь! – злобно выпалила Казакова, поправляя меховое манто. – Как какая-то сваха! Нет, я понимаю, если бы она была красивой «соской». Чтобы сиськи, жопа – всё было на месте. Ты же у нас творческая личность, тебе всегда нужны новые яркие впечатления.

– Ты меня явно с кем-то путаешь, – покачал головой Макс, но Казакова пропустила его слова мимо ушей.

– У нас на канале постоянно крутятся толпы молодых сексапильных практиканток. Без какого-либо довеска в виде детей. Я бы ещё поняла, замути ты с кем-нибудь из них. Но поменять меня! Меня!! Наэту!! Семёнов, у меня просто слов нет!

– Альбин, я бы попросил тебя выражаться корректно о Веронике...

– А она ещё и с прицепом! – продолжила свою гневную тираду Казакова, – Семёнов, с каких это пор тебя интересуют дети?!

– Альбин, если ты не заметила, я вообще-то работаю для детей.

– Это другое!! – вновь окинула его злобным взглядом блондинка. – Ты ведь не планировал жениться и заводить детей! Ни своих, ни тем более чужих! Тебя всегда интересовала работа и только работа! Макс, какого чёрта сейчас происходит?!

– Альбин, а тебе не кажется, что я не обязан отчитываться перед тобой о своей личной жизни? – тихо спросил Макс, спокойно встретившись взглядом с разъярённой девушкой. – Ты же сама говорила, что я для тебя просто промежуточный вариант и для тебя на первом месте работа. Ты вообще-то столицу планируешь покорить. Разве что-то изменилось?

– Семёнов то, что ты идиот, вот это точно не изменилось! – злобно прошипела Казакова, отворачиваясь от него к окну. – Делай что хочешь, мне плевать на тебя и на твою разведёнку с прицепом! Но чтобы больше я её не видела у нас на канале! Свети своей счастливой личной жизнью где-нибудь в другом месте!

– Альбин, это всего лишь детская ёлка...

– Семёнов, если ситуация повториться, я пойду к руководству. Имей в виду, не только ты у нас звезда канала, моё слово тоже имеет здесь вес.

Максим тяжело вздохнул и тоже отвернулся к окну. Если Альбинке попала вожжа под хвост, спорить с ней бесполезно.

До следующего праздника ещё далеко, и к этому моменту Казакова должна немного остыть. А если нет, то он тоже умеет жёстко диктовать свои условия. Несколько лет работы на телеканале научили его продавливать свою позицию. Если надо будет «показать зубы», то он обязательно покажет и поставит на место разбушевавшуюся бывшую. Потому что в его планы совсем не входило прятать Нику от кого бы то ни было.

Вероника

Бессмысленно смотрю в экран монитора, пытаясь сосредоточиться на отчётах. Женька постоянно бузила на мое нынешнее место работы, ласково называя его «шарагиной конторой», но одним из неоспоримых плюсов была возможность поработать удалённо. После успешно пройденного собеседования мне удалось договориться с директором, что я буду уходить на полчаса раньше, чтобы успеть забрать Тимку из садика. Как я узнала потом – мне дико повезло, потому что Илья Глебович у нас был человеком настроения и в тот момент был на пике своего великодушия. Но то, что я не успевала доделать на работе, я была обязана доделать вечером дома – условие, которое поставил мне шеф. Поэтому уложив сына спать, я садилась на кухне за ноутбук и погружалась в рабочие отчёты. Когда у нас был завал, я работала и по выходным.

Пускай Комиссаров был очень своеобразным руководителем, и в плохом настроении мог орать так, что вороны за окном переставали каркать и от греха подальше перебирались в соседний двор, но во всём остальном моя работа меня более чем устраивала. Мне очень хотелось закрепиться на новом месте и успешно пройти испытательный срок. Я хотела наконец ощутить хоть какую-то стабильность и опору под ногами – чувство, которое ушло из моей жизни, когда не стало мамы.

Отгоняю от себя грустные мысли, открывая новую вкладку программы. Но после такого эмоционального дня мой мозг отказывался обрабатывать какую-либо информацию, которая не касалась Семёнова.

У меня до сих пор горели губы от его поцелуев…

Конечно, я расстроилась, что Макс не смог выбраться, чтобы погулять с нами в парке. Но воспоминания о нашем безумстве в гримёрке скрасили мой обычный субботний вечер и помогли мне не расклеиться.

Мне до сих пор не верилось, что я правда ему нравлюсь. Рядом с Максом всегда крутилось множество красивых девушек. Так было в академии, и вряд ли сейчас что-то изменилось. И эта Альбина была тому наглядным подтверждением. Несмотря на Женькины хвалебные оды в мой адрес, я прекрасно понимала, что проигрывала по всем фронтам этой вредной продюсерше. Почему Семёнов всё-таки обратил на меня внимание, по-прежнему оставалось для меня загадкой.

Закрываю программу и захлопываю ноутбук, признавая своё полное бессилие перед отчётом. Лучше доделать его завтра уже на свежую голову, когда я смогу нормально сосредоточиться. Не хватало ещё накосячить и получить потом нагоняй от шефа!

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и с удивлением посмотреть на часы. Двенадцатый час ночи. Макс предупредил, что сегодня вечером помимо поздравления внука важного спонсора, ему предстояло вернуться на студию и добить кое-какие дела. Судя по всему, Альбина решила в отместку за наш поцелуй завалить Семёнова работой. Поэтому вряд ли это Макс…

Перед тем, как открыть дверь, заглядываю в ванную, проверить не затопила ли я соседей. Но всё было в порядке.

– Кто? – негромко спрашиваю я, пытаясь разглядеть через дверной глазок посетителя.

Высокая тёмная фигура в капюшоне кажется мне подозрительной. Хорошо, что я всегда запираю на ночь дверь. Мало ли что…

– Свои, – раздаётся знакомый голос.

Облегчённо выдыхаю и открываю дверь.

– Свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят, – с улыбкой припомнила я фразу из известного мультика. С удивлением разглядываю ветровку с глубоким капюшоном, который натянул на себя Макс. В таком спортивном виде я Семёнова еще не видела. Наверное, он заскочил ко мне сразу после работы и ещё не успел переодеться. – Я тебя не узнала.

– Богатым буду, – усмехнулся Семёнов, шагнув в прихожую. С улыбкой сгребает меня в свои объятия. – Ты чего трубку не берёшь?

– Я думала, ты сегодня работаешь допоздна, – удивлённо говорю я, млея от его широкой улыбки и горячих рук. Мне казалось, что я ощущала жар его тела даже через плотную ткань ветровки.

– Ага, только полчаса назад освободился, – кивает Семёнов, по-прежнему не выпуская меня из своих объятий, – Хотел услышать твой голос перед сном, а ты не отвечаешь. Смотрю, у вас свет в окне горит. Думаю, надо проверить, а то вдруг ты обиделась...

– Ты реально подумал, что я на тебя обиделась?!

– Ну мало ли, – вздыхает Максим. – Так-то ты имеешь полное право на меня сердиться.

– Конечно нет! – восклицаю я, но тут же зажимаю себе рот рукой, испуганно озираясь на дверь детской. В ночной тишине мой возглас раздался непозволительно громко и мог разбудить сына. – Тимка в таком восторге от ёлки, что весь вечер только об этом и говорил! Макс, это был удивительный день. Спасибо тебе за такую возможность! Я тоже никогда до этого не была на телеканале и… В общем, правда спасибо!

– Всегда пожалуйста, – выдыхает Макс мне в губы.

Прижимает меня к стене, одновременно стягивая с себя одним движением спортивную ветровку и отбрасывая её куда-то в сторону.

Мой разум начинает плавиться от его настойчивых, но таких необходимых мне сейчас ласк. Боже, прошло всего лишь полдня, а я уже успела по нему безумно соскучиться! Вся моя неуверенность и стеснительность растворяются без следа, не в силах противостоять напору и обаянию Семёнова. Отвечаю на дерзкий, но в то же время такой чувственный и нежный поцелуй. Запускаю руки под его свитер, провожу ладонями по широкой спине, с наслаждением ощущая жар его кожи на кончиках пальцев. Макс вздрагивает, на мгновение прерывая наш поцелуй, а потом с коротким вздохом вновь припадает к моим губам.

Вжимает меня ещё сильнее в стену, заводя мои руки вверх и перехватывая одной ладонью запястья, пока его губы продолжают сводить меня с ума. Второй рукой Макс проникает под мою домашнюю футболку, проводя костяшками пальцев по напряжённым мышцам живота. Порывисто выдыхаю, когда его ладонь неторопливо заскользила вверх к уже налившейся от возбуждения груди.

Боже, я ведь не ношу дома бюстгальтер! Значит, он сейчас…

Не успеваю сформулировать до конца мысль, когда ладонь Макса накрывает мою грудь, запуская волну жара по всему телу.

Не знаю, насколько это всё правильно. Ещё с утра у меня не было никакой уверенности, что я нравлюсь Максу как девушка. Да и сейчас я не особо понимала статус наших с ним отношений. Быть может, мы слишком спешим и нам лучше немного притормозить. Тем более, что совсем рядом за стеной спал в своей кроватке ничего не подозревающих Тимка...

Но как же не хотелось останавливаться!

Мне казалось, что все эти годы без него я не жила, а находилась в зимней спячке. А сейчас каждая клеточка моего тела начинала пробуждаться, откликаясь на нетерпеливые жаркие касания мужчины, который уже давно завладел моим сердцем.

Кусаю губы, пытаясь подавить рвущийся наружу стон, но с каждой секундой это становится делать всё сложнее.

– Ника… – с лёгкой хрипотцой говорит Семёнов, продолжая выжигать губами отметины на моей коже.

Чувствую, как приподнимаюсь от пола. Макс подхватывает меня под попу, на автомате заставляя оплести ногами его за талию. А потом начинает аккуратно перемещаться в сторону кухни…

Глава 22

Так и не размыкая объятий, мы с Максом падаем на мой скромный диванчик – единственное место в квартире, где хоть как-то можно предаться разврату.

Господи, Ника, какому разврату?! Включи голову! У тебя за стенкой спит четырёхлетний ребёнок!

Делаю робкую попытку вырваться из кольца горячих рук Семёнова, но он только сильнее вжимает меня в диван, начиная скользить губами вниз по моей шее.

Ой!

– Сёма…

– Ник, меня так мужики на работе называют, – усмехается Макс, медленно начиная задирать наверх мою футболку, пока его губы прокладывали дорожку из поцелуев вниз от шеи к ключицам.

– Сёма…

– Но у тебя получается нежно. Поэтому, если очень хочется, то называй…

– Макс, да я про игрушку! – вздыхаю я.

Даже вселенная решила непрозрачно намекнуть, что сейчас явно не то место и не то время, чтобы предаваться разврату. Потому что я довольно болезненно ощутила под своей ягодицей игрушечный самосвал, который забыл убрать Тимка.

– Игрушку?

– Да, Сёму. Мне сейчас самосвал прямо в попу впивается…

– Чёрт! Прости! – Семёнов резко подскакивает на месте, ударяясь локтем о деревянную столешницу. Маленькая вазочка с сухоцветами, которая украшала кухонный стол, с грохотом падает на бок, а потом начинает катиться вниз. Задерживаю глаза, мысленно отчитывая секунды, когда она свалится на пол и разобьётся на сотни осколков. Но Макс ловит её в самый последний момент, ещё раз ударяясь со всей дури уже другим локтем об стол.

– Чувствую себя как слон в посудной лавке, – пробурчал Семёнов, потирая свой ушибленный локоть.

– Максим, мне кажется, сейчас не стоит…

– Я слишком спешу, да? – вздыхает он, запуская пятерню в свою тёмную шевелюру и уже привычным жестом взлохмачивая себе волосы.

– Да…

Прикусываю нижнюю губу и стыдливо опускаю взгляд вниз на свои сцепленные руки.

То, что в соседней комнате спал наш сын – это было еще полбеды. Да, мне хотелось полностью насладиться моментом близости, не переживая, что своими действиями мы потревожим сон Тимки. Но ещё я не хотела, чтобы всё произошло вот так – в спешке, на неудобном кухонном диване. И пускай Огонькова назовет меня дурочкой, которая начиталась любовных романов, но мне правда было важно ощутить хоть какую-то романтику после стольких лет ожидания...

– Прости, – вздыхает Максим, присаживаясь ко мне на диван и вновь укрывая в своих крепких объятиях, – Когда ты рядом мне очень сложно… соблюдать приличия. Ты очень красивая, Ник.

Мне так странно слышать от него такие слова, что я не нахожусь, что сказать в ответ. Просто смущённо прячу своё лицо у него на груди.

– Ты мне даже снилась сегодня… – решил окончательно вогнать меня в краску Семёнов.

– Макс! – не могу сдержать счастливого вздоха и лишь сильнее прижимаюсь к нему. – Перестань, я сейчас умру от смущения…

– Так я даже ещё не начал рассказывать, что ты там делала у меня во сне, – смеётся Макс.

– Давай… давай ты мне потом расскажешь?

Нахожу в себе силы чтобы всё-таки встретиться с его искрящимся взглядом цвета весеннего неба.

– Как насчёт вторника? Я как раз пораньше освобожусь со съёмок. Ты сможешь договориться с подругой?

– Я попробую, – киваю я, чувствуя, как у меня всё начинает вибрировать внутри при мысли о нашей скорой встрече.

– Прости, что так получилось сегодня, – взгляд Семёнова становится непривычно серьёзным. – Мы можем перенести прогулку с Тимофеем на следующие выходные, чтобы спокойно погулять без всякой спешки.

– Ничего страшного. Работа есть работа. Да и Альбину тоже можно понять, – тихо добавляю я. – Вряд ли ей было приятно, когда она нас увидела с тобой…

– Ник, её иногда заносит, но тебе не стоит из-за этого переживать. Мы с ней взрослые люди и нам придётся вместе работать над проектом, но на этом всё. Если тебя будет что-то беспокоить, то ты не молчи, ладно? Не хочу, чтобы между нами была какая-то недосказанность.

– Максим, я понимаю, правда…

Да уж, ещё большей недосказанности, чем есть сейчас нам точно не нужно! Хватит и той маленькой «недосказанности», которая мирно сопит в соседней комнате, прижимая к себе мягкую игрушку в виде самосвала Сёмы!

– Вот и славно, – улыбнулся Максим, вновь потянувшись к моим губам.

– А можно один вопрос? – решаюсь спросить я, пока нас вновь накрыло волной безумия.

– Конечно.

– Ты… ты говорил, что у вас с Альбиной не было ничего серьёзного, – аккуратно начинаю я, – А с другими? Я имею в виду настоящие серьёзные отношения…

Слова Женьки про ответственность никак не уходили из моей головы, поэтому я решила спросить у Макса напрямик. Конечно, все эти годы я следила за его жизнью в соцсетях, но что на самом деле скрывалось за той картинкой, которую транслировал Семёнов? О своих прошлых отношениях он до сих пор мне ничего не рассказал.

– Если ты подразумеваешь есть ли у меня за плечами брак, то нет. Ничего подобного в моей жизни не было, – улыбнулся Семёнов. – Женат я никогда не был, детей у меня тоже нет…

Невольно вздрагиваю, услышав фразу про детей, но мужественно стараюсь не отводить свой взгляд, чтобы Макс ни о чем не догадался.

– Если честно, я даже никогда ни с кем не жил. Не то чтобы я был по жизни убеждённый холостяк, просто как-то не довелось. Правда, один раз я чуть по глупости не женился, но, как говорится, бог миловал.

– Что? – ошарашенно спрашиваю я. – Почему?! Что случилось?

– Это не очень весёлая история, Ник, – вздыхает Семёнов, – Я наивно думал, что скоро стану отцом. Но оказалось, что на меня хотели повесить чужого ребёнка.

Глава 23

– Чужого ребенка? – эхом переспрашиваю я. Хорошо, что я сижу. Потому что иначе ноги меня точно подвели и кубарем скатилась бы на пол.

– Да. Мы встречались чуть больше месяца, когда я узнал о беременности. У меня даже мысли тогда не возникло, что это не мой ребёнок, – по лицу Макса пробегает лёгкая тень, – Конечно, я готов был взять на себя ответственность. Хотя мы предохранялись, но ничто не дает сто процентов гарантии, и когда ты делишь с девушкой постель, ты должен быть готов к любому развитию событий. Так меня воспитали, поэтому у меня и мысли не было «слиться» или усомниться в своем отцовстве. Сначала, конечно, был полнейший шок, но потом я даже обрадовался. С мамой её познакомил… Вот за это я себя до сих пор виню. Мамка уже давно мечтает меня женить, чтобы понянчить внуков. Не могу сказать, что я у неё поздний ребёнок, но она родила меня позже своих подруг. Они уже все вступили в ряды бабушек, и только она одна до сих пор не у дел. И вроде бы мама всё понимает, что рано ещё, какая мне женитьба, и уж тем более дети. Но всё равно время от времени у нее что-то такое проскакивает в разговоре. А я тогда только на телеканал устроился, нужно было проявить себя, зацепиться. Я хотел вести собственную программу, развивать детское направление. Мне вообще было не до серьёзных отношений. Но раз так произошло, то я решил, значит, это всё не просто так. Значит, так нужно.

– А как… как ты узнал, что это не твой ребёнок?

– Случайно попались на глаза результаты УЗИ. А там был указан срок, который очень сильно отличался от того, что говорили мне, – хмуро отозвался Семёнов, – Почему-то многие люди уверены, что актеры – люди творческие, вечно витают в облаках, два плюс два сложить не в состоянии. А у меня всегда хорошо было с математикой, да и с логикой в целом. И считать я хорошо умею, Ник. Мы тогда ещё с ней знакомы не были, когда этого ребёнка зачали. Я спросил напрямик, она расплакалась и не стала ничего отрицать. Тому парню ребёнок оказался не нужен, он просто исчез со всех радаров. И тут она как раз встретила меня – «положительного во всех отношениях парня», если цитировать дословно. Но вместо того, чтобы рассказать всё, как есть, она решила без моего ведома сделать меня отцом своего ребёнка. Знаешь, я многое могу понять и простить, Ник, но только не враньё. Особенно такое, которое затрагивает жизни других людей, моих близких. Мама уже одежду для ребенка начала покупать: всякие комбезы, чепчики, носочки маленькие… Ей было очень больно узнать правду, наверное, даже больнее чем мне.

Горло сдавливает болезненный спазм.

Он не простит. Даже если со временем у него появятся ко мне какие-то настоящие чувства, он точно не простит, что я столько лет скрывала от него Тимку…

И то, что я пыталась подойти поговорить с ним, когда узнала о своей беременности, вряд ли облегчит мою вину. Я ведь так и не смогла признаться ему. Потому что после той вечеринки он по-прежнему видел во мне только «Нину из студсовета», тихую серую мышку, на которую обычно спихивали всякие организационные вопросы. И даже когда я набралась смелости и подошла поговорить, я отчётливо увидела, что Веру он во мне так и не признал. Она осталась для него просто мимолетным приключением, о котором он забыл уже на следующий день. И наличие девушки рядом с ним, которая беззастенчиво висела на его плече, это подтверждало.

Но несмотря на всё это я знала, что перед ним виновата. И за то, что выдавала себя за другого человека и за то, что скрыла от него сына.

Наша встреча спустя столько лет ничего не меняет. Потому что наши отношения с Максом были обречены с самого начала.

– Я тебя загрузил, да? – вздохнул Максим, вновь привлекая меня к себе.

– Нет. Спасибо, что поделился…

– Ник, у каждого из нас есть прошлое. Это нормально, – укладывает меня к себе на грудь и зарывается пальцами в мою непослушную копну волос, начиная перебирать упругие завитки, – Наше прошлое делает нас теми, кто мы есть сейчас. Да, это был не самый приятый период в моей жизни, но я даже благодарен судьбе, что так произошло. Я окончательно избавился от подросткового раздолбайства и своей наивности. Я стал более разборчивым в людях и в девушках особенно. И по итогу это привело меня к тебе…

Вздрагиваю, услышав последние слова Макса. Пытаюсь спрятаться, уткнувшись носом в его светлый лонгслив, но Семенов аккуратно приподнимает моё лицо за подбородок, чтобы прожечь меня до самой глубины души своим внимательным аквамариновым взглядом.

– Ты удивительная, Ник. Я никогда не встречал таких, как ты, – улыбается он, склоняясь к моим губам и оставляя нежный практически невесомый поцелуй, – У тебя внутри столько света. Ты искренняя и честная, и я знаю, что ты никогда не обманешь меня и не предашь.

– Макс, мы общаемся с тобой всего ничего, – пытаюсь укрыться от незаслуженной похвалы и отвожу глаза в сторону.

Щёки пылают огнём. А в голове набатом раздается «Лгунья! Лгунья! Лгунья!»

Сейчас самое время во всем признаться, но меня начинает колотить нервная дрожь при мысли, что Макс узнает правду. Что именно сегодня, когда я наконец получила подтверждение, что ему нравлюсь, я увижу в его глазах разочарование и презрение.

– Это неважно, Ник. У меня вообще такое ощущение, что мы общаемся с тобой всю жизнь. Как будто я уже давным-давно тебя знаю, и просто мы наконец-то встретились, – ласково касается ладонью моей щеки, заставляя вновь встретиться с его искрящимся взглядом, – До сих не могу понять, почему мы стали общаться с тобой ещё в академии. Наверное, мне нужно было чаще заглядывать к окулисту. Другого объяснения у меня нет, почему я тогда не разглядел тебя.

– У тебя всегда было кого разглядывать, – вздыхаю я, с грустью вспоминая вереницу длинноногих красавиц, окружавших Семёнова во времена нашего студенчества. – Да и сейчас, думаю, тоже…

– Ник, сейчас есть только ты. Я хочу, чтобы ты это знала, – тихо говорит Макс, обхватывает ладонями моё лицо и начинает целовать так, что у меня не остается никаких сомнений в искренности его слов.

Честность.

Доверие.

Любовь.

Три кита, на которых должны основываться серьёзные отношения. Наши же отношения с Максом, судя по всему, основываются лишь на видимости первых двух качеств. И даже моя любовь к нему, которую я хранила в своём сердце все эти годы, не особо спасает ситуацию.

Из нас двоих только он окончил актерское отделение. Но я по-прежнему играю перед ним роль человека, которым не являюсь в действительности. И как найти в себе силы это все прекратить, я не представляю.

Но это неправильно. И так больше не может продолжаться…

***

– Так, а теперь еще раз и желательно по слогам, потому что до меня никак не доходит какого хреновского тут происходит? – Огонькова стоит, опираясь на кухонную столешницу, скрестив руки на груди. Прищуривает глаза и окидывает пристальным взглядом мою раскрасневшуюся от смущения мордашку. – Ты собиралась поговорить с Максом после кино, рассказать о Тимке и заодно расстаться, потому что якобы «не видишь будущего у отношений, которые начались с вранья». А вместо этого приходишь домой с зацелованными губами и огромным засосом на шее!

– Жень… – со стоном прячу лицо в ладонях.

– Расставание, я так понимаю, удалось? В лучших традициях Голливуда?

– Я… я не смогла, Жень. Он поцеловал меня, когда мы подъехали к моему дому. А дальше всё как в тумане…