Текст книги "Этот папа нам подходит! (СИ)"

Автор книги: Наталия Веленская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

– Спасибо вам, – тихо говорю я, стараясь прогнать с глаз непрошенные слёзы.

Если бы Макс только знал, каких моральных сил мне стоило смотреть, как он читает Тимке на ночь его любимую сказку… Вот она – ожившая мечта, которую я миллион раз представляла в своей голове, когда задавалась вопросом, а что было бы решись я ему рассказать тогда о своей беременности.

Но история не знает сослагательного наклонения. А то, что происходит сейчас, те маленькие крохи счастья, которые нам довелось познать с Тимкой в канун Нового года, не нужно воспринимать это всё всерьёз. И не стоит тешить себя иллюзиями, что это когда-нибудь повториться.

Макс сидит на диване в моём маленьком царстве – кухне, которая одновременно выполняла ещё несколько функций: моей спальни и рабочего кабинета. Верхняя часть от костюма самосвала расположилось вдоль стены, загораживая проход в коридор, но это было единственное место, где могла полностью уместиться кабина. Семёнов, прикрыл глаза, прислонившись к стене, будто бы на секунду провалился в дрёму. Под его глазами залегли глубокие тени, которые стали заметнее, когда Макс перестал улыбаться. Передо мной сидел уставший, но всё равно безумно красивый мужчина, который смотрелся совершенно инородно здесь на моей старой маленькой кухоньке. Мужчина, которому я когда-то подарила своё сердце и всю себя, но который даже не помнил моего имени…

– Перестаньте! На самом деле, это такая малость, – смущённо пробормотал Семёнов, распахивая свои ярко-голубые глаза и протяжно зевая в кулак. – Так, мне кажется, ещё немного и я у вас тут захраплю. Нужно успеть ещё заскочить в магазин за пельменями…

– А будете голубцы? – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать об уместности этого вопроса. – Я… я сама приготовила. Там всё натуральное, фарш и вообще…

И вообще! Господи, что я несу?! Мужик и так уже сделал для нас всё, что мог. Приехал, поздравил Тимоху, поругался со стервозным продюсером, почитал на ночь сказку и помог уложить ребёнка. Ника, куда ты лезешь со своими голубцами?! Зачем навязываешься?! Надо поблагодарить судьбу за такой подарок и отпустить уже мужика домой есть свои пельмени!

– Это, наверное, не очень прилично, но знаете что? Буду! – прервал мой внутренний монолог Семёнов, расплываясь в широкой улыбке.

Скользит по мне внимательным взглядом, чуть задерживаясь на моих торчащих из-под платья голых ногах, из-за чего я тут же вспыхиваю. Потому что впервые за всё время пребывания в моей квартире этот взгляд показался мне таким оценивающим, мужским… Да, именно мужским! Потому что таким взглядом точно не смотрят на победившую в конкурсе мамочку, у которой ты должен отработать программу!

Спокойствие, Ника! Вдох выдох! Он просто обрадовался голубцам! Не придумывай себе то, чего нет!

Да с чего я вообще взяла, что могу его заинтересовать как девушка? Кого я вообще интересовала в этом плане в последние годы? У меня и во времена студенчества ухажёров было раз два и обчёлся. А про время после рождения Тимки я вообще молчу. Мать-одиночка без особо выдающихся внешних данных – не самый привлекательный вариант для современных мужчин. Да, откровенно говоря, я и сама не слишком сильно стремилась к мужскому вниманию, вместо этого полностью сосредоточившись на воспитании сына.

Оказывается, я уже отвыкла от того, как это может быть приятно – просто увидеть проблеск восхищения в глазах мужчины.

– Сейчас разогрею, – смущённо одёргиваю подол платья, на всякий случай, проверяя всё ли в порядке. Мало ли, пятно какое-нибудь посадила в самом неприглядном месте, а человеку просто неловко мне об этом сказать, а я тут себе уже нафантазировала… Заинтересованный взгляд, мужской интерес! «Меньше надо читать любовных романов, Ника!» – всплыл в моей голове голос закадычной подруги Женьки Огоньковой, которая не раз мне говорила, что до добра они меня не доведут!

Включаю чайник, достаю из холодильника контейнер с голубцами, чтобы погреть еду в микроволновке. Начинаю аккуратно расставлять на столе посуду, мысленно молясь всем богам, чтобы ничего не уронить, и чтобы Семёнов не заметил моих дрожащих от волнения рук.

– Приятного вам аппетита, – тихо говорю я, усаживаясь напротив него на стул. С замиранием сердца наблюдаю, как Макс накидывается на разогретую еду.

А вдруг не понравится...

– Спасибо. Только можно, пожалуйста, просьбу?

– Ой! Не досолила, да? Или перец нужен? – подскакиваю на месте, начиная озираться вокруг в поисках куда-то запропастившихся солонки и перечницы.

– Нет-нет! Всё безумно вкусно! Я про то, что ко мне можно просто Максим и на «ты», – улыбается Семёнов, ловко орудуя ножом и вилкой, а потом с наслаждением отправляя в рот огромный кусок голубца. – А то как-то неловко. Я пока ещё не настолько старый, чтобы мне «выкать»

– А-а, хорошо. Ко мне можно тоже на «ты» и просто Вероника… Ну или как удобнее…

– А что как-то ещё можно? – лукаво посматривает на меня Макс.

Почему-то мне кажется, что он с присущим ему чувством юмора ввернёт сейчас шуточку про «заю» или «кису», но я то имела в виду совсем другое!

– Можно Ника, или Вера, ну или Нина… – беру со стола бумажную салфетку и начинаю терзать её в руках, чтобы хоть как-то унять своё волнение. Интересно, может хоть так он меня вспомнит?

– Так, Вера как производное от Вероники ещё куда не шло, но Нина… это же вообще разные имена!

– Да меня, как только не называли… – тихо говорю я, наконец найдя в себе силы встретиться взглядом с Семёновым. Но фразу «Ты же сам меня так и называл» я всё-таки не решаюсь озвучить вслух. Она просто оседает у меня болезненным комом в горле.

Если ты тихая серая мышка, никому нет дело до того, как тебя зовут. Зачастую в академии ко мне просто обращались «эй ты», поэтому Вера или Нина было не так уж плохо. Я, конечно, пыталась первое время поправлять ребят, но довольно быстро поняла всю бессмысленность этой затеи.

В студсовете, в который меня притащила моя подруга детства – Катька Чемерис, почему-то за мной прочно закрепилось имя «Нина». Так меня очень часто называл и Семёнов. Потому что одному из самых популярных парней в академии не пристало запоминать имена каких-то там невзрачных девиц с младших курсов…

– Ну уж нет, Ника – значит, Ника, – улыбается Макс.

Кухня погружается в молчание, которое прерывало только звук вилок и ножа, стучащих об поверхность тарелки. Общих тем для беседы у нас Семёновым не было. Или просто уставший Макс в десятом часу ночи не слишком был расположен к задушевным разговорам. Замечаю, как его взгляд начинает блуждать по моей кухне, рассматривая скромный интерьер, и останавливается на рамке с фотографией, которая располагалась сзади меня на полке.

– Ого! Это же Чемерис! Катька Чемерис! – восклицает Макс, заставляя меня вздрогнуть и в ужасе распахнуть глаза. – И наша академия культуры! Погоди, так ты тоже её оканчивала, да?

– Да. Это моя подруга, – киваю, чувствуя, как начинает бешено отстукивать сердце. Фотография с вручения моего диплома, который я защитила уже после того, как вышла из академа. Катька приехала ко мне на вручение из столицы, чтобы поддержать меня в такой важный день и заодно повидаться с Тимкой – своим крестником. Фотография была сделана перед главным входом. Из-за некоторых архитектурных особенностей академии ее главный вход сложно было спутать с каким-нибудь другим заведением в нашем небольшом городке, поэтому отнекиваться было глупо. – Мы с ней выросли в одном доме. Потом поступили в одну академию. Только Катя училась на несколько курсов старше.

– Да, я так и понял, – улыбается Макс, вставая из-за стола и подходя ближе к полке с фотографией. – Я не помню тебя среди нашего потока.

– Я не на актерском училась. А на бухучете, – тихо говорю я. – Может помнишь два странных факультета, которые несколько лет назад зачем-то присоединили к Академии культуры. Мы и библиотечно-архивное отделение…

– Да, – тихо смеётся Семёнов, – Я помню про ваши факультеты ходила шуточка «не пришей кобыле хвост».

– Это ты цензурную версию озвучиваешь, – не могу сдержать улыбки, мысленно окунаясь в те беззаботные студенческие времена, когда самой главной проблемой в жизни было сдать экзамен у злобного вредного препода.

– С ума сойти! Надо же, чтобы так совпало…– удивлённо пробормотал Максим, возвращаясь за стол и отпивая горячего чая из самой большой кружки, которую мне удалось найти в своем доме. А следом Семёнов замечает упаковку с пирожными, которые я аккуратно придвинула к нему. – О! «Картошка» – моё любимое!

Ну кто бы сомневался! Как говорится, яблочко от яблони… Прикусываю до боли нижнюю губу и чуть отворачиваюсь в сторону, чтобы Семёнов не смог видеть выражения моего лица.

Найдя общую тему, Макс начинает травить студенческие байки, вспоминая разные курьёзные случаи во время нашего обучения и забавных преподов по общим дисциплинам, которых я могла помнить. Я и не заметила, как за разговором пролетело ещё полчаса.

– Чёрт! Ника, а ты почему ничего не ешь? – опомнился Макс, хлопая себя по лбу. Сколько раз я видела точно такой же жест у Тимки… – Я тут с голодухи как варвар накинулся на еду, а ты даже чая себе не налила!

– Я успела поужинать, спасибо, – качаю головой, чувствуя, как с каждой минутой мне становится всё тяжелее находиться наедине рядом с Семёновым.

Одно дело, когда встретились два добрых университетских товарища, которые с удовольствием вспомнили прошлое. Другое дело – мы. Наше прошлое сейчас тихо мирно посапывало в соседней комнате, прижимая к себе плюшевого самосвала Сёму – один из последних подарков крёстной. И как бы я не пыталась абстрагироваться от воспоминаний и просто насладиться моментом, я не могла выкинуть из головы то, что произошло между нами несколько лет назад.

По-хорошему, я должна ему рассказать о Тимке. Он повзрослел, вся его жизнь крутится вокруг детей и значит, есть шанс, что Макс воспримет это информацию адекватно, с учётом всех сложившихся обстоятельств.

Но как это сделать? Как найти подходящие слова? При одной только мысли, что я заговорю о той вечеринке, у меня всё леденело внутри.

– Я так понимаю, это наша не последняя встреча, – уже в прихожей сказал мне Семёнов, после того как протиснул кабину от самосвала на лестничную площадку.

Сердце замирает в груди от его слов. Неужели мне всё-таки не показалось, и он возьмёт у меня номер телефона…

– Почему? – спрашиваю я, пересохшими от волнения губами.

– Так мы же с тобой практически соседи! – с улыбкой поясняет Макс, – Я недавно квартиру купил в соседнем дворе. Так что я думаю, ещё не раз увидимся. Спокойной ночи, Ника!

И ведь как в воду глядел...

Глава 4

Максим

– Ну ты и отчебучил, товарищ, – крякнул Михалыч, вытирая платком пот со лба. – Совсем страх потерял – при генеральше на других баб пялиться!

– Борзов, а не оборзел ли ты часом? – попытался Макс перевести стрелки на старшего товарища. – Ни на кого я не пялился!

– Ну да, конечно! Заливает он мне тут! – рассмеялся Михалыч, который на самом деле по паспорту был Борзов Василий Михайлович, но все в команде величали его сокращённо по отчеству. За тот год, что Макс проработал на телеканале, он так и не разобрался, какую на самом деле должность занимал Борзов. Потому что вездесущий Михалыч делал всё: таскал тяжести, помогал осветителю, возил команду на съёмки. Этакая палочка-выручалочка, любящая ввернуть в разговор крепкое словцо и постебать всех вокруг. – Да ты же её глазами стал пожирать, как только увидел! Думаешь, если костюм напялил, ничего не заметно, да? Хе-хе, наивный ты, Семёнов, Чебурашка! Я тебе отвечаю – ещё немного и у тебя кабина бы задымилась прям там во время съёмки.

– Всё сказал?

– Не-е. Сём, ты в следующий раз поосторожнее расшаркивайся в реверансах перед другими бабами. А то потом и у Альбины свет наших очей Андреевны так полыхнет, что мало нам всем не покажется!

– Так, Михалыч!

– Я уже сорок пять лет как Михалыч, и что с того? Ты мне лучше скажи, вот где справедливость, а? Почему молодую мамку клеил вчера ты, а сегодня всю съёмочную группу заставляют пахать до седьмого пота?

– Я отработал программу согласно договоренностям! Хватит устраивать цирк и придумывать того, чего нет! – начинал закипать Макс. И на то было несколько причин.

То, что Михалыч во всё совал свой длинный нос, Семёнов уже привык. И к тому, что любое событие в жизни их небольшого дружного коллектива, Борзов мог превратить в мексиканский сериал с нотками фарса – тоже. А вот к тому, что Михалыч возьмёт и вытащит на поверхность правду, без какого-либо стеснения прокомментировав его вчерашнее поведение, Макс оказался совершенно не готов.

И можно было бы всё списать на его традиционное рыцарство в отношении прекрасного пола, над которым так любили потешаться его друзья. Мол, Семёнова хлебом не корми, дай только помочь прекрасной даме, попавшей в беду. Но в глубине души, Макс знал, что это только малая часть правды.

Ника-Ника-Вероника... Что-то было в ней такое, из-за чего Макса с удвоенной силой тянуло на рыцарские подвиги. Он ведь чуть ли не из своей кабины выпрыгивал вчера, чтобы провести программу по высшему разряду. И дело было не в очаровательном мальчугане, с которым у Макса как-то легко и быстро получилось наладить контакт. Во время программы Макс неоднократно ловил себя на мысли, что ищет глазами его маму – получилось ли у него вызвать её улыбку? Довольна ли она происходящим? Удалось ли ему нивелировать тот кошмар, который чуть не устроила Альбинка, и хоть немного загладить вину за все те гадости, которая наговорила Казакова про ни в чём не повинную девушку.

И да, Михалыч не соврал – он и правда весь вечер не мог отвести от неё глаз. А когда она улыбалась, глядя на своего сына, он вообще залипал, едва не сбиваясь с заготовленного текста. Он уже и не помнил, когда с ним такое случалось в последний раз. Да девушка, да красивая. И, судя по всему, одинокая – никого присутствия мужика в доме Макс при белом взгляде не обнаружил. Наличие маленького ребенка, пожалуй, единственное, что отличало её от десятка других девушек, которые когда-то привлекали его внимание. А сколько у него таких было – молодых, красивых и улыбчивых, и сколько ещё будет... Альбина – не в счёт. Она сразу чётко обозначила границы их отношений, которые и отношениями то можно было назвать с очень большой натяжкой. И вызывать у неё улыбку Максу не хотелось. Совсем. Вот как-то даже в голову не приходило! То ли дело Ника...

Макс с усилием заставил себя вернуться в реальность к разговору с Борзовым. Потому что даже обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере, вносили полнейший сумбур в его мысли и настраивали совершенно на нерабочий лад.

Идиот! Надо было всё-таки взять у нее номерок. Вряд ли бы она ему отказала. А теперь только и остаётся, что наматывать круги вокруг её дома в надежде на «случайную встречу». Не к Альбинке же лезть в телефон, чтобы узнать номер Ники! Макс, конечно, никогда не причислял себя к святым и безгрешным людям, но это было слишком даже для него.

– Ну-да, ну-да. На чаёчек потом остался, когда мальца уложил? – подмигнул ему Борзов, расплываясь в лукавой улыбке. – А может и не только на чаёк, м-м?

– Так, я не поняла! Перерыв закончился пять минут назад! – раздался рядом грозный возглас продюсера. Казакова застыла в дверях гримёрки, уперев руки в бока. И взгляд, которым она скинула сидящих мужчин, не предвещал им ничего хорошего. – Семёнов, Борзов – вам отдельное приглашение к работе надо?! Письменное уведомление прислать?!

– Бегу-бегу, Альбиночка солнце наше ясное, Андреевна, – картинно прижал руку к груди Михалыч, изображая раскаяние.

– Аккуратнее на поворотах, бегун, – процедила Казакова, прежде чем покинуть гримёрку, – И Семёнову не забудь придать ускорение, чтобы он соизволил наконец дотащить свою пятую точку до монтажёрской!

– Пс-с, Макс, умасли ты её вечером, а? – заговорщицки проговорил Борзов, склоняясь к нему, точно Казакова стояла прямо у них за спиной и могла их услышать. – Мне завтра позарез надо вовремя с работы свалить. И вообще – ещё один такой день я не переживу. Свалюсь с давлением и потом поминайте как звали!

– Иди уже работай, советчик! – пробурчал Семенов, с тяжёлым вздохом откидываясь в глубокое кожаное кресло.

После этой сумасшедшей недели Макс совсем не прочь был сбросить скопившееся напряжение. Но умасливать он сегодня никого не хотел. Как, впрочем, и выяснять отношения со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде криков, слёз и обид. Вот только от разбора полетов, ему похоже сегодня не отвертеться. Даже несмотря на то, что официально они с Альбиной были друг другу никто.

Глава 5

Просто секс без каких-либо обязательств. Именно так изначально обозначила их отношения Казакова. И это полностью устраивало их обоих. Ну Макса по крайней мере, точно – иметь возможность в любой момент расслабиться, иногда даже не покидая пределы телестудии. Какой же дурак от такого откажется? Тем более если этот вариант предлагает тебе красивая, сексуальная девушка.

Единственным условием Казаковой было – отсутствие каких-либо романов на работе прямо у неё перед носом.

– У меня нет желания следить за тобой, с кем ты там кувыркаешься в свободное время, – сухо заметила Альбина, застав его однажды в студии флиртующим с девочкой-статисткой. – Но на работе изволь проявлять уважение!

Вполне резонное условие, которое для Макса не составило никакого труда безукоризненно исполнять, с учётом его плотного рабочего графика. А вот сама Казакова с каждым днём, всё меньше придерживалась позиции «у нас с тобой нет ничего серьёзного». И всё чаще, в её действиях и разговорах стали прослеживаться намёки на что-то большее, чем просто секс.

Но в целом, с Альбиной было хорошо и удобно. Макса даже не особо напрягали её холодность и постоянный самоконтроль в моменты близости. Если и он, и она по итогу получали долгожданную разрядку, то к чему вся эта ненужная рефлексия? Хотя порой Семёнов ловил себя на мысли, что было бы интересно увидеть её полностью отдавшуюся моменту, чувственную и страстную. Настоящую. С тех пор как он пришел работать на телеканал, ему вообще казалось, что он перестал видеть «настоящих» людей, видеть открытость и искренность. Все как будто играли отведённые им роли. Словно магия телевидения, которая царила за кадром, проникла под кожу и работникам канала. Превращая их в бездушных кукол, единственной целью которых было продвинуться вверх по карьерной лестнице, обогнав своих менее удачливых коллег, и заработать как можно больше бабла.

Да, чего-то настоящего, искреннего Максу очень не хватало в своей жизни, которая в последние годы была наполнена бесконечной работой.

Может быть, поэтому он с таким воодушевлением отыгрывал поздравительную программу для маленького мальчика. Несмотря на свой костюм вымышленного героя, Макс чувствовал, что там в этой маленькой, старой квартирке всё было по-настоящему. Горящий взгляд детских глаз, в которых отражался восторг и ожидание чуда. Тёплая, искренняя улыбка матери, которая светилась безграничной любовью, когда она смотрела на своего ребёнка. Когда ты попадаешь в эту атмосферу любви и тепла, то и в тебе самом начинает пробуждаться внутри всё самое хорошее и светлое, вера в настоящее чудо. То, чему не было места во взрослой жизни. То, что растворялось в бесконечной суете сменяющих друг друга дней и постоянной погоне за деньгами и популярностью.

Макс ведь правда не хотел никуда уходить из этой квартиры. И если уж говорить откровенно, то и уходить от неё – Вероники, девушки с самой солнечной и тёплой улыбкой, которую он когда-либо видел. Поэтому он с удовольствием остался и почитал мальчишке несколько его любимых историй. Макс уже сам был готов напроситься на чай, чтобы продолжить знакомство вне рамок поздравительно программы. И, наверное, так бы и сделал, не предложи Вероника ему поужинать.

Семёнов не помнил, когда в последний раз кто-то из женщин, за исключением его матери, предлагал его накормить. Альбинка испытывала к готовке абсолютную антипатию. Верхом её кулинарных умений считался сносно приготовленный кофе. Другие девушки, которые захаживали к нему домой, предпочитали, чтобы он сам накормил их: предварительно сводив в ресторан или заказав доставку еды. А вот чтобы предложить ему что-то домашнее, приготовленное собственными руками... Нет, сколько бы Макс не перетряхивал свою память, но ничего подобного он вспомнить так и не смог.

Ника была настоящая – искренняя, живая, с лучезарной улыбкой, от которой у него замирало сердце и поднималось внутри давно позабытое юношеское волнение. А ещё невероятно красивая и при этом совершенно не осознающая своей красоты – сочетание ну просто контрольный выстрел в голову! Судя по тому, как вела себя девушка во время записи специального новогоднего выпуска с Сёмой, она правда не догадывалась, какое производит впечатление на находящихся рядом с ней мужчин. Не один Макс то и дело оборачивался на неё во время программы. Стас, их световик, тоже постоянно бросал на неё заинтересованные взгляды. Но Ника ничего не замечала, всё её внимание было целиком и полностью сосредоточено на сыне.

«Всё-таки надо было взять у неё номер», – с тяжёлым вздохом подумал Макс, поднимаясь с кресла.

Как-то он очень самонадеянно сказал ей на прощание про их скорую встречу. То, что они живут в соседних дворах и, вероятно, ходят в одни и те же продуктовые магазины, ничего не значит. Некоторые люди годами живут в одном подъезде, не замечая друг друга и даже не здороваясь при встрече.

Сколько он уже живёт в своей новой квартире? Месяца два или больше? Что-то он не помнил, чтобы хоть раз натыкался в округе на девушку хоть отдалённо похожую на Нику, а глазомер на красивых девушек у него был настроен, как надо.

Впрочем, вселенная решила проявить свою благосклонность и подарила Семёнову ещё один шанс. Именно об этом подумал Макс, падая носом об лёд, когда его неожиданно сбила с ног огромная детская ватрушка. Из которой раздался уже знакомый ему испуганный голосок:

– Мам! Мам, смотри! Мы, кажется, дядю убили!!

Удар был не особо сильный, скорее неожиданный. Макс, который остановился посреди тротуара, чтобы ответить на сообщение, никак не ожидал такого поворота событий. Когда он общался в рабочем чате, он вообще мало что замечал вокруг, поэтому приближение ватрушки благополучно прошляпил. Ну а скользкий лёд сделал своё коварное дело.

Аккуратно приподнявшись на локтях, Семенов откатился в сторону от столь опасного средства передвижения, как детская ватрушка, и посмотрел на Тимофея.

– Ну я бы не стал делать такие поспешные выводы, – улыбнулся Макс, чтобы успокоить мальчугана. – Как видишь, я живее всех живых.

А потом перевел свой взгляд на горку, с которой Тимка только что скатился. Максу стало интересно, какую же тот набрал скорость, что аж вылетел на тротуар прямо к нему под ноги.

Если здесь был Тимка, значит где-то поблизости должна быть и Вероника…

Так и оказалось. Ника бежала вниз по снежному склону к ним, то и дело смешно проваливаясь по колено в сугробы. Пока не добралась до особо скользкого участка горки и... Макс даже не успел опомниться, как Ника с громким воплем: «Мамочки!» неловко взмахнула руками, и кубарем покатилась вниз.

А спустя несколько мгновений огромный снежный шар, состоящий из снега, каких-то поломанных веток деревьев и взъерошенной Ники, докатился до них с Тимкой. Полушубок девушки был весь облеплен снегом, и сама она, вся с ног до головы укутанная снежным одеянием, напоминала ему какого-то диковинного персонажа из северных сказок.

– А вот насчёт твоей мамы я не уверен... – усмехнулся Макс, склоняясь к девушке, которая отчаянно пыталась стряхнуть с себя груду снега.

Вероника

Больно ударившись копчиком о какую-то ледяную глыбу, которая торчала в снегу, приземляюсь прямо под ноги к улыбающемуся Семёнову.

Даже боюсь представить, какой у меня сейчас вид! Вся шубка в снегу, во рту снег, шапка съехала на один глаз, в волосах запутались какие-то ветки и остатки конфетти из детской хлопушки, которыми был усыпан склон горки.

Потрясающе, Ника! Очень эффектное появление! Я несколько дней думала о том, что мы в любой момент можем пересечься с Максом на улице. Боялась и в то же время очень сильно ждала этой встречи. Но я даже представить себе не могла при каких обстоятельствах она произойдёт!

– Мама, ты похожа на бабайку! – рассмеялся Тимка, решив окончательно добить своей детской непосредственностью мою упавшую в сугроб самооценку.

– Ты как? – протягивает мне руку Макс, всё так же широко улыбаясь.

– Пфф-мально! – отвечаю я, выплевывая в сторону остатки снега.

Пытаюсь приподняться из сугроба, вот только подвернувшаяся нога, которая и была виновницей моего эффектного спуска с горы, вновь решила меня подвести. Я снова была близка к тому, чтобы упасть в сугроб, вдобавок ещё и утащив за собой бедного Семёнова.

– Аккуратно, – успевает подхватить меня Макс. Приподнимает за талию и ловким движением ставит на тротуар, подальше от злосчастного сугроба. – И вот тут тоже аккуратнее – здесь прям каток. Коммунальщики, судя по всему, решили в этом году сэкономить на реагентах.

– А ты… ты в порядке? – спрашиваю я, обеспокоенно оглядывая Семёнова. – Не знаю, как так произошло… Все дети обычно скатываются туда, ближе к детской площадке. Как он так закрутился при спуске…

– Да, всё в порядке, – успокаивает меня Макс, – Главное, что не на дорогу вылетел, где машины ездят.

Чувствую, как у меня все холодеет внутри, стоило мне представить эту картину.

– Ма-а-ам, а что это за дядя? – вылезает из ватрушки Тимоха и подходит ко мне.

С любопытством взирает на Семёнова снизу в верх и потом выдаёт:

– Мам, ты ведь знаешь, что нельзя разговаривать с незнакомцами? Почему ты с ним разговариваешь?

– Тим, я знаю этого дядю, – не могу сдержать улыбки в ответ замечание сына, которое тот решил сообщить нам с максимально серьезной мордашкой и насупленными бровями, – Это мой старый знакомый.

– Какой же он старый, ма? Он же без палочки ходит и вообще не кряхтит!

– Тимох, я имею в виду, что я его очень давно знаю.

– Максим, – представляется Семёнов, протягивая руку Тимохе. Сынуля с любопытством посмотрел на протянутую ладонь, но потом всё-таки ответил на рукопожатие.

– Тимофей Орлов, – с важным видом проговорил Тимка. – Приятно познакомиться!

Сердце опять болезненно сжимается внутри при виде этой парочки, которые стояли и с улыбкой разглядывали друг друга.

– Взаимно, – кивает Макс.

– А почему вы ни разу у нас не были в гостях, если вы мамин знакомый? – продолжает свой допрос сынуля.

Макс окидывает меня лукавым взглядом и только потом решается ответить:

– Я совсем недавно переехал в ваши края и ещё не успел заскочить в гости. Но если твоя мама будет не против, то я обязательно, как-нибудь к вам зайду.

– Мама не будет против! Мама любит, когда у нас гости! Она всегда улыбается, когда к нам Женя приходит, и очень много смеётся! – захлопал в ладоши Тимка, который сам обожал принимать гостей, чтобы продемонстрировать им всю свою коллекцию игрушек и похвастаться последними поделками из садика.

– Хорошо, буду иметь в виду, – отзывается Макс, бросая на меня короткий задумчивый взгляд.

– Приходите! И пирожные не забудьте принести к чаю! Я люблю «Картошку!»

– Ну надо же, я тоже, – улыбнулся Макс.

– Тим, нехорошо выпрашивать угощения, – качаю головой я, пытаясь немного остудить пыл сына. Зная Тимоху, если его сейчас не остановить, то через пять минут Семёнов будет записывать артикул последней игрушки, которую сын заприметил себе на маркетплейсе. – К тому же, у дяди Максима перед Новым годом может быть много дел…

– Да, перед праздниками у меня действительно завал, – не стал отрицать Макс, – Но при первой возможности я обязательно заскочу к вам в гости.

– С «Картошкой»! – напомнил Тимофей, расплываясь в широкой улыбке, полностью проигнорировав моё последнее замечание.

– Обязательно, с «Картошкой». Явки-пароли я запомнил, – рассмеялся Макс, подмигивая Тимофею. – Ник, а напомни, пожалуйста, какой у тебя номер?