Текст книги "Доктор время, или Раз и навсегда"
Автор книги: Наталия Рощина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Итак, завтрашнее меню составлено. На десерт – мороженое и желе, любимые слойки с клубникой. Стеблова зашла на кухню и принялась за тесто. Она давно готовила непревзойденные слойки, хотя повозиться с ними решалась не часто. Но завтрашнего гостя она собралась встречать по всем правилам. Елена Васильевна в который раз складывала и снова раскатывала в тонкий пласт тесто, не заметив, что, стоя в дверях кухни, за нею наблюдает Лита. Приняв душ, переодевшись в пижаму, с тонким блестящим слоем ночного крема на лице, она тихонько стояла, стараясь подольше оставаться незамеченной. Ей нравилось наблюдать за работой Елены Васильевны. Руки проворно делали отточенные движения, ласково прикасаясь к тесту. Положив его в очередной раз в холодильник, Стеблова обернулась и вскрикнула от неожиданности.
– Господи, Лита, вы меня до смерти напугали! Я ведь думала, что я одна.
– Простите, я не хотела. – Лита присела на низенькую табуретку, на которой обычно сидела Елена Васильевна, когда занималась чисткой овощей, переборкой фруктов, ягод или еще какой-нибудь долгой работой, требующей удобства и терпения. – Не могу уснуть.
– Вы сами спугнули свой сон, – заметила Стеблова. – «Лучше не ложиться» кто сказал?
– Каюсь.
Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно —
Звенящей ночи. —
Лита сложила ладони перед грудью в молитвенном жесте.
– Сколько же у вас стихов в голове? – искренне изумилась Елена Васильевна. – В этом вы с Георгием Ивановичем были как близнецы. От него, бывало, рифмы так и отскакивают.
– Да, это у нас было обоюдное увлечение. Интересно, будет ли у Жорки такая же потребность? – Лита задумчиво подняла брови. Лицо ее замерло, глаза невидяще уставились в открытое окно. Прошло не больше минуты, женщина снова вернулась в реальность. Она виновато улыбнулась и попросила: – Давайте поговорим, если вы, конечно, не собирались отдыхать.
– Еще часик хочу позаниматься тестом, а потом оставлю его в покое до утра. Может, налить чайку? Я заварила с листьями смородины – люблю аромат. Хотите попробовать? И я бы с вами выпила.
– С удовольствием. Честно говоря, есть тоже хочется, но не стану, слишком поздно.
– Что же это у вас за ужин был, после которого вы голодная? – удивленно подняла брови Стеблова. – Неужто Иван Георгиевич был настолько невнимателен?
– Да при чем тут это? Не могу я есть, когда переживаю. Вы ведь знаете. Одни, когда нервничают, едят, как удавы, глотают в огромных количествах все равно что. Они должны жевать, заглушая таким образом стресс. У меня все наоборот: не в силах проглотить крошки, когда переживаю. Не знаю, почему я была такой напряженной? Я всегда хотела общаться с детьми Георгия, а когда представился случай, почувствовала себя, как на экзамене.
– Подвигайтесь к столу. Один тоненький бутерброд с арахисовым маслом вам не повредит, а спать будете крепче, – подзывая Литу к столу, заметила Елена Васильевна. Она заботилась о Мартовой с усердием и жертвенностью матери. Лите всегда казалось, что она даже чем-то напоминает ей Киру Сергеевну. Сейчас ей трудно было представить, что первые встречи со Стебловой приводили ее в ужас. Лита не представляла, что сможет найти общий язык с женщиной, от одного взгляда которой хотелось провалиться сквозь землю. Все переменилось. – А вот и чай, не правда ли, аромат божественный?
– Нет слов, – подтвердила Лита, с удовольствием откусывая бутерброд и запивая его теплым чаем. Прожевав, она смогла говорить. – Знаете, Иван производит впечатление очень ранимого человека, это так?
– Да, Ванечка всегда был таким. Мила с более жестким характером. Светлана говорила, что внешне они ее копия, а внутренне – в отца. Только Вани это мало касалось: характером он в мать. Он мягкий, но, надо отдать должное, проявил твердость, когда объявил всем о своем отъезде.
– И как восприняли это родители? – Лита внимательно слушала каждое слово. Она поняла, что ей нужно узнать как можно больше об Иване Мартове. Тогда ей будет легче общаться с ним завтра. Она не должна быть такой же закрепощенной и напряженной, как сегодня в ресторане.
– Георгий Иванович был очень недоволен. Он рассчитывал, что сын захочет продолжить его дело. Хороший программист в банке, работа в оперативном зале – это были бы первые шаги Ивана в сфере бизнеса отца. Потом… Да что теперь говорить. Он не стал чинить препятствий и помог Ивану с отъездом, заключением фиктивного брака и массой других формальностей, требующих связей, средств. Светлана Ильинична тоже переживала, что сын так стремится из отчего дома. Она спросила Ваню, может ли что-нибудь остановить его? Он ответил: может, но это еще долго не случится, а ему нужно жить сейчас.
– Господи, что же он имел в виду? – ужаснулась Лита.
– Вы правильно догадались. – Елена Васильевна грустно покачала головой. – Иван не хотел жить в тени всемогущего отца. Его ущемляло такое родство. В каком-то смысле это – юношеский максимализм, жестокость, но, как видите, время расставило точки над «i». Иван прекрасно устроился в Америке. У него своя фирма, отличный доход, а что бы из него вышло здесь – вопрос. Зачастую полагаясь на родительскую помощь, чадо совсем сбивается с пути истинного. Сколько случаев вокруг, не приведи господи.
– Интересно получается. Если честно, то Иван все же воспользовался помощью отца. Вы сами сказали: фиктивный брак, оформление документов.
– Конечно, но разве могло быть по-другому? Георгий Иванович считал, что Ваня может справиться сам, но Светлана Ильинична попросила мужа посодействовать. Мартов никогда, ни в чем ей не отказывал, – сделав ударение на этой фразе, произнесла Стеблова и добавила: – Разве только – в своей любви.
Лита пристально посмотрела на Елену Васильевну. Снова возникает эта тема отношений в бывшей семье Георгия. Нет, она не станет вдаваться в подробности, не желает! Поэтому, никак не прокомментировав услышанное, Лита снова спросила:
– А когда уезжала дочь, какая была реакция Мартовых?
– Ее отъезд подготавливался не один день. Все знали, что она встречается с югославом. Кстати, очень красивый парень с ранней сединой в черных, густых волосах. Так вот, Мила ходила сначала вокруг да около, а потом прямо сказала, что поедет за своим любимым хоть на край света. Она преподносила это как проявление безграничной любви, но на самом деле это было не так. Уверенная, что ее будущий муж не захочет жить в нашей стране, она разыгрывала великую комедию.
– Получается, что и у нее фиктивный брак? – удивилась Лита. Ей была чужда такая откровенно-циничная позиция молодой девушки, имеющей столько возможностей.
– Не люблю говорить об этом. Мне кажется, Мила не способна по-настоящему, глубоко чувствовать. По-своему она счастлива и имеет то, к чему стремилась. Ее муж попросил политического убежища в Швеции. Вот как разбросало по свету детей Георгия Ивановича. – Елена Васильевна снова занялась тестом. Лита поняла, что их беседа близится к концу, да и время было уже позднее.
– Последний вопрос: Иван женат до сих пор?
– Если вы о его фиктивном браке, то он давно расторгнут. Светлана Ильинична часто сетовала на то, что у сына потребительское отношение к женщинам… Как у его отца. Но он – не бессердечный казанова, поверьте. Он ищет единственную, с которой ему было бы спокойно, уютно, легко.
– С которой бы забылись все детские обиды и можно быть самим собой, – задумчиво сказала Лита, сделав последний глоток. – Спасибо, Елена Васильевна, за чай и за беседу. Завтра я помогу вам чем могу, договорились? Я ужасно скучаю по домашним заботам.
– Что я слышу? Вы всегда делаете что вам нравится. В будни вам не до кухни, а в выходные – пожалуйста, – улыбнулась Стеблова. – Пообщайтесь с Жоркой, идет?
– С удовольствием. – Лита поднялась, тряхнула распущенными волосами. Они уже спускались ниже плеч мягкими, белыми волнами. – Иван Георгиевич сказал, что я – хорошая мать. Слышать такое приятно, но реально я уделяю сыну так мало времени.
– Вы – деловая женщина, только и всего.
– Мои дела не настолько хороши для моих расходов. – Впервые Аэлита призналась в этом. – Если бы не проценты с капитала Георгия, мне давно уже пришлось бы распрощаться со многими атрибутами красивой жизни. Так что моя работа – скорее удовлетворение самолюбия и занятие для души.
– Вы хотите сказать, что напрасно занимаетесь психоанализом? – Стеблова была удивлена услышанному, может быть даже больше, чем приезду Ивана. Она считала, что фирма приносит стабильный, высокий доход, на который можно жить так, как это делала ее хозяйка.
– Ну, не настолько. Просто последнее время я подумываю о том, чтобы отказаться от услуг Саши и Игоря. В конце концов, я – не Мартов. Я хочу сказать, что я не такая величина, какой был он. Зачем же мне эта показуха. Признаюсь, мне ничего не хотелось бы менять. Мое желание – чтобы здесь всегда все было, как при нем. Но нужно реально смотреть на вещи.
– Меня в своих мыслях вы не собираетесь уволить? Скажите по старой дружбе, – стараясь выглядеть менее озабоченной, чем была на самом деле, сказала Елена Васильевна.
– Что вы, Еленочка, – впервые за пять лет Аэлита обратилась к ней, как Георгий Иванович, Иван с Милой. – С вами я не могу и на день расстаться, хотя по-человечески всегда готова предоставить вам отдых.
– Вот и хорошо, – выдохнула Стеблова. – Я так сроднилась с этим домом. Вы – моя семья. Нелегко было бы расстаться.
– Нечего об этом и говорить, а насчет охраны я подумаю и решу в ближайшее время.
– Честно говоря, я давно хотела вам сказать, что мы с Жоркой ничего не боимся. Сигнализация, система наблюдения – что еще нужно? Нужно не думать о плохом, и все будет замечательно.
– Значит, начнем пока с Игоря, а работу Саши я сведу к охране офиса. Заболтала я вас совсем. Пора отдыхать.
– Лита, я давно хотела вам сказать, что мое жалованье слишком велико.
– Ну, не надо, Елена Васильевна. Я неосторожно обмолвилась, а вы приняли близко к сердцу. Вам нужно платить в два раза больше, ведь объем работ, выполняемых вами, неоценим.
– Дело не в этом, Литочка. Просто я – одинокая женщина, и мне не нужны капиталы. Раньше я думала, что останусь одна на старости лет, и очень боялась этого.
– Не хочу этого слышать. Вы плохо себя чувствуете? Не скрывайте, пожалуйста!
– Я прекрасно себя чувствую. Бог наградил меня отменным здоровьем, – грустно сказала Стеблова.
– Об этом нужно говорить не в таком тоне.
– Да, я гневлю Всевышнего, высказываясь неблагодарно. Он простит, ему не часто за мою жизнь приходилось прощать меня. Так вот, подождите минутку.
Елена Васильевна вытерла мокрые руки и быстро вышла из кухни, прежде чем Лита успела ее спросить, куда она направилась. Вскоре она вернулась с железной коробочкой, размером с небольшую, но толстую книгу. Стеблова положила ее на стол. Тишину разрезал неприятный металлический звук.
– Что это? – спросила Лита.
– Мне всегда хватало того, что я зарабатываю. Мои потребности невелики, а с возрастом становлюсь все более неприхотливой. Долгая жизнь учит довольствоваться малым. Так вот, – Стеблова сняла крышку с коробки, и Лита увидела толстые пачки стодолларовых банкнот, аккуратно уложенных в два ряда. У Мартовой невольно поднялись брови и расширились глаза. Глядя на ее реакцию, Елена Васильевна улыбнулась. – Здесь почти тридцать тысяч. Думаю, что Жорке они понадобятся больше, чем мне. По крайней мере, его мать найдет им более достойное применение, чем лежание в этой железной коробке. Если мы считаемся чуть более близкими, чем принято в отношениях между хозяйкой и подчиненной, то… вы можете воспользоваться ими по своему усмотрению.
– Что вы, что вы?! – Лита отступила от стола и испуганно посмотрела на Стеблову. Столько лет молчала. Словно отвечая ее мыслям, Елена Васильевна придвинула коробку в сторону Литы.
– Мне показалось, что сегодня самый подходящий момент. Как вы считаете?
– Елена Васильевна, я оценила и потрясена, но принять деньги не могу, – тихо ответила Лита. Она виновато улыбнулась, накрыла крышкой коробочку и немного отодвинула от себя. – Это против всех правил, поймите. Не настаивайте, я не изменю своего решения.
– Проситься к вам в компаньоны я тоже не могу. Что же мне делать? У меня нет никого ближе вас, Жорки. Я думала, что помогать в трудный момент – моя обязанность. Я с чистым сердцем делаю это.
– Спасибо, милая Еленочка. У меня нет слов, чтобы передать, как я тронута. Хотите, можете сказать мне, где вы их храните. Тем самым мы сохраним близость и чистоту наших отношений.
– В нижнем ящике комода в моей комнате, – быстро ответила Стеблова.
– Все, теперь я посвящена в тайну вклада.
– Мне было бы гораздо легче, если бы приняли эти деньги. В конце концов, они попали ко мне из вашего кармана. Из вашего и Георгия Ивановича.
– Круговорот веществ в природе, – засмеялась Аэлита.
– Вот уж не думала, что вы переведете все в шутку, – развела руками Стеблова.
– Положите деньги на место. Не думаю, что они не найдут достойного применения. Тратьте, милая Елена Васильевна. Вы не обязаны отчитываться передо мною за собственные сбережения. Вы их заработали честным трудом и пользуйтесь, пожалуйста. Балуйте себя!
– Вы вынуждаете меня писать завещание. Я хотела обойтись без официальных формальностей, – вздохнула Стеблова.
– Ну, что это вы опять! Такие разговоры всегда навевают мысль о том, что кто-то собирается покинуть этот мир.
– Путешествие туда я пока отложила. Мне бы хотелось дожить хотя бы до совершеннолетия Жорки.
– И до совершеннолетия, и до свадьбы. Договорились?
– Воля Божья.
– Не забудьте отнести деньги на место. Спокойной ночи. Завтра важный день.
– Уже сегодня, Лита, – сказала, посмотрев на настенные часы, Елена Васильевна.
– Да, время летит. Спокойной ночи. Я зайду к Жорке еще разик. Говорят, нельзя долго смотреть на спящих детей, а я не могу удержаться. Личико, как у ангелочка.
– Дети и есть ангелы, чистые, светлые, прекрасные.
– Спасибо вам, Елена Васильевна, пойду я.
Стеблова не уставала любоваться красотой и грацией молодой женщины. Та медленно вышла из кухни и поднялась на второй этаж, повернув по направлению к детской. Хозяйка чем дальше, тем больше очаровывала Стеблову. Не вспоминая событий, связанных с их знакомством, Елена Васильевна считала, что, несомненно, Аэлита была достойной парой Георгию Ивановичу. Только она полагала, что затворничество этой женщины должно рано или поздно закончиться. Пусть она ершится сейчас, считая врагами всех, кто позволяет себе так думать. Она настроена агрессивно к любому, кто смеет посягнуть на ее мир. Но и это пройдет. Так устроена жизнь – время притупляет и боль, а сердце замирает в ожидании нового чувства. Оставалось надеяться, что внутреннюю пустоту займет достойный мужчина. Елена Васильевна от души желала, чтобы он нашелся, ведь Лита стала лакомым кусочком для многих любителей легкой, овеянной призрачной романтикой наживы. Не торопя события, Стеблова присматривалась ко всем, приближающимся к ее хозяйке. Первым, на кого она обратила внимание, был Антон Семенович Сайко. Он явно смотрел на Литу далеко не дружеским взглядом: он оценивал, присматривался, а порой поедал глазами Мартову. Елена Васильевна пыталась понять, замечает ли это Аэлита? Вторым, похоже, мог стать Иван Мартов. Даже дух захватывало от возможной перспективы, но загадывать было трудно. Стеблова даже посмотрела по сторонам, боясь, что кто-то сможет прочесть ее мысли. Хозяйка всегда говорит, что мысль материальна. Так почему бы не воплотиться в жизнь этой, кажущейся сейчас безумием? Последнее слово всегда за Аэлитой. Она может быть непредсказуемой, но сделает все правильно, обязана поступать правильно.
Стеблова снова вздохнула и пошла к себе в комнату положить на место свое легализованное богатство. Все равно она найдет повод освободиться от денег, потратить которые для нее – невелика радость. Надо будет подумать, как предложить их так, чтобы отказаться было невозможно.
Первые две недели лета баловали хорошей, нежаркой погодой. Дожди сменялись ярким солнцем, и разнотравье приветствовало такое расписание погоды. Она давала возможность расти, согреваясь ласковыми лучами светила. Еще немного – и оно войдет во вкус и станет нещадно испепелять взращенную его теплом и щедрой землей зелень деревьев, приглушит яркие краски цветов. Травы постепенно потеряют свою сочность и начнут превращаться в светло-соломенный, ломкий ковер, ступать по которому будет уже не так приятно. Он станет колоть оголенные ступни, словно за то, что так коротка была пора его красы. Но до этого будет еще не один день, когда, подходя утром к открытому окну, Лита не сможет сдержать восхищения. Она подпитывалась энергией, глядя на окружающую зелень, слушая пение птиц, стрекот сорок. Звуки живой природы умиротворяли, делали спокойнее, мудрее. Лита столько раз звала маму пожить здесь, подышать пропитанным зеленью свежим воздухом, но та очень редко соглашалась. Она не хотела оставлять отца одного, а тот, вечно занятый своей работой, урывал время для общения только в выходные и в отпуск, который сам себе сокращал до минимума. Настоящий трудоголик – в семье давно привыкли к этому, считаясь с тем, что работа приносит ему полное удовлетворение.
Вот и сегодня, позвонив маме, Лита позвала их на воскресный обед, тем более что в субботу дедушка с бабушкой сами принимали гостей и не смогли пообщаться с внуком. Кира Сергеевна очень переживала по этому поводу. Всякий раз, когда она не видела Жорку больше недели, в голову ей приходили удручающие мысли. Вроде той, что «он может меня забыть» и так далее. Лита сказала, что около половины второго заедет за ними, но Владимир Петрович внес свои коррективы: ему срочно нужно было в четыре часа быть на вокзале, встречать какого-то профессора из ближнего зарубежья. Потом нужно будет устраивать того в гостиницу, короче говоря, приезд дедушки стал невозможным.
– Литочка, мы с папой приедем среди недели, хорошо? – виноватым голосом произнесла Кира Сергеевна.
– Вы можете приехать в любой день, пожалуйста. Просто сегодня я бы вас привезла, обратно – вызвала бы такси. Да и сын Георгия Ивановича скоро уедет, ему осталось гостить здесь два-три дня, не больше. Я хотела, чтобы вы с ним познакомились. – В голосе Литы слышалось разочарование. Почему-то ей было очень важно услышать мнение родителей об Иване.
– Сын Георгия? Ты с ним общаешься? Вот уж неожиданность. Ты говорила, он давно живет в Америке? – оживилась Кира Сергеевна. – Какие причины привели его в ***нск?
– Мы виделись вчера, поговорили обо всем и ни о чем. Он произвел на меня приятное впечатление. Если закрыть глаза, кажется, будто разговариваешь с Герой.
Кира Сергеевна тут же уловила давно забытые, романтические интонации в голосе дочери. Что бы это могло означать? И о чем она говорила с этим Иваном, если он так поступил со своим отцом?
– Во-первых, не всегда нужно закрывать глаза, – начала Кира Сергеевна назидательным тоном, когда прошла первая шоковая реакция на сообщение. – Во-вторых, я удивлена, что у вас нашлась тема для беседы. Не так давно ты говорила, что они с сестрой – бессердечные монстры. И в-третьих, неужели необходимо приглашать его в свой дом?
– Конечно, мы ведь разумные существа, способные мыслить реально и не жить вчерашним днем. Странно, что у тебя это вызывает такую реакцию. Я всегда считала, что ты более милосердна.
– Девочка, я очень сожалею, что мы с отцом не приедем сегодня. Наверное, это к лучшему. Твой гость и так будет слишком взволнован. Зачем увеличивать количество свидетелей его неловкости?
– Отчего он должен чувствовать себя неловко?
– Хотя бы потому, что за два года не вспомнил о могиле своего отца.
– Мама, это не телефонный разговор. Еще вчера я бы поддержала тебя, но теперь все изменилось. Иван был здесь и два года назад, и на этот раз приехал, подгадав приезд к седьмому июня. Понимаешь, все не так просто.
– Лишь бы ты понимала, доченька. У меня нет таких способностей к психоанализу, как у тебя. Я Фрейдом не увлекаюсь и оцениваю происходящее через свою призму восприятия.
– Боже мой, сколько издевки в твоем голосе. Ты хочешь испортить мне день? Не получится, я давно научилась не принимать близко к сердцу то, что называется шпильками. Оставь их для другого случая. До свидания. Отцу привет, жду вас среди недели.
Не дожидаясь ответа, Лита нажала кнопку, отключив связь. Разговор расстроил ее больше, чем она хотела показать. Она зашла в ванную и с ожесточением почистила зубы. Приняла холодный душ, продолжая лить бодрящие струи, когда тело стало покрываться мурашками. Потом долго расчесывала волосы перед зеркалом, мысленно разговаривая со своим отражением. Лите не понравилось, как мама говорила обо всем. В ее тоне сквозила неприкрытая насмешка над тем, как быстро меняется мнение дочери. Мартова и сама не ожидала такого поворота в развитии ее отношений с сыном Георгия. Никакого общения не предвиделось – и вдруг за один день все переменилось. Нет, она не права: ему потребовалось далеко не двадцать четыре часа, чтобы решиться на эту встречу, а она всегда была к ней готова. Три года она ждала, пока улягутся ревность и предрассудки в сердцах Милы и Ивана. Молчаливо этого же ждал и Георгий. Он тактично не говорил, что его беспокоит разрыв отношений с детьми. Но какого отца это могло оставить равнодушным? Потом, после его смерти, не увидев даже в день похорон ни сына, ни дочери, Лита решила, что нечего идти против судьбы. Ее общества не хотели при живом отце, на что уж теперь-то надеяться. Разделив по собственному усмотрению состояние Мартова на три части, Лита почувствовала облегчение. Ей не были нужны бриллианты, шубы, золото Светланы. У нее не было желания поселиться когда-нибудь в городской квартире Георгия. Лите были не нужны деньги, которые в порыве отчаяния Мартова все достались ей. Освободившись от ненужного груза, Аэлита поняла, что в любом случае сможет прямо смотреть в глаза Миле и Ивану. Она не собиралась доказывать таким решением чего-либо. Она поступила так, ибо иначе не могла. В ожидании появления ребенка она хотела освободить душу от всех долгов. На время ей удалось почувствовать облегчение. А заботы о родившемся Жорке, делах фирмы отодвинули мысли о заграничных родственниках далеко. Настолько, что до разговора с Поповым Лита вовсе не вспоминала о них.
Послышался радостный лепет малыша. Надев длинную футболку и заколов волосы, Лита спустилась в гостиную, где малыш играл в манеже, обложенный множеством игрушек. Жорка занимался тем, что старательно выбрасывал одну за другой за пределы своей игровой площадки, с восторгом наблюдая, как они падают вокруг. Когда игрушки закончились, послышалось недовольное урчание.
– Ах ты, проказник такой, – беря сына на руки и целуя его, сказала Лита. – Доброе утро, мама сейчас пойдет с тобой гулять.
Лита направилась на кухню, где давно хлопотала Елена Васильевна. На ней был новый фартук, даже волосы уложены с самого утра особенно. По всему было видно, что у человека приподнятое настроение.
– Доброе утро, Елена Васильевна.
– Доброе, Литочка.
– Хотела встать пораньше и накормить малыша, а получилось, что опоздала. С мамой долго разговаривала по телефону.
– Кира Сергеевна и Владимир Петрович не приедут?
– Нет, компания у нас сегодня будет очень тесная, только свои.
– А родители что, были бы чужими? – удивленно подняла брови Стеблова.
– Маме кажется, что они могут помешать Мартову чувствовать себя свободно, – ответила Лита. Заметив, что Елена Васильевна развела руками, добавила: – Я тоже так думаю, что наше дело пригласить, а их – принять предложение или отказаться.
Жорка недовольно засопел, пытаясь освободиться от материнских рук и направиться к своим игрушкам. Заметив это, Лита опустила малыша на пол.
– Я пойду с ним на площадку, – сказала она.
– Идите, а я принесу вам сок и пару сырников.
– Балуете вы меня, Елена Васильевна, спасибо. Давайте ограничимся соком и несколькими галетами. И Жорке компот, если есть.
– Есть, как не быть, – засуетилась Стеблова, восстанавливая задуманный порядок работы.
Лита с Жоркой грелись на солнышке, когда Елена Васильевна вместе с соком, компотом и печеньем принесла Мартовой телефонную трубку, дав понять, что хозяйке звонят. Поставив поднос на стол, она ушла продолжать колдовать на кухне. Сегодня она могла делать это спокойно, не отвлекаясь на неугомонного малыша, который, кстати, уже умел развлекать сам себя. Однако он был мал, чтобы оставлять его надолго без присмотра. Когда улюлюканье и бормотание в гостиной затихало, Елена Васильевна настораживалась и шла туда. Обычно в это время творилась какая-нибудь «шкода». Пресекая ее, она снова занималась своими делами. Присутствие Литы облегчало сегодня все.
– Алло! Слушаю вас, – Лита взяла трубку.
– Привет, подруга. – Конечно, это была Лариса. Она не могла дождаться понедельника, чтобы поинтересоваться, как Лита провела субботний вечер. – У меня от любопытства все чешется, как ты?
– Привет, Леська, все нормально.
– Сухими фразами хочешь отделаться? А кто говорил, что мы ничего не должны скрывать друг от друга? Словеса?
– Отнюдь, просто не знаю, что такого особенного произошло. Приехал сын мужа, пригласил пообщаться свою мачеху в загородный ресторан. Немного мартини, масса недосказанного. Сегодня он приедет с дипломатическим визитом.
– Только и всего. Ну, ты даешь! – выдохнула Лариса, возмущаясь. – Ты шутишь, я чуть сквозь пол не провалилась, когда этот красавчик сказал: «Иван Мартов». А ты будто каждый день с ним встречаешься.
– Слушай, чего ты от меня хочешь? Мама только что теории выводила: я не хозяйка своим словам, поступкам. И вообще мне надо было подальше послать этого Ванечку… – Голос Литы сорвался. Она поняла, что говорит возбужденно и тоном, который не нравится маленькому Жорке. Он застыл в песочнице с лопаткой и ведерком в руках, наблюдая за мамой. – Прости, миленький, мама больше не будет говорить громко.
– Ты это кому?
– Жорке. Я гуляю с ним на детской площадке, пока Елена Васильевна проявляет чудеса кулинарного искусства. Она, по-моему, решила приготовить все, что нравилось Ивану, но смогла ограничиться чебуреками, слойками и желе. По правде, чтобы приготовить это, нужно немало времени и сил, но она делает все с таким удовольствием. Она – удивительная, что бы я без нее делала, – вспоминая ночной разговор, Лита сказала это от всей души.
– Занималась бы хозяйством по мере возможностей, – сказала Лариса. – А вообще, с твоей красотой пропадать у плиты – грех!
– Что же мне с нею, по-твоему, делать?
– Осчастливить себя и какого-нибудь достойного мужчину.
– Шмелева, прекрати агитацию! Меня эти особы противоположного пола не волнуют. Они для меня не существуют. По крайней мере, те, кто рядом, никаких эмоций не вызывают. Сколько можно говорить?
– Да ну? Это пройдет, поверь мне, – засмеялась Лариса, но по сопению в трубке поняла, что переступила некую черту. – Шучу я так неудачно, не обижайся. Ты же знаешь меня.
Лита промолчала. Иногда она завидовала умению подруги выживать, пробиваться, как бурьян, через толстый слой асфальта, чтобы снова обжечься и через время снова желать новых чувств. А потом вдруг Мартова вспомнила, как пять лет назад дискутировала со своей соседкой по номеру, с которой познакомилась во время отдыха на море. Кажется, ее звали Оксана. Почему память решила отбросить ее на столько лет назад? Конечно, разговор тогда тоже шел о мужчинах, и Лита говорила, что приехала отдыхать, а не искать приключений. И что же произошло? Она встретила человека, полностью изменившего ее жизнь, подарившего ей неповторимые, счастливые годы. Как же понять, где ждет тебя счастье, и случайно не отвернуться от него?
– Эй, ты куда пропала? – постучала по телефонной трубке Лариса и от этого неприятного звука Лита вернулась в реальность. – Лита, отзовись, слышишь меня?
– Извини, задумалась.
– И где же ты пропадала? – поинтересовалась Шмелева.
– Там, где мне было так нежданно хорошо.
– Милая моя подружка, как бы мне хотелось стать тем мужчиной, который разбудит тебя.
– Мы опять касаемся щекотливой темы, но на этот раз ты хоть не предлагаешь мне лесбийские отношения. Уже легче, – засмеялась Лита.
– Я просто не посмела делать это по телефону.
– Леська, ты неисправима, и я тебя люблю!
– Взаимно. Ладно, занимайся ребенком. Кстати, я опять получила одурительную корзину с цветами, а в ней открытка с извинениями и просьбой встретиться.
– Никак Руслан решил, что за неделю зажили все шрамы?
– Синяки прошли, а в душе полный бардак и болячки. Честно говоря, ни один мужик меня так не подавлял, как этот.
– Ты же сама говоришь «подавлял», даже глагола другого не подобрала. Неужели это то, к чему ты стремилась?
– Не старайся уколоть меня, сама понимаю, что и думать о нем нельзя. Знать бы, где упадешь, так соломки б постелила, – грустно произнесла Шмелева. – Я так устала от неопределенности. Мне надоело во всем полагаться только на себя. Впрочем, это тоже не телефонный разговор.
– Лариса, прошу тебя, не расслабляйся. Мы еще поговорим об этом, – сказала Лита.
– Психолог ты мой. Ты ведь знаешь, что я не подхожу ни под какие теории. У меня все против правил.
– Не усложняй, завтра встретимся. Целуй мальчишек. Как они?
– Все чаще задают вопрос, где их отец, – грустно усмехнувшись, ответила Лариса.
– Это естественно. Но бросаться в крайность не нужно, хорошо?
– Не буду. Я не такая уж размазня, как ты успела решить.
– Только не размазня, Леська. Я горжусь тобой! Целую, до завтра, и маме привет передай.
– Спасибо, обязательно.
Когда в трубке раздались гудки, Лита не сразу нажала кнопку отключения связи. Она засмотрелась на играющего рядом Жорку. Что, если бы их было двое, любимых сынишек, а заботы было не с кем разделить? Может быть, она действительно слишком сурово оценивает всех, забывая о собственных привилегиях? Ведь такие, как Мартов, встречаются не часто. Это был подарок судьбы, которого Лита не ждала. А Леська борется за свое счастье, пытаясь найти того единственного, с которым ей было бы так же уютно, спокойно и легко. Кто стал бы хорошим отцом Димке и Мишке. Это ведь так важно для мальчишек – мужское слово, мужские секреты и общие интересы. Жорка пока абсолютно доволен всем, не ведая, что в его нехитром лексиконе нет слова «папа», но придет время колющих сердце вопросов. Что она скажет ему? Сможет ли ребенок понять, что ее женское начало полностью погрузилось только в заботы о сыне?
Малыш с удовольствием копался в песочнице, стараясь делать фигурки животных из детского набора пасочек. Он что-то говорил на своем языке, а Лита сидела рядом на лавочке, подпирая ладонью щеку. Она пыталась представить первые минуты встречи Ивана со своим братом. Какие слова он подберет для этого маленького карапуза? Жорке он точно понравится, как все, кто пытается от души понравиться человечку. А Иван точно этого захочет. У него такие добрые глаза, несмотря на то что они почти черного цвета. У него глаза его отца. Словно Георгий будет сегодня смотреть на своего сына. У Литы мурашки побежали по коже. Она встряхнула головой: «Господи, нельзя же так. Что со мной случилось?» Сейчас она уже не была уверена, что поступила правильно, позвав Ивана. К чему это, действительно? Кому нужен этот обед? Елена Васильевна, конечно, на седьмом небе. Для нее его приезд – событие архиважное. Только ради того, чтобы порадовать Елену Васильевну, стоило все затеять. Она была рядом, когда из маленького мальчика Иван постепенно вырос в мужчину, принимающего серьезные решения. Потом он уехал, а в ее сердце поселилась тоска. Наверняка Стеблова не меньше родителей переживала отъезд Ивана, а вскоре и Милы. И сегодняшний обед – прикосновение к прошлому. Может, Мартов больше никогда не захочет посетить ***нск.
