Текст книги "Доктор время, или Раз и навсегда"

Автор книги: Наталия Рощина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Июнь действительно выдался настоящим первым летним месяцем. Не было изнуряющей жары, природа оживала, и хотелось постоянно вдыхать ароматы сочных трав и ярких цветов. Лита ехала на довольно высокой скорости, утоляя свою страсть к быстрой езде. Страсть зародилась и развилась очень быстро, еще во время ее занятий с инструктором. Он частенько говорил Лите, что это не то, чему он должен ее учить. Но в душе он был доволен способной, хорошо чувствующей машину, дорогу курсанткой. Лита невольно улыбалась, едва замечая мелькающие за окном деревья, пейзаж. Еще километра два – и придется снижать скорость до положенной в городской черте. Лита была примерным водителем и старалась правил не нарушать.

Вскоре она затормозила в парковочной зоне неподалеку от офиса. Машина Ларисы уже стояла там. Лита посмотрела на часы: без десяти девять. Шмелева приехала немного раньше. Выйдя из «форда», Лита медленно направилась к скверику, примыкающему к кафе «Париж». Именно это местечко служило двум женщинам для перекусов, обедов, встреч по разным поводам. Рыжие кудри подруги, крупными локонами спадавшие с плеч за спинку скамейки, на которой она сидела, Мартова заметила сразу. Тихонько подкралась сзади и неожиданно сжала плечи Ларисы. Та охнула и обернулась, раскрыв от испуга рот. Солнцезащитные очки скрывали ее наверняка округлившиеся глаза.

– Доброе утро, русалка, – целуя подругу в щеку, сказала Лита и села рядом с нею.

– Доброе, ты меня напугала, честное слово, – глубоко затянувшись сигаретным дымом, ответила Лариса.

– Да ладно тебе. С каких пор мы стали такими пугливыми? Как Димка?

– Ангина сразу не проходит. Бабушка колдует над разными травяными чаями. Температуру сбиваем, горло брызгаем, Мишку отгоняем. Бесконечная история. – Тон, которым говорила Лариса, показался Лите подозрительным. В нем напрочь отсутствовал обычный оптимизм и легкий взгляд на житейские ситуации. – Как у тебя прошел вчерашний день?

– В общем, нормально. Георгия помнят те, кто хочет. Обычная ситуация. Думаю, с каждым годом таких людей не станет больше. Это жизнь, ничего не поделаешь. В один прекрасный день я пойму, что только мне нужны все эти воспоминания, события, даты. День прошел, начался другой. Надо двигаться дальше. Что ты раскисла? Не узнаю тебя. – Пристально вглядываясь в лицо подруги, Мартова пыталась уловить ее настроение. – Да сними ты эти очки. Я не могу разговаривать, не видя твоих глаз, Шмелик.

– Не самое красивое зрелище, – медленно снимая очки, сказала Лариса. Огромный багрово-синий кровоподтек на ее лице привел Литу в состояние транса. – Это тоже сразу не проходит.

– Рассказывай, – коротко произнесла Мартова.

– Будем считать, что я попала к тебе на консультацию в неформальной обстановке. – Грустно усмехнувшись, сказала Лариса, тряхнув копной ярко-рыжих волос. Она покрутила в руках очки, но все-таки не надела их снова.

– Думай, как тебе удобно. Только прошу тебя, говори. – У Литы сжалось сердце от обиды за подругу.

– Очередная сцена ревности переросла в банальное рукоприкладство, – глотая мешающий говорить комок, начала та. Разведя руками, она сделала неопределенный жест, вероятно, означавший, что ей трудно подбирать нужные слова. – Он ревнует меня к каждому случайному взгляду. Он пытается подчинить меня. Сначала это выражалось в более мягкой форме, но со временем стало приобретать совсем другие формы.

Лариса замолчала, глядя вдаль. Она вспоминала первые встречи с героем своего романа. Он показался ей настоящим рыцарем, воплощением всех ее тайных желаний. Она даже не могла предположить, что мимолетное знакомство на показе мод в престижном салоне, куда пригласили Литу, закончится бурным романом. Высокий блондин, которого Лариса мысленно назвала «белокурой бестией», держался гордо, независимо, в какой-то степени заносчиво. Шмелева сразу поняла, что уделяет ему слишком много внимания. Ее взгляд невольно искал незнакомца. Рядом с ним вертелась худощавая девица в слишком открытом, вызывающем наряде. Со стороны казалось, что он никак не может отделаться от ее общества. Наконец, по окончании показа, во время фуршета он подошел к ним и, галантно наклонив голову, попросил разрешения представиться. Лита только пожала плечами в ответ, наблюдая краем глаза за реакцией подруги. Та явно была рада подобному развитию событий. Поэтому после нескольких общих фраз Мартова нашла предлог и оставила Ларису с Русланом. Он так красиво говорил, а она старалась придать лицу равнодушное выражение. С первых же минут Лариса почувствовала, что попадает под его обаяние. Она внутренне сжималась при мысли, что через час все закончится, и они разъедутся каждый в свою сторону. Мартова издалека наблюдала за тем, как в ее подругу стремительно летит очередная стрела Амура. К концу вечеринки стало ясно, что Лариса очарована Русланом.

Он рассказал, что занимается бизнесом, не раскрывая сути своего занятия. Поинтересовался, как Лариса попала на этот показ, и остался очень доволен ее ответом. Слово за слово, и Шмелева услышала предложение встретиться. Дабы не выглядеть доступной искательницей любовных приключений, она вежливо отказала. В душе у нее все переворачивалось: как новый знакомый отреагирует на это? Он, похоже, был доволен и, прощаясь, сказал, что так просто не отказывается от своих намерений.

И началась недолгая осада, длившаяся две недели. За это время Лариса получила бесчисленное количество букетов цветов: от невинных незабудок до корзин с невообразимо красивыми белыми, красными, коралловыми розами. Экзотические фрукты, конфеты, всевозможные сладости – слабость Ларисы. Надо сказать, что за окном был январь, и корзины с виноградом, величиной с хорошую сливу, приводили в восторг Димку и Мишку. Шмелева поняла, что не сможет долго строить из себя неприступную крепость – не хотелось перегнуть палку, особенно вспоминая длинноногую девицу, испепеляющую взглядом всех, кто хоть на метр приближался к Руслану. Лариса старалась не задаваться вопросом, на каком расстоянии от него находится она теперь. Записки, визитки с телефонами, по которым можно будет найти Руслана, не прекращались. Все это великолепие доставлял один и тот же курьер, причем как на работу, так и домой. Из этого Лариса сделала вывод, что атакующая сторона навела о ней справки.

– Как ты думаешь, он знает, что у меня двое детей и три брака за плечами? – спросила тогда Шмелева Литу.

– Почему бы тебе не спросить об этом у него? – улыбаясь, ответила Мартова. – Если ты снова решилась впасть в нирвану очередной страсти, конечно.

Новая «ауди 8» в один из темных январских вечеров остановилась возле дверей фирмы «Доверие». Получилось это достаточно эффектно, потому что одновременно с замолчавшим двигателем раскрылись двери и на крыльце застыли три фигуры: великан Саша, Лита и Лариса. Зябко кутаясь в полушубок из чернобурки, Аэлита игриво посмотрела на зардевшуюся подругу.

– Поехали, Саша, – обратилась она к охраннику, легонько подталкивая его в спину. – Ларису Алексеевну сегодня повезут в более комфортабельных условиях. – Она успела тихо произнести это, пока Руслан с букетом белоснежных роз поднимался к ним по ступенькам.

Лариса небрежно тряхнула головой. Ее пышные волосы ярко-рыжим пятном выделялись на фоне ее бежевой дубленки, которую она так и не застегнула.

– Добрый вечер всем, – приятный баритон Руслана вызвал в ответ две очаровательные улыбки и крепкое рукопожатие Саши. В черной дутой куртке охранник казался вообще горой с необъятными плечами. Высокий, крепкий Руслан рядом с ним выглядел менее масштабно, но выигрывал необыкновенной грациозностью и манерами. Они-то и привлекли внимание Ларисы во время приема в доме мод.

– Добрый вечер, Руслан, – ответила за двоих Мартова, а Лариса только кивнула, продолжая ослепительно улыбаться. – Не держите такие прекрасные цветы долго на морозе.

– У меня именно такие планы. Лариса, не согласитесь ли вы после трудового дня поужинать со мною?

– До завтра, Лариса Алексеевна, мы тебя покидаем и, надеюсь, оставляем в надежных руках, – сказала Аэлита, спускаясь по ступенькам.

– До завтра, – ответила Шмелева, принимая букет.

– Вам холодно, пойдемте скорее в машину. – Руслан попытался запахнуть длинные полы ее дубленки. – Не хватало нам во время первого же свидания простудиться. Пойдемте же!

Он протянул Ларисе руку, и она покорно вложила свою маленькую ладонь в прохладную ладонь спутника. От «БМВ» Мартовой остался только след протекторов на мягком снегу. Шмелева почувствовала себя неуютно, наедине с практически незнакомым мужчиной, вежливо распахнувшим перед нею дверцу машины. Она глубоко вдохнула и послушно села на переднее сиденье.

Лариса не хотела вспоминать о том, как безмерная любовь и нежность Руслана вдруг сменялась настоящим насилием, вспышками неуправляемой ярости…

– Ну, долго ты будешь молчать, подруга? – голос Литы вернул Шмелеву в реальность. Яркая июньская зелень бросалась в глаза после ослепительной белизны январского снега. – Ты слишком долго подбираешь слова, милая. Давай по-другому: я буду спрашивать, а ты отвечай, договорились?

Лариса кивнула.

– Скажи, пожалуйста, это случилось впервые?

– Нет. В третий раз. И раньше он срывался, но как будто контролировал себя и бил по голове, чтобы не оставить следов. – Шмелева замолчала. То, что она говорила, было ужасной правдой, которую вот уже с марта она скрывала от подруги. Получалось, что с регулярностью раз в месяц она получала «горячую любовь» Руслана по полной программе. Каждый раз давала себе слово, что пошлет к черту этого хамелеона, но Руслан Уламов умел выпросить, вымолить у нее прощение. Стоял на коленях, умоляя простить его, и клялся, что подобное больше не повторится. – Господи, Лита. Мне так стыдно. Я сегодня из дома ушла очень рано, чтобы мальчики не увидели, какая я прекрасная.

– Когда же ты успела так пообщаться с любимым?

– Он позвонил поздно вечером. Сказал, что заедет за мной, а я отказала, сославшись на то, что устала. Знаешь, у меня вчерашний день стал трудовым десантом. Генеральная уборка, стирка, глажка. Для Димки готовила его любимые пельмени. Короче, оглянуться не успела, как на улице уже вечер. Мама целый день что-то шила на заказ, поэтому помогла мне только под вечер, когда от усталости я еле языком ворочала.

– Она до сих пор берет заказы? – удивилась Лита.

– Бесполезно с нею об этом говорить. Она, видите ли, не собирается сидеть у меня на шее. Пожилой человек, у нее своя философия. Но, черт возьми, я прокляла вчера жужжание ее швейной машинки, когда мне так нужна была ее помощь! Ладно, это к делу не относится. Главное – то, главное – то… – Вдруг плечи Ларисы затряслись и, прикрывая рот ладонью, она разрыдалась. Ее лицо стало красным, черная тушь размазалась под глазами. Немногочисленные прохожие останавливали на ней кто сочувственные, кто недоуменные взгляды.

Мартова обняла ее за плечи, приговаривая тихонько на ушко: «Успокойся, успокойся, возьми себя в руки». Лариса очень редко позволяла себе расслабляться. Она всегда выглядела сильной, несгибаемой, оптимистичной. Видеть ее такой Лите было в диковинку. То, что подруга скрывала все столько времени, казалось удивительным.

– Я всегда считала, что мы с тобой близки. Я благодарила Бога за такую подругу, как ты. Ведь, что говорить, даже родные сестры часто не имеют друг с другом ничего общего. Я делилась с тобой своими проблемами. Давно, когда это касалось Скользнева. Потом, когда в моей жизни появился Мартов, мне и в голову не приходило скрывать от тебя что-то.

Лариса постепенно успокаивалась. Она достала из сумочки зеркальце и платок, начав приводить заплаканное лицо в порядок.

– Ты же подвергаешься откровенному насилию и не соизволила ни разу рассказать мне об этом! Не узнаю тебя. Что он с тобой сделал? Как мог он за полгода из сильной, самостоятельной, несгибаемой женщины сделать пластилиновую куклу?

– Я не кукла, – всхлипнула Лариса, пытаясь вытереть черные потеки под глазами и на щеках. – Я просто дура, вот и все.

– Ничего себе! Догадываюсь, кто смог внушить тебе эту глупость. Ты еще скажи, что считаешь себя обязанной ему. Он ведь подарил тебе машину.

– Подарил. Я отказывалась, а он сказал, что взорвет ее где-нибудь на пустыре, если я откажусь.

– Ты пожалела его деньги, а он просто бравировал. Ты позволила себе принять такой дорогой подарок, а он решил, что с этого момента может владеть тобой без той галантности и вежливости, которыми окружил тебя вначале. Короче говоря, он перестал играть и притворяться! – Лита распалялась все больше, но, сумев охладить свои эмоции, успокоилась. Она должна смотреть на вещи трезво, взвешенно. – Прости, я не давлю на тебя. Не могу поверить. Что такое произошло с тобой?

– Прибавь к этому – в моем доме, где я чувствовала себя спокойно. Он, кстати, тоже. Когда я ответила, что наша встреча не состоится, он бросил трубку и через пятнадцать минут был у меня. Он осторожно позвонил в дверь и, когда я открыла, с силой отшвырнул меня от двери и бросился бегать по квартире из комнаты в комнату. Мои уже спали. Больше всего я боялась, что он разбудит детей. Он схватил меня за волосы и потащил в мою комнату, на ходу шипел в ухо, что выведет на чистую воду и не такую потаскуху, как я. Что я сплю с каждым мужчиной, который переступает порог нашей фирмы. Что и сегодня я наверняка кувыркалась с кем-нибудь и от этого безумно устала. Он не стеснялся в выражениях. Он закрыл дверь комнаты и принялся колотить меня, как боксерскую грушу, по голове, приговаривая, что мои мозги должны стать на место. Господи, неужели я говорю о себе? И, знаешь, в какой-то момент я снова стала собой и со всей силой ударила его наотмашь по надушенной физиономии. Он оторопел, а потом… Его ответ четко вырисовался на моем лице. Я не могла кричать. Только распахнула дверь, воспользовавшись паузой, и тихо произнесла: «Вон из моего дома, ничтожество!» С кривой усмешкой он, не спеша, вышел из комнаты и с видом победителя вскоре закрыл за собой входную дверь. Вот такой неожиданный июньский вечер.

Лариса в который раз посмотрела на себя в зеркальце и, скривившись, повернулась к Лите. Та молчала, обдумывая услышанное. Больше всего ее интересовало сейчас продолжение истории.

– Что ты намерена делать? Он ведь может снова попытаться вымолить прошение.

– Не исключено, только я больше трех раз не подаю, – поджала губы Шмелева и закурила очередную сигарету. – Что бы я делала без сигарет? Полночи курила на балконе, глядя на мерцающие звезды заплывшим глазом.

– Легче стало?

– Ладно тебе, сама, небось, все подушки проревела. Какая, по сути, разница, чем гробить организм: никотином или слезами? Не стало мне легче, а еще противнее. Столько планов рушится. Он обещал мальчиков отправить на месяц на море вместе с мамой. Со мной собирался поехать в Испанию. Хотел показать мне эту, по его словам, самую удивительную в мире страну.

– Не самые грандиозные планы, учитывая слишком интимный характер ваших отношений.

– Если ты намекаешь о свадьбе, так и об этом разговор был примерно месяц назад. – Лариса засмеялась. – После очередного рукоприкладства он сказал, что никогда пальцем меня не тронет. А потом вдруг стал на колени, обнял мои и сказал, чтобы я выходила за него замуж.

– И что ты ответила?

– Что не самый подходящий момент он выбрал для таких предложений. И что я вообще не хочу больше замуж, побыла – довольно.

– Чего же ты ждала от него? – недоуменно спросила Аэлита.

– Не знаю. Он подмял меня под себя, грубо говоря. Раньше всегда я была главной, сильной, а с ним я впервые почувствовала себя слабой, счастливой женщиной. Правда, длилась сказка недолго. – Лариса щелчком выбросила сигарету в стоящую рядом урну. – Я уже не знаю, могу ли различать любовь, влюбленность, увлечение, физическое желание. Когда женщина одинока, она может принять собственные фантазии за реальность и жестоко ошибиться.

Мартова понимающе кивнула. Ей вдруг захотелось рассказать Ларисе историю одной женщины, которая полгода назад в последний раз пришла к ней на консультацию. Их общение привело к тому, что женщина сбросила с себя многолетний груз обид, унижений, физического насилия, которым подвергалась со стороны мужа.

Это была не очень красивая женщина, на вид ей было лет сорок. Но ее нельзя было назвать непривлекательной, скорее своеобразной. Она не захотела называть своего настоящего имени, что часто случается, и вполне объяснимо. Она выглядела издерганной, все время срывалась на тихий плач, руки ее дрожали от волнения. Лите стоило труда расположить ее к себе и дать возможность разобраться в ситуации, из которой сама женщина выхода найти не могла. Она была замужем шестнадцать лет. Ее муж – весьма известный человек не только в ***нске, но и далеко за его пределами, был человеком с очень неустойчивой психикой. От приступов безумной любви к жене он переходил к колкостям, оскорблениям, потом к рукоприкладству. Правда, случалось это с периодичностью в несколько лет, но каждый эпизод оставлял в душе женщины незаживающие рубцы.

– Знаете, – сказала она, – однажды он ударил меня в живот, когда я была на седьмом месяце беременности, – с каждой встречей с психоаналитиком женщина позволяла себе быть все более откровенной. – Он был ужасно зол, что я поправилась, и мои отекшие ноги потеряли стройность. После этого у меня случились преждевременные роды. Девочка, слава богу, выжила, но, лежа в палате, я дала себе слово, что начну бракоразводный процесс. Я собиралась переехать на время к маме, где была в это время наша старшая дочь. Муж – очень занятой человек, а ей было всего шесть лет. Мама всегда помогала мне в трудных ситуациях, правда, каждый раз высказывая мне, что я – самая большая ошибка в ее жизни. Ей было стыдно за мою нерешительность. Мои синяки отзывались в ее душе болью. За восемь лет брака я трижды приходила к ней с дочкой, вещами. И каждый раз муж уговаривал меня вернуться.

– Как вы считаете, почему ему это удавалось? – Лита старалась сделать так, чтобы, отвечая на ее вопросы, женщина сама нашла выход из сложившейся ситуации. Тогда решение не будет навязанным, и не на кого будет взваливать вину за то, как будут развиваться события. – Почему вы верили его словам?

– Я боялась остаться одна. Он внушил мне, что я некрасивая, ни на что не способная, что я пропаду без него. Он столько лет повторял это…

– Он столько раз говорил об этом, что вы и сами стали верить в собственную несостоятельность.

– Наверное, так. Причем он вел себя лицемерно. На людях постоянно подчеркивал, какая я отличная мать, хозяйка, а дома вел себя грубо, вызывающе. – Женщина замолчала, и Лита решила воспользоваться паузой, чтобы задать очередной вопрос.

– Сколько у вас детей?

– Трое: старшей дочке семнадцать, средней – одиннадцать, а самому младшему сыну – девять, они у нас все такие замечательные, дружные. Муж непременно хотел сына, а когда родился Антон, я почувствовала со стороны супруга такое же трогательное отношение, любовь и заботу, как в первые годы брака. У нас настолько стало легко, хорошо в доме, что я подумала – все наладилось.

– И что же заставило вас сомневаться?

– Знаете, мне больно говорить об этом. – Женщина снова стала нервно перебирать пальцами, опуская глаза. – Когда он бил меня, а потом оправдывался, я чувствовала, что могу это простить. Но когда стало доставаться детям – я поняла, что больше не хочу терпеть. Мои дети сейчас у матери. У мужа была попытка сближения. Он наивно полагает, что я смогу простить ему, что он бил меня на глазах детей, а потом отвесил пинков и пощечин сыну и оттащил за волосы из комнаты старшую дочь. Нет, это выше моих сил. Я виновата перед детьми, что не смогла прийти к этому решению раньше.

– Значит, вас больше возмутил факт насилия по отношению к детям, а восемнадцать лет собственных хождений по мукам как же? Вы должны иметь уважение прежде всего к себе и, несомненно, защитить детей от агрессии мужа. Только в такой последовательности. Дети видят насилие и неуважительное отношение к их матери. Они как настроены?

– Мальчик еще слишком мал, чтобы отвергать его общество. А девочки категорически не хотят общаться с отцом. Говорить с ними о нем бесполезно, они под впечатлением и полностью заняли мою сторону. Они тоже за развод. Я знаю, что никогда больше не смогу иметь близких отношений с мужем. Его руки не прикоснутся к моему телу. И все-таки я настолько боюсь остаться одна… – Женщина снова расплакалась.

– Вы не одна, здесь вы заблуждаетесь. У вас трое прекрасных детей. Ваша мать постоянно протягивает вам руку помощи, надеясь в душе, что ее дочь сможет достичь большего. Ведь не для того она вас растила, чтобы столько лет видеть, как издеваются над ее ребенком. Вспомните о своем дипломе: вы ведь можете преподавать. Освободившись от влияния супруга, вы снова обретете уверенность в себе. Нужно только начать. Первый шаг вы уже сделали, не останавливайтесь!

Женщина довела бракоразводный процесс до конца. Суд развел их, дав предварительно три месяца на раздумывание. В это время она еще четыре раза приходила к своему психоаналитику. Теперь пациентка выглядела более уверенной в себе и уже не сомневалась в своих силах, а вскоре нашла себе работу. Конечно, ее возможности изменились, во многом приходилось себе отказывать. Но что такое эти ограничения в сравнении с внутренней свободой, которую обрела женщина, и покоем в душах ее детей.

Лита вспомнила эту историю, еще не стерлись из памяти события, связанные с нею. Однако рассказывать об этом Ларисе она не стала. Зачем приводить в пример чужую жизнь, другую ситуацию? В каждом конкретном случае нужно свое решение.

– Заставила я и тебя задуматься, подруга, – виноватым тоном сказала Лариса. – Ты же у нас специалист, может, что-то подскажешь?

Мартова подперла ладонью щеку, поставив локоть на колено. Она пыталась подойти к делу профессионально. Подвести Шмелеву к самостоятельному решению проблемы.

– Я могу помочь тебе самой найти выход, а диктовать ничего не буду, – ответила Лита. – Лучше тебя никто не сможет разобраться в происходящем. Пока ты не захочешь изменений, все советы будут пустым сотрясанием воздуха. Наверное, прошло еще слишком мало времени, чтобы ты приняла твердое решение: терпеть или расстаться. Некоторым на это требуется не год, не три и не десять.

– Странно, чем определяется предел женского всепрощения?

– Только собственной оценкой ситуации. Ты настолько хотела стать слабой, что тебя подмяли под себя, а ты все еще на распутье. Лариса Алексеевна Шмелева, спроси у своего сердца, чего оно хочет теперь?

– Покоя. Я устала от жизни на передовой. Позабавилась – и довольно, – надев очки, подвела итог Лариса. – Пойдем на работу. Поход в кафе отменяется, слишком много воспоминаний. Пойдем, смотри, Саша уже подъехал.

– Да, фигуру, считай, мы сохранили, – поднимаясь со скамейки, сказала Лита. – Я бы могла отпустить тебя домой, но не стану этого делать. Лучшая терапия в твоей ситуации – трудовая. Очки можешь не снимать. Мода у тебя такая, временная.

На часах было без десяти минут десять, когда вслед за удивленным Сашей в офис зашли Лита с Ларисой.

– Доброе утро, Саша, – проходя в кабинет, на ходу сказала Мартова.

Лариса поприветствовала охранника по обычаю громким хлопком ладонь о ладонь и тоже заняла свое место за столом в приемной.

– Покофейничали? – спросил Саша, когда дверь за Аэлитой закрылась.

– Поговорили на свежем воздухе, а до кафе так и не дошли, – чувствуя себя неуютно в очках, ответила Лариса. Она видела, что Саша внимательно вглядывается в ее лицо, но тактично больше вопросов не задает. – А ты хочешь кофе? Пять минут – и я приготовлю.

– Нет, спасибо. Мне вчера вечером Елена Васильевна своего фирменного кофейку приготовила, так я около трех еле уснул.

– В следующий раз ложись около одной, – улыбнулась Шмелева.

– Да ладно вам смеяться. Старый анекдот, между прочим, могли бы и что-нибудь посовременнее придумать, – буркнул Саша, усаживаясь в свое кресло неподалеку от входа в приемную.

– После работы и придумаем, – открывая регистрационный файл в компьютере, заметила Лариса. Потом нажала кнопку связи с Мартовой. – Аэлита Владимировна, на десять пятнадцать записан Раевский.

– Спасибо, я просмотрю свои записи о нем, – ответила Лита.

– Кстати, Лариса Алексеевна, знаете, чем отличаются женщины от комаров? – вдруг спросил Саша, состроив серьезную гримасу.

– Что ты еще придумал? – почувствовав подвох, Шмелева подперла рукой подбородок. – Ну, и чем же?

– Комары кусаются только летом, – довольно выдал Саша. – Это из новых анекдотов. Так, чтоб конца рабочего дня не ждать.

– Ничья, – улыбнулась Лариса и, не выдержав, прыснула от смеха в ладони.

Новая неделя началась. Исключая обстоятельства личной жизни Ларисы, все шло как обычно. К субботе Шмелева окончательно порвала со своим последним увлечением. Она демонстративно выставляла на улицу присылаемые корзины цветов, раздавала сладости, и даже столь любимый пористый шоколад из рук Руслана больше не мог соблазнить ее. Сгорая в душе от желания снова помириться, Лариса все-таки решила вычеркнуть белокурую бестию из своей жизни. Лита не думала оказывать на нее никакого давления. Другое дело мама Ларисы, которая отказывалась понимать планируемый дочерью разрыв.

– Мужчина не сдержался, приложил руку, так сказать, ничего страшного. Сама, видать, виновата. А такого кадра упускать глупо. Держи язык за зубами и будь покорной – получишь больше, чем ожидаешь. – Такие материнские наставления только утвердили Ларису в желании поскорее начать новую жизнь. Подаренный автомобиль она безо всякого зазрения совести оставила у себя, считая его моральной компенсацией за то, что ей пришлось терпеть от предмета своей страсти. Конечно, какое-то время машина будет немым напоминанием обо всем, но память устроена очень гуманно. При желании она стирает ненужное. Синяк на лице был уже не заметен благодаря посещению косметолога и легкому маскирующему макияжу. Осталось ждать полного рассасывания внутренних, сердечных швов после очередного разочарования.

Лита взяла с подруги слово, что та больше не будет скрытной.

– Шмелик, это ведь полный идиотизм, что ты сразу же не побежала плакаться в мою жилетку, – укоряла подругу Мартова. – Ты что, решила, отношения «начальник-подчиненный» могут изменить нас? Тогда грош цена такой дружбе!

– Не ворчи, Владимировна, – попивая после окончания приема кофе в кабинете Литы, отмахнулась Шмелева. – Знаю я твою жилетку: твоих мокриц собирает, моих не хватало.

– Не надо преувеличивать. У меня все нормально, – стараясь избегать взгляда подруги, ответила Лита. Она только что выпила бокал любимого мартини с оливкой и теперь наслаждалась крепким кофе. – Грех жаловаться. О такой жизни, как у меня, многие только мечтают.

– Конечно, ты сейчас расскажешь, – прикуривая коричневую сигарету с ментолом, сказала Лариса. – Мы с тобой – две одинокие бабы, которым просто катастрофически не хватает мужского внимания, заботы и любви.

Лита поставила свою чашку на стол и громко рассмеялась.

– Ой, не могу, Лариска, ты – прелесть! Только от тумаков в награду за любовь отошла, а уже говоришь о мужчинах, как о манне небесной. Воистину, твоему характеру можно позавидовать.

– Валяй, тебе разрешаю, – выдыхая густое облако дыма, улыбнулась Шмелева. – Говорила я тебе как-то, что однополая сексуальная ориентация не способствует полному раскрытию личности и должному разрешению проблем.

– Было дело. Ну и что?

– А то, что из нас с тобой получилась бы отличная пара. Я уверена. – Шмелева замолчала, глядя на покрывающееся краской лицо Литы. Лариса выдержала короткую паузу и в свою очередь разразилась громким смехом. – Видела бы ты свое лицо, психоаналитик несчастный. Шучу я, вот такой юмор. Понимать надо.

– Шмелик, оставь свои шутки для мужчин. Моя голова сейчас отключилась и настроена на встречу с Жоркой. – Мартова бросила беглый взгляд на настольный календарь. – Тринадцатое июня. Вроде бы день как день, а число это не люблю. Получается, что я верю в предрассудки?

– Мой Шмелев имел на этот счет свое особое мнение. Когда дорогу ему перебегала черная кошка, он считал, что это к хорошему. А если белая – все пойдет прахом. Каждый человек ставит себе препоны, придерживаясь кем-то установленных правил и обычаев. Только и всего, – констатировала Шмелева.

– Ты рассуждаешь, как Мартов. Он часто говорил, что мы сами себя загоняем в тупики обстоятельств, – допивая кофе, сказала Лита. – Он помог мне приопустить планку самооценки для того, чтобы со временем поднять ее еще выше.

– Надеюсь, что ты еще не достигла своего пика. – Лариса потушила сигарету, собрала на маленький поднос чашки со стола. Она не хотела ничего больше говорить. Лита все последние два года сводила к воспоминаниям о Георгии. Ей было очень легко сделать это, потому что даже через такой промежуток времени она чувствовала незримую связь с человеком, которого любила. Она старалась вспоминать о нем без слез, потому что однажды дала себе слово не отягощать его существования там, на небесах.

– Я помою посуду и могу считать очередную трудовую неделю завершенной, – выходя из кабинета, на подъеме произнесла Лариса.

– Слушай, как ты думаешь, этот Иван Георгиевич Мартов уже отбыл на свою вторую родину? – вдруг спросила Аэлита. – Как ни крути, а мысль о его приезде время от времени бесконтрольно поселяется в моей голове.

– Одному Богу известны его планы. Ты готова встретиться с ним?

– Не знаю, просто мне интересно, насколько он сын своего отца, – задумчиво ответила Лита, подходя к окну.

Лариса закрыла за собой дверь и увидела стоящего в приемной Сашу, тихо разговаривавшего с каким-то не менее высоким, но худощавым блондином. На вид ему было за тридцать. Опрятно, со вкусом одет, приятной наружности. Особенно выделялись на его лице большие черные глаза. Если бы не цвет его волос, Шмелева могла бы начать пускать в ход свое обаяние. Однако в данный момент реакция на светловолосых представителей сильного пола была у женщины настороженной. Лицо это она видела впервые, но сразу поняла, что перед нею не очередной пациент Мартовой. В нем четко просматривалась уверенность, спокойствие. Ему явно не была нужна консультация психоаналитика. Он медленно повернул голову в сторону появившейся Ларисы. Весь облик незнакомца был полон достоинства и нескрываемого любопытства.

Первым опомнился Саша. Обмен взглядами слишком затянулся, и охранник собрался что-то сказать. Мужчина мягким движением остановил его.

– Добрый вечер, Лариса Алексеевна, – обратился он к Ларисе. Она поставила поднос на стол и удивленно подняла брови.