Текст книги "Служебный брак (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 18
Относительно пришла в себя Лиля лишь в номере, и то не раньше, чем через час, как закрылась в своей комнате. Вернее, в спальне. В их общей спальне с Аароном… Эрнестовичем.
Что помещение именно спальня, Лиля заметила далеко не сразу. Сначала она видела только дверь, гипнотизируя её изо всех сил и убеждая себя, что конструкцию из натурального дерева невозможно выбить одним ударом мужского плеча.
Что это было в самолёте? Что, чёрт побери? Лилия не была глупой девушкой, хотя вся ситуация и говорила ровно об обратном. Она бы точно запомнила пункт об… таком виде секса в договоре, о любом виде секса на самом деле. Никакого пункта, освещающего этот аспект супружеской жизни, не было. Лишь устная договорённость, в которую она поверила. Мало ли, какие причины подтолкнули такого человека, как Аарон Эрнестович Абалденный, вступить в брак с Котёночкиной, дать ей свою фамилию и отправиться в свадебное путешествие. Одно было очевидно для девушки – это точно не секс.
Во-первых, секс всегда можно получить и без брака.
Во-вторых, очень странно хотеть близости с Лилей – этого мало кто желал, подозрительно, если такой обалденный мужчина начнёт.
В-третьих, Аарон, при более близком знакомстве, показался Лиле человеком не только воспитанным, но и чутким… И вдруг – такой пассаж!
Пока Лиля пятилась спиной к кабине пилота, не выпуская из поля зрения Аарона, она судорожно соображала, что ей делать, а ещё никак не могла решить, что именно её шокировало сильнее: факт требования исполнения супружеского долга, то, что у Аарона есть… пенис (довольно внушительного, по скромному мнению Лили, размера), или цвет трусов супруга. Сиреневый! Под чёрными брюками классического кроя, немного зауженными, были шёлковые (на вид это был шёлк), семейные, сиреневые трусы.
«Убиться валенком!» – подумала бы Лиля в любой другой ситуации, но не когда эти самые трусы надвигались на неё, прикрывая, как занавесом, половой орган босса. Подчинённые не хотят знать, какое бельё носит их руководство, тем более, если оно шёлковое и сиреневое. Ни один нормальный мужчина не наденет подобное, а знания о том, что у руководства есть психологические, а то и психические проблемы – лишние для любого рядового сотрудника. Для Лилии Котёночкиной так уж точно!
И что ей было делать в предложенных обстоятельствах? Стучать в кабину пилота, требовать помощь, вызывать кнопкой стюарда? Учитывая, что самолёт частный и принадлежит Аарону, вряд ли кто – то придёт на помощь несчастной, перепуганной Лиле. Может быть, такая ситуация и вовсе рядовая, может, Аарон, как Синяя Борода, женится каждый месяц, а потом доводит молодую жену до… чего-нибудь, прямо на борту самолёта? Вон, и трусы подходящие прикупил для этого!
Открывать двери и пытаться разбить окно и вовсе неразумно, да и не хватит у Лили сил ни на то, ни на другое. Опираясь о стену спиной, девушка в полнейшем ужасе и отчаянии, сквозь пелену слёз, смотрела на надвигающуюся мужскую фигуру, пытаясь устоять на ногах, но в итоге всё-таки начала сползать, усаживаясь на корточки, закрыв лицо ладонями. Ободок кольца больно царапнул скулу, и Лиля разрыдалась с отчаянием, выплёскивая слезами страх и ужас наружу.
А что оставалось бедняжке? Она решительно не была готова сделать то, что требовал от неё Аарон Эрнестович, будь он хоть сто раз обалденным. И так же решительно не могла оказывать сопротивление. Котёночкина никогда не была девушкой храброй или язвительной, она была тихой, неконфликтной и незаметной. Жизнь никак не подготовила её к тому, что однажды на борту частного самолёта ей под нос подсунут член… в сиреневых шёлковых трусах!
– Лиля? – она услышала обеспокоенный голос рядом с собой, значит носитель шёлкового белья сел рядом с ней, напротив. – Лиля, – в это мгновение Аарон попытался отвести руки девушки от лица, и она окончательно разревелась. Может быть, если она сейчас бесславно захлебнётся в слезах и соплях, это спасёт её от минета?
Она не сразу поняла, что Аарон поднял её на руки, только почувствовала, что взлетела. Они ведь в самолёте, почему бы ей не подняться в воздух. Сначала она взмыла вверх, а потом опустилась вниз, прямо на колени мужчины. В то время как его руки крепко обхватили Котёночкину, всю, целиком, губы нашёптывали что – то приятное на ухо. Если прислушаться, то они напевали романс «Молитва» или «Научите меня понимать красоту». Абсолютный слух девушки не нашёл не единого изъяна в исполнении.
Научите меня понимать красоту.
Отучите меня от тоски и от лени.
Проявите ко мне в сотый раз доброту.
Я ваш раб, но не ставьте меня на колени…*
Самым иррациональным образом Лиля успокаивалась, слушая необычное исполнение любимейшего произведения, и переставала в ужасе трястись и отчаянно плакать.
– Проявите ко мне в сотый раз доброту, – пропел Аарон, и Лиля вздохнула, словно выпустила из себя ужас, обуявший её несколько бесконечных минут назад, он поднялся вверх и лопнул там, как мыльный пузырь. Романс не подходил ситуации, но успокоил Лилю, а может, дело в голосе Аарона, тихом и проникновенном, в баритональном тембре и камерной манере исполнения.
– Лиля, – мужская ладонь повернула голову девушки лицом к Аарону. – Зайка, посмотри на меня, – Лиля послушно посмотрела. – Сейчас я поцелую тебя, не пугайся, – он не то уговаривал, не то указывал. Оставалось только послушно кивнуть и смотреть, как медленно, очень медленно приближается лицо мужчины, и чувствовать ладонь, обхватившую затылок, не позволяющую вывернуться.
Губы, в противовес удерживающей ладони, были мягкими, не настырными, движения плавными, оглаживающими, будто знакомящимися. Несмотря на то, что этот поцелуй не был первым ни с Аароном, ни, уж точно, в жизни Лили, она чувствовала, что он и есть первый. Осторожный, аккуратный, деликатный, именно такой, каким и должен быть, плавно перетекающий в нечто более жаркое и жадное, срывающее дыхание, вызывающее желание продолжения.
Лиля поёрзала на коленях мужа, бедром почувствовала то, что несколькими минутами раньше испугало её до одури, и поняла, что её вовсе не пугает, наоборот, приободряет подобная реакция. Она нравится Аарону, самому обалденному Абалденному нравится! И он ей тоже симпатичен, а прямо сейчас – больше чем симпатичен.
Каким-то образом они переместились – кресла в частном самолёте широкие и удобные, – Аарон нависал сверху, пробегая пальцами по шее и открытым плечам Лили, расстёгивая пуговицы на платье, открывая замочек-жемчужинку спереди бюстгальтера. Другая рука обхватила ногу девушки, огладив чувствительное место под коленом, и поднялась выше по бедру. Лиля потянулась за очередным поцелуем, приоткрыв в готовности рот, теряясь в ощущениях и чувственном переживании, едва ли не первом в своей жизни.
– Прошу прощения, – раздалось сверху. Вышколенный стюард смотрел, как ни в чём не бывало, лицо его ничего не выражало, словно он не прерывал интимное действо, а предлагал чай-кофе-сок двести тридцатому пассажиру. – Аарон Эрнестович, мы заходим на посадку, необходимо пристегнуть ремни.
– Не вовремя, – ответил Аарон, возвращая такой же бесстрастный взгляд. Его лицо совсем ничего не выражало, как деревянная столешница напротив ряда кресел, в которых расположились молодожёны.
– Прошу прощения, к сожалению, пилот не видит возможности пойти на второй круг. Сильный боковой ветер. После посадки вы сможете… продолжить, а пока пристегните ремни, – стюард нагнулся, с невозмутимым лицом пристегнул сначала Аарона, а потом и Лилю, развернулся и ушёл на своё место.
*Романс «Научите меня понимать красоту». Слова: Александр Лугарев; Музыка: Константин Шевелев
Глава 19
Ветер действительно был шквальным, солоноватым, пахло морем и туманом. Автомобиль, поданный почти к трапу самолёта, нёсся по извилистому шоссе. Лиля сидела на заднем сидении рядом с Аароном, барабанящим пальцами по обивке из натуральной кожи, и смотрела в окно, по большей части на собственное отражение, смутно, но всё же показывающее какую-то другую Лилю Котёночкину, может, потому, что формально она стала Абалденной.
В огромном номере на верхнем этаже гостиницы – Лиля от переизбытка чувств даже не посмотрела её название, – она заскочила в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся спальней, и сейчас сидела, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации.
Раздавшийся стук в дверь прозвучал для девушки набатом. Она в ужасе подскочила на месте, шлёпнулась пятой точкой на кровать и уставилась на дверное полотно, в ожидании… чего угодно нехорошего.
– Лиля, – раздалось коварно-вкрадчивое из-за двери. – Лилия, откройте, пожалуйста.
– Нет, – пискнула Котёночкина и сама обалдела от собственной наглости, даже икнула в подтверждение.
– Я не причиню вам зла, – уверял её голос Аарона. Девушка на самом деле в это верила, но открывать дверь не горела желанием.
Она хотела домой, в свою родную коммунальную квартиру – есть котлеты Марии Ивановны и прятаться от Измаила Иннокентьевича, а не находиться в сомнительном свадебном путешествии с ещё более сомнительным «мужем» в очень подозрительном нижнем белье. С ещё более подозрительными заявлениями.
– Лилия… Абалденная, я буду вынужден сломать дверь, – заявил голос тем самым баритональным тембром.
– Ломайте, – дала согласие молодая жена. – Она наверняка дорогая, – всё же посчитала своим долгом предупредить Лиля.
– Я вычту из ваших семи миллионов трёхсот восьмидесяти семи тысяч рублей, – тут же парировал голос.
– Это почему? – девушка рывком открыла дверь и уставилась на мужа. – В договоре не указан урон, нанесённый чужому имуществу.
– В договоре есть пункт о сотрудничестве и взаимодействии, сотрудничать и взаимодействовать при закрытых дверях затруднительно, – парировал босс.
– Чёрт, – буркнула под нос Лиля, ей показалось, что Аарон услышал, но корректно промолчал. Надо же, такой с виду воспитанный мужчина… а в сиреневых трусах и с членом…
– Я сяду? – сам себя пригласил Аарон Эрнестович, показывая рукой на оттоманку напротив кровати. Сам же с собой согласился кивком и сел.
– Произошло недоразумение, – продолжил говорить Аарон Эрнестович, только почему – то резко встал, глядя на стоявшую посередине спальни Котёночкину. На всякий случай Лиля сделала два шага в сторону. – Вероятно, меня ввели в заблуждение, – задумчиво продолжил муж. – Мне необходимо время, чтобы прояснить некоторые вопросы касаемо… нашего сотрудничества.
Лиля продолжала пятиться, просто на всякий случай. Никто не знает, что подразумевал Абалденный под словами «прояснить» и «сотрудничество». Она уже имела возможность наблюдать психическую нестабильность мужчины. Да, после инцидента он целовался на уровне «Бог», ещё и пел бесподобно, но кто знает…
Здравый смысл, неожиданно проснувшийся в Котёночкиной, подсказывал держаться подальше от Абалденного. Ударившись ногами о кровать, Лиля шлёпнулась на атласное покрывало, подняв вверх ворох лепестков роз. Ими была усыпана не только постель, но и пол спальни, тумбы, ведёрко со льдом с бутылкой шампанского и даже корзина со свежими фруктами. В тот момент, когда Лиля села, мужчина сделал пару шагов к оттоманке и тоже сел. Девушка резко встала – Аарон встал, кажется, машинально, при этом недовольно поглядывая на жену. В итоге Лиля предпочла сесть.
– Я допустил оплошность, – продолжил Аарон, всё-таки усевшись. – Проигнорировал мужские потребности организма и потерял голову. Вы очень привлекательны, Лиля… Котёночкина… Абалденная…
– В каком смысле? – не поняла Аарона молодая жена. Смутно она догадывалась, о чём шла речь. У Аарона Эрнестовича давно (кстати, сколько?) не было близости с женщиной (Лиля надеялась, что не с мужчиной). – А что мешает вам сейчас… ну?..
– Сейчас? Вы имеете в виду – с вами? – глаз Аарона нервно дёрнулся, рука сжала коленку в чёрных, классический брюках. Лиля почему-то посмотрела на пах босса и тут же покраснела. Ей ведь только показалось, правда?
– Вообще, – пропищала она. – С кем-нибудь, – добавила, отмечая с удивлением, что ей вовсе не нравится и это «вообще», и тем более «с кем-нибудь».
– Боюсь, с этим могут возникнуть трудности, – спокойно заявил муж. Он таким же тоном говорил «спасибо», когда Лилия забирала пустую посуду из его кабинета. – Совсем недавно, не далее чем в шестнадцать часов сего дня, – как-то по-книжному заговорил Аарон, став, прямо, Эрнестовичем от пяток до макушки, – я вступил в брак. Боюсь, столь пикантная ситуация поставит… наш союз, заключённый по взаимной и искренней любви, под сомнение.
Что ж, аргумент понятный, кроме фразы о взаимной и искренней любви.
– Я постараюсь держать себя в руках, – уверил мужчина. – Больше подобное не повторится, как минимум до выяснения некоторых тонкостей нашего дальнейшего сотрудничества.
Несчастная Котёночкина уже ничего не понимала. «Тонкости». «Сотрудничество». «Союз, заключённый по взаимной и искренней любви». «Радости и краски жизни». Голова шла кругом от произошедшего и происходящего.
А ещё ей стало жалко Аарона. Ведь это бесчеловечно – заставлять человека страдать. А он страдал, Лиля это отчётливо видела, бедняжка сидел с таким убитым видом, что невыносимо хотелось его пожалеть. Сама-то она, ясно, никаких мужских потребностей не испытывала, как, впрочем, и женских, но у половозрелого мужчины они наверняка есть, и довольно ощутимые, сильные. Может быть, даже причиняющие боль…
Лилия была не сильна в мужской физиологии, а в разговоры немногочисленных подружек не вслушивалась. Все они сводились к одному: «Всем парням только это и надо». Меньше всего Аарон Эрнестович напоминал парня. Он состоявшийся, половозрелый мужчина с сильной половой конституцией (так казалось Лиле), а значит, вынужденное воздержание приносит ему массу неудобств. Несправедливо, что из-за Лилиных семи миллионов трёхсот восьмидесяти семи тысяч страдает человек. Ей стало стыдно.
– Наверное, можно и со мной, – Лиля не поверила, что произнесла это вслух. Она сама, по собственной инициативе, предложила мужчине заняться сексом. Боссу предложила. Она сейчас умрёт и сгорит в адском пламени, вместе с лепестками роз и льдом в ведёрке.
– Вы допускаете такую вероятность? – Аарон внимательно посмотрел на собеседницу, скользнув взглядом по лицу и ниже, останавливаясь на груди, животе, коленках и стопах, чтобы вернуться тем же маршрутом к губам и там зависнуть.
– Да, но я вынуждена предупредить, – Лиля набрала полную грудь воздуха и выдохнула: – Мне не нравится секс.
– В каком плане? – взгляд Аарона впился в глаза смущённой донельзя Котёночкиной.
– В п-прямом, – стушевалась девушка.
– Вы говорили, что не… невинны.
– Это так, – она кивнула, соглашаясь.
– Вы подверглись насилию, нуждаетесь в реабилитации?
– Я бы так не сказала, – Котёночкина склонила голову.
Никакого насилия не было. На выпускном она немного перебрала с шампанским, выпила аж три фужера, пришла в себя только в своей комнате, а бывший одноклассник елозил по её лицу слюнявым ртом и стаскивал с неё трусы. Пока Лиля решала, ей больше противно или смешно, всё было закончено. Ей даже больно не было… Она таращилась в потолок и думала, почему люди придают такое большое значение столь бессмысленному занятию, как секс. Одноклассник, потный от усилий – которых почему – то не заметила виновница торжества, – встал, извинился и, пошатываясь, побрёл к выходу. Там его встретил недовольный Измаил Иннокентьевич и придал ускорение горе-любовнику.
Лиля недолго печалилась случившимся фактом, через несколько недель и вовсе забыла о нём, хотя глухие сомнения всё – таки посещали её время от времени. Должна же она была почувствовать хоть что-нибудь, помимо щекотки и желания очистить желудок?
На первом курсе ей представилась возможность выяснить этот вопрос. На этот раз ей стало больно, а парень ругался, что она могла бы и предупредить, дескать, он бы тогда действовал «поосторожней, и вообще», но, помимо боли, Лиля не почувствовала ничего. Во второй раз прибавилось желание очистить желудок, а третий она еле-еле дотерпела, сделав для себя вывод, что занятия сексом ей определённо не нравятся. Позже ей поступали предложения от других парней, но девушка всегда отказывалась. Какой смысл? Лишние телодвижения, причём, в прямом смысле.
– То есть вы, Лилия Котёночкина, занимались сексом, не получая удовольствия?
– Да, – согласилась Лиля. Так оно и было. Целых четыре раза, если первый раз считать тоже.
– Зачем?! – глаза обалденного Абалденного стали огромными, удивлёнными, словно он сел на ежа голыми ягодицами и не только ими… голыми.
– Есть какая-нибудь еда, которая вам не нравится? Многим по вкусу, а вам нет.
– Устрицы, – быстро ответил Аарон.
– Вы пробовали устриц? – уточнила Лиля.
– Конечно, – кивнул мужчина.
– И поняли, что вам не нравится?
– Да, – Аарон уставился на девушку. – Но, позвольте, разве можно сравнивать секс и устрицы?!
– Не знаю, – честно ответила Лиля. – Устрицы я не пробовала, а секс – да.
– Образно… – пробурчал баритон и покосился на девушку, сидящую на краю кровати.
Чуть позже Аарон сказал, что необходимо сходить на ужин, Лиля с ним согласилась. Кроме холодных закусок на свадебном фуршете и на борту самолёта у Лили во рту ничего не было. К слову, несмотря на то, что она была удивлена форматом проведения торжества, ей бесконечно понравилось. Одна мысль, что ей придётся сидеть во главе стола рядом с новоиспечённым супругом и разбираться во всём многообразии блюд и приборов под прицелом камер и гостей, приводила в ужас. А так Лиля имела возможность время от времени клевать с подносов официантов, не краснея бесконечно и болезненно. Кто сказал, что Золушка была счастлива, заполучив целого принца? Скорее всего она была слишком растеряна, чтобы как следует разобраться в случившемся, а потом сказку свернули, чтобы не ставить принца и Золушку в неловкое положение.
Столик был заказан в одном из камерных залов ресторана внизу гостиницы, там же уже находился Григорий Георгиевич с Клавдией, бодро, для почти ночи, выхаживающей вдоль зала до двери и обратно.
Увидев молодожёнов, Клава подбежала, деловито обошла Аарона, потом Лилю, потом обоих сразу и озадаченно уставилась на молодого мужа.
– А где ребёночек? – прищурив глаза, недовольно спросила Клава.
– Какой ребёночек? – Аарон посмотрел сверху вниз на девочку, Лиля тоже посмотрела.
– Вы поженились, значит, должен быть ребёночек! Лучше три, но хоть одного – то могли бы и родить. Иначе не считается!
– Что не считается? – Аарон заглядывал в возмущённое лицо Клавы.
– Свадьба не считается! Какой смысл в свадьбе, если сразу не появляется ребёночек!? Деточка должна быть! Где она, деточка?
– Иногда люди живут в браке для себя… – растерянно ответил Аарон, призывая взглядом отца рыжей девочки, задающей столь неудобные вопросы. – И Лилия ещё молода, не обязательно рожать сразу после свадьбы.
– Да так же не бывает! – возразила в голос девочка. – Если есть свадьба, должна быть детка, иначе никакого хеппи-энда не получается. И ничего твоя жена не молодая. Если она сейчас не родит, когда она ещё пятерых успеет природить? И лабрадора?
– Лабра…кого?
– В книжках всегда секретарша рожает много детей и лабрадора, а герой ей дарит машину.
– Юная леди! – подорвался с места Григорий Георгиевич.
– Сейчас снова будет обещать выпороть ремнём, – доверчиво прошептала Клава и дёрнула Аарона за рукав. – Аарончик, дай мне телефончик, а то я папин стащила в самолёте, пока он спал, а он заметил и поставил пароль.
– Юная леди, сейчас я отправлю тебя в номер! – раздался грозный окрик начальника службы безопасности.
– Ну и ладно, – явно обиделась Клава. – Ни деточки, ни лабрадора. Зря на свадьбу ходила!
Потом Аарон сделал заказ, Лиля была благодарна за то, что ей не пришлось долго изучать меню и вчитываться в состав блюд. Она с удовольствием согласилась на выбор мужа и осталась довольна. Григорий Георгиевич что – то обсуждал с Аароном, а Клава уснула, уронив фисташковое мороженое в порцию отца. Тот лишь вздохнул, удобнее устроил дочку на руках, продолжая разговаривать вполголоса с работодателем, который тоже перешёл на несколько тонов ниже, напомнив Лиле, как прекрасно звучал его голос в самолёте.
Проявите ко мне в сотый раз доброту.
Я ваш раб, но не ставьте меня на колени…
Позже они поднялись в номер, и Аарон поцеловал девушку, подтолкнув её к кровати в лепестках роз. Лиле очень понравилось целоваться с мужем, а вот всё остальное не слишком… Это не шло ни в какое сравнение с опытом на первом курсе и тем более с одноклассником, просто Лилия Котёночкина не любила заниматься сексом…
