Текст книги "Служебный брак (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Лилия Котёночкина находилась на своём рабочем месте, как и полагается, с восьми часов утра. И место, и работа Лилию бесконечно радовали. По большей части, заработной платой и премией один раз в квартал. Стол, компьютерное кресло и окружающий Котёночкину интерьер тоже были хороши.

Сидела Лиля в самом дальнем углу приёмной между широким окном, из которого, к слову, никогда не дуло, и раскидистым фикусом в керамической бледно – лимонной кадушке. Фикус был будто специально поставлен так, чтобы прикрывать небольшую стеклянную перегородку, за которой находился рабочий стол девушки, и тоже был вполне симпатичен Лилии. Свой уголок Лиля звала «аквариумом», и если бы не растение, Котёночкина ощущала бы себя рыбкой-гуппи на всеобщем обозрении.

Два года назад, уйдя с дневного отделения института на вечернее, Лилия Котёночкина, через знакомую, устроилась на работу в статистический отдел транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing», а спустя полтора года её, не иначе как чудом, перевели работать в головной офис ассистентом ассистентов Абалденного Аарона Эрнестовича.

– От тебя требуется два главных «не», – сказал тогда старший менеджер по персоналу. – Быть незаменимой и незаметной.

Лилия Котёночкина отлично справлялась со своей задачей, она стала незаменимой для трёх помощников Аарона Эрнестовича – Станислава, Константина и Михаила, – и незаметной для самого Абалденного, несмотря на то, что формально появлялась у него в кабинете четыре раза в день, минимум. Помимо всевозможных правок в документации, договорах и соглашениях, распечатки, сканирования, ксерокопирования, заказов обедов, а иногда и ужинов для своих трёх начальников, в обязанности Лили входило подавать Аарону Эрнестовичу кофе в восемь тридцать утра и в восемнадцать вечера, и забирать пустую посуду ровно через восемь минут.

Аарон Эрнестович всегда благодарил, молча кивнув ассистентке ассистентов, и на этом всякое взаимодействие с высшим руководством заканчивалось. Остальное рабочее время Лилия проводила в своём «аквариуме», надёжно скрытая раскидистым фикусом.

Сегодняшний день начался совершенно предсказуемо. Лилия Котёночкина проснулась, по обыкновению, в шесть тридцать утра, приняла душ, трясясь от холода – отопление в этом году отключили раньше положенного срока, – позавтракала мюсли с молоком и отправилась на работу, выбрав наряд, соответствующий случаю.

Рабочие костюмы Лилии Котёночкиной отвечали задаче быть незаметной. Даже тёмные цвета – коричневые, синие и чёрные, – она предпочитала избегать, в светлой приёмной они могли бросаться в глаза. Только оттенки бежевого, кофе с молоком, изредка слоновой кости. Будучи блондинкой от природы, с бледной кожей, среднего роста и телосложения, Лилия Котёночкина в костюмах светлых тонов сливалась с интерьером не только приёмной Аарона Эрнестовича, но и со стенами всего высотного здания головного офиса. Одним словом, Лилия Котёночкина была самым незаметным сотрудником «TNK AA Group Capital Investing».

Сегодня, стоило переступить порог приёмной, ровно в семь сорок пять утра, как начались странности. Лилю едва не сбил с ног Аарон Эрнестович, влетевший в приёмную в сопровождении начальника службы безопасности. Почти врезавшись в несчастную Котёночкину, не успевшую даже испугаться как следует, Аарон Эрнестович ловко обогнул девушку и рванул в свой кабинет, пробурчав нечто схожее с приветствием, больше похожее на нецензурную брань. За полгода работы Лиле не случалось слышать, чтобы начальник повысил голос, более того, даже ассистенты Аарона Эрнестовича никогда не повышали голос, а сегодня словарный запас Котёночкиной обогатился на несколько слов.

Не стоит думать, что в головном офисе царило благоденствие и миролюбивая обстановка. В некотором смысле, в этом самом офисе, тем более в приёмной Абалденного, не летали даже мухи без предварительной записи и согласования, а для того, чтобы подчинённый принял бледный вид, было достаточно слегка нахмуренных бровей руководства.

Спустя каких-то два часа в приёмную потянулись сотрудницы из разных отделов и филиалов. Бледные, трясущиеся девицы сидели рядком на диване под удивлёнными взглядами трёх ассистентов Самого и Лилии Котёночкиной, и были близки к нервному срыву. Одна из девушек, тихо попискивая, прошлась по кругу по приёмной и с таким же невнятным писком рванула прочь. Судьбы девушки Лиля не узнала, лишь надеялась, что убежавшая осталась в уме и твёрдой памяти.

Никак систематизировать приглашённых на спонтанное собеседование было невозможно – ни по роду деятельности, ни по филиалу или отделу, откуда несчастные пришли или приехали, в зависимости от месторасположения. Складывалось впечатление, что Аарон Эрнестович хаотично тычет пальцем в штатное расписание и вызывает любого, чьё имя попадётся. Впрочем, спустя несколько часов, стало понятно – на ковёр к руководству не попало не одного человека мужского пола, а значит, велась выборка по половому признаку…

«Просто дракон и девственницы», – подумала Лиля, наблюдая, как последняя «девственница» на полусогнутых ногах проковыляла к выходу из приёмной, на ходу обмахивая себя ладонями, как веером. Не успела Лиля посочувствовать бедняжке, как «дракон» собственной персоной, в лице Абалденного Аарона Эрнестовича, встал перед рабочим столом Лилии, разрывающейся между желанием подскочить и рвануть с криками вслед за остальными «девственницами» и спрятаться под комфортным компьютерным креслом, на котором она сидела.

Лилия смотрела во все глаза на Аарона Эрнестовича и нервно сглатывала неизвестно откуда взявшуюся слюну. Наверное, это был какой-нибудь нервный синдром. Образно говоря, при взгляде на Аарона Эрнестовича любая женщина «глотала слюнки». Абалденный был обалденным. Достаточно высокий, широкоплечий и длинноногий, он не был грузным или излишне накачанным, не был он и сухопарым. Телосложение начальства под шикарным костюмом было атлетическим.

Тёмные волосы, почти чёрные, немного вьющиеся, безупречно лежали в модельной стрижке согласно последней моде, карие глаза за стёклами очков без оправы смотрели доброжелательно и позитивно (насколько Котёночкина могла ожидать позитива от внезапного внимания столь высокого руководства), а губы растянулись в странную, но широкую улыбку, обнажая белоснежные зубы. У Котёночкиной мелькнула мысль о параличе лица у Аарона Эрнестовича, настолько улыбка была… натянутой.

– Лилия Михайловна Котёночкина? – произнёс босс.

– Да, – Лилия кивнула и вытянулась по стойке смирно, даже ладони приложила к бокам, смотря, не мигая, на Абалденного.

– Аарон, – руководство протянуло руку для приветствия. Несчастная Лиля, не моргая, смотрела на ухоженную кисть и не понимала, что от неё требуется. Рукопожатие? В середине рабочего дня? Вот так, вдруг? Насколько крепкое? Может, эту руку с ухоженными ногтями следует поцеловать? Или погладить?

– Да, хм, кхм, кх, кх… – раздалось от начальства, когда тот потряс рукой в воздухе и продолжил: – Садитесь, Лилия Котёночкина, – Аарон… Эрнестович показал всё той же ухоженной рукой на стул, и Лиля шлёпнулась, издав странный звук.

– Лилия, – Аарон какое-то время молчал и внимательно разглядывал подчинённую, прежде чем начать говорить. – Как вы относитесь к балету? Опере? – продолжил Абалденный. – Что-то проще? Мюзикл?

– Вам подготовить списки детей сотрудников для новогодних подарков? – смекнула Котёночкина.

Конечно, конец апреля – странноватое время, да и билеты в оперу – сомнительный подарок для детворы. С другой стороны, тот же Щелкунчик – вполне детская сказка, а уж какой прекрасный балет под музыку Чайковского. Возможно, из-за загруженности Абалденный решил подготовиться к праздникам заранее.

– Нет, – босс покачал головой, прервав раздумья Лилии, и снова замолчал, смотря ошарашенно на Котёночкину, так, словно у неё хвост вырос, причём изо лба.

Лиля продолжила молчать, борясь с собственным испугом, трясущимися руками и губами, всё ещё пытаясь сохранить лицо, пусть и с хвостом изо лба.

– Ресторан? – наконец отмер Аарон.

– Какой? – Лилия заёрзала на кресле, вдавливаясь в спинку. Становилось страшно.

Она мельком огляделась, никого в приёмной не было, от этого стало ещё неуютней. Вдруг у Абалденного какое-нибудь скрытое невротическое или психическое расстройство? Стресс, элитное образование, неподъёмный груз денег… да мало ли травмирующих ситуаций у Большого Босса может быть!

– Макдональдс? – начальник произнёс это слово, словно его озарило великой догадкой. Должно быть, так же Эйнштейн кричал «Эврика»? Или не Эйнштейн?

– Ма-ма-макдональдс? – повторила Котёночкина и начала стекать по креслу под стол, готовая разреветься от внутренней паники.

Лицо Аарона Эрнестовича потеряло всякое благодушие, кажется, он тоже был близок к панической атаке, а ничто так не пугает подчинённых, как боящееся начальство. А босс боялся! Наверняка ему не приходилось раньше убивать ни в чём неповинных Котёночкиных, но и Котёночкиной ни разу не приходилось убегать от боссов, охваченных маниакально-депрессивным психозом или ещё каким-нибудь, не менее опасным состоянием.

– Невыносимо! – взревел Абалденный и ринулся в кабинет, широко шагая и размахивая на ходу руками, что выдавало крайнюю степень волнения. Он ещё добавил несколько слов на французском, но этого языка Лиля не знала и именно в этот момент собственное незнание посчитала за лучшее. Может, в этой короткой фразе босс описывал медленное и зверское убийство ассистентки ассистентов Лилии Михайловны Котёночкиной, а таких деталей она точно знать не хотела.

Глава 4

Аарон Эрнестович сидел за своим огромным рабочим столом из натурального дерева, не замечая, как едва постукивал пальцами по тёплой, отполированной поверхности, будто играл на фортепиано. Если приглядеться, можно было с уверенностью сказать, что «наигрывал» этот образованный и разносторонне развитый человек «Симфонию номер пять» Бетховена, про которую сам Людвиг говорил: «Так судьба стучится в дверь».

Судьба Аарона Эрнестовича сидела на краешке стула напротив него, их разделял только письменный стол, что в пересчёте на человеческие шаги не больше пяти – это если считать в шагах Лилии Котёночкиной, которая и была назначена судьбой на сегодняшний день, а если в шагах Аарона, то всего три.

Котёночкина Лилия Михайловна уложила руки на колени, как примерная воспитанница Воскресной школы при монастыре Святой Марии Магдалены, и смотрела во все глаза на собеседников, вернее, на одного из них – Аарона Эрнестовича, испытывающего в данный момент чувство неловкости и находящегося в глубокой задумчивости.

В первое мгновение Лилия показалась Аарону Эрнестовичу девушкой приятной во всех отношениях. Это была блондинка, вероятно, натуральная, судя по бледной коже лица и голубым глазам. Её типаж можно было бы отнести к скандинавскому, однако, известная миру холодность в облике Лилии отсутствовала.

Губы и брови Лилии Михайловны были натуральными, не выдающихся размеров и форм, что внушало оптимизм. Кинув быстрый взгляд ниже шеи – а Аарон был воспитанным мужчиной, напрямую разглядывать грудь женщины не мог себе позволить, – он не без удовольствия отметил, что вырез на блузке Лилии был более чем скромным, и надутые шары оттуда не выпрыгивали. Честная полторашка – довольно отметил про себя мужчина.

Аарон Эрнестович предпринял робкую попытку ухаживания и тут же столкнулся с почти непреодолимыми трудностями. Лилия Котёночкина испуганно хлопала глазами, стояла по стойке смирно, нервно подёргивая то плечом, то ладонью, то левым глазом, словно подмигивая собеседнику.

Видимо, а Аарон не был в этом уверен, приглашение в оперу прозвучало слишком фамильярно для пяти секунд знакомства. Лилия смотрела с ещё большим ужасом и начала ёрзать и пятиться на стуле, как краб в состоянии алкогольного опьянения. Предложение же посетить Макдональдс и вовсе шокировало трясущуюся Котёночкину, и Аарон почёл за лучшее удалиться в кабинет.

Как ухаживать за девушкой из народа, Аарон Эрнестович Абалденный не имел ни малейшего представления. Что они смотрят, едят, о чём разговаривают?

Женщины в жизни Аарона занимали много места, но место это было строго оговоренное, а женщины систематизированы. Была, теперь уже можно сказать в прошедшем времени, Тагуи – сначала в качестве друга, потом… она просто была. Были «случайные» связи, которые оказывались в орбите Аарона Эрнестовича вовсе не случайно, а после тщательного предварительного отбора специально обученными людьми. Невозможно представить, чтобы какая – то женщина проникла в места, где проводили досуг люди уровня Абалденного, без рекомендаций и проверок. Проверялось всё, от здоровья до возможного бизнес-шпионажа.

Такие девушки на всё согласно кивали, отвечали в нужных местах нужными словами, а чаще всего молча делали своё дело, получали вознаграждение, всегда более чем щедрое, и исчезали в необходимое время.

Как добродушные, яркие и говорливые волнистые попугайчики, девушки знали несколько заученных фраз, заученно произносили названия ресторанов, блюд, торговых марок, умели выразительно моргать глазами и обладали другими, не менее важными достоинствами.

Очевидно, Лилия Котёночкина не владела теми самыми фразами, да и в целом не походила на добродушного волнистого попугайчика. Скорее уж на зайчика, белочку или любое другое млекопитающее семейства плюшевых. А прямо сейчас, сидя напротив Аарона Эрнестовича, на сомнамбулу.

Вот уже двадцать минут Аарон пытался влюбить в себя Лилию Котёночкину, сидя напротив неё, пытаясь вызвать симпатию к своей, несомненно, привлекательной особе. Ни разу, ни один попугайчик, не нашёл его непривлекательным, так что сомнений в собственной лучезарности у Аарона Абалденного не было. А вот в умственных способностях ассистентки ассистентов возникали. Как, великая каракатица, эта вылупившая глаза зайка-сомнамбула умудрилась попасть к нему на работу?! Каким образом продержалась здесь, если верить личному делу, порядка полугода? И почему элементарное предложение «провести время с пользой и взаимной выгодой» ввело Котёночкину в ступор?

Григорий Георгиевич, любезно доставивший Котёночкину в кабинет начальства, когда Аарон вернулся ни с чем, ударился головой о натуральное дерево стола, предусмотрительно подложив ладони, и проныл что-то невразумительное, чем вызвал недоумённый взгляд Аарона Эрнестовича Абалденного.

Именно в такой последовательности – Аарон произносит: «Проведём время с пользой и взаимной выгодой», Котёночкина вылупляет глаза, вытягивая лицо, Григорий Георгиевич ударяется головой о стол, а Аарон продолжает прожигать дырку на симпатичном личике зайки – сомнамбулы.

– Вот ты где, папа! – влетела в кабинет девятилетняя дочь Григория Георгиевича, привлекая к себе всеобщее внимание.

Надо заметить, что появление у бравого вояки дочери – история тёмная, не побоимся этого слова – таинственная. Женат Григорий никогда не был, мать девочки никто не видел. Однажды, после одной из далёких и засекреченных командировок, Григорий вернулся с рыжим младенцем на руках. Он никогда не распространялся на этот счёт. Поговаривали, что девочка ему не родная, однако по мере взросления ребёнка становилось ясно – она копия Григория Георгиевича, с той лишь разницей, что девочка и рыжая. Видимо, огненные волосы и кудри достались ей от матери, как и болтливость.

Костей в языке Клавы не было, как и перегородки между мозгом и ртом. Она выстреливала около тысячи слов в минуту, не утруждая себя фильтрацией или попыткой остановиться и подумать, что она говорит, кому и где.

Надо ли говорить, что Григорий Георгиевич души не чаял в своём рыжем сокровище, потакал, баловал и хранил, как зеницу ока. И сейчас она приехала в окружении охранника и гувернантки, предусмотрительно оставшихся в приёмной. По логике вещей, Клавдию не должны были доставлять на работу к отцу и позволять отрывать от дел столь важного человека, как Аарон Эрнестович Абалденный. Но о логике девятилетняя Клава не знала, а окружающие её люди знать не желали.

– Выйди и зайди снова, – Григорий Георгиевич строго посмотрел на Клавдию. – Постучись, веж-ли-во поздоровайся, поинте…

– Ой, всё! – девочка пулей выскочила из кабинета, потом зашла с соблюдением всех церемониалов и, дождавшись разрешения хозяина кабинета и отца отвлечься на минуточку на жизненно важный вопрос, произнесла:

– Ты обещал сегодня съездить со мной в океанариум, смотреть, как кормят королевских пингвинов, у них кормёжка в шесть часов, ты сам говорил, а ещё завезли двух акуляток, у них на сайте написано, Аарончик, отпусти папу, – без всяких предисловий перепрыгнула Клава. – А это кто? – рыжие кудри подпрыгнули.

Клава шлёпнулась на стул рядом с Аароном Эрнестовичем, беспардонно потеснив его. Начальства отца она вовсе не боялась и считала Аарона почти старшим братом. Почти братом или почти старшим – Аарон затруднялся ответить. Никакого пиетета Клавдия в его присутствии не испытывала, кажется, она даже слова такого не знала.

– Моя будущая невеста Лилия Михайловна Котёночкина, – представил зайку-сомнамбулу Аарон Эрнестович. Вопрос этот он считал решённым и сомнений никаких не испытывал. А что невеста не произнесла ни слова… в некотором роде, это даже достоинство.

– Правда?! – рыжие кудри подпрыгнули ещё раз. – А где вы познакомились? А почему я о ней не слышала? А не встречала почему? А она красивая, странно, что блондинка, но всё равно красивая.

– Странно? – решил уточнить Аарон Эрнестович, просто для поддержания беседы. Понять ход мыслей Клавы он не мог и даже не пытался, считая, что на любой вопрос есть один удовлетворяющий Клаву ответ – фисташковое мороженое.

– Мужчинам нравятся одинаковые женщины, только тёмненькие или только блондинки, я думала, тебе тёмненькие нравятся, даже хотела перекраситься, ну, это когда я ещё маленькая была и в тебя влюблённая, теперь-то ты уже старый, а я вот какая выросла, а где она работает, твоя невеста, человек должен где-то работать, хотя, нет, ничего никому человек не должен, слышишь, папа? – всё это было сказано на одном дыхании, и хотя в ответах Клава не нуждалась, Аарон ответил:

– Лилия Котёночкина – ассистент моих ассистентов.

– Секретарша? Ка-а-а-к романтично! – Клава вытянула руки на столе, улеглась головой на них и влюблённо смотрела на Котёночкину, приоткрывшую в удивлении рот и медленно, как под транквилизаторами, моргающую глазами.

– Я не невеста, – робко произнесла Котёночкина.

Аарон в удивлении посмотрел на Лилию, не понимая, а что происходит-то… Нет, конечно, он не получал прямого согласия будущей исполняющей обязанности жены, но отказ не входил в его планы. Очаровывать и влюблять ещё одну секретаршу у него сегодня не было ни времени, ни настроения, ни желания.

– Позвольте, – Аарон встал и приблизился к Котёночкиной, та втиснулась в спинку стула и заметно затряслась. Он нагнулся к лицу девушки, внимательно заглядывая ей в глаза, нахмурился, подыскивая слова, а не найдя, отошёл на пару шагов. Тут же раздался жалобный писк и громкий выдох со стороны зайки-сомнамбулы.

– Ты её принуждаешь, да? – восторженно воскликнула Клава, с визгом подпрыгнула на стуле и в восхищении посмотрела на Аарона Эрнестовича. – Она находится в бедственном положении, ты оплачиваешь её долги и принуждаешь её любить тебя? Ка-а-ак романтично!

– Клавдия! – рявкнул Григорий Георгиевич.

– Нет, она не находится в бедственном положении, – одновременно с Григорием ответил Аарон Эрнестович.

Он вовсе не собирался принуждать к сексу несчастную Лилию Котёночкину, его интересовал брак, а не амурные страсти с ассистенткой ассистентов. Но всего этого счастливый жених сказать не успел, он был перебит новой лавиной слов от рыжего сокровища Григория Георгиевича, хватающегося за сердце, будто слова ребёнка расстреливали его в упор.

– У неё болеет братик, да? Или сестричка? Или отцу отрезали ножки врачи, по ошибке, хотели одну руку, а ампутировали две ноги? И ты покупаешь её невиноватость в обмен на протезы для папы? Это та-а-ак романтично!

– Что? – Аарон Эрнестович потряс головой в неверии.

Во-первых, всё это звучало как бред, во-вторых, произносил этот бред девятилетний ребёнок, девочка!

– Где ты услышала такое, юная леди? – Григорий Георгиевич вылупился на собственную дочь.

– В книжках пишут! В книжках всегда миллионер покупает невиноватость секретарши, а она продаёт, потому что находится в бедственном положении, но любить его не хочет, потому что он, миллионер, её пугает и шантажирует. Потом миллионер её снасилывает, ей становится приятно, потом он вылечивает братика или отца, покупает секретарше машину и женится на ней. Так всегда в книжках происходит.

– Боже, – глаза Григория Георгиевича подозрительно закатились, он распахнул ворот рубашки и глубоко дышал, хаотично вращая глазами.

– А ещё, – добавила контрольным в голову Клавдия: – Они, когда летят на самолёте, миллионер заставляет секретаршу делать секс!

– Клавдия! – захрипел Григорий. – А ну-ка пошли, поговорим, где ты находишь такие книжки, что в это время делает твоя гувернантка, и за что я плачу ей деньги.

– За секс? – выпалила Клавдия.

– Что? – прохрипел Григорий, прокашливаясь, Клава в это время смотрела широко распахнутыми глазами на отца и продолжала:

– А что такое, секс, папочка? Я спрашивала Викторию Ярославну, она не ответила, а Толик, – рыжий доводитель отцов до инфарктов и гувернанток до увольнения имел в виду сына приятеля Григория Георгиевича, двадцатидвухлетнего Анатолия, работающего в данный момент под началом Григория, – сказал, у меня нос не дорос знать, а ещё, если я скажу тебе это неприличное слово, ты мне всыплешь ремня. Всыплешь?

– Всыплю, юная леди! – подорвался Григорий Георгиевич, схватил дочку за руку и, не спрашивая разрешения у руководства, рванул к двери.

– Точно что-то неприятное, – вслух сделала вывод Клавдия. – Секретаршам тоже не нравится, – доверительно, уже из двери крикнула Клава, пока Аарон наблюдал клубы пара из ушей начальника службы собственной безопасности.