Текст книги "Служебный брак (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
«А надо было западать на благовоспитанных шатенок средней внешности, ума и образования», – услужливо подсказало Провидение, являющееся рыжей бабой, напомним читателям.
– Сможет, – заверил приятель.
Григорий изучил документы Валентины Владимировны, весьма неожиданные для резюме гувернантки, встретился лично с кандидаткой и… не устоял. Принял на работу рыжую шельму. Как же без любимых грабель?
Справедливости ради, образование у Валентины Владимировны было блестящее, ещё более блестящее знание английского языка, правильная речь. К тому же, о, счастье! На вопрос, читает ли соискательница дамские романы, та ответила твёрдым: «Нет!», и привела список литературы, прочитанной ею в последнее время. Весьма неожиданный, но романов о страстной любви боссов и секретарш там не было, что показалось Григорию главным.
– Ты кого мне посоветовал? – орал Григорий Георгиевич, сидя в престижном ресторане, на того самого приятеля – начальника службы безопасности крупнейшей авиакомпании. – Что это за рыжая феминистически настроенная ведьма? Какая к чертям «метафора пола, выполняющая роль культурно – формирующего фактора»? Какая «гендерная асимметрия, являющаяся одним из основных факторов формирования традиционной культуры»?
– Поехала немного крышечка у девчонки, так это лечится хорошим мужиком, – засмеялся приятель.
Его звали Андрей Виссарионович, он был ровесником Григория Георгиевича, старше сорока лет, так же подтянут, спортивен, с таким же флёром тестостерона и маскулинности. Одним словом, воплощением того, что должно презираться воинствующими феминистками радикального толка, насколько себе представлял Григорий Георгиевич.
А Валентина Владимировна показала себя радикальной и чертовски воинствующей ведьмой, то есть, феминисткой, конечно же. Так бы схватить за волосы, густые, шелковистые, пахнущие сандалом и мёдом, струящиеся сквозь пальцы, накрутить на кулак, и впечатать гибкое, худое и удивительно сильное тело в стену. Накрыть пухлый рот, извергающий лозунги и призывы с завидным выражением и навыками художественного чтения со сцены, пройтись языком по шее, ключицам, нырнуть за горловину блузы, дёрнуть одной рукой ткань, чтобы пуговицы разлетелись с оглушающим стуком. Сдёрнуть всё, что ниже…
Впрочем, и это уже было. И оглушающие вопли про харассмент после. Хотя, большой вопрос – кто кого, учитывая обстоятельства и темперамент феминистично настроенной шельмы.
– Поехавшая крыша Валентины Владимировны и лечение мужиком меня не заботит, – Григорий глотнул порцию двадцатилетнего коньяка одним махом, обошёлся без смакования, лимона, зелёного яблока и прочих условностей. Заел квашенной капусткой. Хорошо! – Она этой ерундой голову Клавы пыталась забить.
– Вряд ли, – Андрей Виссарионович, а попросту Андрюха, поперхнулся апельсиновым соком с джином, которым он запивал водку. – У Вальки кукушка поехавшая, но не настолько.
– А насколько?
– Настолько, что припёрлось ей пилотом гражданской авиации стать! Ты ведь видел документы.
– Видел, я разные документы видел. У меня старший сисадмин в отделе логистики вообще артист цирка по образованию, дрессировщик тигров. Есть художники, океанологи, геологи, лётчиков тоже хватает. Сейчас в какой институт мамка с папкой пристроили, там и призвание. По специальности никто не работает. Время, – Григорий Георгиевич развёл руками, будто объясняя ёмким словом «время» все причуды мировоззрения населения, особенности системы высшего образования и трудового законодательства страны.
– Не, Валька всегда хотела летать. Ещё соплёй под стол ходила, а уже в авиамодельный кружок записалась. Помнишь такие, в нашем детстве были? Во-о-от. В него ходила, самолётики делала, конструировала. Потом в авиаклубе толкалась, в нарушение инструкции её уже в шестнадцать за штурвал сажали. Естественно, прошла обучение, получила удостоверение частного пилота, а это денег стоит. Следом ещё училась, чтобы наверняка, в лётном училище, сейчас с частными школами не угадаешь – отнимут лицензию, и фьють деньги и удостоверение.
– Ну? – нетерпеливо произнёс Григорий Георгиевич, смотря, как лихо молотит вилкой Андрюха, прервавший увлекательный рассказ.
– Ну. Ну. Ну, получила лицензию, всё по закону. Кредитов на обучение набрала, до пенсии не рассчитается, дурная голова, – Андрюха отправил сочный кусок мяса в рот и с наслаждением пережёвывал. – Всё-таки оленина здесь хороша! Ох, хороша, как задница пляшущей бразильянки, – явно отвлёкшись от темы, продолжил глава службы безопасности крупнейшей авиакомпании, видимо, знавший толк в оленине и филейных частях тел бразильянок.
– Дальше-то что? – почти проорал Григорий Георгиевич.
– А ничего, не берут её на работу. Какой из неё пилот? Ты же сам видел. Ей в трусах жопой крутить, а не авиаперевозками заниматься!
– Такой плохой пилот? Часы налетала, сам говоришь, с шестнадцати лет за штурвалом, училище закончила, лицензию получила.
– Нормальный она пилот, как любой новичок – дерьмишко средней прожарки, опыта набираться и набираться. Ты думаешь, мальчишки после лётных асами выходят? Переучивать приходится, за границу отправлять, на курсы, бабло вкладывать.
– В чём сложность с Валентиной?
– Девка она, баба. На неё время потратишь, а она в декрет сбежит, кирхен, кюхен, киндер!
– Ты гендерный узурпатор, Андрюха, вот ты кто! – заржал Григорий Георгиевич. – Где ты встречал пресловутое «кирхен, кюхен, киндер»?
– А надо, чтобы было повсеместно! – пьяно проговорил приятель.
Григорий Георгиевич вздохнул, глядя на Андрюху. Глянь на него, какой отважный, брутальный альфа-самец. Если бы он не знал маму Андрея Виссарионовича, то поверил бы в узурпаторство Андрюхи. Только грозный вояка отзванивался мамочке, когда приезжал на работу, и не смел опоздать к воскресному обеду в доме родительницы. В своё время Андрей Виссарионович не мог вступить в брак по воле службы. Контрактные обязательства не позволяли иметь семью, как и Григорию Георгиевичу, что бесконечно расстраивало родителей Гриши и радовало мамочку Андрюши. Позже ни одна женщина так и не нашла одобрения у потенциальной свекрови, видимо, задницы бразильянок с карнавала в Рио-де-Жанейро не во вкусе благородной донны.
– Что дальше с Валентиной Владимировной?
– Ничего. Долги есть, работы нет, пилотом не стала, подалась в феминистки, вроде не берут её из – за того, что баба.
– Из-за этого и не берут, – скривился Григорий Георгиевич.
Вообще-то, где-то в глубине души, и в нём жил гендерный узурпатор, ещё какой. Но здравый смысл подсказывал, женщины могут не только трудиться наравне с мужчинами, но и в некоторых областях превзойти оных. В его отделе работало несколько женщин, и это были отличнейшие специалисты, он бы ни за что не променял их на мужчин, даже той же квалификации. Угроза декрета существовала, да. Любой из его молодчиков мог завтра сломать со смещением ногу – и вот тебе «декрет».
– Нет, не берут её из-за того, что не может сдать физические нормативы. Может, и взяли бы на северные направления – Ямало-Ненецкий округ, Салехард, откуда сама сбежит через пару рейсов.
– Говоришь, лицензию получила, значит, медкомиссию и нормативы сдала.
– У нас свои нормативы, – махнул рукой Андрюха. – Только знаешь, что? Валька с отшибленной головой, но Клавке не стала бы про… как ты там сказал? «Гендерную асимметрию, как фактор формирования традиционной культуры» втирать.
– Ага, – усмехнулся про себя Григорий Георгиевич и ещё разок намахнул коньяка. С квашенной капусткой. Хорошо!
Проснулся Григорий Георгиевич дома, на своей кровати, рядом с рыжей красоткой девяти лет от роду, печально смотрящей на отца со всем возможным осуждением в глазах.
– Алкоголизм, папочка, заболевание, при котором наблюдается физическая и психическая зависимость от алкоголя. Сопровождается повышенной тягой к спиртному, неспособностью регулировать количество выпитого, склонностью к запоям, возникновением ярко выраженного абстинентного синдрома, снижением контроля над собственным поведением и мотивациями, прогрессирующей психической деградацией и токсическим поражением внутренних органов. Понятно тебе, папочка?
– Угу, – кивнул Григорий, стараясь не дышать в сторону дочери.
– Основной компонент алкогольных напитков – этанол. Малые количества этого химического соединения являются частью естественных метаболических процессов в организме человека. В норме содержание этанола составляет не более чем ноль целых восемнадцать сотых промилле. Экзогенный этанол быстро всасывается в пищеварительном тракте, поступает в кровь и оказывает влияние на нервные клетки. А это понятно тебе, папочка?
– Понятно, – Григорий встал и отправился в ванную комнату, слушая на ходу лекцию о вреде алкоголизма.
– Развитие психической зависимости при алкоголизме обусловлено влиянием этанола на нервную систему. После принятия спиртного человек чувствует эйфорию. Снижается тревожность, повышается уровень уверенности в себе, становится легче общаться. По сути, люди пытаются использовать алкоголь в качестве простого, доступного, быстродействующего антидепрессанта и противострессового средства, – продолжала отчитывать Клава, сыпля фактами и нравоучениями. – У тебя стресс, папочка? – уставилась дочь на родителя.
Очень хотелось сказать, что да, стресс. Мало ему одного рыжего чудовища на голову, пусть и невозможно любимого, так ещё одно несчастье нарисовалось. Несостоявшийся пилот гражданской авиации, ни больше, ни меньше.
– Нет, – коротко ответил Григорий Георгиевич. – Ты прочитала то, что я тебе задавал вчера?
– Да, – девочка обречённо вздохнула. – Только скучно, папочка. Эс Прокофьева, «Ученик волшебника», – продекламировала Клава, приняв позу, как учит преподаватель художественного слова. – Конечно, необычную профессию выбрал себе волшебник Алёша, можно сказать – редкую. Мало у нас в городе волшебников. Давайте посчитаем: волшебник Алёша, потом ещё его старый учитель Секрет Тайнович – вот, пожалуй, и всё. Секрет Тайнович был совсем старенький, седой, сгорбленный. Он вечно зябко кутался в мохнатый клетчатый плед и целый день дремал в глубоком кресле. Жаловался, что никак не может как следует выспаться. Всё заботы, хлопоты, суета…
– Ты всё учишь, что читаешь? – улыбнулся Григорий, глядя на ребёнка в розовой пижаме, с прижатым к боку ярко-жёлтым плюшевым медведем. Рыжие волосы торчали упругими пружинками во все стороны, на ножках тапочки в виде морд длинноухих собак.
– Я не учу, оно само запоминается, – засмеялась Клава. – Пойдём в океанариум, папочка? Там сегодня будут пингвинятки, а потом поехали, купим мне попугая, я его буду кормить и научу петь гимн Советского Союза и песню Спрингтрапа! Пора привлечь внима-а-а-нье, и сказку рассказа-а-а-ать. Через века преда-а-а-анье, они будут зна-а-а-ать. Одни для развлеченья волю круша-а-а-ат. Вторые отвлеченье, золото в тлен р-у-ушат.
– Святые ёжики, – культурно выругался Григорий Георгиевич и нарвался на лекцию об обсценной и инвективной лексике, ни больше и ни меньше.
И что прикажете делать с этим ребёнком? Любить, решил Григорий. Накормил дочку завтраком, прослушав лекцию о вреде быстрых завтраков и пользе пищевых волокон. Клава при этом потребовала шоколадные шарики Несквик, проигнорировав собственные же слова, приведя в качестве аргумента основы маркетинга и рекламы.
Посадил дочку в автомобиль и повёз в океанариум. Там проводилась обширная лекция для детей среднего школьного возраста, куда и отправилась Клава, несмотря на неподходящий возраст. Вернулась довольная собой, за руку с лектором с подёргивающимся глазом. Потом всё же купили попугая, обречённого орать на всю двухсотметровую квартиру «Сплотила навеки великая Русь». И только к вечеру удалось освободиться, оставив дочку очередной гувернантке, заранее отключив дома вайфай, забрав телефон у Клавдии и велев гувернантке спрятать свой под страхом смерти и самых страшных кар.
– Ну, здравствуй, Валентина Владимировна, – проговорил Григорий, глядя на рыжую ведьму, сложившую руки в защитном жесте, борясь с очевидным желанием прижать сейчас же к стене и как следует проявить на полную катушку качества гендерного узурпатора и доминанта.
– Здрасте, – гневно ответила Валентина, та, что Владимировна. – Зачем вы пришли? Я говорила, что не учила вашу дочь феминизму, а надо, между прочим! С таким отцом, как вы! Она должна выйти из-под гнёта системы гендерного доминирования!
– С этим мы потом разберёмся, – Григорий пристально посмотрел на девушку.
Рыжая, да. Основное, что бросается в глаза – рыжая. Острое личико, хорошенькое, улыбчивое, когда не выкрикивает лозунги. Худая и высокая, почти модельной внешности. Взгляд во сто крат умнее и характер поганее, а так – красавица с подиума. Пока молчит, конечно, и если не знать, что она выучилась на пилота гражданской авиации. Самолётом управлять может. Вот эта рыжая сопля. С ума сойти!
– Пилотом хочешь стать? – прямо в лоб спросил Григорий.
– Да, – так же прямо, не кокетничая, ответила Валентина Владимировна.
– Максимум, который тебе пока светит – перевозить оленеводов, нефтяников. Рейсы тяжёлые, работа мужская, – он замолчал.
– Ещё бы! – фыркнула Валентина Владимировна.
– Не «ещё бы», а так и есть. Там ты и пилот, и штурман, и стюард, пассажиры так себе, место для отдыха – общага.
– Пилотесса, – поправила воинствующая Валентина.
– Это ты расскажешь местным, когда они пьяные в салон ввалятся. И мужикам, наравне с которыми будешь работать.
– Ну и что, – Валентина фыркнула. – Многие так начинают. Я не жду снисхождений. Я пилотом хочу быть, всегда хотела. Меня даже назвали в честь Терешковой!
– Ну, поехали, Терешкова наших дней, – усмехнулся Григорий Георгиевич.
– Куда?
– Узнаешь, – всё, что ответил Григорий.
И Валентина Владимировна поехала. И не очень-то расстроилась, когда оказалась в спортивном комплексе, где тренировались сотрудники и подчинённые Григория Георгиевича.
– Нормативы будут мужские. Тренировать буду лично. Не хнычь! Хочешь пройти отбор – будешь на голову выше мужчин. Давай, Валентина Владимировна, покажи делом, а не листовками, на что на самом деле способна женщина. Освободись от гендерного доминирования мужчин, заткни узурпаторов за пояс.
Григорий Георгиевич поверил, что рыжая шельма, названная в честь первой женщины-космонавта, обязательно преодолеет все препятствия на своём пути. Он бы мог договориться с Андрюхой, поговорить с главой авиакомпании, перетереть между делом, устроить талантливую девчонку пилотом и забыть о её существовании, но хотел, чтобы она добилась всего сама. Потому что рыжей последовательнице Терешковой это было нужно. И потому что она могла.
Через несколько месяцев Валентина Владимировна могла с лёгкостью сдать нормативы физической подготовки и стала готовиться к набору пилотов.
С Клавой они подружились, скорее всего, потому, что обе рыжие и обе доводили Григория Георгиевича до белого каления. Гувернантка из Валентины Владимировны не получилась, и мама тоже, а вот подружка вышла отличная. Вдвоём они завели африканского ежа, пока Григорий был в командировке, и научили попугая гимну пилотов России. Теперь Григорий Георгиевич просыпался среди ночи от топота ежа и криков попугая, к слову, названного Гришенькой: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Преодолеть пространство и простор. Нам разум дал стальные в руки крылья, а вместо сердца – пламенный мотор. Всё выше, и выше, и выше!». А иногда от того, что рыжие ведьмы бывают очень страстными и ненасытными.
Валентину Владимировну приняли на работу пилотом. Первые полгода она летала на севере, что здорово нервировало Григория Георгиевича. Всё-таки в душе он был гендерным узурпатором, деспотом и доминантом, во всяком случае, именно об этом говорила графа в его документах с надписью «пол: мужской».
На самом деле он гордился Валентиной, и Клава ею гордилась, не у каждой девочки дома живёт такая отличная подружка! И это помимо ежа и попугая! Когда у Валентины были выходные дни, они с Клавой ходили в библиотеку, где их знали в лицо и никак не могли поверить, что они просто подружки, а не мама с дочкой, уж слишком похожи. Они брали много-много-много книг, которые Клава буквально заглатывала, запоминая слово в слово. А ещё девочку перевели на обучение экстерном, и в десять лет Клава училась в шестом классе. Она могла бы и в седьмом, но Григорий решил, что не стоит торопить время, а японский язык необходим каждой подрастающей девочке, и Валентина с этим согласилась. Клава отнеслась к идее с подозрением, всё-таки никто из её подруг не изучал японский…
Прошло несколько лет. Клава поступила в университет на востоковедение, а потом и вовсе отправилась учиться в Японию. Григорию Георгиевичу это понравилось ещё меньше, чем то, что Валентина Владимировна управляет боингом и летает на трансконтинентальные расстояния. Ведь внутри он оставался гендерным узурпатором.
Но чаще всего он был счастлив в своей неугомонной семье с двумя рыжими ведьмочками, позволяя им реализовывать свои мечты. Ведь любой гендерный узурпатор знает – только сильный мужчина позволит женщине стать сильнее, умнее, добиться большего, поддержит любое её начинание и всегда будет считаться с её мнением.
Если кто-то ждёт свадьбу, то автор может сказать, что Гриша и Валя узаконили свои отношения после пяти лет совместной жизни. Торжество было скромным, на тропическом острове, из приглашённых была только морская черепаха, за какими-то нуждами вылезшая на берег. А детей Валентина Владимировна не хотела, наверное, ей хватало Клавы, попугая Гришеньки и ежа. Да и вайфай хотелось вернуть в дом.
Конец
