Текст книги "Служебный брак (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Служебный брак
Наталия Романова
Глава 1
Аарон Эрнестович Абалденный – глава и владелец транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing», – сидел на заднем сидении седана представительского класса и в раздражении крутил массивную упаковку от Булгари, решая про себя, вышвырнуть ли кольцо стоимостью в приличное состояние в окно, или не стоит.
Сегодня Аарон Эрнестович решился на самый важный шаг в своей жизни – вступление в брак. На самом деле, последнее, чего хотел этот молодой, полный сил и энергии человек – это повязать себя узами Гименея, однако, ничего другого не оставалось. Это был последний и отчаянный шаг со стороны семейства Абалденных.
Во всём мужчина винил прадеда со стороны матери, Августы Абалденной. Когда-то её звали Машей, но такое простое имя никак не годилось супруге Эрнеста Абалденного, так что Маша стала Августой и благополучно забыла о метаморфозе, веря всем сердцем, что рождена Августой.
Прадед, последние лет шестьдесят живший в стране победившей демократии – Соединённых Штатах Америки, – сколотил приличное состояние и слыл большим чудаком. Сына своего – отца Августы, – Аарон-старший, а именно так звали дедулю, практически не видел, в становлении личности участия не принимал и финансово никак не помогал. Та же участь постигла и остальных потомков чудака, а вот Аарона-младшего, названного так не в честь прадеда, естественно, обожал.
Будучи маленьким, Аарон общался с Аароном – старшим, когда его привозили на Калифорнийское побережье. Позже тот впал в маразм, начал говорить странные вещи, увлёкся поэзией, стал декламировать классиков, а на сотом году жизни женился на двадцатиоднолетней старлетке – Пенелопе Анжеле Муракко.
Так вот, прадед, чтоб ему пусто было, завещал всё своё состояние Аарону – младшему, но с условием, что Аарон Эрнестович Абалденный не позднее, чем через три месяца после его смерти, будет женат по самой, что ни на есть, любви. Дескать, хочет, чтобы правнук познал все краски и радости жизни, будучи молодым, а не как несчастный Аарон-старший, в почтенном возрасте со своей драгоценной молодой женой. В противном случае всё состояние отойдёт его вдове – Пенелопе Анжеле Муракко.
Состояние, надо признать, не такое и огромное, малоинтересное для Абалденных. После небольшого семейного совета с тринадцатью юристами, пятеро из которых – по международному праву, два по семейному, остальные поровну на каждую страну, и четырьмя советниками по экономическим вопросам, семейство решило уступить наследство Пенелопе Анжеле Муракко, засчитав как благотворительность в пользу бездомных животных. О чём и известили счастливую вдову.
Спустя совсем короткое время, Эрнест Абалденный, где-то между игрой в гольф и походом к андрологу, занялся поглощением межнациональной корпорации «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа». Вот тут-то и выяснилось, что наследство почившего родственника жизненно необходимо благородному семейству. Помимо никому не нужного особняка в Санта-Барбаре, крепкого бизнеса по продаже подержанных автомобилей и пары раритетных машин, шли три процента акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа». Те самые три процента, которых, по стечению обстоятельств, не хватало, и ни шантажом, ни махинациями их было не добыть. Три процента – и контрольный пакет акций в кармане. А это совсем другие деньги, нежели мелкий бизнес предка.
Надо ли говорить, что Пенелопа Анжела Муракко, посчитавшая себя в одночасье богатой женщиной, не обрадовалась перспективе остаться без денег. При этом она проявила просто сказочную глупость, отказываясь впоследствии продать выше обозначенные три процента. Три несчастных процента.
Пенелопа встала на тропу войны, подбадриваемая парочкой юристов, и у Аарона не было другого выхода, кроме как за оставшиеся двенадцать дней жениться по самой что ни на есть любви и познать все краски и радости семейной жизни в молодом возрасте.
Благо, избранницу не пришлось выбирать долго, невеста у Аарона была. Во всяком случае, её имя было известно всей жёлтой прессе, светской тусовке и деловому миру.
Тагуи была дочерью делового партнёра отца Аарона Эрнестовича. Сколько себя помнил Аарон, столько же он помнил Тагуи. Они начали встречаться ещё в старших классах, учились вместе в Кембридже, потом жили в Лондоне. Не вместе, нет, Аарон никогда не хотел жить на одной территории с женщиной, но квартиры их находились в одном квартале, что было удобно обоим.
Тагуи была образованна, красива, прекрасно держалась в обществе. Всё окружение смотрело на будущий брак Тагуи и Аарона как на свершившийся факт. Именно то, что необходимо юристам Аарона-младшего, чтобы нагреть Пенелопу Анжелу Муракко, чтоб ей…
Именно за этим, поздним вечером в конце хмурого, дождливого и не по-весеннему холодного апреля, Аарон Эрнестович Абалденный поднялся в квартиру своей невесты Тагуи, чтобы вылететь оттуда пробкой уже через пять минут.
Он открыл дверь своим ключом. Пипа – мелкая собака породы Пражский крысарик, обрадовалась Аарону и, естественно (а это был естественный процесс для Пипы), нассала ему под ноги, после чего трусливо поджимая хвост скрылась в недрах полупустого жилища.
Аарон Эрнестович решительно прошёл вглубь квартиры, набирая воздух в лёгкие, он впервые совершал настолько важную сделку и немного мандражировал. Из спальни доносились неясные звуки. Не затрудняя себя анализом происходящего, Аарон открыл дверь и застыл в… недоумении.
Нет, он всё прекрасно понял, оценил ситуацию, у него не появилось никаких сомнений в происходящем. На низкой кровати, на чёрных шёлковых простынях, раскинулись в общей сложности три человека. Почему «в общей сложности»? Потому что здоровенного негра, в лучших традициях фильмов для взрослых, можно было посчитать за полтора человека, а вот юркого азиата за половину. И, естественно, в этом царстве раскинутых конечностей разного цвета и размера, царила Тагуи, чьё имя, к слову, и переводилось как «царица». Но не картина заняла мысли Аарона, а то, что делал азиат. Зашедший с интересом наклонил голову, пытаясь разобраться… а как? Как, собственно, человеку, пусть и половине, удалось изогнуться таким образом?
К сожалению, ответа на свой вопрос Аарон Эрнестович так и не нашёл. Тагуи обернулась и застыла, моргая огромными карими глазами в обрамлении неестественно густых ресниц.
– О, – произнесла женщина и слезла с негра, оставшегося расслабленно лежать на чёрном шёлке. – А ты разве не в Москве, Пипулик?
Аарон скрипнул зубами. То, что в общей сложности два человека трахали его невесту – это куда ни шло, но называть его в их присутствии «Пипуликом» – это реально перебор.
– Как видишь, нет! – Аарон Эрнестович, наконец, отмер и двинулся на выход.
– О, Пипулик, – следом бежала Тагуи. – Ты ведь не обиделся?!
– Тебя на моих глазах трахали полтора негра и половина азиата, и ты спрашиваешь, не обиделся ли я? – Аарон потряс головой в неверии.
Он сейчас спит, летит из Штатов в Москву после криков Пенелопы и храпит, угашенный второй бутылкой виски, а может, сошёл с ума, или ещё что-нибудь, включая тяжёлые наркотики, потому что в реальности ничего такого происходить попросту не может. Абсурд!
– Как ты не толерантен! Это отвратительно! – Тагуи надула и без того толстые губы и отошла на пару шагов.
– Так это был акт толерантности? – засмеялся неудавшийся жених. – Я-то решил, что видел половой акт, а это… – Аарон выразительно покачал головой и двинулся к выходу, на ходу наступая в лужу Пипы. – И найми, наконец, человека, чтобы убирали за этим животным! – прокричал он перед тем, как хлопнуть дверью.
Спустя несколько минут Аарон Эрнестович Абалденный сидел на заднем сидении своего седана представительского класса и размышлял, выбросить ли ему кольцо от Булгари в окно или не стоит…
Если бы не грёбаный шутник Аарон – старший и его истеричная, тупая жёнушка, он бы никогда не попал в столь идиотскую и унизительную ситуацию. Да он бы и не подумал делать предложение Тагуи! Лет десять назад – возможно, но не сейчас.
Когда-то Тагуи была очаровательной девочкой, потом выросла в такую же необычную девушку, и Аарон был искренне влюблён в её экзотическую красоту. Конечно, она была далека от общепринятых стандартов красоты, но тем и нравилась Аарону. Это помимо искромётного чувства юмора и поддержки, которую они всегда оказывали друг другу. Если люди родились с золотой столовой ложкой во рту, вовсе не значит, что им чужда привязанность и понятие дружбы. Да, он именно дружил с Тагуи и, естественно, спал с ней.
Тагуи была недовольна своей внешностью, и сколько бы Аарон не убеждал её в обратном, она всё равно постоянно что – то улучшала в себе, добавляла объёма, натягивала или вырезала. Да, у Тагуи была не самая большая грудь, всего лишь уверенная двоечка, но, чёрт возьми, она была практически совершенной формы. Вероятно, столь небольшая грудь диссонировала с крутыми бёдрами Тагуи, но сама по себе она была шикарна, как и роскошные ягодицы.
Сначала подруга увеличила грудь до четвёртого размера. О, это было вовсе не заметно, силикон под пальцами не скрипел, а грудь вышла приятной – как на вид, так и на ощупь, – но Аарон знал, что находится под его руками, и от этого его передёргивало. Словно этого оказалось мало, спустя какой – то год, за который Аарон так и не смог привыкнуть к арбузам спереди невесты, её грудь увеличилась ещё на полтора размера и стала напоминать барабаны.
Потом Тагуи улучшила форму ягодиц и бёдер, к тому же с остервенением занялась фитнесом и удалила два ребра для более тонкой талии. Да, Аарон признавал, что задница стала просто великолепной! Отличный круп породистой кобылы.
Не остановившись на достигнутом, Тагуи изменила себе форму носа и губ. Нос у неё в былые времена был великоват, но это был её нос, идущий лицу, огромным, с поволокой, карим глазам, бёдрам и даже имени Тагуи. Теперь же нос стал прямым, маленьким и узким, больше напоминая носик Майкла Джексона после всех перенесённых пластических операций. Насколько уменьшился нос, настолько же увеличились губы. Это были не губы, это были монстры, угрожающие поглотить любого, кто приблизится на расстояние меньше метра.
Единственное, что оставалось от прежней Тагуи – это выразительные, потрясающие по красоте глаза и живой ум, но и туда добрались вездесущие руки украшателей женщин. От каких морщин избавлялась Тагуи, Аарон не мог сказать точно, но глаза натянулись к вискам, потеряв округлую форму, превратившись в хищный прищур с наращенными пучками ресниц, а на ум, видимо, повлияли бесчисленные наркозы. В лексиконе некогда умненькой старшеклассницы Тагуи появились слова «Пипулик», «Пипа» и «Пипочка», последняя – маленькая красная машинка.
Именно поэтому Аарон Эрнестович не мог отреагировать на то, что происходило в спальне должным образом. Таким, как полагается оскорблённому мужчине. Существо, семенившее за ним по широкому коридору лондонской квартиры, не было женщиной, вероятно, и человеком не было. И этот странный гибрид – с пугающими губами, здоровенными шарообразными грудями, выпрыгивающими из халата, как мячики, – никак не мог оскорбить чувства Аарона Эрнестовича Абалденного.
Несчастная, вечно дрожащая Пипа, нассавшая ему под ноги, и то задела чувства Аарона сильнее. Его обувь изготавливалась на заказ не для того, чтобы под подошву гадили мелкие псинки.
Так перед Аароном Эрнестовичем Абалденным встал вопрос брака по любви и познания всех красок мира, чтоб дед свалился с облака, на котором он сейчас сидит. Старый маразматик!
Глава 2
Аарон Эрнестович сидел в собственном кабинете, всем своим видом выражая недоступность и властность. Весь его облик, начиная от модельной обуви, заканчивая брендовой оправой очков, кричал о сверхдостатке тридцати – четырёхлетнего обладателя кабинета, здания и корпорации. Это снаружи, а внутри Аарона бесился хищный зверь, разносил дизайнерскую мебель и крушил напичканные в помещении чудеса прогрессорства и техники.
Жениться. Жениться по любви! Радости и краски жизни познать, атлас в задний проход Аарону-старшему! Аарон Эрнестович мог купить любые краски и радости, на любой вкус и настроение. Они сами почтут за честь прийти и будут радовать столько, сколько будет нужно. Для этого нет необходимости вступать в брак.
Старый маразматик! Чёртовы три процента!
– Успокойся, мальчик, – хрипловатый голос Григория Георгиевича вывел Аарона из ступора.
Григорий Георгиевич – начальник собственной службы безопасности «TNK AA Group Capital Investing», личной охраны Аарона Абалденного и, по-совместительству, лучший друг отца. Некогда Григорий служил в каких-то элитных, супер-закрытых войсках, принимал участие в засекреченных операциях и слыл лучшим спецом в области безопасности. Седой, высокий, жилистый, он говорил и двигался с нарочитой неспешностью.
– Тагуи по-прежнему остаётся идеальным вариантом для нашего мероприятия. Ни у кого не будет сомнений в твоих искренних намерениях и чувствах.
– Это исключено, – флегматично произнёс Аарон.
– Почему же? Она – идеальный вариант со всех сторон.
На словах «со всех сторон» Аарону Эрнестовичу захотелось удариться головой о стол, однако он ограничился скрипнувшими зубами и повторил:
– Это исключено.
– Что бы ни произошло, мальчик…
Аарон пальцем подозвал бравого начальника службы собственной безопасности и прошептал на ухо несколько слов, после чего Григорий Георгиевич замер, таращась в стену, бессмысленно моргая глазами.
– О. Кхм, – всё, чем прокомментировал эсбэшник слова руководства.
– Надо рассмотреть другие варианты, – взял себя в руки Григорий Георгиевич. – Абсолютно никакой разницы, с кем вступать в брак по любви и наслаждаться всеми красками жизни.
– Например?
– Снежана Саблезубова.
Аарон Эрнестович едва удержался, чтобы мелодраматично не закатить глаза. Снежана Саблезубова представляла из себя практически копию Тагуи, с той лишь разницей, что была блондинкой, и словарный запас её базировался на слоге «Му»: «Мусик» «Муся» «Мумася». Снежана – ошибка Аарона. Он не слишком хорошо помнил детали того вечера, когда оказался на борту личного самолёта, наедине с двумя шарами вместо груди, копной наращенных волос и именем «Мумасик» на огромных губах Снежаны, благо, бросить оную в Марокко оказалось так же просто, как прежде – подцепить в Мумбае на какой-то отвязной вечеринке какого-то принца, или кинозвезды, или шейха, или олигарха… Однако, вспоминать и тем более присовокуплять к своей блистательной биографии имя Снежаны Саблезубовой не хотел.
– Агафья Марушкина.
Аарон признал этот вариант рабочим. Агафья – двадцатипятилетняя дочь делового партнёра по материнской линии. Она была хороша собой, стройна и умна – выпускница Кембриджа. С активной гражданской позицией – яркая представительница ЛГБТ – сообщества.
Аарон задумался. Увы, кандидатуру Агафьи Марушкиной пришлось исключить. Штат её адвокатов и штат адвокатов Аарона будут договариваться не меньше трёх месяцев – и это только время на предварительное соглашение о вступлении в брак.
По той же причине Аарон отмёл кандидатуры Дарьи Марковской, Анжелики Аспугастус, Софьи Ларингитовой и многих, многих других ярких представительниц всевозможных меньшинств, сообществ и борцов за права одного процента населения земли. Таким образом, были исключены все претендентки одного круга с Аароном Абалденным.
– Тебе надо жениться на девушке из народа! – громогласно изрёк начальник службы собственной безопасности.
– Из кого? – Аарон Эрнестович опешил и не сразу понял, о чём ему толкует Григорий Георгиевич.
– Из народа! На простой девушке.
– Модели?
Что ж, неплохая мысль, за исключением того, что последняя модель, с которой Аарон… общался, назовём так их взаимодействие, была тупа даже по сравнению со Снежаной Саблезубовой. Снежана никогда не говорила, что Земля вращается вокруг Луны, впрочем, для рта Снежаны всегда находилось лучшее применение, а у модели и с этим были трудности.
– Нет. На простой девушке. На официантке, стюардессе, секретарше, уборщице.
– Обслуживающий персонал, одним словом?
– Да, можно и так назвать. Это будет брак по любви, поверь, твоя жизнь заиграет всеми возможными красками и радостями.
– Григорий Георгиевич, вы понимаете, – Аарон перешёл на «вы», как происходило всегда, когда слова собеседника крайне поражали или раздражали. В некотором роде, это выражало крайнюю степень удивления, – что брак должен быть заключён по любви? Ненормальная истеричка, – Аарон имел в виду Пенелопу Анжелу Муракко – вдову Аарона-старшего, – пришлёт своих наблюдателей, они будут копаться во всех деталях нашего… союза, вероятно, даже самых интимных! Никто не поверит, что Аарон Эрнестович Абалденный женился на секретарше исключительно по взаимной симпатии, – бедняге было не произнести слова «по любви» и «секретарша» в одном предложении, – в данных обстоятельствах!
– Почему же? Люди любят сказку «Золушка»!
– Эту, с позволения сказать, «Золушку» будут спрашивать о деталях нашего романа, будут искать доказательства брака по предварительному сговору, а здесь и искать не надо. Пенелопа сожрёт меня с потрохами, вместе с тремя процентами «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»!
– Влюби в себя бедняжку.
– Пенелопу?! – Аарон Эрнестович почувствовал, что земля уходит из-под ног. Пенелопу? Пенелопу Анжелу Муракко? Эту воблу с вытаращенными глазами, плоской грудью, задом и умом? Гори синим огнём три процента акций вместе с «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»!
– Девушку из народа. Секретаршу или уборщицу. Начни ухаживать, порази её, восхити, заставь поверить, что ты влюблён в неё! Женись через неделю, секретарша или уборщица будет искренне верить в любовь, и никаким наблюдателям не удастся переубедить её в обратном. А ты – опытный делец, не проколешься.
– Мне нужна исполняющая обязанности жены, а не человек, страдающий от умственной неполноценности! По-твоему, некая сферическая секретарша в вакууме поверит, что я – Аарон Эрнестович Абалденный – влюбился в неё?
– Повторюсь, люди любят сказку «Золушка», а секретарши особенно.
– Безумие какое-то… – пробормотал в поражении Аарон. Три процента акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа» уплывали из рук, а этого допустить глава и владелец транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing» никак не мог. – Найди мне эту девушку из народа, – через силу кивнул обречённый.
Примерно через сорок минут на столе Аарона Эрнестовича лежали внушительные стопки личных дел работниц «TNK AA Group Capital Investing» от восемнадцать до тридцати восьми лет, каждая из которых подверглась тщательному изучению. Большую часть пришлось исключить сразу по причине замужества. На лишние юридические препоны не было времени. Некоторые находились в ежегодном отпуске, а кое – кто и в декретном, эти кандидатуры тоже вычёркивались.
Пару раз Аарон Эрнестович вызывал кандидаток для собеседования. Девушки – одна бледней другой, с трясущимися руками, не понимающие, что происходит, близкие к обмороку – представали пред очами начальства и блеяли что – то невразумительное на вопросы о личных привязанностях и желании перспективы роста.
Надо признать, одна из представительниц народа даже вызвала симпатию в Аароне – как минимум, она тряслась не так очевидно и хоть и вяло, но улыбалась. Впоследствии Аарон Эрнестович вряд ли вспомнил бы её внешность, но одна деталь поразила его.
Брови. Для чего на, в общем-то, славном личике славянского типа, с курносым носом и веснушками, были нарисованы огромные и широкие брови, Аарон не понимал. Тагуи, в лучшие свои времена, не могла похвастаться таким соболиным разлётом. Черкесские шашки, а не брови!
Девушка что – то говорила, справившись с волнением, а Аарон разглядывал это на милом личике, пока, наконец, не спросил:
– Простите, насколько вам дороги ваши брови?
Он почти сделал свой выбор. Эта девочка, немножко нескладная, но обаятельная, подходила на роль будущей возлюбленной Аарона Абалденного. Если бы не брови. Откровенно говоря, Аарон, не моргнув глазом, предпочёл бы силиконовую грудь пятого размера соболиным хвостам на лице избранницы.
– Что? – Аарон понял, что задел чувства девушки, имени кандидатки он так и не припомнил. Наверное, девушка оскорбилась бы меньше, задень он память её почившей прабабушки.
– Они довольно… милые, – Аарон кивнул и продолжил. – Со следующего квартала вас ожидает повышение, пожалуйста, подготовьтесь к этому как следует.
Аарон Эрнестович никак не мог допустить группового брака: он, девушка и её брови. Либеральные взгляды мужчины не простирались настолько далеко.
– Спасибо! – взвизгнула допрашиваемая.
– Вы можете идти, – закончил разговор Григорий Георгиевич, провожая глазами девушку.
– И? – это Григорий обратился к Аарону.
– Чудовищно… – у Аарона кружилась голова, смертельно хотелось пить, почти так же смертельно, как три процента акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа». Он не мог выбрать никого из представленных девушек. Все они слились в большое, невыразительное пятно из грязной речи, искреннего испуга, хлопающих глаз, неприятного, неуместного парфюма и бровей… Аарона передёрнуло.
– Чаю бы возможно бы… – скороговоркой пробормотал Аарон, не замечая, насколько странно звучит фраза. Обычно, в стрессовых ситуациях Аарон Эрнестович переходил на английский, порой на французский, сейчас уровень кортикостерона и лептина в крови стремительно превышал норму, и Аарон начинал бессвязно выражать свои мысли.
– Чаю! – крикнул Григорий за дверь помощнику Аарона Эрнестовича – Станиславу.
Через пять минут на столе материализовалась чашка с чаем, двумя кусочками сахара на блюдце, приборы на салфетке и даже горячий круассан. Всё то же самое, плюс тарталетка с красной икрой – перед Григорием Георгиевичем.
– Жениться надо на сироте, – задумчиво проговорил Григорий, смотря на тихо закрывшуюся дверь кабинета.
– У тебя есть на примете сирота? – заинтересовался Аарон скорее по инерции.
– Лилия Котёночкина.
– Кто это?
– Твоя секретарша, – пояснил Григорий.
– У меня есть ассистент Станислав, ассистенты Константин и Михаил, кто из них Лилия Котёночкина?
– Барышня, которая только что принесла нам чай.
– Это была барышня?
– Да.
Аарон задумался, Лилия… Лилия Котёночкина… В его приёмной находилась одна девушка. Формально она не была секретаршей, она числилась личным помощником личных ассистентов главы и владельца «TNK AA Group Capital Investing»… её звали Лилия Котёночкина?
– Иди и влюби в себя Лилию Котёночкину. Она – идеальный кандидат для тебя. Двадцать два года, сирота, хороша собой.
– Идти и влюбить в себя Котёночкину?
– Да!
Что ж… Аарон Эрнестович Абалденный направился в приёмную с трепещущей надеждой в груди, что у Котёночкиной не было финансов на силиконовую грудь пятого размера и махровые брови.
