Текст книги "Сети Культа (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глаза всех присутствующих циркачей округлились от резко накатившего опасения.

Райс набрал было в грудь воздуха, чтобы возразить, но тут же повалился наземь, подавившись собственным вскриком, когда ладонь аркала засияла алым светом. В следующую секунду остальные отпущенные Мальстеном на волю циркачи также упали замертво.

Сияние вокруг руки пожирателя боли тут же погасло, и он изумленно замер, пытаясь осознать, что видит перед собой шесть безжизненных тел. В мыслях его все еще мелькало возможное развитие этого разговора: долгие уверения в том, что Райс и его команда пообещают никогда никому не рассказывать, почему ушли из малагорского цирка; затяжной спор о том, что данное обещание не будет подкреплено никакими гарантиями (кроме, разве что, отрезанных языков, однако при том, что Райс и часть его друзей были обучены грамоте, Бэстифар на такое бессмысленное зверство был идти не готов); утомляющие мольбы о пощаде и неизбежно следующий за этим финал. Изменять свое решение аркал не планировал – он изначально шел в этот шатер с определенными намерениями, утвердившимися в тот самый момент, когда Райс и часть его команды сказали свое последнее слово на арене. И все же в мыслях принца в свете столь стремительного развития событий осталась некоторая незавершенность, от которой было весьма непросто избавиться. Возможно, виной этому чувству послужила столь быстрая смерть циркачей? Ведь обыкновенно договаривать свои мысли пожирателю боли приходилось уже в процессе воздействия, перекрикивая стоны, вырывающиеся из груди жертв. А на этот раз все обстояло иначе.

Бэстифар был искренне удивлен, что убил «дезертировавших» артистов так быстро, лишь передав им на секунду ту самую расплату, которую впервые забрал у Мальстена в дэ’Вере. Люди были неспособны даже несколько мгновений переносить столь сильную боль, и Бэстифар невольно поражался тому, сколь сильной выдержкой наделены данталли – особенно Мальстен Ормонт, который, испытывая такие страшные муки, думал лишь о том, чтобы не привлечь внимание криком.

Размышления принца прервал неожиданно вошедший в шатер командир кхалагари Отар Парс.

– Ваше Высочество, если позволите… – начал он, осекшись на полуслове при виде остекленевших глаз мертвых циркачей. В следующую секунду он выхватил из ножен меч и приготовился к атаке некоего неизвестного противника, который мог угрожать представителю царской семьи.

Бэстифар поджал губы, разведя руками.

– Отар, – произнес он, кивнув в знак приветствия, – ты вовремя. Оружие можешь убрать.

Командир кхалагари недоуменно уставился на принца, однако уже через мгновение поспешил выполнить приказ.

– Что здесь произошло?

– Весьма досадное событие, – пожал плечами Бэстифар, – повлекшее за собой смерть этих замечательных артистов. А теперь необходимо убрать отсюда их тела и похоронить, как подобает. Я надеюсь, ты и твои люди, Отар, поможете мне организовать эти похороны без особенного шума? Не хочу, чтобы безвременная кончина этих чудесных циркачей стала достоянием общественности: пусть люди запомнят их живыми.

Командир кхалагари нахмурился, вновь вглядевшись в лица мертвецов.

– В своей жизни я повидал достаточно погибших… – задумчиво произнес он, – но редко видел в их глазах выражение такого мучительного ужаса. Позволите спросить, кто сделал это с ними?

Бэстифар равнодушно повел плечами.

– Это сделал я, Отар. Эти люди были предателями и представляли угрозу.

– Угрозу? Ваши артисты? – изумленно приподнял брови Парс. Впервые за годы существования малагорского цирка он услышал от принца подобное заявление в адрес кого-то из труппы.

– Мне казалось, я выразился достаточно ясно.

Несколько мгновений прошло в напряженном молчании.

– Желаете, чтобы я позже доставил вам остальных циркачей для допроса? – помрачнев сильнее прежнего, спросил командир кхалагари.

– Нет, в этом нет необходимости, – качнул головой принц.

– Вы уверены, что больше угрозы не представляет никто из них, Ваше Высочество? – с искренним участием поинтересовался Отар.

– Уверен.

– А ваш… гость?

Аркал прищурился, глядя в серьезные глаза командира кхалагари. Отар Парс, узнав о том, какого гостя и откуда привел принц, сразу отнесся к кукловоду настороженно, хотя суеверным страхом по отношению к данталли никогда не обладал. Бэстифар не придавал враждебности к Мальстену со стороны Отара или Кары особого значения, однако сейчас подозрительность командира кхалагари неприятно удивила его.

– Поясни, мой друг, – нарочито миролюбиво произнес аркал.

– Циркачи всегда были вам верны, Ваше Высочество, – почтительно склонив голову, отозвался Отар. – Лишь с приходом Ормонта в них обнаружилась некая угроза. Я не верю в подобные совпадения, учитывая, что ваш друг – искусный кукловод.

Бэстифар поморщился и приподнял руку, призывая подчиненного замолчать.

– Отар, ты рассуждаешь неверно, потому что предвзят к Мальстену. Сегодня мой гость был представлен циркачам открыто, и некоторые из них не поддержали идею участвовать в его постановках. Мальстен любезно отпустил их в любом желаемом направлении, однако я счел это решение опрометчивым. Эти люди не подчинились моему указанию и могли разнести ненужные слухи о малагорском цирке и о Мальстене в частности. Я же поклялся своему другу, приведя его сюда, что огражу его от всевозможных неприятностей. Собственно, это я и сделал. И сейчас вместо того, чтобы тратить время на действительно важные дела, я трачу его на этот бессмысленный разговор с тобой.

Отар встрепенулся и вновь почтительно склонил голову.

– Прошу простить, Ваше Высочество.

– Все в порядке, – улыбнулся Бэстифар, направившись к выходу из шатра. – Кстати, Отар, когда закончишь, мне понадобится шестеро крепких, но не грузных кхалагари. Райса и его команду придется заменить, и люди на замену нужны хорошо физически развитыми. Думаю, на первое время кхалагари подойдут идеально.

Отар изумленно округлил глаза, и аркал расплылся в нарочито невинной улыбке.

– Сделаешь? – вопрошающе кивнул он.

– С-сделаю, Ваше Высочество.

– Чудно! – самодовольно бросил Бэстифар и поспешил покинуть скрипящего зубами от возмущения подобной просьбой Отара Парса.

Грат, Малагория

Седьмой день Реуза, год 1483 с.д.п.

Мальстен не заметил, как на Грат опустилась тьма. Ночь окутала вечно бодрствующий город мягким сизым покрывалом, и на улицах шумно заголосили те, кто предпочитал проводить время вне дома исключительно под покровом темноты. Грат не спал, Грат шумел, словно пребывая в извечном празднике, и звуки, доносящиеся с улицы, заставили Левента, рассказывавшего Мальстену особенности некоторых старых номеров команды Райса, умолкнуть и выглянуть в окно.

– Великий Мала, уже глубокая ночь! Похоже, мы с вами, господин Ормонт, не заметили, как долго уже обсуждаем программу. У меня совершенно пересохло в горле.

Данталли понимающе усмехнулся: за этот «разговор», если времяпрепровождение с Левентом можно было так назвать, Мальстен едва ли успел сказать пару слов. Вот уже более получаса, кукловод водил карандашом по листу бумаги, выводя очертания сцены будущего номера, который он заготовил для Ийсары. В разных уголках листа то и дело появлялись схематичные изображения разных артистов со своими предполагаемыми номерами, которые Мальстен так живо представлял, и, видят боги, эта программа значительно отличалась от той, о которой Левент толковал уже несколько часов подряд, рассуждая и сокрушаясь сам с собой по поводу ухода Райса и части его команды.

– Итак, на чем мы остановились? – обратился к кукловоду распорядитель представлений. Мальстен пожал плечами.

– Вы рассказывали мне об одном из старых номеров Райса на трапеции, – со скучающим видом отозвался он. Левент тяжело вздохнул.

– Я понимаю, что вам эта беседа кажется несущественной, господин Ормонт, но дело в том, что я знаю, как зритель реагирует на выступление Райса. То были одни из самых зрелищных номеров, и я надеюсь, вы придумаете, чем их заменить. Для этого я хочу дать вам всю информацию, чтобы вы обладали представлением о целой картине…

Мальстен кивнул, развернув изрисованный набросками лист к распорядителю.

– Я уже, можно сказать, все придумал, – отозвался он, поведя плечами. – Понимаю, вам эти бессвязные рисунки вряд ли многое расскажут, но в них я заключил напоминание для себя, что именно хочу сделать в следующем представлении.

Левент нахмурился, заинтересованно окинув лист бумаги взглядом.

– Позволите взглянуть?

– Разумеется, – Мальстен протянул наброски распорядителю, поднялся со стула и направился к окну, прислушиваясь к звукам ночного Грата. Некоторое время прошло в молчании, затем Левент вновь обратился к данталли, изумленно разглядывая рисунок.

– Простите, я верно вас понял: вы хотите, чтобы в этом номере артистка работала в воздухе? – спросил он, указывая на один из набросков.

Мальстен отвлекся от ночного Грата, бегло взглянул на рисунок и кивнул.

– Верно.

– Я не совсем понимаю, на каком снаряде вы хотите это осуществить, господин Ормонт. В нашем цирке ничего подобного нет. Вы где-то видели такое?

– Нет, – улыбнулся Мальстен. – Именно поэтому я подумал, что смотреться будет интересно. Я предполагаю здесь два широких полотна слаботянущейся ткани, подвешенных к куполу цирка. На них гимнастка может отработать весьма зрелищный сольный номер.

Левент заговорщицки улыбнулся.

– Вы обещали нечто подобное Ийсаре?

– Именно, – кивнул Мальстен. Распорядитель приподнял руки.

– Что ж, господин Ормонт, я прошу простить мое волнение: теперь я понимаю, что оно напрасное. Пожалуй, вы со своим новаторским взглядом на цирк вполне справитесь с подготовкой представления и без меня. Я лишь хотел бы знать свой текст…

– Я предоставлю его вам в кратчайшие сроки, – пообещал данталли.

– Благодарю. Что ж, в таком случае не смею вас больше задерживать. Представляю себе, как успел утомить вас за сегодняшний день, – виновато улыбнулся он.

– Что вы, – примирительно качнул головой данталли, – это был важный разговор.

Левент криво усмехнулся, с благодарностью принимая снисхождение кукловода.

– Доброй ночи, господин Ормонт.

– И вам, – бросил Мальстен уже в дверях и поспешил выйти из комнаты.

Идя по коридорам дворца, данталли невольно размышлял над тем, как может распорядитель цирка, подогревающий интерес публики во время представлений, быть столь неинтересным собеседником в обычной жизни.

Раздумья кукловода прервал вышедший из-за угла Отар Парс. Едва не налетев на командира кхалагари, Мальстен вовремя сделал шаг назад, когда клинок хмурого малагорца выскользнул из ножен и угрожающе указал острием в шею данталли.

– Командир Парс, – хмыкнул Мальстен, внимательно глядя на меч, – людям во дворце следует вести себя осторожнее: каждый, кто выходит из-за угла, похоже, рискует нарваться на ваш клинок.

Несмотря на то, что командир кхалагари с первого взгляда признал в случайном встречном гостя принца, прятать оружие он, похоже, не собирался.

– Далеко не на каждого я направлю меч, Ормонт, – прищурился Парс. – Только на тех, за кем приходится убирать трупы.

Мальстен непонимающе нахмурился.

– Убирать трупы? Вы явно что-то перепутали, командир. Я не…

– Да, знаю, ты лично никого не убил, – угрожающе сдвинул брови Парс. – Ты сделал это руками Его Высочества, и не надо притворяться, что не понимаешь, о чем я говорю.

Данталли почувствовал, как кончики пальцев рук медленно начинают холодеть, догадавшись, к чему может клонить малагорец.

– Гимнасты?.. – спросил он севшим голосом.

– Говорю же: не трудись отыгрывать удивление, Ормонт, – усмехнулся Отар. – Я не твой зритель, я тебя вижу насквозь. И я никогда не поверю, что кукловод, управлявший целой сотней человек во время войны, настолько наивен. Наш принц не видит в тебе опасности, он по какой-то причине взялся защищать тебя, и я даже готов смотреть на это сквозь пальцы, пока действия Его Высочества, навязанные тобой, не вредят ему самому. Каким бы необузданным характером ни обладал принц, он – Мала, член священной правящей семьи Малагории, и я поклялся защищать его любой ценой. Ты для него опасен, Ормонт, и я не спущу с тебя глаз. Имей это в виду!

Не говоря больше ни слова, Парс убрал меч и зашагал прочь по коридору, оставив Мальстена в одиночестве.

Данталли замер, оторопело глядя вслед командиру кхалагари, оба сердца забились быстрее в его груди, тело попеременно обдало волнами холода и жара.

Через несколько секунд, когда Отар Парс скрылся из виду, Мальстен, не помня себя, почти бегом направился в покои Бэстифара. Принц встретился ему чуть раньше, у самых дверей в комнату Кары.

– Бэс! – резко окликнул данталли, чувствуя, как неровный перестук сердец отдается в висках.

Аркал обернулся и невинно улыбнулся, кивнув другу.

– Мальстен. Левент только что оставил тебя в покое? Сочувствую…

– Бэс, надо поговорить, – нахмурился данталли.

В дверях показалась одетая в легкий зеленый шелковый халат хозяйка покоев, одарив кукловода испепеляющим взглядом.

– Мальстен, – прищурилась она, – ты, кажется, позабыл о нашем недавнем разговоре? Или просто снова потерял свою комнату?

Бэстифар снисходительно улыбнулся своей любовнице и примирительно кивнул, вновь повернувшись к данталли.

– Мой друг, это, наверняка, может подождать.

– Нет, не может, Бэс. Нужно поговорить. Сейчас, – последнее слово демон-кукольник произнес с особым нажимом.

Несколько мгновений аркал изучающе смотрел в горящие глаза данталли, пытаясь понять, что могло его так разозлить. Так и не сумев найти достойного объяснения, пожиратель боли глубоко вздохнул и повернулся к женщине, стоявшей в дверях.

– Кара, милая, будь любезна, подожди меня несколько минут в комнате.

Она возмущенно округлила глаза, однако тут же совладала с собой и, нарочито холодно хмыкнув, развернулась и захлопнула дверь изнутри. Бэстифар потер переносицу и выжидающе сложил руки на груди.

– Что ж, мой друг, надеюсь, это того стоит. Излагай. Только, желательно, быстро.

– Может, это ты мне хочешь кое-что рассказать? – прищурился данталли, также сложив руки на груди и уставившись на аркала испепеляющим взглядом. – Ты решил строить новый цирк на костях его артистов?

Пожиратель боли изумленно приподнял брови.

– Вот это заявление на ночь глядя…

– Не делай из меня идиота, Бэс! Ты думал, я не узнаю о том, что гимнасты мертвы? Только сегодня ты убеждал меня, что мой дар может приносить не только смерть, и в этот же день собственными руками убил шестерых циркачей, которых я отпустил, потому что они не захотели быть марионетками!

Бэстифар понимающе склонил голову.

– Вот оно, значит, как… – задумчиво пробормотал он. – И кто же тебе проболтался? Отар или те, кто помогал убирать тела?

– Проклятье, Бэс, какое это имеет значение? – всплеснул руками Мальстен. – Зачем ты это сделал?

Аркал примирительно приподнял руку и качнул головой.

– Так, друг мой, для начала остынь, – усмехнулся он. – И давай разберемся по порядку, хорошо? Во-первых, лично твой дар смерти никому не принес. Принес мой, и я считаю, что это совершенно тебя не касается.

– Что?! – нервно подрагивающим голосом воскликнул Мальстен. – Ушам своим не верю! Бэстифар, это касается меня напрямую! Я обещал циркачам – прилюдно обещал – что никого не трону, если они решат уйти.

– Ты и не тронул, – криво ухмыльнулся аркал. – Не понимаю, в чем проблема. Ты ведь свое обещание сдержал.

– Но ты не сдержал свое, – прищурился данталли. – Ты поддержал меня, когда я сказал, что участие должно быть добровольным, и…

– И все, кто нынче согласились участвовать в твоих представлениях, сделали это по доброй воле, разве нет? – осклабился пожиратель боли в ответ.

– Так не пойдет, Бэс, – решительно покачал головой Мальстен. – Не на такую работу в цирке я соглашался тогда, в Кальтце.

Аркал глубоко вздохнул.

– Тогда, в Кальтце, если позволишь напомнить, мы вовсе не обсуждали такие тонкости. Тогда мы говорили исключительно о том, что ты попробуешь проявить себя в качестве постановщика и уйдешь, если ничего не получится. У тебя вышло, и ты получил работу. Какое из условий, оговоренных тогда, я нарушил?

Мальстен прерывисто вздохнул, сжав руки в кулаки. Бэстифар шагнул к нему, продолжая неровно ухмыляться.

– Что до тех, кто не согласился работать в новом цирке, я вовсе не подтверждал им от своего имени твое обещание. Я не говорил, что никого не трону. Эти люди ушли, потому что их не устроили новые порядки, и те слухи, которые они могли разнести, покинув Грат или Малагорию, неминуемо должны были повлечь за собой серьезные проблемы.

– Ты убиваешь каждого, кто скажет тебе хоть слово поперек? – обличительно бросил Мальстен. Бэстифар закатил глаза.

– Поправь меня, если я неправ, но ты, вроде как, еще жив. Хотя ты – тот еще любитель перечить мне. И Бенедикт Колер, будь он проклят богами и людьми, тоже, хотя его я убил бы с превеликой радостью. Однако его смерть могла повлечь за собой куда больше неприятностей, поэтому я подавил в себе это желание и тебе не позволил совершить ошибку, – аркал внимательно заглянул в глаза данталли и склонил голову набок. – А на будущее, дабы пресечь подобные споры, спешу тебе напомнить, что каждый из этих артистов о моей природе аркала и личности, скажем так, вспыльчивой и властной был осведомлен с самого начала, тем не менее, они приняли правила игры на моей территории. И ты их принял, когда согласился приехать сюда. Не скрою, ты находишься на особом счету, но циркачи – мои подданные, и то, как я с ними поступаю, тебя не касается.

Мальстен прищурился, качнув головой.

– Это подданные твоего отца, Бэс, не твои, – многозначительно произнес он, тут же получив в ответ обжигающий взгляд аркала.

– Все, что происходит в цирке, – медленно процедил принц сквозь зубы, – к моему отцу не имеет никакого отношения, как и ко всем остальным. Я дал тебе бразды правления во время представлений, в эти моменты арена – твоя, однако в остальное время цирк – только моя территория, Мальстен. Ни ты, ни малагорский царь, ни весь Совет Восемнадцати, не в праве указывать мне, как вести себя на ней, тебе ясно? Некоторое время в коридоре царила тишина. Затем Бэстифар все же решился нарушить ее первым.

– Во время войны я успел неплохо тебя изучить, – хмыкнул он. – Сейчас ты, скорее всего, молча развернешься и уйдешь. Этой же ночью соберешь вещи и покинешь Грат. Ты не привык находиться в том положении, в которое я тебя поставил, я это знаю. И, пожалуй, я уже сделал все, чтобы спугнуть тебя.

Мальстен глубоко вздохнул.

– Ты действительно хорошо меня знаешь, – невесело усмехнулся он.

– Значит, сбежишь? В какую-нибудь глушь на материке?

– А ты пошлешь за мной группу кхалагари, чтобы убить, потому что я не принял твою позицию?

Из груди Бэстифара вырвался нервный смешок. Он устало потер глаза и прислонился спиной к стене, покачав головой, на губах показалась невеселая усмешка.

– Ты действительно думаешь, что я на это способен?

– Я понятия не имею, на что ты способен, Бэс, в этом-то и проблема, – вздохнул данталли, отходя к противоположной стене и тоже прислоняясь к ней спиной.

– Выходит, я действительно поторопился с Райсом и его людьми. В итоге я останусь и без гимнастов, и без постановщика. Мой цирк понесет большие убытки, представление придется отменить.

Мальстен криво улыбнулся.

– Не понесет твой цирк никаких убытков, успокойся. Я не уйду.

– Вот оно, значит, как? – недоверчиво приподнял глаза Бэстифар. – А говорил, я хорошо тебя знаю.

– Хорошо, – кивнул данталли.

– В чем подвох?

– Ни в чем.

– Так, значит… – аркал прищурился и продолжил после недолгой паузы. – Просто забудем об этом?

– Я никогда не одобрю таких методов, что бы ты мне ни говорил по поводу своей территории и отношений с артистами. Слишком много смертей уже пришло на Арреду посредством моего дара. Я не хочу, чтобы так продолжалось и дальше, чьими бы руками это ни творилось, Бэс, ты должен это понимать.

– Допустим, – кивнул принц.

– Поэтому, если ты сделаешь нечто подобное снова, я действительно не останусь в цирке. Теперь мне придется взять с тебя обещание, что ты не тронешь никого, кто решит поступить так же, как Райс и его люди. Иначе я работать не смогу. Что скажешь?

Аркал нервно передернул плечами, из груди вновь вырвался короткий смешок.

– Дожили! Мой гость ставит мне условия и дает мне испытательный срок в моем собственном цирке.

Мальстен нахмурился.

– Мы договорились?

Бэстифар махнул рукой и кивнул.

– Бесы с тобой, Мальстен, договорились. Даю слово, что больше ни один артист, что решит покинуть труппу, не пострадает от моей руки. Надеюсь, слова тебе достаточно? Или составишь бумажный договор?

Данталли невесело усмехнулся.

– Рад, что мы поняли друг друга, Бэс.

– Рад он, – закатил глаза аркал. – Скройся, будь так добр! Если у тебя закончился поток претензий ко мне, то мне пора за эту дверь – выслушивать новый.

Мальстен нервно усмехнулся и, не ответив принцу, направился к своим покоям.

Сонный лес, Карринг

Двадцать седьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

– Знаешь, когда тобой овладевают неприятные воспоминания, это сразу бросается в глаза, – улыбнулась Аэлин, обгоняя спутника.

– Просто задумался. Даже толком не помню, о чем, – тут же отозвался Мальстен, стараясь отогнать назойливые образы прошлого.

Охотница недоверчиво прищурилась.

– А это еще одна твоя характерная черта. Когда ты хочешь солгать, то отзываешься моментально и делаешь голос нарочито бодрым. А до этого можешь не произносить ни слова несколько часов к ряду, как, впрочем, это и было с последнего привала. Скажешь, я ошиблась?

Данталли тяжело вздохнул, тут же невольно усмехнувшись и подумав, что за недолгое время их знакомства, эта женщина успела довольно хорошо изучить его, умудрившись при этом толком не раскрыть себя.

– А вот теперь мысль была приятная, – оценивающе поглядев на спутника, заключила Аэлин.

– Что ж, похоже, скоро ты начнешь читать меня не хуже Теодора, – с улыбкой кивнул Мальстен. Охотница виновато отвела взгляд.

– Прости, – качнула головой она. – Я снова лезу не в свое дело, а ты, пожалуй, слишком деликатен, чтобы открыто мне на это указать.

Данталли снисходительно склонил голову.

– У меня и в мыслях не было тебе на это указывать. Я говорил вполне серьезно: ты хорошо изучила мои привычки, мне трудно от тебя что-то скрыть, – он пожал плечами, глубоко вздохнув. – Поэтому не вижу смысла это делать. Ты была права, я вспоминал один из эпизодов своего прошлого в Грате.

Аэлин поджала губы, отчего-то постеснявшись расспросить о случае, пришедшем в голову спутнику.

– Я мог бы рассказать тебе этот эпизод, но прихожу к выводу, что каждый мой рассказ о Грате, к сожалению, лишь запутывает твое представление о Бэстифаре. То, что я могу о нем поведать, все равно создаст лишь более обманчивое впечатление, чем то, которое ты сама о нем составила, встретив его в Сальди.

Охотница понимающе кивнула.

– Позволь угадать: каждому твоему рассказу о Бэстифаре находится продолжение, выставляющее его не в лучшем свете? И ты считаешь, что я начну по-настоящему ненавидеть его?

– У тебя в дальних родственниках точно не было аггрефьеров? – усмехнулся Мальстен, прищурившись.

– Нет, насколько я знаю, – Аэлин вернула своему спутнику усмешку. – То есть, я права? Ты боишься, что я возненавижу Бэстифара?

Данталли глубоко вздохнул, мгновенно посерьезнев.

– Я знаю, что ты имеешь на это полное право в свете пленения твоего отца, но, видят боги, я бы весьма этого не хотел, – отозвался он. – Вряд ли я сумею найти верные слова, чтобы объяснить, это.

– Я, пожалуй, могу это понять. Вполне объяснимо, что ты не хочешь ненависти к тому, кто тебе дорог, со стороны кого бы то ни было, – развела руками охотница.

– Это верно, да, – пожал плечами Мальстен. – Но это не всё. Знаешь, я ведь с каждым своим рассказом прихожу к выводу, что так и не сумел узнать Бэстифара. Так и не сумел понять многое из того, чем он руководствовался, как мыслил, во что верил. Тогда, в Грате временами я по-настоящему боялся его: Бэстифар бывал жестоким и непредсказуемым, его действия были стихийны и не поддавались никакой логике. Или… попросту не поддавались моей. Иногда Бэс казался мне безумным, но заглядывая в его глаза, я не видел в них безумия: Бэстифар всегда отдавал себе трезвый отчет во всем, что делал. А несколько раз я приходил в настоящий ужас, понимая, что начинаю – каким-то непостижимым, немыслимым образом – действовать и рассуждать так же. Это, пожалуй, стало одной из причин моего бегства из Малагории: я боялся стать похожим на Бэстифара. Я за многое его осуждал, многого не понимал и не хотел понимать, но при этом… при всем, что он делал и чем жертвовал, как это ни безумно звучит, по мне, он не заслуживает, чтобы его ненавидели. Проклятье, я не представляю себе, как передать это, чтобы это не звучало полным бредом!..

– Я понимаю, – улыбнулась Аэлин. – Вы и впрямь были дружны. Мне даже отчасти ясно, что при всей своей странной расстановке приоритетов Бэстифар чистосердечно заботился о тебе. Хотя постичь природу этой заботы мне, наверное, не дано.

– Как и мне. И все же я не могу сбросить со счетов все то, что Бэс для меня сделал.

– Как и все то, что он сделал с тобой. Из-за него твоя расплата чудовищна…

– Такова цена за согласие на помощь аркала, – вздохнул Мальстен, устало потерев переносицу. Аэлин поджала губы.

– Я вижу, что ты испытываешь к этому существу весьма противоречивые чувства. Ты одновременно обвиняешь его и оправдываешь, дорожишь им и опасаешься его. Ты боишься вновь встретиться с Бэстифаром, но в душе отчаянно этого хочешь. Одновременно признаешь и не принимаешь его безумие.

Мальстен нервно усмехнулся.

– Проклятье, Аэлин, ты всерьез умеешь читать мысли?

– Здесь не нужно ничего читать, Мальстен, – мягко отозвалась охотница, – мне эти чувства вполне понятны, потому что я их пережила.

Данталли прищурился.

– Неужели тебе удалось сделать такие выводы по одной только встрече с Бэстифаром в Сальди?

–Нет, – качнула головой она, – Бэстифар здесь ни при чем: все эти чувства я пережила по отношению к тебе.

– Ох… – только и сумел выдавить данталли.

– И, как видишь, с этим вполне можно жить, – неловко передернув плечами, кивнула Аэлин, заговорив нарочито бодрым голосом. – Так что можешь не бояться рассказывать мне о Бэстифаре. Даю слово, я сделаю все, чтобы по-настоящему его не возненавидеть.

Крон, Сельбрун

Двадцать седьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

Киллиан вошел в комнату, отведенную для них с наставником, и застал Бенедикта сидящим на койке у небольшого окна и глядящим на сгущающиеся над Сельбруном сумерки. По подоконнику с важным видом, то и дело взмахивая перепончатыми крыльями, из стороны в сторону расхаживала эревальна.

Едва успев улыбнуться при виде деловитого существа, Киллиан тут же посерьезнел, неведомым шестым чувством уловив подавленное состояние своего наставника, не потрудившегося даже обернуться в сторону молодого жреца, когда тот вошел в комнату.

Мгновенно почувствовав себя непрошеным гостем, Харт глубоко вздохнул и заговорил, стараясь скрыть ощущаемую неловкость за напускной бодростью:

– Никогда не думал, что от несвежей одежды и от невозможности помыться могут так путаться мысли. Зато теперь чувствую, что могу рассуждать абсолютно ясно. Стоило лишь принять ванну и переодеться в чистое.

Колер обернулся к молодому жрецу и кивнул, едва заметно дернув губами в подобии улыбки, но тут же вновь погрузился в свои раздумья. Киллиан присел на койку напротив наставника.

– К слову, я был весьма удивлен, когда вновь примерил повседневные одежды жреца, – с усмешкой продолжил он. – Выходит, за какие-то восемь дней пути от рясы можно отвыкнуть. Дорожное одеяние мне теперь, похоже, ближе…

Старший жрец Кардении отозвался лишь очередным коротким кивком и вновь уставился в окно. Эревальна, заметившая его движение, замерла и тотчас же взмахнула крыльями, издав мурлыкающий звук.

– Бенедикт, – со вздохом окликнул Киллиан, привлекая к себе внимание наставника. – Мне уйти? Похоже, сейчас я больше похожу на непрошеного гостя, чем на вашего спутника.

Колер вновь посмотрел на ученика, устало потер руками лицо и громко вздохнул.

– Нет, – задумчиво произнес он и повторил, возвращаясь, наконец, из своих мыслей в реальный мир. – Нет, уходить не нужно. К тому же, если б мне так требовалось уединение, уходить должен был бы я. Это ведь и твоя комната тоже.

Молодой человек едва заметно усмехнулся.

– Как вы? – участливо спросил он. Бенедикт качнул головой.

– Успел изучить материалы по семейству Дэвери и послушать сообщение от Ренарда и Иммара. У них есть некоторые дельные мысли по поводу того, как отсечь Мальстена Ормонта от его способностей, и, пожалуй, я с ними соглашусь.

Киллиан воодушевленно приподнял голову.

– Стало быть, у нас есть способ убить его?

– Да, – вновь задумчиво отозвался Колер, – можно использовать это и так. Но, честно признаюсь, у меня на Ормонта имеются несколько другие планы.

– Вы хотите взять его живым? – изумленно спросил Киллиан. Бенедикт усмехнулся.

– Что тебя в этом так удивляет?

– Но ведь вы знаете, как он опасен. Вы рассказывали, на что он способен, да я и сам видел, что он сотворил со жрецами в Олсаде! И после этого…

– Именно поэтому я намереваюсь взять его живым, Киллиан, – кивнул старший жрец Кардении, многозначительно посмотрев на ученика. – Ормонт – самое опасное существо, которое я когда-либо встречал. Он управляет людьми, невзирая ни на какую защиту, и управляет, не побоюсь этого слова, мастерски, как не мог ни один данталли до него. Я должен понять, почему ему это удается и как, дабы в будущем предотвратить появление подобных монстров.

Харт недоверчиво приподнял брови.

– Хотите ставить на нем опыты? Уже знаете, какие?

– Думаю, с этим мне разобраться помогут, – хмыкнул Бенедикт в ответ.

– Та самая комиссия, про которую говорил жрец Бриггер?

– Нет, – нахмурился Колер. – Этих людей я к делу Мальстена Ормонта приобщать не собираюсь. Думаю, мне окажет помощь некромант Ланкарт, про которого рассказывал Карл. Уверен, ему будет интересно поучаствовать в опытах над данталли.

Киллиан непонимающе нахмурился.

– Откуда вам это знать?

– Ты ведь мало читал о некромантах, так? – ухмыльнулся Бенедикт. Получив в ответ лишь хмурый взгляд ученика, он кивнул. – Один род его занятий говорит о том, что ему нечто подобное будет интересно. Некроманты издревле были жадными до знаний, они обожали разбираться с тем, как все устроено. Уверен, этот Ланкарт – не исключение.

– И все же гарантий у вас нет, – повел плечами молодой человек.

– Вижу, после разговора с Карлом у тебя появились сомнения в моей интуиции, – с невеселой усмешкой отозвался старший жрец. Киллиан вздохнул.