Текст книги "Сети Культа (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Нет, в том-то и дело. Я боюсь, как бы эти самые сомнения не появились у вас и не заставили вас действовать более импульсивно и непродуманно.

Бенедикт недоуменно приподнял бровь.

– Поясни?

– Я потому и спросил, как вы. Меня интересовали не столько дела и успехи, сколько именно ваше душевное состояние. Разговор со жрецом Бриггером стал для вас потрясением, Бенедикт, и не притворяйтесь, что это не так.

Колер криво ухмыльнулся в ответ. Смерив дерзкого ученика оценивающим взглядом, он, выждав несколько секунд, кивнул.

– Что ж, не стану этого отрицать. Пожалуй, сейчас это будет попросту глупо.

– Это уж точно, – хмыкнул Харт.

– Все-таки в одном Карл был прав: в уважительном общении со старшими ты за время работы в Олсаде ни капли не преуспел.

– Я считаю, что жрец Бриггер был прав далеко не только в этом, – многозначительно заглянув в глаза Бенедикта, сказал Киллиан. Поняв, что наставник не собирается говорить в ответ ни слова, молодой жрец продолжил. – Он также был прав и в том, что даже с этой новой информацией, которой вы теперь обладаете, ваше рвение по отношению к поимке данталли никак не изменится. Возможно, оно даже возрастет, и сейчас, слыша, что вы говорите про опыты над Мальстеном Ормонтом, я в этом только убеждаюсь. Насколько я успел выяснить, вы всегда были правдистом, Бенедикт, и самоотверженным бойцом…

– Я был идиотом, который полагал, что хорошо знает своего врага, – невесело усмехнулся Колер.

– Вот, – всплеснул руками Харт. – Вот об этом я и говорю! Вы начали сомневаться в собственной интуиции и в себе самом. Не смейте этого делать, слышите? Потому что, если вы сейчас поддадитесь этому порыву, сможете полноправно называть себя идиотом, и вас будет даже не за что поправить.

Бенедикт изумленно уставился на ученика, устало хмыкнув.

– Не много ли ты себе вольностей позволяешь, жрец Харт? Не боишься отправиться обратно в Олсад за дерзость?

– Бросьте меня запугивать, жрец Колер, – с особой язвительностью надавив на звание своего наставника, отозвался молодой человек, – если бы моя манера поведения вас по-настоящему нервировала, вы бы отправили меня назад еще на полпути в Крон. Не время сейчас напоминать мне о своем посте старшего, я ни на секунду не забывал, кто вы, а вот вы сами, похоже, забыли.

Бенедикт сложил руки на груди, губы растянулись в неровной оценивающей улыбке.

– Вот как?

– Да, – шумно выдохнул Киллиан и, выждав несколько секунд, заставил себя заговорить тише. – Вас знают едва ли не во всех уголках Арреды, вы мастер своего дела и вы лучший среди того расходного материала, на который Культу в его высших слоях наплевать.

Колер нервно усмехнулся.

– У тебя весьма интересный способ подбадривать.

– Я и не собирался вас подбадривать. Жрец Колер, которого я успел узнать, в этом не нуждается, – ученик вернул наставнику усмешку. – Повторю: я хочу напомнить вам, кто вы есть. Тот Колер, которого я знаю, понимает, что заработал себе славу самого жестокого палача Арреды, и готов нести эту славу, хотя никогда не желал ее. Одно ваше имя, Бенедикт, вызывает ужас и может заставить людей если не полностью поверить в идеи Красного Культа, то хотя бы соблюдать составленные им правила. Люди слушают вас, потому что опасаются кары, которую вы можете принести в их дом. Вы – живая легенда, уже сослужившая свою службу нашей организации, и для власть имущих кругов Культа мало что изменится, если вы станете мертвой легендой – для них ваше имя после Ста Костров Анкорды будет вечным знаменем, а на вас самого им наплевать так же, как на остальных жрецов. Не говорите, что не знали этого.

Колер устало вздохнул.

– Знал, разумеется. Более того, я понимал, что Культ стремится не столько полностью избавить Арреду от данталли, сколько держать их количество под контролем, дабы для жрецов всегда находилась работа. Само собой, это никогда не произносилось вслух, но это ведь и без слов ясно. Я понимал, что среди тех, кто выбирает в нашей организации оперативную деятельность, действительно многие гибнут, и это жертвы, на которые Культ идет, чтобы существовать.

– Но вы никогда не думали, что сами можете оказаться одной из этих жертв? – поджал губы Киллиан.

– Не совсем так, – качнул головой Бенедикт. – Я, как и все, осознавал риск. Но мне казалось, что после всех дел, которые мы с Карлом обсуждали, после нашей операции в Анкорде, я вошел в некий круг посвященных в Культе, которым известно все о данталли. Мне и в голову не приходило, что столько сведений держится в секрете не только от новичков, но и от старших. И ладно бы в эти секреты не посвящали руководителей, вроде Урбена Леона, который палец о палец не ударил для поимки данталли за все время своей работы! Но ведь это держали в секрете от меня, который полжизни отдал борьбе с этими тварями. Особые сведения о данталли, о гнездах иных существ, о некромантах – все это было давно известно какой-то тайной комиссии, члены которой большую часть службы провели в теплых кабинетах своих отделений, как Урбен Леон. Никому из них не приходилось ночевать в лесах, переезжать с места на место… уверен, большинство из них и допрос-то никогда не проводило!

– Но ведь когда вы стали старшим в Кардении, у вас тоже был шанс иметь такую жизнь, разве нет? – приподнял брови Харт.

Бенедикт тяжело вздохнул.

– Похоже, ты не совсем правильно меня понял, Киллиан. Я не завидую оседлым жрецам и условиям, в которых они живут. Да, я имел возможность остановиться и разместиться в хоттмарском отделении с комфортом, но я не смог бы так жить. Оперативная работа привлекает меня намного больше, и, пусть сейчас от усталости я готов проклинать ее, через пару дней отдыха я готов буду взвыть от скуки. Ренард полагает это болезненной склонностью к трудовой деятельности, – на лице Колера на миг показалась усмешка.

– Он в чем-то прав, – повел плечами Киллиан, неловко улыбнувшись. Затем, вздохнув, он внимательно посмотрел на своего наставника. – Что ж, то есть, вы не желали другой судьбы?

– Не желал, – кивнул Бенедикт, опустив глаза. – Тут дело совсем в другом. Просто крайне прискорбно осознавать, что человек, который обучал меня нашим идеям, проводил мои вступительные испытания и издал указ, наделяющий меня особыми правами, не дал мне достаточных знаний о противнике, с которым мы боремся. И это после всего, что я сделал. Выходит, Карл косвенно пытался поспособствовать моему превращению в «мертвую легенду».

– Вы ожидали большего доверия? Или, может, большей бережности по отношению к себе после Ста Костров? – прищурился Киллиан.

– Скорее, меньшего лицемерия после стольких лет службы.

– Что ж, сейчас вы это получили. И все же вас это гнетет.

– Безразличие людей, которых полагал близкими, угнетает любого, Киллиан. Уж кому, как не тебе это знать? – серьезно отозвался Бенедикт. Молодой человек глубоко вздохнул.

– Я не говорю, что не понимаю вас, – покачал головой Харт. – Я понимаю. Пожалуй, как никто другой. Всю свою жизнь я положил на то, чтобы стать братом Оливеру и Марвину, но каждый раз натыкался лишь на стену безразличия или враждебности. Даже когда я узнал, что моя мать для них – всего лишь послушная марионетка, я попытался решить дело разговором с ней, предостережением. Я до последнего не хотел видеть в своих братьях монстров, хотя ощущение опасности усиливалось с каждым днем. Я знаю, каково вам, Бенедикт. По-человечески – знаю. Но, к сожалению, ваша репутация оставляет вам куда меньше прав быть человеком, чем кому бы то ни было другому.

Несколько мгновений Колер молчал, внимательно глядя на своего ученика, затем тихо устало посмеялся.

– А у тебя талант к проникновенным речам, ты в курсе? – усмехнулся старший жрец, потерев переносицу. Киллиан осклабился.

– У меня хороший учитель, – отозвался он и продолжил, тяжело вздохнув, – Бенедикт, я хочу сказать лишь, что о вашей человеческой природе, о ваших чувствах очень легко забыть. Я полагаю, что жрец Бриггер забыл, потому что все эти годы вы преподносили себя определенным образом.

Колер нервно усмехнулся, вспомнив собственные слова, которые бросил в лицо Урбену Леону, когда тот, исходя злобой, отчитывал хоттмарскую команду за смерть пятнадцати олсадских жрецов.

– Я понял тебя, Киллиан. По сути, ты пытаешься сказать мне, чтобы я взял себя в руки и вел себя, как подобает старшему жрецу моего уровня.

Харт отрывисто хохотнул.

– И не говорите, что на этот раз я не пытался быть деликатным.

– Что ж, попытка засчитана. Но тебе предстоит еще много работать над собой, – с улыбкой отозвался Бенедикт, и Киллиан облегченно вздохнул.

– Кажется, я начал снова узнавать вас, – он кивнул и погладил расхаживающую по подоконнику эревальну по голове. – Итак, стоит теперь обсудить ваш дальнейший план?

– Нет, – хитро прищурился Бенедикт. – Планы будем обсуждать завтра. Сегодня был до ужаса долгий день, Киллиан, и сейчас я ощущаю себя очень уставшей и дурно пахнущей живой легендой, которая слишком заработалась.

Харт подавился смешком. Колер кивнул.

– Я думаю, сегодня стоит, наконец, позволить себе отдохнуть. Нам обоим. Эти восемь дней пути совершенно выбили нас из сил, и проспать от сумерек до рассвета – лучшее, что мы сегодня можем сделать. Располагайся, отдыхай, а я пойду, приведу себя в надлежащий вид и последую этой же рекомендации. Работа наша начнется с завтрашнего дня.

– Это лучший приказ, что я слышал от вас с момента нашего знакомства, – кивнул Киллиан, потерев простуженную шею.

– Не привыкай к этому, таких будет немного, – деловито бросил Бенедикт и поспешил выйти из комнаты.

Глава 2. Огни Шорры

Грат, Малагория

Седьмой день Реуза, год 1483 с.д.п.

Назойливый солнечный луч, несмотря на все попытки скрыться от него и продлить сон, все же заставил Кару открыть глаза. Лениво потянувшись, она зевнула и повернулась на бок, уже занеся руку, чтобы разбудить Бэстифара, который этой ночью предпочел остаться в покоях своей любовницы, однако вторая сторона кровати оказалась пустой.

Несколько мгновений Кара непонимающе хмурилась, пытаясь предположить, куда мог отправиться принц на рассвете, ведь обычно, оставаясь на ночь в комнате любовницы, он просыпался позже нее и после пробуждения не спешил покинуть уютную постель. Первая же мысль, мелькнувшая в голове женщины, заставила ее резко подняться и едва не скрипнуть зубами от злости. Отчего-то Кара сразу захотела прикрыть свое нагое тело, будто бы некто невидимый, наблюдавший из ниоткуда, вполне оправданно сейчас насмехался над ней – голой, брошенной, использованной, променянной на треклятого кукольника.

Кара ни на секунду не засомневалась, что Бэстифар, проснувшись с рассветом, помчался проверять, не сбежал ли его кукловод после той сцены, что он закатил этой ночью. Принц, разумеется, поделился с любовницей всеми подробностями их с данталли диалога, и, как ни странно, женщина во многом оказалась согласна с Мальстеном, хотя предпочла и не говорить этого Бэстифару. Куда больше ее занимала мысль о том, что аркал совершенно не думал о смерти гимнастов, его заботило лишь то, сможет ли его обожаемый данталли жить с этим и останется ли он в Грате, как обещал.

«И отчего это существо ему так дорого?» – недоумевала Кара. – «Он ведь не просто подпитывается его силой, он действительно дорожит им! Неужели только из-за того, что Мальстен может разглядеть красное? Только этим он так примечателен?»

Женщина не хотела признаваться себе в том, как ее задевает эта привязанность принца к данталли, но колкие и болезненные мысли о том, что даже времяпрепровождение с ней он готов отодвинуть на второй план ради разговора с кукловодом, никак не желали идти прочь из головы.

– Чтоб тебя, Бэстифар! – процедила Кара сквозь зубы, поднявшись с кровати и тут же накинув легкий халат.

– Чем я успел прогневать тебя с самого утра? – послышалось из дальнего угла комнаты. Женщина испуганно ахнула от неожиданности и нервно затянула пояс халата.

– Бэстифар? – изумленно спросила она, уставившись на принца, сидевшего за столом над какими-то бумагами к ней спиной.

– Неужто я храпел ночью? – не оборачиваясь, хмыкнул принц, мгновенно заговорив нарочито серьезным, сокрушенным тоном. – Боги, надеюсь, это не так – это отвратительно.

Лишь теперь он повернулся к женщине, и лицо его озарила добродушная улыбка.

Кара глубоко вздохнула, заметно расслабившись, хотя сердце ее все еще билось учащенно после короткого пережитого испуга. Обнаружив принца в комнате, она невольно улыбнулась своей мнимой победе над Мальстеном, приблизилась к аркалу и нежно опустила руки ему на плечи.

– Нет, ты не храпел. Я просто подумала, что ты променял сладкие минуты совместного пробуждения на какие-то… – она осеклась на полуслове, заметив, что за бумаги так внимательно изучал аркал. – Это родовое древо твоей семьи?

– Внушительное, не правда ли? – хмыкнул Бэстифар, пригладив аккуратную бородку и нахмурившись. – Малагорские цари всегда пользовались своими привилегиями иметь несколько жен. Самым плодовитым был мой прадед, у него было двадцать шесть жен и семьдесят восемь детей. И это только сыновья – дочерей я даже считать побоялся. Только представь! Семьдесят восемь конкурентов в борьбе за престол…

– Конкурентов? – непонимающе изогнула брови Кара. Аркал кивнул, она обошла его и присела к нему на колени, отодвигая бумаги к противоположному краю стола. – Не понимаю, Бэстифар. Раньше тебя никогда не занимали вопросы престолонаследования в Малагории. С чего вдруг ты об этом задумался?

– У меня восемь братьев, – пожал плечами аркал. – Эта ситуация куда как легче, чем та, в которой оказался мой дед.

– Легче… для твоих братьев? – поджала губы Кара.

– Она легче в целом.

– Что ты хочешь этим сказать?

Бэстифар качнул головой и убрал растрепавшиеся волосы с лица любовницы.

– Да так, пустяки. Просто задумался.

– О чем? – нахмурилась Кара. – Уж не собрался ли ты побороться за место на троне?

– Как знать, как знать, – заговорщицки улыбнулся Бэстифар, однако, заметив испуг в глазах Кары, тут же покачал головой. – Не переживай раньше времени, дорогая. Даже если я и поддамся этой мысли, которую спровоцировала исключительно гордыня, это, так или иначе, будет не сегодня и не завтра.

– С чего бы этим мыслям вообще появляться? Тебя никогда не интересовала власть…

– Неужто ты тревожишься, что, став царем, я тоже заведу себе двадцать шесть жен?

Кара обожгла акрала взглядом.

– Я спрашиваю серьезно, Бэстифар. Можешь хоть минуту обойтись без своих шуток?

– Могу, – кивнул принц. – Сегодняшняя ночь навела меня на эти мысли…

– И как же я могла это спровоцировать? – нарочито низким голосом спросила женщина, игриво изогнув бровь.

– Вообще-то, это спровоцировал Мальстен.

Лицо Кары гневно вытянулось. Ей стоило огромных трудов не вскочить и не отстраниться от принца.

– Мальстен?! – как женщина ни старалась, сохранить голос бесстрастным ей не удалось. Однако Бэстифар предпочел не заметить ревностных змеиных ноток, проскользнувших в тоне любовницы.

– Да. Во время нашего разговора он бросил замечание, что гимнасты были не моими подданными, а подданными моего отца. И это… как ни странно, было слишком неприятно, чтобы просто забыть.

– Он тебя задел, – качнула головой женщина.

– Хм… – задумчиво протянул Бэстифар. – Да, пожалуй, это можно выразить именно так.

Подняв взгляд к потолку, принц глубоко вздохнул.

– Занимательно… – протянул он.

– Что?

– Вся эта история, – улыбнулся он, приобняв сидевшую у него на коленях Кару и расплывшись в самодовольной улыбке. – Впрочем, пока что это все неважно. Думаю, уже через пару дней я забуду об этом, а родовое древо отправится обратно в архив за ненадобностью.

Кара игриво улыбнулась и прильнула к аркалу, положив руки ему на плечи.

– У меня есть способ заставить тебя забыть об этом прямо сейчас.

– Готов поспорить, это прекрасный способ, – заговорщицки прищурился он.

Грат, Малагория

Двадцать восьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

Бэстифар вышел на арену безлюдного малагорского цирка и окинул взглядом огромный зал. Аркал непрерывно напоминал себе, что почти ежедневно здесь проходят представления гастролирующих артистов или местной труппы, но, несмотря на это, зал казался ему давно заброшенным и безжизненным. Множество раз, когда бывал здесь ночью, Бэстифар с искренним интересом прислушивался к собственным ощущениям, пытаясь выяснить, что могло заставить его получить о непрерывно функционирующем цирке, за которым исправно следили люди из технической команды, такое впечатление, и не находил ответа. Этой мысли, мелькавшей в сознании аркала каждый раз, стоило ему ступить на арену в отсутствие кого-либо из работников, не было никакого объяснения, в ней не было никакой логики, и именно это, пожалуй, заставляло малагорского царя приходить сюда под покровом ночи снова и снова.

Задумчиво пробежавшись взглядом по рядам зрительских мест, Бэстифар вдруг заметил, что находится здесь не в полном одиночестве: на одном из зрительских сидений, подтянув к себе ноги и обхватив колени руками, с запрокинутой к куполу цирка головой сидела черноволосая девушка. Аркал с искренним удивлением уставился на гимнастку и сделал несколько неслышных шагов по направлению к ней.

– Ийсара, – негромко обратился он.

Девушка тут же посмотрела на аркала, резко поднялась со своего места и почтительно склонила голову.

– Мой царь, – приложив руку к груди, поздоровалась она. Бэстифар небрежно махнул рукой.

– Весьма неожиданная встреча, – улыбнулся он. – Признаться, я не думал, что здесь еще кто-то есть.

– Вы, похоже, заметили меня впервые, – тихо отозвалась циркачка, все еще не поднимая глаз на пожирателя боли. – Я довольно часто видела вас здесь, когда арену покидал последний работник, но старалась не нарушать вашего уединения. По крайней мере, мне казалось, что именно за ним вы сюда приходите, когда здесь больше никого нет.

Бэстифар приблизился к артистке и присел на сидение рядом с тем, что недавно занимала она. Выждав несколько секунд, он жестом указал Ийсаре, чтобы она села рядом. Девушка кивнула и выполнила это немое распоряжение.

– И, похоже, ты приходишь сюда за тем же самым, – кивнул аркал. Гимнастка неуверенно пожала плечами.

– Можно сказать и так, – со столь нехарактерной для нее тоской вздохнула Ийсара. – Я прихожу сюда подумать. Знаете, грусть обычно навеивает раздумья.

– Тебе здесь грустно? – непонимающе приподнял брови Бэстифар. С момента побега Мальстена из Грата ему казалось, что одна лишь Ийсара никогда не падала духом и не переживала по поводу перемен в цирке: она никогда не показывала своей грусти ни при друзьях из труппы, ни при Левенте, ни при малагорском правителе.

– А вам – нет? – лицо девушки исказила печальная кривая усмешка. Не дождавшись от аркала ответа, циркачка вновь прикрыла глаза и запрокинула голову. – Это место опустело, мой царь…

Бэстифар заинтересованно взглянул на артистку, непонимающе качнув головой. Он попытался опровергнуть слова циркачки, удивительным образом врезавшиеся в его сознание, теми самыми доводами, которыми пользовался и в борьбе с собственными ощущениями.

– Здесь почти ежедневно идут представления. Цирк функционирует…

– А раньше он жил, – хмыкнула Ийсара, тут же осекшись и отведя голову в сторону, не в силах посмотреть на аркала. – Простите, что перебила, мой царь.

– Прекрати, – нахмурился Бэстифар. – Ийсара, я не помню, чтобы ты когда-либо вела себя со мной столь робко, ты никогда не боялась бросить вызов, открыто выразить свое мнение. А сейчас я будто разговариваю с женственно-прекрасной версией Дезмонда. Только не говори, что это состояние затравленного зверя, в котором пребывает наш нынешний художник, может передаваться по воздуху!..

Аркал ухмыльнулся, однако гимнастка осталась удивительно серьезной.

– Трудно бросать вызов, когда за этим может последовать смерть…

Бэстифар закатил глаза.

– О, боги, Ийсара, это было один раз и случилось шесть лет тому назад! Сколько можно к этому обращаться? С тех пор подобного ни разу не повторилось, я обещал Мальстену…

– Но Мальстена здесь нет! – с жаром отозвалась циркачка, и глаза ее сверкнули. – К тому же скоро участь Райса и остальных ведь постигнет и его, и тогда уже никакой надежды на возрождение нашей прежней труппы не останется!..

Аркал шумно втянул воздух, удивленно нахмурившись, и приподнял руку, призывая девушку замолчать.

– Так, минуту, Ийсара. С этого места у нас, кажется, несколько разнятся представления о будущем. Я правильно тебя понял: ты считаешь, что скоро Мальстен умрет?

– Умоляю, мой царь, к чему вы издеваетесь надо мной? Вы – Мала, прямой посланник Солнца, на все ваша воля, и я не вправе выражать сомнение в ваших действиях…

– Нет, Ийсара, погоди, я серьезно сейчас. Посмотри на меня, – аркал многозначительно заглянул в глаза циркачки, найдя ее взгляд. – Объясни, с чего ты взяла, что Мальстен должен умереть. Лично я об этом впервые слышу, и твоя уверенность в его скорой кончине меня несколько удивляет.

Ийсара испуганно поджала губы, глаза ее блеснули, руки с силой вцепились в край сидения. Бэстифар нервно хмыкнул, склонив голову набок.

– Так, а ты, выходит, до этого самого момента была уверена, что я имею непосредственное отношение к будущей смерти Мальстена, – скорее, утвердил, нежели спросил аркал. Ийсара заметно вздрогнула.

– Вы действительно… не отдавали приказ?

– Боги, да какой приказ?! – всплеснул руками Бэстифар, вновь заставив гимнастку отвести взгляд.

Аркал раздраженно выдохнул, не в силах разглядеть в этой испуганной девушке ту смелую циркачку, которую привык всегда в ней видеть. Лишь теперь он понял, что Ийсара ведь уже не первый день сторонится его: уже около двух недель она упорно избегает общества малагорского царя. Примерно с того времени, как пришла последняя весть о местонахождении Мальстена.

Тем временем девушка молчала, руки, вцепившиеся в край сидения, заметно подрагивали.

Прерывисто вздохнув и с трудом удержавшись от того, чтобы резко развернуть циркачку к себе, Бэстифар заговорил, сквозь зубы:

– Ийсара, клянусь всеми богами Арреды, если ты сейчас же не перестанешь изображать из себя затравленного зверя, я и в самом деле превращу тебя в него!

На миг руку пожирателя боли охватило яркое алое сияние, тут же погасшее. Циркачка отстранилась, напряженно нахмурившись. Огромным усилием заставив голос не дрожать, она качнула головой.

– Думаете, запугивание больше подталкивает к доверительному разговору? – с нервной усмешкой выдавила она.

Бэстифар расплылся в довольной улыбке.

– Вот такая Ийсара мне нравится больше. Продолжай в том же духе, дорогая, будь так любезна, – кивнул он. – А теперь… что за приказ? Откуда тебе о нем известно?

Гимнастка огляделась по сторонам, будто искала незримых соглядатаев, затем отрывисто вздохнула и тихо заговорила:

– Пару недель назад я случайно услышала разговор… командира Парса с его подчиненными кхалагари. Я не пыталась подслушивать, но то, что они говорили…

– Только не оправдывайся, – закатил глаза Бэстифар. – Не скатывайся снова в свой запуганный образ, он совершенно лишний в данном случае. Меня не волнует, как ты узнала о будущей смерти Мальстена, меня волнует, что ты о ней узнала. Ясно?

Ийсара кивнула, прерывисто вздохнув.

– Кхалагари докладывали, что связь с группой, которая должна была убить Мальстена и некую… женщину, вышедшую на его след, была утеряна. Командир долго сыпал проклятьями, затем сделал вывод, что Мальстен направляется сюда, после чего сказал, что приказ остается неизменным: «данталли и его спутницу необходимо устранить». Однако кхалагари на материке больше не осталось, эта группа была, вроде как, последней, которую отправляли… следить за женщиной, пока она не выйдет на след Мальстена. Поэтому командир Парс приказал караулить… врагов в Адесе, в порту. И еще дал указание усилить патрулирование в Грате.

– Вот оно, значит, как, – хмыкнул Бэстифар, потерев подбородок. – Занимательно, однако…

– Разве это… была не ваша воля? – осторожно поинтересовалась девушка. Аркал изумленно вскинул брови.

– Ийсара, я похож на столь непоследовательного идиота? – нервно усмехнулся он, покачав головой. – Помилуй, за мной, вроде, никогда не водилось такой репутации! Или я еще чего-то не знаю?

– Клянусь Солнцем, нет! – воскликнула девушка. – Ничего подобного о вас не говорят!

– Хоть это радует, – хмыкнул аркал. Затем, кивнув, продолжил свою мысль. – Мы не раз говорили с труппой о том, что уход Мальстена был трагическим недоразумением, и, если мне удастся, я постараюсь убедить его вернуться сюда, на прежнюю работу. К тому же, подумай сама, зачем мне посылать за Мальстеном некую женщину, а за ней отправлять кхалагари, чтобы, когда та выйдет на нужный след, убить обоих? Тебе не кажется, что в этой цепи присутствует лишнее звено?

На миг Бэстифар задумался и отвел глаза в сторону, будто споря с собой.

– Хотя здесь, конечно, можно построить множество теорий, но все же – слишком сложно для простого убийства, разве нет? В этом вопросе я обыкновенно придерживаюсь весьма… гм… топорных методов. И еще один вопрос: по разговору было ясно, что спутница ведет Мальстена в Грат. Зачем мне нанимать женщину, которая поведет Мальстена – опасного данталли, который имеет управу даже на меня – сюда, если предположить, что мне просто нужна его смерть? Не проще ли избавиться от него на материке, где он не представляет для меня угрозы? Да и, честно говоря, самой простой схемой было дать наводку на местонахождение Мальстена Бенедикту Колеру. Вот уж кто сделал бы за меня всю грязную работу с превеликим удовольствием, – лицо Бэстифара исказилось в кривой ухмылке.

Девушка смущенно потупила взгляд. Бэстифар тяжело вздохнул.

– Так что нет, дорогая, это не было моей волей. Боюсь, что весь этот приказ полностью являлся инициативой Отара, и отдавался он за моей спиной, – голос аркала сделался угрожающе низким, глаза нехорошо блеснули.

Ийсара едва слышно ахнула и умоляюще посмотрела на Бэстифара.

– Мой царь! – с жаром воскликнула она, тут же вновь заговорив тише, испугавшись того, как громко прозвучал ее голос в пустом цирке. – Командир Парс – хороший человек! Он предан вам всей душой, и я уверена, что он не строит никаких планов за вашей спиной…

Аркал устало закатил глаза и приподнял руку, призывая циркачку замолчать.

– Ийсара, Ийсара, успокойся. Мне все это прекрасно известно. Отара взяли в кхалагари, когда я только родился. Он служил верой и правдой моему отцу, затем так же преданно нес свою службу в Грате, когда прежний царь отправил его присматривать за мной. Отар запросто положит свою жизнь, чтобы защитить меня, в этом нет сомнения.

– Вы убьете его, – сокрушенно произнесла девушка. – Вы не прощаете подобного…

Бэстифар снисходительно сдвинул брови и глубоко вздохнул.

– Ты права, не прощаю, – кивнул он. – Пойми, один единственный приказ, противоречащий моей воле, отданный за моей спиной – это еще полбеды, но, единожды ступив на этот путь, Отар может действовать так и дальше, а это уже становится опасным.

– Но он делает это, чтобы защитить вас! – возразила циркачка, качнув головой. – Я не хочу оправдывать его, мой царь, но…

– Но именно этим ты и занимаешься, – усмехнулся Бэстифар.

Циркачка мучительно поморщилась, и аркал участливо положил ей руку на плечо.

– Ийсара, я понимаю, что ты не хочешь смерти Отара, потому что будешь винить в ней себя, будешь думать, что донесла на него и подписала ему смертный приговор.

– А разве это не так? – едва слышно спросила она. Бэстифар снисходительно качнул головой.

– Нет, – заверил он. – И, если тебя это утешит, я не намерен убивать Отара. Это совершенно лишнее: его заведут в могилу его собственные действия, как это ни прискорбно.

Девушка непонимающе приподняла брови, и аркал, кивнув, пояснил:

– Если оценить ситуацию объективно, Мальстен Ормонт – самое опасное существо из всех, кого я когда-либо встречал. У него мощнейший дар, и, готов поспорить, пока еще никто не нашел способ этот дар сдержать. Если бы Мальстен захотел власти над Арредой, ему бы, пожалуй, ничего не стоило ее получить, но наш друг – не охотник до мирового господства. Он больше любит применять свои силы ради красоты, а не ради войны. В бой Мальстен вступает, только когда видит в чем-то угрозу для самого себя или своих близких, и вот здесь-то на арену и выходит враждебно настроенный Отар Парс с мечом наперевес.

Ийсара тяжело вздохнула.

– Если бы только был способ переубедить командира…

– Его нет, – покачал головой Бэстифар. – Отар непоколебим и упрям, как бес. Ради того, что он полагает высшей целью – то есть, ради моей защиты – он пойдет на все, даже на то, чтобы ослушаться моего прямого приказа. Его не будет волновать цена, которую придется за это заплатить. Так воспитывают кхалагари, – аркал выдержал недолгую паузу и продолжил, качнув головой. – Поэтому тебе не стоит винить себя ни в чем, Ийсара. С твоим доносом или без – Отар все равно погибнет. Это неизбежно.

Гимнастка нахмурилась.

– Вы не допускаете возможности, что командир Парс преуспеет?

Бэстифар снисходительно улыбнулся.

– Поверь, я видел, на что способен Мальстен на поле боя. Поэтому нет, дорогая, такой возможности я не допускаю.

Сонный лес, Карринг

Двадцать восьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

Ночь выдалась безоблачной, лунный свет пробивался сквозь поредевшие кроны деревьев, позволяя Мальстену и Аэлин продолжать путь через лес. Не сговариваясь, они решили идти даже ночью, пока дорога оставалась различимой: близость Шорры – земли Карринга, на территории которой девять лет назад состоялась печально известная Битва Кукловодов – отчего-то угнетала обоих путников, и им хотелось как можно скорее миновать этот участок.

– Проклятье, как же здесь… жутко, – неуютно поежилась Аэлин, оглядываясь по сторонам и нарушая тяготящее молчание.

– Кажется, что идешь по кладбищу, хотя до Шорры не меньше четверти лиги к юго-востоку, – подтвердил Мальстен, прищуриваясь и стараясь различить дорогу впереди. – Странно, что мы пока не наткнулись, к примеру, на жилище аггрефьера: кто-нибудь из них вполне мог бы поселиться здесь.

– А почему в таком случае Теодор после Войны Королевств выбрал Везер, а не Карринг? – поинтересовалась Аэлин, искренне радуясь, что спутник на этот раз с энтузиазмом поддержал беседу.

Данталли пожал плечами.

– Не знаю. Я никогда не интересовался, если честно. Возможно, он счел, что здесь попросту захочет обосноваться множество его собратьев, и предпочел менее густонаселенное ими место?

– От этой мысли становится еще более неуютно, – усмехнулась Аэлин.

– Да уж, пожалуй, – Мальстен вернул спутнице усмешку и тут же вновь сосредоточенно посмотрел перед собой. – Проклятье, похоже, придется все же устроить привал до рассвета: дальше дорога почти неразличима, лес сгущается.