Текст книги "Будь счастлива, Алина"

Автор книги: Наталия Антонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Алло, – тихо проговорила она.

– Ты ещё не спишь? – спросил он.

– Не сплю. Хотя ты и пожелал мне спокойной ночи.

– Я помню. Мне отключиться?

– Не надо. Мне нравится слушать твой голос.

– А мне твой.

Они и проговорили до двенадцати часов ночи. После чего, пожелав друг другу повторно спокойной ночи, решили созвониться утром.

– Я позвоню тебе, – пообещал Глеб.

– Буду ждать, – отозвалась она, чувствуя, что глаза уже слипаются.

Глава 12

На следующее утро телефон Татьяны зазвенел в десятом часу; как ей показалось, треньканье звучало осторожно, точно звонивший опасался потревожить её утренний сон. На экране высветился номер Глеба. «Какой он милый», – с теплотой подумала Татьяна.

– Доброе утро, Глеб!

– Доброе утро, Танюша, – голос прозвучал так ласково, словно он им на расстоянии пытался погладить её. – Ты уже позавтракала?

– Нет, но собираюсь.

– Может, я заеду за тобой, и мы позавтракаем в кафе?

– Нет уж, – решительно отказалась она, – завтракать я привыкла дома.

– Как знаешь.

Она расслышала в его голосе едва уловимые нотки уныния и спросила:

– А ты уже забрал машину со стоянки?

– Да, пару часов назад.

– Ты, я смотрю, ранняя пташка, – засмеялась Татьяна.

– Да, я такой!

– Жаворонок, значит.

– Наверное.

– А я время от времени бываю совой. Вот и сегодня проспала.

– Неужели я разбудил тебя? – встревожился он.

– Нет, – прозвучал в трубке её звонкий смех, – я не до такой степени сова. Проснулась в половину девятого.

– Ух, у меня от сердца отлегло.

– Какой ты смешной!

– Смешной?

– Ну да.

– А я думал, ты скажешь деликатный.

– Этого у тебя тоже не отнять.

– В таком случае, я надеюсь, ты не откажешь своему деликатному кавалеру в свидании?

– Не откажу. Только давай встретимся позже.

– Во сколько ты предлагаешь?

– Часов в шесть вечера.

– Хорошо, я заеду за тобой в шесть.

Глеб, воспользовавшись избытком свободного времени, решил приглядеться к незнакомому городу, если можно так сказать, изучить его.

А Татьяна, хоть и ограничилась лёгким завтраком, почувствовала такой прилив энергии, что не сомневалась в своей способности сдвинуть горы. Но так как надобности в этом не было, решила взяться за генеральную уборку. Справилась она с ней только к четырём часам. Глянула па часы и переполошилась, схватилась за голову. «Глеб к шести приедет, а я мокрая, всклокоченная!» Не тратя больше времени, бросилась в ванную комнату. Оттуда вышла не просто отмытая, но благоухающая и довольная собой.

Оставалось только высушить волосы, уложить их и подобрать наряд. Если поторопиться, всё можно успеть. Однако Татьяна, помня народную мудрость, особой спешки проявлять не стала. На кухне выудила из вазочки сдобное печенье и сунула его в рот. «Надо же хотя бы червячка заморить», – подумала она. Глеб, конечно, отвезёт поужинать в кафе. Но обед она пропустила, да и на завтрак мало съела, поэтому живот сердито заурчал, выказывая неудовольствие.

– Извини, дружок, – вздохнула Татьяна и, не утерпев, полезла в холодильник за ряженкой. Желудок, получив кроме печенья ещё и стакан ряженки, успокоился и перестал отвлекать от дела, чрезвычайно важного для любой женщины от восьми до восьмидесяти лет – доведения своей внешности до точки, близкой к идеалу красоты. Ради мужчины. Да! Татьяна не считала нужным лукавить и стараться думать о том, что все манипуляции, которые сейчас проделывала, направлены исключительно на то, чтобы понравиться самой себе. Нет! И ещё раз нет! Всё это для Глеба! Она хочет, чтобы он любовался ею! И восхищался.

Татьяна была настолько проворна, что, когда стояла перед большим зеркалом, часы показывали без десяти шесть.

Женщина подошла к окну, из которого была видна стоянка перед «Счастливой гаванью», и увидела, что машина Глеба уже там. «Как жаль, – подумалось ей, – что не поглядела, во сколько именно он подъехал». Она снова посмотрела на часы. Стрелки показывали без пяти шесть. «Чего он медлит?» И в этот самый момент раздался звонок.

– Я жду тебя, – прозвучал голос Глеба.

– Сейчас спущусь, – коротко отозвалась она. Не забыв прихватить сумочку, взяла ключи и закрыла дверь квартиры. Ей нравилось прислушиваться к цоканью каблучков о ступени лестницы. Чувствовала себя такой молодой, почти юной, словно сбросила с плеч не менее двадцати лет. Не зря говорят, что человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Например, сейчас она чувствовала себя на двадцать пять лет.

И тут внутренний голос ехидно заметил: «Ты ври, да не завирайся».

«Ладно, – Татьяна решила сделать ему маленькую уступку, – на тридцать».

Выйдя из подъезда, женщина быстрым шагом направилась к автомобильной стоянке.

Когда они с Глебом встретились взглядами, Татьяна прочитала в его глазах подтверждение своим ощущениям.

Открыв для неё дверцу, пока Татьяна устраивалась, Глеб успел шепнуть:

– Сегодня ты просто восхитительна!

Она ничего ему не ответила, но озарилась изнутри светом радости и благодарности.

– Куда поедем? – спросил он, трогая машину с места.

– На твоё усмотрение.

– Тогда в кафе! Я не успел поужинать.

– Я, собственно, тоже, – призналась она.

– Оставленный тобою без присмотра, – пошутил мужчина, – я бродил по городу, рассматривая его кварталы, улицы и переулки, и наткнулся на одно маленькое, но весьма уютное кафе. Именно в него тебя сейчас и отвезу.

– А ты уверен, что там вкусно кормят? – засмеялась Татьяна.

– В этом нам скоро предстоит убедиться, – напустив на себя серьёзный вид, ответил он.

– Пусть будет так, – согласилась она.

Разворот машины на кольце слегка озадачил. Они двинулись не в сторону Старого города, где, по мнению Татьяны, находилось всё самое лучшее и достойное внимания, а в противоположном направлении.

– Куда мы едем? – спросила она, не удержавшись от проявления любопытства.

– У вас этот район называется Безымянкой.

– О!

– Там есть не только прелестное кафе, но и большое озеро с белыми и чёрными лебедями.

– Сто лет не была на Безымянке, – призналась Татьяна.

– Вот сейчас и побываешь, – подмигнул он ей в зеркале.

– Твоя идея мне пришлась по вкусу, – отметила она, – надеюсь, что придётся по вкусу и ужин, которым собираешься меня накормить.

– Я тоже на это очень надеюсь, – доверительно сообщил Лисовский.

Когда до места назначения оставалось всего несколько метров, Глеб притормозил и спросил:

– Сначала в кафе или на лебединое озеро?

– Лучше на озеро, – уверенно ответила Татьяна. – В кафе мы можем задержаться, наступят сумерки, и наше эстетическое наслаждение от лебединого озера не будет таким впечатляющим, как при свете солнца.

– Ты мудрая женщина, Татьяна, – сказал он. – Я полностью согласен с твоими доводами.

Татьяна так и не поняла, пошутил Глеб или был серьёзен, сделав комплимент её мудрости. Она невольно вспомнила об Эразме Роттердамском, который написал «Похвалу глупости» и усердно расхваливал её в своей книге, уверяя, что глупцам на свете живётся легче и веселее. И кто знает, не было ли в этом заверении знаменитого гуманиста и просветителя эпохи Возрождения капельки сермяжной правды.

Озеро с лебедями находилось в большом тенистом парке. Зимой вода в нём подогревалась. Кроме того, на берегу у лебедей были удобные домики, где птицы могли укрыться, появись у них такое желание.

Летом до заката у птиц такого желания не появлялось, парами и поодиночке они плавали по зеркальной глади озера. Создавалось такое впечатление, что птицы время от времени любуются своим отражением. Кормить лебедей хлебом было запрещено, они питались специальными кормами и той живностью, которую сами находили в озере.

Татьяна давным-давно не наблюдала за лебедями. Особенно привлекали внимание чёрные, таких птиц видела впервые.

– Какие они красивые, – с тихим восхищением проговорила она и прислонила голову к плечу Глеба.

– Красивые, – согласился Лисовский и неожиданно сказал: – Я бы хотел показать тебе дельфинов.

– У нас есть в городе дельфинарий, только я там ни разу не была.

– Я хочу показать тебе дельфинов в море.

– Правда? – спросила она и заглянула ему в глаза.

– Конечно, правда, – ответил он и тихо спросил: – Ты поедешь со мной?

– Вот так сразу? – слегка переполошилась она.

– Чего ты так разволновалась? Разве один человек не может поехать в гости к другому?

– Один человек к другому может, – ответила Татьяна. – Но я к тебе не могу!

– Это ещё почему?

– Потому!

– Замечательный ответ, – рассмеялся он. – В таком случае идём поужинаем. Возможно, во время ужина ты передумаешь.

– Не передумаю, – заверила Татьяна.

– Тогда позже.

– Посмотрим, – сказала она только для того, чтобы он хотя бы на время оставил её с этим вопросом в покое. Не могла же она с бухты-барахты дать ему положительный ответ.

– Слово «посмотрим» звучит для моего уха гораздо приятнее, – проговорил Глеб.

После ужина Лисовский спросил:

– Как ты смотришь на то, чтобы в воскресенье сходить в театр оперы и балета?

– Должна признаться, к своему стыду, я понятия не имею, что там идёт.

– Опера «Евгений Онегин».

– Нет! Только не Евгений! – воскликнула Татьяна.

– Ты не любишь Александра Сергеевича Пушкина? Или имеешь что-то против Петра Ильича Чайковского?

– Нет! – замотала она головой. – Обожаю Александра Сергеевича, в восторге от музыки Петра Ильича, но не хочу на протяжении нескольких часов слышать со сцены имя Евгений! – вырвалось у неё.

– Извини, я же не знал, что с этим именем у тебя связаны неприятные воспоминания.

– Связаны, – не стала отрицать она. – Их нельзя назвать особенно неприятными. Так звали моего мужа. Он хороший человек. Просто у нас с ним не сложилось. В разводе я виновата не меньше его, – вздохнула Татьяна. И пояснила: – Я не хотела оставаться на Севере и не смогла ужиться с его родителями, поэтому при первой же возможности в прямом смысле слова сбежала, схватив дочь в охапку.

– Понимаю, – ответил Глеб.

– А Евгений Онегин… – задумчиво проговорила, – когда мы с мужем познакомились, Онегин был, упомянут в разговоре, состоявшемся между нами. Больше я ничего сказать тебе не могу.

– И не надо, – заверил Глеб и накрыл её руку своей.

– Извини, если огорчила тебя. На «Евгения Онегина» тебе лучше сходить с кем-то другим.

– Ни с кем другим я идти не хочу, – ответил он твёрдо. – Ведь на этой опере свет клином не сошёлся. Можем пойти на оперетту.

– На оперетту?

– Да, в субботу дают «Баядерку». Пойдём?

– Оперетту я люблю, – призналась Татьяна. – Когда-то была большой поклонницей, как сейчас говорят, фанаткой Татьяны Ивановны Шмыги.

– Да, я помню эту актрису по «Гусарской балладе» Эльдара Рязанова, она там сыграла французскую актрису Луизу Жермон, – сказал Глеб, – хотя на самом деле блистала во многих ролях в театре и кино.

– Видела её только по телевизору, – призналась Татьяна с заметным сожалением.

– Я, собственно, тоже. Хотя однажды был на её гастрольном концерте. До сих пор помню, что не только я, все зрители были в восторге.

– Жаль, что её больше нет.

– Ты забыла, что искусство вечно.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы можем по интернету посмотреть записи оперетт, в которых была задействована Шмыга.

– Это было бы здорово, – отозвалась Татьяна.

– А пока отправимся на «Баядерку». Я так рад, что ты не возражаешь.

– Я люблю музыку Кальмана.

– Да, Имре Кальман – великолепный композитор.

– В юности я была на «Баядерке», но уже не помню, сколько там актов.

– Я видел когда-то «Баядерку» и хорошо помню, что оперетта в трёх актах.

Хорошо тебе, нашлась Татьяна, – у тебя нет девичьей памяти.

– Это точно, склероза тоже нет, – заверил он.

– На что ты намекаешь? – надула она кокетливо слегка тронутые светлой помадой губы.

– Разве только на то, что я мужчина в полном расцвете сил и подхожу такой очаровательной женщине, как ты.

– Глеб, – рассмеялась она, – ты всё шутишь, а у меня уже кружится голова.

– Она у тебя не от шуточек кружится, – обронил он и посмотрел в сторону.

– Намекаешь, что я много пью?

– Ну что ты! – искренне возмутился он.

– Вот именно, коктейль, заказанный тобой, я только пригубила.

– Ну и зря!

– Почему?

– Потому что он очень вкусный, к тому же безалкогольный! – Глеб поднял свой бокал и выпил его.

– О! – воскликнула Татьяна и, недолго думая, последовала его примеру.

Прошло немногим более получаса, как Татьяна сказала:

– Хоть ты и говоришь, что коктейль безалкогольный, я всё равно опьянела и хочу спать.

– Хорошо, если ты хочешь спать, я отвезу тебя домой. А опьянела ты от избытка свежего воздуха. Мы так долго гуляли возле озера, любуясь лебедями, что ты основательно надышалась кислородом.

– Пусть так, – ответила она и опустила глаза. Про себя подумала: «Дурачок, не может догадаться, почему я опьянела. От тебя и опьянела!»

Глеб снова проводил её до дверей подъезда и не стал напрашиваться на чашечку чая или кофе.

Татьяна в эту ночь уснула сразу, как только голова коснулась подушки. И спала так крепко, что утром не помнила ни одного из снов, приснившихся ей в эту ночь.

Глава 13

Последующие дни в жизни Татьяны потекли чередой умиротворяющей и в то же время яркой. Глеб был неутомим на выдумки они посетили несколько театров, филармонию, летние музыкальные площадки под открытым небом и даже цирк! В цирке, сама от себя не ожидая, Татьяна чуть ли без памяти не влюбилась в огромного бегемота. Он пленил её своей важностью и своеобразной грацией движении, которую, казалось, было трудно ожидать от такого неуклюжего на первый взгляд животного. А Глеб, чтобы подзадорил, её, добавит – Ты ещё не видела, как они бегают.

– Надеюсь, что и не увижу, – спокойно отозвалась Татьяна, которая не испытывала ни малейшего желания повстречаться со своим кумиром в дикой природе. Лучше уж аплодировать ему из зрительного зала, сидя в удобном кресле.

Вот уже почти две недели Татьяна и Глеб встречались практически каждый день. Всё чинно и благородно, вечером, иногда довольно поздним, он отвозил её домой и по-прежнему не делал попытки напроситься на чашечку чая.

«Это уже становится скучным», – скорчив смешную рожицу своему отражению в зеркале, подумала Татьяна, собираясь на очередное свидание.

«Тебе не угодишь», – вместо отражения ответил ей внутренний голос.

«И то правда», – вынуждена была согласиться она.

С каждым днём Глеб нравился ей всё больше. Хотя, казалось, куда уж больше-то.

Однажды они сидели с Глебом на веранде летнего кафе, когда ей позвонила Наталья и спросила;

– Скучаешь?

– Нет, – тихо ответила Татьяна и покосилась на Глеба, взгляд которого был устремлён куда-то за Волгу. На звонок, поступивший на мобильник Татьяны, он, казалось, не отреагировал.

Подруга между тем продолжала;

Муж закончил портрет и собирается на пленэр, хочешь, мы приедем к тебе на дачу?

Воцарилось неловкое молчание. Татьяна не знала, что сказать подруге. Потом решилась:

– Ната, извини, но я не одна.

– О! – воскликнула та.

– Я потом всё объясню тебе, – поспешно проговорила Татьяна. – Ты ведь не обидишься?

– Нет, конечно, – ответила подруга и отключилась первой, забыв попрощаться. Что не было похоже на Наталью.

Татьяна некоторое время размышляла, не обиделась ли всё-таки на неё Наталья. Получилось неловко, сама звала их с мужем к себе на дачу, а когда люди изъявили готовность, она, что называется, дверь перед их носом захлопнула. Но, подумав немного, Татьяна решила, что Наталья не такой человек, чтобы обижаться по пустякам. Они знают друг друга более десяти лет. А её художник легко выберет для своего пленэра другое место.

Наталья между тем сказала мужу, что поездка на дачу к Татьяне отменяется.

– Что так? – удивился он.

– Я пока не знаю, почему Татьяна аннулировала своё приглашение, – женщина лукаво подмигнула мужу, – но без вашего брата тут явно не обошлось.

– Без какого ещё брата? – озадачился художник. – У меня нет никакого брата.

Наталья в ответ только со смеху прыснула. Алекс подумал: «Не зря говорят, что в каждой женщине есть загадка, отгадывать которую можно всю жизнь».

* * *

Незаметно наступил август. Наталья уехала с мужем на природу. Они сняли домик на берегу речки в маленьком селе. Хозяин выделил им старую вёсельную лодку, и супруги совершали прогулки по реке, местами сплошь затканной крупными белыми и розовыми звёздами водяных лилий. Наталья писала в эсэмэсках, что больше всего её умиляют лягушки, возлежащие по-царски на листьях кувшинок. Сообщала и о том, что Алекс написал целую галерею царевен-лягушек.

– Пусть напишет русалку, – советовала Татьяна.

Русалок здесь нет, Алекс, как ты знаешь, пишет с натуры. Хотя откуда Татьяне знать, с чего пишет её муж, – если только со слов Натальи.

Сами собой сложились в потешную песенку слова:

Что же ты, лягушечка,

Дремлешь целый день?

Али тебе, душечка,

Шевелиться лень?

Счастье своё девичье

Проворонишь вот!

И стрелу царевича

Другая подберёт.

Пропев песенку вслух, Татьяна осталась довольна собой. Нанесла капельку блеска на нижнюю губу и осторожно распределила её по всей поверхности.

А спустя пять минут решила, что песенка – это подсказка, сделанная ей подсознанием. Подумав ещё совсем немного, решила пригласить Глеба на дачу, доставшуюся ей от тётки. «Чудесное местечко для уединения. Тем более даче давно требуются мужские руки», – тут же рассудила здраво.

Глеб, если и был удивлён её предложением поехать на дачу, внешне своих эмоций не проявил. Только и сказал:

– Поехали. Когда?

– Завтра с утра на электричке.

– Зачем же на электричке? У меня есть машина. – Можно и на машине, – легко согласилась Татьяна.

В день приезда на дачу, только они обустроились, Татьяна избавила жилище от накопившейся пыли, а Глеб натаскал воды из колодца. Она была такой холодной, что зубы ломило, но зато такой вкусной, словно это и не вода вовсе, а амброзия античных богов.

– Почему она такая вкусная? – спросил Глеб.

– Там родники бьют, – ответила Татьяна.

Вечером они жарили шашлыки. Потом долго любовались сначала закатом, а затем ночным небом.

– Надо же, сколько здесь звёзд, – восхитился Глеб, – а в городе ведь всей этой красоты не видно.

– Не видно, – согласилась Татьяна.

– Интересно, что в августе крупнее – яблоки в твоём саду или звёзды над ним?

– Я не знаю, – серьёзно ответила Татьяна и положила голову ему на плечо.

На следующий день сразу после завтрака Глеб спросил у Татьяны, где хранятся инструменты. Она посоветовала посмотреть в сарае.

И он до самого вечера возился с приведением в достойное состояние забора и калитки. Татьяне еле удалось уговорить его сделать короткий обеденный перерыв.

Сама собрала с грядок огурцы и помидоры. Закатала с десяток банок. Приготовила ужин. Вымылась под летним душем и пошла звать Глеба к столу.

Забор к её приходу стал как новенький, а калитку Глеб ещё и покрасить успел, краску нашёл всё в том же сарае.

– Ой! – вырвалось у Татьяны. И она схватилась за сердце.

– Ты чего? Неужели всё так плохо?

– Наоборот! Всё настолько хорошо, что я не узнаю ни своего забора, ни калитки.

– А завтра займёмся участком, – довольно улыбнулся он.

– Это будет завтра, – сказала Татьяна, – а сейчас мойся и к столу.

Спали они в эту ночь как убитые! Татьяна на своём обычном месте, а Глеб на том диване, на котором не так давно во время приезда на дачу прикорнула Наталья.

Луна напрасно заглядывала в окна дома, пытаясь их разбудить. На рассвете, возможно, от огорчения, она сначала стала прозрачной, а потом и вовсе растаяла.

Весь следующий день они оба занимались благоустройством участка. На предложение Татьяны передохнуть Глеб отмахнулся.

Утром она встала с больной спиной, охая, сама себя растёрла мазью и отправилась готовить завтрак. Проснувшись, Глеб принюхался и спросил:

– Тань, ты не знаешь, чем это у нас так пахнет?

– Понятия не имею, – ответила она, не желая сознаваться, что натрудила спину. Но он, кажется, догадался.

– Ты сегодня по дому что-нибудь поделай, но не особо утруждай себя, а я теплицей займусь. Как подозреваю, там тоже дел невпроворот.

– А ты совсем не устал? – удивилась Татьяна.

– Нисколечко! – заверил он.

– Ну, ты даёшь, – вырвалось у неё.

После полудня, когда Глеб, пообедав, снова ушёл в теплицу, позвонила Наталья и спросила:

– Куда ты пропала, подруга?

– Мы с Глебом на даче, – сообщила Татьяна.

– Расслабляетесь, – проворковала та.

– Ага, – вздохнула Татьяна и принялась перечислять способы их расслабления, начиная с забора и заканчивая теплицей.

Наталья выслушала, не перебивая, а когда Татьяна замолчала, рассмеялась и проговорила:

– Счастливого тебе сбора урожая, – и отключилась.

– Ну, погоди! – пригрозила Татьяна вслух то ли подруге, которая слышать её сейчас не могла, то ли самой себе, то ли ещё кому-то неведомому. Так или иначе, она пошла на кухню, подвязала тёткин фартук, сварила суп из шампиньонов, которые с давних пор росли на полянке в саду, испекла пирог со свежими яблоками, нарезала салат из овощей, пошла за Глебом в теплицу.

– Ты чего? – спросил он, когда её фигура возникла в проёме.

– Пойдём ужинать.

– Так рано же ещё.

– В самый раз, – заупрямилась Татьяна.

– Я ещё не закончил работу.

– Завтра доделаешь, – стояла она на своём.

– Ладно, как скажешь, – покладисто согласился он. – Пойду помоюсь.

– Хорошо, – обрадовалась Татьяна его уступчивости – а я пока на стол накрою.

После ужина они сидели на крыльце и слушали, как трещат сверчки.

– Хорошо, – сказала Татьяна.

– Неплохо, – согласился Глеб. – А в Геленджике поют цикады.

– Не поют, – заметила Татьяна, пряча улыбку, – а так же, как и сверчки, крылышками стрекочут.

– Может быть, – не стал спорить он, – но звучит их песенка приятно. Я под неё хорошо засыпаю, – сообщил Глеб, чем развеселил Татьяну.

Тем временем луна на небе спряталась за маленькую тучку.

– Как ты думаешь, ночью пойдёт дождь? – спросил Глеб.

– Навряд ли, – ответила Татьяна.

– Тебе не кажется, что потянуло прохладой?

– Так август же, – повела она плечами, – в это время ночи перестают быть жаркими.

– В таком случае пойдём спать, – предложил он. – Я завтра хочу встать пораньше, чтобы успеть за день в теплице ремонт завершить.

Глеб в отсутствие луны не заметил загадочную улыбку, на краткое мгновение тронувшую губы его любимой женщины.

В доме они разошлись по своим спальным местам.

А ночью Татьяна пришла к Глебу. И не успел он, проснувшись, спросить, что случилось, как она жадно прижалась к его губам.

А дальше у них была сказочная ночь любви, которую ни ему, ни ей не дано забыть до конца своих дней.