Текст книги "Ручей Поцелуев"

Автор книги: Натали Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– И я отдам тебе долг, чем смогу: своей помощью, поддержкой, чем угодно, Броди. Но только не своим телом. Нет. Я не смогу.

А потом она исчезла за порогом пустой спальни и закрыла дверь – тихо, но решительно.

Утро для Миранды наступило слишком быстро. Возможно, потому, что она заснула далеко за полночь.

Прошло немало времени после того, как трое маленьких сорванцов превратились в спящих ангелов, а Миранда продолжала лежать без сна в огромной постели, которую когда-то делила с Броди. Снова увидеть эту кровать, снова прикоснуться к гладкому, любовно отполированному дереву, снова ощутить манящую пуховую мягкость матраса, словно окутывающего тело уютом и негой, – все это было выше ее сил…

Если бы Броди не стоял за дверью спальни, она бы рухнула на постель и оплакала бы все, что уже никогда не случится. Она оплакала бы детей, которых им никогда не зачать на этой кровати, и все те ночи, которых ей уже не провести в объятиях своего мужа. Эти мысли терзали ее добрых полночи. А когда она наконец уснула, то сон ее был беспокойным и тревожным.

Она приехала, чтобы получить согласие Броди на развод. И что же? Она не только ни словом не упомянула об этом, но еще и оказалась с ним под одной крышей, изображая примирение ради удовлетворения какой-то дамы-попечительницы.

Зевая, Миранда тихонько спустилась по задней лестнице на первый этаж. Она пригладила растрепанные волосы, думая, не стоит ли спрятать под макияжем темные круги под глазами.

А ради кого, собственно? – тут же встал перед ней вопрос. Детям и повару все равно, а Броди наверняка уже исчез из дому по хозяйственным делам на ранчо.

Впрочем, и ради Броди прихорашиваться ей тоже нет никакого смысла. Скорее, наоборот, она поступила бы умно, постаравшись произвести как можно худшее впечатление на своего… будущего бывшего мужа. А значит, нужно делать вид, что ей плевать, как она выглядит, напомнила себе Миранда, приближаясь к дверям просторной кухни.

Кухня. Миранда остановилась на пороге и огляделась, окунувшись в воспоминания. Кухня ее матери, приспособленная и для семьи, и для большого ранчо, – эта огромная кухня со всевозможными бытовыми приборами и устройствами была предметом зависти любой хозяйки в этой части Техаса.

Утреннее солнце заливало блестящий линолеум «под кирпич» на полу, дубовые шкафы, кастрюли из нержавейки с такими же сверкающими крышками. Солнечные лучи отражались и от лысины старого повара, который забавно пританцовывал у глубокой двойной раковины.

– Доброе утро, Хрустик, – весело пропела Миранда, устроившись на высоком табурете у кухонного бара.

– И вам доброе, миссис Сайкс. Хорошо спалось дома? – Его угловатые локти так и ходили туда-сюда, напомнив Миранде движения сверчка. Хрустик остервенело тер закоптившееся дно сковороды.

– Отлично спалось, спасибо, – соврала она и нахмурилась, наблюдая за его яростной работой. – Мм… не хочу вмешиваться не в свое дело, Хрустик, но чугунную сковороду не стоит мыть. Ее нужно чистить сухой тряпкой.

Старик поднял сковороду за ручку, словно это было дамское зеркальце, и заморгал, сморщившись как печеное яблоко:

– Ага, я знаю, миссис Сайкс, только боюсь, тряпочке не справиться с тем, во что превратилась эта сковородка после утренних кукурузных лепешек.

И в качестве доказательства он продемонстрировал Миранде обуглившиеся остатки на дне. Миранда со смехом пожала плечами.

– Хрустик, с этой сковородой не справиться и динамиту.

Он закудахтал в ответ на ее шутку, а потом сунул посудину в полную мыльной воды раковину.

– Вот уж что верно, то верно, мэм. Лучше пусть отмокает, а я пока накормлю вас завтраком.

– Ой, нет-нет, – выпалила она, пожалуй, чересчур быстро. – То есть… я имею в виду, что не хочу доставлять вам столько хлопот.

– Какие там хлопоты… – Он вытер руки о повязанное вокруг пояса полотенце. – В момент сварим пару яиц и сосиски и… Вы любите овсянку?

– Да, я люблю овсянку, но… – Она оборвала себя. Хватит уже мямлить и запинаться. – Хрустик, я не хотела бы оскорбить вас в лучших чувствах, но, думаю, мне нужно самой готовить для себя и детей.

Самодельный фартук-полотенце выпал из его пальцев и накрыл худые ноги в темных джинсах.

Вытянув руку, чтобы остановить возможные возражения, Миранда быстро проговорила:

– Понимаете, у моей мамы было так заведено. Повар готовил для работников, а она обслуживала семью. Мне хотелось бы последовать ее примеру.

– В чем дело, миссис Сайкс, неужто вы боитесь есть мою еду?

– Ну что вы, Хрустик, уверена, что вы прекрасно готовите. – Она сглотнула, как будто боялась подавиться своим враньем. – Просто растущему организму требуется совсем другая пища, чем людям физического труда – тем, кто работает на ранчо.

Хрустик покачал головой и недоверчиво присвистнул.

– Есть и еще причина, почему я хочу готовить для детей отдельно. Мне кажется, очень важно, чтобы мы ели вместе, в гостиной, как настоящая семья. Вы наверняка понимаете, что это просто необходимо.

– Если он не понимает, то понимаю я, – сказал Броди, входя на кухню с кофейной чашкой в руках. – Мне эта идея нравится.

Он обращался только к ней, словно они были на кухне одни. А его глаза с такой пронизывающей силой впились в ее лицо, что она готова была поверить, что они и впрямь одни в целом свете.

Только она и Броди. Миранде пришлось взять себя в руки, чтобы не дрогнуть перед мужем, который с утра выглядел дьявольски привлекательным. Она нервно потерла гусиную кожу на руках. Мешковатая рубаха неуклюже оттопыривалась у нее на талии и бедрах.

Броди в молчаливом приветствии склонил голову. Солнечные лучи подчеркнули густое золото волос, заиграли на белоснежной рубашке. На загорелом до бронзового оттенка лице его губы казались чуть светлее, а зубы, когда он улыбнулся Миранде, ослепили ее бриллиантовой вспышкой.

– Я придумал, миссис Сайкс.

Миранда не знала, радоваться ей или злиться на то, что Хрустик отвлек ее внимание от Броди.

– Что придумали, Хрустик? – Она как можно более небрежным жестом откинула волосы.

– Почему бы мне не готовить для всех, но накрывать вам в гостиной, а? – Он упрямо выдвинул вперед подбородок.

Миранда бросила на Броди быстрый взгляд с мольбой о помощи.

Броди, хмыкнув, тут же вмешался:

– Да потому, старый упрямец, что я пробовал ее еду и пробовал твою. И я тебе заявляю, что готовить для детей будет она.

Старик выпятил нижнюю губу и захлопал глазами – грустными, как у одинокого щенка под дождем.

– Вам не нравится моя стряпня.

– Нет, дело вовсе не в… – протягивая к повару руку, быстро возразила Миранда.

– В этом, в этом, и ему самому это прекрасно известно, – не дал ей договорить Броди. Он со стуком поставил чашку на край бара, шагнул к Миранде и наклонился, опустив одну ладонь ей на плечо. – Прежде чем поддаваться на этот его щенячий взгляд, лучше спроси, почему мы зовем его Хрустиком.

Миранда напряглась под рукой мужа. Ей пришлось призвать всю свою волю, чтобы не поддаться манящей силе его тепла, почти электрическому ощущению его близости – и обратить взгляд на топтавшегося у раковины Хрустика.

– Да подумаешь, это просто дурацкое прозвище, вот и все. Оно ничего не значит, миссис Сайкс.

– Не верь ему, – предупредил Броди, приблизив губы к ее уху, так что от его дыхания трепетали пряди у нее на щеке. – Он получил это прозвище потому, что за все время работы здесь еще ни разу ничего не приготовил, чтобы не спалить до неузнаваемости.

Старик грозно нахмурился в сторону своего молодого друга, но даже Миранда легко увидела теплоту и юмор в его прищуренном взгляде.

– Но всякий раз, когда ему кто-нибудь выговаривал, – продолжал Броди, – он впадал в ярость и кричал: «В чем дело, чем вы недовольны? Это не сгорело, просто немножко…

– …хрустит», – со смехом догадалась Миранда.

Хрустик изобразил замысловатый поклон.

– Всегда к вашим услугам, мэм.

Броди фыркнул, качая головой.

– Услуги услугами, но чеки подписываю я, и поэтому тебе придется подчиниться.

Хрустик открыл было рот, но Броди не дал ему возможности возразить.

– Да, и, кстати, об услугах. У меня есть для тебя работа, старый пройдоха.

– И какая же?

– Я сегодня займусь бумагами, так что, будь добр, отнеси ко мне в кабинет кофеварку, чтобы мне не приходилось постоянно бегать за кофе.

Седовласый повар недовольно скривился.

– Раньше ты мне такого не поручал.

Броди расправил внушительных размеров плечи.

– Ну, так теперь поручаю.

Миранде на миг показалось, что старик выпустит обойму ругательств – и откажется наотрез. Но внезапная догадка развеяла туман в его глазах. Он тихонько фыркнул и повернулся за кофеваркой, бормоча при этом себе под нос:

– Вот еще чего удумал. И не нужно меня вовсе тыкать носом. Я сам знаю, что лишний. Щас меня как корова языком слизнет.

Миранда раздумывала, как бы это последовать его примеру и тоже ускользнуть из кухни. Ей казалось, что после вчерашнего прощания, когда они едва не поцеловались с Броди, она была готова к встрече с ним. Но сейчас, когда его пальцы обжигали ей плечо, поняла, что это был не более чем самообман. И недосыпание нисколько не помогало. Ей просто-напросто не хватит сил противостоять ему.

Хрустик засеменил из кухни, и она тоже наклонилась с намерением подняться и уйти. Вскинув глаза на Броди, Миранда улыбнулась.

– Удивительный старик, верно?

– Шило в заднице – вот он кто. – Броди весело хмыкнул и стиснул ей плечо. – А вот ты и вправду удивительная. Заботишься о здоровье детей, несмотря на то что я втянул тебя во все это против твоей воли.

Ей показалось, что она растает прямо тут, на месте. Желание сбежать из кухни бесследно испарилось. Она облизала вдруг пересохшие губы и шепнула:

– Спасибо, что поддержал меня насчет еды.

– Нет, это тебеспасибо – от всего сердца! – Он театральным жестом приложил ладонь к мощной груди.

Миранда не сдержала смеха и расцвела искренней, счастливой улыбкой. Она уже год так не улыбалась.

– А вот это зрелище еще больше согревает мне сердце.

Она опустила глаза из страха, что ее взгляд выдаст больше, чем Броди нужно знать.

– Пожалуйста, Броди, не начинай.

Она молнией выскользнула из-под его руки и остановилась у раковины, с притворным интересом разглядывая брошенную Хрустиком сковородку. Миранда спиной ощущала его приближение, пока наконец жар его тела не проник под ее одежду, словно лаская обнаженную кожу.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – не нужно. Не начинай снова.

Он прижался к ней всем телом, и от его глубокого низкого шепота мурашки побежали по ее спине.

– Почему?

Она вцепилась в тяжелую грубую ручку сковороды и подалась вперед, нависнув над раковиной.

– То, к чему ты клонишь, невозможно. Будет еще хуже.

Он обнял ее за плечи и осторожно повернул к себе.

Сковородка со скрежетом прошлась по краю раковины.

– «То»? – спросил он и, кончиком пальца приподняв ее подбородок, приблизил свои губы к ее губам. – Или это?

Его рот приник к ней со всей страстью и жаждой мужчины, целый год не целовавшего жену. Но он был нежен, боясь напугать ее, боясь ее отказа. Несколько пугающе долгих мгновений он даже не был уверен в том, что она отзовется.

Но Миранда глубоко вздохнула и с гулким стуком уронила сковородку на пол. А потом прижала ладони к спине Броди и, возвращая поцелуй, окунулась в забытое наслаждение.

Он раздвинул языком ее зубы, впитывая в себя ее вкус после такой долгой разлуки. И, застонав от удовольствия, притянул жену к себе с силой, в которой выплеснулись горечь и боль прошлого одиночества.

Внезапно Миранда напряглась в его руках. Оторвавшись от него и упираясь ему в плечи, она высвободилась из его объятий.

– Вот, – выдохнула она. – Я и говорю, что то, к чему ты клонишь, невозможно.

– Отлично. Значит, возможно это. – Он снова наклонился над ней.

– Нет! – Она ловко увернулась и подняла с пола сковородку. Потом снова встала перед ним, загораживаясь сковородкой как щитом, и выпалила на одном дыхании: – Этого больше не будет.

– Почему же не будет, по-моему, как раз…

– Ну и ну, парень, – раздался от двери кудахтающий голос Хрустика. – Оставь тебя на пару минут с этой крошкой, и ей уже приходится угрожать тебе сковородкой.

– Ничего она мне не угрожает, – вскипел Броди.

– Я бы на твоем месте так считала, – Миранда с каждой секундой обретала покинувшую ее было уверенность.

– Вот умница, – подзуживал Хрустик. – Не уступай ему, держи оборону.

– Это вообще не твоего ума дело, – с угрозой выпалил Броди, но повар в ответ лишь рассмеялся.

Миранда, орудуя сковородкой наподобие весьма внушительного меча, пятилась к лестнице, благо смешливый старик оказался на ее стороне.

– Ну, вот что, Броди Сайкс, – заявила она, становясь на нижнюю ступеньку лестницы, – у меня сегодня масса дел, да и у тебя, полагаю, тоже, так что давай ими и займемся, а встретимся за ужином.

– То есть как это? Что ты будешь делать целый день? А ленч? – негодующе поинтересовался Броди.

Она пристроила сковородку на широких плоских перилах.

– Я намерена покататься с детьми на лошадях, а потом мы устроим небольшой пикник.

Броди хлопнул в ладоши.

– Вот здорово! Может, и мне послать всю эту писанину подальше и отправиться с вами?

– Абсолютно исключено! – Она решительно распрямила плечи. – Мне нужно время, чтобы узнать их поближе, и я вовсе не хочу, чтобы ты крутился рядом и… нервировал меня. На сегодня тебе приглашения нет. Так-то вот.

Насмешливо сделав ему ручкой, она повернулась и рванула вверх по лестнице со всей скоростью, на которую только были способны ее ноги.

– Ты таки тоже поедешь на пикник, верно я говорю, а? – Хрустик скрестил на груди руки, а губы сложил в недовольную гримасу.

Броди, яростно печатая шаг, направился в коридор.

– Еще как поеду, черт побери.

Хрустик буркнул что-то нечленораздельное, и Броди предпочел проигнорировать недовольство старика.

Он уже поднялся на две ступеньки, когда любопытство – или, может, чувство вины? – заставило его остановиться и обернуться к повару.

– Ладно, выкладывай. Что ты сказал?

– И не думал даже чегой-то говорить. – Старик, широко раскрыв глаза, с невинным видом замотал головой. Броди, вскипев, развернулся обратно. – Разве что мыслишка одна пришла в голову…

Броди замер. Он высоко поднял плечи, зажмурил глаза и попытался найти хоть одну причину, чтобы не врезать как следует этому старому хитрецу, сующему нос, куда его не просят. Потом он вздохнул, причесал пятерней волосы и повернулся.

– Что за мыслишка?

– Да вот, понимашь, вспомнил, как объезжают лошадей. – Старик проковылял через всю кухню и прислонился спиной к стойке бара. – Разных школ в этом деле не перечесть, и каждый доказывает, что его способ самый лучший.

– Ну?

– Есть которые напирают на силу, а которые считают, что важно проявить тонкость.

– Тонкость? – Броди фыркнул, до того нелепо это слово прозвучало в устах старого вояки. Старик не переставал его удивлять, и Броди решил дослушать до конца.

– Так вот, которые полагаются на силу – они все время начеку, они думают, что должны не просто поставить лошадь под седло и научить слушаться хозяина. Нет, они должны, по сути, сломить ее дух! – Он прикрыл один глаз, словно прицеливаясь в Броди хитрющим взглядом.

– Ага. – Пальцы Броди вонзились в джинсы на бедрах. Он уловил аналогию и понял, к чему клонит Хрустик.

– Ну, а другие парни, которые уважают тонкость, действуют не так. – Хрустик постучал носком ботинка из змеиной кожи по полу. – Эти парни видят в лошади товарища и партнера, а случается, так даже и спасителя. Они думают, что лошадь и ковбой должны работать сообща…

– Я вижу, приятель, к чему ты клонишь, и понял намек. – Сузив глаза, Броди устремил на повара ледяной взгляд – свой давнишний метод борьбы с нравоучениями Хрустика. – Но, думаю, ты кое-чего не учел. Бывает, что у ковбоя нет такой роскоши, как время, и он вынужден использовать все возможные средства, если хочет приручить лошадь.

Положив на этом конец беседе, Броди круто развернулся и зашагал в кабинет. Однако последнее слово, как обычно, осталось за Хрустиком. Старик пробурчал, давая тем самым Броди немалую пищу для размышлений о его обращении с Мирандой:

– Смотри, сынок. Лошади частенько скидывают именно тех ковбоев, что надеются на силу. А по мне, так и поделом, ежели такие парни сломают себе шею.

Глава пятая

– Осторожненько, Бубба. Похоже, этой дорогой давно не пользовались! – через плечо крикнула Миранда мальчику, верхом на смирной лошади пробиравшемуся по едва заметной тропинке вслед за ней.

Как получилось, что родители так запустили эту тропу для верховой езды? Ей пришло в голову, что они просто-напросто не справлялись с хозяйством, и чувство вины снова затопило ее сердце. А может, они скучали по дочери и не хотели видеть все то, что напоминало о ней – как, например, эта тропа, одна из ее самых любимых?

Стремя запуталось в чертополохе, и мысли Миранды вернулись к насущным вопросам.

– Следи за лошадью. В такой высокой траве можно столкнуться с какими угодно неприятностями.

– А ты уверена, что здесь вообще есть тропа? – буркнул Бубба, надеясь, что эти слова достигнут-таки ее ушей. – Не хватало еще заблудиться.

Она провела ладонью по чуть заметным морщинкам на лбу и ответила:

– Доверься мне, приятель. Эти тропы я знаю как свои пять пальцев. Так что заблудиться сегодня нам не грозит.

Одной рукой заботливо придерживая сидевшую в седле перед ней маленькую Кэти, Миранда бросила быстрый взгляд через плечо – убедиться, что Бубба внял ее советам. Мальчуган крепко вцепился в поводья обеими руками, вытянув их прямо перед сидевшей с ним в одном седле Грейс. Он был до того поглощен поставленной задачей, что аж закусил от напряжения язык.

Более точную крохотную копию Броди Сайкса и представить себе трудно, думала Миранда, прислушиваясь к горячему ноющему ощущению в груди. Она и сама бы не определила, что это – радость или горечь. Грейс, чье отношение моментально изменилось, едва она узнала, что Миранда не только сама ездит верхом, но согласна и детей с собой брать, приветственно взмахнула рукой. Такой горделивый жест обеспечил бы успех у публики любой королеве родео! Миранда улыбнулась.

Конечно, ей нужно испытывать радость оттого, что у Броди есть эти дети и что она тоже может общаться с ними, пусть даже и совсем недолго. Она помахала в ответ.

– Осторожнее, ребята! Я знаю, что старина Чарли у нас смирный, как домашний песик, но мне все же не хотелось бы, чтобы вы с него свалились.

Узкие плечики Буббы поднялись и упали. Он надменно вскинул голову:

– Если мы даже и свалимся, то просто отряхнем пыль и снова заберемся на него.

– У тебя интонации и те его! – пробормотала Миранда.

– Так ведь и учатся ездить верхом, правда ведь? – эхом откликнулась Грейс. – Броди говорит, что он именно так и поступает.

Миранда, скрипнув зубами, устремила взгляд в сторону слепящего утреннего солнца.

– Да, Броди именно так и поступает. Во всем, – через силу выдохнула она. – Поднимайся и забирайся снова на лошадь. Держи ее в узде. Не смей даже задаваться вопросом – а нужна ли она тебе, эта лошадь. Нет, нет и нет. Иди вперед и не оглядывайся.

Она стиснула коленями седло.

– И да поможет тебе Бог, если ты выйдешь из себя и заявишь: «Да пропади она пропадом, я пойду пешком!» Ковбои так не поступают.

Порыв ветра неожиданно взметнул ее волосы, и одна прядь упала на лицо. Она смахнула ее, как назойливую муху.

– Страшно даже подумать, с чем тебе придется столкнуться, если ты хоть раз потеряешь терпение или попробуешь поступить по-своему.

– Я вас не слышу, Ваше Высочество. Вы нам что-то говорите? – Лишь услышав звонкий голосок Грейс, Миранда поняла, что выдала всю эту тираду вслух.

– Мм… я просто сказала, что Броди вас всему научит, – выкрутилась Миранда. – И, пожалуйста, не называй меня…

– Ваше Высочеств-во? – Голос Броди отозвался на ее натянутых нервах подобно холодной воде на сковородке с раскаленным жиром. Последнее «в» только-только слетело с его твердых губ, как он уже добавил, понизив тон до возбуждающе хриплого шепота: – А как бы ты хотела, чтобы они тебя называли?

– Броди! Ты меня чуть не до смерти напугал! – Какая жалость, что нельзя воспользоваться чем-нибудь покрепче, чтобы поставить его на место. Миранда открыла было рот, чтобы выговорить ему за то, что появился здесь незваным гостем, но поперхнулась при одном взгляде на Броди, сидевшего верхом на великолепной лошади.

Как же давно она его не видела в седле, вот таким – широкоплечим и суровым, похожим на героя какого-нибудь вестерна.

Худощавый и в то же время мускулистый, в белоснежной ковбойской рубашке и потертых джинсах, он, казалось, в любой момент был готов ринуться на спасение заблудившегося теленка или попавшей в беду женщины – и при этом не потерять ни самообладания, ни своей черной широкополой шляпы, что сейчас отбрасывала тень на его лицо. Миранда и забыла, как на нее действовал этот образ.

– Откуда ты взялся? – с трудом промямлила она.

Он сложил ладони на выступе седла и склонил набок голову.

– Ну-у, видишь ли, в свое время мои родители полюбили друг друга, и…

– Не смешно. – Прядь черных волос снова хлестнула ее по лицу. Очарование момента было нарушено, Миранда стиснула в пальцах вожжи: – И не смешно, что ты поехал за нами. Я ведь тебе утром сказала, чтобы ты не появлялся на нашем пикнике!

– Я и не ехал за вами, Рэнди.

Негодующий взгляд напомнил ему, что он не должен употреблять ласкательное имя.

Он прикоснулся к краю шляпы, словно собираясь приподнять ее:

– А что, мне тоже обращаться к тебе «Ваше Высочество»?

– Отлично. – В почти звенящей вокруг них тишине это прозвучало как пощечина. – Ты называй меня «Ваше Высочество», а я буду звать тебя занозой в королевской…

Броди быстро уронил руку и приложил палец к губам. Одна бровь приподнялась в насмешливом предупреждении.

Миранда оглянулась на Буббу и Грейс. А потом, стиснув зубы и зажмурившись, подняла лицо к небесам. Жаркие лучи обласкали ее щеки.

– Так, просьба ко всем – называйте меня, пожалуйста, Миранда. Договорились?

Дети как по команде кивнули, не сводя с нее круглых от любопытства и возбужденного ожидания глаз.

Броди хмыкнул. Он все-таки ее достал! И не собирался останавливаться, пока не получит желаемого.

Миранда молча взялась за поводья и не спускала с них глаз, пока снова не обратилась к нему:

– Еды хватит только на нас четверых.

– Да ничего, – пропела крошка Кэти, одарив Броди радостной улыбкой из-под руки Миранды.

Он усмехнулся ей в ответ и подмигнул. Поразительно – стоило ему всего лишь увидеть Миранду с детьми, как у него поднялось настроение.

Кэти обернулась к Миранде, прижавшись головкой к ее груди:

– Я могу отдать папочке свою еду.

– И я, – быстро добавил Бубба.

– И пусть берет мои пикули, – не замедлила встрять Грейс, подпрыгивая в седле.

– Ну, все, хватит, – сказал Броди. – Хрустик сделал мне сандвич, так что больше мне не нужно. Вы все должны съесть сами.

– Но я же не люблю пикули, – скривилась Грейс.

– А я обожаю пикули. – Кэти в радостном предвкушении потерла животик и облизнулась – совсем как персонаж ее любимого мультика.

– Значит, Кэти и съест пикули Грейс. – Броди подъехал поближе к Миранде. – Все проблемы решены.

– Совсем даже не все. Мы так и не решили вопрос, почему ты поехал за нами, если я просила тебя…

– Я не ехал за вами. – Он произнес это тихо и медленно, тоном, явно не допускающим возражений.

– Вот как? – Миранда определенно была настроена на ссору. – И ты, полагаю, совершенно случайно направился к тому месту, которое мы выбрали для прогулки?

– Случайность тут ни при чем.

Миранда вздернула нос, демонстрируя свое превосходство.

– Я точно знал, где найду вас.

Она сникла, но ярость от его нахальства разгорелась в ней пуще прежнего.

– На этом ранчо минимум двадцать миль конных троп. Как ты мог догадаться, какую мы выберем – и где в конце концов окажемся?!

– Как я мог не догадаться?

Он обратил взгляд туда, где заканчивалась тропа. От неожиданности Миранда ахнула.

– Боже мой! Смотрите, смотрите! Мы ее нашли! – Бубба поднялся чуть ли не в полный рост в стременах. – Мы нашли Затерянную Реку!

Ни Броди, ни Миранде не нужно было смотреть туда, куда указывал его тоненький пальчик. Оба и так знали, что он там увидел. Ручей Поцелуев.

– Как это вышло, что я сама не поняла, куда направляюсь? – прошептала она.

Броди не собирался выяснять, как вышло, что память отказала Миранде. Но он-то наверняка знал, знал с того самого момента, когда Миранда вышла из дому, что сердце приведет ее именно сюда, к месту самых дорогих воспоминаний.

– Собственно, это и не река, Бубба, а всего лишь ручей, – сказал Броди, стараясь отвлечься от собственных воспоминаний.

Миранда остановила лошадь и потянула поводья, чтобы развернуться лицом к сверкающей ленте, неторопливо скользившей по дну ущелья с красноватыми изрезанными берегами.

Бубба тоже остановил и развернул лошадь – с искусством, подтверждающим уроки Броди.

– Затерянная Река исчезла из этих мест больше столетия назад, – тихонько произнесла Миранда. Она спешилась и сняла со спины лошади корзинку для пикника. – Так что перед вами Ручей Поцелуев.

– Ручей Поцелуев? – Грейс захихикала. – Какое глупое название.

Броди провел лошадь чуть вперед и тоже спешился. Придерживая поводья в одной руке, он направился к лошади Буббы и схватил ее под уздцы.

– Да нет, не такое уж оно и глупое. Особенно когда узнаешь историю этого названия. Давайте-ка все на землю, и я расскажу вам, как случилось, что этот ручей стали называть Ручьем Поцелуев.

Броди вынул из седла Грейс и повернулся к Буббе, но тот небрежно махнул рукой, отказываясь от помощи. Мальчуган перекинул ногу через спину лошади, как заправский ковбой, и, ухватившись за выступ седла, опускался на руках до тех пор, пока не повис над землей. А потом отпустил руки. Его новехонькие ковбойские ботинки звучно поцеловали землю, от удара очки подскочили у Буббы на носу, но он лишь спокойно поправил их и повернулся, чтобы принять у Броди поводья.

Броди, кивнув, вручил ему поводья. Наверное, многие отцы одобрительно потрепали бы малыша по головке или произнесли что-нибудь вроде «Отличная работа, парень», но Броди не видел в этом нужды. У Буббы был характер ковбоя, твердый, с врожденным чувством ответственности. Этот мальчуган уже хорошо знал, что мужчины совершают те или иные поступки потому, что так нужно, а не затем, чтобы заслужить чье-нибудь одобрение.

Броди шагнул к другой лошади, вынул из седла и опустил на землю самую младшую из его трех подопечных.

– Помогите мне накрыть, и мы… – Миранда оглянулась: детей словно ветром сдуло.

– Бубба, Кэти, Грейс, сейчас же вернитесь! – крикнул Броди. – Без меня или Миранды вы не должны подходить к ручью.

Бубба и Кэти, моментально послушавшись, вприпрыжку вернулись к месту пикника и принялись помогать Миранде выкладывать на расстеленную на земле скатерть продукты, пластиковые тарелки и стаканчики.

Грейс же повернулась в их сторону и приложила ладонь к глазам, защищаясь от слепящего солнца.

– А ты умеешь плавать, Броди?

– Угу. – Он махнул, чтобы она возвращалась.

– А вы умеете плавать, Ваше… Миранда?

– Умею, дорогая. Только этот ручей слишком мелкий, чтобы в нем плавать. Тут можно лишь шлепать по воде да бултыхаться.

В глазах малышки вспыхнул огонек.

Миранда, должно быть, не смогла не заметить эти озорные искры, поскольку, вскинув руку, предупредила:

– Но никто из вас не должен этого делать, если рядом нет взрослых, потому что в ручье есть несколько глубоких мест, так что вас неожиданно может накрыть с головой.

Грейс, услышав запрет Миранды, раздраженно топнула маленькой ножкой. Высокие стебли чертополоха заколыхались. Потом она вихрем подскочила к Броди и уставилась на него, выпятив нижнюю губу и всем своим видом показывая, что, несмотря на указания Миранды, надеется обвести его вокруг своего детского пальчика.

– А ты не шлепал тут и не бултыхался, Броди?

– В Ручье Поцелуев? – Притворившись, что обдумывает ответ, Броди провел ладонью по лицу, чтобы скрыть лукавую улыбку, от которой против воли кончики его рта поползли вверх. Наконец он опустил руку и, искоса одарив Миранду взглядом, произнес: – Н-ну, да, пожалуй. Я бы сказал, что именно на Ручье Поцелуев я и приобрел свой первый опыт.

Миранда вспыхнула.

Ему нравилось это легкое поддразнивание, эти скрытые намеки и то, как золотистые от загара щеки Миранды розовели от их общих секретов. Он откинулся, опершись на один локоть, и, вытянув длинные ноги в сторону Миранды, склонил голову набок, продолжая гнуть свою линию:

– Не помню только, чтобы меня накрывало с головой.

– Тебя и не может накрыть с головой, Броди… – Миранда шлепнула полную ложку картофельного салата на тарелку Буббы, – голова-то у тебя пустая, вот она и плавает на поверхности.

Грейс с Кэти отозвались на шутку хихиканьем. Бубба насупился.

Броди коротко, но абсолютно искренне хохотнул. Раз Миранда позволяет себе такие колкости, значит, чувствует себя свободно рядом с ним, хотя бы сейчас. И ему это нравится.

– Помнится, ты утверждала, что у меня голова из гранита. – Броди слегка постучал косточками пальцев по виску.

– Гранит снаружи, а вот внутри-и… – Миранда сняла с сандвича Грейс пикули и подмигнула девочке. – Не скажу, что там громадная пустая пещера… но если крикнуть ему что-нибудь в одно ухо, то услышишь гулкое эхо… эхо… эхо.

Грейс, бросив на Броди быстрый взгляд, все-таки не выдержала и заливисто захихикала.

Кэти склонила головенку набок и с возрастающим беспокойством вглядывалась в Броди.

Бубба неодобрительно хмыкнул.

Броди остановил на жене тяжелый взгляд из-под полуопущенных век и провел ладонью по прямым волосам.

– Кроме шуток, я не помню, чтобы меня накрывало здесь с головой, но зато отлично помню многое другое, что происходило на берегах Ручья Поцелуев.

Глаза Миранды округлились, а дыхание застыло в груди. Она тоже не забыла. Он знал это, но не смел надеяться, что эти воспоминания так много для нее значат.

Сначала она не в силах была встретить его пронзительный взгляд, а потом уже не смогла отвернуться. Когда их глаза встретились, он вновь увидел в ней семнадцатилетнюю девочку, подарившую свой первый поцелуй; юную женщину, опасливо сделавшую шаг чуть дальше, чем позволяло ее строгое воспитание; застенчивую невесту, на пороге свадьбы вручившую всю себя своему будущему мужу… на берегах Ручья Поцелуев.

– Ну же, Броди, – напомнил Бубба. – Рассказывай. Я уверен, что у Ручья Поцелуев длинная история.

– Точно. – Броди наклонил голову и понизил голос. – Ручей Поцелуев просто напичкан историей.

Миранда побледнела. Кончиком языка она быстро провела по пересохшим губам, словно собираясь что-то сказать, но так и не смогла выдавить ни слова. В ее зеленых глазах промелькнула паника, и Броди понял, что и она вспоминает их собственную историю, накрепко связанную с легендарным ручьем.