Текст книги "Ручей Поцелуев"

Автор книги: Натали Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

От этой мысли так долго сдерживаемые боль, разочарование, гнев и одиночество вдруг вырвались на свободу, заполнили грудь, почти лишив Броди дыхания. Он вдохнул аромат духов Миранды, витающий в воздухе, а вместе с ним – и воспоминание о ее предательстве, что кромсало ему душу зазубренным осколком.

Возможно ли это – испытывать к одному и тому же человеку столь разные чувства? Он любил ее так, что ее бегство едва его не убило, а теперь, когда она вернулась, ему хотелось пройти мимо нее, давая понять всем своим видом, что она больше для него не существует. Его рука инстинктивно поднялась, прикоснулась к полям шляпы – нет, не в знак приветствия, а для того, чтобы не дать Миранде увидеть мучительное смешение любви и страданий на его лице.

Если она и увидела эту боль, то никак не отреагировала. Она молча стояла на лестнице, едва дыша, вся в напряженной готовности, будто в любой момент могла сорваться с места.

Прищурившись, он несколько секунд в упор разглядывал ее. Прошел только год с тех пор, как он видел ее в последний раз, но перемены в ней бросились в глаза Броди, хотя он и не определил бы точно, в чем именно выражались эти перемены. Кажется, она стала как-то мягче, женственней – и в то же время уверенней, опытней, что ли, словно ее опалил огонь жизни.

Адский огонь, тут же подумал Броди. Сам он, во всяком случае, именно так и провел весь прошедший год – в аду. Этот огонь и его изменил. Но даст ли ему Миранда хотя бы шанс это доказать? Поверит ли она? А какого черта ему беспокоиться, поверит она ему или нет, после всех страданий, через которые он из-за нее прошел… через которые прошли они оба!

Год назад он буквально подтолкнул ее к бегству заявлением, что не сумеет полюбить чужих детей. А теперь Миранда вернулась в дом, полный как раз чужих детей. Губы Броди непроизвольно растянулись в горькой улыбке. Его взгляд выхватил взволнованные, ожидающие лица Буббы и Грейс.

Он понятия не имел, повлияют ли эти дети на мнение Миранды о нем; он не знал, есть ли хоть шанс, что они с женой сумеют вернуть прошлое счастье, и вообще, стоит ли им даже пытаться. Он только твердо знал, что для первых слов после долгой разлуки им с Мирандой не нужна аудитория. Не отрывая глаз от всех троих его зрителей на лестнице, он медленно опустил пакеты на пол. Пакеты зашелестели, а один из них, упав на носок его ботинка, перевернулся. По прихожей покатились яблоки и несколько консервных банок. Переступив через них, он шагнул к лестнице.

– Бубба, Грейс, где Хрустик?

– Гоняется за Кэти, – беспечно отозвалась Грейс, приглаживая крошечными пальчиками поблекшую махровую ткань халата. – Он случайно попал ей мылом в глаза, вот она и выпрыгнула из ванны и убежала.

– В таком случае вам, наверное, нужно помочь ему ее поймать. – Броди сам удивился своему ровному, обыденному тону – при том, что внутри он весь буквально кипел. Надеясь, что ему удастся и дальше сохранять видимость хладнокровия, он поднял глаза и встретился с потрясенным взглядом Миранды.

Глубоко вздохнув, Броди резко хлопнул себя по бедрам. Шуршание свежевыстиранной джинсовой ткани под его жесткими ладонями, казалось, заглушало его голос, когда он произнес:

– Нам с Рэнди… то есть… с миссис Сайкс нужно на несколько минут остаться наедине.

Глава вторая

– Что здесь происходит? Где мои родители? И почему ты живешь у них в доме? – Миранда не ожидала, что будет в состоянии говорить. Но стоило ей, послушно проследовав за Броди, войти в комнату, некогда служившую ее отцу кабинетом, как вопросы сами посыпались из нее.

Видимо, таким образом она пыталась защититься от накативших на нее чувств, когда увидела перед собой Броди. Она никогда не думала, что встреча с ним настолько… ошеломит ее.

Сердце ее раздирало от боли и ликующей радости. Мало того, сейчас, когда, повернувшись к ней спиной, он зашагал к противоположной стене – зрелище, от которого подкосились бы колени у любой женщины, – она почувствовала, как прежний огонь снова охватывает ее.

Миранда прошлась пальцами по мягкой, согретой солнцем ткани футболки, под которой гулко колотилось сердце. Интересно, думала она, что сейчас происходит с Броди? Рад ли он вновь увидеть ее – или же злится, что она посмела объявиться так же неожиданно, как и исчезла?

В животе у нее неприятно заныло, но, стиснув зубы, она твердила себе, что реакция Броди не имеет ни малейшего значения. Рад он ее видеть или же нет – от этого ничего не изменится. Ей придется оставить свои вопросы в стороне, не позволив Броди увидеть ее слабость. Если он почувствует ее смятение, то непременно постарается успокоить ее.

А она, при той путанице, что царила сейчас в ее мыслях и чувствах, вдруг возьмет да и поддастся искушению ответить на его нежность. И к чему это приведет? В ее и без того разбитом сердце появится еще одна трещина.

Миранда откинула назад волосы и вздернула подбородок. Она приехала, чтобы разобраться с Броди, вот этим она и займется, как только он объяснит, что за странная ситуация царит в родительском доме. Остановившись у раскрытой двери, Миранда скрестила на груди руки и прислонилась спиной к прохладной стене, давая понять, что ждет объяснений.

Броди медленно, как человек, которому нужно оправиться от сильнейшего удара, обошел огромный письменный стол – основную мебель в комнате, где центральным пятном всегда была стена с конкурсными снимками Миранды. Фотографии остались на месте, но как-то ушли в тень из-за появившихся в кабинете офисных принадлежностей.

Броди, казалось, не замечал ни Миранду, ни выставленную напоказ фотолетопись, устроенную ее родителями. Он опустился в жалобно заскрипевшее под ним кресло, которое снова скрипнуло, когда он развернулся к столу, снял и положил на столешницу свою излюбленную ковбойскую черную шляпу.

Секунды тянулись, заставляя Миранду молча разглядывать Броди, вместо того чтобы перейти к делу, как хотелось бы ей.

Когда она в последний раз видела Броди, он крепко спал – обнаженный, со сбившейся простыней и блуждающей на губах неотразимо притягательной улыбкой. Она словно воочию увидела его голую грудь, сильные, с развитыми мышцами руки, длинные ноги. Он был сложен как герой доброго старого вестерна – высокий, худощавый и стройный. Косая сажень в плечах и ноги, словно предназначенные для тугих техасских джинсов. А прошедший год, похоже, еще добавил ему мужской привлекательности.

Миранда поежилась, слишком остро ощущая перемены – как внутренние, так и внешние, – что произошли в ней самой с той минуты, когда она в последний раз поцеловала своего мужа. Потом потянула за край футболки, в надежде скрыть лишние десять фунтов, которые набрала, пытаясь заглушить свое горе шоколадом и ореховыми пирожными.

Броди провел ладонью по заметно отросшим пшеничным прядям. Он всегда так делал, когда снимал шляпу. Только сейчас волос стало куда меньше.

Он и раньше, случалось, забывал подстричься, но никогда – до такой степени. Как ни странно, длинные волосы ему идут, подумала Миранда. Черт, даже чересчур идут, решила она, ощутив горячий спазм внизу живота.

Миранда сглотнула, нервным жестом проведя по собственным мягким темным волосам. Интересно, Броди не стригся просто потому, что она не напоминала ему об этом? Или… Неужели он знает, насколько сексуальным и притягательным делает его эта грива золотистых волос? Может, он отрастил ее намеренно, чтобы привлечь женщин? Мог ли он зайти так далеко в своем расчете?

Впрочем, какая разница! – тут же одернула себя Миранда. По сути дела, она ведь именно на это и рассчитывала. Она же и оставила Броди для того, чтобы он смог найти себе другую женщину, так что даже если длинные волосы – это его первый шаг к новой жизни…

Как все это мерзко! Коль уж на то пошло, он все еще женат на ней. Тупая боль в груди заставила ее распрямить плечи и вызывающе вскинуть голову. Нужно быть последним ничтожеством, чтобы начинать новые отношения, когда за спиной столько нерешенных проблем.

На Броди это не похоже. Он будет держаться за прошлое, будет носиться с ним, как щенок с костью. Он так и делал. Потому-то она и вернулась. Один из них должен был сделать первый шаг к разрыву. А целый год молчания доказал ей, что Броди его не сделает.

– Так продолжаться не может, Броди, и ты сам это прекрасно знаешь, – к своему вящему удивлению, вдруг выпалила Миранда.

Он резко поднял голову и в первый раз прямо посмотрел ей в глаза.

Миранда чуть было не вскрикнула, ощутив на себе силу его пронизывающего синего взгляда.

Его побледневшие губы сложились в напряженную улыбку.

– Приятно снова увидеть тебя, Рэнди.

– Не нужно… – Она уронила взгляд на носки своих любимых ковбойских ботинок и глубоко вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Нельзя показывать ему свое отчаяние! Собравшись с силами, она тихо произнесла: – Пожалуйста, не называй меня так, Броди.

Он чуть склонил набок голову и оперся ладонями о стол. Солнечный лучик заплясал золотыми бликами на его обручальном кольце.

– Когда-то тебе нравилось это имя, – еле слышно сказал он.

– Все меняется.

– Правда? Ну что ж, продолжай, расскажи мне… – пробормотал он, по-прежнему не отводя от нее глаз.

Миранда вжалась плечами в стену.

– Это ты расскажи мне! Скажи мне, что происходит… сейчас же.

Он рассмеялся. Но в его смехе не было и намека на веселье. Это был тяжелый смех. Холодный.

Миранда вздрогнула.

– Браво, Рэн… э-э… Миранда. Ты исчезаешь среди ночи, целый год о тебе ни слуху ни духу, а потом объявляешься на пороге моего дома и требуешь, чтобы я объяснил тебе, что происходит.

– Именно, – с фальшивой бравадой заявила она. – И начать можешь с того, почему ты называешь дом моих родителей своим.

– Я называю его так потому, что купил его у них около трех месяцев назад со всем, что в нем было, включая и твои драгоценные призы. – Он отвел взгляд. – И ты бы об этом знала, если бы звонила домой не раз в год по обещанию, а немножко почаще или хотя бы оставила родителям свои координаты.

– K-купил? – Вся ее наигранная самоуверенность в мгновение ока испарилась, плечи поникли. – Ты – владелец ранчо «Гнездо Роббинсов»?

Он повернулся в кресле.

– Теперь оно называется «Круг С».

– Ты сохранил имя прежнего ранчо? – Она моргнула от болезненного укола воспоминаний.

«Круг С». Во время медового месяца они решили дать своему ранчо имя символа вечной любви – круга. Миранда не могла понять, какой ей сделать вывод из того, что Броди сохранил старое название.

– Я не название сохранил, – отозвался он, словно прочитав ее мысли. – Я сохранил все ранчо. Просто расширил его за счет новых земель.

– Но живешь-то ты в этом доме?

– В нашем старом доме теперь живет мой помощник с женой. – Его безжалостно проницательный взгляд снова впился в ее лицо. – Думаю, твоим родителям приятно знать, что их дом не пустует.

При упоминании о родителях она виновато опустила голову.

– Мне нечего было им говорить. Я звонила время от времени – просто для того, чтобы они знали, что со мной все в порядке. Несколько раз я их не застала, а последний месяц вообще не звонила, потому что собиралась вернуться домой и хотела сделать… – Она подняла глаза и, чуть ли не съежившись, закончила: —…сюрприз.

– Что ж, твое желание исполнилось. – Он откинулся на спинку кресла. – Для меня это сюрприз.

– Для меня тоже. – Она чуть не поперхнулась собственными словами.

– Вопрос только в том – что нам с ним делать? Стоило мне увидеть тебя, как я сразу понял, что ты не ко мне вернулась.

Слабая улыбка – вот и все, чем удалось Миранде его отблагодарить за то, что он первым это произнес. У нее на такое вряд ли хватило бы сил. В данный момент она вообще сомневалась, что ей удастся сделать хоть шаг.

И все же, вздохнув, Миранда выдавила:

– Я вернулась, чтобы и с тобой тоже встретиться, Броди, но, не стану притворяться, не для примирения.

Он молча кивнул. На один миг в его глазах промелькнуло что-то похожее на боль – или, может, просто отвращение? – а потом их взгляд снова стал холодным, отстраненным, лишенным каких-либо чувств.

Господи, хоть бы он дал выход своим эмоциям, думала Миранда, хоть бы заорал на нее и осыпал проклятиями за бегство. Хоть бы на секунду этот каменный фасад дал трещину и позволил ей увидеть, что творится у него внутри… Может, тогда они сумели бы во всем разобраться. Но пока он упорно держит свое сердце запертым на ключ, она будет терзаться опасением, что он презирает или даже ненавидит ее за неспособность дать ему ребенка.

Миранда обвела взглядом комнату, в надежде почерпнуть сил из родной, с детства привычной обстановки. Темно-зеленые с золотом старые обои по-прежнему украшали стены, осталась и скамеечка для ног, обтянутая кожей ручной выделки, и длинные ряды книжных полок. Она пробежала глазами по корешкам. А вдруг знакомые названия вернут ей теплую память о прошлом, дадут ей опору в ее борьбе за будущее?

«Современные способы контроля зачатия». «Беременность». «Почему нельзя медлить с лечением бесплодия».

Боже, кого она пытается одурачить? Не придется ей в течение многих лет терзаться сомнениями насчет Броди. Она и сейчас знает, что он не сможет простить ей бесплодия. Как знала и в ту ночь, когда ушла от него.

Миранда сморгнула подступившие слезы. Нужно как можно скорее отсюда уйти. Она вытерла влажную ладонь о джинсы и с трудом выдавила из себя:

– Может, ты мне все же скажешь, где мои родители, и я пойду? А то я как репей вцепилась тебе в волосы.

Криво усмехнувшись, он снова провел пальцами по волосам.

– Я все гадал, когда ты наконец обратишь внимание на мои волосы.

– Не надо, Броди, – хрипло выдавила она.

– Не надо – что?

Не надо что?.. Да как он смеет изображать такое спокойствие, если ему не хуже, чем ей, известно, что вся эта ситуация буквально рвет их обоих на части! Вспышка гнева вернула ей силы.

– Не надо прятать истинные чувства под маской своего ковбойского обаяния. Я больше на это не куплюсь.

Он встал, крутанув кресло так, что оно стукнулось о стену с фотографиями.

– И что эта чертовщина значит?

– То и значит! Наори на меня, черт тебя возьми. – Она оттолкнулась от стены и шагнула к нему. И, с треском опустив оба кулака на стол, как перчатку бросила ему вызов: – Вышвырни меня из своего дома. Обзови меня самыми мерзкими словами, которые у тебя наверняка накопились за год. Поклянись, что заставишь меня заплатить за мое бегство. Скажи, что у тебя есть другая женщина. – Голос ее все поднимался, пока наконец не сорвался на крик в последней фразе: – Скажи, что больше не любишь меня!

Он опустил ладони на стол рядом с ее и наклонился – все ближе, ближе, пока едва не прикоснулся носом к ее носу. Ее ноздри дрогнули, когда она вдохнула запах его кожи, запах свежевыстиранной, накрахмаленной и выглаженной рубашки. Отмахнувшись от непрошеных воспоминаний, Миранда встретила его взгляд. Бездонные синие глаза ничем не выдавали того, что творилось в душе у этого человека, и все же, окунувшись в них, Миранда задрожала от боли и страсти.

Она хотела отстраниться, но не решилась показать ему, как сильны его чары. Ей никогда не покончить с начатым делом, если он поймет, какую власть над ней по-прежнему имеют эти синие глаза, этот тягучий низкий голос.

Она облизнула дрожащие губы и прошептала:

– Скажи, что не любишь меня.

– Не скажу.

Если он рассчитывал этим простым отрицанием вызвать в ней облегчение, радость, даже восторг – что ж, значит, он раскусил ее с дьявольской точностью. Она испытала всю гамму этих чувств, и даже больше. А еще ей захотелось схватить его и трясти до тех пор, пока в его упрямой голове не появится хоть капля здравого смысла. Но она лишь подняла глаза к потолку и разочарованно вздохнула, понимая, что сейчас ей ничего не добиться и единственный выход – это как можно скорее уйти отсюда и собраться где-нибудь в тишине с мыслями.

Устало вздохнув, она тихо произнесла:

– Тогда скажи, где мне найти родителей.

Он выпрямился:

– В Фениксе.

Ее взгляд выразил недоумение.

– В Фениксе? В Аризоне?

– Точно.

– Но почему?

Он раздраженно дернул плечом, тем не менее спокойно ответив:

– Решили уйти на покой.

– Ты хочешь сказать, что они уже уехали в тот самый городок для пенсионеров, о котором постоянно говорили?

– Точно.

– Но они же собирались подождать с этим еще хотя бы год, – пролепетала она. – Мне казалось, у меня еще есть время, чтобы… Да кто же вот так берет и срывается с места?

– Ты. – Он впился в нее глазами. На щеках у него заходили желваки, пальцы вцепились в пояс джинсов.

Среди мужчин Броди, несомненно, был самым сильным и молчаливым. Много раз он говорил Миранде, что не желает «заговориться до смерти». Она понимала, что это означает. Он просто предпочитал действовать без лишних слов. Но если без разговора было не обойтись, он, как правило, отвечал односложно, давая ей тем самым понять, что положение хуже некуда.

Миранда внезапно осознала, что не только ей, но и ему приходится сейчас несладко, и ее желание уйти отсюда, дать ему время и возможность обдумать все наедине усилилось вдвойне.

Она неловко потерлась носком ботинка о ножку стола.

– Наверное, они устали ждать от меня звонка и решили не тянуть со своими планами.

– Очевидно.

Она тоже убрала со стола руки и выпрямилась.

– Думаю, они также помнили о том, что когда я все-таки позвоню на ранчо, то знакомый мне голос все объяснит. Верно?

Броди молча вскинул на нее глаза. Пшеничный завиток упал ему на лоб.

Пальцы у нее так и горели от желания потрогать этот завиток. Она невольно отвернулась, чтобы не выдать своих чувств.

– Да, на этот раз я действительно вляпалась. Более дурацкой ситуации невозможно вообразить даже при самой богатой фантазии, – промямлила она.

За дверью офиса раздался осторожный шорох.

– Папочка, это Кэти. Иди скорей к нам. Сочельниковая леди уже пришла!

– Богатая фантазия тебе определенно понадобится, – пробормотал Броди. – И еще какая.

Он провел ладонью по лицу, пытаясь развеять туман от сознания физического присутствия Миранды. Мозолистая ладонь прошлась по носу, губам, подбородку – и он открыл глаза навстречу непонимающему взгляду Миранды.

– «Папочка»?

Да, папочка, про себя повторил Броди. Он все еще сам удивлялся, когда его так называли. Нежное обращение слетело с губ маленькой Кэти раз, другой, и у него не хватило духу ее поправить. И постепенно слово вошло в привычку у всех. Броди вздохнул, помотал головой и шагнул из-за стола.

Когда он проходил мимо нее, Миранда потянула его за рукав и переспросила:

– «Папочка»?

Он не остановился, и тонкая ткань рубашки выскользнула у нее из пальцев. Не глядя на Миранду, Броди распахнул дверь и обнаружил на пороге Кэти – в огромном старом халате, босоногую, с чистыми, но все еще влажными волосами.

– Сочельниковый работник уже здесь.

– Социальный, дорогая. Я тебя слышал. – Ошеломленный приездом Миранды, он и забыл о назначенном на сегодня визите дамы из социального департамента.

Что же ему делать? Это его единственный шанс произвести выгодное впечатление в качестве потенциального отца для этих детей, которым он так нужен, которых успел полюбить всей душой. Полюбить так, что готов был драться за них не на жизнь, а на смерть. Он не может предать их.

Будущее этих детей для него сейчас важнее, чем собственные проблемы. Необходимо как-то проводить Миранду, а потом объяснить официальной гостье, почему в прихожей рассыпаны продукты, почему в доме кругом лужи и почему Кэти полуодета…

Он наклонился к малышке, провел ладонью по ее волосам.

– Я все понял, Кэти. Скажи Хрустику, чтобы он предложил даме кофе, а я сию минуту приду.

– Хорошо, папочка. – Девочка крутанулась юлой, пятками подкинула край длинного халата и заскользила по коридору.

– Она и вправду сказала «папочка», – прошептала Миранда.

– Моя очередь преподносить сюрпризы, а? – В его глазах светилась ирония. – К сожалению, у меня совершенно нет времени продолжать разговор. Я должен спуститься и поговорить с суровой дамой из социальной службы, которая, между прочим, не хотела доверять мне детей даже на неделю. Я должен убедить ее позволить мне усыновить их.

– Усыновить? – коротко выдохнула она, как будто получила сильнейший удар под дых.

Он вдохнул едва ощутимый запах ее духов и задержал дыхание, пока тысячи мыслей проносились у него в голове. Он думал о том, как ей все это объяснить, как рассказать о смерти Донны и Тревиса. Он гадал, изменит ли это что-нибудь в их отношениях, и не мог понять, как ему выйти из этой комнаты, зная, что Миранда может снова исчезнуть. Наконец он вспомнил о детях и осторожно и медленно выдохнул.

– Миранда, я… – Он оглянулся на пустой коридор, снова посмотрел на Миранду. – Я должен идти.

Ее пухлые губы сжались. Яркая зелень глаз затуманилась. Отбросив волну густых волос, она кивнула на дверь:

– Позже поговорим.

– Новый номер телефона твоих родителей найдешь в записной книжке у меня на столе. – Он опустил ладонь на ее руку. Желание притянуть ее к себе, схватить в объятия, которые принесли бы успокоение им обоим, было почти невыносимым. Но он лишь молча развернулся и зашагал по коридору. На личные проблемы сегодня времени нет.

Времени нет? – размышлял он под стук своих ботинок в гулком коридоре. Или духу не хватает?

Может, он и нашел бы ответ, если бы в этот миг из-за поворота не вылетела разношерстная троица и не бросилась ему прямо под ноги.

– Мы ее видели, Броди, – сказала Грейс, высоко подняв дуги бровей и по-детски возбужденно округлив рот. – Это миссис Би-и-итл!

Грейс умудрилась так протянуть фамилию, словно в ней было как минимум десяток «и». Броди не сдержал улыбки.

– Ну, мы ведь так и думали, что миссис Битл вас не бросит, верно? – сказал он, медленно опускаясь на корточки. Ему нужно было взглянуть малышам в глаза, подбодрить их, развеять их опасения. Жаль только, что в душе у него не было той уверенности, что прозвучала в его словах: – Все будет хорошо.

Миранда, стоя на пороге кабинета, не могла не видеть сцену, разыгравшуюся в паре метров от нее. Огромный, сильный Броди Сайкс присел, чтобы быть на одном уровне с тремя малышами. Они окружили его, такие же светловолосые и синеглазые, как и он сам. Повстречайся она с ними на улице, ни за что бы не догадалась, что это не родные его дети.

Ледяной озноб пробежал по ее телу и змеей свернулся где-то в желудке.

– Как все может быть хорошо, если миссис Битл нас не любит? – жалобно захныкала девочка постарше.

Броди ничем не выдал своей тревоги.

– Что за глупости, Грейс? Разве можно не любить таких прелестных ребятишек, как вы?

– Я просто хотела быть вежливой, – капризно ответила девочка. – На самом деле я хотела сказать, что она не любит тебя.

– И ей не нравится, что мы живем у тебя, – важно добавил мальчик. – Говорит что-то о юридических неурядицах.

Боже, какие длинные и сложные слова для такого маленького ребенка, поразилась Миранда. А он произносит их со знанием дела. Произносит так, словно полностью отдает себе отчет, что за ними последует. От этой мысли у нее защемило сердце.

– Она говорит, – продолжал мальчик, – что Стоунам нас отдали потому, что они могли обеспечить нам хорошие условия.

Броди помрачнел. Он молчал, опустив голову.

Самая младшая девчушка подергала его за плечо.

– А ты не можешь испечь нам этих уловов, папочка?

Броди тихонько хмыкнул.

– Испечь мы можем все, что угодно, Кэти.

Малыши с надеждой смотрели на Броди, ожидая от него больше того, что он им мог дать, поняла Миранда. Ситуация была ему неподвластна, а им так хотелось услышать от него твердое обещание. Ему всего-то и нужно было, что улыбнуться или обнять их, чтобы укрепить их веру. Опыт подсказывал Миранде, что Броди не сможет – или не посмеет – этого сделать.

Броди уставился в пол. Стиснул руки. Широкие плечи поднялись, потом упали, и он наконец поднял голову.

Миранда едва не ахнула, увидев, каким светом зажглась недавно ледяная синева его глаз. Нежная, лукавая улыбка играла на его губах, когда он потрепал пухлую щечку Кэти.

– Только по секрету, дорогая… – он наклонился, и все трое малышей повторили его жест, образовав круг из пшеничных волос, – испечь что-нибудь – это у нас Хрустик мастер. Думаю, он даже саму миссис Битл может испечь.

Россыпь заливистого хохота прокатилась по коридору. Бархатный смех Броди вторил хихиканью ребятишек. Он это сделал! Миранда была поражена. Ради детей он отдал частичку самого себя. Тот Броди, которого она знала прежде, просто-напросто заявил бы им, что обо всем позаботится, и ринулся бы в атаку на даму из социальной службы.

– Но все равно, Кэти, говорить нужно «обеспечить условия», – когда смех утих, назидательно сказал мальчик. Кажется, его звали Бубба. – Миссис Битл говорит, что она лучше отдаст нас в разные семьи, чем в ту, где не могут обеспечить условия.

Кэти обратила синие озера глаз в сторону Буббы:

– Что это значит?

Броди снова опустил взгляд, плечи его поникли, словно на них навалилась вся тяжесть мира.

– Это значит… ей кажется, что мы с Хрустиком не справимся с вами тремя. Она считает, что нам нужна…

– …мамочка, – тихо закончил Бубба.

– Совсем не обязательно, Бубба. – Броди посмотрел мальчику в глаза. – Миссис Битл действительно считает, что вам нужно расти в семье с двумя родителями, но такого закона нет, это лишь ее пожелание.

– Но с ее мнением считаются, – напомнил Бубба, как закаленный в боях ветеран социальной сферы. – А еще, Броди, я слышал, как она сказала, что беседовала кое с кем в городе и тебя многие называют мрачным и нелюдимым отшельником. И если ты не докажешь, что не такой, она мигом заберет нас у тебя – только ветер в ушах засвистит.

Кэти обхватила кудрявую головку обеими пухлыми ладошками.

– Ой, как я не люблю, когда ветер в ушах свистит! На карусели всегда так. У меня голова кружится. Папочка, не разрешай ей!

– Я сделаю все, чер… э-э… я сделаю все, что в моих силах, дорогая, – пообещал Броди. – К сожалению, последний год я и был мрачным и нелюдимым отшельником.

– Разве никто не может о тебе что-нибудь другое сказать? – спросила Грейс.

– Хрустик может, но вы сами понимаете, много ли веса в его словах…

– Он слишком худой, так что не много, – заявила Кэти, сморщив носик-пуговку.

– Еще мой брат, но у него тоже репутация не слишком подходящая для такого дела. Родители моей жены встали бы горой за меня, но они в Фениксе. Единственные друзья, которые могли бы за меня поручиться… – Броди крепко стиснул губы.

– Это миссис и мистер Стоун, – снова закончил за него Бубба. – А они умерли.

Умерли? Боже, возможно ли это? По лицам Броди и ребят Миранда поняла, что, видимо, это правда.

Миранда знала Донну и Тревиса с детства, но не очень близко, поскольку они были тремя годами старше и учились в одном классе с Броди. И все-таки известие об их смерти ее потрясло.

Когда Миранда узнала о своем бесплодии, Донна, тоже бездетная, решила, что общая беда их сблизит. Но Миранда тогда оттолкнула предложенную дружбу, не в силах выдержать постоянного напоминания о ее несчастье. Кроме того, она опасалась, что Стоуны, перепробовавшие всевозможные средства лечения и уже подумывавшие об усыновлении, примут сторону Броди и начнут уговаривать ее пройти через процедуры и операции, которых она бы просто не вынесла. И вот теперь их нет.

Неожиданно все стало абсолютно ясно. И то, откуда взялись трое ребятишек. И то, почему Броди принял на себя заботу о них. Какая ирония судьбы! Этим малышам, похоже, удалось то, что не удалось самой Миранде. Ради них он раскрыл свою душу.

От этой мысли ей стало больно и тоскливо, но собственные эмоции не заслонили от нее опасности, в которой оказался Броди. Именно сейчас он может лишиться семьи, о которой всегда так мечтал… Только на этот раз все будет иначе, решила Миранда, на этот раз вполне в ее силах помочь ему обрести столь желанную семью. Если только она не струсит.

– Значит… раз то, что говорит миссис Битл, очень важно… наше дело плохо, – качая золотистой головкой из стороны в сторону, сказала Грейс.

– Потому что она сказала, что тебе и Хрустику нужно жить с табуном, – захныкала Кэти.

– Она сказала, что наша жизнь должна быть более стабильной, – поправил ее Бубба.

– В кои-то веки она, наверное, оказалась права. – Миранда, улыбаясь, переступила через порог кабинета в коридор. Ее улыбка была сплошной, абсолютной фальшью. Под этой улыбкой скрывался самый настоящий страх… нет, ужас.

Вот когда пригодился ее опыт выступлений на конкурсах красоты, подумала она, медленно приближаясь к четырем открывшим от изумления рты зрителям. Подойдя совсем близко, она остановилась, упершись руками в бедра, и постаралась произнести со всем очарованием, на какое только была способна:

– Не знаю, как там насчет Хрустика, но этот парень лучше всего чувствует себя среди лошадей.

Броди поднялся с корточек и навис над ней, сузив глаза так, что она не могла прочитать ровным счетом ничего в их непроницаемой глубине.

– К чему это ты клонишь, Миранда?

– К чему клоню? – Она шлепнула себя ладонью по лбу. – Я уже не клоню, я уже по уши влипла.

Она судорожно сглотнула. Сейчас она совершит свой либо самый дурацкий, либо самый мудрый поступок. В любом случае этот поступок изменит ее жизнь. Но что важнее – этот поступок изменит жизнь Броди. В лучшую сторону. Она просто обязана хоть чем-то возместить ему страдания от своего бегства и целого года одиночества и неизвестности.

Ее взгляд упал на троих ребятишек, не сводивших с нее полных надежды глаз. Пусть ей будет больно, но эти прелестные дети найдут наконец семью и опору в жизни.

Она облизала губы и вздернула подбородок, снова встретившись взглядом с Броди.

Он вопросительно смотрел на нее.

– Броди, – прошептала она, – я понимаю, что этим мое бегство не исправишь. Я понимаю, что все равно когда-нибудь наступит день – и ты захочешь собственных детей. Я понимаю, что ты будешь искать женщину, которая их тебе сможет дать. Но сейчас… ради тебя, ради этих чудесных детей… я хочу помочь тебе убедить официальные инстанции, что это самый лучший дом на свете, а ты – самый лучший отец во всем Техасе.