Текст книги "Обитель драконов"
Автор книги: Натали О'Найт
Соавторы: Норман Хьюз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
…Проклятье! Увлекшись планированием боя, Палома едва не забыла следить за происходящим сейчас. Удар был сильным – рубящий слева; отбить такой у нее не было ни единого шанса.
Спасла лишь гибкость: она прогнулась, сложившись едва ли не вдвое, и тут же покатилась в кувырке вперед, подсекая соперника под лодыжки. Парировать он не успел, вынужден был отскочить… и разразился ругательствами.
– Я тебе не горный козел, девка, чтобы так прыгать! Не можешь биться по-людски – так и скажи, рога Нергала тебе в печень!
Палома расхохоталась. Редко удается так быстро нащупать слабое место соперника.
Впрочем, и он ее раскусил, да это было и несложно. В самом деле, смешно предполагать, что женщина в состоянии на равных состязаться с мужчиной в силе ударов.
Поэтому дальнейший поединок сделался подобен бою медведя с осой – в честь которой Палома и заслужила, кстати, свое прозвище. Он рубил наотмашь, с боков и сверху, да так, что воздух гудел, точно буйволиная кожа на барабане.
Она металась, отскакивала, ныряла под удар, колола и жалила… И первая кровь досталась ей – клинок Паломы рассек кожу на бедре воина. Разозленный, он с оглушительным ревом обрушил меч на то место, где она была только что, с такой мощью, что рассек бы девушку надвое, если бы она не ушла в сторону в стремительном перекате. И меч Гортаха со стоном вонзился в пол.
Не теряя ни мгновения, она вскочила у него за спиной и приставила лезвие к шее мужчины. – До первой крови, месьор? Это было обычаем для подобных поединков, по крайней мере, в зале Вертагена. Даже когда дрались боевым оружием, после первого ранения наступало перемирие… если только один из противников, в злобе и досаде, не объявлял себя оскорбленным и не требовал боя насмерть. На памяти Паломы, такое случалось лишь дважды… По счастью, сейчас она имела дело не с разъяренным юнцом, который не в силах вынести позора, что его одолела женщина, а с умудренным жизнью воином. Гортах лишь крякнул сердито и с усилием выдернул меч, на добрый сенм вошедший в доски пола.
– Старею, видно…
Подошедший Вертаген хлопнул приятеля по плечу.
– Все мы не молодеем, дружище! Ну-ну, не злись, сам ведь напросился!
Гортах обернулся к Паломе и, не заметив в ее лице ни насмешки, ни презрения, ухмыльнулся и жесткой, замозоленной рукой потрепал ее по щеке.
– Молодец, птаха. Так мне и надо, старому хвастуну. – Он помолчал немного, что-то прикидывая, затем неожиданно подмигнул ей. – А все же держу пари, в другом поединке тебе против меня не устоять. За кувшином вина-то я тебя одолею! Проверим? – Он кивнул Вертагену. – Давай что ли, раздавим на троих твоего аргосского? Осталось еще то, что я привозил из Месины?
Хозяин фехтовального зала расплылся в улыбке.
– А как же. Только давай чуть погодя – видишь тех лоботрясов? – Он показал на остальных учеников, которые под суровым взором наставника неохотно вернулись к тренировке. – Закончу с ними – тогда и выпьем! Да и Оса пусть еще побегает, рано ей праздновать. – Теперь его строгий взгляд уперся в Палому. – Думаешь я не заметил, как ты «поплыла» в начале боя? О чем задумалась, красотка? В зеркало на себя засмотрелась что ли? Решала, куда бантик повязать?! Ты – воин, а не баба, запомни!..
Девушка покаянно потупилась. А она-то вознадеялась, что беспощадный учитель не заметит промашки… не тут-то было!
– Ладно, будет тебе, вон она уже красная вся! – засмеялся седоусый. – Не позорь девку. Разделала меня под орех, так что свой стаканчик вина заслужила! – Он устремил взгляд поверх плеча Паломы и приветственно помахал кому-то рукой.
– А, привет, парень! Видал, как меня тут сейчас распахали?!
Ей ни к чему было оборачиваться. От звука шагов кожа на спине пошла мурашками. А голос вызвал знакомую сосущую пустоту внутри.
– Застал самый конец. Впечатляюще. Кто же сей юный талант, Вертаген? Один из твоих питомцев?
Он не узнал ее! Паломе стоило больших усилий поднять глаза, чтобы спокойно встретиться с ним взором.
– Так это жен… Палома?!
– Здравствуй, Амальрик. Или я должна говорить – месьор барон?
Он не ответил. Молча смотрел на нее своим странным взглядом, то ли поглощая ее целиком, то ли не видя вовсе.
Гортах тряхнул его за руку.
– Девица! Нет, ты можешь поверить?! Девица сделала меня, точно щенка! До сих пор не могу прийти в себя!
Он не слушал. Все так же не сводя с нее глаз, медленно, в растяжку повторил, словно пробуя имя на вкус:
– Па-ло-ма…
На лице Вертагена заиграла хитрая ухмылочка.
– Так вы с Осой знакомы? Вот уж денек сюрпризов! За это, пожалуй, и впрямь стоит выпить!
Амальрик уже пришел в себя от удивления, мгновенно переходя к радушной, доброжелательной любезности, такой придворно-безукоризнен-ной… и насквозь фальшивой:
– О, разумеется, мы знакомы с госпожой Паломой. Давние друзья, если позволите, медина… – Он склонился нал ее рукой. – Счастлив вновь видеть вас, моя госпожа. Жаль, что не могу задержаться, чтобы насладиться беседой…
– Э, нет, не пойдет! – негодующе прервал его Вертаген. – Я уже обещал Горту выставить кувшин аргосского. Неужели ты бросишь старых приятелей в трудный час?!
Лицо барона Торского не выражало ничего, кроме самого искреннего сожаления.
– Увы, увы, Верт, но я зашел лишь попрощаться, никак не могу задержаться. Рад бы, поверь, но…
Он больше не смотрел на Палому. Куда угодно – только не на нее. Она мысленно поморщилась. И с чего она взяла, что стоит им с Амальриком увидеться – и главная проблема будет решена, он примет ее также легко и свободно, как в старые добрые времена. Но здесь не Тора, и они больше не те беззаботные сорвиголовы, не знавшие ничего, кроме своих проказ и шалостей. Амальрик отнюдь не готов был броситься ей на шею при первой же встрече и не горел желанием поделиться со старой подругой всеми своими секретами, как десять лет назад. Напротив, ему, похоже, не терпелось оказаться от нее подальше!
Что же делать? К такому повороту Палома отнюдь не была готова. Что ей теперь – преследовать Амальрика по всему городу? Но его это едва ли приведет в восторг…
По счастью, Вертаген, со свойственным ему упрямством, и не думал сдаваться.
– Что ты несешь, мальчишка?! Скользкий, точно угорь, полюбуйтесь-ка на него! Куда ты собрался, скажи на милость?! За встречу-то мы должны выпить непременно! Я тебя, шалопая, больше года не видел, Горт, вон, тоже забрел на огонек впервые за три луны, да и Оса только вернулась… откуда, девочка? – Он повернулся к Паломе. – Где тебя носило? Ты говорила перед отъездом, да я запамятовал…
Амальрик, безупречный в своем черном наряде – он всегда предпочитал этот цвет, – нетерпеливо переминался с ноги на ногу, явно дожидаясь первой же возможности сбежать, не слушая ни слова из добродушной воркотни Вертагена. Палома, глядя на него, почувствовала, как угасает последняя искра надежды.
Ну, и наплевать, неожиданно обозлилась она. Плевать и на Вертрауэн – ну, не выполнит она их задания, так пусть катятся куда подальше со своими загадками! – и на самого Амальрика! Подумаешь, старый друг… Она-то, по крайней мере, была искренне рада его повидать, с удовольствием, и даже без всякой задней мысли, расспросила бы о житье-бытье… Но его, похоже, их встреча совершенно не воодушевила. Яснее это показать было невозможно! Так и пошел он к Нергалу!
Она повернулась к Вертагену, демонстративно не обращая больше никакого внимания на барона.
– В Коринфии я была. В Коршене.
– Славное местечко, – неожиданно воскликнул Гортах. – Доводилось мне там бывать. Служил у графа Лаварро – знаешь его?
– Познакомились, – кивнула девушка. Воспоминания подступили, нахлынули, будто только и дожидались удобного мига. Она прикрыла глаза, пытаясь справиться с не вовремя накатившими эмоциями. И потому не сразу осознала, что обращаются к ней.
– Коршен? Ты была в Коршене?!
Она даже не узнала голос Амальрика. Он звенел, точно готовая лопнуть струна. Палома подняла глаза на барона.
– Три дня как оттуда.
Он смотрел на нее не отрываясь. Впервые за все время – смотрел так, словно видел ее.
Уловив перемену настроения, хотя и не вполне понимая ее смысл, старый воин обрадовано пророкотал, подхватывая молодых людей под локоть:
– Вот и славно, за вином обо всем и поговорим. Давайте, давайте, аргосское ждать не любит!..
Гортах тем временем, по-хозяйски распоряжаясь в зале, уже разгонял припозднившихся учеников. Те, впрочем, уже догадавшись, что наставнику не до них, сами принялись складывать оружие и доспехи и вскоре, почтительно откланявшись, исчезли за порогом.
Амальрик же – о, Паломе не так часто доводилось видеть его растерянным! – переводил взгляд с нее на Вертагена, затем на дверь…
– Мне, право, нужно идти, меня ждут в другом месте…
Но если уж у Верта какая навязчивая мысль застревала в голове, ее оттуда было не изгнать. И сейчас он был настроен выпить с приятелями – о чем без обиняков и заявил барону Горскому.
– Я тебя не отпущу, парень, так и знай! Или, может, хочешь силой попробовать уйти? – Он хитро покосился на молодого человека, зловеще разминая пальцы.
В общем, Амальрику ничего не оставалось, как сдаться.
…И вот уже они вчетвером расположились на открытой террасе, напротив пруда. Заходящее солнце киноварью окрашивает воду, алым поблескивают в его лучах резвящиеся рыбешки… Алым отсвечивает вино в хрустальных бокалах. Гудит и рокочет ветер, запутавшийся в кроне платанов, окруживших беседку. Гудят и рокочут голоса боевых товарищей, с хриплым смехом вспоминающих свои давние похождения. Гортах рассказывает Вертагену о каких-то новобранцах, которых обучал ратному делу на службе у коршенского графа. Тот хохочет.
– Вот так недотепы! Неужели до тебя некому было им показать, с какой стороны лук натягивают?! Скажи, Оса, они там по-прежнему такие недоумки?
Она не слышала ни единого слова из рассказа Гортаха. Улыбается.
– Не знаю. Кровников Месьора я бы недоумками не назвала…
Ей не хотелось этого говорить. Не хотелось, вообще, открывать рот. Но она просто не может удержаться. Она думает о Конане. О Грациане. Она не может промолчать.
– Кровники? Это еще что за птицы? Вместо нее отвечает Гортах:
– Так называли парней, которые служили прежним графам коршенским. Лаварро, когда пришел к власти, был вынужден нанимать новых людей, кровники отказались ему служить. Поэтому нас и наняли – обучить этих деревенщин хоть чему-то…
Он продолжает со смехом рассказывать о своих «деревенщинах». Столько лет прошло – но, как подобает отличному командиру, он их всех помнит по именам. Поднимает бокал за их здоровье.
Палома тоже пьет. Залпом. За тех, чьи имена ей не хочется произносить вслух. За тех, о ком сейчас все ее мысли.
Поднимает бокал и Амальрик, при этом не сводит с нее взгляда, словно напоминает о некоей тайне, известной лишь им двоим. После того, как он спросил Палому о Коршене, он не сказал ей ни единого слова.
– Тебя-то где носило все это время? – оборачивается к барону хозяин дома. – Все по дальним странам? Привез какие-нибудь диковины? – Он поясняет, специально для Паломы и Гортаха: – В жизни такой коллекции, как у этого молодца, не видывал. Откуда он только берет все эти штуки?! Булавы какие-то на бычьих жилах, звезды железные, кинжалы с тремя лезвиями…
– О таких слышал, – оживляется седоусый. – Зингарская придумка! Они ими ловко управляются, эти подлецы-южане!
– Подлецы, верно сказано! – Вертаген негодующе трясет головой. – По мне, так ничего лучше старого доброго двуручника нет и быть не может! Хотя… – Он заговорщицки подмигивает Паломе, – не для всякой руки он годится. Могу понять, что женщине иное оружие привычнее. Что, Оса, терцию-то свою по-прежнему под воротом прячешь?..
В любой другой компании она сочла бы подобный вопрос оскорблением – возможно даже поводом для поединка. У убийцы не спрашивают, где он носит орудия ремесла… однако наставник, похоже, желал показать ей, что бесконечно доверяет всем тем, кто сидит с ними за столом. А она? Доверяет ли им она?
Палома покосилась на Гортаха, сосредоточенно разглядывающего свой бокал.
– Вторую – да, – отозвалась она сдержанно.
Одобрительный хохот – мужчины оценили ответ.
– Вот за что я люблю эту красотку! – Верт обнял ученицу за плечи. – Ум ее так же остер, как язык, и быстр, как клинок.
– Забыл еще добавить, что глазами она стреляет, как гирканец из лука! – Гортах, похоже, окончательно простил ей свой проигрыш.
И лишь Амальрик по-прежнему молчит, не поддерживая разговор. Вертаген, однако, не отстает:
– Так откуда ты на сей раз, молодчик? Что-то подозрительное затишье в мире наступило, ничего интересного купцы уже сто лет не доносят. Не могу поверить, что ты за весь год нигде не заварил какой-нибудь каши!
Барон Торский пожимает плечами с очаровательной улыбочкой пойманного с поличным сорванца. О, это наивно-невинное выражение хорошо знакомо Паломе…
– Ты хочешь очернить меня в глазах своих друзей? Верт, это непростительно! Тебя послушать, так без меня ни одна заваруха не обходится, будь то в Нордхейме, или в Черных королевствах…
– А разве не так?
– Митра свидетель, нет на свете более мирного человека, нежели твой покорный слуга. И лучшим свидетельством тому – то, что весь год я безвылазно просидел в Торском замке. Занимался хозяйством, как подобает рачительному земледельцу. Проверял счета. Даже торговал. Поверишь ли, нам удалось найти серебро в старых рудниках…
– О, избавь нас от подробностей! – взмолился фехтовальщик. – Не позорь эти стены столь невероятными рассказами…
– И вместе с тем, это чистая правда!
Глаза Вертагена округлились от ужаса. Он поспешил доверху наполнить бокал гостя.
– Тогда лучше пей. Пей до дна, только замолчи! Если ты примешься рассказывать, сколько овец и за какую цену продал на ярмарке, я велю Паломе тебя зарезать. И это будет угодное богам деяние! Воину лучше принять смерть, чем превратиться в торгаша!
Амальрик внезапно оборачивается к девушке:
– Таково и ваше мнение, медина?
Ей хочется отшутиться – сейчас не время для серьезных разговоров! – но под его напряженным, совсем не насмешливым взглядом она неожиданно теряется, и готовая сорваться с уст острота льдинкой тает на языке.
– Рожденные в Торе – воины, и никогда не примут иного. Они приходят в мир с мечом в руке – и с ним же уходят!
Кровь говорит за нее. Истина впитанная с молоком матери. Блеск клинка – первое, что видит младенец в их краях. Это то, что роднит их с Амальриком. То, о чем нет нужды напоминать. Их наследие. Их проклятие.
Барон, однако, смотрит на нее едва ли не с жалостью.
– Служение… Вечное Служение, да? Трону. Истине. Богам. Кому угодно – лишь бы служить… Ты до сих пор льешь кровь на этот алтарь, Палома?
Что она может ответить? Когда-то это было для нее бесспорным. Опорой, единственной и самой надежной, на которой покоилось все ее существование. Время заставило многое подвергнуть сомнению. Но сейчас она не готова решить. Пока не готова…
Палома отпивает вина, наслаждаясь терпким, насыщенным вкусом. Затем, осознавая пустоту вокруг себя, это жадное, ищущее молчание, понимает, что не сможет уйти от ответа. Не только Амальрику. Вертаген тоже ждет, и даже Гортах. Почему-то им, кажется, очень важно услышать, что она скажет. Они смотрят на нее. Ждут.
– Истина недоступна смертным. Боги непостижимы. Трон занимают люди, и трои – не алтарь… – Слова выходят медленно, словно бредущие на ощупь слепцы. – Мы – воины, все четверо, сидящие здесь. Воина отличает от наемника то, что воин всегда служит Высшему… даже если за службу ему платят золотом, но это лишь внешняя сторона. Всегда есть нечто сверх того. У каждого свое. И у всех – одно. Может быть… честь?
Вертаген смотрит задумчиво. Гортах – торжествующе. Похоже, она сказала именно то, что он жаждал услышать. Старый вояка счастлив, что молодежь не свернула с пути, который ему представляется истинным. Он наполняет бокалы, возглашая здравицу за доблесть и веру.
Лицо барона Амальрика на миг принимает разочарованный вид – и тут же становится непроницаемым.
Что он таит в себе? Палома видит, как сильно изменили его эти годы… однако пока она не в силах постичь сути перемен. Во что он верит теперь? К чему стремится? Ясно одно – перед ней человек, не имеющий ничего общего с товарищем ее детских игр, бессменным спутником и защитником. Кем же он стал, барон Торский?
Словно ощутив давление ее мыслей, Амальрик наклоняется к ней и, воспользовавшись тем, что двое других собеседников увлеклись каким-то своим разговором, произносит негромко:
– Ты тоже изменилась, Палома, теперь я вижу это.
Она не желает этой доверительности. Только не сейчас! И пробует отшутиться:
– Ты об этом? – Указывает на меч в ножнах. – Но ведь я всегда предпочитала штаны юбке, а клинок – куклам, разве не так?
Но еще не закончив фразы, она осознает, что укрыться за шуткой не удастся. Так бывало и прежде – он всегда отыскивал ее, как бы хорошо она ни пряталась. Ей никогда не удавалось сбежать…
Амальрик чуть заметно улыбается, одними губами, глаза при этом остаются холодны, как черные агаты.
– Ты плохо лжешь, Палома. Никогда не умела лгать. Даже самой себе.
Ладно. По крайней мере, уроки фехтования не прошли даром, Верт был хорошим учителем. Она тотчас парирует, ловко переводя разговор в иное русло:
– Как ты, должно быть, рад, что я не стала твоей женой!
Смех. Вертаген с Гортахом тоже хохочут о чем-то своем, и со стороны могло бы показаться, что все трое веселятся над какой-то общей шуткой… Палома отмечает про себя деликатность старых вояк – они почувствовали, что молодым людям есть о чем поговорить и незаметно предоставили их самим себе…
– Напротив, порой я раскаиваюсь в этом, – неожиданно замечает Амальрик. – Возможно, то была самая большая глупость в моей жизни! Горячность молодости, что поделаешь…
Он хорошо заплатил ей, чтобы она исчезла с горизонта, когда его отец стал подводить наследника к разговорам о женитьбе… Как ни странно, Паломе это вовсе не казалось оскорбительным, хотя мало кто понял бы ее точку зрения. Но они с Амальриком всегда были иными. Возможно, это единственное, что роднило их между собой. И по сей день, несмотря ни на что, Палома ощущала это родство. С ним она чувствовала себя свободнее, чем с кем бы то ни было.
Тем более странно, что на сегодняшний день у нее не было врага опаснее, чем барон Торский. И дело даже не в поручении, переданном посланцем Вертрауэна. Его принадлежность к Ордену Кречета… Странная реакция на упоминание о Коршене… вот, где крылась основная угроза! Но пока что Палома чувствовала, что не готова разобраться в этом.
Однако ее друг детства слишком проницателен и слишком настойчив в своих стремлениях. А она и без того дала ему слишком явное преимущество над собой.
Нет уж! Довольно на сегодня. Порой отступление бывает самой выгодной тактикой.
Поднявшись с кресла, девушка танцующей походкой подошла к хозяину дома, тронула рукой за плечо.
– Ты должен простить меня, Верт, но мне пора. Спасибо за этот прекрасный вечер, за вино… Была счастлива познакомиться с тобой, Гортах. Надеюсь, ты не откажешь мне в чести скрестить мечи еще раз – это великолепная школа! – Старый воин расплылся в улыбке. – Однако теперь я должна идти. Меня ждут…
– Как?! – Вертаген схватил ее за руку. – Мы же и не поболтали толком! Ты даже не рассказала о своей поездке, а я обещал тебе показать новые ножи, что мне привезли из Аргоса…
Она виновато улыбнулась.
– Не в последний раз видимся. Митра свидетель, неужто ты думаешь, что теперь, пока я в столице, ты так легко от меня отделаешься?! Не надейся!
– Вот они женщины! Ветреные изменницы! – С сожалением он отпустил ее запястье. – Ладно, ступай восвояси, демонова дочь. Да смотри, возвращайся, я скучаю, когда тебя долго не вижу!
Она засмеялась.
Амальрик, единственный, вызвался проводить ее до порога. И, едва оказался вне слышимости для оставшихся на террасе, сказал именно то, чего она ожидала:
– Сбегаешь?
Она уверенно встретила его взгляд, не думая отрицать очевидное.
– Даю себе пространство для маневра. Барон усмехнулся.
– Завидная уверенность в себе. Ты, похоже, не сомневаешься, что мы еще встретимся?
На это у нее тоже был готов ответ:
– Конечно, нет. А ты?
И все же следующим своим вопросом он поставил ее в тупик. Впрочем, именно эта непредсказуемость всегда и привлекала ее:
– Зависит от кое-каких деталей. К примеру… есть ли платья в твоем гардеробе? Или ты окончательно перешла на мужскую одежду?
Против воли ей вспомнился наряд, в котором она была на балу у графа Коршенского. Это диковинное одеяние по моде полувековой давности, странная задумка Грациана… Боги! Ну почему мужчины всегда так стремятся играть ею – когда сама она всю жизнь пыталась быть независимой от них?!
Однако в поединке с бароном Торским Палома чувствовала себя не в пример увереннее, чем с коринфийским Месьором. Здесь она хотя бы знала, на какой струне сыграть…
Привстав на цыпочки, она взлохматила безупречно уложенные волосы Амальрика.
– В моем гардеробе найдется все. Даже свадебный наряд.
– И неизменная терция за воротом?
– Да. Вторая.
– Тогда я буду считать часы до нашей встречи.
Склонившись, он коснулся прохладными губами запястья девушки. Маленькая месть за ее недавнюю фамильярность?
…Однако проводить ее до дома Амальрик не предложил. Означало ли это, что он предлагал Паломе первой сделать следующий шаг? В таком случае, считать часы до новой встречи ему придется бесконечно долго!..
И все же – всю дорогу до постоялого двора она улыбалась. Сама не зная почему. Просто глупая счастливая улыбка никак не желала сходить с ее уст.
* * *
Назавтра ей пришлось отправиться в путешествие.
Как и обещала, Лиланда разведала адрес какого-то колдуна, о котором отзывались как о парне вполне способном, бывшем ученике кого-то из вендийских магов. Чернокнижник обитал где-то на окраине Шенорского леса, лигах в пятнадцати от Бельверуса.
…Жилище Агамо – так звали мага – она отыскала без труда. Очень скромное, чистенькое, оно ничем не напоминало мрачную пещеру, в которой, по представлению Паломы, надлежало бы обретаться человеку его ремесла. Да и сам колдун, еще довольно молодой, лет тридцати пяти, темноволосый, бледный, напоминал скорее жреца-книжника и выглядел совершенно безобидно. Впрочем, строго напомнила себе девушка, внешность может быть обманчива.
– Купец Гаршель посоветовал обратиться к тебе, – сказала она вместо приветствия, как ей велела Лиланда, – Ты помог ему прошлой весной
– возможно, сумеешь помочь и мне.
– Возможно, – настороженно согласился маг.
– Смотря в чем.
Внезапно колдун переменился в лице. Вскочил. Наклонился к наемнице, словно принюхиваясь…
Она удивленно раскрыла глаза. Что это с ним такое?!
– Ты… Ты одна из них, да? Вы таки нашли меня?!
Он был совершенно не в себе, побледнел, по лбу покатились капли пота, глаза забегали, словно он отчаянно пытался отыскать укрытие.
– Ну – где же они? Где?! – Он почти кричал.
Паломе пришлось отвесить ему хорошую затрещину, чтобы хоть чуть-чуть привести в чувство.
– Слушай, парень, – процедила она сквозь зубы. Еще только чокнутых волшебников ей не хватало! – Я пришла к тебе за помощью и готова за это заплатить. Золотом. Если тебе это ни к чему и ты вознамерился биться тут в корчах – так и скажи. Я пойду к кому-то другому…
Мало-помалу взгляд мага принял осмысленное выражение. Кажется, смысл ее слов дошел до него.
– Ты не обманываешь? Ты и правду не с ними?
– Да о чем ты, Нергал тебя раздери?
– О них. Об убийцах. Охотниках на магов! Митра! Что за бред?
Успокаивающе, ласково, словно говоря с душевнобольным, она отозвалась:
– Конечно, нет. Я – обычная наемница. Ни к жрецам, ни к королевской службе никакого касательства не имею. – Тут она слегка кривила душой, но – неважно. – С чего ты решил…
– Я чую их запах. Ты… Может, ты встречалась с кем-то из них. Совсем недавно. Ты могла навести их на мой след! – Голос мага вновь сорвался на крик.
Амальрик… Марициус ведь говорил, что барон Торский был причастен к процессам над чернокнижниками! Но вслух Палома сказала только:
– Я ничего не знаю об этом. Если кто мне и встретился случайно – я никому не говорила о тебе. Клянусь! Мне просто нужна твоя помощь.
Должно быть, она была достаточно убедительна. Маг поверил ей. Успокоившись, он опустился в кресло и наконец предложил место гостье.
– Тогда расскажи мне, что тебе нужно. Только побыстрее – и уходи.
Вежливый парень, ничего не скажешь! Но привередничать не приходилось: другого колдуна под рукой все равно не было. Со вздохом Палома извлекла из-под плаща загадочную деревянную коробочку.
– Вот. Мне нужно, чтобы ты открыл ее. Судя по всему, она заперта с помощью магии…
Чернокнижник протянул руку за шкатулкой, повертел ее в бледных тонких пальцах, поднес к лицу, обнюхивая все углы, и наконец, поджав губы, произнес:
– Это будет нелегко. Тебе придется оставить ее мне на пару дней. Я почитаю книги, спрошу совета у духов…
Набивает цену? Или коробочка и впрямь так непроста?
Но выбора не было.
– Смотри, – только и предупредила мага наемница, – Я доверяю тебе, но постарайся мое доверие не обмануть. Иначе я тебя из-под земли достану, и ни духи не спасут, ни демоны! Агамо с достоинством вскинул голову.
– Я никогда не обманываю клиентов. Задаток – десять золотых. Где тебя найти в городе?
Она сказала ему. Затем отсчитала монеты.
– Постарайся управиться побыстрее. Он пожал плечами.
– Постараюсь. А ты – отыщи своего Охотника. И держись от него подальше. Это черные люди. Плохие. От них никому не бывает добра…
Спасибо за предупреждение, хотела сказать Палома, только оно запоздало.
От бодрого расположения духа, в котором она пребывала утром, не осталось и следа.
Чтобы развеяться хоть немного, вернувшись в Бельверус, надо будет отправиться на ярмарку! Покупки всегда улучшали ей настроение…
