Текст книги "Обитель драконов"
Автор книги: Натали О'Найт
Соавторы: Норман Хьюз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Тут мы с вами не сходимся, – засмеялась Палома. – Это именно то, без чего я не могу жить!..
* * *
К вечернему выходу из дома наемница готовилась особенно тщательно.
Это было для нее привычным ритуалом: заново знакомиться с городом, всякий раз, когда она возвращалась в Бельверус после долгой отлучки. Конан, заскучавший за целый день на постоялом дворе, вызвался ее сопровождать.
– Очень уж ты хороша сегодня. Смотри, украдут…
– Я всегда хороша, – отшутилась наемница, незаметно проверяя, хорошо ли закреплен кинжал на предплечье, скрытый под пышным рукавом платья. В рукаве, неприметные для глаза, имелись разрезы, через которые до оружия было легко дотянуться: женский наряд имеет свои преимущества… Второй кинжал висел в узорчатых ножнах на поясе, рядом с зеркальцем и веером.
Паланкин, нанятый вместе с носильщиками у соседа-винодела, уже дожидался на улице.
…Привычный маршрут. От Южных ворот, где, несмотря на вечерний час, царила обычная суета, они направились в ремесленные кварталы… Здесь торговля постепенно затихала. Женщины зазывали к ужину ребятишек, заигравшихся на улице; торговцы сворачивали палатки, наглухо закрывались двери лавок и мастерских. Ароматы пищи мешались с запахами отбросов. Из-за заборов таверн доносился нестройный гул, хохот, пьяные выкрики – уставшие за день мужчины торопились просадить заработанные в поте лица деньги на скверное вино и уродливых шлюх.
На пересечении улицы Кожевников и какого-то безымянного проулка, несмотря на царившую здесь вонь (ибо для выделки кож использовалась лошадиная моча), Палома велела рабам приостановиться и какое-то время они с Конаном, вместе с толпой, наблюдали за собачьими боями. Два здоровенных серых кобеля в шипастых ошейниках бросались друг на друга, уже даже не лая, а заходясь истошным воем, норовя дотянуться до горла или до брюха противника. Судя по крикам, ставки делались немалые. Северянин, азартный, как все варвары, тут же изъявил желание поставить на одного из псов – но Палома тоном, не терпящим возражений, велела рабам трогаться в путь.
– Здесь дурно пахнет…
– Мне доводилось жить и в еще более скверных местах, – пожал плечами киммериец.
– Мне тоже. Именно поэтому я всякий раз начинаю прогулку отсюда – чтобы вспомнить. И именно поэтому никогда не задерживаюсь надолго.
Узкие улочки ремесленных кварталом, петляющие, запутанные, точно пряжа швеи-неумехи, вывели путников в торговый квартал. Здесь было куда просторнее; перекрестки же представляли собой небольшие площади, сплошь окруженные лавками и столами менял. Некоторые из них трудились до зари, готовые услужить закутившим иноземцам, у которых не хватит добрых немедийских золотых, чтобы закончить пирушку. Над их палатками, па высоких шестах были укреплены деревянные короны – ибо так же в простонародье именовались монеты.
Большая рыночная площадь, опустевшая в сей поздний час, служила границей между Верхним и Нижним городом. Сейчас, хотя время торговли уже миновало, она была по-прежнему запружена народом: прямо посреди площади стояли фургоны, крытые повозки, какие-то люди ставили шатры. Это были купцы, приехавшие на летнюю ярмарку, и не нашедшие места на постоялом дворе. Здесь городская стража тоже взимала мзду за право ночлега – но это обходилось несравненно дешевле.
Вообще, большая ярмарка была событием примечательным: на нее съезжался торговый люд со всей Хайбории. Престижнее считалась лишь ярмарка тарантийская, но ее время наступит лишь в середине осени, через две луны.
– Таргая надо бы навестить, – пробормотал Конан, вспомнив купца, которого им посчастливилось избавить от разбойников на пути в Бельверус.
Это напомнило Паломе о другом их спутнике.
– Не придумал, что делать со шкатулкой Теренция?
Конан покачал головой.
– Крутил ее весь день – и хоть бы что! Придется, видно, и впрямь к колдунам обращаться. Но у меня таких знакомых нет. Надеюсь, Ринга с Мораддином посоветуют…
– Ринги нет в городе, – огорчила его наемница. – Насчет твоего друга – не знаю. Но чародея могла бы порекомендовать Лиланда. Завтра спрошу у нее.
– Только пойдешь сама. Я эту их колдовскую породу на дух не выношу!
Палома рассмеялась.
– Вот так всегда – самую грязную и опасную работу сваливают на женские плечи!
…Киммериец не расспрашивал ее о том, как прошла сегодняшняя встреча, и она не стала ему ничего рассказывать, в том числе и о новом поручении, которое ей дали. Точно так же, как она ни слова не сказала Марициусу об истории с Теренцием. Почему промолчала, Палома не знала, но у нее давно вошло в привычку не делиться без нужды тем, что ей известно, даже с самыми близкими людьми. Знание может стать оружием, а оружием она не привыкла пренебрегать.
Тем временем стало стремительно темнеть, и рабы закрепили два факела в боковых скобах паланкина. Окруженные облаком красноватого света, путники пересекли наконец ярмарочную площадь – и оказались в квартале купцов.
Тут с каждой улицей дома становились все богаче, заборы все выше, и стражники на воротах провожали носилки все более подозрительными взглядами. Конан без стеснения вертел головой по сторонам, выглядывая то в одно окошко, то в другое, и время от времени довольно хмыкал. Похоже, эти места были ему знакомы. Но Палома не стала его ни о чем расспрашивать.
Здесь дороги были мощеными, в отличие от Нижнего города, где улицы с легкостью переходили в сточные канавы. А ближе к королевскому дворцу, окруженному особняками вельмож, булыжник сменили ровные, гладкие плиты, пригнанные так плотно, что в стыки не вошло бы и лезвие ножа. Насколько было известно наемнице, имелись даже особые рабы, в чьи обязанности входило регулярно обходить эти улицы, безжалостно выдирая случайные травинки, имевшие дерзость прорасти сквозь мостовую…
Дорога, по которой они следовали, сделалась так широка, что на ней без труда смогли бы разъехаться четыре кареты. Дворцы знати виднелись из-за каменных заборов темными громадами, окруженные ухоженными садами. Вместо гама и многоголосья Нижнего города, здесь единственными звуками, нарушавшими тишину, был лишь топот ночной стражи, стук копыт и скрип колес – это спешили по своим делам вельможи, для которых жизнь начиналась лишь с закатом солнца. Пиры, балы, дружеские попойки – все это были развлечения, подвластные лишь госпоже Ночи. Скромный паланкин винодела здесь выглядел едва ли не дерзким вызовом – и рабы-носильщики пробирались по самой обочине, опасаясь случайно заступить дорогу кому-то из высокорожденных.
Широкой дугой обогнув королевский дворец – мрачное серое строение, некогда очень строгой, суровой архитектуры, превратившееся, благодаря многочисленным пристройкам, башням и галереям в бесформенный каменный лабиринт, – путники оказались у входа в сад. Палома хотела было попросить рабов, чтобы они доставили их к вязу Брагораса… но передумала. Лучше она придет сюда завтра пешком и осмотрит все при свете дня.
– Возвращаемся, – объявила она, и носильщики послушно потрусили обратно.
Конан всем своим видом выражал недоумение.
– И в чем был смысл этой прогулки? Я думал, мы по кабакам пройдемся, промочим горло… Можно было бы хоть в кости сыграть или пометать ножи…
– Я тебя не удерживаю. – Палома пожала плечами. Объяснять не хотелось. Однако она забыла, как настойчив может быть варвар. А сейчас он явно хотел получить ответ на свой вопрос.
– Ладно, – скрепя сердце начала она. – Я ведь предупреждала – тебе со мной будет неинтересна просто для меня это своего рода ритуал, понимаешь? Через Южные Ворота я в свое время вошла в Бельверус. Денег у меня было всего ничего, а из имущества – только меч, доспехи и лошадь. Пока не нашла способ заработать, ютилась в самых бедных кварталах… ну, ты видел. Потом появилась возможность зажить побогаче. Однако я боюсь забыть, с чего начинала. Когда предаешь свою память, рано или поздно она может предать тебя.
Северянин понимающе кивнул. – Если бы я все время жил в одном месте, то, наверное, делал бы нечто похожее. Но ты высоко метишь, подруга!
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, заканчивается-то твоя прогулка у королевского дворца…
Она засмеялась. И правда… Однако в этом не было никакого скрытого смысла.
– Королевой я быть не собираюсь. Тем паче, наш король давно женат!
– Что не мешает ему развлекаться на стороне…
– А тебе-то откуда это известно? – Тайные похождения Нимеда отнюдь не были достоянием широкой публики. Однако, Конан лишь выразительно поднял брови и ничего не сказал в ответ, что лишний раз утвердило Палому во мнении, что приятель ее далеко не так прост, как желает казаться.
Даже Грациан, надменный и донельзя придирчивый в выборе своего окружения, приблизил к себе киммерийца после того, как тот пару месяцев прослужил у него – настолько, что они стали почти друзьями… а это говорило о многом.
А здесь, в Бельверусе, Конан как-то упоминал Лаварона, главу тайной службы – причем в таком тоне, что не оставалось сомнений: он знаком с грозным герцогом лично! Так почему бы и не с королем?
Сама Палома не имела чести быть представленной верховному сюзерену. Для нее это были высоты почти недосягаемые. Суровые порядки в Немедии строжайше разграничивали сословия, которые внутри себя делились еще на множество рангов, уровней и слоев. Каждый существовал отдельно от остальных, и возможностей нарушить установленный порядок у обычного человека почти не было. Кем ты родился, кем был твой отец – это раз и навсегда, до самой смерти предопределяло твое существование.
Конечно, саму наемницу едва ли можно было отнести к обычным людям. Какие-то барьеры ей удалось сломать – но гораздо больше их оставалось нетронутыми, и едва ли когда-нибудь ей выпадет шанс…
Хотя вот Амальрику, похоже, это удалось.
Вспомнив о нем, Палома помрачнела. Странная история – и надо же было случиться, чтобы заняться этим поручили именно ей! Что, в Вертрауэне мало подходящих людей? Одного круга с бароном Торским?
Митра свидетель, подобраться к нему будет нелегко, ведь ее бывший суженый остановился даже не на постоялом дворе; нет, как сообщил всеведущий Марициус, в Бельверусе барона приютил сам советник Гертран, один из приближенных Нимеда и, по слухам, казначей Ордена Черного Кречета. Слишком влиятельное лицо, чтобы Палома могла вот так запросто заявиться к его воротам и потребовать пропустить ее к гостю советника. Да ее просто выставят вон, не станут даже и слушать!..
Конан, заметив, как внезапно нахмурилась его спутница, вопросительно покосился на нее.
А почему бы и нет, собственно? Уж если кто и сможет дать ей дельный совет…
Не называя имен и не влезая в суть дела, наемница коротко обрисовала свою проблему.
Судя по пренебрежительному хмыканью, задача представлялась киммерийцу пустяшной.
– Когда-нибудь он должен выходить из дворца. Подкарауль его на улице.
– В этом квартале богачей? Да меня первая же стража схватит, если я начну там крутиться без дела!
– Ну, так придумай дело! Хоть бродячей торговкой нарядись, что ли?
– Здесь их нет. Ты забываешь – мы в Бельверусе! Тут покой знати охраняют, как королевскую сокровищницу…
– А по-моему, ты ломаешь себе голову на пустом месте. Перелезь через забор – и дело с концом!
Ох уж эти ей воровские замашки…
По счастью, в этот миг показались ворота их постоялого двора, и язвительная отповедь замерла на языке.
– Ладно, ты как хочешь, а я еще прогуляюсь, – объявил ей Конан. – Поищу, может, встречу кого из старых приятелей… А то так и от тоски загнуться недолго! – И, не дожидаясь ответа, на ходу выпрыгнул из паланкина и исчез в лабиринте темных улиц.
Палома проводила его взглядом.
Сама она, как ни странно, чувствовала себя куда более усталой, чем если бы провела весь день в седле. Нужно лечь пораньше, сказала она себе.
Это был самый лучший способ больше ни о чем не думать…
* * *
Наутро она наконец осознала, что за мысль подспудно мучила ее все это время, небольшое, но важное упущение, не дававшее покоя растревоженному мозгу.
– Тебе придется вернуться в Церваль, – без околичностей сообщила она Конану за завтраком.
Тот поглядел на нее мрачно – злой, непроспавшийся после ночного кутежа, недовольный тем, что его подняли чуть свет… а тут еще такие новости!
– Шутишь? – неприязненно осведомился он. Палома стойко выдержала его взгляд.
– И не думала. Видишь ли, мы должны разобраться со смертью Теренция. Хотя бы потому что он нанял нас, заплатил деньги, чтобы мы доставили его в Бельверус – а мы оплошали. На нас долг чести.
Она знала, на какой струне сыграть. Эти слова были близки и понятны варвару; несмотря на дурное настроение, он приосанился, и теперь смотрел на свою спутницу даже с некоторым подобием слабого интереса.
– У нас есть несколько ниточек, которые могут привести нас к разгадке. Одна из них – это то, что он вез с собой. Шкатулка и письмо. За ними и приходил убийца…
– Но, – Конан нахмурился, – ведь он знает, что теперь это все у нас. Почему же не пытается украсть?
– О! – Наемница беззаботно рассмеялась. – Вчера, пока нас не было, он обшарил наши комнаты. Я нарочно лала ему такую возможность… Разумеется, вещи Теренция были у меня с собой.
– Предупреждать надо! – Киммериец был возмущен, но Палома отмахнулась.
– Это не важно. Когда ты уедешь, он осмелеет и повторит попытку. Я буду наготове – и попробую схватить его.
Ее спутник покачал головой, осуждая столь безрассудный план, но девушка стояла на своем.
– Со мной все будет в порядке. Я знаю, чего ждать – он меня врасплох не застанет! А тебе действительно нужно вернуться в Цер, я это придумала отнюдь не для того, чтобы отослать из города!
– Для чего же?
– Понимаешь, я только сегодня поняла. Парнишку-то ведь убили именно после того, как он отлучился с постоялого двора. Он с кем-то встретился, рассказал о своем поручении – и тут же поплатился за доверчивость. Мы должны выяснить, кто это был.
– Каким образом? Надеюсь, ты не забыла, что нас с тобой в Цервале ищет стража?
– Помню. Но, во-первых, ты будешь один, а они ищут мужчину и женщину. Во-вторых, прошла уже целая седмица, за это время все должно было утихнуть. Кому какое дело до убитого приезжего, нищего и никому не известного?! Так что если ты будешь осторожен…
– Рога Нергала! Я все равно не могу понять, как ты хочешь, чтобы я нашел, к кому он ходил! По запаху разве что?!
Палома засмеялась. Это было так очевидно – но и ей самой понадобилось семь дней, чтобы понять…
– Он ушел, когда стемнело. Значит, с ним должен был пойти факельщик. Скорее всего, один из тех, у постоялого двора. В конце концов, это их работа – провожать гостей. Факельщик должен помнить дом, куда ходил Теренций. Ты выяснишь имя того, кто там живет – но только сразу же возвращайся! Ни в коем случае не пытайся сам встретиться с ним.
– Почему? – Столь явное недоверие не на шутку задело варвара. – Неужели ты мне даже такой пустяк поручить не можешь, как вытрясти из какого-то ублюдка, зачем он велел прирезать парнишку?!
Палома покачала головой.
– Не в том дело. Сперва я должна выяснить, кто этот человек. Если он принадлежит Кречету – это одно. Если нет…
– Какое там – нет?! Ты же сама говорила, кинжал…
– Для этого может быть тысяча объяснений. Ну… точнее, три, но этого достаточно. Кинжал мог принадлежать убийце, и тот действительно член Ордена. Кинжал мог принадлежать убийце, но Кречет здесь ни при чем, а убийца желал бросить тень на Орден. И, наконец, кинжал принадлежал самому Теренцию, вор вытащил его из ножен у парня на поясе. Ножны, кстати, были пусты, я это заметила… Так что, пока я не буду знать наверняка…
– Ладно, ладно, убедила. – С тяжким вздохом варвар тряхнул черноволосой головой – Кром, до чего же я не люблю трогаться в путь сразу после попойки… Ну, хоть ветер голову продует!.. – Он пристально посмотрел на Палому. – Ты это, Оса… поосторожней тут без меня. А то что я Месьору скажу?..
Растроганная, наемница, изменив всем своим принципам, попросила Лиланду принести им кувшин вина и, несмотря на раннее утро, с удовольствием опустошила его с северянином на пару.
…Когда ворота постоялого двора закрылись за Конаном, и стук копыт его жеребца затих за поворотом, Палома вернулась в обеденную залу и отыскала хозяйку.
– Мне нужна твоя помощь, Лиланда.
– Для тебя – все что угодно, дорогая! – отозвалась та, вытирая о передник испачканные в муке руки. – Хотя, по правде, за то что ты отослала своего красавчика-дружка, тебя удушить мало! И так у бедной вдовы немного радостей в жизни, а тут норовят лишить последней…
Девушка сочувственно обняла подругу.
– Он вернется, не горюй.
– Ладно, – со смехом отстранилась та. – Не подлизывайся. Говори, что я могу для тебя сделать?
– Мне нужен неплохой колдун, не шарлатан, а настоящий, которому под силу было бы разобраться с магической задачкой. Не подыщешь ли ты кого?
Лиланда нахмурила белесые брови.
– Сложная задача. Сама знаешь, как их племя травят в Немедии в последние годы. Жгут на кострах, в казематы бросают, топят в реке… В общем, подумать надо. Посоветоваться кое с кем. К вечеру, если что выясню, скажу. Что-то еще?
– Да. Это проще. Нужен мальчуган, смышленый и глазастый, чтобы пару дней незаметно побегал за одним человеком и проследил, куда тот ходит.
– Ну, вот это и впрямь проще некуда. Погоди… – Неожиданно, хрупкая миловидная женщина по-разбойничьи заложила пальцы в рот и свистнула так пронзительно, что у Паломы заложило уши. Не прошло и мгновения, как в дверь просунулась лопоухая, веснушчатая физиономия. – Поди сюда, Сетрик, негодник. – Она бесцеремонно втащила его на кухню за рыжие вихры.
Мальчишка, приняв покаянный вид, тут же заныл:
– Это не я, тетушка Лил! Митрой клянусь, не я кувшин со сливками опрокинул! И лошадей не я пугал! И…
– Ой, молчи лучше! – всплеснула руками хозяйка, – А то мне и впрямь придется тебе уши оборвать. Вот, познакомься лучше – это госпожа Палома. Ей нужно, чтобы ты кое-что сделал для нее. Справишься?
Переход от слез к горделиво-снисходительному виду был молниеносен. Паренек подбоченился.
– Еще бы не справиться! А денег-то заплатит твоя подруга?
Палома с трудом скрыла улыбку.
– Посмотрим… Сперва заработай!
Она вкратце объяснила Сетрику, что от него требуется. И не успела бы сосчитать до трех – как сорванца уже не было в кухне. Только пыль вихрилась крохотными смерчиками на том месте, где он только что стоял.
* * *
Следующий день, точнее, утро его, проведенное в безделье и бессмысленном ожидании, принесло с собой решение, которому суждено было стать роковым – что ни понимай под словом «рок».
Сетрик с раннего утра отправился, как и было велено, следить за Амальриком, а значит, появиться с донесением должен был лишь ночью. К вечеру же Лиланда клятвенно обещала разузнать адрес толкового колдуна. Так чем же занять бесконечный день?
Странно, раньше Палома никогда не скучала в Бельверусе, никогда не испытывала такого томительного ощущения, будто зря теряет время, тогда как ей давно надлежало бы быть совсем в другом месте… Право слово, хоть скачи вслед за Конаном в Церваль!
Навещать знакомых не было настроения, да и не завела она себе особых друзей в столице, если не считать Ринги и Лиланды.
Соваться в королевский сад, к вязу Брагораса, было рановато: если Амальрик там, она только спугнет его. Он слишком проницателен, чтобы не догадаться об истинной подоплеке такой «случайной» встречи…
Поразмыслив, наемница приняла единственно возможное решение. К Вертагену! Там ей всегда рады – и это самое подходящее место, чтобы немного развеяться и сбросить сковавшее ее напряжение.
Нарядившись в мужскую одежду, ставшую ей едва ли не более привычной, чем женское платье, Палома заплела свои длинные белоснежные волосы в косу, спрятала их под модную барету, приладила на пояс ножны с мечом – узкий, не слишком длинный клинок-волчок, гордость Торских оружейников со знаменитым клеймом в виде скалящейся волчьей пасти, – закрепила на предплечье и в голенище метательные кинжалы, а на вороте – тонкую и гибкую терцию – нож убийц без гарды, с лезвием-прутом, и вышла из дома, чувствуя себя готовой к любым неожиданностям.
Слишком самонадеянно, как оказалось…
До улицы Оружейников, где Вертаген держал свой тренировочный зал, Палома добралась не так скоро, как хотелось бы: сказывалась близость торговой площади, где в разгаре была летняя ярмарка. Все прилегающие кварталы кишели народом, пробираться между гружеными повозками, среди храпящих лошадей и ругающихся возниц, оказалось сущим мучением.
Пару раз наемница едва удерживалась, чтобы не пустить в ход оружие. Но вот, наконец, вырвалась на свободу…
Уф-ф! Теперь можно и отдышаться. Отсюда до Вертагена рукой подать…
Как вдруг кто-то схватил ее за полу накидки.
– Эй, госпожа Палома, ты что ли? Я тебя не сразу и признал! Зачем так вырядилась?
Сетрик! Девушка сдвинула брови.
– Если мне не изменяет память, кому-то поручали следить за бароном Амальриком… А кто-то вместо этого, похоже, прохлаждается на ярмарке!
Мальчишка обиженно выпятил нижнюю губу.
– Если бы я прохлаждался – стал бы я тебя окликать?! Он там, твой барон… – Сетрик ткнул пальцем в ворота, над которыми красовалась вывеска с грубо намалеванным кувшином. – С приятелями пьет.
В этом притоне? Палома поморщила переносицу. Вот уж совсем непохоже на Амальрика. Он, помнится, на дух не переносил дешевых забегаловок, да и вообще, всего дешевого, второсортного. Конечно, за восемь лет вкусы меняются…
– А что за приятели?
– Да двое каких-то хлыщей. Они вместе из оружейного зала вышли!
Вот так новость!
– Случайно не из того, что вниз по улице, там еще дуб растет у забора, и щит прибит на воротах?..
– Вот-вот, – обрадовался мальчишка. – Сказали, что перекусят, и опять туда вернутся…
Не в силах поверить в неожиданную удачу, Палома бросила своему рыжему соглядатаю серебряную монету; тот ловко поймал ее на лету и мгновенно спрятал за щеку.
– Тогда на сегодня – все. Беги домой. Вечером увидимся – скажу, что дальше делать.
Обрадованный, постреленок бросился прочь, не тратя времени на прощания – видно, боялся, что щедрая нанимательница может и передумать. Огненные вихры мелькнули в проулке, ведущем на рыночную площадь – и только она его и видела. Ну, пусть развлекается! Он это заслужил.
Ничем не выдавая охватившего ее возбуждения, Палома заспешила к дому Вертагена.
Странное совпадение. Почему из всех оружейных залов, которых немало в столице, Амальрика угораздило выбрать именно этот? Хотя, если задуматься… Ведь и она сама впервые пришла сюда не просто так: об этом месте еще в Торе ей рассказывал старый Байкан, обучавший девочку основам фехтования. А ведь он был наставником и сына барона Гундера!
…Вертаген, как обычно, встретил наемницу восторженно, стиснув ее в медвежьих объятиях и не выпуская, покуда она не запросила пощады.
– Нет, ты глянь, живая, – басил он, оглядывая ее с ног до головы. – И не прирезали в темном переулке… И даже похорошела как будто…
Довольная, она засмеялась.
– И ты до сих пор не разорился, старый мошенник. И притон твой не сожгли… Как тут, свободно сегодня?
Фехтовальщик кивнул.
– Для тебя – всегда. – Он знал, как она не любит тренироваться при посторонних.
Почему-то вид женщины с оружием вызывал у большинства мужчин странную реакцию. Либо беспричинную агрессию и насмешки, либо желание срочно затащить ее в постель… и то, и другое слишком отвлекало от дела.
Аккуратно сложив оружие на особой подставке при входе в Малый зал, Палома с наслаждением отдалась разогревающим упражнениям, чувствуя, как с каждым мгновением становятся все более гибкими мышцы, и кровь быстрее течет по жилам. Все это время Вертаген пристально наблюдал за ней, порою строго прикрикивая, когда ему казалось, что ученица готова дать себе поблажку.
– Гнись, гнись сильнее! Не ленись, ты, соплячка! – гудел его бас, и в иные моменты Палома готова была вскочить и задушить его собственными руками. Куда уж сильнее-то?! Ей и без того казалось, что спина вот-вот переломится…
Потом он заставил ее попотеть с тяжестями, и наконец вывел в сад для своих знаменитых «кругов». Бегать Палома всегда любила – но после того, как безжалостный надзиратель наконец смилостивился над ней и оставил умирать у пруда с золотыми рыбками, она готова была дать себе зарок, что впредь будет передвигаться исключительно в паланкине!
– Да, совсем ты скисла, – критически окинул ее взглядом Вертаген. – Я всегда говорил – тебе веретено нужно, а не меч. Девчонка!..
От злости она даже позабыла об усталости, о ноющих мышцах.
– Я тебе покажу – девчонка! Сам-то когда в последний раз клинок в руках держал? А ну, пошли!..
Зычно хохоча, мастер-фехтовальщик устремился в Большой зал, где, собственно, и происходили основные тренировки. Подхватив по пути свое оружие, Палома последовала за ним. У входа в зал, как положено, поклонилась медному изваянию, держащему по кривой сабле в каждой из четырех рук – сколько ходит сюда, постоянно забывает спросить у хозяина, что же это за бог такой! – и окинула взглядом зал. Вертаген призывно помахал ей, подзывая поближе.
Кроме них двоих, в зале оказалось еще несколько учеников. Давая наемнице время перевести дух, оружейник обошел их, по очереди что-то подсказывая каждому.
Двое – совсем молодые ребята в одних набедренных повязках – сражались в углу на деревянных мечах. Один, проворный и гибкий, теснил своего более мощного, но неповоротливого напарника к стене, наступал угрожающе, нанося быстрые, обидные удары по бокам и по бедрам. Палома не слышала, что сказал им Вертаген, со своей всегдашней ухмылочкой, но после его реплики у здоровяка заполыхали уши, и он заработал мечом с утроенной силой.
Еще один парень, чуть постарше самой наемницы, изнывал в неравной борьбе с деревянной куклой, которую ученики фехтовальщика окрестили не иначе как Палачом. Это устройство, похожее скорее на толстую колоду с торчащими шестами с укрепленными на концах лезвиями, короткими и длинными, было насажено на подвижное основание таким образом, что вертелось после каждого удара, норовя нанести удар другой «рукой» с самой неожиданной стороны.
Клинки были заточены на славу, без дураков, так что к Палачу Вертаген подпускал лишь самых умелых – и то немало шрамов оставили безжалостные лезвия ученикам на добрую память… а с ними и науку уворачиваться от самых невероятных атак и всегда оставаться настороже. Глядя, как пыхтит черноволосый крепыш, прыгая вокруг деревянного чурбана, Палома невольно сочувственно поморщилась. Ее сегодня тоже ожидает это удовольствие.
Еще один ученик был занят сравнительно приятным делом – медленно кружился у закрепленного на стене огромного медного зеркала, оттачивая основные движения боя. Для него безжалостный наставник нашел больше всего язвительных слов. Парень даже остановился, принялся обиженно возражать – но в ответ получил увесистую затрещину… и вернулся к работе.
Наконец Вертаген приблизился к последнему гостю, устало сидевшему на скамеечке в углу. Он 5ыл самый старший из присутствующих – ровесник самого оружейника. Кажется, припомнила Палома, она уже встречала его здесь. Гортах его зовут, или что-то в этом роде. Ветеран многих сражений, он приходил в тренировочный зал скорее поболтать с приятелями, поглядеть на молодых, изводя их насмешками и придирками… На Палому он прежде не обращал ни малейшего внимания.
Но сегодня, как видно, старый воин скучал, а возможно, прочие юнцы уже успели ему приесться в качестве мишени для издевок.
– Эй, Верт, ты что, решил превратить свой Зал в дом свиданий? Что тут делает эта патлатая?
Палома стиснула челюсти. Сталкиваться с подобной реакцией ей доводилось нередко, и обычно первым порывом было вызвать насмешника на поединок – после чего вопрос зачем она носит на поясе меч, отпадал сам собой. Однако не драться же со стариком… А прерваться с ним – еще унизительнее!..
Краем глаза она заметила, что остальные мужчины тоже отвлеклись и прекратили тренировку, радуясь возможности позубоскалить.
– Правда, что тут делает эта Крошка? – подал голос тот, у зеркала. – Или почтенный Вертаген решил столь необычным образом вознаградить достойнейшего?
К счастью, хозяин зала пришел ей на помощь – а не то Паломе пришлось бы драться со всеми разом.
– Твоих достоинств, Симплициус, не хватит и на локон ее волос! А ты, Горт, помолчал бы лучше. Вспомни хоть ту же Майбену Остроглазую, что воевала с нами в Офире! Разве плохая была рука?!
– Так то когда было, – не желал сдаваться старый воин. – В наши времена…
– Хочешь ее испытать? – прервал его Вертаген с хитрой усмешкой. – Вот и займись делом – а то скоро жиром заплывешь!
Ворча, тот поднялся с места, подошел к Паломе, презрительно меряя ее взглядом.
– Только не на этих твоих деревяшках, Верт. Раз уж явилась сюда – пусть дерется, как мужчина!
Наемница сдержанно поклонилась, не снимая руки с оружия.
– К твоим услугам, почтеннейший. Обещаю сражаться вполсилы – из уважения к твоим сединам!
Тот крякнул от неожиданности – и вдруг раскатисто захохотал.
– Ладно, девка, язык у тебя, вижу, острый. Посмотрим, на что ты еще годишься…
Гортах прошелся кругом, разминая мышцы, на ходу скидывая с себя все лишнее, пока не остался в одних штанах и льняной безрукавке.
Шрамы на загорелой коже образовывали причудливый рисунок, словно письмена чернокнижника. Палома восхищенно присвистнула. Скольких же этот седоусый ветеран отправил за свою жизнь прохлаждаться на Серые Равнины?!
Сдержанно поклонившись друг другу, противники встали в боевую стойку. Начинать никто не спешил, каждый пока лишь оценивал соперника. Деревянный пол под босыми ногами был приятно теплым. Это ощущение напомнило девушке о сотнях тренировочных боев, что довелось ей провести в этом зале. Сегодняшний ничем не отличался от тех, прочих, и все же…
Остальные ученики прервали упражнения и во все глаза следили за происходящим. Обычно Вертаген не позволял пялиться на чужие поединки, но сейчас и сам стоял, руки в боки, ухмыляясь, точно предвкушая какую-то забаву. Над кем он смеялся – над ней, или над своим старым приятелем, девушка не знала.
Ага! Седоусый наконец перешел в наступление. Без предупреждения. Только что стоял, небрежно поглядывая по сторонам – и вот уже клинок его, отличный широкий меч северной работы, просвистел у левого уха соперницы… отразить выпад, впрочем, не составило особого труда. Она парировала и нанесла свой удар. Противник отбил его без усилий, даже не стал отклоняться, уверенный, что у него хватит сил отвести ее клинок.
Теперь опять атаковал он, Палома ускользнула, поднырнув под лезвие. Вскоре ей все стало ясно. Гортах был поклонником старой немедийской школы, которую среди знатоков метко именовали «медвежьей». Здесь не было хитрых финтов с подначкой, никаких подлых ударов, «кинжалов из рукава», чем, к примеру, славились те же аргосские фехтовальщики. Равным образом – и никаких особых красивостей. Сила и действенность – таков был девиз «медведей». Расчет на то, чтобы покончить с противником как можно быстрее и с минимумом усилий. Отлично для мощных, закаленных бойцов, каким, без сомнения, и являлся седоусый.
