Текст книги "Брачный контракт"

Автор книги: Натали Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Повтори еще раз, – попросил он.

– Кажется… я тебя люблю.

Синтия умела растворяться в толпе людей так, что ее никто не узнавал. Вот и сейчас, сидя в полутемном ресторанчике на окраине города, она наслаждалась ощущением свободы от любопытных взглядов. За те десять лет, как она покинула кинематограф, ее лицо успело стереться в памяти большинства людей. Моложавая женщина в английском твидовом костюме, с волосами, собранными в изящный узел на затылке, не привлекала к себе повышенного внимания.

Синтия медленно, не торопясь, с наслаждением ела каждое блюдо. Как давно она не была в Нью-Йорке и, кажется, уже тысячу лет не ужинала в ресторане!

Она не стала сообщать Дэну, каким рейсом прилетит. Синтия не любила встреч в аэропорту. А скорее всего она оттягивала встречу, хотя не признавалась даже себе самой, что страшится ее.

Долгожданное примирение с сыном наполнило ее такой радостью, позволило распрямиться и вздохнуть впервые за долгое время полной грудью, ощущая, как легкие наполняются упоительным воздухом свободы после десяти лет добровольного заточения. Свободы от страха, тревог, безысходной печали, одиночества, кошмаров, разъедающего чувства вины. «Я не хочу больше думать о Фрэнке, – сказала она себе, – с меня хватит. Наказание становится непомерным. В любом случае я давно за все расплатилась, если и было за что».

Несмотря на трепет, затаенную мольбу в голосе Дэна, когда они говорили по телефону, Синтия не была уверена, не изменились ли его чувства к ней, и потому не спешила увидеть его, боясь причинить себе боль. Она хотела побродить по Нью-Йорку и подготовить себя мысленно к любому исходу их встречи.

Она знала, что никогда не полюбит никого другого. Но если Дэну не удалось пронести свою любовь через долгие годы, она знала, что сможет это вынести. У нее есть Дональд, а значит, и смысл в жизни.

Синтия не сомневалась, что за эти годы в его жизни были другие женщины, но ее это ничуть не волновало. Значение имела только та особая, неуловимая для окружающих, недосягаемая для других и понятная только им двоим связь, против которой были бессильны годы, расстояния в тысячи миль и тяжелые испытания.

В глубине души они оба не переставали надеяться, что рано или поздно судьба смилостивится к ним и соединит их жизни.

В зал ресторана вошла худенькая девушка с копной золотисто-каштановых кудрявых волос. Она была задумчива и немного рассеяна.

Заняв место за столиком неподалеку от Синтии, она сидела неподвижно, глубоко погрузившись в задумчивость, не притрагиваясь к заказанному. Синтия разглядела, что пальцы ее левой руки беспокойно подрагивают на столе.

– Мисс Лоу? – К девушке подошел метрдотель. Синтия оцепенела, услышав ее имя. – Ваш отец звонил только что и просил передать вам свои извинения. Он не сможет прийти из-за срочной работы.

– Вот как? – растерянно переспросила девушка.

– Судья сказал, что должен присутствовать на важном заседании. Он оставит вам сообщение в отеле.

– Спасибо. – Она машинально поблагодарила его, глядя в одну точку и отказавшись от бифштекса. Она заказала только салат и бокал белого вина.

Синтия внимательно рассматривала девушку, оказавшуюся дочерью Дэниела. Она мгновенно поняла, что Дональд говорил именно о ней.

Айрин не сильно изменилась по сравнению с той детской фотографией в кабинете Дэна, которую Синтия видела десять лет назад. Только сейчас ее выразительные карие глаза были задумчивыми и тревожными, в них застыло выражение безысходной тоски. Откуда оно? Девочка была до того похожа на отца, что у Синтии сердце защемило:

Она поднялась с места и подошла к ее столу.

– Извините меня, но…

– Это вы?! – Айрин опешила. Она меньше всего ожидала увидеть сейчас Синтию Грэхем.

– Я рада, что мы встретились, пусть и случайно, – сказала Синтия, немного удивленная, что Айрин сразу узнала ее.

– Вы не торопитесь? Присядьте, пожалуйста. Я тоже рада, миссис Грэхем.

Синтия опустилась на стул.

– Я предпочла бы, чтобы вы называли меня по имени.

– Хорошо, – девушка кивнула головой, – а меня зовут Айрин.

– Я это знаю. Дональд говорил мне о вас… А когда-то я видела семейную фотографию в кабинете вашего отца. Это было в тот день, когда мы познакомились.

– Ясно. – Айрин рассеянно кивнула. – Дональд говорил вам обо мне, что именно?

– А он сейчас в Нью-Йорке… с вами? – Синтия почувствовала неладное.

– Нет, Дональд в Лос-Анджелесе. Я со вчерашнего дня его не видела. – Ее губы предательски дрожали.

Синтия была сбита с толку.

– У вас все в порядке? – озадаченно спросила она.

– На этот вопрос я не могу пока ответить, – растерянно пробормотала она.

Айрин избегала ее пристального взгляда, сосредоточившись на салате и стараясь скрыть свое волнение.

– Что случилось? – прямо спросила Синтия. – Это же не из-за того, что ваш отец не смог прийти?

– Значит, вы слышали то, что сказал мне метрдотель? А я удивилась, как это вы меня узнали?

– Да, я сидела достаточно близко и сразу все поняла.

– Вы правы, Синтия. Я расстроена не из-за отца, с ним мы увидимся завтра.

– Тогда в чем причина?

– Чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше.

Айрин снова замкнулась в себе. Синтия настороженно молчала, не зная, о чем еще спросить, чтобы не показаться навязчивой.

– А отец знает, что вы здесь? – вдруг выпалила Айрин.

– Я сказала ему, что буду завтра, но прилетела на день раньше. Пока он не знает.

– В конце концов это неважно. Нет смысла откладывать, – решительно произнесла Айрин. – Все, что я хотела сказать ему, в равной степени предназначено и для вас.

– О чем вы? – удивилась Синтия.

– Я прилетела в Нью-Йорк, чтобы рассказать отцу всю правду. Дело в том, что я докопалась до самого дна в этой истории и теперь знаю ответы на все вопросы.

– Серьезно? – Синтия замерла от изумления.

– Вы оба должны все узнать, и поскольку я встретила вас, Синтия, раньше…

– Вы хотите рассказать все мне?

– Да, вы ведь передадите все папе?

– Хорошо, – растерянно ответила Синтия.

Айрин вдруг опустила голову и заплакала. Ее лицо сделалось мягким и беззащитным, как у ребенка.

Синтия почувствовала укол в сердце, как бывало раньше, когда она видела плачущего Дональда. Айрин вызвала у нее такой прилив материнского чувства, что Синтия не могла сдержать естественного порыва. Она пододвинула свой стул ближе и сжала руку Айрин.

– Где вы остановились? – мягко спросила она. – У отца?

Айрин отрицательно покачала головой.

– Значит, в отеле?

– Здесь недалеко, – еле слышно пробормотала она.

– Эту ночь вы переночуете у меня, – сказала Синтия тоном, не терпящим возражений. – Я закажу ужин в номер на двоих, и вы мне все расскажете. У меня огромный люкс в отеле «Уолдорф».

– Синтия, это очень любезно с вашей стороны, но…

– Я не желаю слушать возражений.

При случае Синтия могла быть необыкновенно твердой. Она увела не особенно сопротивляющуюся Айрин, усадила в такси, и через полчаса они уже были в ее роскошном номере. Несмотря на заверения Айрин о том, что она не голодна, Синтия попросила портье принести для них ужин.

– Хоть какие-то преимущества былая слава дает, – сказала она. – В данном случае это пригодилось. В этом отеле меня еще помнят и все с ног сбиваются, чтобы мне угодить.

Ее лицо озарила прелестная улыбка, возникающая в уголках прищуренных глаз и странным образом оживляющая все вокруг, растворяющая в воздухе отчаяние и боль, улыбка, покорившая миллионы зрителей и некогда обворожившая маленькую Айрин Лоу.

Айрин почувствовала, что не все еще потеряно, возможно, доверившись этой женщине, она получит шанс что-то исправить, сделать невозможное, вновь обрести надежду. Целый день она пыталась представить себе свою жизнь без Дональда и не могла. Она поняла, что переоценила свои силы. Иногда вспоминая мать, Айрин, к своему ужасу, обнаруживала сходство с ее нынешним состоянием и не знала, что делать, чтобы не катиться в пропасть, куда подталкивало ее отчаяние. Она не хотела повторять путь матери, ведущий лишь в безысходную пустоту.

– Ты докопалась до истины? – спокойно спросила Синтия. – В чем же все-таки дело, Айрин?

Рассказав о визите к Уиллогби и предъявленном им письме Бэрил, девушка запнулась и надолго замолчала.

– И что же? – не выдержала Синтия, стараясь не показать, насколько она потрясена.

– Я вернулась домой, – грустно произнесла Айрин, и по тоскливой безнадежности, прозвучавшей в ее голосе, Синтия поняла, что все подтвердилось.

– А что сказала твоя мать?

– Моя мать, – Айрин горько усмехнулась, – произнесла самый длинный монолог за всю свою жизнь, но мне не хочется сейчас говорить о его содержании.

Синтия услышала истеричные нотки в ее голосе.

– Сейчас это действительно не имеет смысла, – заметила она. – Одной из нас нужно как следует отдохнуть.

– Речь идет, разумеется, обо мне?

– Разумеется.

Позже, глядя на спящую девушку, Синтия подумала, что само провидение привело Айрин к ней. Не встреться они, случиться могло все что угодно.

Ее потерянный взгляд, дрожь во всем теле, неуверенные резкие движения без слов говори ли о том, что Айрин не находит себе места, мечется, как затравленный зверек. Достаточно было одного внимательного взгляда на Айрин, чтобы понять – она на грани нервного срыва и способна на любой отчаянный поступок, включая самоубийство. Во сне Айрин беспокойно зашевелилась и застонала. Синтия встала и осторожно приблизилась к девушке. Ее волосы разметались по подушке, губы приоткрылись. Синтия испугалась, не жар ли у нее, и дотронулась рукой до лба Айрин, но высокой температуры у нее не было.

Через некоторое время дыхание Айрин стало ровнее, окончательно успокоившись, она погрузилась в глубокий, крепкий сон, расслабившись впервые за два дня. Синтия провела рукой по ее пышным волосам, наклонилась и поцеловала ее, укрыв простыней.

Джинни не верила своим глазам, перечитывая записку, найденную на ночном столике в комнате Николь.

Дорогая моя старушка, не вздумай волноваться из-за меня. Вернусь через день и все объясню. Не говори маме и Айрин, я хочу вам всем сделать сюрприз. Приготовься к визиту некой замужней дамы. Если ты еще не поняла, о ком идет речь, мне тебя жаль!

Уже не твоя Николь.

Джинни подумала, что это шутка или розыгрыш, но, судя по всему, Николь пишет серьезно. Она собрала не все вещи, только самые необходимые, и таинственным образом исчезла. Куда это Никки могла поехать… и с кем?

Время для шуток было неподходящее, значит, Николь в самом деле собирается выйти замуж. Во всяком случае намекает она на это весьма недвусмысленно. Джинни знала, что от Николь можно всего ожидать, но все же… это очень странно. Она ценила свободу, любила развлекаться, порхая, как бабочка, с одного цветка на другой. Что же заставило ее так перемениться? Джинни решила, что Николь не смогла вынести правду о матери в одиночестве и тут же стала искать себе опору. Очевидно, далеко ходить не пришлось.

«Вряд ли брак, заключенный при таких обстоятельствах, принесет моей девочке счастье», – грустно подумала старая негритянка.

Насколько Джинни знала собственнические инстинкты своей воспитанницы, та должна крепко держаться за свой брак. Обладание чем-либо или кем-либо нужно было Николь как воздух, она обретала почву под ногами, уверенность в себе только таким путем. Но кто же ее избранник?

На этот вопрос Джинни затруднялась ответить. У Николь была вереница молодых людей и вполне зрелых мужчин. Джинни напрягла память и ничего не смогла понять. Только вчера Николь звонили как минимум трое приятелей. Приходил Боб со своим дядей доктором Клоудом навестить Бэрил… Боб! Ну конечно же.

Очевидно, не так уж беззаботно Николь воспринимала свои отношения с ним. С другой стороны, кто еще будет терпеть все ее выходки, даже находя в этом своеобразную прелесть?

В глубине души Джинни всегда надеялась, что Николь выберет именно его. Она встречалась с разными мужчинами, но бросала их и снова возвращалась к Бобу. Иногда они бросали ее, такое тоже случалось, что для Николь было очень болезненно. Только Боб, как бы ни обращалась с ним Николь, оставался с ней и был всегда под рукой. В Николь многие влюблялись, но любил ее только он.

Джинни надеялась, что Бэрил не расстроится при этом известии, ведь, как бы ни был поспешен этот брак, Боб для ее дочери хорошая партия. Ему двадцать шесть лет, он педиатр и уже прилично зарабатывает.

Джинни вздохнула и припрятала записку, оставленную Николь. «Когда-нибудь я покажу ее твоим детям, – с добродушным ехидством подумала Джинни, – пусть увидят, каким образом следует сообщать о свадьбе родителям. Хотела бы я посмотреть на твое лицо, дорогая Николь, лет через тридцать, когда ты обнаружишь на ночном столике сына или дочери подобное послание». Джинни была довольна, несмотря ни на что. Наконец-то в этом доме будет праздник.

Синтия открыла глаза. Она спала всего четыре часа, но чувствовала себя бодрой и готовой к испытаниям этого дня, какими бы тяжелыми они ни были. Вчера она поняла, что следующий день подведет какую-то черту и начнется новая страница в ее жизни, жизни Дэна и их детей. Сегодня все они узнают, какой будет эта страница. В любом случае десятилетняя брешь должна заполниться, но чем? Возможно, горечью окончательной утраты.

С удивлением, подняв голову, она обнаружила Айрин, уже одетую и стоящую у окна. Айрин обернулась, и Синтия отметила про себя, что девушка выглядит значительно лучше.

– Я боялась вас разбудить, – спокойным, тихим голосом произнесла она. – Извините меня за вчерашнее. Я совсем расклеилась.

– Глупости. Ты просто взвалила на себя не посильную ношу.

– Я готова поделиться ею с вами, Синтия. Вы не против?

4

Дональд старался вести машину не спеша. За истекшие двадцать четыре часа его дважды штрафовали за превышение скорости. Такое случалось и раньше, но вчера в полицейском участке Дональда предупредили о возможности лишения водительских прав на неопределенный срок.

За рулем он сбрасывал напряжение, позволяя ему выплескиваться с риском как минимум разбить недавно приобретенный «бентли». Дональд пытался взять себя в руки, но стоило ему снова сесть за руль, как его начинало неудержимо нести вперед, словно на гребне гигантской волны во время шторма.

После того как Айрин, схватив письмо Бэрил, выбежала из дома Уиллогби, оторопевший от изумления Дональд попробовал ее догнать, но успел лишь разглядеть ее на другом конце улицы садящейся в такси, которое тут же скрылось из виду.

Оцепенение, напавшее на Дональда, помешало ему сразу осознать ту ошеломляющую информацию, которую он получил в тот день. Он ломал голову, не находя в том, что узнал от Уиллогби, никакой логики.

Дональд не был специалистом по бракоразводным и гражданским делам, занимаясь преимущественно финансовым правом, но он с уверенностью мог сказать, что скандал не нужен был Бэрил для того, чтобы получить развод. Она и так могла сделать это без проблем. Правда, есть штаты, в которых процедура развода усложнена, но Калифорния к их числу не относится. Более того, такая богатая женщина, как она, могла нажать на скрытые пружины и в кратчайший срок добиться своего. Но она не сделала этого, выбрав сложный путь, требующий тщательной подготовки и сопряженный с огромным риском. Почему?

Дональд не находил ответа. Одно он знал твердо – дело не в деньгах, их у Бэрил более чем достаточно. К тому же, насколько он выяснил, все, что Бэрил унаследовала от отца, было записано на ее имя. Дэниел никогда не имел доступа к ее деньгам, он лишь вел дела от имени жены. На этом он настаивал сам, не слушая возражений Бэрил, чтобы отмести оскорбительные намеки окружающих на то, что он женится по расчету. Значит, проблема не в этом. Так в чем же?

Всю ночь Дональд, пытаясь прийти в себя и успокоиться, ездил на машине, колеся в темноте по неизвестным улицам. Несколько раз было искушение зайти в бар и опрокинуть рюмку-другую, но он чувствовал, что не сможет сделать ни глотка. Под утро, обессиленный, Дональд чуть не уснул прямо за рулем. Он остановился и полдня проспал на заднем сиденье.

Приняв решение не возвращаться и не идти к Айрин, пока он не почувствует себя лучше, Дональд, обретя наконец к вечеру следующего дня душевное равновесие и плотно пообедав в ближайшем ресторане, повернул в сторону Лос-Анджелеса.

По дороге он, начав нервничать, несколько раз останавливался и набирал номер Айрин по телефону-автомату. Никто не отвечал. К концу пути на ближайшей стоянке он услышал после продолжительных гудков на другом конце аппарата взволнованный голос экономки:

– Айрин? Ее нет дома, сэр.

– Не скажете ли вы, когда она вернется?

– Айрин уехала в Нью-Йорк сегодня утром. И в ближайшие два дня ее не будет. Что-нибудь ей передать? – вежливо спросила экономка.

– Нет, спасибо.

Окончательно запутавшись, Дональд, войдя в свою квартиру, попытался связаться с Дэниелом. С трудом он нашел номер его телефона и позвонил, будучи уверен, что Айрин снимет трубку. Но к телефону подошел хозяин квартиры.

– Добрый вечер, Дэниел, – сбивчиво заговорил Дональд. – Могу я поговорить с Айрин?

– Айрин? – изумленно переспросил Дэн. – Ее здесь нет. Разве вы не вернулись в Лос-Анджелес?

– Да, но мне сказали…

– Извините, я сразу не сообразил, – засмеялся Дэн. – Айрин действительно в Нью-Йорке, но я не знаю, где она остановилась. Она звонила моей секретарше, но я был на заседании суда. Кажется, она хотела со мной поужинать, но я попросил предупредить ее, что никак не смогу сегодня выбраться.

– Понятно… значит, вы ее не видели? – Дональд совсем растерялся.

– Я надеялся, что Айрин перезвонит позже или придет… но пока…

– Жаль… извините за беспокойство. – Дональд почувствовал, что внутри у него что-то оборвалось.

«Я должен был ее догнать, чего бы мне это ни стоило. Где она сейчас, что с ней?»

Никогда ему не было так страшно. Айрин говорила со своей матерью, это несомненно. Кто знает, что ей удалось узнать, раз, не дождавшись его, она помчалась в Нью-Йорк?

Дональд понятия не имел, где ее теперь искать. Нью-Йорк – большой город. Похоже, на данный момент ни одна живая душа не знает, где она.

Дональд так волновался за нее, что, сам себе удивляясь, подумал: черт с ней, с этой старой запутанной историей десятилетней давности, пусть они никогда не узнают, в чем состоит тайна прошлого. Сейчас его интересовало одно – где Айрин, в каком она состоянии, все ли с ней в порядке. Сила чувств, нахлынувших в этот миг, ошеломила его самого. Айрин была для него бесконечно дороже всех тайн на свете, всех родственников, всех обид и переживаний, испытанных им за всю жизнь. Сейчас для него существовала только Айрин, она одна. Дональд знал, что готов на все что угодно, лишь бы быть с ней. Он будет искать ее и рано или поздно найдет и больше уже не отпустит от себя ни на шаг.

Выпив утром две чашки кофе, чтобы прояснилась голова после бессонной ночи, Дональд отправился в дом Лоу. Он решил сам поговорить с Бэрил. Она должна знать, куда отправилась ее дочь.

Дональда переполняло такое отчаяние, что он и не подумал о том, вежливо ли появляться у людей в такое раннее время. Он не мог больше ждать ни минуты.

Пожилая экономка, отворившая дверь, ничуть не удивилась при виде взволнованного молодого человека. Она невозмутимо пригласила его войти, провела в комнату Айрин на втором этаже и попросила подождать.

Дональд, несколько смущенный ее странной приветливостью, несмотря на ранний час и его неубедительные сбивчивые объяснения, ходил по комнате, стараясь успокоиться.

Он заметил фотографию Айрин на столе. На снимке ей было лет двенадцать. Фотографу удалось схватить ее мимолетный лукавый блеск в глазах и задорное выражение личика в обрамлении непокорных кудряшек. Дональд не смог удержаться от улыбки, ни на миг не забывая о своих страхах. На душе у него потеплело.

– Она оставила вам письмо, мистер Грэхем. – Экономка незаметно подошла сзади и заглянула через его плечо. – Не переживайте, наша девочка не пропадет.

– Вы так думаете?

– Она всегда знала, что делает. И сейчас знает.

Джинни протянула ему конверт и молча вышла из комнаты.

Дональд вскрыл его с нетерпением и обнаружил огромное письмо на десяти страницах, подписанное Айрин. Со смешанным чувством удивления и радости оттого, что сейчас узнает, куда она направилась, он начал читать. Но речь в письме шла совсем о другом. Дональд сначала недоумевал, потом жадно стал глотать страницу за страницей. Он забыл обо всем, растворившись в таинственных событиях дней десятилетней давности. Долгожданное объяснение, расставившее наконец все и всех по местам, упало на подготовленную и потому благодатную почву.

Солнце ослепительно и властно ворвалось в комнату сквозь жалюзи. Когда Дональд спустя час или полтора подошел к окну, он почувствовал легкое головокружение. Он смотрел на прохожих, тупо разглядывал машины, спешащие неизвестно куда, испытывая сумасшедшую потребность спрыгнуть вниз. В этот момент он был уверен, что не может разбиться, тело казалось Дональду невесомым, как пушинка.

Дональд увидел изнанку происшедшего раньше, чем узнал последние факты, позволившие поставить точку и подвести финальную черту. Тот, кого он считал главной жертвой в этой истории, на самом деле был инициатором интриги, мощной и сокрушительной, отбросившей людей друг от друга на долгие годы, опутавшей их сознание безысходным чувством вины, подобным вирусу, поражающему здоровый организм, чуть было не разрушившей будущее их детей.

Фрэнк погиб случайно, чем только усилил свой удар, направленный на одно – отомстить жене, публично унизить ее, разлучить с сыном, расквитаться с Синтией за собственное давнее унижение. Расчет был превосходен, все участники истории – марионетки, которых Фрэнк и с того света дергал за веревочки, ни на миг не давая забыть каждому из них свои роли, которые отвел им в спектакле, тщательно отработанном в его изощренном плане, действовавшем и после смерти хитроумного режиссера. Фрэнк Грэхем добился своего… Точнее, почти добился, так как не получил долгожданного богатства, обойдя главное условие брачного контракта, так и не вкусил плодов свободы, пьянея при мысли о количестве нулей в сумме на счету в банке, заработанной Синтией за годы кропотливого труда и теперь записанной на его имя. Что ж, Фрэнк Грэхем второй раз потерпел фиаско. Первый был в тот день в саду, когда он не смог справиться с отчаянным сопротивлением своей любовницы и одним случайным выстрелом своего собственного револьвера зачеркнул все, чего добился в результате тонкой интриги. Сегодня его второе и главное поражение. Власть Фрэнка над людьми кончилась. Его призрак исчез.

Дональд спокойно проглядел письмо еще раз и не нашел в нем объяснения внезапного отъезда Айрин и ее странного прощания с ним. Почему она?.. И тут его осенило. Конечно!

Вернувшись от Синтии, Дональд так и не рассказал Айрин о своем отце. Они настолько увлеклись, дав волю своим чувствам, что ни ночью, ни на следующий день вплоть до визита к Уиллогби так и не поговорили о его поездке к матери. Айрин не знает, каким в действительности был его отец…

Теперь Дональд понял ход ее мыслей, начиная с того момента, как Айрин убежала, не дав ему опомниться, из дома Уиллогби.

Она, не зная о том, что рассказала ему о Фрэнке Синтия, сочла, что он не готов к такому потрясению и просто не поверит в виновность Фрэнка. Безусловно, она считает, что он обвинит Бэрил в убийстве его отца, сочтет ее мать, а не Фрэнка инициатором этого плана. Ее мать, больную, сломленную, подавленную, беззащитную, как дитя, и одинокую, все глубже погружающуюся в пучину безумия и постепенно теряющую надежду из нее выбраться.

Айрин решила, что потеряет или его, или свою мать. И она сделала выбор, мучительный, но, по ее мнению, единственно возможный, не подозревая о том, что он давно сделал свой. Она готова принести в жертву их любовь, но спасти во что бы то ни стало свою несчастную мать. Теперь все окончательно прояснилось.

Дональд скомкал мелко исписанные страницы, кинул в камин и поднес зажигалку, глядя, как пламя уничтожает строки, пропитанные страданиями и болью. Потом он осторожно приоткрыл одну из дверей, выходящих в коридор, и переступил порог большой светлой комнаты. Спящая женщина беспокойно пошевелилась и перевернулась на другой бок. Он подошел ближе и опустился на колени. Дональд вглядывался в черты по-детски припухлого и даже во сне испуганного лица Бэрил, с трудом веря, что перед ним сорокалетняя женщина. Она казалась такой юной, беспомощной и наивной, что внушала даже собственным дочерям материнское чувство. Она так и осталась ребенком, захлебывающимся в слезах, как в тот день в студии, когда девочка безудержно зарыдала на глазах у всей страны.

Глядя на Бэрил, Дональд с нежностью думал об этом трогательном существе, давшем жизнь Айрин, прощая ей все, понимая, что и прощать-то нечего. Она виновата лишь в том, что выросла без любви и только к ней и стремилась всю свою жизнь.

Выходя из дома, Дональд знал, что ему делать. Прежде чем отправиться в Нью-Йорк, он должен попрощаться кое с кем.

– Фрэнк?! – Синтия не верила своим ушам.

Айрин, закончившая рассказ, откинулась в кресле и пригубила бокал сухого вина.

– Это… это невозможно, – изумленно шептала Синтия, – неужели Фрэнк…

Она против воли была восхищена, поняв, что не отдавала должного изобретательности покойного мужа. Синтия считала Фрэнка самодовольным бездушным болваном, но она явно недооценила его умственные способности. Выходит, она была женой хотя бездушного, но не такого уж и ничтожного человека. Фрэнк все-таки совершил в своей жизни чудовищный, но значительный по размаху и глубине поступок. Он нанес ей блестящий удар, и Синтия это оценила.

– Если даже вы сомневаетесь, – сказала Айрин, – то чего же ждать от Дональда…

– Ты не поняла, Айрин, я ни в чем не сомневаюсь.

– Честно? – удивилась она.

– Я никогда не забуду того, что ты для меня сделала… для нас с Дэном. Мы могли бы никогда так ничего и не узнать… и мучить себя до конца дней.

– Но Дональд мне не поверит, – со слезами на глазах пробормотала Айрин.

Дональд так давно не посещал место захоронения семейства Грэхем, что с трудом нашел могилу отца.

ФРЭНСИС АЛЕКСАНДР ГРЭХЕМ

5 апреля 1953 – 2 августа 1985

Он долго смотрел на черту между датами рождения и смерти, вместившую надежды, увлечения, мечты, слезы, разочарования, ненависть, боль, страсть, преступление, интриги, ложь, обиды, любовь и злость, путь длиной в тридцать два года. Человек, покоившийся здесь, заполнил все уголки существа Дональда, вытеснив его личное я, не давая возможности думать и чувствовать сыну, выбрав его десять лет назад орудием своей мести.

«Я пришел проститься, папа. Я никогда не знал тебя… но сегодня мы все-таки познакомились. Несмотря ни на что, я этому рад. Во мне больше нет ненависти, весь ее запас иссяк. Я не могу ненавидеть тебя или кого бы то ни было еще… я для этого слишком счастлив. Мне только жаль, что мы не познакомились, когда ты был жив. Мне жаль тебя, папа… потому что я тебя люблю. Спи спокойно… и прощай».

Судья Дэниел Лоу, сидя на слушании дела об ограблении ювелирного магазина, не находил себе места от беспокойства при мысли о дочери, исчезнувшей и не дающей о себе знать. Он не сомкнул глаз после звонка Дональда, теряясь в догадках, обзванивая все отели города. К утру ему удалось узнать, что Айрин Лоу оплатила номер за три дня вперед в маленькой гостинице на окраине, оставила свои вещи в номере и больше там не появлялась со вчерашнего дня.

Он не знал, как выдержал заседание суда, перебрасываясь беглыми замечаниями с секретарем, принимая и отклоняя протесты помощника прокурора и представителя защиты. Объявив перерыв на обед и назначив время следующего заседания, Дэниел чуть ли не бегом кинулся в свой кабинет.

Секретарша невозмутимо болтала по телефону с подругой и одновременно покрывала ярким лаком ногти. Увидев бледное лицо шефа, она поспешно попрощалась и бросила трубку.

– Мистер Лоу, я сделала все, как вы велели. Никаких результатов. Называла имя вашей дочери, приметы…

– Ничего?

– Мне очень жаль, сэр.

– А… вы не… – Дэниел никак не мог решиться произнести страшные слова.

– Звонила и туда. Все то же.

Против воли у Дэна вырвался возглас облегчения. По крайней мере Айрин жива и здорова… хотя… Он гнал от себя опасения. В конце концов Айрин могла переночевать и в другом месте. Это маловероятно, но возможно. Странно только, что она ему не звонит, но наверняка сделает это в ближайшее время.

Дэниел волновался и из-за приезда Синтии. Когда они говорили по телефону, она была такой близкой, любящей, он забыл обо всем, что их разделяло. Дэна сводил с ума один только звук ее голоса. Но она не сказала, когда приедет, назвала только день и повесила трубку, будто испугавшись чего-то. А что если она… передумает?

Он знал, что готов бросить все, ненавидел свою нерешительность, связавшую его по рукам и ногам десять лет назад, он терпел так долго, что взрыв был неминуем. Дэниел знал, что бросится за Синтией, если она не приедет сама, где бы она ни была, и найдет ее.

Телефон Синтии в Кливленде не отвечал. Экономка подошла, когда Дэн уже собирался повесить трубку, и сообщила, что миссис Грэхем в Нью-Йорке со вчерашнего дня и остановилась в отеле «Уолдорф».

Весьма удивленный, Дэн связался с администрацией гостиницы, где подтвердили, что Синтия Грэхем прибыла и заняла люкс вчера днем.

Повинуясь внезапному импульсу, он назвал приметы Айрин и спросил, не заходила ли она к миссис Грэхем.

Помедлив немного, администратор отеля нехотя сообщил ему, что девушка с похожими приметами ночевала у миссис Грэхем, а час назад они обе ушли куда-то. Дэн почувствовал такое облегчение, что с трудом закончил телефонный разговор. Он не сомневался, что это Айрин.

Дэниел не знал, как выдержал до конца судебное заседание. Он сидел как на иголках, не спуская глаз с часовой стрелки. В четыре часа Дэн спустился вниз, закончив слушание на час раньше, подошел к стоянке машин и увидел человека, облокотившегося на его «БМВ» и задумчиво глядящего на движущиеся по магистрали автомобили. Когда Дэн приблизился к своей машине, человек обернулся к нему лицом.

– Дональд? – удивился окружной судья.

– Я ждал вас, Дэниел. Нам нужно поговорить.

Луна, едва заметная на начавшем темнеть небе, нежно благословила этот волшебный летний вечер.

В воздухе чувствовалось ожидание, замирающее от волнения, робкое и счастливое ожидание чего-то неизбежно прекрасного.

Огни яхт, мерцающие на воде Ист-ривер, казались отражениями небесных светил и словно служили невидимым мостом, соединяющим реку с небосводом. В этот вечер казалось возможным совершить восхождение на самый верх этого призрачного волшебного моста, откуда весь Нью-Йорк покажется крошечной звездой одиноко мерцающей во Вселенной, а затем спуститься обратно. Обычно невидимые, эти тончайшие мосты между небом и землей сегодня едва заметно поблескивали, искушая смельчаков и безумных, мудрых и влюбленных.