Текст книги "Вера в чудеса (СИ)"

Автор книги: Натали Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Андрей Евгеньевич говорит, что у Матвея приступ ларингита. У него сейчас низкое содержание кислорода в крови. Если такое останется, то ребенка переведут в реанимацию. Если повысится, оставят в палате.

– Но не было же ничего такого, – растерянно тянет Дина.

Врач говорит, что все образуется и уходит.

Мы возвращаемся в палату. Матвей снова уснул. Через 30 минут опять приходит доктор, одевает мальчику на палец прибор, измеряет уровень кислорода. Судя по озабоченному лицу, новости неутешительные. Дину и Матвея забирают в реанимацию. Я иду в кабинет главврача. Мы неплохо знакомы, это платная клиника с современным оборудованием и хорошими условиями.

Захожу в кабинет и с порога спрашиваю:

– Андрей, насколько все серьезно?

– Ну, причин для паники нет. Просто ребенок маленький и я решил перестраховаться. Скорее всего, уровень кислорода поднимется к утру и мы переведем его в палату.

Я после этих слов тоже могу выдохнуть. Но есть еще один момент.

– И Андрей, нужно сделать генетическую экспертизу.

Он морщит лоб:

– Сомневаешься, что твой?

– Нет, не сомневаюсь. Но мне нужно документальное подтверждение. А мать мальчика не хочет давать разрешения на производство ДНК-теста. Сейчас она что угодно подпишет.

– Слушай, Серег, как-то ты не так конфликты улаживаешь.

– Ты мне мораль читать собрался?

– Да и мораль иногда полезно послушать.

Я начинаю терять терпение:

– Ты сделаешь или нет?

– Сделаю.

Вот и все, Дина Витальевна, ловушка захлопнулась. Уговаривать мне надоело, балаган давно пора прикрыть. А так, если раскрутить оставление ребенка в опасности, то место жительства Матвея определят у меня. И ничего Вам не останется, как захватить чемодан с кружевными трусами и вредную дочь и переехать ко мне. Может, так поступать сейчас и не очень порядочно, зато эффективно. А там, в качестве меры перемирия можно предложить рождение дочки.

Я остаюсь в клинике до утра. Состояние Матвея улучшилось, и их перевели в палату. Захожу туда и вижу Динку на стуле возле кровати, на которой спит сын. Стараюсь не разбудить, целую в лобик малыша. Вид у ребенка замученный. Такой же он у его матери, синяки под глазами.

Тихо спрашиваю:

– Тебе что привезти?

Она отводит взгляд и говорит:

– Я Еленке позвоню, она все соберет, а Хосе привезет.

От имени Хосе у меня такое ощущение, что песок на зубах скрипит.

– Выйдем на минуту.

Выходим в коридор:

– Лене, конечно, можешь позвонить, но вещи привезу я. А колумбийцам пора назад в Колумбию. И после больницы ты и дети переезжаете ко мне.

– А ты не офигел, родной?

– Ты подписала согласие на производство генетической экспертизы. Скоро будет готов результат. И мне уже до чертиков надоела твоя война за независимость. Поэтому если ты меня не послушаешь, то с моими деньгами я раскручу историю о том, что ты оставила больного ребенка дома, а сама пошла развлекаться. И ребенка отдадут мне, а тебя лишат родительских прав.

– Он не болел, я бы никогда его больного не оставила!

– Я знаю. Но выглядеть все будет иначе.

Дина из бледной становится серой. И вдруг неожиданно влепляет мне хорошую такую пощечину. Тут я с ней согласен – заслужил. Она резко разворачивается, но я еще не договорил, поэтому ловлю ее за руку и поворачиваю к себе лицом. Ничего хорошего она от меня не видела, и я понимаю, что сейчас нужно предотвратить какую-нибудь ее выходку. А она на них мастерица.

Я продолжаю:

– Дина, я не собираюсь тебя бить и насиловать. Я понимаю, ты мне не доверяешь. Но ребенку нужна полная семья. Поэтому не испытывай моего терпения, сделай так, как я тебе говорю. А колумбийцев отправь обратно. Потому что они уедут или живые и здоровые, или в гробах. Поверь мне, я могу решить вопрос и так.

Она смотрит на меня, а в ее глазах плещется ненависть.

– Ты меня поняла?

– Да, я все поняла, – шипит разъяренно.

А я вспоминаю, что она без белья совсем и сглатываю, пытаясь прогнать возбуждение.

– Ступай к ребенку.

Я выхожу из клиники и уезжаю.

Дома мне тоже нет покоя. У меня в гостиной Костромская. Кто пустил ее сюда?

– Нае*ся?

Я устал, перенервничал, получил по роже и… Что эта сука здесь делает?

– Ты же слышала – заболел ребенок.

Ее красивое лицо кривится от возмущения:

– А тебе какое дело?

Решаю расставить все точки над «И»:

– Дело такое, что он мой.

Она хлопает нарощенными ресницами и, кажется, мне не верит:

– Не правда. Кто эта бля*ь, которую ты не трахнул?

Я очень устал и не люблю, когда мне е*ут мозги.

– Моя будущая жена.

– Ты шутишь сейчас?

– Лилия, я попросил тебя сходить со мной на прием. Заметь: не выйти за меня замуж, не стать моей невестой, даже не трахнуться, в конце концов. Что ты там напридумывала, это твои проблемы. У меня есть сын, ему два года. Скоро у меня будет и жена, причем я надеюсь, что на одном ребенке мы с ней остановимся. А сейчас не могла бы ты пойти на хер?

Она уносится разгневанной фурией. Все, я могу идти спать.

Глава 25. Зоны влияния

Сергей.

Я сплю несколько часов, потом иду в душ и еду к Дине домой за вещами.

Меня встречает недовольный Хосе, но в дом пускает. Видимо, Дина ему позвонила. В доме рядом с собранной сумкой с вещами меня ждет Лена. Бледное встревоженное личико с зелеными глазищами.

– Меня к Матвею возьмете?

– Если обещаешь не совать мне под нос тряпку с хлороформом.

Мелкая зараза не остается в долгу:

– Если не будете мои лифчики воровать, то хлороформ Вам не грозит.

Смотрю на нее внимательней, надеюсь, что смутится. Ага, щас.

Вздыхаю:

– Ладно, поехали.

Когда приезжаем в клинику, то девочка в первую очередь бросается к брату. Гладит его по каштановым волосикам и шепчет:

– Мелкий, как ты меня напугал.

Я понимаю, что так выглядит любовь, привязанность. Видно, что дети тянутся друг к другу. Матвей улыбается сестре. Что пришлось им пережить за это время? Детство Матвея еще продолжается, и я сделаю всё, чтобы оно было безоблачным. Но детство Лены уже закончилось. И судя по ее характеру, так и тянет спросить, а было ли оно у нее вообще?

Я спрашиваю у Дины, кивая на Матвея:

– Как он?

– Лучше.

Ребенок, правда, выглядит получше. А вот она – нет. Она от усталости еле держится на ногах. Берет вещи и идет переодеваться. Бля*ь, она же до сих пор без трусов. Когда возвращается, говорю:

– Дина, ложись спать. С Матвеем я посижу. А Лену сейчас водитель домой отвезет.

Она укладывается на взрослую кровать в палате и сразу же засыпает. Лена еще какое-то время остается с братом, рассказывает забавные стишки, какую-то сказку, потом уходит. Под тихую мелодию на моем телефоне засыпает и сын.

Дина просыпается через несколько часов. Я собираюсь уходить – завтра на работу.

– Дина, ты сказала Хосе, чтобы они уехали?

Она хмурится и насуплено отвечает:

– Да, после того как нас выпишут.

Что-то задумала или как? Пытаюсь, найти ответ на этот вопрос, внимательно ее разглядывая. Но потом решаю внести ясность:

– Нет, завтра. Они уезжают завтра.

Никаких путей к отступления я оставлять, не намерен.

– Но Лена, – возражает она.

Я понимаю, что у нее двое детей. И ни одного ребенка она, ни на что не променяет. Ни на сытую жизнь, ни на шмотки, ни на драгоценности. Характер не такой. Я уже думал над всем этим. Поэтому принял решение, перевезти ее дочь к себе. Пусть девочка привыкает.

Поэтому кратко отвечаю:

– Завтра переедет ко мне.

Дина начинает излучать сомнение, что наше сосуществование на одной территории с ее дочерью возможно.

– У нее характер специфический, а я не хочу, чтобы ты ее обижал.

Я укоризненно качаю головой:

– Что ты монстра из меня делаешь? А потом я с твоей дочерью договорился: я не ворую ее лифчики, она ведет себя нормально.

– Прямо так и сказала?

– Да, я был под впечатлением.

Она собирается подойти к Матвею, но я сцапываю ее, усаживаю на колени и начинаю целовать. Тут заходит медсестра, чтобы сделать Матвею укол. Это место явно не для уединения.

Я отпускаю Дину, поднимаюсь и говорю, что приеду завтра.

На следующий день колумбийцы действительно уезжают. Воропаев привозит Лену ко мне домой. Она относится к переменам довольно спокойно, устраивается в своей комнате. В больницу едет со мной, там возится с братом. Дина относится ко мне настороженно, но это пройдет. В больнице она с Матвеем останется на 2 недели.

Вечером мне звонит Регина. Она собралась, а Штаты на месяц. И у нее появилась замечательная идея:

– Слушай, Сережа, забери к себе Кирилла на месяц. Я не хочу его оставлять одного.

Я вспоминаю военные действия между Леной и Кириллом в лицее, и мне просьба сестры не нравится.

– Он же живет отдельно в собственной квартире. Так зачем ему ко мне переезжать?

– Я как-то приехала к нему, а там тусовка. И ребята там травку курили. Представляешь, наркотики, Сережа? Поэтому один он уже не живет. Забери его к себе?

Сестра начинает уговаривать. В этом она настоящая женщина. Проще согласиться, лишь бы отвязалась, чем отказать. А потом что я с двумя подростками не справлюсь?

Регине о том, что у меня дома обитает младшая Быстрицкая, то есть даже не Быстрицкая, а Новикова Елена Даниловна, я решаю пока не рассказывать. Пусть все сначала устаканится.

Кирилл закидывает вещи и с друзьями Никитой Демесиновым и Максом Орловым уезжает в клуб. Даже не знает, какой сюрприз ему жизнь приготовила.

***

Кирилл.

Голова после вчерашнего трещит, сушняк долбит. Время уже около четырех дня. Парни сейчас должны подъехать. Сижу на террасе в доме дяди. Матушка меня наотрез отказалась одного оставлять. Вообще Сергей нормальный мужик. Нотаций не читает, не пасет, где я, денег подкинет, когда надо.

На горизонте показываются Ник и Макс. Ребята занимаются спортом, да и внешностью не обижены, так что когда мы втроем где-то зависаем, то девчонки на нас липнут как мухи на мед. Я б конечно еще пооткисал, но видно не получится. Домой я вернулся утром часов в шесть и все это время спал.

Парни паркуются в плетеные кресла. Никита, который тоже выглядит помятым, говорит:

– Сейчас бы морсик, кисленький и холодный.

Тут я с ним согласен.

Набираю на телефоне Надежду Борисовну, которая у Сергея верховодит кухней, и прошу приготовить морс для меня и парней и принести на террасу.

После морса жить становится легче. Мы обсуждаем планы на вечер, как вдруг Макс толкает меня локтем в бок и говорит:

– Кир, у меня галлюцинация или это Новикова?

Поворачиваюсь в ту сторону, куда смотрит он, и понимаю, что у меня тоже галлюцинация. По аллее из сада к дому идет Лена. На ней короткий голубой топ, который оставляет открытым живот, и джинсовые шорты, которые едва прикрывают задницу. Мне хочется протереть глаза и, посмотрев снова, обнаружить, что почудилось. Но тогда чудится всем троим, потому что Никита тоже мычит:

– Точно она.

Девочка-виденье тем временем приближается и, заметив нас, расплывается в улыбке. Но она, ее улыбка, какая-то кровожадная.

Никита отмирает первым и, слетев с террасы, преграждает девчонке дорогу:

– Ты откуда здесь?

Лена продолжая улыбаться, похлопывает его тонкой ладошкой по плечу:

– Никита, мальчик мой, ты, что так всполошился? Я здесь живу, – и добавляет через паузу, – С Кириллом. Он разве не сказал? Какой хулиган!

Парни, потеряв дар речи, вопросительно смотрят на меня. А я вообще ничего не понимаю.

В этот момент из дома выходит Сергей и Еленке надоедает паясничать. Она загораживает дорогу дяде и переключается на него:

– Не так быстро, дорогой Сергей Владимирович.

– Что случилось, Лена? – он косится на меня и парней, наверное, помнит про лицей.

– У меня сегодня тренировка. Меня заберет дядя Лешечка и привезет назад. От Вас требуется всего ничего – сказать своей бдительной охране, чтобы она меня выпустила, потому что вчера они меня не пустили погулять по поселку.

Дядя задумывается, потом отвечает:

– Хорошо, но на тренировку и обратно.

– На этот счет, можете не переживать – у дяди Лешечки не пошатаешься.

– А почему он тебя заберет и привезет? Это может сделать и водитель?

– Потому что он меня и тренирует.

Сергей бросает удивленный взгляд на девочку и интересуется:

– Чем же ты занимаешься?

– Контактными единоборствами.

Дядя уходит, Новикова остается.

Я встаю и чувствую себя идиотом.

– Что происходит, а? – обращаюсь к ней.

Лена решает меня пожалеть:

– Не бойся, Гордеев. Просто Сергей Владимирович – папа моего братика и, видимо, решил обзавестись большой и дружной семьей.

После этой новости она просачивается мимо Никиты и уходит в дом.

Если она не шутит, то мне с ней придется целый месяц жить под одной крышей? Нет, только не это.

***

Дина.

Меня и Матвея оставляют в клинике на две недели, к концу которых ребенок поправляется. Только одно это меня и радует.

Потому что все остальное оптимизма не внушает. Я созвонилась с Рамосом и соврала ему, что все в порядке. Варгос и его люди вернулись в Колумбию. Придумать что-нибудь, что могло поставить на место Давлатова, у меня не было возможности. Все мои мысли были заняты сыном и ни о чем другом я просто не могла думать. Слишком сильно испугалась за жизнь ребенка.

Хочу ли я жить с Сергеем? Нет, я ему не доверяю. Но как развернуть ситуацию в свою пользу теперь? Я пока не представляю.

К тому же Сергей уже перевез к себе Лену. Не знаю, как быть, не знаю, чего ждать.

Наконец наступил день выписки. За нами приехал Воропаев. Биг-босс оказался занят. Но может, это не плохо я побуду одна и немного приду в себя.

Мы приезжаем в особняк. Я не была здесь два с половиной года. Даже дольше. И первый, кого я вижу – это Кирилл Гордеев. Ой, а здесь же Лена!

Он сидит на террасе, видит меня и Матвея, чуть хмурится. Когда я подхожу ближе, здоровается и спрашивает:

– И надолго вы к нам?

Я не думаю, что я должна ему что-то объяснять. Мне кажется, что по этому вопросу ему лучше пообщаться с Сергеем.

– Я должна перед тобой отчитаться?

Он хмурится еще сильнее.

– Нет.

Разговор не заладился. Мы заходим в дом. Нам навстречу несется Лена.

– Мамочка! Матвей! Я соскучилась, соскучилась, – и бросается сначала мне на шею, потом начинает тискать Матвея как плюшевую игрушку.

Ей быстро приходит в голову идея, как развлечься:

– Мы на качели, – и, подхватив брата, уносится на улицу.

– Я покажу Вашу комнату и комнату мальчика, – обращается ко мне Воропаев.

Видно, что он тоже не в своей тарелке.

Он показывает мне комнату Матвея и спальню Сергея.

И что все это значит? Что мы будем жить в одной комнате? Мило, Сережа, мило.

Но Воропаеву я ничего не говорю, он оставляет меня одну. Надо принять душ, но сначала придется выйти на улицу и посмотреть, чем занимаются Лена с Матвеем, да и Кирилл.

Выхожу в сад, Лена и Матвей играют в догонялки, а Кирилл, развалившись в кресле, за ними наблюдает.

Когда он меня замечает, то разводит руками и с сарказмом произносит:

– Не волнуйтесь, у нас перемирие.

Устраиваюсь на новом месте, вожусь с Леной и Матвеем. Давлатов не напоминает о себе весь день. Вечером, уложив Матвея и пожелав спокойной ночи Еленке, отправляюсь в спальню Сергея. Я чувствую в этом месте дискомфорт, но смысла в том, чтобы схватить чемодан и перебраться в какую-нибудь гостевую комнату, не вижу. Надев летнюю пижаму из шорт и топика, ложусь в кровать, но уснуть не могу. Проворочавшись полчаса, слышу звук шагов в коридоре. Сначала я слышу, как открывается дверь в соседней комнате, в которой теперь живет Матвей, потом как закрывается. Звук шагов приближается к двери спальни, где затаилась я.

Сергей заходит в комнату и раздается щелчок замка – он запер дверь.

– Не притворяйся, что спишь, – он не включает свет.

В темноте раздается шуршание одежды. Я вижу лишь очертания его фигуры. Затем он ложится на кровать, сбрасывает с меня одеяло, нависает надо мной и недовольно высказывается:

– Зачем ты нацепила эти тряпки? Ты ведь не думаешь, что у нас будут чисто платонические отношения?

Я ощущаю его тело на себе. Он полностью обнажен и начинает стягивать с меня пижаму. Это ему удается без проблем.

А потом.… Потом наступает ночь. Оказывается, ночи бывают очень длинными. Мой любовник ненасытен. А я не знаю возможностей собственного тела. Вообще не думала, что меня можно так.… Под утро уже начинает внутри все саднить. Но все равно от каждого его прикосновения тело сотрясает еле заметная дрожь удовольствия.

Я уже готова сама просить его остановиться, как вдруг он спрашивает:

– Устала? – а у меня нет сил даже нормально ответить, я просто киваю.

Сергей удовлетворенно хмыкает:

– Ладно, спи.

И я действительно почти мгновенно погружаюсь в сон.

***

Кирилл.

От Сергея мне свалить не удалось. На утро следующего дня дядя провел со мной и Еленкой воспитательную беседу. Нам запрещено приближаться к друг другу на расстояние, приемлемое для производства пакостей. Причем у дяди было такое выражение лица, когда он все это объяснял, что мы с Леной невольно прониклись и теперь существуем как две параллельные вселенные.

Вчера из клиники выписали сына Сергея, и Воропаев привез их с матерью домой. Ночью я возвращался к себе, и даже в коридоре было слышно, чем там мой дядя занимается с матерью Лены. Судя по тому, что возвращался я уже поздно, а они все еще были заняты, переезд Дины Витальевны связан не только с наличием общего ребенка.

Сейчас она стоит в саду и что-то там рассматривает в глубине сада. Учитывая раздающийся оттуда детский писк, наверное, наблюдает за Матвеем. На ней длинное платье с цветочным рисунком, которое облегает точеную фигурку, легкий ветерок колышет каштановые волосы. Красивая женщина. И ничего удивительного, что дядя с ней развратом всю ночь занимался. Чисто по-мужски это понятно.

Я с компанией ребят расположился на террасе. Это наше излюбленное место. Сегодня мы с девушками. Девчонки нашего круга, не бедные. Так что общение проходит без напрягов. Все на одной волне. Пятеро парней, шестеро девушек. Стоянка на территории участка забита дорогущими тачками.

Я замечаю Сергея, который идет к дому. Он без пиджака, в тонкой рубашке, под которой четко обозначены крепкие мускулы. Причем замечаю его не я один.

Светка Пономорева, которой 19, заметив Сергея, завистливо вздыхает:

– Какой он! На нем прям, написано: "я такое с тобой сделаю". И вот бы так, чтоб делал и делал…

Девчонки начинают ее подкалывать. А Макс, не особо церемонясь, замечает:

– Слюни подбери.

И оказывается прав.

Сергей, мазнув по нам взглядом, направляется к женской фигурке в цветочном платье. Она стоит спиной и его не видит. Когда он подходит ближе, то кладет ладонь ей на живот, притягивает ее ближе к себе, лицом склоняется к основанию шеи и слегка касается губами. Женщина в его руках замирает. Потом он разворачивает ее к себе лицом и впивается ей в губы. С ее стороны чувствуется промедление, как будто она решает, как ей отреагировать, потом ее руки начинают скользить по его спине, а тело льнет ему навстречу. Такое впечатление, что он ее сейчас прямо там разложит. Эта сцена до того личная, что хочется отвернуться.

И это видел не только я. Светка не успокоившись, спрашивает:

– Что за лохушка, Кир? Он же не женат?

Ответить не успеваю, потому что целующейся парочке мешают. Из сада появляется Матвей и радостно кричит:

– Папочка!

Сергей прекращает лизаться с Еленкиной матерью, подхватывает ребенка на руки и с интересом слушает, что он лопочет. При этом перехватив сына одной рукой, второй берет Быстрицкую за руку, и они уходят в дом.

Светка с недовольным выражением лица интересуется:

– У твоего дяди, что и ребенок есть?

Вот зачем спрашивать очевидные вещи? Цежу с раздражением, а ответ:

– Тебе то что?

Тут из сада появляется Еленка с мячом под мышкой. Платон Хромов, завидев ее, прицокивает языком:

– Какая красивая малышка!

Я переглядываюсь с Никитой и Максом. Хром старше нас. Ему 22. Но небольшая разница в возрасте не стала помехой общим тусовкам. Тем более все мы занимаемся уличными гонками. Единственное, что меня напрягает, что Платон очень уж агрессивен с девчонками.

Хромов явно заинтересовался, потому что кричит, обращаясь к Лене:

– Эй, красивая, не проходи мимо. Заруливай к нам. Мы тебя чему-нибудь интересному научим.

Еленка бросает на него короткий взгляд, который остается совершенно незаинтересованным, и отвечает:

– Мне мама не разрешает у взрослых дядей ничему учиться. Я маленькая еще. А то вдруг чему плохому научат?

Платону ответ не нравится, и он срывается к ней, наклоняется, демонстративно разглядывая ее грудь, обтянутую трикотажной майкой, и говорит:

– Что так сразу маленькая? Сиськи выросли, дырки есть, так что…

Ох, зря он это зря. Эта девочка горазда на сюрпризы.

И действительно. Она распахивает глазищи и тянет, едва заметно улыбаясь:

– Слышь, борзый, есть такая хорошая книжка. Уголовный кодекс Российской Федерации называется. Так вот согласно ему все мои дырки неприкосновенны до 16 лет. Поэтому гуляй пока.

У Хрома начинает потихоньку валить пар из ушей. Я вот лично его очень понимаю, так как после общения с мелкой минут через 10 появляется стойкое желание ее прибить. А если она еще и переходит к активным действиям…

Платон хватает ее за руку, но тут из дома выходит Сергей и направляется к ним. Платон нехотя убирает руку. Подойдя, он говорит Лене:

– Матвей не может найти конструктор. Ты ему не поможешь?

– Сейчас, – она отпихивает с дороги Хромова, упираясь рукой ему в живот, и уходит.

Хромов встречается глазами с Сергеем и тот говорит ему:

– Найди для своих игр кого-то постарше. А возле нее не крутись.

– Не вопрос, – отвечает Платон.

Он возвращается к нам, а Сергей заходит обратно в дом.

– Что за девчонка? – интересуется он у нас, когда дядя скрывается из виду.

Никита ржет:

– Забудь, Платон. Это то цветочек круче кактуса, – и начинает живописно вспоминать перепитии наших взаимоотношений.

Тут и сорванные уроки в лицеи, и облитая краской спортивная форма, и приклеенная к полу сменная обувь, и проколотые шины у автомобилей Никиты и Макса и много чего еще. А под конец он рассказывает про то, как она меня голышом к перилам приковала в лицее.

Хромов впечатляется по-своему:

– Она еще жива? Кир, а что она здесь делает? И лет то ей сколько?

Вот чего прицепился? Развлечений, что ли, мало? Отвечаю без всякого желания:

– Насчет "жива" ты сам видел. Лет ей четырнадцать. А здесь она живет вместе с матерью и младшим братом.

– Это с ней твой дядька только что лизался в садочке? А пацан мелкий выходит его сын?

На это просто пожимаю плечами. Что тут говорить, он сам все видел.

Похоже, у Сергея намечаются перемены в жизни. Матушка от них явно будет не в восторге.