Текст книги "Вера в чудеса (СИ)"
Автор книги: Натали Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Мне неприятно здесь находиться, и с Баженовым я разговаривать не хочу, поэтому мы с Хосе спустились с ринга и двинулись к выходу.
Как вдруг Давлатов меня окликнул:
– Дина, давай поговорим нормально.
Я не выдержала, обернулась:
– Ты-ы-ы? Ты умеешь нормально разговаривать?
– Дина, – в его голосе предупреждение, – Я не позволю вывести ребенка из страны.
Вот нормальный разговор и закончился, не успев начаться.
– Мне не нужно твое позволение, – оборвала я его.
И мы с Хосе свалили в закат.
Дома я села у телевизора и впервые за долгое время захотела напиться в хлам. Но я – образец для подражания. Возле меня скачут Лена и Матвей. И вместо пьянки я пошла во двор кататься на роликах.
На следующий день вечером в ворота на территорию участка проехала машина Лекса и два внедорожника непонятного происхождения. Я была возле на качелей.
Сначала катала Матвея я, потом он катал меня. Обычно это развлечение продолжалось, пока сыну не надоест.
Хосе тоже был во дворе, благо погода хорошая. Вопросительно посмотрела на него, он жестами показывает, что все в порядке.
Пассажиры покинули автотранспорт. Это Лекс, Баженов и охрана Баженова, среди которой я заметила Костика. Он на меня косится с явной опаской.
Лекс и Баженов подошли ко мне. Баженов, не скрываясь, разглядывал Матвея. Из кухни выглянула Еленкина голова. Девочка, завидев своего кумира, расплылась в широченной улыбке и мурлыкнула:
– Дядя Лешечка, привет! А кого это ты к нам привез? В нашем ареале обитания вроде такой живности не водилось.
– Лена, – укоризненно тянет Лекс.
Я хмуро взглянула сначала на Еленкину голову, которая, заметив выражение моего лица, скрылась в кухне, потом также посмотрела на стоящих передо мной мужчин и обратилась к Лексу:
– Ты зачем его притащил?
Но Баженов не дал Лексу получить на орехи:
– Это я попросил Алексея привезти меня к Вам. По поводу вчерашнего я хотел извиниться. Я виноват и прошу прощения. Мне оправданием может служить лишь то, что я занимаюсь серьезным бизнесом, а Ваша внешность никак не вяжется с каким-то обеспечением безопасности.
Мне нет дела ни до него, ни до его бизнеса. Я лишь хочу работать, чтобы иметь возможность достойно растить своих детей. И чтобы Давлатов не смог отобрать Матвея. И ни в какую Колумбию я не хочу. И мне неудобно перед Карлосом за все, что он делает для меня и моих детей.
И незачем так пялиться на моего сына!
– Это, конечно, лестно. Но умные люди сначала думают, а потом делают, – я после вчерашнего все никак не могла взять себя в руки, – И можете ли Вы быть так любезны, прекратить пытаться при помощи глаз провести моему сыну генетическую экспертизу?
Баженов перевел взгляд на меня и захлопал своими длинными, совершенно девчачьими ресницами. Ах да, я все время забываю, что с владельцами компаний, холдингов и корпораций так разговаривать нельзя!
– Динк, ты чего, – Лекс знает, что я не люблю незаслуженно обижать людей, но сейчас я себя плохо контролирую.
Вдруг от ворот раздался длинный автомобильный гудок. Я и Хосе направились к воротам, а Лена забрала Матвея в дом.
Глава 22. Кто меня проклял?
Дина.
Я и Хосе вышли через калитку на улицу. И я не поверила своим глазам. На меня навели порчу, сглазили, прокляли, заколдовали, а, может, все сразу. Синяя «Порше Панамера» расположилась перед воротами дома, где я живу, а еле стоящий на ногах Давлатов, выйдя из автомобиля, рукой жал на сигнал.
Мне уже не хотелось его даже убивать. Мне захотелось, как маленькому ребенку, сесть на дорогу, пускай и пыльную, и заголосить на всю улицу так, как будто у меня случилось самое большое горе.
Хосе спросил:
– Что будем делать?
– Если бы я еще знала!
Давлатов заметил меня и направился ко мне. Следом за мной и Хосе из калитки вышел Лекс, а потом подтянулся Баженов.
Давлатов, пошатываясь, воскликнул:
– Какая интересная компания! А меня ты не ждала?
Ага, ждала. Я всех вас сегодня ждала. И вы приперлись. Но… он и трезвый не подарок, а на кого он похож пьяный?
Поэтому я попробовала понять, что ему надо, осторожно:
– Сережа, ты как сюда доехал?
Он кивнул головой в сторону Панамеры:
– На машине.
– В таком состоянии?
– А чем тебе мое состояние не нравится?
– Ты пьян, – сказала очевидное.
– И что?
Я замолчала, не зная, что еще сказать.
Зато Давлатов говорит то, зачем приехал:
– Я хочу увидеть сына. Какое право ты имеешь его от меня прятать?
– В таком состоянии ты его напугаешь.
– Точно, я же монстр, – начал заводиться он, – То, что ребенок живет второй месяц среди международных преступников, – это нормально. Это ты так захотела. А вот собственного отца к ребенку подпускать нельзя.
Конечно, его претензии справедливы. И если бы он меня постоянно не запугивал тем, что отберет Матвея, я бы согласилась на проведение генетической экспертизы и не возражала бы против их встреч. Но одна история с Аспидом чего стоит. Как можно договориться вот с таким человеком?
Тут из калитки вылетел Матвей.
– Папоцка приехай, – крикнул мальчик и бросился к Сергею.
Кто меня проклял? Я решила прекратить дурацкий сериал. Сказала Лексу:
– Не обижайся, но я бы была очень тебе благодарна, если бы ты забрал своего знакомого и..
Лекс – это Лекс.
– Да понял я все.
Он что-то тихо сказал Баженову, и они ушли.
– Сережа, идем в дом. Только Матвея на руки не бери, а то уронишь. И ключи, пожалуйста, отдай Хосе, он машину во двор загонит.
На удивление он меня послушался.
Сергей с Матвеем ушли в дом. Лекс и Баженов уехали. Хосе загнал «Панамеру» во двор.
Я осталась во дворе. Мне нужно хотя бы пять минут, чтобы привести мысли в порядок.
Зашла в дом через пять минут. Сергей с нашим сыном сидели на диване в гостиной, и ребенок с удовольствием показывал ему свои игрушки.
Еленка расположилась на кресле недалеко от них и молчала, что для нее неестественно.
Меня отвлек Хосе, который манит меня пальцем из кухни. В руках у него телефон Давлатова, который на беззвучке, но на который постоянно поступают вызовы. Вздохнув, приняла звонок:
– Сергей Владимирович, где Вы? – обеспокоенный голос Воропаева ворвался в мое сознание.
– Это не Сергей Владимирович, это Дина Витальевна. И лучше своего босса караулить надо, а то не ровен час, не удержусь от искушения и прикопаю его в ближайшей лесополосе.
По другую сторону повисает гнетущая тишина.
– Он у Вас? – с первого раза не въехал, что ли?
– Не бойтесь, пока не прикопала. У меня, играет с Матвеем.
– Мы сейчас приедем.
– Не знаю, кто эти таинственные «мы», господин Воропаев, но приезжать не надо. Сейчас Ваш супер-начальник немного очухается и Хосе, или кто-то из ребят его привезут.
– Он пьян?
– А Вы как думаете?
– Дина Витальевна, я хочу Вас попросить. Не надо с ним сейчас отношения выяснять, просто отправьте его домой.
– Я его прямо сразу отправлять не буду, а то мне кажется, он вполне способен устроить концерт. А я не хочу травмировать ребенка. Но чуть позже я обязательно его верну под Ваше надежное крыло.
На этом наша беседа закончилась.
Я вернулась в гостиную, где Давлатов преспокойно спал на моем диване.
Матвей прокомментировал:
– Мама, папа устай и уснуй. Давай его себе оставим?
Я улыбнулась через силу:
– Конечно, сынок.
Если папа «устай» и «уснуй», что мне с ним еще делать? Только себе оставить.
Когда я уложила Матвея спать, то в коридоре столкнулась с Еленкой:
– Мам, а где ты подцепила такого кадра?
– На распродаже, дочка. По рублю за штуку. Спокойной ночи.
– Спокойной, спокойной, – протянула она с сомнением, заходя в свою комнату.
Я выдохлась и пошла спать. Вырубилась сразу.
Мне снились эротические сны. Меня целовали, гладили и ласкали, доставляли удовольствие самыми развратными способами.
Сначала сны были нечеткими, когда не можешь сосредоточиться и понять, что же на самом деле происходит.
Но потом ощущения стали реальней, а когда я открыла глаза, то обнаружила, что лежу на животе на собственной кровати, сверху на меня навалился голый Давлатов, который одну руку просунул мне под живот, приподнимая меня, а второй направляет свой член мне во влагалище.
– Какого черта!
Но это не важно, потому что в этот же миг он уже внутри меня, заполняет собой без остатка, до боли.
Шепчет срывающимся голосом:
– Тебе не поможет ни черт, ни Бог, потому что, если бы ты только знала, как о*уенно тебя трахать.
Не прекращающиеся толчки и тяжесть его тела заставили извиваться и скулить в подушку, а он все таранил меня и таранил, руку с живота переместив мне на груди и мял их в такт своим движеньям. И как бы грубо он меня ни брал, смазка во мне смягчила его резкие движенья до хлюпающих звуков. И во мне от его движений расцветает само естество женщины. Я не могу ему противостоять, да и хочу ли? Он кончил с громким стоном, но видя, что я не дошла до финиша, просунул руку к клитору и несколькими движениями довел и меня до оргазма. После того как наслаждение отпустило, я поняла, что он все еще лежит на мне и, кажется, никуда не собирается.
– Сережа, ты тяжелый.
– Потерпишь, кому сейчас легко.
Но слез с меня, лег на спину, меня уложил себе на грудь и обхватил руками.
– Что это было с Баженовым? – потребовал он отчета.
– Я пыталась устроиться на работу.
– Зачем?
– Зачем люди работают, Сережа? Чтобы еду покупать, одежду, за жилье платить?
– Вот поэтому я и спрашиваю, тебе-то это зачем? У тебя за все платит Рамос.
– Но это не может продолжаться бесконечно.
– Не может, – согласился он со мной и тут же холодно отрезал, – потому что не надо было этого всего начинать.
– Это точно, – раздражаюсь я, – Надо засунуть язык себе в жопу и прыгать перед тобой на задних лапках.
Почувствовала, как он напрягся подо мной.
– А что ты хочешь получить своей войной за независимость? – и едко добавил, – Какая может быть независимость для тебя, если ты все равно на моем члене постоянно оказываешься?
Это слушать обиднее всего, потому что это – правда.
– Почему ты меня все время унижаешь? Сам меня хочешь, и все время ведешь себя так, как будто я тряпка, о которую тебе грязные ноги вытереть противно.
И тут же в ответ услышала:
– А кем ты себя вообразила?
А тон такой, что лучше бы пощечину залепил. Вот почему с ним всегда так?
– Тебе лучше уйти.
Я попыталась встать, но у него вдруг срывает крышу. Он схватил меня за горло и вдавил в матрас:
– Слышь, ты, сука, хватит думать, что ты можешь мною командовать.
Он продолжил меня душить и одновременно раздвинул мне ноги в разные стороны. У него снова стоит, и сейчас он специально делает мне больно, когда входит в меня с каким-то утробным рычанием. Мне не хватает воздуха, я начинаю задыхаться. Мне становится страшно, что он меня просто убьет. А его движения внутри меня, они резкие и рваные. Я почти теряю сознание, и в этот момент он отпустил мое горло, а после упёрся руками в кровать по обе стороны от меня и стал двигаться мощнее и мощнее. От того что я смогла, наконец, вдохнуть, меня накрывает сильнейший оргазм. Тело вибрирует от конвульсий, которые долго не прекращаются. Стенки влагалища сжали его член, и Сергея тоже накрыл оргазм. Он громко застонал, потом скатился с меня. А я села, обхватив руками колени и начала плакать.
Плачу тихонько, просто слезы текут и текут, а я никак не могу успокоиться. Сергей встал, натянул боксеры и брюки, приблизился ко мне и спокойно сказал:
– Я все равно буду е" ать тебя, тогда, когда захочу. И ты ничего не сможешь с этим сделать.
Он поднял рубашку и ушел.
Я вытерла ладонями слезы. Зачем я его пустила?
Я думаю, что он не вернется, но он возвращается через несколько минут с телефоном. Увидел мое состояние, поднял меня с кровати и отнес в душ. Вымыл меня горячей водой, от которой тело расслабилось, а в голове появилось полное безразличие ко всему. Сережа вытер меня, завернул в одеяло и отнес обратно в постель, лег вместе со мной и долго гладил меня по обнаженной спине, пока я снова не уснула.
Глава 23.Начальник службы безопасности.
Дина.
Я проснулась днем. Давлатова уже не было. Теперь даже если он будет подыхать у порога моего дома, я закрою дверь изнутри. Болят шея и горло, внутри тоже чувствую дискомфорт. По мне проехал каток, асфальтовый, не иначе.
И главное, я же понимаю умом, я все понимаю. Что от такого, как он, нужно удирать, теряя все виды обуви. Но вот тело… Он им владеет на каком-то молекулярном уровне. Был бы кто это другой, я бы воткнула ему палец в глаз, и часть мозга достала через глазницу. Но с Сергеем все не так. Я еще и оргазм получила, пока он меня имел, да еще какой.
Я не поклонница подобных отношений. Насилие к женщине – это не правильно. Но вот приходит он, и все мои установки оказываются в заднице. Это на самом деле страшно – такая зависимость от другого человека. Так быть не должно. Но есть. И что теперь со всем этим делать, мне не известно.
Я встаю, иду к зеркалу, и мне хочется снова заплакать. На шее синие, фиолетовые синяки. Теперь как ходить-то? Он просто животное. Нужно держаться от него как можно дальше. После душа оделась, у меня есть такая маечка с воротником-стоечкой. Очень подошла. Злюсь на себя. Вот тоже овца. Придумала какие-то страдания. На фиг всё. Время уже три.
В гостиной стоит большая корзина, в ней сочетание белых и нежно-розовых пионов. Необычайно красиво. Я стою возле этого чуда и просто любуюсь, потом подхожу и вижу карточку сбоку корзины. Достала и прочитала: "Если Вы не сердитесь и смогли меня простить, то я жду Вас на работе. Баженов"
Конечно, можно сесть и пожалеть себя. Ой-ой-ой, меня обидели опять. Но это пусть делает кто-то другой. А я пойду у Баженова поработаю.
И перед Давлатовым ноги раздвигать больше не буду.
Я созвонилась с Баженовым и договорилась, что я должна прийти завтра к 9 часам. Что, собственно говоря, и сделала. Мне показали кабинет, рассказали о моих обязанностях. Суть вся в том, чтобы обеспечивать охрану информации, потому что данные о месторождениях обладают большой ценностью. Охрана гендира тоже на мне, вернее ее организация. Но это проще, чем ловить психопатов. Я вникаю в работу. Мне все понравилось. Особенно большая зарплата.
Давлатов куда-то пропал. И я искренне желаю, чтобы он там и оставался.
С Баженовым у меня все ровно и на "Вы". Единственное, я ловила на себе косые взгляды его заместителя Николая Андреевича Строева. Но меня чужое мнение волновало мало.
В спорткомплексе "Гладиатор" у охраны проходили занятия, на которых я обязана присутствовать. Спорткомплекс принадлежит другу Давлатова Михаилу Ланскому.
В целом с подчиненными у меня сложились ровные отношения. После случая с Костей доказывать мне степень мужского превосходства никто не спешил.
Мужчины тренировались, я сидела на стульчике, копалась в телефоне. Демонстрировать кому-либо, чему меня жизнь научила, я не люблю. Может, потому что учила она меня очень жестоко, и я точно знаю, что фактор внезапности – вещь стоящая.
Но тут появились Ланской и Баженов. И если от последнего мне деться некуда, я на него работаю, то с первым я предпочла бы не встречаться. Только вот не тут то было. Оба направились ко мне.
– Здравствуйте, Дина Витальевна, – поприветствовал меня Баженов.
Мы с ним сегодня не виделись, он уезжал на деловые переговоры, которые проходили не в офисе.
– Здравствуйте, Денис Дмитриевич.
Но Ланской тоже решил сказать свое слово:
– Привет, Диночка.
Я с пренебрежением скользнула по нему взглядом:
– Разве мы знакомы?
«Чмо в атаке» совсем обнаглело. Нашел "Диночку".
И намеков этот тугой не понимает.
– Ну, как же, когда ты работала у Давлатова…
Перебила:
– Во-первых, не "ты", а "Вы", во-вторых, это "когда" было давно и неправда, в-третьих, я бы Вас попросила обращаться ко мне по имени-отчеству, если с одного раза не расслышали – меня Дина Витальевна зовут. Да и общих тем для беседы у нас с Вами нет.
Ланской удивленно заморгал, пытаясь сообразить, что делать дальше.
Баженов, оглядев тренирующихся охранников, поинтересовался:
– А Вы почему не тренируетесь?
Я понимала, что вопрос задан скорее всего, чтобы я отцепилась от Ланского, но тоже мне не понравился:
– Меня драться не учили.
Ланской вклинился:
– Да что же это у тебя, Денис, за начальник службы безопасности такой? Как она ее добьется, если ничего не умеет?
Посмотрела на придурка и уточнила:
– Зато меня учили убивать.
У Ланского вытянулась его наглая рожа. Так то, малыш! И я вижу – он мне верит. Он видел тот случай с Костей. Он наверняка помнил ночь нашей первой встречи.
Поэтому через секунду он предпочел, наспех попрощавшись с Баженовым, уйти.
И правильно, нечего мозолить глаза.
Баженов, после того как ушел Ланской, предложил неожиданную вещь:
– Я хотел попросить Вас в субботу пойти со мной на благотворительный прием у моего знакомого Романова.
Я, кажется, дикая совсем:
– Вас, что там убить попытаются?
Он рассмеялся. И это приятный звук. А лицо у него при этом прояснилось и сделалось еще более привлекательным. Я заулыбалась в ответ. Может же быть в моей жизни хоть что-то нормальное?
Я ответила согласием. Пусть один вечер я побуду свободной и красивой.
На работе все рутинно. Я договорилась с парикмахером, косметологом, визажистом. И выбрала платье. Мне понравилось от Дольче и Габбана из легкого струящегося шелка цвета молочного пломбира без бретелей с бантом на талии спереди стоимостью в русскую машину. Сзади оно застегивалось на молнию. К нему идеально подойдут жемчужные серьги, кулон и браслеты на обе руки.
Мной начали заниматься с утра субботы, и лишь к вечеру, пройдя все процедуры, я превратилась в царевну-лебедь.
Вечером за мной заехал Баженов, я оставила колумбийцев дома. Хосе это не понравилось, он попытался спорить. Но я убедила его, что все будет в порядке.
Мне нравится восхищение в глазах Баженова, мужской интерес, но без сметающей все на своем пути агрессивности Давлатова. В машине звучала тихая приятная музыка.
Мы приехали в красивый дом, где проходил прием. Нас встретил хозяин – еще один крупный бизнесмен Романов. Баженов подошел поздороваться и представил нас друг другу. Я вежливо улыбнулась при знакомстве и продолжила этим заниматься, пока Баженов общался со своими знакомыми. Причем я так поняла, многие из них воспринимают меня как его содержанку. Я не стремилась их разубеждать, ела, пила, танцевала и не забивала себе голову. Мне легко и беззаботно, как не было уже давно. Ровно до того момента как я заметила Давлатова. Он не один, с ним очень красивая брюнетка.
В этот момент Баженов куда-то ушел, но компанию мне решил составить Ланской, которому спиртное ударило в голову:
– Не очень ты ему и нужна. Охота на богатого мужика сопряжена с трудностями, детка. Не такие мы – дураки. Драть можно такую, как ты, а на людях показываться с такой как Лилия Костромская, чтобы не позориться.
Вот что он не понял в прошлый раз? Что меня не интересует билет в счастливую жизнь в виде какого-то богатого жлоба, я объяснять ему не собираюсь. Природу своих отношений с Давлатовым я сама понять не могу. Единственное, что я могу сказать по этому поводу, что я еб*нутая. У меня двухлетний сын от него, а я не получаю даже алименты. Только какие-то бесконечные претензии, непонятно чем вызванные. Но и сейчас я посмотрела, как он придерживает свою спутницу за талию, и подумала лишь о том, чтобы он ко мне не лез. И меня царапнуло то, что рядом с ним другая. Но прежде чем я признаюсь в этом хоть кому-то, я себе язык откушу.
– Так зачем Вы ко мне подошли господин Ланской? Чтобы опозориться?
– А зачем ты сюда с Баженовым пришла? Чтобы Сергея разбесить?
– Послушайте, я кажется, не достаточно четко объяснила Вам. Вы мне неприятны. Что и зачем я делаю, Вас не касается. И будьте добры, ступайте уже.
Он посмотрел на меня несколько мгновений, а потом сказал:
– Знаешь, что он хочет сделать? Жениться на Костромской и отобрать у тебя ребенка. Думаю, у него получится.
Не знаю, что Ланской хотел от меня добиться. Но я подумала, что и он, и Давлатов могут идти на х*р. А ребенка они с Костромской будут вместе воспитывать, когда эта фифочка ему его родит. Михаил все же оставил меня в покое, после того как высказался.
Теперь главная задача не приближаться к этому психопату. Но он и сам не горел таким желанием, поэтому я продолжила проводить этот вечер в компании Баженова, но ровно до того момента, как над моим ухом раздалось:
– Пойдем потанцуем.
Глава 24. Танцы на нервах
Дина.
Я смотрю на Давлатова и говорю:
– Я не танцую.
Но он не понимает слова "нет".
– Для меня можно сделать исключение, – потом обращается к стоящему рядом Баженову, – И Денис Дмитриевич не будет возражать, верно?
Я не хочу с ним никуда идти. Но предатель Баженов пожимает плечами:
– Почему я должен возражать?
И не дожидаясь моего согласия, Сергей увлекает меня к танцующим парам, притягивает к себе, уверенно ведет в танце. Я хочу стряхнуть с себя его руки и отодвинуться, потому что через тонкий шелк он слишком ощущается. Этот человек для меня всегда слишком.
Вдруг он спрашивает:
– Обиделась?
И что ему ответить, после того что он сделал?
– Ты что хочешь услышать: "Спасибо, Сережа, мне так понравилось. Когда мы повторим?"
Он притягивает меня к себе сильнее и уже не спрашивает, а утверждает:
– Обиделась, – и продолжает, – есть такой вид секса – скарфинг, называется. Им люди специально занимаются, чтобы кайфануть сильнее. Я же видел, как тебя от оргазма тогда колотило.
Я теряюсь от возмущения на несколько секунд, но потом все же не сдерживаюсь:
– Люди, я хочу сказать, нормальные люди, такими вещами занимаются, предварительно спрашивая согласия, – я специально выделяю голосом и про согласие, и про спрашивают, и про предварительно, – Но то, что делаешь постоянно ты… Я что тебе сделала плохого? Что три года назад, что сейчас? Я не понимаю.
Я говорю все это тихо, чтобы не привлекать внимания, но и промолчать я уже тоже не могу.
***
Сергей.
Я смотрю на Дину и вижу в ее глазах осуждение. Она говорит вещи, причем вещи справедливые. Как ей ответить, я не знаю. Банальное «прости»? Я не уверен, что оно поможет. И я не умею говорить это слово. А потом сейчас меня больше занимает ее тело под моими руками, такое нежное и податливое. И платье очень красивое. Ей идет. А вот то, что она здесь с Баженовым, ей не идет. И на работу к нему она все-таки пошла.
Я старался успокоиться две недели, как-то проанализировать свое поведение. И пришел к выводу, что меня выбешивает моя потребность в ней. Раньше до нее такого не было.
Сейчас я дико хочу ее поцеловать, коснуться губами ее нежных губ, проникнуть языком в ее влажный ротик и ласкать его до тех пор, пока она сама не захочет выпрыгнуть из трусов. А я знаю, что так и будет, стоит мне показать ей, чего от нее хочу я.
Танец закончился.
– Мне кажется, здесь не подходящее место для обсуждения наших отношений.
– Я никуда с тобой не пойду.
– Ты слишком категорична.
Мне нужно отвести ее назад к Баженову, а самому вернуться к Костромской. Но я не хочу. Да и зачем? Вместо этого, надеясь, что она постесняется устроить сцену, я веду ее к выходу в сад. Вот там будет лучше. Я знаю там замечательную беседку. Чувствую, как Динка напрягается. Похоже, что может и не постесняться.
Но она не успевает, мы оказываемся на улице. Я предупреждаю:
– Не вздумай закатить скандал. Это тебе только повредит.
Я углубляюсь в сад, Дина не вырывается, хотя я чувствую, как ей этого хочется. Наконец мы доходим до укромного уголка, где расположена беседка.
– Вот здесь можно все обсудить.
Она, наконец, выдергивает свою руку у меня и спрашивает, становясь напротив:
– И что же ты обсуждать собрался?
Я, каюсь, ничего обсуждать не собирался. Я просто хотел ее здесь трахнуть. Поэтому подхватываю ее за талию и усаживаю на стол. Потом делаю так, как хотел весь вечер – задираю легкий материал ее платья все выше и выше, обнажая длинные стройные ноги, пока не становится видно трусы. А трусы-то, твою мать, она для кого такие нацепила? Одно кружево, которое ничего на закрывает, а так чуть ухудшает обзор. Для Баженова? Вот только хер ему, а не Динка. Развожу ей ноги, становлюсь между них.
Она упирается мне руками в грудь:
– Не трогай меня.
Наклоняюсь к ее лицу и выдыхаю в ее губы:
– Я буду нежным. Я умею.
У Дины происходит секундное замешательство. Которого мне достаточно, чтобы начать ее целовать. А потом… А потом она уже оттолкнуть меня не захочет. Особо не напираю, даю ей расслабиться. Губами касаюсь мягких губ, языком раздвигаю зубы, начинаю поглаживать ее язык и рот.
Руками расстегиваю молнию на платье, спускаю его на талию. Потом руки кладу ей на груди. Бля*ь, какие шикарные у нее сиськи. Как приятно ощущать их в своих руках, сдавливать и ласкать. Большими пальцами задеваю соски, она не выдерживает и прогинается в пояснице. Уже хочет меня внутри.
Спускаюсь губами по шее, целую нежную кожу. Она откидывает голову назад. Ее руки оказываются на моих плечах. Да, моя хорошая, две недели без секса – это неприятно.
Нацеловываю ей сисечки, она уже начинает постанывать. И жмется сильнее наверняка ощущая мой приготовившийся к ее сладкой дырке член. Вот теперь все правильно, а то это желание поговорить – от него один вред.
Засовываю руку ей, а трусы, раздвигаю складки. А как тут все влажно. Вот и нечего ломаться. Вставляю в нее два пальца, растягиваю ее и толкаясь пальцами внутрь. Дина стонет уже громче. И замечательно, и никуда она от меня не денется. Я тоже тебя хочу, даже не сомневайся. Одной рукой начинаю снимать ее трусы, она мне помогает. Белое кружево сначала соскальзывает с одной ноги, потом со второй и отлетает куда-то на пол беседки.
Продолжаю толкаться внутрь влагалища пальцами. Дина начинает метаться и стонать уже громче. Видно, что хочет большего. Хриплым голосом прошу ее:
– Расстегни мне брюки.
Она слушается: расстегивает ремень, потом пуговицу и молнию на брюках. Приспускаю брюки и боксеры, выпускаю член на свободу, провожу его головкой по нежным складкам Динкиной плоти от клитора к влагалищу и обратно. Потом делаю так еще раз и замираю перед вторжением.
В этот момент за спиной раздается:
– Вот ты, молодец. Пришел со мной, трахаешь другую.
Лилька. Отчаянно хочется продолжить, а главное закончить то, что я только что делал. Но эта не уйдет.
С разочарованием отмечаю, как проясняется Динкин взгляд, как из него испаряется туман страсти. Но истерить она тоже не намерена.
Я натягиваю на место боксеры и брюки, застегиваю ремень. Член, сука, никак не падает.
Дина спокойно поправляет лиф платья и, глядя мне в глаза, произносит:
– Молнию застегни.
Я выполняю просьбу молча. Дина соскальзывает со стола, платье закрывает, наконец, ей ноги и то, что выше.
Лилька с сарказмом интересуется у нее:
– Что даже трусы надевать не будешь?
Быстрицкая изучает взглядом Лильку и произносит:
– Зачем, мы сейчас в другом месте продолжим.
Лильке идея явно не нравится:
– А ты кто такая вообще? Пришла с Баженовым, целый вечер с ним терлась, а еб*шься с ним вот?
Я с интересом наблюдаю за девушками.
Дина замечает мой взгляд и выдает:
– Даже не думай, что я тебя с ней делить кинусь.
Лилька набирает в грудь побольше воздуха, но тут у Быстрицкой звонит телефон.
Она вылавливает его в сумочке и отвечает… Видимо, второпях нажимает громкую связь и на всю беседку раздается звонкий девчачий голосочек:
– Мам, Матвей заболел. У него 39. Я ему нурофен дала, но температура не спадает.
Я все прекрасно слышу. И хотя я видел мальчика всего несколько раз, но осознание того, что это мой ребенок, приводит к тому, что во мне поднимается тревога.
Динка вовсе перестает обращать на нас внимание, пытается отодвинуть меня с дороги и уйти, забив на валяющиеся в беседке трусы. Но вот этого допускать я не намерен. Она без машины, наркоторговцы остались дома, и пока она доедет, неизвестно, что может случиться. Кроме того, если не поехать с ней, домой к себе она меня вряд ли пустит, да и по телефону то ли ответит, то ли нет. А я жди и мучайся? Ну, уж нет.
Поэтому обращаюсь к ней:
– Пошли, я тебя отвезу.
Вижу, что собирается возражать. Нашла тоже время препираться. Хватаю за руку, двигаясь к выходу из беседки:
– И только попробуй мне сказать: " я с тобой не поеду".
Лилия тоже не намерена отступать, но эта знает меня лучше, поэтому, когда я рявкаю:
– Потом, – Костромская перестает путаться по ногами.
Вызываю водителя и уже через несколько минут мы отъезжаем от дома Романова.
В машине Дина набирает дочери. Говорю ей сразу, чтобы поставила на громкую.
– Мама, ты едешь? – в голосе девочки звенит беспокойство.
– Да. Как Матвей?
– Плохо, температура держится.
– Когда ты ему нурофен давала?
– Минут 40 назад.
– Может еще не подействовал. Еленка, возьми в баре водку, смочи платок и протри его. Ему станет легче.
Пи*дец, что у некоторых умеют дети в 14 лет. Они заканчивают разговор. И я не выдерживаю:
– Детей нарожала, надо дома сидеть и смотреть за ними, а не жопой на приемах крутить.
Она косится на меня, но молчит, что почти небывалое достижение. Надо вообще уже прекратить всю эту ху*ню, колумбийцев отправить восвояси, а Быстрицкую с детьми перевезти к себе домой. И с работы пускай увольняется. Женщина должна заниматься домом и детьми. Хорошо, хоть из следственного комитета ушла, а то стоит только Аспида вспомнить, как как-то нехорошо становится. Сбежит такой из тюрьмы, и мстить кинется. Доберется до Матвея или Лены. О чем вообще Быстрицкая думала, соглашаясь на такую работу?
Не знаю, сколько правил, мы нарушили, но приехали быстро. Машина заехала на территорию, мы зашли в дом.
Еленка вышла из комнаты мальчика. Увидев меня, хмыкает:
– И Вы здесь, – потом обращается к матери, – Он уснул.
Дина спрашивает:
– Он кашлял?
– Нет.
Дина заходит в комнату мальчика, я тоже. Матвей лежит на своей кровати и действительно спит. Только дышит тяжело. Она наклоняется к нему, целует в лоб и говорит:
– Горячий. Надо вызвать врача.
Я предлагаю:
– Давай в клинику отвезем.
Но Дина не успевает ответить мне, как вдруг ребенок начинает не просто тяжело дышать, он начинает сипеть. Я понимаю, что он задыхается. Дина бросается к мальчику, хватает его на руки, скидывает туфли и босая выбегает из комнаты. Мальчик просыпается, начинает плакать. Он не может дышать. За несколько секунд мы оказываемся у машины.
Я бросаю водиле:
– Гони так, как будто это реактивный самолет.
И он гонит. Мы оказываемся у клиники гораздо быстрее, чем на скорой. Зато все это гораздо страшнее. Ребенок всю дорогу не может дышать, плачет, его рвет на платье Быстрицкой. Она не обращает на это никакого внимания, только успокаивает ребенка:
– Дыши, мой маленький, только дыши. Я здесь с тобой. Все будет хорошо.
Я звоню в клинику, объясняю, что произошло. Они нас уже ждут.
Когда оказываемся в клинике, нас встречает главврач. Медработники одевают на Матвея кислородную маску, осматривают его, делают укол. И спустя какое-то время он делает первый более-менее нормальный вдох. Затем его забирают в палату, держат под кислородом, берут анализы. Мы все это время рядом. Состояние сына стабилизируется. Я говорю Дине, чтобы она переоделась, сам остаюсь с Матвеем. Ей дают медицинский халат, она переодевается в ванной и возвращается к ребенку. Спустя минут 10 с Матвеем остается медсестра, а нас главврач вызывает в коридор.
