Текст книги "Млечный Путь"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Глава 26, в которой утро и Марта на другом конце провода
– Да ладно, случайно! Рассказывай!
– Нет, правда, Марта, я вовсе не собиралась этого делать! В тот момент я вообще не была способна на какие-либо сознательные действия. Ты что, предупредить меня не могла?
– Кажется, это была твоя идея насчет вмешательства матерей. Я все устроила, она тебе позвонила. Или должна была в карете прикатить?
– Марта, ты все очень здорово сделала, спасибо, просто я никак не могла ожидать, что она объявится в тот же день! Я была совсем не готова… Или ты нарочно не предупредила, чтобы вышло естественнее?
– Дорогая, при всем желании предупредить тебя я не могла. Она ведь звонила матери от меня, и они страшно поссорились. Ты же понимаешь, что была не лучшая тема для телефонных бесед… Девчонка только-только успокоилась после своих мемуаров, а мамочка привела ее опять в такое состояние… Ой, ладно. Короче, я была уже готова бросить все и ехать с ней в этот самый Довиль, лишь бы помирить с мамашей. Но девчонка молодец! Смогла взять себя в руки, вытерла слезы и позвонила отцу. И что ты думаешь? Нажаловалась ему на мамашу, которая хочет убить его собственного внука. Тот занял сторону дочки! Раз мамаша тебе позвонила, значит, он на нее надавил. Значит, девчонка еще раз с ними потом связывалась, после того как от меня ушла. При мне она ни одному из них не давала номера твоего телефона.
– То есть ее отец спокойно отнесся к известию? Потрясающе…
– К какому из двух? Беременность дочери или кровожадные намерения супруги в отношении внука? Она же начала со второго пункта, как ты не поймешь. Со своей обиды на мамашу, которая не хочет внука, дескать, еще молода на роль бабушки, внуки очень старят. Эта девочка далеко пойдет!
– Потрясающе… – повторила я.
– Угу, – отозвалась Марта, и я поняла, что она закуривает. – Ну и о чем же вы договорились с потенциальной бабушкой?
– Обменялись номерами мобильных. Они на выходные готовы приехать в Париж или принять нас у себя в Довиле.
Марта поцокала языком.
– На своем поле играть, конечно, легче. Но, знаешь, я бы сгоняла в Довиль. Погулять по побережью, устроить барбекю… Там весной просто необыкновенно! Ты когда-нибудь была в Довиле весной? Кстати, там историческое казино. Ты когда-нибудь играла в казино? Алло, ты меня слышишь?
– Слышу. Марта, ну какое еще барбекю с казино? Муж с сыном и так вчера чуть друг друга не убили… Я вообще не представляю, что будет дальше…
– Так все плохо?
– Ты даже не можешь вообразить, в какой ярости был вчера Даниель! Какой скандал он закатил Тьерри… Не умеешь трахаться без последствий – значит не трахайся, бастарды никому не нужны. Женись! А этот ему заявляет…
– С какой стати жениться должен я? Я понятия не имею, с кем она еще встречалась. Я с ней месяц с лишним не общался. При чем здесь я?
– У нее беременность три месяца! Значит, от тебя!
– А ты три месяца назад рядом с ней со свечой стоял? Было бы от меня, она бы мне еще когда сказала, а то переметнулась на другого, видеть меня не желала. А теперь здрасьте-приехали, она беременна, видите ли, от меня!
– А это твои проблемы, что девки тебя бросают! – орал Даниель. – Нечего на нее валить! Небось потому и бросила, что не захотел жениться, когда она тебе сказала!
– Не говорила она мне ничего!
– Мне надоело твое вранье! Слушать противно, как ты выкручиваешься! На другого она переметнулась! Видеть не желала! Твоя мать тоже не желала меня видеть, когда залетела! Тобой, между прочим. И это нормально! Потому что у всех беременных крышу сносит, и секса они в этот момент редко хотят! Не захотела тебе дать, а ты сразу – бросила, бросила!..
– Я не вру! Я вообще никогда не вру! Знаешь почему? Потому что легко забыть, что наврал, и можно выставить себя идиотом!
– А ты идиотами решил выставить нас с матерью? Да? Чтобы мы поверили твоему вранью, а не родителям этой девочки? По-твоему, она наврала им про тебя? Точно так же, как ты врешь нам? Отвечай! Я тебя спрашиваю! – Даниель схватил его за грудки и занес кулак для удара. – Отвечай!
Тьерри злобно сверлил отца глазами и вдруг ловко перехватил его руку, заломил за спину и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Ты рискуешь. Я сильнее тебя.
Но тут Даниель схватил его свободной рукой за горло.
– Это мы еще посмотрим! – И со всей силы повалил на обеденный стол; посуда полетела в стороны. – На отца он руку поднял! Щенок!
Тьерри хрипло дышал и обеими руками пытался оторвать от своей шеи хватку отца, который тоже уже пустил в ход обе руки.
– Прекрати! – заорала я и вцепилась в плечи Даниеля. – Ты его задушишь!
Тот передернул спиной, стряхивая меня, и прорычал:
– Уйди! Не мешайся! – Переместил руки с горла Тьерри к основанию его шеи и, как игрушку, швырнул его со стола на пол, сметая скатерть и остатки посуды.
Тьерри упал со страшным грохотом. Сверху на него посыпались тарелки, вилки, бокалы. Я бросилась к нему. Даниель резко схватил меня за руку и дернул, останавливая.
– Не трогай! Пусть полежит подумает! В следующий раз в окно вышвырну за вранье! Пойдем, спину мне разотрешь и плечо, чуть не вывихнул мне его этот неблагодарный нахлебник!..
– И ты пошла растирать ему спину? – спросила Марта. – Бросила сына?
– Бросила и пошла. А что мне было делать? Страшно… Я никогда не видела Даниеля таким, в таком бешенстве! Я даже не могла предположить, что он может вести себя как неандерталец.
– Тьерри мог бы сдержаться.
– А вот не сдержался! Яблочко от яблони, сама знаешь… И это сейчас, пока до них еще не дошло, что главное действующее лицо – Аннет, будущая мамочка…
– Но сейчас-то они помирились?
– Тьерри не разговаривает с нами. Утром, когда он чуть свет поливал свои растения, я попыталась с ним заговорить, но он не проронил ни слова, не притронулся к завтраку и ушел. У меня такое ощущение, что он вообще бы ушел из дому еще вчера, но его держат здесь эти растения. Понимаешь, растения!
– Тем более он должен привязаться к ребенку. Надо показать ему ее УЗИ. Ты вон уже к нему привязалась настолько, что тебя даже не смущает эта авантюрная Аннет в роли невестки.
– Марта, но почему она должна меня смущать? Потому что переспала с Даниелем? Так с ним пол-Парижа переспало.
– Ха! Ну ты и скажешь! Вообще-то у нее есть и другие отличительные качества.
– А что, она вполне хорошенькая, девочка-отличница, правда, излишне предприимчивая, но пойми, это первая девушка, которой всерьез увлекся мой сын. И она от него без ума. Родит ребеночка, глядишь, еще одного. Мне больше ничего от нее не надо.
– А Даниелю?
– Марта, ему сейчас нужна Вивьен! Знаешь, сколько он ей вчера навалял про ушки-сисечки, пока я была у тебя? Почитать?
– Не обязательно. Надеюсь, ты уже ответила ему?
– В том-то и беда, Марта, что я настолько на него зла, что у меня лишь одно желание – написать ему единственную фразу: «Какой же ты идиот»!
– Секса, я так понимаю, у вас сегодня ночью не было?
– Отчего же. Если бы после растирания спины я бы с ним не легла, он бы точно снова подрался с Тьерри. А так мы спустились потом на кухню, и он лихо помог мне навести там порядок. Правда, порезался осколками, но вполне мужественно перенес, когда я мазала его руку йодом и бинтовала.
– Сильно порезался?
– Недостаточно за его художества, на мой взгляд… Ой, Марта, ну что мне ему написать? Он ведь заждался. Вчера вечером, сама понимаешь, было не до переписки.
– Сейчас в Ванкувере почти четыре ночи, так что…
– Сколько? Значит, у нас уже час? Марта! Я должна бежать. Нам сегодня назначено на два часа дня!
Я попрощалась с Мартой, положила трубку на стол и повела курсор к верхнему правому углу, чтобы закрыть страничку, но тут замигал значок нового сообщения и одновременно зазвонил телефон.
Глава 27, в которой я опять схватила трубку
– Привет, – сказала моя мама. – С кем ты болтаешь часами? Невозможно дозвониться!
– Привет, мам. Это по работе, с автором. Что-то срочное? Позвонила бы на мобильный. – Курсор остановился точно на значке сообщения, и я щелкнула по нему.
«Дорогая, единственная, любимая! – писал Странник. – Я больше так не могу. Я знаю, что ты все знаешь. Но, поверь, я даже не мог предположить, что девчонка беременна. Я в отчаянии! И в бешенстве от отчаяния!»
Я помотала головой, не очень веря своим глазам, а мама тем временем советовала мне проверить мобильный, потому что она уже набирала несколько раз, но слышала лишь механический голос, сообщавший, что абонент недоступен, и рекомендовавший что-то там…
– Мам, но у тебя все в порядке? – хрипловато спросила я и покашляла, прикрывая микрофон рукой, чтобы привести в порядок собственный голос. – Я рада тебя слышать, но, извини, мне нужно срочно убегать…
«От этого бешенства и отчаяния я чуть не убил вчера Тьерри… Пойми, я люблю его, но мне невыносимо, что мой сын – неудачник. Он всегда был таким, а теперь я сам же добавил ему»…
– Тебе вечно нужно срочно! А я хочу тебя поздравить! Я скоро снова стану прабабушкой, а ты соответственно…
– Мама! Откуда ты знаешь?!
– Она мне только что звонила и сказала, что…
– Кто?!
– Сесиль. Что с твоим голосом? Простыла?
– Наверное, – прокашлявшись, сказала я. – Сесиль? Тебе? Только что звонила?
– Ну да. Ей же хочется поделиться! Сначала аптечный тест показал, что все в порядке, а сейчас они были в клинике, и все подтвердилось. Они с Николя такие счастливые!
«…Сам же добавил ему проблем. И себе! И тебе! И этой дурочке! Что же делать теперь нам всем?»
– Аптечный тест? Ты знала?
– А ты – нет? Конечно, тебе всегда было наплевать на Сесиль. Ты всю жизнь носишься только с Тьерри! Можно подумать, он у тебя единственный. А Сесиль тебе чужая!
«Даже если Тьерри каким-то чудом не узнает, то я все равно плохо представляю себе»…
– Подожди, мама, я пойду включу мобильный. Вдруг она сейчас тоже не может дозвониться? – С трубкой в руке я направилась к вешалке у входной двери, где стояла моя сумка. – То есть они сегодня узнали и сразу позвонили тебе?
– Именно так. Но, по-моему, ты не рада.
– Да что ты, мама! Я рада, я очень рада!
– Что-то не заметно.
– Мама. – Я одной рукой достала из сумки мобильный, включила его и опустилась на пуфик у вешалки. – Мама…
– Ну и?
Мобильный заверещал в моей руке; мама услышала.
– Звонит? Это она! Ответь, я подожду.
– Нет, мам, это Даниель.
– Тьфу… Пожалуйста, не говори ему пока! Пусть девочка сама порадует папу! Целую. – И она отключилась.
Я тоже разорвала связь и поднесла к уху мобильный.
– Да, дорогой.
– Ты дома? Болтаешь по домашнему телефону?
– Я уже собираюсь. Мама звонила.
– А, ну тогда понятно.
– Не волнуйся! К двум мы все равно должны успеть!
Тут в замке определенно зашевелился ключ.
– А я и не волнуюсь, – сказал Даниель и открыл дверь.
Я оцепенела на своем пуфике.
– Ты прочитала мое письмо? – Он закрыл дверь и показал пальцем на мой компьютер. По экрану сейчас плыли рыбки заставки, маскируя собой письмо Странника.
– Какое еще письмо? – Я смотрела на мужа снизу вверх и была не в силах пошелохнуться.
Он неожиданно разулыбался.
– Ты такая смешная с телефонами в обеих руках. Давай сюда. – Он забрал у меня трубку и мобильный. – Ты так растерялась, даже забыла разъединить. – Продолжая улыбаться, нажал кнопочку связи на моем аппарате, и тот тут же зазвенел в его руке. Даниель посмотрел на экранчик и сказал: – Это Сесиль. Ответить?
Я смогла лишь кивнуть.
– Да, дочка! А мама в туалете. Да, дома. Мы собираемся ехать к врачу. Ага, на постоянный цемент. Ну… да… Да что ты! – Его лицо просветлело. – Не может быть! Правда? Поздравляю!
Я вдруг почувствовала необыкновенный прилив сил и потянула руку к телефону. Даниель закивал мне, сказал:
– Дочка, передаю трубку маме, порадуй ее. – И протянул мне мобильный. – Шикарная новость, дорогая!
Я забрала телефон, разговаривая с Сесиль, направилась к компьютеру, нажала на клавиатуре клавишу перезагрузки, закрыла бук и, продолжая беседу, ушла наверх в спальню.
Когда я уже готовая к выходу спустилась вниз, Даниель жарил на кухне яичницу и прихлебывал что-то из кружки.
– Дорогой, мы опоздаем!
– Ну и ладно. Я все равно не собираюсь сегодня возвращаться на работу. Кофе не хочешь? – И показал на кофеварку. – Я много сварил. Будешь яичницу?
– Ты же знаешь, я ее не люблю. А кофе выпью. И от бутерброда не отказалась бы. Тебе сделать?
Он кивнул. Я налила себе кофе, сделала бутерброды и уселась за стол. Даниель перевалил яичницу на тарелку и тоже сел к столу.
– Что-то ты не радуешься за Сесиль, мамочка.
– Отчего же, я очень рада. Но от этого меня не меньше тяготит проблема с Тьерри.
– Черт! – Он вдруг хлопнул ладонью по столу; тарелки звякнули. – Но я же тебе все написал! Я сам не знаю, что делать!
– Как это что? Они должны пожениться!
– А я? Обо мне ты подумала?
– При чем здесь ты?
– Но ты же прочитала письмо! Не могла не прочитать!
– Какое еще письмо? О каком письме ты твердишь?
– Слушай, давай больше не будем играть в игры. Это же ты переписываешься со мной под именем Вивьен.
– Я? Вивьен? – Я вскочила из-за стола. – Ты спятил?!
– Ты сейчас не выключила компьютер, а поставила перезагрузку, чтобы я не смог увидеть, что там было под рыбками. А под ними было, готов поспорить, мое письмо!
Я скрестила руки на груди, выдохнула и заявила, глядя ему в глаза:
– У меня нет ни малейшего желания устраивать тебе сцену ревности по поводу Вивьен.
– Сцену ревности? Из-за Вивьен? – Он подмигнул мне и улыбнулся. – Потому что никакой Вивьен нет! Не так ли?
– Мне все равно, что у тебя с этой Вивьен. Хоть отправляйся к ней в Канаду.
– О! Даже так?
– Я давно вычеркнула ее из своей жизни. У меня есть дела поважнее. – Я допила кофе и звонко вернула чашку на блюдце. – Ты вообще собираешься ехать к врачу?
– Не кипятись. Сейчас поедем. – Он встал из-за стола, сунул грязную тарелку в раковину. – Мы и так уже опаздываем минимум на полчаса.
Я промолчала.
Глава 28, в которой письмо Вивьен
«Странник! Меня потрясло и очень напугало твое последнее письмо. Мне даже показалось, что ты лишился рассудка – что такого я могу знать, чтобы скрывать это от тебя? Прости, но я поинтересовалась у Марты, что происходит в твоей семье. И узнала удивительные вещи! Оказывается, ты против того, чтобы твой сын женился на какой-то девушке, и чуть не убил его за это. Странник, сейчас не пятнадцатый век, чтобы решать за сына, на ком ему жениться. То, что ты в тот момент еще не знал, что эта девушка беременна от твоего сына, вовсе не оправдывает тебя. Вполне логично, что ты, пусть с опозданием, но это осознал и переживаешь, только я все равно не понимаю, какие от этого могут быть проблемы у меня? Я живу в другой стране и не имею никакого отношения ни к твоему сыну, ни к этой девушке. Я их никогда не видела! Ты был пьян, когда писал то письмо? Иного объяснения я не вижу».
– Неплохо, – оценила Марта. – Но я бы заменила «не вижу» на «не нахожу», а то подряд получается «никогда не видела» и «объяснения не вижу».
– Марта, правь как хочешь, но, пожалуйста, поскорее отошли. Чтобы оно уже было, когда бы он ни вошел в Сеть.
– Эротики подбавить?
– Подбавь, если не лень, хотя и так сойдет, она же на него очень обижена. Все, Марта, больше не могу говорить. Он вот-вот появится.
– А ты где?
– Я сижу в машине, а он покупает цветы в цветочном магазине. Мы едем поздравлять Сесиль.
– После установки зубов?!
– Ну да, вот такие у нас отцовские чувства. Все, Марта, все. Не хочу, чтобы он увидел мобильный в моих руках.
Даниель вернулся с корзиной цветов, водрузил ее на заднее сиденье и прошамкал замороженным еще ртом:
– Торт ей нельзя, наверное?
– Лучше не стоит, – сказала я. – Но мы можем купить фруктов. Вон подходящее заведение. – И показала рукой на магазинчик с выставленным у дверей фруктовым изобилием.
– Сходи ты, а то мне очень трудно говорить.
– Может быть, мы вообще сегодня не поедем? Ты выглядишь совсем неважно.
Он умоляюще посмотрел на меня и потер челюсть.
– Ладно, молчи. Я все поняла. Тебе очень хочется повидать наших девочек.
Когда я вернулась с пакетом фруктов, он поспешно сунул мобильный в карман.
– Какая прелесть, – сказала я. – Оказывается, по телефону тебе говорить не трудно?
– Я не говорил. Я проверил рабочую почту.
– Почту? У тебя в мобильном Интернет?
– Можно подумать, у тебя нету! Ох… – И опять схватился за челюсть.
– Все-все! Молчим-молчим! Есть, наверное, только я не умею им пользоваться. Ты же знаешь, у меня проблемы с техникой. Я кофеварку-то едва освоила.
Он замахал на меня руками, морщась со страданием.
– Молчу-молчу, дорогой. В аптечке наверняка есть обезболивающее. Может быть, поискать, примешь?
– Езжай! У Селин что-нибудь приму…
– Папочка! Может быть, приляжешь? – обнимая его на пороге, сказала Селин. – И вообще переночуешь у нас? Мама, ну правда, оставайтесь! Куда ему сейчас ехать?
Но он сказал, что ему завтра на работу, и попросил у нее аспирина и коньяку, и мы поехали домой, и я уже очень хорошо представляла себе, что за вечер и ночка меня ждут.
В машине Даниель дремал и тихо постанывал, потом я почти на себе дотащила его до квартиры.
– Еще немножко, мамочка, еще немножко потерпи… – пробормотал он. – Дашь мне еще коньячку, и я рухну… Спать, спать, спать…
Я открыла дверь и сама чуть не рухнула: в гостиной сидели свекровь, Тьерри, Аннет, очень полная дама и еще более упитанный господин в очках. На журнальном столике перед ними было что-то сервировано. Свекровь первой сорвалась с дивана и шустро засеменила к нам.
– Ничего-то вы без меня не можете! Как дети малые! Знакомьтесь, это…
– О, мама… только не сейчас… – с мукой прошептал Даниель, приваливаясь лбом к дверному косяку. – У меня так болит челюсть… и вся голова… стоять не могу…
Глава 29, в которой конец июня
Жюль Рейно сидел в своем кабинете за письменным столом перед компьютером. На фоне яркого окна, боком к Марте, с «воскресной» щетиной и в красно-синей байковой клетчатой рубахе. Подобно большинству мужчин по выходным Жюль старался увильнуть от общения с бритвой, а клетчатые рубахи он носил всегда, сколько Марта его помнила. В юности, вероятно, они были своего рода вызовом белым воротничкам его традиционно банкирской семьи, а с возрастом стали буквально его визитной карточкой. Варьировались лишь яркость клетки и ткань: тонкий хлопок и сдержанные тона – для деловых будней, байка и ярчайшая клетка – на досуге в любое время года.
Полосатых рубашек Жюль не признавал вообще, как, кстати, никогда не носил и трикотажные футболки. По его мнению, он выглядел в них слишком толстым. Впрочем, он вообще был толстым. И в юности, и сейчас. Но именно этим-то и нравился Марте. Рядом с Жюлем она чувствовала себя хорошо и спокойно, как рядом, скажем, с толстым деревом: хочется прижаться и ощущать его силу и защиту. А особенно приятно прижиматься к Жюлю, когда на нем как раз байковая рубаха – тогда он совсем теплый, мягкий и трогательный.
Да, он ужасно трогательный, с умилением думала Марта, нежно рассматривая пухлый профиль мужа с двойным подбородком, мясистым носом и пышными усами. В отличие от постоянства клетки, усы Жюль носил лишь периодически, и Марта никак не могла понять, нужны они ему или нет. С одной стороны, с усами большие глаза Жюля делаются еще выразительнее, но с другой – усы нивелируют мужские лица вообще, не говоря уже о том, что усатый Жюль – абсолютный клон банкиров Рейно с фотографий девятнадцатого века. Тех самых буржуа, против которых юный Жюль, как человек искусства, бунтовал всеми своими разноцветными клетками. И любое напоминание об этом сходстве – пусть даже с историко-романтическим оттенком – начисто лишает Жюля чувства юмора и по сей день, за исключением разве что застольной беседы на неизменном рождественском ужине в кругу его семейства, некогда снисходительно позволившего недотепе Жюлю заняться тележурналистикой – и снисходительно же не пожалевшего инвестиций в его образование, а ныне на все лады гордящегося им же – зрелым плодом своих удачных вложений в интеллектуальную собственность страны, как любит всякий раз напомнить в тосте его папаша, такой же толстый, но гораздо более самодовольный и самовлюбленный, чем Жюль.
Впрочем, для сходства с банкирами, нежно глядя на мужа, подумала Марта, все-таки тебе нужен фрак или смокинг и хорошенько побриться, а сейчас, мой дорогой, в этой рубахе ты похож на провинциального лавочника или даже крестьянина, но уж никак не на свободного художника…
– Просто очень удачно. – Не оборачиваясь и не отрываясь от компьютера, Жюль потянулся, высоко выбросив руки над головой, и откинулся на спинку кресла; он разглядывал изображение на экране так, как художник смотрит на картину, когда доволен собственным творением. – Удивительно, насколько же все-таки удачен этот мой белый смокинг!
Марта одарила профиль Жюля ласковой улыбкой, поставила на стол подносик со стаканом и бутылкой перье, обняла мужа сзади, положила голову ему на плечо и, прижавшись щекой к его горячей толстой шее, сказала, глядя на экран:
– Вообще красиво, когда на свадьбе все в белом, а не только невеста. – И погладила его по байковой груди. – Неужели тебе не жарко в такой теплой рубахе?
На экране тем временем был общий план: бесчисленное количество гостей за столами под голубым сияющим небом. За их спинами – синее море с белыми парусниками и силуэтами парящих чаек. В убранстве столов тоже много голубого и белого. Господа – в белых или совсем светлых смокингах и фраках, дамы – в белых или пастельных тонов платьях. Подружки невест – исключительно в белом, как и оба жениха – новоиспеченный и с двадцатипятилетним стажем. Оркестр – тоже белоснежный – играет вариации на тему «Женитьбы Фигаро». Колышутся белые подолы скатертей, белые и голубые ленты бантов столового декора.
Жюль накрыл руки жены своими горячими ладонями.
– Мне-то жарко, конечно. Мне всегда жарко. А вот твои курьи лапки, – он по очереди поцеловал ее руки и прижал к своим щекам, – даже сейчас ледышки!
– Это тебе кажется, вулкан. – Она чмокнула его в затылок. – А ты бы все-таки переоделся. Огюст к обеду придет, знакомить со своей девушкой.
– Так мы с ней уже познакомились! – Жюль развернулся вместе с креслом, сгреб Марту и посадил к себе на колени.
– Ой, что ты делаешь?! Сломаешь кресло, мы же свалимся!
– Не должны. Ты такая приятненькая, прохладненькая… – Обнимая Марту, он вернул кресло в прежнее положение и ткнул пальцем в экран. – Вот же она! Подружка невесты. Черт, до чего тесен мир…
– Пожалуй, – согласилась Марта. – Я тоже меньше всего ожидала встретить в Довиле твоего племянника.
Жюль поднял вверх указательный палец.
– Сына! Официально Огюст – мой сын. Забыла, сколько было проблем с его усыновлением? А с ним самим? Ведь полная бестолочь и лентяй каких поискать!
– Да ладно. Просто тебе обидно, что он никогда не интересовался телевидением, а стал финансистом, как все Рейно.
– Конечно, обидно. – Жюль вздохнул и как бы невзначай полез рукой в вырез блузки Марты. – Я бы помог ему сделать на ТВ такую карьеру!
– Зато ты помог в этом моей Эльзе [4]4
Об этом читайте в романе Н. де Рамон «Мой маленький каприз».
[Закрыть], – сказала Марта, поглядывая сверху на уже активные манипуляции мужа под своей блузкой. – Что-то у тебя сегодня очень лирическое настроение…
– Воробышек… – томно прошептал Жюль и, щекоча усами, поцеловал ее в шею. – А на тебе нет бюстгальтера… – Поцеловал еще раз. – А трусики на тебе есть?..
– Есть, представь себе… Ой, подожди-подожди! Давай посмотрим. – Она мотнула головой в сторону экрана. – Мне очень нравится эта сцена!
Горячая рука мужа замерла под блузкой Марты.
– Когда жених обнимает живот невесты и прислушивается к нему? – описал происходящее на экране Жюль. – А потом другие гости начинают подходить к ней и тоже слушают ее живот по очереди?
– Да! Очень трогательно, правда? В этом есть что-то такое… ритуальное. Ну как будто поклонение Мадонне…
– Ха! – хмыкнул Жюль, убрал свою руку из блузки и потянулся к бутылочке перье. – Тоже мне, нашла непорочную девственницу! Такая роскошная свадьба, стильная, в традициях, один кюре чего стоит… – Жюль открыл бутылочку и наполнил стакан; Марта молчала. – В день серебряного юбилея брака родителей. Двойное торжество! И съемочная группа Виктора Пленьи [5]5
Герой романа Н. де Рамон «Червонный король».
[Закрыть]поработала на славу. А все коту под хвост…
– Почему же? Кажется, Крюшо, отец невесты, не поскупился оплатить эти съемки. А финдиректор группы твоего Пленьи поймала букет невесты и от счастья чуть не плакала!
– Ха! Заплачешь тут, когда скоро сорок, и ни разу не была замужем… – Жюль отхлебнул воды. – Ну заплатил Крюшо. Что ж с того? Еще бы не заплатил! Только группа Пленьи – не какие-то там шаромыжники, которые кое-как снимают на свадьбах, а сотрудники канала «Культюр»! Первого в стране канала, лучшего, может быть, и не только в нашей стране. – Он допил воду, налил еще. – А ты меня даже не предупредила, что невеста на седьмом месяце! И все ее подружки – тоже с животиками… – Жюль отхлебнул из стакана.
– Не все. Только Сесиль, сестра жениха, и…
Жюль нетерпеливо махнул рукой.
– Эта Сесиль замужем, а подружки невесты должны быть незамужними! Я-то рассчитывал использовать материал для цикла «Свадебные традиции мира»! Ну и куда это теперь? Только дома любоваться?.. Я уж и так, и этак кручу: может, как-нибудь удастся вырезать серебряных юбиляров и хоть их смонтировать для цикла. Тоже ерунда получается. Вот смотри. – Он потянулся к мыши, прокрутил ролик. – Они не расстаются с мобильными! – Погонял запись еще, периодически останавливая кадры. – И здесь, и здесь! Черт знает что! Ты мне это объясни! У людей праздник, двадцать пять лет прожили в браке, сын женится, а они как будто в другом измерении – знай себе строчат эсэмэски! А во время танцев исчезли вообще!
Марта прильнула к мужу, потрепала его по пухлой щеке, интимно заглядывая в глаза.
– Не расстраивайся, дорогой. Впереди свадьба нашего Огюста, так что у тебя есть возможность устроить все комильфо и пополнить свой сериал свадебных традиций.
– Комильфо? Каким образом? Это сейчас у его пассии ничего не заметно, а что будет через пару месяцев?
– Ну, значит, надо поторопиться со свадьбой.
– А почему он не поторопился познакомить нас с ней заранее? До ее беременности? Не попади мы на эту свадьбу, еще неизвестно, узнали ли вообще!
Марта молча улыбалась и продолжала ласково гладить щеки мужа.
– Почему мы с тобой сначала поженились, а потом уже все остальное? – не унимался Жюль.
– Ты забыл. Все остальное у нас тоже было до свадьбы.
– Но не до такой же степени!
Марта с улыбкой пожала плечами и пальцем взъерошила усы Жюля.
– Подстриг бы ты их, а то прямо на моржа похож.
– На моржа? – Он озабоченно потрогал усы. – По-твоему, уже так отросли? Я ведь накануне этой свадьбы делал их в салоне под Кларка Гейбла.
– Так прошло уже недели две! Естественно, отросли.
– Две недели?.. – Жюль округлил глаза, покачал головой и снова потрогал усы. – Слушай, все забываю спросить тебя про Вивьен.
– Вивьен?.. Ты имеешь в виду Вивьен Ли?
– Нет. – Он махнул рукой. – Про эту я и сам все знаю. Помнишь, ты когда-то рассказывала мне про Вивьен, издательницу из Канады, которая на самом деле никакая не Вивьен, а жена своего загулявшего мужа?
– Ах вот ты о чем! Неужели до сих пор помнишь? Это же персонаж, я тогда придумывала роман, но не стала его писать.
– Почему? Такой забавный сюжет, интересный.
– Ой, боже мой, Жюль! Ну не стала и не стала. У меня знаешь сколько в голове сюжетов вертится? – Марта слезла с колен мужа и потянула его за рукав. – Пойдем в ванную. Я подстригу тебе усы. Не хуже чем в салоне! И нам обоим надо все-таки переодеться к приходу гостей.
– Тоже мне гости! Подожди-ка. – Жюль задержал ее руку, настороженно показывая на экран с остановленным изображением Жюстин, державшей на ладони мобильный. – Этот фильм монтировал Пленьи, и я уже столько раз его просматривал, но только сейчас… Черт! Марта!.. Твоя подруга читает не эсэмэс, она в Интернете, это же дизайн твоего собственного сайта! – Он схватился за мышь. – Ну-ка, ну-ка, перевернем кадр, выделим фрагмент, увеличим, добавим контраста…
Экранчик мобильного в руке Жюстин рос на глазах, и текст послания Странника становился все четче:
«Вивьен! Обожаю! Моя богиня любви! Моя Снежная Орхидея! Целую тебя миллион миллиардов раз и осыпаю орхидеями!..»
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
