Текст книги "Млечный Путь"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 24, в которой история мести Аннет

Ее мне потом рассказала Марта, потому что, осознав, который час, Вивьен заторопилась на поезд в Брюссель. Утром у нее была назначена встреча с популярным автором детективов. Марта предусмотрительно сложила вещи, в которых я пришла, в свою дорожную сумку.

Аннет тоже засобиралась уходить вместе со мной, но Марта очень легко уговорила ее все-таки попить чаю.

– Мы еще увидимся? – спросила Аннет, когда они с Мартой провожали меня в прихожей. – Вы меня простите, что я наговорила вам всяких гадостей. Я не знала, что вы такая… Вы мне очень нравитесь!

– Взаимно, Аннет. Я искренне желаю вам удачи. Обязательно расскажите все своей маме. Родители все уладят.

– Но…

– Да забудьте вы о приключениях с Даниелем! Не было ничего. Ничего не было. Даже если что-то и было, вы же могли не знать, чей он отец. Мало ли кто с кем мог спать до свадьбы. Марта, ну скажи ты ей!

Марта подтолкнула меня к двери.

– Иди-иди. Опоздаешь на поезд. Сами разберемся.

– Но я же знала, что он его отец, – сказала Аннет после моего ухода. – Я быстро это поняла, они очень похожи. Я его соблазнила нарочно…

– Нарочно? Зачем? – удивилась Марта.

– Он сначала не хотел, он же сообразил, что я девушка его сына… Но потом все равно… А он старый, пыхтит так противно, сразу делается потный, со лба вечно на меня пот капает, сигаретами воняет… Как же я его ненавижу!

Она опять рыдала и без конца повторяла, что ненавидит Даниеля, его сына, и его бабушку, которая говорит медовым голосом, а сама все только вынюхивает, и мать Тьерри, и всю их семейку и не желает иметь с ними ничего общего.

Марта в который раз ее успокоила, напоила чаем, заставила поесть, показала свою квартиру, вывела на балкон любоваться собором, и Аннет, глядя на Нотр-Дам и Сену в лучах опускающегося солнца, более-менее спокойно рассказала, что Тьерри ей сразу понравился, как только она его увидела на первой же лекции. На тот же факультет Парижского университета в лиценциат, который не первый год не мог одолеть Тьерри, она поступила прошлой осенью. Она ему тоже сразу понравилась, и в первую же неделю он предложил ей жить вместе. И она бы не согласилась на это ни с каким другим парнем, потому что это будет мешать учебе, потому что в той квартире, которую в Париже снял для нее папа, уже была комната специально для фотолаборатории, и вообще, она всегда хотела настоящую свадьбу, с венчанием, чтобы папа вел ее по проходу к алтарю, чтобы после первой брачной ночи отправиться в настоящее свадебное путешествие по самым знаменитым и красивым европейским городам…

Но жить вместе с Тьерри она согласилась не раздумывая! Потому что Тьерри, он такой, он такой… Он совсем не такой, чем другие парни. Ну да, ей говорили, что он бабник, что бросит ее на следующий же день, что у него куча девчонок, что пол-университета девчонок по нему сохнут. Но ей с ним было так хорошо!

Его бабушке она тоже нравилась, и ее мечты о настоящей свадьбе бабушка тоже разделяла вполне, особенно после того, как Аннет рассказала ей о своей семье, и поэтому она была уверена, что вот-вот познакомится с родителями Тьерри, поскольку подружилась с его бабушкой. Правда, бабушка всегда удивлялась, что у Тьерри так долго одна и та же девушка. Но Тьерри всегда говорил бабушке, что никаких других девушек, кроме Аннет, для него больше не существует на свете.

В ноябре была свадьба кузена Аннет, и она думала, что Тьерри поедет туда вместе с ней и она познакомит его со своими родителями. Но Тьерри наотрез отказался, и они впервые поссорились. А когда она вернулась, то в его квартире обитала уже другая девушка. – Аннет испытала чудовищное унижение, собирая при ней свои вещи. Она вернулась на свою квартиру с фотолабораторией и, чтобы отвлечься от всяких мыслей, много гуляла по городу и фотографировала. Тяжелее всего было на лекциях, когда Тьерри словно ее не видел, а однокурсники посмеивались за спиной. Она уже подумывала даже бросить учебу, но однажды на занятиях Тьерри вдруг сел рядом с ней и стал вести себя так, будто никакого разрыва не было. Наверное, она поступила неправильно, но перед его обаянием она не смогла устоять. Она снова вернулась к нему, и опять жизнь потекла счастливо и безоблачно. Правда, не совсем – теперь они довольно часто стали ссориться из-за ее увлечения фотографией, потому что лаборатория была в ее квартире и она довольно много времени проводила там.

Тьерри считал блажью снимать на пленку и заниматься проявкой и всем прочим, когда все давным-давно перешли на цифровые камеры. По его мнению, она тратила время на ерунду вместо того, чтобы научиться готовить. Под предлогом ее плохого ужина он уходил вечерами якобы к родителям, иногда даже ночевал там, и она ужасно мучилась догадками, что на самом деле эти вечера и ночи он проводит с другой.

Не раз она пыталась настоять, чтобы он взял ее с собой ужинать к родителям. В конце концов, должна же она когда-то с ними познакомиться! Но он просто хлопал дверью и уходил, и она оставалась одна в его квартире. И ей тоже очень хотелось уйти, но она боялась, что тогда здесь тут же окажется другая.

Она боялась другой до такой степени, что даже на Рождество и Новый год не поехала к родителям, не теряя надежды, что уж теперь-то он познакомит ее со своими! Только этого опять не произошло – она подхватила грипп и очень сильно болела все праздники. Тут Тьерри надо отдать должное – он очень нежно за ней ухаживал, а его бабушка привозила всякие вкусные вещи. Вскоре началась сессия, и ни о чем, кроме учебы, уже некогда было думать, тем более что бабушка продолжала их подкармливать. А на каникулах они уехали в Альпы кататься на лыжах. Это было сказочно…

Как-то раз несколько недель назад у них неожиданно отменилась одна из лекций, и надо было каким-то образом провести время до следующей. И Тьерри вдруг предложил ей зайти к его родителям, поскольку они живут совсем рядом с университетом. Аннет растерялась – она одета не так, как следовало бы для знакомства с родителями, и вообще, морально не готова, мог бы заранее предупредить… Но ничего такого не сказала вслух, а с радостью согласилась.

Только родителей Тьерри не оказалось дома, и они с ним просто занялись любовью в его комнате. Потом Тьерри спустился на кухню, чтобы принести чего-нибудь перекусить, и в этот момент домой пришла его мать.

Однако Тьерри, вместо того чтобы их познакомить, торопливо увел Аннет из дома. Она очень обиделась – за кого он ее держит? Столько времени они живут вместе, и она считала…

– Между нами только секс! – кричал Тьерри. – Ты это прекрасно знаешь! Это еще не повод считать что-то там!.. Можешь съездить в мою квартиру и забрать свои вещи, чтобы к моему приходу вечером там ничего не было!

Они очень сильно поссорились. Он пошел на занятия, а она поехала на его квартиру в дикой обиде. Но потом все-таки решила не спешить с уходом, а дождаться Тьерри. Время тянулось бесконечно. Наконец поздно вечером он позвонил и зло спросил:

– Ты все еще там?..

Выяснилось, что он зашел домой ужинать, а родители устроили ему скандал, мало того, отец даже отобрал ключи от его квартиры. Так что она должна выметаться!

– Хорошо, – покорно сказала Аннет. – Но, может быть, придешь, поможешь собраться, унести вещи?

– Не желаю тебя видеть, из-за тебя разрушена вся моя жизнь! Выметайся!

Но Аннет все равно осталась в его квартире, надеясь, что он все-таки придет и они помирятся. Однако ночевать он так и не явился. Тогда утром Аннет первый раз в жизни решила пропустить лекции и вообще никуда не уходить из квартиры до возвращения Тьерри – ведь, если она уйдет, он точно приведет другую, а она второй раз этого уже не переживет.

Аннет лежала в их постели, хранившей чудесный запах Тьерри и помнившей тепло его ласк позапрошлой ночи. Изобилие мыслей ее буквально душило, а еще нестерпимо хотелось есть – ночью, нервничая, она доела все остатки из холодильника. Наверное, она действительно ужасная хозяйка, если не умеет сделать так, чтобы в доме всегда была еда. А Тьерри наверняка придет голодный, и точно будет ужасный скандал, а она не может уходить никуда, наверное, давно бы следовало заказать по телефону, например, пиццу. Тьерри ведь так любит пиццу!.. Какая же она глупая. Почему она раньше не догадалась?

Аннет так и сделала. Причем лишь только она опустила трубку, как за входной дверью раздались шаги и завозился ключ в замке! Тьерри! Она приманила его пиццей!..

Аннет со смешанными чувствами сжалась под одеялом и решила закрыть глаза – пусть придет и увидит ее спящей. Он ведь всегда говорит, что ему нравится смотреть, как она спит, свернувшись как кошечка.

Только это оказался не Тьерри, а его отец. Сначала она приняла его за их декана – поразительное сходство! – но потом все-таки поняла, что это отец Тьерри. Он грубо заорал на нее, стал выгонять, обзывать шлюхой. И вот тогда она решила отомстить им всем! Она разрушит всю их гнусную семью!

Она сумела повести себя так, что отец Тьерри быстро оказался с ней в постели – она же была совершенно голая, – и впервые в жизни изменил жене. Он был от нее без ума, и они начали встречаться в той же самой квартире. Теперь оставалось сделать так, чтобы об этом узнала и его напыщенная жена, и их развратный сын, и его двуличная бабушка. Чтобы их жизнь рухнула! Пусть они все будут так же несчастны, как она! Они сломали ее жизнь, теперь она сломает их жизни!

Но появление канадки Вивьен значительно порушило ее планы, а известие о том, что она беременна, – совсем подкосило. Знала бы она об этом раньше, все было бы совсем иначе…

– Как именно? – спросила у нее Марта.

– Я бы сказала об этом Тьерри. Его бабушке. Никуда бы он не делся. Я же знаю, что он любит меня до сих пор…

– А ты его?

Она изумленно уставилась на Марту.

– Какое это теперь имеет значение? Я спала с его отцом.

– Так скажи Тьерри о ребенке сейчас.

– Вы что, не слышите меня? Я спала с его отцом!

– Вот об этом Тьерри не нужно говорить. Говорить об этом вообще никому не нужно.

Аннет помолчала, вздохнула.

– Знаете, я тоже об этом думала. Но я так не смогу. Он ведь все равно узнает про отца.

– Я могу поклясться, что не скажу. Вивьен в Канаде и не общается с их семьей. От кого ему узнавать, кроме тебя?

– От отца! От кого же еще?

– Сомневаюсь я в этом, девочка. И очень сильно.

Глава 25, которая опять про меня

Я остановилась у первого попавшегося кафе, взяла клетчатую сумку Марты, заказала чашку кофе, выпила и отправилась в туалет. Потом эту сумку, уже с вещами Вивьен, я убрала в багажник. Рабочий день заканчивался. Тротуары заполнялись конторскими служащими, а проезжая часть – их машинами. Но перед моими глазами все время всплывал «Млечный Путь», и в ушах звучала его ритмичная пульсация.

Возле дома я зашла в магазины за продуктами и, не удержавшись, купила коньяк. Когда я открыла дверь квартиры, муж вскочил из-за моего письменного стола и бросился мне навстречу. Раскрасневшийся и пыхтящий.

– Ну что ты так долго? И телефон отключила… Я звоню, звоню… – Обнял меня с размаху и, страстно целуя в губы, явно вознамерился немедленно тащить меня в спальню.

– Дорогой, успокойся, подожди, – начала я, отстраняясь и опуская на пол сумку и пакеты с продуктами. – Дай дух с дороги перевести. Я с работы, я голодная…

Он обиженно шагнул в сторону.

– Ну вот, начинается… Так все было хорошо…

– Как твои зубы?

– Что? Зубы? А, зубы… Нормально… – Он пристально смотрел на меня. – Ты какая-то не такая. Ты точно была на работе? Ты на работе накрасила глаза?

– Я накрасила их перед уходом из дома. Ты просто никогда не обращаешь на это внимания.

– Отчего же? Обращаю. У тебя серо-зеленые глаза, а с сиреневыми веками кажется, как будто ты плакала. – Он взял меня за плечи и всмотрелся в лицо. – Или ты правда плакала? Где ты была?

– Что ты придумываешь?! – Я вывернулась из его рук и внимательно посмотрела на себя в зеркало. – Черт! А правда как будто плакала. Это аллергия на духи той графоманки. Я так чихала! Прямо неудобно было перед главным… Да еще чушь какая-то, вроде комикса… – Я старательно рассматривала свое отражение и трогала лицо. – Надо же, до сих пор не прошло… Эта графоманка сама не знает, чего хочет. Только пока аванса не будет, я за это не возьмусь… Отнеси, пожалуйста, пакеты на кухню. Только осторожнее, там бутылка коньяка.

– О! Ты купила коньяк? Какой? – Даниель оживился и полез в пакет.

– Хороший, не беспокойся. Ну отнеси, разберемся потом.

– Умница! А то я вчера допил остатки. – Он поцеловал меня в висок и подхватил пакеты. – Пошли ужинать. Ты же говорила, что голодная, идем. Я еще не все рагу съел, оставил кое-что и на твою долю.

– Ты не мог бы для меня разогреть? А я пока умоюсь и переоденусь.

Он повел бровью и наморщил нос.

– Теоретически мог бы. Но гораздо лучше, чем разогревать рагу, я умею тебя раздевать…

Тут входная дверь распахнулась, и Тьерри вволок две огромные канистры.

– Ма! Па! Это вино. Бабушка раздобыла. Почти бесплатно. Очень хорошее, но его надо срочно перелить из пластика. В пластике вообще вино нельзя держать ни одной минуты!

– Замечательно, – сказала я. – Вот и займитесь с папой. – И пошла наверх, в спальню.

Открыла воду и, раздеваясь, смотрела, как наполняется ванна. «Пум, пум, пум», – пульсировал в моей голове «Млечный Путь», перемигиваясь светящимися точками. Я налила в воду душистого геля, взбила пену и опустилась в нее. Положила голову на бортик ванны и закрыла глаза. «Пум, пум, пум»…

– Ма! Ты где? – долетел из спальни голос Тьерри.

Я вздрогнула и резко села.

Он поскребся в дверь ванной.

– Ма, ты здесь?

– Здесь! Здесь!

– Ты скоро? А то мы тебя ждем-ждем! Приходи! Вино правда отпад! И ты такой сыр вкусный купила! И мы с папой салата целую миску нарубили! Ма! Ты меня слышишь?

Я сглотнула комок, вдруг вставший в горле.

– Слышу! Слышу! Вы пейте, ешьте. Вы меня не ждите. Я приду потом.

– Ма, у тебя все в порядке?

– Конечно, сынок!

– А почему голос такой?

– Пена в глаз попала! Очень щиплет… Я приду, приду!

– Ладно. Или, может, папу прислать?

– Ни в коем случае!

– Как скажешь.

Он ушел, а мои глаза действительно ужасно драло и щипало, и от этой чертовой водостойкой туши я никак не могла избавиться, и я терла и терла глаза, и плакала, уже не сдерживаясь, от этой рези в них и собственной беспомощности…

В дверь постучался и заглянул Даниель.

– Можно к тебе? Что такое? Ты плачешь?

Я повернула к нему лицо и провела пальцами под глазами по черным разводам туши.

– Видишь? Я не могу ликвидировать эту химию! От воды она только еще больше размазывается! Или от пены! Я не знаю!..

Он присел на край ванны и заботливо произнес:

– Успокойся, пожалуйста. Раньше ведь ты как-то ее смывала?

– Смывала! Но не водой, а специальным лосьоном! А после воды он ее не берет! А я сразу полезла в воду, хотя сначала надо было смыть лосьоном тушь!..

– Ну ничего страшного. Никто не умер. – Он наклонился и поцеловал меня в лоб. – Не паникуй. Где твой лосьон?

– Вон. – Я показала пальцем.

Он взял флакон и стал читать этикетку, потом спросил:

– А нормальная инструкция к нему есть?

– Не знаю… – Я всхлипнула. – Может, была на коробочке.

– Коробочку ты, конечно, выкинула? Да? Но в любом случае ясно, что реакции мешает вода. Поэтому, – он потянул с вешалки полотенце, – мы ее просто вытрем. Промокнем. Вот так. И еще. И не плачь! Слезы – тоже вода.

Он старательно, как ребенку, вытер полотенцем мое лицо. На ткани сразу отпечатались черные пятна. Потом протер под глазами еще раз. Новые пятна на белом махровом полотенце.

– А вдруг они не отстираются? – спросила я.

– Ну и ладно. Мало у нас тряпок? Нам же главное – привести в порядок твои глазочки. – Он с улыбкой подмигнул, щедро налил лосьона на край полотенца и протер им под моим левым глазом, потом под правым. – А ну-ка, посмотри! – И протянул мне ручное зеркало.

Я охнула.

– Чудо! Тушь исчезла! Только теперь там все красное…

– Но у тебя же должен быть какой-нибудь крем, чтобы снять раздражение. Нанеси не жалея. Только не три ты опять, не втирай! Еще хуже сделаешь! Аккуратно, мягкими, постукивающими прикосновениями, безымянным пальчиком, он самый нежный.

– Откуда ты все это знаешь?

– На всякий случай, наша фирма выпускает не только таблетки и микстуру. Есть несколько линий лечебной косметики. И через мои руки проходит масса сведений о том, что выпускают наши конкуренты. И в отличие от тебя я очень внимательно читаю инструкции.

– В них есть и про безымянный палец?

– Я бываю на презентациях, моя дорогая. А их проводят не только технологи, но и косметологи, которые знают все приемы и про все пальцы в том числе.

– Но мы вместе столько лет, и ты никогда не рассказывал мне об этом.

– А тебя когда-нибудь волновало то, чем я занимаюсь?

– А тебя то, чем я?

Он хмыкнул.

– Ты такая смешная, когда начинаешь занимать оборону! И такая сразу делаешься секси…

– Ма! Па! – из-за двери сказал Тьерри. – Вы там что, теперь до утра?

– Не твое дело! – рявкнул Даниель. – Что это еще за намеки?!

– Па, ясно, что не мое! Но я хочу все-таки определиться – ждать мне вас пить вино или не ждать?

– Папа уже идет, сынок! – громко заявила я, встала на ноги и взяла душ. – А я спущусь буквально через три минуты!

Вино оказалось на редкость приятное – мягкое и с ощущением лесных ягод. Пока я была в ванной, муж с сыном перелили его из канистр во все имеющиеся в доме стеклянные и керамические кувшины и вазы, закрыв их сверху бумагой на манер банок с вареньем, чтобы вино не выдыхалось. Вся эта разномастная коллекция сосудов в бумажных «чепчиках» помещалась сейчас на рабочей кухонной столешнице возле раковины и выглядела эдакой инсталляцией, забавной и одновременно – жизнерадостной.

Тьерри похихикал над моей «воинственной раскраской» – жирными кляксами крема под глазами. Я рассказала ему о чуде, сотворенном нашим папой благодаря его неожиданным познаниям в косметологии.

– Никакого чуда, – скромно сказал Даниель. – Просто надо внимательно читать инструкции.

Тьерри тут же провозгласил:

– Ма, па! Тогда выпьем за инструкции! – и налил всем вина из пузатенькой вазы.

– А вы здорово придумали – перелить вино в вазы, – сказала я. – Мне нравится.

– Ма, с вином они теперь амфоры, а не вазы! Ну, за инструкции!

Мы сдвинули наши бокалы над столом, и именно в этот момент в гостиной зазвонил телефон. Мы замерли и переглянулись.

– Чего вы затормозили? Пейте, – сказал Тьерри. – Успеете еще подойти. – И стал пить из своего бокала.

Телефон продолжал звонить.

– Интересно, – сказал Даниель и поставил свой бокал на стол. – Почему это мы должны подходить? Иди и сними трубку.

– А мне никто не звонит на домашний номер, только на сотовый. По-любому, хотят кого-то из вас.

Телефон не умолкал.

– А тебе трудно подойти и ответить? – Даниель напряженно оперся руками о стол. – Зад свой трудно поднять?

Я была уже готова сорваться с места, но тут встал Тьерри и со словами:

– Слушаюсь и повинуюсь, ваше преосвященство, – не спеша направился в гостиную.

Даниель недовольно посмотрел ему вслед и спросил:

– А побыстрее двигаться нельзя?

– Па, ну что ты завелся? – Тьерри был уже у аппарата и протягивал руку к трубке. – Могу поспорить, что это бабушка. Ты ведь так и не удосужился до сих пор поблагодарить ее за вино. – Он снял трубку и произнес: – Алло. – Потом прикрыл ее рукой. – Ма, это тебя, какая-то тетка. – И понес трубку мне. – А я был уверен, что бабушка…

– Случайно не Марта ван Бойк? – спросила я.

– Нет, не твоя писательница. Она всегда со мной здоровается и болтает. А этот голос я не знаю.

Я забрала у него трубку и сказала в нее:

– Я вас слушаю.

Тьерри и Даниель смотрели на меня с любопытством.

– Графоманка? Да? – шепотом предположил мой муж.

– Добрый вечер, – не очень уверенно произнес совершенно незнакомый женский голос. – Вы мадам Оммаж?

– Да. А вы… простите?..

– Да-да, конечно… – Она заговорила торопливо: – Простите, что сразу не представилась. Крюшо. Изабель Крюшо. Мне очень неудобно, что я беспокою вас в такое время, но…

Муж и сын сгорали от любопытства и смотрели мне в рот. Я успокаивающе покивала им, откинулась на стуле и, поглядывая на радующую глаз инсталляцию из «амфор», оборвала поток на том конце провода:

– Не волнуйтесь, еще совсем не поздно! Наверное, вы начинающий автор? Я редко бываю в редакции, поэтому…

– Нет! Нет! Я не автор! При чем здесь автор?.. Какой еще автор?.. Я мама Прюденс Аннет Крюшо! Моя дочь и ваш сын… Боже!.. – Она вдруг громко всхлипнула.

Я почувствовала, как меня забила дрожь, и второй рукой дополнительно вцепилась в трубку, чтобы не выронить ее. Кашлянула, проталкивая комок, и едва выдохнула:

– Да!.. Да!.. Я вас слушаю!..

– В общем, моя девочка беременна от вашего сына… – неожиданно раздалось на всю квартиру, похоже, я случайно нажала кнопку громкой связи. – Уже три месяца…