Текст книги "Млечный Путь"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Натали де Рамон
Млечный Путь
Моей дорогой Мари Делафруа
Глава 1, которая в кафе «Розарий»
– Роскошно выглядишь! – сказала Марта, отодвигая соседний стул. – Привет!
– Привет. Стараюсь. Ты тоже выглядишь замечательно.
– Ладно, не придумывай. Но все равно спасибо! – Марта хмыкнула. – Это ты сегодня просто картинка! Я тебя даже сразу не узнала. Проскочила мимо. А потом думаю: нет, это все-таки Жюстин! Дай-ка подойду. – Она повесила зонт на спинку стула и уселась. – Каким ветром занесло на наш остров? Шопинг? – Она показала на мои пакеты, наваленные на другой стул.
– Примерно. Сезон распродаж все-таки… Ты-то откуда здесь?
Марта изумленно всплеснула руками.
– Я живу в доме напротив! – И показала на него. – На седьмом этаже. Только окна не сюда выходят. Смотрят прямо на Нотр-Дам!
– Правда?
– Конечно. Ты разве никогда у меня не была?
– Нет. Как и ты у меня.
– Удивительно… – Марта повела бровями. – Л ведь знаем друг друга столько лет!
– Да уж лет двенадцать это точно.
– Слушай, а пойдем ко мне? Кстати, я сегодня получила гонорар. За двадцать пятую книжку! Это же наше с тобой общее детище. Не было бы тебя, не было бы вообще писательницы Марты ван Бойк.
– Ну что ты, Марта, я всего лишь редактор, ты бы и без меня…
Она замахала руками.
– Ой, не скромничай! Ты первая поверила в меня! Ты уговорила издательство взять мою первую беспомощную рукопись, ты учила меня писать, выстраивать сюжет, исправляла мои грамматические ошибки, убирала мои пригоршни многоточий… Ты моя муза!
– Право, Марта, ты преувеличиваешь. Мне неловко.
– Пойдем! – Она потянула меня за рукав. – Устрою тебе «экскурсию по замку». У меня поработал очень хороший дизайнер. Приготовим что-нибудь, сварим настоящий кофе. В турках! У меня есть настоящие серебряные турецкие турочки. Выпьем коньяку или амаретто! Я же знаю, ты любишь амаретто. Мы ведь всегда пьем амаретто с моего гонорара в кафе напротив редакции. Я зашла сегодня к тебе, когда получила гонорар, хотела пригласить…
– Марта, извини, что перебиваю, но вообще-то мы сейчас в кафе. Можем выпить амаретто и здесь. И кофе здесь очень приличный. Я уже две чашки выпила. Конечно, не из серебряных турок… Кстати, а сколько времени? Я часы забыла надеть.
Марта лукаво прищурилась, отвела руку и показала циферблат своих часиков.
– Без пяти три. Если точнее, без семи, у меня чуть-чуть спешат. Что ж ты сразу не сказала? Мы взрослые люди. Нечего стесняться. Тогда не буду мешать. Выглядишь просто отпадно! – Она вскочила из-за стола. – До чего же я все-таки бестолковая…
– Нет! – Я схватила ее за руку. – Не уходи!
Она округлила глаза.
– Но у тебя же рандеву!
– Не у меня. Сядь. Пожалуйста.
Из дверей кафе выглянула официантка. Я поманила ее, и она подошла.
– Ничего не понимаю, – сказала Марта.
– То есть? – уточнила официантка.
– Пожалуйста, два кофе по-турецки, по порции вашей фирменной выпечки и по рюмке амаретто, – сказала я.
– По двадцать пять грамм или по пятьдесят?
– Бутылку, – сказала Марта и посмотрела на меня. – Я угощаю. И по порции салата с лососем. У них очень хороший салат. Жюльен у них тоже неплохой. Может, еще по жюльенчику? Горячего хочется.
– Тогда, может быть, дамы пройдут внутрь? – Официантка обвела глазами остальные абсолютно пустые уличные столики. – Все-таки на улице еще прохладно, и в любую минуту может пойти дождь.
– Что скажешь? – спросила Марта.
– Здесь прекрасный навес, – заявила я, – так что дождь не страшен.
– Но простите, дамы, мне кажется, что амаретто к салату из лосося не очень…
– Очень, очень! – перебила Марта. – И, если можно, побыстрее, пожалуйста. И кофе сразу с салатом!
– Хорошо. – Официантка сделала официальную улыбку и, поеживаясь, торопливо юркнула в кафе.
– Итак, рандеву у твоего мужа, и ты предприняла все усилия, чтобы предстать перед ним и разлучницей в лучшем виде с одним-единственным вопросом: что в ней такого, чего нет у меня?
– Марта… – выдохнула я. – Как ты догадалась?
– Дорогая, я все-таки написала двадцать пять любовных романов. И на самом деле должна была догадаться гораздо раньше. – Марта вытащила сигареты и зажигалку. – Извини, но у меня уже никотиновая ломка.
– Дай мне тоже.
– Потрясающе! – Она протянула мне пачку. – Двенадцать лет дружим, а я не знала, что ты куришь!
– Я и сама не знала! – Я прикурила и закашлялась.
– Может, не стоит? – заботливо поинтересовалась она, выпуская дым в сторону от меня.
– Все в порядке. – Вторая затяжка произошла уже нормально. – Просто я не курила со студенческой скамьи. Забыла, как это делается.
Марта посмотрела на часы.
– Итак, с минуты на минуту твой неверный должен появиться у дверей кафе на той стороне улицы. И отсюда все будет хорошо видно.
– Нет! В этом кафе!
– Тогда зачем мерзнуть? Пошли внутрь!
– Нет! Там люди! Я могу не сдержаться! И я не знаю, как он поведет себя. А на улице я просто посмотрю ему и ей в глаза. Понимаешь, просто посмотрю и уйду!
– Допустим. Но тогда зачем ты захотела, чтобы я осталась? Зачем сделала заказ?
– Ну, я подумала, что так будет естественнее. Ты только не обижайся, что я тебя втягиваю! Просто, понимаешь, если мы вдвоем, тем более что ты, оказывается, живешь рядом, то получится, что я тут оказалась совершенно случайно. Ну ты понимаешь? Чтобы он не подумал, что я его выслеживаю! Марта, я дура, да? Просто я никогда еще не была в такой ситуации…
– Он впервые загулял?
– Нет! Что ты! Он гулял всю жизнь.
Марта вертела сигарету в пепельнице, стирая с кончика пепел, и молчала. Потом так же молча сделала затяжку и опять по чуть-чуть снимала с нее пепел о край пепельницы.
– Понимаешь, – сказала я, – он хороший отец, хорошо зарабатывает, заботливый. И я всю жизнь относилась к его интрижкам по-философски. Бабушка всегда говорила: жена изменяет – камень в дом, а муж изменяет – это камень из дома. Отец ведь тоже гулял, и мама с ним быстро развелась, хотя потом всю жизнь жалела, что это сделала, не прислушавшись к бабушке.
– Она больше не вышла замуж?
– Нет. – Я загасила в пепельнице свой окурок. – Она же школьная учительница. Какие в школе могут быть потенциальные женихи? Я смотрела на ее жизнь, на ее одиночество, на ее замужних подруг, на их отношение к «солистке», на ее подруг разведенных, на их вечный поиск нового мужа и говорила себе, что никогда, никогда не стану разводиться из-за такого пустяка, как любовница! Другое дело – наркомания, алкоголизм… А юбки! – Я махнула рукой.
– Так что же изменилось? – Марта прикурила новую сигарету.
Официантка принесла кофе, салаты и амаретто. Бесконечно долго открывала бутылку, наполняла рюмки. На улице довольно бойко полил дождь. Тротуар вне навеса сразу потемнел, резко контрастируя с сухим под навесом. Над кофе вился жизнерадостный дымок. Я не вытерпела и отхлебнула сразу полчашки.
– Горячий? – спросила Марта, продолжая курить.
– Да, отличный! Пей! – Я зачерпнула вилкой салат и сунула в рот. – Правда, очень вкусно.
– Замечательно. Я рада. – Она подняла рюмку. – Ну, за тебя! За мою музу!
– За тебя! – Я тоже взяла рюмку и чокнулась с ней. – За твой двадцать пятый!
Мы выпили и стали есть салат. Официантка наконец удалилась. На улице под зонтами пробегали редкие прохожие, в пелене дождя проплывали машины.
– Ты уверена, что рандеву именно здесь? – Марта посмотрела на часы. – Уже прилично четвертый час.
– Здесь, точно. Дождь где-нибудь пережидают. В эсэмэске было написано: «Розарий после трех». Даниель забыл сегодня свой мобильный, потом присылал за ним шофера. А в промежутке пришло эсэмэс. Ну я его и прочитала. Не знаю, что на меня нашло.
– Ха! А с чего ты взяла, что именно кафе называется «Розарий»? Может быть, речь шла о настоящем розарии в Булонском лесу, например?
Я допила амаретто.
– Марта, будешь смеяться, но я сразу же позвонила по номеру, по которому пришло эсэмэс. Да, представь себе. Молодой женский голос: «Котик, это ты? Как всегда, не можешь говорить»? Я молчу и шумно дышу в телефон. Она: «Не волнуйся, я все понимаю! Я очень скучаю! Я буду ждать до пяти в нашем кафе! Целую моего сладкого котика»! И звук такой: чмок-чмок. Я тоже почмокала в виде поцелуя и отключилась.
– Супер! – Марта хмыкнула и налила нам по полрюмки. – Чмок-чмок!
Мы чокнулись, выпили, и я призналась:
– Понимаешь, именно это и взбесило меня! Чмок-чмок! Сладкий котик! А этот котик изводит, просто с грязью смешивает собственного сына за то, что тот посмел привести домой девушку и переспать с ней! Моралист чертов! Я бы еще поняла, когда бы он сам…
– Подожди-подожди, – перебила Марта. – Кажется, ты как-то говорила, что сын живет отдельно, снимает квартиру.
– Снимает он! Отец платит. Пятьсот евро коту под хвост каждый месяц! Все равно чуть не каждый вечер является домой ужинать. Там же готовить надо, продукты покупать, убираться… А он ничего не хочет, ни работать, ни учиться. Одни девки на уме! Весь в папочку… Когда бы брат моего мужа ни был деканом его факультета, давно бы вылетел с треском!
– Так знаменитый профессор Люк Оммаж – его брат?
– Да. Близнец.
– Я как-то и не задумывалась, что у тебя та же фамилия…
– Они так похожи, не отличишь! Но абсолютно разные. Люк – серьезный, степенный.
– Ну декан все-таки. А твой муж, насколько я помню, фармацевт?
– Он работает на фармацевтической фирме. Руководитель отдела маркетинга. И муж дочки тоже там работает. Он по образованию фармацевт, как и отец моего Даниеля. Тот до сих пор там в совете директоров. Сильвия изучает экономику, но тоже, наверное, туда пойдет.
– В общем, семейное предприятие?
– Почти. А сын вот изучает культурологию… Можно, я у тебя возьму еще одну сигарету?
– Сколько угодно. – Марта пододвинула ко мне пачку.
Я закурила. Официантка принесла жюльены и спросила:
– Желаете что-нибудь еще?
Марта посмотрела на меня.
– Может быть, повторим кофе?
– Не знаю. Наверное, лучше сухого вина или соку? Покислее. А то от этого амаретто одна сладость во рту. У меня ведь пониженная кислотность…
Марта заказала гранатовый сок и, глядя вслед официантке, произнесла:
– Вот бы мой Жюль [1]1
О Марте ван Бойк и Жюле Рейно читайте в романах Н. де Рамон «Расправить крылья», «Тот самый мужчина», «Червонный король», «Рандеву с замком», «Мой маленький каприз».
[Закрыть]повеселился над нашим с тобой меню!
– Извини за бестактный вопрос, а он тебе никогда не изменял?
– Жюль? – Она изумленно вздернула плечо. – Знаешь, я никогда не задумывалась об этом. Но, полагаю, вряд ли.
– А ты ему?
– Я? – Она ткнула пальцем себя в грудь. – Ты с ума сошла? Зачем? Какой смысл?
– И тебе не хотелось никогда? Никто не нравился?
– Не знаю. Не помню. – Марта прошлась рукой по волосам, поправила упавшую челку. – Ешь жюльен! Остынет. Очень вкусный. Мы с моим Жюлем именно из-за этого жюльена часто ходим сюда. Он считает, что лучше жюльена, чем в этом «Розарии», нет нигде.
Мы занялись жюльеном. Возникла официантка, опустила на стол два стакана сока, забрала тарелки из-под салата.
– Что-нибудь еще?
– Мы, кажется, заказывали сладкое, – сказала Марта.
– Подавать?
– Конечно. И все-таки повторите кофе.
– Хорошо.
Дождь шел сильнее. Прохожие почти совсем исчезли. Только неторопливо ехали и ехали машины. Марта опять налила нам по полрюмки амаретто. Мы выпили и запили соком.
– Ну как тебе жюльен? – Она снова закурила.
– Хороший. Замечательный жюльен. Понимаешь, наверное, я виновата сама. Не надо было рассказывать Даниелю, что я застала Тьерри у нас дома с девушкой.
– Но почему у вас дома? У него же есть своя квартира.
– Была! Отец, когда узнал, забрал у него ключи. И от квартиры, и от машины. Дикий был скандал! Я, говорит, квартиру тебе оплачиваю, денег на жизнь даю достаточно, а ты девку в родительский дом приволок! Тут тебе не дом свиданий, чтобы всяких шалав таскать. Если, говорит, зудит в одном месте, к себе тащи, мы с матерью хоть не видим. А если к родителям привел, значит, знакомь и женись!
– Может быть, он прав?
– Да пойми ты! – Я в сердцах хлопнула ладонью по колену. – Будь Даниель сам без сучка без задоринки, мог бы учить! Но ведь сынок-то в него! Ходок… Чему удивляться, если сам такой.
– Ты и мужа с женщиной дома заставала?!
– Ну да. – Я вздохнула. – Причем картинка была один в один!
– Боже… – Марта прижала руки к груди. – Ты застала их голыми?
– Нет. Скажешь тоже. Просто на полу в гостиной стоял раскрытый зонтик. Большой, вот примерно как у тебя, с длинной ручкой, только белый в черно-серую клетку. А я не люблю зонты, которые не складываются и не помещаются в сумку. У нас в доме нет таких. Я сразу поняла, что это зонт чужой и что в доме чужая женщина.
– И что, тогда и тогда одинаковые зонты?
– Представь себе. Одинаковые! Лет десять назад и две недели назад. Мне даже показалось, что это дежавю!
– И что ты сделала?
– В первый раз я просто повернулась и ушла. Побродила по городу, попила где-то кофе. Потом позвонила домой. Никто не снял трубку. Я вернулась. Зонта в гостиной уже не было.
– И ты не потребовала у мужа объяснений?
– Нет. Какой смысл? Что бы это дало, если я твердо решила никогда не разводиться?
– А две недели назад?
– Знаешь, меня просто потрясло, что прошло десять лет, а зонт тот же! Неужели, думаю, он встречается с одной и той же женщиной столько лет? Я была настолько потрясена, что даже не сообразила, что за это время зонт-то должен был износиться.
– Логично. – Марта покивала. – И ты решила все-таки заглянуть в спальню?
– Нет. Я решила шуметь погромче, чтобы они услышали и сами вышли. Их объяснения меня не волновали! Пойми, мне было просто ужасно любопытно, что же это за особа, с которой он столько лет! Я громко захлопнула входную дверь, напевая, повесила плащ на вешалку, надела домашние туфли и понесла сумки с продуктами на кухню, топая как можно громче. А на кухне оказался Тьерри. В одном полотенце на бедрах и с подносом в руках, на который он выкладывал из холодильника все подряд. «Привет, мам»! Как ни в чем не бывало! Я говорю: что это значит? кто у нас в гостях? почему ты не предупредил? А он: «Ой, мам, мы сейчас перекусим и уйдем с барби». Я говорю, значит, ее зовут Барбара? Он поморщился. «Не бери в голову, мам! Они все барби! Мы уже уходим»! Подхватил поднос и уволок наверх в свою комнату. Я занялась готовкой. Через какое-то время слышу шаги по лестнице, потом – в гостиной. Но не оборачиваюсь и не выхожу. Слышу шепот, и – хлоп – входная дверь.
– То есть ты эту барби не видела?
– Нет. Ни я ее, ни она меня. И сейчас думаю, что вполне можно было бы все забыть, как будто ничего не было! А я взяла и выложила все вечером Даниелю. Вот зачем я это сделала?! Можно еще сигарету?
– Бери, не спрашивай. И про дежавю тоже выложила?
– Ну да… Даниель ведь последние годы совсем не гулял. После того как наша Сесиль вышла замуж. Я решила, все, кончились его походы. Потом Сесиль родила, и он стал таким счастливым дедом. Обожает малышку! Вот я и рассказала. Думала, посмеемся.
– Посмеялись?
– Мы-то посмеялись. Правда. Только, когда среди ночи заявился Тьерри, никому уже было не до смеха… Оказалось ведь, что Тьерри тоже заставал отца с бабами, но молчал из мужской солидарности и от жалости ко мне… Всем досталось, мне тоже…
– Тебе-то за что?
– Отца я ему плохого подобрала. Разве не ясно? Теперь Тьерри ни с кем из нас не разговаривает, из своей комнаты не выходит, с нами демонстративно не питается. А Даниель опять загулял. Причем у него завтра день рождения… А, ладно! – Я махнула рукой и посмотрела на двери кафе. – Ну и где наша красотка? Что они там, пекут, что ли, эти самые пирожные?
– Давай еще по глоточку. – Марта взяла бутылку и стала наливать.
– А который час?
Она вывернула ко мне свое запястье.
– Почти полпятого? Слушай, Марта, наверное, он догадался, что я могла пошустрить с его мобильным, и отменил рандеву.
– Очень может быть. Но я готова сидеть с тобой сколько угодно, если ты все-таки решишь его дожидаться. Тем более что наши пирожные еще в печке.
Я усмехнулась.
– Спасибо, Марта. Я хочу все-таки еще полчаса подождать. Только мне нужно сходить припудрить носик, а то жидкости многовато. Я ведь и до тебя выпила две чашки.
– Ладно. Заодно и посмотри, какая из посетительниц может оказаться нашей… э-э-э… клиенткой. А потом я. О, смотри! – Она показала рукой в сторону улицы. – Такой зонт?
Из раскрытой дверцы такси вылезал белый в черно-серую клетку купол.
– В точности. У подружки Тьерри был именно такой.
Я поднялась из-за столика и вошла в кафе, столкнувшись в дверях с официанткой. Она несла на подносе чашки с кофе и два пирожных – огромные, почти торты. Пытаясь угадать «клиентку», я искоса разглядывала посетителей. Их было немного, наверное, из-за времени дня и погоды, причем тут не оказалось ни одного мужчины.
Глава 2, в которой Жюль ждет от Марты показа мод
– Привет, воробышек. – Жюль поцеловал жену, открывшую ему дверь, и, снимая плащ, показал на кучу больших нарядных пакетов. – Ого! Похоже, гонорар тебе повысили, коли столь велик шопинг! Ну давай хвались! Или дефиле запланировано после ужина?
– Это все не мое. – Марта подхватила его плащ и поместила на вешалку. – Так сказать, на временном хранении.
– То есть?! – возмутился Жюль. – Чье это?
– Это вещи Жюстин, моей редакторши. Пойдем, – обняв толстую спину мужа, она повлекла его к ванной, – помоешь ручки, будем ужинать…
– Это облезлой клуши? – перебил Жюль. – А почему они должны храниться у нас? У нас что, главные парижские склады?
– Видишь ли, завтра день рождения ее мужа…
– А! Так это подарки! Так бы сразу и сказала! И она не хочет, чтобы он увидел их раньше времени? – Жюль открыл кран и сунул руки под воду.
– Ну конечно! – Марта протянула ему мыло и наблюдала, как оно тут же сделалось черным и по белоснежному фаянсу потекли мерзкие грязные разводы. – Можно подумать, дорогой, что ты не руководитель телеканала, а грузчик угля…
– По расходу сил – то же самое, только мне еще иногда приходится думать! – Жюль бросил грязное мыло на край раковины, небрежно ополоснул руки, схватил конец ближайшего полотенца, вытер в основном пальцы и с чувством в него высморкался.
– Боже мой, Жюль! А нельзя было сморкаться, например, в раковину?
– Да что же это такое?! – взревел Жюль, срывая полотенце с крюка и швыряя его на пол. – Я пришел с работы, усталый, в кои-то веки вырвался пораньше, а ты пилишь меня с порога!
– Ну извини.
Марта поджала губы, развернулась и пошла на кухню.
Жюль поплелся за ней.
– Воробышек, ну чего ты? Может, мне обидно, что какая-то там клуша-редакторша накупила своему мужу гору подарков, хочет устроить ему сюрприз. Разве ты так относишься ко мне? Ты когда-нибудь готовила для меня столько подарков?
– Жюстин вовсе не клуша, – сказала Марта, накладывая на большую тарелку рис, шпинат и паровые котлеты. – Сколько тебе? Три? Четыре?
– Две. – Жюль уселся за стол. – Как же мне надоело это твое диетпитание. Видеть не могу… Ладно, три клади. Может, осилю. И полей чем-нибудь эту преснятину.
– Конечно, дорогой. Твой любимый томатный соус на оливковом масле. И вот самый настоящий весенний салат. Со свежей зеленью, с кресс-салатом, с базиликом. – Она поставила на стол большую миску.
Жюль заглянул в нее:
– Опять помидоры…
– Милый, помидоры понижают холестерин! Не ворчи, пожалуйста. Завтра пойдем на день рождения мужа Жюстин, у тебя будет прекрасная возможность его повысить.
– Холестерин или ее мужа? Слушай, а мне обязательно идти? Я его не знаю и не видел никогда.
– И знаешь, и видел! Она всегда с ним приходит на все презентации моих книг. Высокий такой, эффектный мужчина с элегантной проседью.
– Фармацевт, что ли? Смазливый, вроде Джеймса Бонда?
– Ну да, примерно такого типа.
– И о чем же мне разговаривать с этим шарлатаном?
– Дорогой, ну что сегодня на тебя нашло? Если редактор, значит, клуша, если фармацевт – то шарлатан. Кстати, он не фармацевт, он просто занимается маркетингом в фармацевтической фирме.
– Шарлатан тем более! Кто же еще впаривает всякую химию честным налогоплательщикам? И о чем же мне с ним разговаривать? Ты дружишь с этой клушей, ты и иди тусуйся с буржуазией.
– Ах вот в чем дело! Ты служишь искусству, и там тебе невместно. А между прочим, родной брат ее мужа – декан факультета культурологии! И он тоже завтра будет. Ты сто раз делал с ним интервью.
– Кто? Старина Люк? Люк Оммаж?
– Да, его родной брат, причем близнец! Только он почему-то не кажется тебе смазливым и похожим на киношного агента!
Жюль, морщась, махнул рукой.
– Да полная бездарь! Все они – культурологи, искусствоведы, редакторы твои – абсолютно ничего не могут, а очень хотят примазаться к искусству. А искусство делаем мы: я – на своем канале, даже ты – своими дамскими текстами.
– Наверное, отчасти ты прав, но Жюстин – гениальный редактор. От Бога! Таких по пальцам пересчитать. Кроме того, она замечательно готовит. Она как-то приносила в редакцию свои пирожки. Даже я такие не умею печь.
– Пирожки? Какие пирожки?
– Малюсенькие-малюсенькие, как конфеты. Остренькие, сочные, из какого-то удивительного слоеного теста. Начинка разная: лук, утиная печень, лососина, грибы.
– Лососина, говоришь, грибы… Кстати, воробышек, раз уж у нас сегодня программа холестеринопонижения, то, может, пропустим по бокальчику красного? Оно ведь тоже понижающего свойства. И положи-ка мне еще пару котлеток, чтобы было чем вино закусить.
Марта вытащила из холодильника початую бутылку вина, налила мужу.
– А себе?
– Мы с Жюстин сегодня пили амаретто. И довольно много. Как бы голова теперь не разболелась после вина.
– Да брось ты! – Жюль грузно поднялся, сам достал бокал с полки, наполнил его и протянул Марте. – Ну и где же вы пили амаретто? С кем? Твое здоровье!
Он чокнулся бокалом с Мартой, выпил и вернулся за стол. Марта только пригубила.
– Мы пробежались с ней по магазинам. Сезон распродаж все-таки. Ну и она купила не только подарки своему мужу, но и себе тоже кое-что.
– Ага! – Жюль погрозил пальцем. – Все вы женщины такие! Мужу – галстук, а себе – ворох тряпок. Сюрприз на день рождения называется.
– Ты, конечно, отчасти прав. Кроме того, я получила сегодня гонорар. Двадцать пятая книжка все-таки.
– Неужели ты столько наваляла?
– Ну да. Надо же отметить, сам понимаешь. Хотелось чего-то необычного. Это ведь наши с ней общие детища.
Жюль поморщился. Марта как бы не заметила.
– Я давно ей рассказывала, что рядом с нами есть кафе, где подают совершенно необыкновенный жюльен…
– У лесбиянок, что ли, в «Розарии»? – развеселился Жюль и налил себе. – Ну и? Поиграли под амаретто в любовниц?
– Мы сидели на улице, и она сначала даже не поняла, что это за местечко. Потом, когда мы уже и поели, и попили прилично, она пошла внутрь, ну в туалет. А я сижу за столиком под навесом на улице, и вдруг под этот самый навес входит ее муж с какой-то девкой! Под огромным зонтом.
– Что?! – Жюль выронил вилку и икнул. – Ты не шутишь?
– Какие уж тут шутки! Эта девка прямо на нем виснет. Я давай рукой им махать и кричу: «Привет, Даниель! Какая встреча»! Он, конечно, остолбенел, и, чувствуется, готов бежать без оглядки и не узнавать меня. Но тут эта девка сваливается с него и в два прыжка ко мне: «О! Марта ван Бойк! Добрый день! Я так давно ищу встречи с вами! Даниель, дорогой, представь меня, пожалуйста». Дорогому Даниелю уже ничего не остается, как подойти. Он складывает зонт, подходит и говорит:
– Привет, Марта. Познакомься, это Аннет, давняя поклонница твоего творчества.
– Очень приятно, – говорю я. – Какими судьбами в наших краях?
Девка без приглашения плюхается на стул, а Даниель тем временем не слишком поспешно берет себе стул от другого столика. Видно же, что я тут не одна, а один стул занят этими самыми пакетами с покупками. Так вот, пока Даниель занят поиском сиденья для себя и придумыванием ответа на мой вопрос, девка уже уселась и заявляет:
– Должна честно признаться, чтобы сразу между нами не было недопонимания. Я не поклонница вашего творчества, я вообще не читаю дамских романов. Я изучаю культурологию и предполагаю писать диссертацию о феномене телевидения в повседневной жизни. Мой Даниель – сотрудник спортивного канала, так что там проблем не будет. Но гораздо больше меня интересует канал «Культюр», и поэтому мне необходимо познакомиться с вашим мужем, чтобы изучить процесс изнутри.
Я в полном замешательстве! Мнимый сотрудник спортивного канала – в не меньшем, и вместо ответа на мой вопрос сам спрашивает, уже устроившись на своем стуле:
– А ты, Марта, как здесь оказалась? Бегали с подругой по магазинам? – Кивает на приборы и пакеты Жюстин и на стул с пакетами вешает этот зонт.
– Видишь ли, Даниель, мне бы не очень хотелось, чтобы кто-то знал, что ты встретил меня здесь, – начинаю я импровизировать с единственной, хотя и маловероятной целью изгнать их до возвращения Жюстин.
– Вы лесбиянка? – В глазах девки вспыхивает откровенное любопытство. – И это тайна?
Я демонстративно не реагирую и продолжаю обращаться только к Даниелю.
– Дело в том, что по магазинам я гуляла с представительницей одного канадского издательства. Гостьей столицы, так сказать. Вопрос о сотрудничестве еще висит в воздухе, но было бы лучше, если об этом пока не будут знать здесь в издательстве. То есть, ты понимаешь, я говорю о Жюстин, моем постоянном и давнем редакторе. Конечно, она не болтлива, но… И в этот момент мы невольно оборачиваемся на звук хлопнувшей двери кафе, возле которой стоит сама Жюстин.
Я поднимаюсь ей навстречу и машу рукой, мол, иди к нам, и громко говорю:
– Вивьен, знакомься, это мои друзья Аннет и Даниель!..
– Черт… – бормочет Даниель, а я громко продолжаю, обращаясь уже к «друзьям»:
– Это Вивьен. Вивьен Шелдер. Из Канады. – И добавляю уже как бы интимно: – Правда поразительное сходство, Даниель? Или это мне только так кажется?
– Черт… – повторяет он и не сводит с нее глаз.
«Вивьен Шелдер из Канады» тем временем медленно и неуверенно идет к нам, а я рассказываю, дескать, ее издательство хочет издавать мое собрание сочинений, и пока еще ничего не решено, но все равно не нужно, чтобы об этом знала Жюстин.
При имени Жюстин «гостья из Канады» определенно вздрагивает, но неторопливо садится на свой стул, берет сигарету, закуривает и интересуется:
– Прошу прощения, а о какой Жюстин идет речь?
Девка, ничего не понимая, растерянно обводит всех глазами. Я смотрю на Даниеля и говорю:
– О Жюстин Леклерк, естественно. Леклерк – это ее девичья фамилия.
– Ну да, конечно, я знаю, – говорит Даниель, а вид у него как на грани инфаркта.
– Боже! – восклицает «гостья столицы». – Неужели вы все ее знаете? И она твой редактор, Марта? Почему ты мне сразу об этом не сказала? – И выпускает дым прямо в нос Даниелю. – Ужас какой! Только этого не хватало!
– Так ты с ней знакома? – спрашиваю я.
– Еще бы!
– Ой! Я догадалась! – неожиданно восклицает девица. – Вы, наверное, близнецы!
– Да, – заявляет гостья, – только нас разлучили в детстве.
– Ну и везет же мне на близнецов в последнее время! Я ведь и моего Даниеля приняла сначала за его брата, который у нас декан!
Гостья пронзает ее взглядом, снова по-драконьи выпускает дым и нараспев спрашивает:
– Поэтому ты переспала с ним? Думала, что с деканом?
Девка хмыкает, без спросу вытаскивает из моей пачки сигарету, хватает зажигалку и заявляет:
– Ответы на выбор: a) безусловно; b) ах что вы, что вы, я девственница; c) я вообще сплю со всеми подряд. Подчеркнуть нужное.
Тут очень вовремя явилась официантка и предложила сделать заказ. Девка изучала меню, недовольно поглядывая на Даниеля, который своей неподвижностью напоминал памятник. Он буквально оцепенел и не мигая пожирал взглядом «гостью», которая продолжала курить и пускать дым ему в лицо. А он словно не чувствовал этого! Зато девка определенно чувствовала, что «ее Даниель» слишком заинтересовался «канадской гостьей», и своим коленом наглаживала под столом его бедро. Я очень боялась продолжения препирательств и предложила официантке принести счет.
Мы рассчитались, и я сказала «гостье», что, наверное, нам уже пора, ей же хочется отдохнуть после перелета. Но, похоже, Жюстин очень понравился ее новый образ. Она заявила:
– Куда торопиться? В пустой гостиничный номер? Мы еще не допили амаретто. Я еще не попробовала местных лакомств. – Она попросила официантку принести рюмки для «наших новых друзей» и стала медленно есть пирожное, всякий раз долго облизывая ложечку и губы языком.
Даниель был неподвижен по-прежнему, но я видела, как на его лбу появились капельки пота. Девка исходила злобой и просто не знала, куда себя девать. Тем не менее она продолжила развивать свою тему:
– Вы же понимаете, что декан нашего факультета родной брат моего Даниеля, поэтому я вас уверяю, что моя работа получит наивысшую оценку, не исключено даже, что и грант на публикацию. И еще меня очень интересует «Каналь попюлер». Надеюсь, вы сможете познакомить меня с его первыми лицами?
Тут сдало даже мое терпение, я уже жалела о своей выдумке и подумывала, как бы выкрутиться.
– Вивьен, знаешь, – сказала я, – я давно знакома с Жюстин, но она никогда не говорила, что у нее есть сестра! И ее мать тоже никогда не упоминала о второй дочери.
– Не говори мне о матери! Никогда в жизни не прощу ей, что она меня бросила. И эта ваша Жюстин такая же подлая!
– Что же она натворила? – изумилась я.
– Уже не важно. Травой поросло. Правда, пойдем, Марта. – Она поднялась, собрала свои пакеты, изобразила улыбку. – Приятно было познакомиться. Поболтали бы подольше, но у меня самолет в половине второго ночи. Аннет. Даниель. – Покивала им, взяла меня под руку, и мы отбыли.
Едва свернув за угол, Жюстин разрыдалась. Мы пришли к нам домой. Я утешала ее как могла. Потом она переоделась в свои старые вещи, а новые оставила здесь. Понимаешь, она очень хочет, чтобы ее муж поверил в мифическую Вивьен, которая сегодня ночью улетела в Канаду. Чтобы он не знал, что она знает, что у него есть любовница.
Марта вздохнула.
– Такая вот забавная история, дорогой.
– И после этого ты хочешь, чтобы я пошел к ним в гости? Чтобы подыгрывал всем в этом сплошном вранье?
Марта вдруг рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Поверил, поверил! Это же сцена из моего нового романа, я просто заменила имена. Мы как раз обсуждали ее сегодня, когда вот за этим столом открыли вот эту самую бутылку вина. – Марта показала на нее пальцем. – Ты же знаешь, что в отличие от тебя я терпеть не могу сидеть в кафе. Так что никакого амаретто у лесбиянок мы не пили. Просто мне показалось, что будет остроумно, если тайное свидание неверный муж назначит в таком месте, где наверняка не встретит никаких знакомых, а если и встретит, то им тоже будет что скрывать. Но Жюстин уверяла меня, что это полная чушь, а ты поверил! Поверил!
Жюль чесал усы и обиженно сопел.
– Ну вот, вечно ты надо мной ставишь опыты. Я не кролик…
Марта вскочила и обняла мужа.
– Ты кроличек! Ты мой самый сладкий, самый толстый, самый кусистый кроличек!
