Текст книги "Ах, Мишель, Мишель!.."

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Удивительно, никогда бы не подумала, что можно петь «Лунную сонату».

– Можно, Полин, можно. Петь можно все. Знаете, не говорите пока ничего Эдит. Дело в том, что…

– Думаете, она по какой-то причине стесняется вас? – стремительно подсказала я, вдруг отчетливо испугавшись, что в следующую секунду могу лишиться не только молока, но и такой хорошей няньки.

– Да, да! Вы правы, Полин! – искренне обрадовалась повороту темы Мадо. – Не хочет говорить о нашей дружбе, ну и не надо! Только странно, почему она скрыла от меня, что трудится в Лувре? Я ведь все время подсмеивалась над тривиальностью ее работы в телефонной компании. А она, оказывается, служит, как и я, искусству! Вернее, я служила… – Мадо с горечью посмотрела на свой искореженный мизинец.

– Не переживайте. Что случилось, то случилось. Вы же все равно, так сказать, продолжаете нести искусство в массы. Будьте добры, подайте мне бутылочку. Вашей тезке опять меньше всех досталось экологического продукта. В следующий раз надо будет постараться покормить ее первой.

– Да, да, конечно, – рассеянно ответила Мадо, протягивая мне теплую бутылочку со смесью.

– О чем тут шепчутся мои чада и домочадцы? Да, ведь у нас новая няня! – В дверь детской заглянул Мишель. – Добрый вечер!

Незанятый соской ротик Эдит тут же завякал. Муж проворно шагнул к кроватке и взял Диди на руки.

– Иди к папочке, малышка! Соскучилась? Полин, это кто?

– Тише, Мишель. Ты такой бурный! – прошептала я. – Это Эдит. Ты хоть руки-то помыл с улицы? И в костюме!

– Диди! Моя маленькая сладкая капризуля! Помыл, помыл. Не описает она мой костюм? Она же, надеюсь, в памперсах?

– Мишель, в этом костюме ты ходил по судам и конторам. И можешь распространять всякую заразу. Они же совсем крошки!

– Моя маленькая! Моя самая, самая, самая… – засюсюкал муж, не обращая ни малейшего внимания ни на мои предостережения, ни на вопли девочки. Нет, вопли все-таки подействовали на него. – Тише, тише, не волнуйся, малышка! Папочка споет тебе песенку: «Рыцарь спит, конь тоже спит, сокол в колпачке сопит…».

Это было чудовищно! Особенно после профессионального пения ночной няни. В поисках поддержки я посмотрела на Мадлен. К моему изумлению, она таяла от умиления, созерцая папеньку и дитя. Да, миль пардон, господа, за невольную рифму: значит, я сильно нервничаю, если начинаю рифмовать.

– Как трогательно, мсье Сарди! Какая милая колыбельная! – восторженно пролепетала Мадо. – Очаровательно!

– Помолчите, милейшая! – неожиданно грубо оборвал ее Мишель. – Не мешайте мне общаться с дочкой: «Рыцарь спит, конь тоже спит, сокол в колпачке…»

Мадлен побледнела, Эдит на руках Мишеля притихла. Наверняка не от колыбельной, а от ужаса.

– Дорогой, что-то случилось? – спросила я. – Неприятности на работе?

– Нет. Все хорошо.

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем.

Эдит заплакала снова.

– Тихо, тихо, малышка! – Мишель начал укачивать девочку. – Полин, поговорим за ужином. «Рыцарь спит, конь тоже спит…» Да уйми ты ее!

Он сунул вопящую Эдит мне на колени, чуть не уронив с них маленькую Мадлен, я едва успела подхватить обоих, и выскочил из детской. Заплакали все.

А большая Мадлен запела. Это был Бетховен, «К Элизе». Помните, музыка такая, как будто падают капли?

– Извините моего мужа, Мадо. Редко, но на него тоже иногда находит, как на всех мужчин. Голодный, наверное, и ночью мы почти не спали.

В ответ только виноватая улыбка, кивок и тихое-тихое пение.

– Ах, Полин, наверное, это глупо, – заговорила Мадо только тогда, когда все малютки опустили реснички, ровно задышали и были перемешены в свои постельки. – Но я уже успела привязаться к вашим девочкам.

– Не продолжайте, Мадо. Я прекрасно понимаю ваше настроение и догадываюсь, что вы скажете. Так вот, я не хочу отпускать вас, а выходка моего мужа совершенно не относится к вам. Просто плохое настроение. Вы меня поняли?

Она смотрела на меня, а в маленьких глазках стояли слезы. Мне оставалось лишь как-то успокоить ее.

– Я сейчас покормлю Мишеля, потом подменю вас. Вы спуститесь и поужинаете с Селестеном. Он будет рад вашей компании.

– Ах, Полин! Вы такая заботливая! Но если можно, вы не обижайтесь, я бы лучше не выходила из детской. Я прихватила из дома бутерброды, чтобы перекусить.

– Еще чего! Бутерброды! Не придумывайте. Селестен все принесет вам сюда на подносе. А потом прилягте в соседней комнате. Не стесняйтесь. На кровати чистое белье, и вообще, эта комната специально приготовлена для вас.

– Для меня лично? Зачем!

– Не лично ДЛЯ вас, конечно, а для той няни, которую я предполагала найти. Так что не стесняйтесь, – повторила я.

– Все равно, спасибо, Полин! Вы – удивительная! Ах, какая вы удивительная. Мне так повезло…

– Мне тоже, – сказала я.

Глава 11, в которой день рождения Эдит

– Да, Эдит, нам необыкновенно повезло с ночной няней, – сказал Мишель. – Профессионал высочайшего класса!

От неожиданности я чуть не опрокинула рукавом шубы высокий стакан с минералкой. Это было не только первым одобрением деятельности Мадлен, слетевшим с уст моего мужа, но и его первой членораздельной фразой – к тому же обращенной к Эдит – с момента нашего появления в итальянском ресторанчике. Как вы уже догадались, на торжестве я присутствовала в шубе, естественно, не на голое тело – внутри был джемпер мужа и юбка от того самого костюма, в котором он забирал меня из клиники. Об обновах я не заикалась, – как бы Мишель не изгнал из дома ночную няню.

Мне и так было хорошо. Это же мой первый выход «в свет» после бесконечного затворничества! Несмотря ни на что, я чувствовала себя вполне комфортно и радовалась людям, незатейливым скатертям в белую и красную клетку, национальным мелодиям и блюдам этого крохотного заведения. Сегодняшний день выдался на редкость холодным, а ресторанчик не претендовал на презентабельность, так что в верхней одежде я не выделялась среди посетителей.

У нас был столик на шестерых – мы с Мишелем, Эдит, Макс и двое наших мальчишек, кстати сказать, последние трое сотрапезников с особым энтузиазмом уплетали спагетти всех цветов. Вернее, два столика были сдвинуты вместе возле самой эстрады, с которой сейчас немолодой тенор в сопровождении еще более престарелых гитариста и скрипача старательно умолял вернуться в Сорренто. Периодически, словно вспоминая о своем существовании, пару трелей на флейте, и не всегда к месту, выводила пухленькая смуглая девчушка лет двенадцати, вероятно, внучка кого-то из артистов.

– Да, господа, повезло, – повторил Мишель, рассматривая на свет кьянти в своем бокале, – необыкновенно повезло с ночной няней. – Он повел бровью и залпом осушил бокал.

– Браво, папаша Сарди! – Селестен пару раз хлопнул в ладоши. Причем именно в тот момент, когда приглашение в Сорренто окончилось. – Браво!

Вероятно, тенор решил, что аплодисменты предназначены ему, и а капелла выдал последний куплет. Да так молодо и задорно, что удостоился одобрения других столиков.

– Наконец-то, пап, ты понял это.

– Почему «наконец-то»? Я всегда говорил…

– Да ладно, па! Ты же только огрызаешься на нее все время. Она тебя до смерти боится, даже не выходит при тебе из детской. – Селестен уверенно взял кувшин и налил отцу и себе.

– Селестен, по-моему, ты увлекся, – заметила я.

– Ничего страшного, Полин, – сказал Макс, протирая пальцами стекла очков.

До чего же он все-таки похож на сына Эдит! Просто родной отец ее Бернара: и всклокоченные кудри, и очки, и такая же коротенькая, коренастая фигура.

– Мальчишки с нами, не в притоне же каком-нибудь. Слабенькое домашнее винцо. Налейте-ка, шевалье, мне и мсье Бернару. А также моей прекрасной даме Эдит. ~ Макс счастливо улыбнулся и, не мигая, уставился на ее почти нетронутый бокал. Очки криво сидели у него на носу. Оказывается, Макс был уже прилично подшофе. И когда он успел набраться? – Ты не пьешь, моя дама. Ты совсем не пьешь… Значит, нам скоро тоже понадобятся услуги ночной няни? – Он протянул руку и игриво потрепал Эдит по щеке. – Да? Я скоро стану папой? Да, моя прекрасная дама?

– Прекрати, Макс! – вспылила Эдит и запечатлела звонкую пощечину на его щеке. – Ты пьян! Как ты мог? При детях. При своих же учениках…

– Да, я пьян, господа и дамы! – Макс неловко поймал ее руку и умудрился поцеловать, правда, не с первой попытки. – Я пьян от счастья! – провозгласил он вполне трезвым тоном.

Я так и не поняла: валял ли он дурака, или пощечина Эдит возымела столь освежающее действие? Но с соседних столиков на нас уже опасливо поглядывали, а музыканты перешептывались с официантом, показывая на нас глазами.

– Господа, за нас! За нашу будущую семью! За новых братьев и сестер Бернара!

– Ма-а-акс, – с осуждением протянула Эдит.

– Мам, пожалуйста, – наконец-то подал голос Бернар. – Отстань от него. Макс не пьян. Просто сегодня он очень-очень веселый. Это ты вечно всем недовольна!

– Значит, Макс хороший, а я плохая?

– Я этого не говорил!

– А ты скажи, скажи!

– Прекрати, Эдит, – попыталась остановить ее я. – А то мы сейчас уйдем, на нас и так уже давно все смотрят.

– Да, смотрят, – поддержал меня Мишель. – Мы так радовались, что у вас с Бернаром наконец-то все складывается счастливо, а ты устраиваешь сцену! Публичную сцену! Уходим, Полин, Селестен?

Эдит поджала губы.

– Извините нас, господа, – смущенно попросил Макс. – Останьтесь. И расскажите нам с Бернаром про няню. Нам ведь наверняка тоже скоро понадобится!

– Она – классная тетка! – с полным ртом заявил Селестен. Услышав, что мы собрались уходить, наш сынок принялся стремительно запихивать в себя остатки спагетти.

– Прожуй сначала, – сказала я.

– Мам, но она ж, правда, классная! Просто супер! Я ведь тебе говорил, Бернар, она учит меня нотной грамоте. И я с ходу все понял! Тон, тон, полутон, два тона, полутон! И про терции, квинты и кварты!

– Потрясающе, – вздохнул Макс. – Для меня все это недосягаемая галактика!

– Ну так! Наша няня – профессиональная музыкантша, – гордо пояснил Мишель, словно присутствие в доме Мадлен являлось его собственной выдающейся заслугой. Впрочем… – А как она поет! Полин говорит, что она поет наизусть всякие классические хиты! А как относится к детям! В наше время это большая редкость.

– Выходит, ты, папочка, до сих пор делал вид, что ее не выносишь? – прищурился Селестен. – А на самом деле?

– Да, – сказала я. – Ты ведь даже стараешься не заходить при Мадо в детскую.

– Что тут объяснять. Мне хочется поцеловать и потрогать не только малышек, но и жену. Не могу же я обниматься с ней при постороннем человеке!

– Ой, пап! Я все понял! – хохотнул сын. – Ты просто положил глаз на Мадо, а она не отвечает взаимностью!

– Ты что несешь, балда! Эх, не дотянуться, чтобы дать подзатыльник! Чтоб я положил глаз на эту бесцветную особу?

– Да ладно, па. Бесцветная не бесцветная… Она ужасно хорошая. И мама подтвердит. В Мадо просто невозможно не влюбиться, как, например, в мсье Валанси! Ну ведь правда же?

– Правда, – тихо произнес Бернар. – Ты классный, Макс!

Явно польщенный классный Макс расплылся в улыбке.

– Только ты больше не играй в пьяного мушкетера. Мама иногда совсем не понимает шуток. Я тебя предупреждал давно.

Эдит открыла было рот, но я не дала ей выдать очередную порцию недовольства.

– Кстати, совсем забыла рассказать, – как бы вспомнила я. – Мы тут болтали с Мадо о том о сем, и вдруг выясняется, что она твоя давняя подруга, Эдит. Да не смотри на меня так! Вы же с ней соседи.

– Мам, ты дружишь с соседями? – ошалел Бернар.

– Я? – Эдит судорожно сглотнула, а Мишель вдруг часто-часто захлопал глазами.

– Нет, Бернар, – сказала я. – Твоя мама дружила с Мадо давно, в детстве. Она жила со своей бабушкой в том же доме, где до сих пор обитает Мадлен.

– А, там, в доме на площади Виктора Гюго? Да, мам? В квартире, которую мы теперь сдаем какой-то фирме?

– И она до сих пор живет там? – очень старательно удивилась Эдит. – Надо же! Я там бываю периодически, но ни разу не сталкивалась с Мадо. А как она выглядит?

Я пожала плечами, наслаждаясь натужным враньем подруги.

– Наверное, очень изменилась… – предположила она. – Я ведь не видела ее лет тридцать, а то и больше, пожалуй.

– Мам, это здорово! – заинтересовался Бернар. – Столько лет! Вам обязательно нужно встретиться. Как в кино! Тридцать лет спустя! Тридцать лет!

– Я обязательно загляну к Мадо. Как-нибудь. Когда поеду туда за квартплатой.

– Зачем тянуть, Эдит? – улыбнулась я и посмотрела на часы. – Сейчас начало девятого. Мадлен должна в девять часов менять Мари, но она всегда приходит пораньше. А мне как раз пора кормить девчонок. Мишель посидит здесь, а ты проводишь меня вместо него, заодно и возобновишь знакомство. Я уверена, Мадо искренне обрадуется тебе.

Эдит растерянно обводила всех глазами.

– Правда, мам, – сказал Бернар. – Иди, так даже интереснее. Потом расскажешь.

– Только незачем дамам бегать пешком по холоду, – заметил Мишель, поднимаясь из-за стола. – Отвезу вас обеих на машине.

– Мишель, до нашего дома меньше квартала, я в шубе, не замерзну, а ты выпил, – возразила я.

– Мы поедем со скоростью десять миль в час, дорогая. Клянусь! Селестен, Бернар, не скучайте тут с мсье Валанси. Мы – быстро. Идемте, Полин, Эдит.

Когда мы усаживались в «BMW», я все-таки улучила момент и шепнула подруге:

– Все идет так, как я задумала. Мишель уже едва выносит свою пассию! Да и та шарахается от одного его вида. Еще чуть-чуть, и она навсегда исчезнет из нашей жизни.

Эдит повела бровями и выразительно вздохнула.

– Но, если честно, мне самой жаль расставаться с такой первоклассной няней, – призналась я. – Да и человек она, в общем-то, милый.

– Ну-ну, – тихо сказала Эдит. – Милый и смешной, – добавила она уже в полный голос, потому что в этот момент мой муж, обогнув машину и открыв переднюю дверцу, сел за руль.

– Это вы обо мне сплетничаете, очаровательные дамы? – спросил Мишель, кокетливо улыбнувшись нам в зеркало заднего обзора. Я прекрасно чувствовала, как он нервничает и изо всех сил старается контролировать ситуацию.

– О Мадлен, – ответила я. – Я считаю ее милым и смешным человеком.

– Конечно, – с деланной обидой произнесла Эдит. – Твоя жена завела себе новую подругу и расхваливает теперь ее на все корки. Милая и смешная, не то что я!..

– …Занудная искусствоведка, которая собралась замуж за первого встречного звездочета, – в тон Эдит закончил фразу Мишель.

– А, по-моему, Бернар нашел себе замечательного папочку, – возразила я. – Они даже внешне похожи.

– Похожи, – согласилась Эдит.

Мишель промолчал.

Мадлен как раз переобувалась в прихожей из уличных сапог в тапочки. Она так и замерла на одной ноге, когда мы все втроем вошли с улицы. Естественно, она разахалась и разохалась при виде «полузабытой» подруги детства. Эдит тоже не отставала. Кстати сказать, надо отдать должное обеим: они совершенно убедили Мишеля в том, что не виделись тридцать три года. Я, пожалуй, и сама бы поверила в искреннюю радость их встречи, если бы не знала всей подноготной.

Мишель тут же предложил отметить это дело, поинтересовавшись, что предпочтут дамы: божоле или мартини? Честно говоря, после счетов из клиники, мебельного магазина за обстановку для детской, от строительной конторы за ремонт, а также состоявшихся и предстоящих расчетов с нянями и мадам Сифиз я удивилась такому выбору в баре Мишеля.

Дамы оказались патриотками и предпочли по глоточку божоле. Пока Мишель расставлял бокалы на столике в гостиной и открывал бутылку, я спросила Мадлен:

– Мари еще не ушла?

– Нет, конечно. Она в детской. Что вы, Полин, разве мы оставили бы малышек одних?

– Замечательно, – сказала я. – В таком случае поболтайте тут вдвоем, вспомните детство, а мы с Мари и Мишелем покормим девочек. Пойдем, дорогой, ты поможешь мне.

– Не скучайте, дамы! – Мишель с лукавым видом кивнул на божоле, подал мне руку и так торжественно повел к лестнице на второй этаж, словно должен был представить меня по меньшей мере английской королеве.

За прошедшую неделю у нас уже появился некоторый опыт: с кормежкой мы справились на этот раз просто в рекордные сроки. Сытенькие девчушки дремали: Жюльет на коленях у меня, Мадлен – у Мари и Эдит – у Мишеля. Между прочим, он до сих пор не умеет их различать. Хотя, Мари, кажется, тоже, но скрывает это достаточно ловко.

– Мадам, – прошептала Мари, укладывая отрыгнувшую Мадлен в кроватку. – В упаковке осталось только два подгузника. А вдруг понадобятся ночью?

– Так откроем новую упаковку, – удивился Мишель, – какая проблема?

– Это последняя, мсье. – Мари забрала у него Эдит и вытерла ей ротик.

– Как это, последняя? Полин, ты, что, решила экономить на подгузниках?

– Тихо, тихо, дорогой. Подгузников полно. В стенном шкафу в гардеробной. Забыл? Ты сам покупал десять упаковок. Потом матушка Анжели привезла еще три. И мадам Сифиз купила вчера две на всякий случай. Я скажу Мадо, она найдет.

– Я сам принесу. – Мишель резко поднялся со стула.

– Посиди. К чему такая спешка? Мы же только что их всех переодели. Понадобятся, Мадо сходит за ними в гардеробную.

– Да? А девочки будут тут одни? – Он направился к двери.

– Мишель, они еще не сбегают по ночам на танцы!

– Я схожу, мсье, – подхватилась Мари.

– Нет, я сам. Не хватало только беспорядка в гардеробной!

– Но я очень аккуратно, мсье…

Мне пришлось сделать Мари знак глазами, мол, пусть идет, если уж так хочет.

Глава 12, в которой Мишель понял, что сорвался

Мишель прекрасно понимал, что повел себя совершенно глупо, сорвавшись из-за каких-то подгузников. Но ведь это же невозможно терпеть! Он прошествовал по коридору к галерее. Галерея огибала гостиную и одной лестницей спускалась в нее, а другой – в кухню.

О чем там судачат эти кумушки? Ну какого рожна он начал расхваливать в ресторане Мадлен! Кто тянул его за язык? Ведь еще чуть-чуть и он бы вышвырнул эту кретинку из своего дома. Это же надо иметь такую наглость, влезть в его дом, втереться в доверие к его доброй кроткой жене! К его сыну! Нет, восторженной дуре Мадо не додуматься до такого. Это проделки Эдит! Все подстроила она! Мерзкое, мстительное, злобное существо! Конечно, в какой-то степени виноват и он сам, знал же, что Мадо живет в том же доме…

Из гостиной долетали обрывки фраз. Мишель замер на повороте лестницы и прислушался.

– Ах, как я рада за тебя, Диди! Ты выходишь замуж! Белая фата, букет, подружки в голубом! Или подружки будут в розовом? Кажется, ты всегда любила розовое?

– Какая фата, Мадо? Какие подружки? Мне почти сорок! Мы просто оформим документы в мэрии. Я бы и этого не стала делать, но Бернар хочет, чтобы Макс усыновил его. Они очень привязаны друг к другу.

– Ах, как это трогательно, дорогая! Какие возвышенные чувства! Как благородно со стороны твоего жениха! Кто он? Тоже человек искусства?

– В какой-то степени, – усмехнулась Эдит. – Учитель астрономии, так сказать, звездочет.

– Диди, пожалуйста, познакомь меня с ним! Он ведь наверняка умеет составлять гороскопы. Послушай, ты хотя бы попробуй божоле! Ах, я так счастлива видеть тебя снова! Один глоток! Совершенно изумительное! Я бы сама выпила все до капли, но боюсь, усну рядом с малышками. Ах, они такие милые! Представляешь, я всегда засыпаю от бокала вина. А ты?

Эдит пробурчала что-то в ответ; Мишель не расслышал. И чего я так разволновался? – подумал он. Совершенно невинная болтовня, а мне чудится заговор. Действительно, просто совпадение, они определенно не виделись много лет. К тому же, зная Эдит, трудно поверить, что она регулярно общается с этой дурой. Сейчас схожу за подгузниками в гардеробную, и можно будет вернуться к покинутым блюдам итальянской кухни. Полин так рада вновь оказаться на людях! Вполне понятно. Только бы Эдит не начала опять демонстрировать свой несносный характер!

Мишель повернулся и уже сделал шаг по направлению к гардеробной, как вдруг Мадлен сказала:

– А у нас с Мишелем обязательно будет настоящая свадьба!

Он остолбенел.

– Это просто провидение, Диди, что я попала именно в его семью! Я безумно счастлива! Вижу его каждый день. Естественно, нам обоим приходится скрывать свои чувства. Конечно, дорогая, это очень тяжело. Но нельзя, чтобы раньше времени догадалась его жена. Надо очень осторожно подготовить ее. Сейчас она еще очень слаба после родов и так любит Мишеля. Ах, Эдит, я и не предполагала, что она такая хорошая, я просто в растерянности. Знаешь, Диди, по его рассказам я представляла Полин совсем другой. – Глубокий вздох, и поток излияний зажурчал дальше. – Наверное, это потому, что он совсем не любит ее. Совсем, Диди. Это ужасно! Лучше бы я никогда не видела Полин. Так было бы легче. А теперь я не представляю, как она останется без него. Мне ее так жалко! Но Мишель говорит, что любит только меня и надо лишь подождать, пока подрастут дети.

– А если он тебя бросит, пока они растут? – Презрительный голос Эдит прозвучал отчетливо и громко.

– Не бросит, я уверена. Мы созданы друг для друга! Вот наберусь смелости и все честно расскажу его жене. Мне кажется, она умная, должна понять…

– Да, она умная! И давно все знает и все понимает! Это ты дура! Мишель никогда не разведется и не женится на тебе.

– Диди, что ты? Что с тобой? Что ты говоришь такое?!

– Никогда! Полин этого не допустит. Ты говоришь, она хорошая, любит Мишеля? Как же! Ха! – Короткий смешок прозвучал словно выстрел. – Да она вампир! Хитрый, изворотливый вампир, который живет за счет других! Она использует людей, а потом выкидывает, как рваную половую тряпку! Еще полгода назад она все рассчитала и подослала меня следить за тобой. Ты слепая дура! Она же наняла тебя в няньки, чтобы не спускать глаз, чтобы все и всех держать под контролем!

– Ты! Ты! Ах! Ох! Ты! – севшим голоском всхлипывала Мадлен. – Выходит, ты шпионила за мной? Ты помогала ей?

– Помогала. У меня не было выбора.

– И только притворялась моей подругой? А я верила тебе, распахнула перед тобой свою душу! Как ты только докатилась до такой подлости?

– Говорю тебе, у меня не было выбора. Я была любовницей Мишеля.

Мишель схватился за голову. Собственные руки были чужими и холодными. А лицо и голова – горячими и тоже совершенно чужими.

– Я была точно такой же дурой, как ты, – безжалостно продолжала Эдит. – Долгие годы тоже слепо верила, что он разведется и женится на мне. Но он просто развлекался. Беспардонно! Развлекался и пользовался. Точно такой же подлый циник, как и его жена. И мог бы быть поосторожнее и не заводить себе еще одну подружку в том же доме. Это же надо быть таким мерзавцем, чтобы в лифте, после ухода от одной любовницы, тут же начать интрижку с другой женщиной!

– Это неправда! – крикнул Мишель.

Эдит и Мадлен посмотрели на него, как на привидение. В общем-то, он и сам был не в состоянии объяснить себе, каким образом оказался вдруг уже не на галерее, а в гостиной. То ли спустился по ступенькам, то ли как каскадер спрыгнул вниз.

– Это неправда!

Первой опомнилась Эдит и, сузив глаза, прошипела:

– Мадлен все рассказала мне!

После бурных монологов это шипение показалось Мишелю мистическим. И он бы не особенно удивился, если у Эдит вдруг выросли бы клыки и она впилась ими в его горло.

– Как в лифте раскрылся футляр виолончели, – вещала Эдит потусторонним голосом. – Как ты помог ей справиться с ним, как потом вез ее на концерт в своей машине…

– Так, Полин действительно все знает? – Его собственный голос звучал тоже странно, а со всех сторон подбиралась темнота. Это же сон, обрадовался Мишель, сейчас проснусь, и кошмар кончится.

– Во всяком случае, почти все, – презрительно сказала Эдит.

Но произнесла это как-то странно, голосом его жены. Конечно, просто мне все это снится, больше не сомневался Мишель, Эдит не умеет говорить так спокойно и уверенно. Нужно проснуться. Проснуться! Мишель с силой зажмурился и резко открыл глаза. Но Эдит не исчезла.

– Полин – моя лучшая подруга, – размеренно продолжала она. – А из-за тебя я столько лет врала ей, чувствуя себя предательницей. Подлой предательницей. – И добавила, помолчав: – Но на самом деле твоя милая женушка лишь притворялась моей подругой, медленно и верно настраивая тебя против меня. Как видишь, успешно. Ты меня возненавидел! Теперь очередь за Мадо!

Мишель отшатнулся и попятился к лестнице, ведущей на второй этаж. Эдит не мигая смотрела на него. Мадо тоже не отрывала взгляд, виновато и робко полуприкрыв лицо руками. Неестественно багровое лицо, неестественно огромными белыми руками… Сейчас я вернусь на то же самое место, и все! И проснусь, и все кончится, мучительно надеялся Мишель. Одна ступенька, вторая, третья…

– Твоя обнаглевшая Полин окончательно перестала церемониться и действует еще изощреннее. – Обвинительным приговором звучал за его спиной голос Эдит. – Назвать родных дочерей именами любовниц! Это просто неслыханная по дерзости месть за супружескую измену! Твои дочери еще в колыбели, а ты уже ненавидишь их за наши имена! Ты будешь стараться полюбить их, но не сможешь, и никогда не сможешь отделаться от чувства вины! Она манипулирует тобой, манипулирует всеми нами! Даже собственными грудными младенцами… Это чудовищно! Чудовищно! Чудовищно!..

Так… Ступени лестницы позади… Эдит прекратила шипеть! Теперь несколько шагов по галерее, и вон уже то место, где начался этот кошмар. Мишель внимательно смотрел себе под ноги: когда смотришь под ноги, сосредоточиться, а значит, и проснуться легче…

– Мишель, где ты был так долго?

На том самом «исходном» месте, там, где коридор переходит в галерею, улыбаясь, стояла жена. Огромная и вся почему-то покрытая мехом. Нет, это не Полин! Это чудовище! Стоп, все правильно: Полин – чудовище!

– Ты – чудовище! – выкрикнул Мишель и побежал прочь.

Галерея, лестница, ковер гостиной, разноцветные плитки прихожей, дверь, снова ступени… Скорее! В лицо пахнуло холодом. Скорее, скорее! Вон моя машина, обрадовался Мишель. Скорее и подальше от этого места. Здесь все чудовища… Все женщины – чудовища! И они все заодно! Хотят использовать его и выкинуть, как грязную тряпку!