Текст книги "Любовь из пробирки (СИ)"
Автор книги: Настя Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7. Условная договорённость
Иван Александрович уходит после того, как мы договариваемся о встрече с инженером. Он оставляет меня один на один с пугающими мыслями. Зачем Борис вернулся? Что ему надо от меня? Почему хочет выкупить «Атланту»? Столько вопросов уже давно не заполняло голову, а теперь, кажется, что они разорвут мозг на миллиард мелких кусочков. Я боюсь сойти с ума от такого потока мыслей.
Нервно стучу пальцами по столешнице и кусаю губы. Не понимаю ни черта.
Ну зачем ему я?
Зачем?
Мы ведь всё сказали друг другу, когда разводились, и он сам был всеми руками за развод. Чего хочет теперь? Я тянусь к телефону в попытке позвонить ему… У Вольского есть привычка сохранять один и тот же номер, поэтому я больше чем уверена, что если позвоню, то он ответит. Он наверняка ждёт этот звонок.
– Мира, как ты? – входит в кабинет Валя и садится на стул напротив меня.
Она отвлекает меня и не позволяет совершить глупость. Не следует звонить бывшему. Ничего хорошего это не принесёт.
– Всё нормально, – отвечаю я, но смотрю в одну точку перед собой.
Я понимаю, что она готова выслушать и поддержать, и иногда мне, честно, хочется взять и признаться во всём, выплакаться в жилетку, но я не позволяю себе этого. Не для меня такая роскошь как откровенность. После предательства любимого мужчины и родной сестры я вряд ли смогу начать доверять кому-то.
– По поводу офиса… – я выдыхаю. – Валь, не могу я ничего сделать. Он поставил условие – мы переедем, или он продаст компанию, – на несколько секунд я замолкаю, чтобы собраться с духом. – Моему бывшему мужу.
Я поднимаю на неё взгляд. Валя открывает рот в изумлении и часто моргает. О причине нашего развода с Вольским никто ничего не знает, кроме моих родственников. Мама, отчим, сестра, я и он… Даже его родителям, скорее всего, неизвестна правда, потому что они обвиняли меня в потере ребёнка, уж не знаю, что он там напел. В общем, я не планировала посвящать ещё кого-то в сложности своей семейной драмы. Ни к чему это. Лишние жалобные взгляды и воздыхания… Не хочу.
– Я точно могу сказать, что это не предвещает ничего хорошего агентству, – киваю я.
– Господи! Вот урод! А как он твоего бывшего нашёл?
– Скорее всего, Вольский сам его нашёл. Я не знаю, Валь… Не думаю, что Иван Александрович настолько гнилой человек на самом деле.
Не понимаю, почему оправдываю его, ведь он поставил мне условие, не подумав о моих чувствах…
– Капец! И что делать, Мир? Ну, ребята же разбегутся! Это же, как тюрьма, на самом деле…
– Да, я понимаю… Я не знаю пока. Встречусь с инженером, что-то придумаем. Иван Александрович хочет, чтобы мы закрылись от других клиентов и работали только на него. Он сказал, что мы станем частью их строительной компании…
– Ещё не легче. Ох, Мир… – Валя смотрит на часы. – Прости, встреча с клиентом. Мы пока работаем со всеми?
– Да, – я киваю. – Пока по-старому, а когда уже сделают ремонт…
– Я поняла! Давай! Сил тебе и побольше! Я ещё загляну.
Валя уходит, а я упираю локти в столешницу и роняю голову на ладони. Как же всё сложно… Вот только думала, что всё наладилось, а теперь и не знала – стоит мне осуществлять оплодотворение или нет. Впрочем, я уже все документы подписала. Доктор обещала позвонить через несколько дней и назначить дату визита в клинику для введения эмбриона, если всё будет хорошо. Они уже, наверное, и клетки соединили… Я не могу отказаться теперь уже от ребёнка. Только страшно, что снова потеряю из-за Вольского.
Кусаю губы и беру телефон. Как ни странно, он начинает вибрировать. Номер незнакомый, и я несколько секунд думаю, прежде чем нажать кнопку ответа.
– Мирослава Евгеньевна? – спрашивает приятный мужской голос.
– Да. Это я.
Внутри почему-то появляется тревога. Кто это ещё такой?
– Это Илья. Инженер из «Норд-Вест». Мне Иван Александрович передал ваши контакты. Доброе утро, кстати!
– Доброе утро! – я спокойно выдыхаю.
– Я могу подъехать сейчас к вам в офис, чтобы обсудить все детали?
Я гляжу на своё расписание. Ничего важного в нём на сегодня нет. Если только доесть йогурт, пока он не испортился, но это я успею сделать, пока мужчина будет в пути.
– Конечно. Приезжайте. Я буду ждать. Скажите девушке на ресепшене, что у вас назначено.
– Отлично! Выезжаю через пять минут!
Мне кажется, что мужчина улыбается. Он оставляет приятные впечатления о себе, и на моих губах тоже появляется улыбка.
Прекрасно. Отвлекусь от мыслей о своём бывшем и о сестрице, беременной от него. Интересно, у Вольского с головой всё в порядке? Или он помешан на том, чтобы гулять от одной беременной сестры к другой?
* * *
Я выхожу из офиса «Атланты», расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке и дышу полной грудью. Только сейчас понимаю, что мне там было крайне недостаточно кислорода. Мирослава ловко водит меня за нос, и как ей удаётся это делать Богу одному известно. Она сама принесла справку, сама пришла раньше времени – ну чем неисполнительный сотрудник?! Казалось бы, хватай в охапку, переводи в «Норд-Вест» и радуйся тому, что получил такую работницу. Владимир прав: с ней наши парни по струночке ходить будут… Вот только мне теперь ещё сильнее хочется прогнать её из компании, чтобы не дышать запахом жены, доносящимся от другой женщины. В носовых пазухах появляется этот аромат, и я шумно выдыхаю.
– Ванюша, всё хорошо, – звучит в голове голос Лены, и я мотаю головой, чтобы избавиться от дурмана.
Завожу машину и еду по оживлённой улице. Вот тебе и примчался пораньше. Ухмыляюсь, представляя свой вид, когда победоносно распахнул дверь в её кабинет, а она, бедная, йогурт доесть не успела. Интересно, как давно она беременна?
На наземной парковке обращаю внимание на дорогую машину. Сложно не догадаться, кому она принадлежит. Это Вольский. Сам он стоит около водительской двери и ругается с какой-то девушкой. Её тёмно-русые волосы до плеч идеально уложены, а одежда модных брендов буквально кричат, что это его девушка. Говорят они на повышенных тонах, но разобрать о чём именно спорят, сложно. Я паркую машину недалеко. Не знаю, что именно хочу услышать, надо ли мне это вообще… Смотрю на девушку и замечаю, что она очень сильно похожа на Миру. Вроде бы и сильно отличаются друг от друга, но в то же время только слепец не заметит их сходства. Неужели родственницы?! Приехала заступиться за сестру? Мысли прерываются, когда Вольский замахивается на неё. Я уже хочу выйти, чтобы остановить его, но он опускает руку и показывает пальцем, чтобы вернулась в машину. Она послушно выполняет это поручение, а я решаю всё-таки поехать на подземную парковку, чтобы не столкнуться с ним по пути в офис. Чужая семья – потёмки. Лучше уж мне не лезть в их отношения, и вообще, держаться в стороне от этого типа.
Вольский ждёт меня около кабинета. Я подхожу и смотрю на него. Он встаёт на ноги, выдавливая улыбку. Сложно не заметить его напряжение. Взгляд больше похож на острый взор коршуна, выискивающего добычу.
– Иван Александрович, вы подумали о продаже «Атланты»? – спрашивает он.
Никаких приветствий, значит, хочет держать меня на коротком поводке. Даже забавно становится. Я немного морщу нос, потому что он начинает внезапно чесаться. Сколько туалетной воды Вольский на себя вылил? Запах такой, словно я нахожусь на парфюмерном заводе. Мерзенько… Хочу зайти в кабинет и закурить, чтобы избавиться от этого запаха, витающего теперь в носу. А ещё злюсь. Злюсь, что больше не чувствую аромата Лены… Миры…
– Разве я не сказал, что позвоню, как только что-то прояснится? – спрашиваю я холодным тоном, пытаясь дать ему понять, что любезничать не собираюсь.
В конце концов, это ему хочется с бывшей счёты непонятные свести, поэтому пусть ходит передо мной на задних лапках.
– Сказали, но…
– Вот это «но» меня останавливает. Вы уж простите, но я не привык думать под давлением. Пока я не готов обсуждать продажу «Атланты», потому что мои партнёры увидели выгоду в этой фирме. Что решится завтра, не могу сказать, но приезжать сюда каждый день не советую.
Я слышу нотки раздражения в собственном голосе. Вольский явно упал в моих глазах, когда замахнулся на женщину, и мне даже становится жалко Миру. Если муж вёл себя с ней так же и распускал свои клешни, то я с удовольствием обкромсал бы их и выкинул в аквариум к пираньям. Нет… Это совсем не означало того, что она на меня так действует, просто мужик, поднявший руку на слабую женщину, недостоин эту руку носить…
Вольский не успевает заикнуться даже, потому что я захожу в кабинет и закрываю за собой дверь. Ярость клокочет внутри ровно до того момента, пока я не закуриваю сигарету и не делаю несколько затяжек. Дым заполняет лёгкие, проникая в мозг и помогая немного расслабиться. Вот только горечь, остающаяся на языке, напоминает, что это та ещё дрянь – отрава, которая медленно убивает мой организм, поэтому тушу сигарету и откидываюсь на спинку кресла.
Что же с тобой не так, Мира? И почему именно ты беременна?
Я решаю, что докопаюсь до способа её оплодотворения, постараюсь выяснить – от кого она беременна и как это произошло. Ну не может же она быть той самой… Да бред это всё! Конечно, не может!
Глава 8. Уступая
Стук в дверь заставляет меня отвлечься от документации. Я поднимаю голову, но никого не вижу, поэтому облизываю пересохшие губы и негромко отвечаю: – Войдите!
На пороге появляется широкоплечий мужчина спортивного телосложения. У него коротко стриженные русые волосы и невероятно синие глаза. Такая кристальная чистота взгляда поражает меня, и я невольно замираю, глядя на него. Интересно, у моего донора такие же?
– Добрый день ещё раз, – улыбается он и проходит вперёд.
Мне его вид придаёт больше уверенности: если часом ранее я сомневалась, что всё ещё хочу синеглазого донора, то теперь уверена – у моей малютки будут такие же кристально-синие искренние глаза.
– Добрый, – отвечаю я. – Присаживайтесь. Илья?
Не могу ничего поделать с собой и бесстыдно рассматриваю его, хоть и понимаю, что это неприлично. Идеальные черты лица нарушает если только небольшая горбинка на носу, но она ничуть не портит его внешность, даже придаёт особую изюминку. Мне нравятся ровные строго очерченные губы, и я на несколько секунд останавливаюсь на них, но затем отвожу взгляд в сторону, ругая себя за такое «знакомство».
– Всё верно. Иван Александрович сказал, что вы изумительная женщина, и он не ошибся.
Я нервно ухмыляюсь. Прямо так ему Александрович и сказал? Да Орлов – я нашла его фамилию в документации – мог меня кем угодно назвать, но точно не изумительной.
– Мне приятно, что Иван Александрович так сказал, – отвечаю я, точно зная, что с работниками топор войны начальства обсуждаться явно не должен.
– Итак, у меня были некоторые наработки для дизайна офисного помещения там…
Илья достаёт ноутбук из специальной сумки, подключает его и смотрит несколько секунд на меня. Я отвожу взгляд в сторону, решая, что «гляделки» затянулись, а это никому из нас точно не нужно. Мне не до мужчин. Теперь уж точно.
Илья покашливает, прочищая горло, а затем напряжённо смотрит в ноутбук, клацает левой кнопкой небольшой беспроводной мышки, которую выудил из той же сумки, и с довольным видом разворачивает ноутбук ко мне.
– Ну вот! Посмотрите! Были вот такие наработки… Мы думали туда посадить офисных сотрудников…
«Крыс», – появляется неприятная мысль.
Я снова облизываю губы – дурная привычка, от которой никак не могу избавиться. Стандартное разделение на кабинеты, причём я бы даже сказала не особо удобное. Меня не цепляет в его проекте ничего… А ещё нет окон… С этим важно что-то сделать. Понятно, что в подвале окна выбить нереально… Чёрт… Орлов хочет превратить нас в самых настоящих подпольных крыс. Мне хочется взвыть, но я думаю о том, что Вольский совсем растопчет, попади мы в его лапы, и успокаиваюсь.
– Илья, я думаю, что это крайне неудобное расположение кабинетов, вы уж простите меня, – поджимаю я губы, глядя на него, и ставлю локти на столешницу, подтягивая телом кресло, на котором сижу, ближе к столу.
– У меня есть ещё кое-что! Подождите-ка! – он несколько раз двигает указательным пальцем, а затем поднимается на ноги, обходит меня и встаёт за спиной.
Илья упирается одной рукой в столешницу, нависая надо мной, а я чувствую, как восхищение сменяется неловкостью. Даже дышать становится тяжелее. Он воспринял мои взгляды за призыв к активным действиям?!
– Вот ещё такое есть. Как вам? – спрашивает он таким голосом, словно этот проект – его гордость.
Я скептически смотрю на эти кубики, рассованные так, чтобы побольше селёдок в банке уместить, и покачиваю головой.
– Тоже не то… Вы бы не могли отойти? – не выдерживаю я. – Мне душно, и может внезапно проявиться токсикоз…
Я решаю всем начать говорить о своей беременности, чтобы убедить Орлова, потому что справка, кажется, показалась ему фальшивой.
– Да. Простите!
Илья возвращается на своё место, садится за стол и виновато улыбается. Он сцепляет руки в замок, щёлкая костяшками пальцев, а затем немного морщится.
– В таком случае, может быть, у вас есть какие-то предложения?
Я широко улыбаюсь. На самом деле я ждала этот вопрос, но хорошим тоном было сначала выслушать его.
– А как вам проект «Атланты»?! У меня сохранились наброски на бумаге… – Я не вижу оживления на его лице, но всё-таки открываю нижний ящик стола и достаю оттуда план. – Вот. Посмотрите.
Илья берёт бумаги и несколько секунд напряжённо смотрит в них, а затем на его губах появляется улыбка. Он поднимает на меня взгляд, в котором прыгают чёртики. Кажется, мне удалось его заинтересовать.
– Я уверен, что у нас получится кое-что интересное, если мы соединим два проекта… – произносит он загадочным голосом. – А для того, чтобы работникам было комфортно, мы поставим больше зелени и добавим окна…
– Окна?! – удивляюсь я и цепляюсь за предложение, как за лучик света во тьме.
– Это будет обман зрения, но всё комфортнее, чем без них… Кроме того, кое-что придётся переделать из-за правил пожарной безопасности, поэтому я могу внести чуть больше изменений, не затрагивая основные конструкции, разумеется.
Я улыбаюсь и киваю. Всё-таки с этим человеком приятно иметь дело.
– А что вы делаете сегодня вечером? – застаёт меня врасплох вопрос Ильи, и я застываю, глядя на него.
* * *
После совещания с акционерами я запираюсь в кабинете. Важно выбрать один из макетов строительства на утверждение и подписать кучу документации. А перед глазами время от времени появляется перепуганный взгляд Мирославы, когда она услышала имя бывшего мужа, и его ссора с девушкой на парковке. Неужели Вольский применял насилие в семье? Руки сжимаются в кулаки, и ярость начинает клокотать в венах.
Вот ведь чертовщина.
Я не могу усидеть на месте, поэтому решаю спуститься на нулевой. Сотню лет там не был, интересно, там хоть отделку лицевую закончили делать?!
Пока еду в лифте, успеваю подумать о том, что там нужна будет шумка хорошая, ведь под этажом располагается подземная парковка, а там вентиляция свистит – мама не горюй.
Выхожу из лифта и морщусь от пыли, тут же наполнившей ноздри. Отделку никто тут не делал – голая штукатурка. Хотя это понятно – разделения-то на кабинеты пока нет. Смотрю вокруг себя, и мне становится стыдно. Я ведь перед Мирославой повёл себя, как скотина. Да и другие сотрудники «Атланты», увидевшие это «дивное» место, явно теперь ненавидят меня. Владимир тоже хорош… Даже распоряжение пыль убрать не дал.
Покачиваю головой, глядя на это плачевное место: сюда ведь будут приходить наши клиенты, те, кто хочет купить или снять квартиру в наших домах…
Нет.
Так дело явно не пойдёт.
Надо ещё раз хорошенько всё обдумать. Я решаю поехать в «Атланту» и ещё раз переговорить обо всём с Мирославой. Что-то тянет меня туда невидимой рукой, и я не могу противиться этому ощущению. Мистика какая-то… Сам себя не понимаю – то я ненавижу её с первого взгляда, то ищу повод встретиться.
Может, интуиция подвела меня в этот раз, и Мирослава не такая уж плохая женщина?!
Захожу в лифт и обращаю внимание на то, что пыль тонким слоем осела на замшевые туфли. Кончики ушей начинают гореть. Поздно, конечно же, но до меня доходит всё недовольство сотрудников «Атланты», которые прошлись по просторам своего нового «офиса».
Иду прямиком в кабинет Владимира, открываю дверь без стука и прохожу к его столу. Он отрывает взгляд от монитора и глядит на меня, хлопая глазами.
– Иван Александрович, что-то случилось? – спрашивает он.
– Случилось, Вова! Случилось! Мы погорячились, решив опустить «Атланту» на дно. Наши клиенты будут приходить в этот подвал и в шоке уходить оттуда. Понимаешь? – я хмурюсь.
– Ну так ремонт же сделают. Всё будет цивильненько.
– Владимир, тебе известна человеческая психология? – он озадаченно смотрит на меня, видно, что пытается придумать ответ, но не находится с ним. – Так вот, я тебе скажу – люди привыкли подниматься, а не падать. Если мы вынудим их спускаться вниз, то они уже заранее начнут негативно относиться к нашей компании… И вряд ли станут покупать что-то. Это чистая психология. Если мы позволим им подняться, они будут ощущать себя героями, им будет хорошо тут. Понимаешь?
Он кивает, но ни слова не произносит – оно и понятно: начальник вдруг начал размышлять, как самый настоящий философ. Раньше я просто отдавал приказы. Сам ведь и согласился с тем, что мы должны забросить «Атланту» туда, а теперь вот заступаюсь за них.
Идиот, конечно!
Я разберусь обязательно, что со мной происходит.
– Ладно, Владимир, желаю продуктивной работы, а на сём прощаюсь, потому что у меня дела… Нужно кое-куда заехать.
– Удачи, Иван Александрович.
Я выхожу из его кабинета, и слышу, как помощник бурчит себе под нос: – И у кого там что зудит? Мог бы зайти и сделать ему выговор, но решаю проигнорировать – если начать оправдываться, то станет только хуже.
Может, он в чём-то и прав…
Я добираюсь до офиса «Атланты» быстро. Дорогу уже выучил и даже не включаю навигатор. Оставляю машину на парковке напротив входа и спешно иду в здание. Скоро у них заканчивается рабочий день и большой вопрос – застану ли я Миру.
Сотрудники косятся на меня, но по идее всё это заслуженно, так что я даже не обижаюсь на такое «приветствие». Орлова всегда так встречали и везде, что уж тут поделаешь. Никому ничего не говорю, просто захожу в кабинет Мирославы, думая, что снова веду себя, как варвар – не стучусь и показываю свою властность.
Она поднимает на меня усталый взгляд и тяжело вздыхает.
– Вы ещё что-то вспомнили, Иван Александрович? – спрашивает она. – Встреча с инженером прошла успешно… Надеюсь, что до конца следующей недели он закончит работу над проектом, и начнутся строительные работы. Вы ведь хотите побыстрее занять это помещение, верно?
– Я пришёл сюда по другому вопросу, но раз уж вы заговорили об этом…
Я сажусь на диванчик у двери, потому что её запах слишком сильный, чтобы бороться с нахлынувшими чувствами и желаниями.
– Я решил пока приостановить ремонт нижнего этажа. Мне нужно будет обсудить ещё несколько нюансов, поэтому пока вы можете работать тут.
Мне кажется, что в её взгляде появляется проблеск света, а губы трогает искренняя улыбка. И я почти чувствую себя гонцом, принёсшим добрую весть.
– Вот только вам следует начать подготовку к переходу на режим работы только с «Норд-Вест». Скоро вывеску сменят, как и название… Придётся отказываться от других клиентов.
Просвет, появившийся в её глазах, в мгновение превращается в пасмурную осеннюю меланхолию. Мирослава кивает, а мне опять становится гаденько.
Что я делаю не так?
– Есть ещё кое-что! – прекрасно понимаю, что нагребаю себе золу на голову, посыпая сверху самыми раскалёнными углями. – Вам следует выбрать две трети сотрудников к сокращению, потому что у нас в таком количестве работников нет нужды.
Мирослава приоткрывает рот, закрывает его, а затем снова открывает, глядя на меня, напоминая этим рыбу, вытащенную из воды и схваченную под жабры.
– Иван Александрович, пожалуйста, не делайте этого… У каждого работника свой профиль, все они грамотные агенты. Не закрывайте работу с другими клиентами, и «Атланта» принесёт вам прибыль… Я не знаю, куда Артур сливал весь доход, но точно могу сказать, что он будет немаленький, стоит только посмотреть на наши отчёты. У каждого человека, работающего тут, есть семья… «Атланта» тоже стала для них частью этой семьи…
Она принимается уговаривать меня, из-за чего сердце ёкает: похоже, интуиция и правда подвела меня. Не такая уж Мирослава стерва, раз встаёт горой за своих людей. Я обещаю подумать над этим и ухожу, потому что больше не могу находиться в помещении, насквозь пропитанным ароматом моей прошлой жизни.
