Текст книги "Любовь из пробирки (СИ)"

Автор книги: Настя Ильина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19. Неожиданная встреча

Поверить не могу, что в фирме есть кто-то способный поставить подножку. В глубине души я надеялась, что мои работники не такие, но когда Валя сказала… Больно стало. И в первую очередь я подумала на неё, но мне чертовски не хотелось бы, чтобы она оказалась предательницей…

Покоя не даёт и мысль о том, как Вольский узнал, что я нахожусь именно в этом кафе?! Почему пришёл сюда? И может ли он на самом деле оказаться отцом моего ребёнка? Я прекрасно знаю, что за деньги может сотвориться любой беспредел, и чертовски не хочу сесть в лужу. Я не готова делить своё Сокровище с бывшим мужем. Я хочу оставить его в прошлом и шагнуть вперёд. Не догадалась сразу спросить у него про особое условие донора, ведь тогда многое могло бы решиться… А теперь вот мучаюсь, ища ответы на эти вопросы.

За ночь не удалось толком поспать из-за мыслей, копошащихся в голове. И вот теперь я сижу перед монитором и ищу местоположение могилы своей названной сестры. Не знаю, почему хочу пойти туда, но нахожу место, отмечаю у себя на карте в телефоне и собираюсь. Жаль, что она покинула этот мир. Мне чертовски жаль отца и Ивана… Наверняка Лена была хорошая женщина, если до сих пор её комната стоит нетронутой, а они всё ещё скорбят по ней.

По пути на кладбище я покупаю цветы. Живые. Я не была там уже полгода… Полгода пыталась держать себя в руках и не ехать к своему неродившемуся ребёнку, но теперь не сдержалась. Я не видела малыша – гроб отдали закрытым. Назвали только пол: девочка. Вольская Ева Борисовна. Я захлёбываюсь накатившей горечью и облизываю сухие губы.

Подъезжаю к кладбищу, оставляю машину на парковке и иду. Такая горькая случайность: Лена похоронена на том же кладбище, где и моя малышка. И могилы находятся недалеко друг от друга. Просто фортуна сыграла злую шутку, или теперь с моей малышкой названная сестра? Слеза катится по щеке.

Я медленно двигаюсь вперёд. Приближаюсь к оградке, где покоится моя малышка, и с губ срывается рыдание. Меня потряхивает, но я открываю калитку и вхожу. Слёзы обжигают щёки, и я смотрю затуманенным взглядом на надгробие, медленно переводя его на памятник своего ангелочка. Кладу цветы на столик и приближаюсь к могилке.

– Привет! – шепчу я. – Мама пришла увидеться с тобой. Возможно, ты видишь меня с небес, моё маленькое солнышко! Я принесла тебе новую игрушку. Не знаю, кого бы ты любила сильнее: зайчиков или медвежат…

Я усаживаю рядом с памятником плюшевого медведя, которого купила пару месяцев назад, но всё не решалась сюда приехать. Провожу подушечками пальцев по раскалённому от палящего солнца надгробию, касаясь выпуклых букв имени, и делаю глубокий вдох. Я думала, что будет легче, но нет… Боль никуда не ушла, просто на ней нарос толстый пласт других мыслей, а она как фитилёк, всё ещё находится внутри, готовая разгореться в пожар.

Шмыгаю носом и поднимаюсь на ноги. Я не планировала оставаться тут надолго. И просто не смогу вынести давление морального пресса на меня. Первое время я практически жила тут… С утра до ночи сидела около могилы, читала ей сказки, пела колыбельные… Снова накатывает тяжесть, я беру цветы и выхожу. Не оборачиваюсь, чтобы не началась истерика.

Приближаюсь к могиле, которую отметила на карте. Она окружена дорогой оградкой с красивой кованой дверцей. Я открываю её и вхожу. С памятника на меня смотрит красивая, уверенная в себе женщина. Тёмные волосы цвета жареного кофе красиво обрамляют её лицо. Губы изогнуты в жизнерадостной улыбке, а во взгляде блестит счастье. Я немного завидую ей, но тут же отгоняю эту мысль. Чему тут можно завидовать? Она покинула этот мир…

– Здравствуй, сестра! – негромко произношу и покашливаю, чтобы избавиться от сдавливающего горло кома. – Я только недавно узнала о том, что ты у меня есть… Знаешь, я бы с удовольствием познакомилась с тобой, распорядись жизнь иначе.

Я кладу цветы на могилу: белые розы. Делаю несколько шагов назад и обхватываю себя руками. Хоть на улице и жарко, меня пробирает лёгкий озноб.

– Мира? – слышу я удивлённый голос и оборачиваюсь.

Орлов стоит за моей спиной с букетом жёлтых хризантем и моргает глазами. И я теряюсь. Не знаю, как вести себя. Я готова сквозь землю провалиться, он ведь не знает, что Лена моя сестра, не знает о нашей связи с ним, и я не планировала об этом говорить.

– Вот так встреча! – выдыхаю я, а у самой ноги ватными становятся.

Что он сейчас подумает? Что я влюбилась в него и нашла его жену? Господи! Да ведь Орловых Елен полно… Или нет? Кровь стучит в висках и обжигает кончики ушей.

– Да уж, – отвечает Иван Александрович.

Он ничего не спрашивает, а я решаю, что могу незаметно сбежать. Делаю глубокий вдох и облизываю губы.

– Я пришла сюда к своей дочке и решила занести цветы на эту могилу…

– Я тоже так частенько делаю – заглядываю на могилы к незнакомым мне людям, – словно издевается надо мной мужчина.

Он подходит к могиле, кладёт на неё цветы, протирает памятник и отходит, а я ощущаю вину и не знаю, как повести себя, потому что рассказывать о нашей связи сейчас не готова.

– Я пойду… Солнце сильно печёт и подташнивает…

– Подождите минутку, Мира. Я побуду немного с женой, и пойдём вместе. Дорога ведь до парковки долгая и пустая, мало ли что может случиться…

Да здесь идти всего минут десять… Не больше… Я бы преодолела это расстояние за пять, чтобы скорее сбежать отсюда… От него… Меня начинает потрясывать от его близости. Не знаю, почему так реагирую на Ивана.

– Ну всё! Пойдёмте! – кивает он и направляется ко мне, а я всё еще не могу сдвинуться с места.

* * *

Не знаю, как вести себя, если честно. Известно ли Мире, что Лена связана с её отцом? Наверняка знает, раз пришла сюда, но почему тогда не признаётся? Мысли вибрируют в нервных окончаниях, а её запах бьёт по мозгам, и я хочу поскорее уйти отсюда. Я не ожидал, что мы встретимся вот так, а свою тягу к другой женщине приравниваю к измене. Башка кругом идёт от нахлынувшего дурмана. Мне просто нужно поскорее уйти отсюда, не могу я на могиле жены думать о другой.

Я пытаюсь унять свои эмоции, и когда мы идём по дорожке, кошусь на могилу её дочери. Вольская Ева Борисовна. Несложно было догадаться, что это она. Девочка Мирославы. И я занёс ей букет из плюшевых кошечек.

Мира косится туда, подходит к оградке, прикасаясь к металлу, а затем переводит взгляд на меня.

– Этого букета тут не было, – хмурится она.

– Наверное, ещё кто-то кроме нас с тобой любит заходить вот так случайно на чужие могилы, – пожимаю я плечами.

Нам надо поговорить, но с чего начать я не знаю. Да и как-то мне совестно после всего признаваться, что мы связаны практически как родственники.

Мирослава кивает и отходит от оградки. Я замечаю в её глазах слёзы и хочу утешить. Делаю шаг вперёд. Наши взгляды пересекаются. В висках пульсирует.

– Мира, тише! – шепчу я и принимаю её в объятия.

Она содрогается всем телом и поскуливает, как побитый пёс. Вцепляется пальцами в мою рубашку и даёт волю слезам.

– Я до сих пор не могу прийти в себя, – шепчет она. – Не верю, что потеряла свою девочку…

– Большой срок был? – не знаю, зачем я это спрашиваю, ведь могу ещё сильнее разбередить раны в её душе.

– Почти семь месяцев, – шмыгает она носом. – Это мне сказали, когда ребёнок уже… Когда я… Когда… – она захлёбывается слезами, а я сильнее прижимаю к себе и утыкаюсь носом в её волосы, сходя с ума от этого запаха.

По жилам течёт ярость. Я хочу прибить Вольского и ту девицу, у которой хватило наглости явиться ко мне. Её и сестрой назвать невозможно.

– Всё хорошо! Тебе нужно думать о малыше, живущем внутри тебя! – шепчу я. – Ты нужна ему сильная.

– Спасибо… – шепчет Мира, шмыгает носом и отстраняется от меня.

Я перешёл с ней на «ты» и стал ближе. Я словно пропустил через себя боль её потери, сравнивая её со смертью своей жены, и теперь ненавидел себя за то, что посчитал Мирославу стервой. Женщина, пережившая предательство мужа и смерть ребёнка, может стать самой настоящей дрянью, но Мира сохранила внутри всё самое светлое, я это чувствую теперь. Ощущал, когда она дрожала в моих руках. И внутри появляется что-то такое…

Делаю глубокий вдох, и мы движемся дальше. Медленно. В пожирающей тишине, от которой хочется избавиться.

– Может быть, посидим в кафе? – спрашиваю я.

Желания ехать домой, чтобы провести остаток дня в одиночестве, нет. Мира смотрит на меня и улыбается уголками губ. Она неуверенно кивает, а я вижу боль на её лице и понимаю, что мы будем бежать от горечи, что до сих пор таится в наших душах, практически рука об руку.

В машине едем молча. Пространство вокруг наполняется запахом, который лишает меня рассудка, и если бы мы ехали не в людное место, то могли оказаться в одной постели. Поэтому лучше нам не оставаться наедине. Расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке, когда останавливаюсь на красный сигнал светофора, и открываю окно. Душно чертовски, и катастрофически не хватает кислорода.

– Тебе принципиально, куда поедем? – спрашиваю я, зная, что поблизости будет классная кафешка, где атмосфера лучше, чем в дорогущем ресторане.

– Нет, – покачивает головой Мира.

– Тогда покажу тебе чудесное место, там как у бабушки.

Кафе так и называется «У бабушки». И атмосфера там настолько уютная… Я заезжаю на парковку, а Мира разглядывает избушку из самого настоящего дерева через лобовое стекло. Над дверью красуется вывеска с названием, написанным лаковыми красками.

– Ух ты! Не была тут ни разу.

Я тоже узнал только недавно об этом месте… И сразу же прикипел к нему душой. Я обхожу машину спереди и протягиваю Мирославе руку. Она смущённо принимает мою помощь и пытается скрыть взгляд, выходя из машины. Совсем как школьница на первом свидании. Внутри что-то ликует, но я пока не понимаю до конца свои чувства.

Мы поднимаемся по крыльцу с широкими деревянными ступеньками, держась за резные поручни, и я открываю дверь, пропуская Миру вперёд. Запах пирожков и борща щекочет ноздри, пробуждая аппетит.

– И правда как у бабушки, – шепчет Мира, с восторгом разглядывая домашнюю обстановку.

Мы садимся за круглый деревянный столик, покрытый ажурной скатертью, и официантка в хлопковой расшитой блузке и длинной красной юбке в пол приближается к нам. Её волосы заплетены в толстую косу, перевязанную красной лентой. Не хватает кокошника на голове, и сложится впечатление, что ты нырнул в прошлое, в царскую столовую.

– Добрый день! Пожалуйста, ознакомьтесь с меню. Как определитесь с заказом, дайте знак, – широко улыбается она.

– Добрый день! Спасибо! – в один голос говорит мы с Мирославой. Наши взгляды пересекаются, и мы улыбаемся.

Я открываю меню и пытаюсь спрятаться в нём, отрешиться от всего. Мне хорошо с ней. И я злюсь на себя, ведь Мира условно сестра Лены… И это будет предательством по отношению к жене, хоть её уже почти пять лет нет рядом со мной.

– Нравится тут? – спрашиваю я.

Мира отвлекается от меню и смотрит на меня.

– Это лучшее место, если не считать домик моего отца… – Мира прикусывает губу и испуганно смотрит на меня. Мне даже кажется, что в эту секунду я слышу удары её сердца.

Глава 20. Лёгкий ветерок

– Я в курсе, что ты дочь Евгения Петровича, Мира… Был вчера у него, поэтому если ты хочешь поговорить об этом… – выдаёт Иван на одном дыхании.

– Не уверена, – взволнованно отвечаю я.

Каждое слово мужчины, произнесённое ровным голосом, отбивается в голове, как клеймо. Что будет дальше? Сможем ли мы выстраивать деловые отношения на работе, или он попытается изображать «доброго родственника»?

– А мне кажется, что стоит попробовать. Я скажу начистоту, Мира: когда я увидел твою фотографию, я посчитал тебя стервой. У тебя такой взгляд на снимке в анкете, что невольно задумываешься об этом. Молодая женщина, занявшая должность руководительницы отдела, не заслуживает доверия… Буду честен – я считал, что ты добралась до этого места через постель.

У меня спирает дыхание. Открываю рот, чтобы схватить немного воздуха, и снова закрываю его. Теперь его поведение оправдывается: считал меня бесполезной куклой, которая компании ничего не принесёт. Впрочем, я сама пыталась создать образ стервы, чтобы мужчины боялись меня. И да… В каком-то роде я на самом деле попала на это место «через постель». У меня была всего одна встреча с Артуром, случайная связь, позволившая мне понять, что это не мой мужчина, и я не хочу больше вот так, на один раз.

– Очень откровенно, – выдыхаю я.

– Прости, но я не умею юлить и ходить вокруг да около. Потом я понял, что ты многое сделала для Атланты… Что Атланта и есть ты! Ты сердце этого агентства. В общем, моё мнение изменилось, а вчера я поговорил с Евгением Петровичем, и оно изменилось окончательно.

– И что он тебе сказал?

Я не помню, в какой именно момент мы перешли на «ты», но обстановка этого заведения располагала к откровенному разговору.

Напряжённо смотрю на Ивана, выжидая ответ. Отцу известно не так много и, наверное, он поделился всем с «любимым зятем». Или отношения у них не такие уж тёплые?!

– Совсем немного, но мне хватило этого для того, чтобы понять, через какие муки ты прошла.

Опускаю голову. Ненавижу, когда меня жалеют, и если он сейчас начнёт проявлять какие-то чувства или говорить слова, заученные мной наизусть, я просто уйду отсюда. Попрошу отвезти меня обратно за машиной.

– Я не стану жалеть тебя, – перебивает мои мысли Иван. – Ты сильная женщина, поэтому в банальных словах не нуждаешься, я просто выражу своё восхищение. Я на твоём месте убил бы обоих и сел в тюрьму.

Чувствую, как в уголках губ появляется улыбка. Это был довольно неожиданный поворот. Я считала, что Иван начнёт сыпать соболезнованиями, но нет, он приятно удивляет меня. Впрочем, наверняка все эти утешения надоели ему точно так же, как и мне, поэтому он не стал давить на больные содранные мозоли.

– Нам нужно сделать заказ, – говорю я, возвращаясь к изучению меню и сбегая от этого разговора.

Мне не хочется сейчас обсуждать работу. Нет желания говорить и о прошлом, поэтому решаю для начала пообедать, а потом… Потом будет видно.

В меню богатый выбор блюд, но я останавливаю свой на окрошке. Давно её не ела, а сейчас хочется чего-то свеженького. В колонках начинает играть приятная мелодия, и я немного расслабляюсь.

С Иваном мы немного поговорили и теперь знаем друг друга чуточку лучше. Возможно, этого будет достаточно для того, чтобы зарыть топор войны, который был пущен в ход из-за глупых предположений.

Я ловлю на себе пристальный взгляд Ивана и смущаюсь. Он улыбается тепло и откровенно, словно напротив меня за столиком сидит другой человек – не тот мужчина, который накидал пепел в мою кружку и пытался выгнать меня с работы. Или я сама стала иначе смотреть на него после того, как выяснила, что он столько лет страдает по погибшей жене и хранит ей верность, пусть её нет уже почти пять лет?

Официантка приносит наш заказ, и мы кушаем. Молчим, ничего не произнося. Каждый утопает в своих мыслях. У каждого из нас своя горечь… Своя тяжесть на плечах. И мы по-своему справляемся с ней. Как бы горько это ни звучало, мы с Иваном практически родственные души.

Окрошку я съедаю быстро, но тут же накатывает тошнота. Я начинаю реагировать практически на каждый запах, витающий в этом кафе, поэтому хочу поскорее оказаться на улице.

– Мира, всё хорошо? – смотрит на меня Иван и хлопает глазами.

– Мне… на улицу надо. Душно, – я втягиваю в себя воздух и поднимаюсь на ноги. Голова начинает кружиться. Приходится ухватиться за спинку стула.

– Ты сама выйдешь?

Я киваю и беру сумочку, чтобы заплатить.

– Издеваешься? – почти рычит Иван. – Иди на улицу. Я оплачу сейчас и выйду.

Не могу в эту секунду спорить, поэтому быстренько покидаю заведение, поблагодарив официантку за вежливость.

Свежий воздух моментально проникает в лёгкие, как только я оказываюсь на крыльце. Я замечаю во дворе небольшое озеро, по которому плавают лебеди, и скамейки вдоль берега. Никого сейчас нет. Всё умиротворённо тихо и пусто. Направляюсь к скамейке и присаживаюсь на неё. Лёгкий ветерок обдувает, позволяя прийти в себя и начать чувствовать себя лучше. Здесь свежий воздух, приятно пахнет не так давно скошенной травой. Через несколько минут ко мне присоединяется Иван.

– Красивое место… – он протягивает мне бутылку с минералкой.

– Спасибо!

Забота очень приятна мне. По телу растекается тепло, а губы растягиваюсь в улыбке. Я беру бутылку, и мы с Иваном соприкасаемся пальцами. Смотрим друг на друга несколько секунд, но я не выдерживаю и первой отвожу взгляд.

Телефон в сумочке начинает звенеть. Ставлю бутылочку рядом с собой, расстёгиваю молнию, нахожу телефон и достаю его. Перевожу взгляд на Ивана, давая понять, что не особо рада звонку.

– Кто это? – спрашивает он.

Зрачки мужчины мгновенно расширяются. Почему он разозлился?

– Илья, – отвечаю я. – Всё никак не оставит меня в покое, – устало выдыхаю я.

– Сбрось! Носится с этим проектом, как курица с яйцами… Уже жалею, что именно ему доверил ремонт.

Я улыбаюсь, скидываю вызов и ставлю телефон в режим полёта. Наши взгляды с Иваном пересекаются и застывают, изучая друг друга.

* * *

Какая-то чертовщина! Я позволил себе сегодня слишком многое. Понимаю, что Мира не моя женщина. Она чужая. Она беременна.

Она. Не. Моя.

И всё равно как-то просто становится с ней. Мне давно не было так легко и спокойно на душе. Сейчас я бы валялся на диване, страдая о прошлом, которое не могу никак отпустить, говорил бы с фотографией Лены или в крайнем случае позвонил Веронике… Но вместо этого я отдыхаю душой.

– Илья безбашенный парень. Иногда с ним сложно, но он хороший сотрудник, – зачем-то говорю я. Ухмыляюсь, вспомнив историю, произошедшую несколько месяцев назад. – Тут был такой казус… Илья поспорил как-то с нашим главным инженером на корпоративе, что поедет в репродуктивную клинику и сдаст своё семя. И ты представляешь, он ведь поехал и сдал. Я думал, что не сделает этого, нет, принёс чек с оплатой оттуда. Хвастался перед ребятами, что подарил кому-то счастье и жизнь… Что ребёнок у него теперь будет.

Я с горечью сглатываю солоноватый ком, появившийся в горле, потому что где-то родится и мой ребёнок… И это только теперь приводит в ступор, ведь я не буду воспитывать его, даже узнать не нуждается ли он в чём-то не смогу.

– А в какую клинику он ездил? – настороженно спрашивает Мирослава.

– В ту, куда я подвозил тебя на приём к врачу. А что?

Она проваливается в мысли и отрицательно мотает головой, но я вижу, что её тревожит это. Меня тоже тревожит. Я ухмыляюсь собственным мыслям. Кому-то перейдёт весь мой капитал, если я не решу отказаться. Но вряд ли я решу. Как бы хорошо мне не было сегодня, я никогда не смогу переступить через себя и заменить свою жену кем-то другим.

– Иван, мне Валя вчера рассказала о том, что к тебе приходил Артур. Это правда? Он принёс документы с подписями и печатями?

– Да… Не хотел говорить с тобой об этом, – пожимаю я плечами.

– Я не знаю, кто мог предать… Ты ведь не думаешь, что это я?! – она смотрит на меня с надеждой во взгляде.

Ветер дует в мою сторону, развевая её светлые локоны, и до меня доносится дурманящий аромат… Носовые пазухи щекочет запах ванильного мороженого, и крыша снова рвётся на части. Внутри пульсирует желание взять и поцеловать эти приоткрытые губы, но я понимаю, насколько оно больное и неправильное, поэтому перевожу взгляд на пару лебедей, которые плывут рядом, не отставая друг от дружки.

– Я не думаю, что это ты… Я и сразу об этом не подумал, а когда узнал о предательстве Вольского… Прости, что шантажировал тебя, манипулируя предложением бывшего мужа. Если бы он сейчас пришёл – размазал бы по стене.

Мельком смотрю на Миру. В её взгляде, устремлённом на поверхность озера, застывают слёзы. Она шмыгает носом, как маленькая девочка, и мне хочется обнять, но я двигаюсь чуточку дальше, усмиряя себя.

– Всё в порядке… Ты ведь меня считал стервой, – смеётся она.

– Я думаю, что это Валя. Она была так перепугана, когда я начал говорить о том, что начну расследование.

– После предательства сестры я уже ничему не удивлюсь, – пожимает плечами Мира. – Но мне бы не хотелось разочароваться в ещё одном человеке, которого подпустила близко к сердцу.

– Мне знакомо это чувство…

Мы с Мирой ещё около часа сидим на скамейке и говорим обо всём и ни о чём. Солнце постепенно начинает прятаться за горизонт.

– Вань, отвези меня на кладбище… – говорит Мира и открывает бутылку с водой, которую я принес ей.

Она припадает к горлышку губами, делая несколько жадных глотков, а у меня сжимаются внутренности от её нежного произношения моего имени «Вань»…

– Знаешь, я лучше оплачу эвакуатор и отвезу тебя сам. Ты бледная вся. Лучше не садиться за руль в таком состоянии, устала ведь. Если хочешь, завтра можешь взять выходной…

– Нет. Всё хорошо. Я и машину нормально вести смогу. Только отвези меня туда!

Я не спорю. Если хочет ехать сама, пожалуйста. Но я поеду позади неё, чтобы быть спокойным, что она нормально добралась до дома.

Мы медленно двигаемся к моей машине, я открываю Мире дверцу и помогаю пристегнуться. Взгляд касается файлика с кружкой, и мне становится немного горько за своё свинское поведение. Сажусь за руль, завожу машину и потихонечку еду в сторону кладбища. Не хочется, чтобы этот день заканчивался, но и растягивать его дальше нельзя – это томительная неправильная пытка. Нельзя так мучить себя… Да и Мирослава посчитает меня идиотом, который запал на неё из-за запаха Лены…

Или дело не только в нём?

А если и так, то в чём же ещё?

Я хмурюсь, мотаю головой и сосредотачиваюсь на дороге.