Текст книги "Жанна (СИ)"
Автор книги: Нариман Ибрагим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
Глава двадцать пятая. Орлеанская дева
//Королевство Франция, г. Пуатье, 6 марта 1429 года//
– Как ты сможешь доказать, что твои видения – это не происки диавола? – спросил суховатый старичок в епископской рясе.
Жанна уже второй день беседовала со священниками из комиссии богословов, которые задавали ей различные вопросы. Этот вопрос был крайне необычен для них, так как им, судя по всему, запретили спрашивать такое, ведь по плану дофина и его мамаши Жанна должна пройти эту комиссию как очень богатый мажор вступительные тесты в МГУ, то есть крайне легко.
Тут же эти старички устроили ей длительный допрос с пристрастием.
– Это не я должна доказать, что мои видения не происки диавола, – заговорила Жанна. – Насколько я могу судить, только пристрастные могут найти в божьем провидении происки диавола.
– Тем не менее… – продолжил настаивать епископ.
– Достаточно, Ваше Преосвященство, – прервал его архиепископ. – Мы услышали достаточно, к тому же, вчера вечером прибыл посланник от самого кардинала Антония из Рима…
Архиепископ склонился поближе к престарелому епископу и начал что-то шептать ему на ухо. Видимо, информация была очень неожиданной, так как глаза епископа расширились, а рот приоткрылся.
– Мы больше не задерживаем тебя, дитя… – сказал архиепископ. – Возвращайся в Шинон, к дофину, а мы сегодня же вслед за тобой отправим гонца с нашим совместным заключением.
Жанна помнила кардинала Антония. Это тот кардинал, который сумел сыграть на тщеславии отца Франсуа, после чего тот поставил монастырь в очень неустойчивое положение, из которого ему сейчас помогает выбраться Арким.
Это научило девочку, что сломаться может кто угодно. Даже она.
Но не меч.
Он многие сотни лет ведёт свою деятельность по укреплению положения монастыря его приютившего, никогда не подвергая его риску, а вот отец Франсуа, будучи воспитанником монастыря, чуть не подвёл его…
«… под монастырь», – мысленно улыбнулась каламбуру Жанна.
Арким следует своей цели, он будто бы вне времени, так как не может умереть. Что для Жанны повесть времён ветхих, например, майордом Карл Мартелл и битва при Пуатье, что происходила не так далеко отсюда, то для Аркима дело памятное как вчера.
– Возвращаемся в Шинон, – сказала она ожидающим её во дворе братьям.
– Я давно хотел попросить, – обратился к ней вставший с каменной соборной лавки Жан де Мец. – Вчера прибыл гонец из Шинона, он прибыл с ответом от моего господина, который освободил меня от службы. Могу ли я надеяться служить тебе, Жанна?
– И я! – очухался задремавший Бертран де Пуланжи. – Меня тоже освободили от клятвы!
– Я не гоню вас, – равнодушно ответила им Жанна и направилась на выход из собора. – Не отставайте, мы едем к дофину, который даст мне армию.
//Королевство Франция, з. Шинон, 7 марта 1429 года//
У дофинского замка собрался многочисленный люд.
Слухи о том, что Спасительница Франции прибыла к дофину и скоро возьмёт гиблое дело по выбрасыванию англичан в океан в свои руки, расползлись по окрестностям, потому люд надеялся увидеть её.
К воротам она проехала сквозь расступившуюся толпу.
Дофин принял её неформально, сразу в кабинете.
– Люди говорят, что коллегия богословов приняла тебя и их вердикт был однозначен… – произнёс дофин Карл де Валуа, сидя в кресле у камина и задумчиво глядя на огонь. – Ты прошла испытание, только вот я всё ещё…
– Накануне мне было видение, – невежливо перебила его Жанна. – Мне было передано крайне важное послание, касающееся вашего происхождения.
– Я слушаю, – стерпел грубость подобравшийся дофин.
– Бог сказал мне, что все сомнения беспочвенны, вы по праву станете королём, – произнесла Жанна торжественным тоном. – Ещё он сказал мне, что после снятия осады с Орлеана никто не посмеет в этом усомниться. И я возьму его, ибо так хочет бог.
– Хм… – дофин был обрадован информацией из небесной канцелярии, но всё ещё сомневался.
Жанна действительно получила видение, это произошло в соборе в Пуатье, во время созыва прихожан на литургию. Громко звенели колокола и место за кафедрой занял сам бог, который указал на неё пальцем и перед её глазами появилась ярко светящаяся золотом хризма. И он сказал про дофина, про Орлеан, про то, что она должна разбить англичан в Турели.
К дофину подошла его мамаша и начала шептать что-то на ухо. Тот крайне внимательно её слушал.
– Хорошо! – хлопнул он по подлокотнику и поднял взгляд на Жанну, после того как выслушал Изабеллу Баварскую. – Я дам тебе армию. Этьен де Виньоль, Потон де Сентрайль, Жан де Дюнуа, а также Жан II Алансонский – это лидеры армии, которая будет призвана освобождать Орлеан. И все они становятся в подчинение тебе, так как ты с этого момента главнокомандующий армией Франции.
– Я вас не подведу, Ваше Величество, – поклонилась Жанна.
Следующие дни прошли в подготовке.
Ей изготовили знамя белого цвета с надписью «Иисус Мария», а также боевой штандарт. Вдобавок, из Сент-Катрин-де-Фьербуа, где издавна стоит монастырь исповедника Терентия, ей привезли меч, по легенде принадлежавший самому Карлу Мартеллу и который он заложил после победы над сарацинами.
От предложения изготовить ей белые доспехи в местной мастерской Жанна отказалась, ибо знала, что ей привезут из монастыря её спецзаказ. Никто не знал, что она задумала, но всё стало ясно в одно ясное утро 10 марта.
Ехать из монастыря было недалеко, поэтому меч и доспехи были доставлены быстро.
Доспехи её отличались от всего, что могли видеть люди этого времени: они были буквально белого цвета, с чёрной узорчатой гравировкой. По типу они являли собой не широко известный здесь миланский, но готический доспех. Причём конструкцию его утверждал лично Арким, поэтому Жанна будет защищена в нём надёжнее, чем в чём-либо ещё.
По прибытии Арким начал изучать людей, вникать в дела и давать полезные советы Жанне, поэтому она быстро организовала грамотную подготовку к предстоящей битве.
Не было совпадением то, что вместе с мечом и доспехами прибыла партия в двести единиц латной брони попроще. Это являлось подарком от аббатства Святого Терентия, которое очень переживало за успех дела. И это была дополнительная копейка в пользу устоявшейся версии, что Жанна Дарк действительно посланница бога, раз обычно прижимистые монахи столь неслыханно расщедрились.
Раздавать монастырскую броню простым солдатам было неразумно: либо продадут, либо будут терять элементы. Поэтому Жанна собрала находящихся в Шиноне рыцарей, тех, что победнее.
Собравшаяся толпа взрослых мужчин была облачена в основном в разного рода бригантины, дешёвые кольчуги, кольчужно-пластинчатые доспехи, но встречались также редкие в этих краях византийские чешуйчатые доспехи, которые последние годы активно поступают из Византии, которая стремительно рушится и очень скоро, если смотреть в исторической перспективе, падёт под натиском османов, фактически обложивших Фракию и Константинополь со всех сторон.
Бригантина, особенно если изготовлена мастером, обеспечивает достойный уровень защищённости от режущего оружия, но очень плохо держит мощные стрелы и арбалетные болты, кои пробивают её в 6 случаях из 10, что есть недостаточно хороший уровень защиты. Хороший удар копьём также может отправить носителя бригантины к праотцам, поэтому уже в этом веке аристократия постепенно отказывается от бригантин и стремится обзавестись хоть какими-нибудь латными доспехами, что удаётся далеко не каждому, ибо неподъёмно дорого даже для успешных рыцарей.
И тут появляется Жанна с двумя сотнями латных доспехов миланского типа, изготовленными давным-давно на мощностях монастыря исповедника Терентия.
Металл этих лат был покрыт медью, что осуществлено гальванизацией, секрет которой хранился в самых глубоких подземельях монастыря.
Имена всех рыцарей, среди которых не было Жана де Меца и Бертрана де Пуланжи, которые, вместе с братьями Жанны, получили по комплекту из этих лат автоматически по факту своего существования, были записаны в длинный список с присвоением каждому номера.
Вечером того же дня была проведена честная лотерея, где шарики с номерами рыцарей крутились в сооружённом лично Жанной лототроне, по совету Аркима.
Сто девяносто пять комплектов брони, каждый из которых стоил примерно по 200–250 турских ливров, были разыграны между пятью сотнями рыцарей, которые прибыли в Шинон, чтобы присоединиться к Жанне, слухи о которой распространились по всем уголкам Франции.
Репутацию ей создали железобетонную: информацию распространяли специально обученные люди из монастыря исповедника Терентия, а также нанятые купцы. Жанна Дарк представала в этих слухах в весьма благоприятном свете, ей приписывались легендарные свойства, поэтому желающих причаститься к её славе и войти в историю было полно.
Богатые рыцари в лотерее не участвовали, ибо запретил дофин, а когда многие аристократы забили на его запрет и начали качать права, вмешалась лично Жанна.
– Я имею право участвовать в этой вашей игре! – возмущённо вещал богато одетый рыцарь из Арагона, известный Жанне как дон Матиас. – Запрет дофина – это урон моей чести!
– У вас уже есть свои латы, дон Матиас, – попыталась образумить его Жанна. – Если вы получите ещё одни, то кто-то их не получит и погибнет в предстоящих боях.
– Всё равно, я имею право… – не унимался дон Матиас.
– Этого не будет, – покачала головой Жанна. – Ибо несправедливо.
– И вообще, это дар от аббатства святого Терентия! – нашёл за что уцепиться дон Матиас. – Разумнее будет распределить его между достойными, а не среди всяких нищих рыцарей!
Жанна присмотрелась к дону Матиасу: лысый мужчина среднего роста со следами оспин на лице и короткой чёрной бородкой-эспаньолкой. Одет он был в расшитый золотыми нитями акетон, который являлся частью его гравированного золотом латного доспеха миланского типа. Характера он был вспыльчивого, за время службы муниципалитету Орлеана, нанявшего его вместе с копьём, он успел поучаствовать в трёх поединках чести с различными рыцарями. Командир он неплохой, ещё и держит в порядке своё копьё, состоящее из двухсот с лишним пеших воинов, а также двадцати конных.
Вокруг них собралась толпа из аристократов, поэтому девочка услышала, как некоторые из них забормотали что-то одобрительное. Почувствовавший поддержку общества дон Матиас вдохновенно продолжил:
– Кто ты такая, чтобы распоряжаться этим безусловно богоугодным и чрезвычайно щедрым даром монастыря?!
– Я та, кто поведёт вас всех в бой, – спокойно ответила ему Жанна, а затем подумала и улыбнулась. – Дон Матиас, вы признаёте право сильного?
– К чему это? – не понял дон Матиас.
– Вы можете получить комплект латных доспехов абсолютно бесплатно, – заявила Жанна.
Раздался недоуменный гул в толпе рыцарей.
– Но для этого придётся сразиться со мной в поединке на мечах, – продолжила девочка. – Если победите – один комплект доспехов ваш, проиграете – пойдёте ко мне в безоговорочное подчинение. Вы хотели сыграть? Чем вам не игра?
Дон Матиас задумался. Причём так крепко, что аж потёр подбородок, а затем почесал свой лысый затылок.
– Латы за победу в поединке? – переспросил он. – Соблазнительно. Но моя честь не позволяет мне вступать в поединок с женщинами.
«Ссыкло», – произнёс Арким в голове девочки.
– Ссыкло, – усмехнулась Жанна.
«Эй, ты чего?» – возмутился меч. – «Этого не нужно было говорить!»
– ЧТО?! – вскипел дон Матиас. – Да как ты посм…
– Доказательство обратного можно привести приняв вызов на поединок чести с озвученными условиями, – перебила его Жанна. – И сражаясь как мужчина.
– И так плохо – и так плохо… – пробормотал дон Матиас. – Но за оскорбление ты ответишь! Поединок без доспехов, на боевом оружии, до первой крови! Условия поединка дополняю: проиграешь – отдашь пять, нет, семь броней! А если каким-то чудесным образом проиграю я, то получишь не только меня в подчинение, но и моё копьё!
Если дон Матиас победит, то смысла участвовать в этой войне для него уже не будет. Продав пару комплектов великолепной латной брони он сможет припеваючи жить у себя в Арагоне хоть следующие пять лет.
– Сойдёт, – кивнула Жанна. – Готовьтесь.
Дело происходило на королевском ристалище, где имелась специальная площадка для поединков один на один.
Жанна разоблачилась из доспехов, оставшись в поддоспешнике и шоссах с сапогами. Она несколько раз взмахнула Аркимом, а затем провела полноценную серию разминочных упражнений. Дон Матиас смотрел на это снисходительно, облокотившись на ограду и ожидая начала поединка.
«Будешь на ровном месте калечить людей – растеряешь всю авансом данную тебе народную любовь», – предупредил Жанну меч. – «Мясники не заслуживают уважения солдат».
Закончив с упражнениями, девочка встала на установленный рубеж площадки и дождалась, когда то же самое сделает дон Матиас.
Жан де Мец стал распорядителем поединка. Он очень неуверенно смотрел на Жанну, которая спокойно ждала сигнала к началу схватки.
– Начинаем! – махнул рукой де Мец и быстро сошёл с площадки, покрытой коричневым песком с берега реки Вьенны.
Жанна не стала медлить с атакой, предприняв серию агрессивных ударов, нацеленных на оттеснение противника к краю площадки.
Мельком она увидела, как за поединком наблюдает дофин, стоящий на балконе третьего этажа замка Шинон. Рядом с ним стояла Изабелла Баварская и ещё кто-то, но у Жанны не было слишком много времени на разглядывание окрестностей.
Ни один удар не достиг цели, так как дон Матиас не зря считался хорошим фехтовальщиком, учившимся у какого-то знаменитого арагонского мастера-фехтовальщика.
Парировав всю серию ударов, но всё-таки отступив к краю площадки, дон Матиас попытался перехватить инициативу и здорово рискнул, проведя обманный финт и нанеся рубящий удар по бедру Жанны. Рана была бы опасной, глубокой и с риском загноения, что зачастую означает верную смерть.
Только вот Жанна уже предвидела подобный манёвр, верно распознав по окаменевшей физиономии дона Матиаса, что он собирается провести обманный финт, поэтому была готова к «неожиданному» удару.
Каждый фехтовальщик понимает, что лицо противника может подсказать его следующий ход, поэтому стараются держать морду кирпичом, чтобы не подставиться. Дон Матиас был обескуражен мастерской серией ударов от Жанны, которые он отразил с величайшим трудом, потерял контроль над мимикой, что выдало часть его намерений.
По горлу арагонца царапнул кончик меча, выпустив несколько капель крови.
– Победила главнокомандующий армией Франции Жанна Дарк! – радостно воскликнул Жан де Мец.
– Жду завтра с рассветом в моей командной ставке в таверне «Робертина», – произнесла Жанна, пристально глядя в глаза дона Матиаса. – Неподчинения и недисциплинированности не потерплю, ослушаетесь – накажу.
«Так его!» – рассмеялся Арким. – «А вообще, ты бы не жестила слишком, у него ведь аристократическая гордость и всё такое…»
Дон Матиас сжал губы, но смолчал. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и побрёл прочь.
– Кто-то ещё хочет оспорить моё решение касательно дара монастыря? – Жанна опёрлась на Аркима и окинула строгим взглядом всех собравшихся посмотреть на дуэль. – Есть прекрасная возможность получить семь комплектов брони! Надо всего лишь одолеть слабую девчонку в честном поединке на мечах!
Говорила она разумные и понятные вещи: выглядит она не слишком сильной, рост, может, высокий для её возраста, но она явно должна быть слабее любого потомственного воина с боевым опытом, а таких здесь большинство. Только вот ни у кого из присутствующих не выходил из головы то, что дон Матиас, поединки которого многие здесь видели, не успел провести и серии ударов. А ещё она могла его убить и забрать доспехи с копьём себе, но не захотела. Очень легко могла убить. Это буквально бросалось в глаза сведущим людям.
– Вот и хорошо, – выждав пять минут, произнесла Жанна. – Продолжаем лотерею…
В течение следующих четырёх часов сто девяносто пять комплектов латной брони были разыграны между вольными рыцарями Франции.
Когда дело было сделано, Жанна закрыла коробку лототрона и передала Жану де Мецу, который понёс её в таверну.
– Госпожа главнокомандующий, – подошёл к ней молодой рыцарь, до сих пор не отошедший от шока после выигрыша баснословной стоимости латной брони.
К тому же, броня эта не нуждалась в переделке: к каждой из них прилагались дополнительные пластины, присоединённые к нижней части кирасы и к рукавам с поножами, поэтому, убрав лишние пластины, можно было подогнать броню под нужную комплекцию носителя. Это всё было трудами Аркима, который давным-давно заманался подгонять под каждого брата-монаха из боевого звена передаваемые из поколения в поколение латные доспехи, разработав универсальные латы с широкими возможностями полевой подгонки.
– Слушаю, – повернулась к рыцарю Жанна.
– Жан де Олон, – представился парень. – Я свободный рыцарь, сын рыцаря Бартоломея де Олона.
– Чего ты хотел, рыцарь? – спросила Жанна равнодушным тоном.
– Мы тут собрались с остальными выигравшими… переговорили… – не очень уверенно произнёс молодой рыцарь. – Мы решили, что с этого дня будет основано рыцарское братство Девы-Спасительницы, в честь чего сформирован отряд из ста девяноста пяти рыцарей.
– Это хорошо, – кивнула Жанна. – И что?
– Примите нас под своё командование, госпожа главнокомандующий, – попросил рыцарь де Олон.
«Бери-бери! Дело хорошее!» – подстегнул её Арким. – «Будет кем затыкать танкоопасные направления, тьфу ты, ответственные участки!»
– Хорошо, – решила Жанна. – Но под моим началом рыцарской вольницы не будет, за проступки спрашивать буду очень строго. От вас будет клятва верности на время войны против англичан. После – свободны, но до тех пор – в беспрекословном повиновении моём.
Рыцарь заколебался, беседа пошла не по плану. Тут к ним приблизился крепкий мужчина лет сорока, успевший напялить на себя кирасу выигранных в лотерее лат.
– Я невольно услышал ваши слова, госпожа, – поклонился он. – Свободный рыцарь Антуан де Пуатье, сын доблестного рыцаря Бертольда де Пуатье.
– Итак? – нахмурилась Жанна.
– Мы хотим служить Франции и готовы приносить жертвы, – сообщил ей де Пуатье. – Я скажу за всех, ибо не сомневаюсь в них как в себе: мы согласны на твои условия, ибо они во благо Франции.
– Завтра с рассветом сбор у моей командной ставки, – произнесла Жанна. – Посмотрим, чего вы стоите.
Остаток вечера прошёл без происшествий, Жанна приняла ванну, плотно поужинала и легла спать, перед сном побеседовав с Аркимом касательно плана деблокады Орлеана.
Утром она встала за час до рассвета, облачилась в доспехи, подпоясалась мечом и вышла во двор.
На мощённой камнем площадке перед таверной стояли ожидающие её рыцари, а также дон Матиас с кислой миной на лице.
– Глупцы, – процедил он, обращаясь к остальным рыцарям. – Вы даже не понимаете, на что добровольно согласились. Она же баба! Как может баба управлять войском?
– Охолонитесь, – попросил его рыцарь де Олон. – Её ведёт сам Бог.
Тут не нашедший приличных слов для ответа дон Матиас увидел пристально смотрящую на него Жанну.
– Прошу прощения, госпожа, – поклонился арагонец. – Ваше копьё готово к выдвижению.
Жанна обменялась кивками с братом Адрианом, пришедшим в монашеской робе с портативным алтарём и необходимыми атрибутами для торжественных клятв.
– Сегодня, под взором Бога, – начала Жанна, когда брат Адриан установил алтарь и разжёг кадило и начал ходить между рыцарями. – Вы, доблестные рыцари, принесёте клятву мне, Жанне Дарк и самой Франции, и Господу Богу нашему. На колено и повторяйте за мной!
Рыцари без промедления встали на одно колено, оставшийся стоять дон Матиас огляделся, увидел, что он тут такой один и присоединился к остальным.
– Клянусь перед Иисусом Христом… – начала Жанна и встала на одно колено.
Все рыцари повторили слова клятвы, Жанна поднялась на ноги и удовлетворённо кивнула.
– Отныне вы безраздельно подчиняетесь мне, – резюмировала она. – Прикажу атаковать – атакуете, прикажу стоять – стоите, лежать – лежите, раздеться и бегать по полю – раздеваетесь и бегаете по полю. Неподчинения не потерплю, ибо это будет преступлением перед Богом и Францией. А также передо мной. Бог может отложить кару, Франция может простить, а вот я не прощу. А теперь строиться в колонну по пятеро и за мной. Сейчас вам нужны интенсивные тренировки, чтобы выжить потом.
Рыцари имели какое-то понятие о строе, поэтому с горем пополам сумели построиться в требуемую Жанной формацию и последовали за ней.
//Королевство Франция, г. Блуа, 24 апреля 1429 года//
Конвой снабжения прибыл в Блуа два дня назад. Жанна со своим подразделением прибыла вместе с ним, одновременно являя собой боевое охранение.
Дофин был очень недоволен тем, что девочка фактически отняла у него почти двести свободных рыцарей, но формальной власти над ними не имел, поэтому просто смирился. Ни один из них не был на контрактной королевской службе, поэтому был волен располагать собой как вздумается.
Всё это время, до выдвижения в Блуа, Жанна проводила подготовку вверивших себя в её руки рыцарей. Навыки фехтования у них уже были, как и была достойная физическая подготовка, поэтому она делала особый упор на тактике.
Братья Жанны, Жан де Мец и Бертран де Пуланжи вошли в состав рыцарского братства Девы-Спасительницы.
Отряд был разбит на сотни, которые возглавляли Жан де Мец и Бертран де Пуланжи, а эти сотни были разделены на десятки, командиры которых были определены Жанной и Аркимом лично.
Жанна непосредственно занималась тактикой с десятниками и сотниками, проводила боевое слаживание, которое не ладилось сначала по причине непонимания смысла занятий, а затем в силу приобретённого в ходе рыцарской жизни гонора.
Смысл Жанна пояснила, а вот гонор выбивала розгами. Арким подсказал идею, которая пришлась ей по вкусу: каждому члену десятки вручалась вымоченная в солёной воде розга, которой он должен был нанести соразмерное тяжести проступка количество ударов по спине провинившегося члена десятки. Меч назвал это «прогоном сквозь строй» и жаловался Жанне, что она его неверно поняла и исказила изначальный процесс наказания.
Каждый эпизод наказания провинившегося рыцаря девочка не ленилась читать нотацию, зачем, почему, чем был чреват проступок в боевых условиях, что вынуждены были слушать все участники наказания.
Таким образом она не только усмиряла гонор в подчинённых клятвой, но и проводила качественную разъяснительную работу.
После серии подобных наказаний все члены подразделения прекрасно понимали, что Жанна не садистка, которой нравится наказывать людей, а человек, который заботится об их выживании. Ведь только чётко следуя приказам, прилагая должное усердие, можно победить в битве и даже, если повезёт, выжить при этом.
В копилку командирской репутации Жанны было и то, что она не делала разницы между рыцарями и своими родными братьями. Жакмен, самый старший её брат, трижды подвергался «прогону через строй» за разного рода проступки.
К двадцатым числам апреля, после проведения драконовских мер Жанны, воинское формирование рыцарей представляло из себя более или менее дисциплинированное воинство, которое уже имеет понимание как надо драться в спайке с остальными, не скатываясь в пылу сражения в индивидуальный бой. Чувство плеча уже было привито, рыцари начали испытывать новое для себя ощущение: ощущение боевого единства.
Помимо отряда рыцарей в распоряжении Жанны было копьё дона Матиаса, представлявшее из себя 207 пеших воинов-копейщиков, а также 20 лёгких кавалеристов.
Так как дофину было понятно, что Жанна уже имеет недюжинную силу под своим началом, он не стал больше давать никого ей в подмогу, лишь отправил под её защитой маршала Франции Жана де Бросса и Жиля де Ре, который должен был «давать ей советы по военному делу».
Жиль де Ре ничему новому научить её не мог, ибо даже сам не знал того, что за свою короткую жизнь с Аркимом успела узнать Жанна.
В ходе движения на Блуа на конвой думали налететь появившиеся на тракте бургундские кавалеристы-налётчики, но, увидев такое количество латников, передумали и убрались подальше.
В городе Жанна развела активную деятельность: написала на высокой латыни три письма английским командирам, чтобы они сдались, иначе она будет вынуждена казнить их как безродных разбойников, во имя бога, разумеется.
Она прекрасно понимала, что никто после такого предложения не сдастся, но нужно было формально обозначить, что она пыталась решить дело миром. Арким говорил, что она может делать здесь всё, что ей вздумается, а летописцы потом зафиксируют всё в хрониках так, как угодно правящей верхушке.
28 апреля они направились с припасами в Орлеан.
Жанна прислушалась к мнению Жиля де Ре, который посоветовал обойти город с юга. Сама она изначально хотела устроить обход с севера, чтобы поискать уязвимое место в обороне англичан, но пока что не стала спорить с де Ре.
Реку они форсировали на лодках, взятых в рыбацкой деревне Рюлли.
Англичане об их передвижении не знали или умышленно не стали ничего предпринимать, разумного объяснения их бездействию не мог найти даже Арким, который бы на их месте пресёк попытку провоза провианта любыми способами, благо у англичан было достаточно ресурсов до этого.
На том берегу реки их встретил Жан де Дюнуа, которого Жиль де Ре назвал Орлеанским ублюдком.
– Почему англичане ничего не предпринимают? – спросила она у него после знакомства.
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Скорее всего, как всегда упустили нужный момент.
В городе её встретили восторженно. Осаждённые всегда склонны радоваться любому улучшению дел.
Началась давка, все желали быть ближе к уверенно становящейся национальной героине, прибывшей с провизией и двумя сотнями выглядящих как один латников.
Жанне эти овации, перетёкшие в беспорядок у ворот, не понравились, так как она очень сильно не любила напрасную похвалу. Хвалить человека можно за дело и то, без фанатизма, чтобы не возгордился.
– Устраивайтесь в этом доме, хозяин был бы рад принять вас лично, но он умер две недели назад или около того, – устроил Жанну Орлеанский ублюдок. – Жду вас через несколько часов в ратуше, где мы будем обсуждать план прорыва осады.
– Я буду, – кивнула Жанна.
Возле дома крутились какие-то гражданские, которые просто не могли упустить возможности узнать, как дела у дарованной богом избавительницы от англичан.
Англичан местные ненавидели. Были уже осадные эпизоды, способствовавшие этому.
Жанна взяла в конвой закупленный отдельно провиант, который начала раздавать ходя по улицам Орлеана. Буквально два имевшихся до рандеву в ратуше часа она раздавала еду простым гражданам. Арким сказал, что это дешёвый способ подкрепить уже обретённую репутацию героини и спасительницы мира, дешёвый, но от этого не менее рабочий.
Народ был готов носить её на руках, мужчины и женщины возносили хвалу богу за то, что послал Жанну. Слух о ней распространился по всему осаждённому городу, люди стекались со всех улиц, поэтому, когда пришло время уходить, Жанна оставила десяток рыцарей для раздачи оставшейся в телеге еды, а сама быстро направилась в ратушу.
– Какие у вас планы по снятию осады? – спросила Жанна, безапелляционно ворвавшись в обеденный зал ратуши, где на большом столе были разложены карты и различные документы.
– Для начала лучше будет представить вам всех присутствующих, госпожа главнокомандующий, – заговорил Орлеанский ублюдок, которого Жанна всё это время называла не иначе, как де Дюнуа. – Это Этьен де Виньоль, среди друзей и близких более известный по прозвищу Ла Гир.
Ла Гир был примерно сорокалетнего возраста, физиономия его была несколько простоватой: красноватый нос картошкой, квадратная челюсть, близко посаженные маленькие глаза, цепкие, вечно будто бы смотрят на жертву, густые чёрные брови над ними, большой рот, который сейчас был искривлён в непонятной улыбке, которая обнажила отсутствие двух верхних резцов.
Комплекцией Ла Гир был упитан, но не обрюзгший и болезненно-жирный, а что-то вроде комбинации излишнего веса с недюжинной мускулатурой. Жанна видело что-то подобное у брата Гийома, которого, из-за врождённых характеристик, тренировали по особой программе, предусматривающей обильное питание и не менее обильные физические нагрузки. В итоге брат Гийом превратился в здоровенного амбала, который носил специальные тяжёлые доспехи, которые не пробить и тяжёлым клевцом.
И Ла Гир, попади он в детстве в монастырь исповедника Терентия, тоже бы подвергся тренировкам по той же программе и был бы сейчас в два раза больше своего нынешнего размера.
Жанна невольно припомнила брата Гийома, который был довольно-таки мирным человеком, не одобряющим насилие, но легко раскидывающим на тренировках профессиональных воинов, таких как брат Адриан или брат Мартин. На поле боя он должен был превратиться в необоримую машину для убийств, которую остановит только залп из нескольких бомбард в упор.
– Приятно познакомиться, мессер де Виньоль, – вежливо поклонилась Жанна.
– Я не заслужил такого обращения, – сально заулыбался де Виньоль. – Ой, где же мои манеры? Приветствую тебя, Дева-Спасительница!
– Я слышу в твоём голосе интонации издевки, – отметила Жанна. – У нас могут возникнуть междоусобные проблемы?
– А она мне нравится! – рассмеялся де Виньоль. – Определённо нравится!
– Всё ещё не слышу ответа, – напряглась Жанна.
– У нас уже есть междоусобные проблемы, – посерьёзнел де Виньоль. – Я не буду подчиняться бабе.
– Господа, никто не против, если мы с господином де Виньолем выйдем и решим наши проблемы как воин с воином? – обратилась Жанна к присутствующим.
– О, я наслышан о том, как вы одолели дона Матиаса, – нахмурился Орлеанский ублюдок. – Ла Гир, не связывайся, если хочешь сохранить честь и здоровье. Она, как-никак, посланник Божий, а Бог едва ли повторит свою ошибку и отправит другого посланника беззащитным.
– Не богохульствуйте! – вскипела Жанна. – Бог никогда не ошибается! Извинитесь или станете следующим, после господина де Виньоля.
– Да хоть тысячу раз посланник хоть самого дьявола! – решил ответить де Виньоль. – Я не буду ходить под началом бабы!
– Это последняя капля, – Жанна изрядно разозлилась. – Я вызываю вас двоих на поединки чести, одного за другим. Моя победа – ваше беспрекословное подчинение, моё поражение – можете не слушать меня и игнорировать любые мои приказы. Бой на тренировочных мечах, без брони, до тех пор, пока на ногах останется только один.
– Вот это мне нравится! – де Виньоль посмотрел на Жанну с оттенком уважения во взгляде. – Глупая, наивная, но умеет зарабатывать авторитет так, как я люблю!
Жанна разоблачилась и сложила броню на столе.
