Текст книги "Жанна (СИ)"
Автор книги: Нариман Ибрагим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Глава двадцать первая. Бургундское красное. Часть вторая
//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 2 августа 1427 года//
– Говорите, чего хотели, – приор-настоятель, в связи с ответственным делом облачившийся в латные доспехи, стоял перед командующим бургундцев.
Командующий бургундцев являл собой высокого и крепкого мужчину с неприятным лицом, покрытым серией шрамов и многочисленными оспинами.
Одет он был в миланского типа латный доспех, даже выглядящий крайне дорого.
Личность командующего была известна в узких кругах: Жан III, маркграф Намюра, которого плотно взял за задницу нынешний герцог Бургундии Филипп III, прозванный Добрым.
Щекотливость положения этого почти что бургундского Жана заключалась в том, что он страшно задолжал герцогу денег, поэтому тот помыкал им как хотел. Вот и получилось, что сейчас этот заложник ищет способы избавиться от этого неприятного бремени насильственным путём, пусть и против людей веры, пусть и с риском быть преданным экскоммуникации[18]18
Экскоммуникация – суть отлучение от Церкви. Бывали разные степени отлучения: всё могло ограничиваться как ограничением в общении с отлучённым, так и анафемой, что есть самый жёсткий вид отлучения, из которого, как правило, нет пути назад. Преданный экскоммуникации или анафеме подвергался всеобщему остракизму, никто не имел права разговаривать с ним, оказывать помощь и так далее, ибо даже просто заговоривший с ним подвергался экскоммуникации, совсем как у блатных, короче. Обычно отлучали за тяжкие грехи, но в случае с малым отлучением можно было избежать всего дерьма публично и, по официальной версии, искренне раскаявшись. А вот от анафемы просто так трусами не отмашешься, весь христианский мир будет против тебя и единственный способ выжить – свалить куда-нибудь подальше. Если вопрос религиозной принадлежности не принципиален, то можно отправиться к сарацинам, при условии смены официального дистрибьютора религиозных услуг их отношение будет более чем лояльным, а если очень важен – то скрываться где-нибудь в глуши, вдали от христианской общественности, пока кто-то из ретивых доброхотов не отправит специальных людей по твою голову. В общем-то, нападение на монастырь и его ограбление – это верный способ подвергнуться анафеме всей штурмующей братией.
[Закрыть], вплоть до анафемы.
– Меня зовут Жаном III, я являюсь маркграфом Намюра, – представился аристократ.
– Я – отец Франсуа, приор-настоятель монастыря исповедника Терентия, – представился приор-настоятель.
– До меня дошли слухи, что здесь скрываются разбойники, – вымолвил маркграф Жан III. – Герцог отправил меня для того, чтобы разорить разбойничье логово.
– Я прожил долгую жизнь… – снисходительно улыбнувшись, произнёс святой отец Франсуа. – И всю её я посвятил службе Господу Богу нашему… Он открыл мне многие дары, один из которых – отличать ложь от правды в словах людей.
– Вы хотите сказать, что я лгу?! – воскликнул маркграф. – Если бы не ваш духовный сан, я бы вызвал вас…
– На поединок чести? – усмехнулся приор-настоятель. – Что ж… У меня как раз есть чемпион, который выступит в защиту моей чести. Жан!
Вперёд выехала Жанна.
– Как вызываемая сторона, я выбираю оружие для моего чемпиона, – продолжил улыбаться приор-настоятель.
– Но духовный сан?.. – засомневался Жан III.
– Какая разница? – снова снисходительно усмехнулся приор-настоятель. – Вам и вашему воинству уже гарантирована анафема, ни о какой вашей чести речи быть не может, но есть моя честь, не только пред людьми, но и перед самим Господом Богом!
– Если ваш чемпион проиграет, следующим будете вы, – решив, что уже всё, нечего терять, произнёс маркграф.
– Не проиграет, но допустим, – махнул рукой приор-настоятель. – Так тому и быть: если мой чемпион проиграет, то следующим выступлю я.
– Но святой отец… – выступил вперёд брат Адриан.
– Пустое… – прервал его приор-настоятель. – Жан справится с любым противником, какой только есть в этом презренном и Богом проклятом воинстве Диавола…
Жан III хищно оскалился, ему пришлось не по вкусу заявление святого отца.
Вообще, его положение и так было крайне отчаянным, а осадив монастырь он подписал себе и своему войску смертный приговор.
Переговоры не дадут ничего, его надежда только в одном: одолеть монахов, взять монастырь, награбить неслыханные богатства, которые в нём хранятся, а там и на индульгенцию хватит. К тому же, его ставка изначально предполагала покупку большой индульгенции для себя лично и для своих солдат, тем более, что Папа Мартин V обещал индульгенцию всем, кто внесёт вклад в задуманный им крестовый поход против османов[19]19
Индульгенция за любую фигню за вклады в ТОО «Крестовый поход на осман» – исторический факт. На самом деле в обычном режиме индульгенции продавались не просто так, святоши взвешивали прегрешение и иногда не могли идти против общества, когда прегрешение было слишком уж велико, но тут вылез папа Мартин V со своими семечками и ляпнул ключевую фразу не подумавши. В любое другое время нападение на монастырь закончилось бы полным фиаско в плане положения в обществе, поэтому индульгенция была бы невозможна, потому что не могла быть никогда, а тут и так время неспокойное, можно было списать на разбойников, на хаос войны, на происки диавола и так далее, закрепив всё это дело крепкой индульгенцией, фигурально выражаясь схватив Папу за язык. Ну и деньги не пахнут, если так подумать.
[Закрыть], подобравшихся к Константинополю.
– Бой будет идти в доспехах, на мечах без щитов, – сказал приор-настоятель. – До первой крови.
– Годится, – процедил Жан III.
Жанна молча спешилась.
На ней был миланский латный доспех с глухим шлемом, поэтому пола и возраста её определить не представлялось возможным.
На расчищенной площадке возле места переговоров монахи очертили круг, очистили его от камней, а участники дуэли готовились морально.
«Короче, травма левой руки, четыре-пять месяцев назад», – делился Арким полезными сведениями с Жанной. – «Правое бедро до мозоли, видимо, очень спешил сюда приехать и использовал неудобное седло».
– Не говори ничего… – очень тихо прошептала Жанна. – Это Божий суд[20]20
Божий суд – в данном случае в форме судебного поединка. Судебный поединок – это архаично, но в те времена применялся весьма активно. Во Франции очень примечательный эпизод такого поединка был зафиксирован в… Бургундии, когда два знатных горожанина на шипастых дубинках решали междусобойный вопрос, к слову, как раз во времена правления того самого Филиппа III Доброго, которому так сильно задолжал маркграф Жан III. В романе указывается вопиющий случай, который не должен был бы происходить в обычной жизни, но Жану № 3 особо терять нечего, а победа может списать абсолютно всё, практически мгновенно подтвердив правдивость его слов касательно того, что он приехал к монастырю гасить разбойников, как бы глупо это не звучало.
[Закрыть] над безбожником…
Размяв шею, Жанна встала в круг и дождалась маркграфа.
Тут мог бы возникнуть вопрос о достойности чемпиона биться со знатным феодалом, но маркграф его не поднимал, так как видел, что в качестве альтернативы имеются здоровенные амбалы в латных доспехах и со зверскими физиономиями, среди которых до пострига в монахи мог оказаться какой-нибудь аристократ, скажем, младший сын герцога. А этот чемпион ростом ниже, чем эти амбалы, в целом худее их, что даёт определённые преимущества в поединке.
Тем не менее, маркграфа беспокоила такая уверенность настоятеля монастыря в своём чемпионе, поэтому он был предельно собран.
Жанна демонстративно лениво положила меч на плечо. Феодальный аристократ не расслабился от её поведения, ведь распознал классический «цорнхут».
Он серьёзно занимался современным фехтованием, даже достиг некоторого мастерства, поэтому сразу понял, что противник крайне серьёзный и смертельно опасный. Такой может убить с первого удара, формально выполнив условия поединка.
Через забрало шлема типа «воробьиный клюв» за движениями маркграфа пристально следили тёмно-карие глаза, которых тот не видел, что осложняло предугадывание действий противника.
Ждать слишком долго нельзя, это может быть расценено его войском как трусость, поэтому он осторожно атаковал.
Пробный ни к чему не обязывающий колющий удар был молниеносно отражён, за чем последовала контратака, в которой Жанна ударила мечом по голове маркграфа. Плашмя, с целью вызвать дезориентацию.
Маркграф разорвал дистанцию и тряхнул головой. Удар был чрезвычайно сильный и безжалостный к собственному мечу, но эффект возымел.
«Бей смело, не сломаюсь и не затуплюсь», – сообщил Жанне Арким, после чего добавил пространную фразу. – «Хай-тек – лоу-лайф».
Жанна решила, что пора полноценно ответить на «любезность» и атаковать самой.
Ложный выпад в сторону забрала противника, тот отвернул голову и контратаковал, но на возвратном движении получил по мечу и провалил своё намерение.
На крестовине маркграфского меча осталась глубокая зазубрина, а меч оппонента вроде бы и никак не пострадал.
Ответные действия отошедший от недоумения маркграф проводил с тщательным продумыванием. Это и отличает настоящего фехтовальщика от фальшивки: настоящий фехтовальщик не думает, он просто знает, куда надо бить в текущий момент.
Пока маркграф размышлял, Жанна начала действовать.
Размашистый якобы неловкий удар, который противник уже собрался отражать, резко перетёк в нацеленный в паховую область укол.
Жан III быстро отступил, подойдя к краю круга. Уход из круга – это поражение. Это знала Жанна, знал и маркграф, но первая не стала пользоваться такой возможностью, решив как следует наказать заносчивого аристократишку. Желательно летально.
Её противник начал движение вбок, с целью отдалиться от края круга. И тогда она атаковала.
Серия ударов по мечу противника, тот умело отражает их, но пропускает пинок пяткой в колено.
Это больно и неожиданно.
Попытка ответного удара была легко парирована Жанной, которая решила заканчивать этот цирк одним эффектным движением.
Жан III собрался схитрить, использовав мудрёный финт со спиральным движением, которое якобы преследует целью ударить в правое плечо, но будущая Орлеанская дева на него не повелась, навязав клинч мечей, в котором маркграф был не очень силён.
И вот в этот момент, почувствовав неуверенность оппонента, Жанна нанесла ключевой удар.
Словно атакующая змея Арким прянул вперёд, безошибочно вонзившись в смотровую щель шлема маркграфа.
Глубоко зайти не удалось, сопромат работает и в Средневековье, но левый глаз Жана III был уничтожен.
При вынимании меча из смотровой щели робко капнуло несколько капель крови, что можно было считать формальным завершением поединка.
Кричащий маркграф упал на землю, уронив меч и схватившись обеими руками за шлем.
Жанну он интересовать перестал, потому она прошла к своей стороне круга и замерла на месте.
«Блестяще, Жанночка!» – похвалил её Арким.
Девочка молча едва заметно кивнула.
– Как мы видим, Бог на стороне правды, – констатировал приор-настоятель. – Наши дела здесь закончены. Атакуйте, пытайтесь штурмовать наш монастырь, но помните: Бог дал понять всем присутствующим, что ваше дело неправедное, богопротивное и обречено на провал. Как только вы погубите себя в попытке взять монастырь, мы направим гонцов в Рим и подробно доложим о ваших неправедных деяниях.
Приор-настоятель забрался на коня и направил его обратно к монастырю.
Скулящий полуослепший маркграф был увезён обратно в осадный лагерь, а обстоятельства поединка быстро распространились среди его солдат, что серьёзнейшим образом сказалось на их боевом духе.
Времена нынче весьма религиозные, поэтому осознание того, что Бог буквально только что недвусмысленно намекнул на ожидаемый исход осады, било по мозгам чрезвычайно сильно. А перспектива оказаться преданным анафеме за дела свои вызывала животный страх среди всех присутствующих солдат, не только среди аристократов, но и среди простолюдинов. Причём последние всегда отличались куда более истовой религиозностью, в основном ввиду отсутствия какого-либо образования.
И была у них только одна надежда…
//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 4 августа 1427 года//
Ночь с третьего на четвёртое августа была беспокойной.
Жанну разбудил шум, доносившийся из двора. Громко и многоголосым хором читалась молитва «Отче наш», бряцало оружие и топало множество ног.
Девочка быстро, по нормативу облачилась в латы и сняла с полки Аркима, который решил сегодня для разнообразия подремать и поэтому не мог быть разбужен даже залпом из главного калибра линейного корабля пока ещё не наступившего будущего.
Выйдя во внутренний двор монастыря, Жанна с удивлением для себя увидела толпу безоружных бургундцев, стоящих на коленях и громко молящихся.
Их окружали братья-монахи из боевого звена, хмуро наблюдающие за действом.
Приор-настоятель стоял на балконе второго этажа донжона и молча смотрел на виновато опустивших головы солдат противника.
Всего их было около семисот человек, броня и оружие их лежало в куче рядом с вратами, куда они, по-видимому, бросали их при входе на территорию монастыря.
– Довольно! – остановил молитву приор-настоятель. – Я вижу в ваших глазах раскаяние. Это похвально. Но недостаточно! С этого дня вы все принимаете постриг. Возможно через десяток лет монашества ваш грех будет искуплён, но на всё воля Господа нашего… Братья, возьмите всех неофитов под стражу, завтра с утра будем разбираться.
Жанна постояла, посмотрела на происходящее, а затем вернулась в свою келью класса люкс.
Утром, за традиционным совместным завтраком, она узнала все обстоятельства ночных событий.
– Я на часах как раз стоял, – поведал ей брат Себастьян, один из монахов боевого звена. – Вижу – идут. Много их было, казалось сперва, что ночной штурм затеяли, ироды… Но потом один из бургундов поднял белый флаг и попросил жалости и снисхождения для рабов Божьих. Выяснилось, что убоявшись анафемы, собрались бургунды из простых солдат и решились сдаться на милость приора-настоятеля. Брат Адриан, поднятый по первому призыву, лично вёл переговоры, велел им снять брони и оружия их, после чего бросать всё при вхождении во врата. А дальше…
– А дальше я видела, – кивнула Жанна. – И что делать будем с такой прорвой неофитов?
– Учить будем, как нас учили, – улыбнулся брат Себастьян, почесав гладко выбритый подбородок. – Постриг в монастырь исповедника Терентия – это всегда всерьёз и надолго. Никто ещё отсюда, если верить хроникам, обратно в мир не возвращался.
Жанна подумала в этот момент, что железная дисциплина, которую многие века назад завёл здесь меч Арким, касалась всех аспектов монашеской жизнедеятельности и действительно, уйти отсюда можно было лишь вперёд ногами, хотя в других монастырях случались прецеденты возвращения постриженных и даже введённых в сан обратно в мир.
– Так ты с часов пришёл? – уточнила Жанна.
– Истинно, – подтвердил брат Себастьян.
– Что остальные бургунды? – Жанна с большой охотой проглотила ложку наваристой злаково-мясной каши.
– Сидят, кукуют, – пожал плечами монах. – Их дело проклятое, истинно говорю тебе. Это все понимают. Вчера был шанс у них уйти, но с сего дня всё, назад дороги нет.
Чисто технически, если кто-то из простых солдат сегодня ночью сбежит, то ему ничего не будет. Учёта их никто особо не ведёт, отношение как к таджикам на московской стройке, не считают даже особо тщательно, поэтому участие в осаде монастыря, при условии бегства в далёкие края или, в идеале, другую страну, легко может сойти с рук. Да и имена их особо ничего не скажут, Жаков и Клодов во Франции пруд пруди, фамилии не распространены, словесные портреты в Испанию или Священную Римскую империю высылать никто не будет, ибо малоэффективно. Скрыться и изменить свою жизнь навсегда реально.
А вот знатным бургундским воинам настала капитальная крышка, ведь аристократов мало, они, как правило, знают друг друга не только в лицо, но ещё и по родовому гербу. Сбежать и уцелеть при этом – автоматически означает отказ от родовых регалий, а это для людей подобного сословия хуже смерти. Деваться им некуда. Положение хуже не придумаешь.
Позавтракав и поболтав с братьями-монахами на различные бытовые темы, Жанна поднялась на крепостную стену.
Арким беспросветно дрых, поэтому не отвечал ей, но сейчас и не требовалось его помощи и совета.
– Что делаете? – спросила Жанна у братьев, заряжавших скорпион.
– Сейчас разошлём послания бургундам, – улыбнулся брат Аргент. – Вот эти вот послания…
К метательным снарядам были прикреплены запечатанные пергаментные свитки.
– И что там? – заинтересовалась Жанна.
– Требование для простых людей разоружить аристократов и сдать их монастырю, – ответил монах. – За это полагается помилование и отпущение греха.
– Это сработало бы, умей кто-то из них читать, – вздохнула Жанна.
Брат Аргент озадаченно почесал затылок. Он настолько сильно привык обществу грамотных и начитанных людей, коими являлись монахи монастыря исповедника Терентия, что упустил факт тотальной неграмотности среди простолюдинов.
– Это указ святого отца Франсуа, – в конце концов пожал он плечами. – Наше дело малое.
Скорпионы выставили на максимальную дальность и запустили в направлении осадного лагеря с интервалом десять минут между выстрелами.
Сначала бургундцы подумали, что их таким образом атакуют, но затем они заметили на снарядах пергаменты и начали их изучать, осознав, что это своеобразное послание.
Наконец, до пергамента добрался кто-то из знатных воинов, прочитавший содержимое и начавший гневно размахивать руками, отгоняя солдатню.
Далее он демонстративно принял факел у прибывшего солдата и сжёг пергамент. Жанна смотрела на это с улыбкой.
Всего до полудня было отправлено пятьдесят семь сообщений воздушной почтой, а потом, не увидев должного эффекта, приор-настоятель приказал прекратить напрасно тратить недешёвый пергамент.
День Жанна провела в тренировках.
Пусть она уже состоявшийся непревзойдённый мастер меча, натренированный «монастырской фехтовальной школой», которую веками ставил меч Арким, лично тренировавший поколения монахов, но постоянная практика – залог непобедимости.
Вечером Жанна приняла традиционную ванну и легла спать.
А посреди ночи, за два часа до побудки, то есть в четыре часа, в себя пришёл Арким.
– Какое прекрасное утро, твою мать! – с этими словами активизировался он. – Который час?!
Жанна открыла глаза и неодобрительно уставилась на меч, лежащий на обитом мехом резном кресле из дуба.
– Не знаю который час, но ещё слишком рано для подъёма, – ответила она.
– А, окей, – произнёс Арким. – Тогда спи, я мешать не буду.
Самому мечу снился сон.
Сны ему снятся чрезвычайно редко, поэтому он относится к каждому из них с предельной внимательностью.
И сегодняшний, точнее вчерашний, был просто удивителен.
В нём Арким узнал своё далёкое будущее и оно ему не сильно понравилось. Мало кому понравится стать фамильным мечом некоей долгоиграющей аристократической династии времён развитого огнестрела. Да-да, это значило, что он обречён будет торчать в оружейной, а потом, когда династия окончательно вымерла, его судьбой стало нахождение в некоем музее Позднего Средневековья. И пасть открывать будет нельзя, ибо последствия этого будут печальны и сопровождены радиоуглеродными анализами, проверками по шкале Рокуэлла, Мооса и прочими истязаниями честного меча.
Печальная участь.
Но это будет потом, поэтому сейчас он собирался оторваться по максимуму.
//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 12 августа 1427 года//
Маркграф запросил очередные переговоры, но его в вежливой форме послали к дьяволу.
Начался осенний ливень, стало весьма сыро, а в осадном лагере совсем уж печально: развелась жидкая грязь, которая затрудняла передвижение телег и повозок, прибывающих вместе с фуражирами, в просторечии также называемых мародёрами.
Пребывание такой прорвы бургундцев на определённой территории означало грабёж и разорение для окрестных деревень, расположенных на монастырских землях.
Также сырость плохо влияла на хранимые осаждающими запасы провианта, что не добавляла им радости.
Несколько дней назад группа солдат-простолюдинов попыталась похитить несколько феодальных аристократов и доставить в монастырь, но это предприятие закончилось провалом, поэтому виновников публично повесили, как каких-то воров.
Это тоже не давало прилива боевого духа для остальных, поэтому положение маркграфа, страдающего от раневой лихорадки, было весьма плачевным.
Стоит ему умереть, как вся эта ненадёжная конструкция посыплется и погребёт под собой остальных феодалов.
Приор-настоятель, поддавшись жалости сердца, велел отправить солдатам-простолюдинам новое сообщение. Оно гласило, что они могут просто бежать, оставив проклятого Богом маркграфа осаждать монастырь с горсткой приближённых, но взамен они должны прибыть в ближайший монастырь и принять там постриг, в ином случае их ждёт кара Господня.
В целом было понятно, что песенка маркграфа была спета и оставалось только ждать.
Глава двадцать вторая. Легат
//Королевство Франция, монастырь исповедника Терентия, 16 августа 1427 года//
Вечер шестнадцатого августа был примечателен неким нездоровым оживлением в осадном лагере.
Солдат у маркграфа осталось мало, где-то триста или четыреста человек успело бежать за это время, поэтому он ужесточил режим и карал солдат смертью за попытки к бегству и низкую дисциплину.
А сегодня прибыла некая группа всадников с характерными штандартами.
Никто из бургундцев не посмел их останавливать, потому что это может обойтись дорого не только физически, но и посмертно. Во всяком случае в этой местности считают именно так.
Впереди группы ехал пожилой мужчина в красно-белой сутане и в красной биретте. Поверх сутаны на нём был походный плащ, отороченный мехом.
Отряд беспрепятственно доехал до штурмовых врат и остановился.
– Яlegatus missus[21]21
Legatus missus – посланный легат. Папа Римский выбирает подходящего человека и назначает его на выполнение какого-либо поручения, облагая его полномочиями в рамках его выполнения. Существует несколько видов папских легатов, но конкретно этот вид является самым скоротечным по времени, так как после выполнения поручения в этой ситуации просто это как бы здесь его полномочия всё, окончены.
[Закрыть] кардинал Антоний, посланный с поручением из Ватикана, – представился мужчина в красно-белом облачении. – Мне необходимо переговорить с приором-настоятелем сего монастыря.
Ворота были открыты, отряд заехал на территорию монастыря и был встречен лично святым отцом Франсуа.
– Ваше Высокопреосвященство… – поклонился он. – Рад вашему визиту.
– Приор-настоятель Франсуа? – спросил легат недовольно.
– Да, Ваше Высокопреосвященство, – ответил приор-настоятель. – Пройдёмте в мой кабинет, неучтиво будет с моей стороны держать столь важных гостей во дворе.
Папский легат кивнул и прошёл вслед за приором-настоятелем.
«Иди за ними, присядь где-нибудь недалеко от кабинета», – дал Арким указание Жанне.
Девочка последовала за процессией, вошла в главное здание монастыря и зашла в столовую, где уселась за стол с книгой «Особенности применения античных сарисс в современных битвах» авторства некоего А. Мачете, которую уже лет сорок издают в монастырской типографии.
Жанна не слышала разговора, происходящего в кабинете приора-настоятеля, но зато его прекрасно слышал и видел Арким.
Папский легат расселся в комфортабельном кресле для посетителей, он был тучен, но судя по тому, как лихо он соскочил с коня, толстый слой жира скрывал под собой развитую мускулатуру, характерную для феодальной аристократии данного времени. Скорее всего, кардиналом он стал после насыщенной мирской жизни, связанной с войной.
– Его Святейшество официально послал меня сюда с одной очень простой миссией, которую я уже выполнил: удостовериться в обоснованности жалобы, посланной вашим монастырём, – произнёс кардинал Антоний.
Приор-настоятель молча покивал, но в глазах его было недоумение. Не станет Папа Римский ради проверки достоверности существования осады монастыря отправлять целого легата.
– Но есть и неофициальная часть моего задания… – продолжил кардинал. – Соглашения Папского Престола с монастырём исповедника Терентия несколько устарели и требуют некоторого пересмотра…
Последнюю часть своих слов он говорил не очень уверенно и этому были очень веские причины.
Давным-давно, Арким помнил это как сегодня, произошла серия любопытных инцидентов, которые пошатнули уверенность поколений Пап Римских в своей безграничной власти.
Арким изначально понимал, что такие люди как Папы Римские не оставят без внимания такой бросающийся в глаза древний монастырь, сформированный задолго до Великого Раскола. Он просто фактом своего существования должен был стать предметом для политических интриг, так как французскому кардиналу изначально не подчинялся, из-за древних событий, связанных с Карлом Мартеллом, он был как бы независимым. Такие монастыри, потенциально способные претендовать на широкую автономность в вопросе подчинения разного рода религиозным администраторам, последние столетия устранялись, иногда даже силовым путём.
Но конкретно с монастырём исповедника Терентия у одного из Пап случилась загвоздка. Причём тогдашний приор-настоятель, святой отец Теофилий, пытался решить дело миром, но Папа закусил удила и… умер.
Папу звали Иоанном VIII, дело происходило в конце девятого века, когда Арким выносил мозги бдящим в часовне монахам, в перерывах оказывая поддержку приорам-настоятелям, по настроению.
Очень не хотелось бы ему тогда, чтобы в монастырь пришли новые люди, которые раскрыли бы миру его существование, это ведь небезопасно. Расплавить или растворить в кислоте – это не единственные методики избавления от много говорящего меча.
А там и ситуация сложилась подходящим образом: Иоанн VIII начал жестить, слать в монастырь письма с угрозами, а однажды нанял группу разбойников, чтобы они разобрались конкретно с приором-настоятелем, вызванным в Рим. Повезло тогда, что он взял с собой уже давно сформированные вековым трудом Аркима отряд боевых братьев.
Когда стало понятно, что Ватикан давно прогнил и нет там никакой веры, приор-настоятель сломался и пошёл на сделку с Аркимом, который ждал подобного момента.
Он-то и подсказал способ избавиться от неугодного Папы, который точно не позволит выполнить монастырю его священную миссию.
Группа боевых братьев выехала в Рим под видом странствующих проповедников, подготовила план убийства Папы, которого приор-настоятель именовал не иначе как предтечей антихриста, а затем блестяще его реализовали.
Из десяти длинных духовых трубок в охрану Папы, решившего съездить и трахнуть какую-то матрону на своей вилле в пригороде Рима, выстрелили ядовитые дротики. Один дротик попал непосредственно в Папу Римского, что лишило его возможности сбежать или оказать хоть какое-то сопротивление.
После обезвреживания охраны и Папы, их тела забили дубинками, имитируя ограбление или что-то вроде того. Но всем было понятно, что это явный заказ.
После смерти Иоанна VIII начался тёмный период в истории Римской католической церкви, известный Аркиму как порнократия, то есть правление блудниц.
Пап Римских резали как курей, Ватиканом и Римом правили совершенно левые люди, похоть, чревоугодие, раздор – всего этого было там в достатке и чуть более того. Естественно, тогда стало не до монастырей в глуши.
Старт этому положил, по достоверным сведениям из архивов Ватикана, приор-настоятель Теофилий.
В следующий раз интересы Пап Римских столкнулись с монастырём исповедника Терентия спустя две с лишним сотни лет.
Каликст II, Папа Римский, который прославился тем, что в открытую бодался с императором Священной Римской империи Генрихом V, наткнулся каким-то образом на бедный и несчастный монастырь, отметившийся тем, что на его землю нельзя заходить никому из окрестных земель. Привлекло его то, что монахи отдубасили местного графа с его дружиной, без членовредительства. Феодал не стерпел и написал жалобу на имя самого Папы Римского.
И Каликст II нашёл время, начал разбираться, после чего отправил своего легата разнюхать всё на месте. Вот папскому легату-то и растолковали, что не надо лезть сюда, это вообще не стоит того.
Впутываться в драку с ребятами, которые фактически устроили Папскому Престолу сто лет болезненного геморроя, ему и так не хотелось, хотя он мог бы. Но тут очень некстати у него начал наклёвываться Вормсский конкордат, поэтому он не стал, предпочтя заключить договор об особых правах монастыря исповедника Терентия. Разумеется, всё это было не за просто так: монастырь отстегнул Ватикану сто пятьдесят килограмм серебром в течение пятнадцати лет и все были на тот момент довольны.
И вот папский легат снова в монастыре.
– Вы должны знать из давнего договора, заключённого между Папским Престолом и Монастырём исповедника Терентия, что мы сотни лет выполняем важнейшую миссию, от которой зависит очень многое, – начал приор-настоятель. – Нельзя менять решения предыдущих Великих Понтификов просто так.
– Надеюсь, нас никто не подслушивает? – подобрался папский легат.
– Это безопасная комната, – уверенно ответил отец Франсуа.
– Папа испытывает сейчас острую нехватку средств, – произнёс папский легат. – Вот эти грабители здесь явно не просто так. Мы можем объявить их безбожниками и прекратить этот балаган в кратчайшие сроки, но нам нужно кое-что взамен.
– Деньги, – сделал вывод приор-настоятель.
– Но анафема безбожников – это не всё, что есть для вас у Папы, – тихо произнёс легат. – За упорную и чистую веру, за успехи в религиозном просвещении местного населения, Папа может даровать вашему монастырю статус аббатства.
– Но аббатство предполагает наличие… – поражённо заговорил отец Франсуа.
– Именно, – улыбнулся легат. – Религиозный орден.
– Цена вопроса? – поинтересовался собравшийся и отошедший от ошеломления отец Франсуа.
– Миллион турских ливров в течение следующих шести лет, – произнёс легат. – Я знаю, что вы можете себе позволить такие траты. Ваша торговля крепкими винами для Папского Престола не секрет уже лет сто.
– Как я понимаю, это нужно для планируемого крестового похода на османов? – уточнил отец Франсуа.
Арким хотел бы ворваться в кабинет и прекратить беспредел, который там сейчас происходит, но не мог себе такого позволить. Зато мог кое-что другое.
– Разумеется, – кивнул легат.
«Не вздумай даже соглашаться!» – проорал Арким в голове приора-настоятеля. – «Не вздумай!»
– Мы предварительно принимаем это достойное предложение, – с довольной улыбкой произнёс приор-настоятель. – Но необходимо обсудить условия образования ордена.
Арким процедил что-то матерное и замолчал.
– Что случилось? – с некоторой долей любопытства спросила Жанна.
– Приор-настоятель только что подписал этому монастырю смертный приговор, – сообщил ей Арким равнодушным тоном.
Последствия такого финансового вмешательства предсказать нетрудно.
С такими деньжищами в кассе похода Папа сумеет нанять хоть всех наёмников Западной Европы для этого похода.
Тут важно понимать, что Столетняя война идёт уже девяносто лет, с небольшими перерывами, недостаточными для восстановления экономик обеих сторон, поэтому денег королям и аристократам катастрофически не хватает, обычным делом является неоплата рядовым солдата жалования по полгода или году, а также людоедских процентов кредиты у различных дельцов.
И вот тут появляется Мартин V, трясущий мошной с бешеными бабками, предлагающий за серьёзные деньги съездить на Балканы, чтобы раздолбать воюющих со всем миром османов, которые уже похотливо обжали со всех сторон задницу византийского императора, фактически контролирующего один только Константинополь.
В запланированном Аркимом ходе истории Константинополь должен пасть в 1453 году, никакие попытки византийцев спасти свою страну не должны увенчаться успехом.
А тут Папа Римский, который теперь, после такого финансового усиления, гарантирующего старт сборам крестового похода, очень легко договорится с базилевсом Мануилом II о церковной унии. Базилевс отчётливо понимает всю шаткость своего положения и осознаёт, что его единственная надежда – это Западная Европа. Поддержат ли унию остальные иерархии Папу волнует мало, важно будет понимать, что под Константинополем будет стоять армия католических крестоносцев, которая просто не позволит византийцам слишком сильно выделываться.
Чем это чревато для монастыря исповедника Терентия, который после становления аббатством превратится в мерцающую неоном мишень для разного рода кардиналов Ватикана. Обязательно сюда сунут соглядатаев, которых нельзя будет не пустить, иначе ни о каком ордене речи быть и не может. Обязательно будут слать всяких перспективных персонажей, которые приложат руку к становлению очередного ордена, что очень хорошо для резюме.
Что терял Арким?
Арким терял надёжную опорную базу, которая в кратчайшие сроки превратится в очередной религиозный балаган, в котором невозможно работать. Он терял боевую силу, представленную в виде звеньев боевых братьев, которые теперь обязательно вляпаются в грядущий крестовый поход и использование их для решения разных вопросов Столетней войны будет невозможным. Ещё он терял место, где Жанна сможет нормально отдохнуть или переждать тяжёлые времена, ибо ни о какой конспирации речи быть не может.
Что Арким получал?
А ничего он не получал. Сплошные минусы и ни одного даже крошечного плюса.
«Надо будет отжать у монахов где-то полмиллиона ливров золотом и спрятать в какой-нибудь надёжной пещере», – подумал Арким. – «У меня же несовершеннолетний и беззащитный ребёнок на руках, надо его как-то содержать».
Жанна, конечно, мало напоминала беззащитного ребёнка, но всё же…
Дальше Арким слушал детали предстоящего договора между монастырём и Папой.
