Текст книги "Шпионка (СИ)"

Автор книги: Надежда Никишова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

  Наконец-то досталось слово и самому молодому из князьёв – Рибьеру Олмену. Мои ушки тут же стали торчком, улавливая каждое его слово. Он докладывал последние разведданные, что напрямую касалось моей работы. А сводки были интересными и тревожными в совокупности.

  – Местные жители близлежащих деревень за последние дни заметили на границе странное оживление по ночам. Будто бы бродят средь развалин разоренных приграничных деревень и забро-шенных кладбищ души восставших погибших. И невинных жертв, что навстречу попадаются, пожи-рают. Дальше цитирую: «Видели мужики огни странного зеленого цвета, что мерцали магическим светом, и вой от них шел жуткий, нутряной, душу наизнанку выворачивающий. А уж вонь какая в тех местах, словами не передать, токмо так в преисподней воняет, когда черти шалят», – закончил свой доклад Рибьер и бросил на Его Светлость вопросительный взгляд. А вдруг как засмеет?

  И засмеяли, но не Энжью, а старичок наш Хаэль закрёхал своим старческим смехом:

  – Ой, чегой-то ты нам тут сказки страшные вздумал рассказывать? Чай не ночь на дворе, твои побасенки слушать. Если уж донести нечего, так и скажи, а не трать наше время попусту. Рабо-ты и без тебя хватает, – с издевкой, на мужицкий манер, отчитал он смутившегося Рибьера, чьи уши уже не только покраснели, но и задымились.

  Жалко стало паренька. Молодой он еще, ранимый. Мнение свое отстаивать не привык. Авто-ритет хочет заработать, полезность свою доказать. А тут такие насмешки! И сам уже верит, что чушь донес.

  А что же Наша Светлость? Тоже на смех поднимет? Вот уж глупость будет несусветная. Не хотелось бы так рано разочароваться в нем.

  – Покажи-ка мне на карте, где, ты говоришь, мужики огни видели, – поднимаясь со своего места, попросил Энжью, бросая тому карандаш.

  Тот, ничтоже сумняшеся, обвел на карте положенные места и выпрямился. Прямо на карте! Карандашом! Изверги! Это же бумага!

  – Госпожа Климова, что с вами?! Вам плохо?! – парнишка отбросил в сторону свой ван-дальный инструмент и ринулся ко мне, едва не опрокинув свой стул. Но добежать не успел, остано-вился испуганно и замер потрясенно, увидев мое перекошенное лицо:

  – Вы зачем карту испортили?! Она же бумажная! – возопила я, потрясая руками. – Ванда-лы! Это же раритет! Таких уже тысячу лет нигде не выпускают!

  Ответом мне была тишина, застывшие в изумлении позы и такие взгляды, что мне стало за себя стыдно. Они бы еще пальцем у виска покрутили, для пущей наглядности. Мда, дура и есть дура, че сказать...

  – Не волнуйтесь, госпожа Климова, – прозвучал серьезный баритон Его Светлости, – у нас их еще много. А если закончатся, мы еще напечатаем.

  И тут его видимо посетила гениальная мысль, он вдруг просветлел и, воздев к потолку указа-тельный палец, выдал:

  – А хотите я вам ее подарю? Или даже две...

  – Хочу! Две! А три есть? – ох, эти мои загребущие ручонки. А вдруг откажет?

  – И три есть. Но... – осадил он меня, справедливо опасаясь моего маниакального блеска в глазах, – отдам после совещания!

  – Хорошо. А нам еще долго?

  ВАУ! Целых три карты! Настоящих! Бумажных! Это же огромное состояние! Я богата! Да я миллионерша! ХА-ХА-ХА!!!

  – Долго! – спустили меня с небес на землю. – Нам еще предстоит узнать, что это за таин-ственные огоньки такие...

  – Ой, да чего там знать! – беспечно отмахнулась я, мысленно уже примеривая на себя яхту, виллу и норковое манто. – Это сигнальные огни.

  – Что ты несешь, дурочка?! – взбеленился вдруг дед, и от его вопля моя яхта уплыла в за-кат, увы, без меня. – Какие сигнальные огни?! Что ты тут нас совсем за дураков держишь?!

  – Думаешь мы тут совсем отсталые, что не знаем какие сигнальные огни бывают? – под-держал его усатый таракан.

  Даже Энжью вопросительно изогнул брови, требуя пояснений.

  Да ради Бога! Мы и поясним и картинки нарисуем, для пущей наглядности.

  – Это сигнальные огни крианцев, одной из гуманоидных рас союза Конфедерации. У них особый спектр зрения. То, что для вас мутный зеленый огонек, для них яркое полыхание звезды.

  – А вой тогда откуда? И запах адовый? – вставил свои пять копеек молодой князь. У-у-у, иуда! Я тут его защищать пытаюсь, а он с вопросиками своими каверзными влез! К дедку' подли-заться решил, не иначе. Благо у того численный перевес.

  – А вой «нутряной» оттого, что газ из трубки вырывается под давлением, издавая типичный тихий свистящий звук. И воняет серой, когда газ выгорает. Там при горении еще много чего выделя-ется и чем воняет. Но тухлыми яйцами больше всего.

  – Но зачем кому-то понадобились такие сомнительные сигнальные огни? – подал вдруг го-лос до сих пор молчащий граф. – И не видно же их совсем. И уж тем более издалека.

  – Кому они понадобились, это уже другой вопрос. С ходу на него ответ не найду. А на счет видно-не видно – это смотря кто смотрит. Вашему глазу – привыкшему к яркому слепящему солнцу, этот спектр практически не виден. Как туманная дымка с зеленым отсветом. Для меня, ко-ренной конфедератки, он покажется светом фонаря, размытым, но видимым. А для крианца – яркая четкая звездочка. Вот и становится актуальным вопрос – кому же предназначался данный сигнал. И не менее важно узнать, кто его подавал и зачем. Есть соображения?

  – Судя по местам, откуда подавали так называемые «сигналы», это заброшенные деревни, разоренные после военных действий. Или пустыри и кладбища, – Энжью указал мне на карту, предлагая убедиться самой. Я взглянула, трепетно прикасаясь к обведенным карандашом неровным кружочкам. Вроде бы ничего определенного на первый взгляд сказать нельзя. Хаотичный разброс. Два кружочка рядом, третий чуть правее, четвертый вообще в стороне. Там, где два кружочка – холмы, ни полей, ни поселений. Правый в деревеньке, практически у самой границы линии фронта. Четвертый в болотине. Я мысленно прочертила окружность, стараясь охватить все четыре точки, место на болоте не вписалось. Подхватила отброшенный карандаш, с его помощью попыталась от-ложить лучи к центру моей окружности. Расстояние получалось везде разное. Нет, данных очень мало. Хотелось самой посмотреть на эти места, а не гадать тут на кофейной гуще на неопределен-ное будущее. Что я и озвучила.

  – Вы предлагаете нам самим ползать по этим болотам и кладбищам?! – взвился пожилой князь Таффа.

  И чего он бесится-то? Уж и слова поперек не скажи! Авторитет его пошатнула?

  – Зачем же? Вас я с собой не зову. Не хотелось бы испачкать ваш нарядный мундир. Справ-люсь и сама. – полезла я на рожон за каким-то лядом.

  – Да как ты смеешь, мерзавка, разговаривать со мной в таком тоне?! – вскочил на ноги князь. И сколько праведного гнева в глазах! Аж искрятся! Лицо красными пятнами пошло, руки в кулаки сжались, еле сдерживается, чтоб по мордахе мне не съездить.

  Я отступила назад, зайдя за спинку стула, чтобы было место для маневра, и прикинула уже как буду этим самым стулом отбиваться ежели что. Хотя стул было жалко – деревянный все же.

  – Прекратить! – жестким приказом ударил по ушам голос главнокомандующего. – Сядьте на место и умерьте свой пыл. Оба.

  Господи, от его голоса у меня аж коленки затряслись, и я еще крепче вцепилась в свой стул, боясь позорно грохнуться на пол. Кулаков деда не испугалась, а от голоса Энжью дрожь по всему телу прошлась. Волоски на руках дыбом встали.

  Дедок, кстати, тоже садиться не спешил – буравил меня дулами своих глаз-пистолетов. Явно убийство мое продумывал в подробных деталях. Вот же ж блин! Нажила себе врага в первый же ра-бочий день! Ой, дура! Тоже мне, профессионалка хренова! И язык мой – помело.

  – Сядьте, я сказал! – вновь прогремел рык разгневанного главнокомандующего, и я по-спешно скользнула на свое место.

  Князь нехотя последовал моему примеру, но глаз с моего лица не сводил еще долго.

  Интересно, он меня сразу после совещания пристрелит, или темной ночью подушкой приду-шит? Я имела в виду князя Таффа. Хотя если и дальше так буду себя вести, Его Светлость к нему присоединится.

  – На сегодня совещание закончено. Если у кого-то будут какие-либо соображения по поводу этих треклятых огней, я буду у себя. Все свободны.

  – Есть, сэр! – гаркнула я, поспешно вскакивая на ноги и звонко щелкая каблуками. При-ставленная к виску ладонь почти не дрожала.

  Паясничала я, знаю, но удержать себя не могла. Боялась я его жутко, оттого и бравада эта моя наигранная перла из всех щелей.

  – Извольте обращаться к герцогу Энжью по титулу – Его Светлость! – сквозь зубы проце-дил князь Таффа, играя желваками на лице. На меня он не смотрел, пронзая взглядом стену напро-тив, но кулаки сжал так, будто шею мне уже сворачивал мысленно.

  – Я не являюсь подданной Его Императорского Величества Кримпа Д-Энжью, и звать вас по титулам не обязана. Более того, Его Светлость, герцог Энжью, также не является моим непосред-ственным начальником, чьи приказы я должна неукоснительно исполнять. Я нахожусь здесь в каче-стве консультанта по вопросам внешней и внутренней разведки и технического обеспечения, и вольна сама принимать решения, что мне делать и кому подчиняться, до особого на то распоряже-ния совета Конфедерации. Всего доброго, господа.

  Скупой кивок, резкий разворот на 180?, развернутые плечи, прямая спина, подбородок вперед. Чеканю шаг – раз, два, раз, два, раз, два. Все по уставу. И уже в закрывающейся двери я позволила себе выдернуть из волос опостылевшие мне за этот сумасшедший час спицы. Волосы водопадом хлынули на спину, даря немного облегчения моей больной, дурной голове.

  ***

  Обед я благополучно проспала. Завтрак, кстати, с утра тоже пропустила по этой причине. И теперь мой организм бурно выказывал свой протест. Хотелось не просто есть, а жрать! Картошечку. М-м-м... Курочку. Бур-бур-бур... – подпел мне мой голодный желудок.

  Столовую или ее местный аналог я нашла быстро. Там же, только в отдельной небольшой за-ле, столовался и офицерский состав. По случаю раннего времени залы еще пустовали, до ужина бы-ло не менее часа, но это меня не остановило. Хочу есть, прямо здесь и сейчас, и не важно что. Оки-нув быстрым взглядом помещение, обнаружила за стойкой скучающего халдея и притулившегося за угловым столиком графа Парро. Он сидел спиной к выходу, склонившись над разложенными на сто-ле бумагами и меня не замечал. Да и мне не хотелось отвлекать человека от дел, поэтому я сразу же направилась к встрепенувшемуся при моем появлении официанту.

  Выбрав столик у окна, я села так, чтобы можно было одновременно наблюдать и за графом, и за входом, и в окошко поглядывать, и поманила официанта.

  – Простите, госпожа, но ужин еще не готов, – согнувшись в учтивом поклоне, извинился он, – рано-с.

  – А с обеда у вас что-нибудь осталось? Первое? Второе? Третье? Что, и компота нет?

  – Извините. Могу чай принести-с.

  – У вас что и полдника не положено?

  – Простите, что-с?

  – Так...Чай несите. А сухарика какого к чаю у вас случайно не найдется?

  Мужичок кинул беспомощный взгляд на стойку, и я совсем скисла. Кушать в миг захотелось еще больше и еще нестерпимее, хоть скатерть жуй благо соль на столах стояла, но, на крайняк, и поперчить можно, если уж совсем в глотку не полезет.

  – Принесите госпоже пирожков с капустой, что вы мне в дорогу испекли, любезный, – пришел мне на помощь граф. И я его за это едва не расцеловала. Какой замечательный мужчина! – Вы позволите к вам присоединиться?

  – Конечно, конечно, садитесь, – моя радостная улыбка могла посоперничать с сиянием солнца. – А что такое пирожки?

  Граф вскинул в удивлении брови и вдруг засмеялся, не громко так, и даже ничуть не обидно:

  – А вот сейчас и попробуете. Думаю, вам понравится. Местная кухарка дивно вкусные пи-рожки печет. С капустой – мои самые любимые. А у вас, простите за вопрос, что же, в Конфедера-ции никто пирожки не печет?

  – У нас много чего не делают из того, что есть тут, – поделилась я с ним «сокровенной тайной». – Основная пища синтезированная. Искусственная, – пояснила я на его недоуменный взгляд. – Ее изготавливают на производстве. И в продажу она поступает уже на стадии полуфабри-катов. Остается только разогреть и съесть. Есть еще автоматы быстрого питания. Там тебе уже сразу готовое выдают.

  – Чудно как, – подивился он. – Это же, наверное, очень удобно. Столько времени эконо-мится!

  – Быстро, да. Только искусственное – оно и на вкус искусственное. Если есть постоянно, то вкуса уже не чувствуешь. А у вас тут все натуральное, настоящее. Это как всю жизнь жевать под-метки от сапог, а потом вдруг попробовать настоящий бифштекс. Понимаете? – тут нас прервали, официант принес большое серебряное блюдо, накрытое куполообразной крышкой. Расставил чашки, сливочник, сахарницу, укомплектовал ее щипчиками для сахара и принялся колдовать над завароч-ным чайником. Расположив над чашками мелкоячеистое ситечко, наполнил их ароматным чаем, и, с осознанием торжественности момента, снял, наконец, крышку с блюда. В нос ударил сногсшиба-тельный запах свежеиспечённой выпечки, и я замерла, боясь выдохнуть и развеять этот великолеп-ный аромат.

  Граф следил за мной с улыбкой родного батюшки, наблюдающего за первыми открытиями своего малого дитяти, чуть снисходительно, но тепло, одобряюще.

  – А где же капуста? – уточнила я, рассматривая похожие на лодочки румяные булочки.

  – Внутри, – граф взял с блюда один пирожок и разломил его пополам, продемонстрировав мне начинку. Внутри действительно что-то было, обжаренного, нежно золотистого цвета. И это ка-пуста? А почему не зеленая? Разве морская капуста может быть такого цвета? – Попробуйте. Вам понравится.

  Ну, меня дважды просить не надо. И... О, да! В этот момент мир для меня больше не суще-ствовал. Остановиться я смогла только на пятом пирожке, мысленно настучав себе по загребущим лапкам. Они же ему в дорогу их напекли, а я все блюдо в одно лицо умяла!

  – Простите, – покаялась я, отодвигая от себя тарелку с последним одиноким пирожком, – не могла удержаться. Вам же их с собой приготовили, а я все съела.

  – Ничего, ничего. У меня еще есть, не волнуйтесь. И все же, мне не совсем понятно, ведь Конфедерация настолько развита и богата, неужели у вас не могут изготовить натуральную пищу? Это же так просто! Посади, да полей – оно само вырастит.

  – В этом-то и проблема. Чем богаче технологичный мир, тем больше людей стремится вку-сить его блага. Миры Конфедерации задыхаются от перенаселения. Наши планеты похожи на мура-вейники, на Земле, например, уже нет места для застройки нового жилья. Идет активная колониза-ция близлежащих планет. Мы научились строить плавучие дома и фабрики – огромные платформы с жилыми зданиями и производством скоро покроют все моря и океаны. Наши небоскрёбы вздыма-ются все выше и выше, пронзая облака. Где засевать пшеничные поля? Где строить фермы и скотные дворы? Где найти просторные луга для пастбищ? Пока нас спасают водные ресурсы. Рыба, моллюс-ки, крабы, морская капуста. Но и это не бесконечно. Выход ищут – синтезированная пища, подзем-ные грибные фермы, даже морское дно пытаются осваивать. Закупают продовольствие на аграрных планетах, но это дорого и доступно далеко не каждому. Животные остались только в зоопарках да на картинках. Дерево стоит как слиток золота. Бумага вообще из обихода вышла почти тысячу лет назад. Ее заменил пластик и электроника. Я птиц видела в последний раз только в кино, но и там они были смоделированы. А здесь на Зоране... Вы обладаете несметными сокровищами, но не цени-те их! Женщины носят меха как повседневную одежду. Деревом вы устилаете тротуары и строите дома. Бумагой вы растапливаете камины! Бумагой! Подумать только! У вас столько природных ре-сурсов, но вы не знаете им цены. Глина – это грязь под ногами. Земля – это пыль. В лесах полно дичи. Огромные территории пастбищ, на которых пасутся стада, СТАДА! жирных коров. Горная по-рода полна руды и драгоценных камней. Но вы не знаете этому цены, разбазаривая все это богатство за гроши. Не цените – потому что у вас этого много! Пока еще много.

  В своей пламенной речи я как-то даже не заметила, что у нас появились свидетели. А между тем приближалось время ужина и народ начал потихоньку подтягиваться к столовой. Тут уже были и князь Фрейко, задумчиво накручивающий пальцами свой завитой ус, и старый Таффа, с каменным лицом рассматривающий унылый пейзаж за окном. В дверях застрял молодой Олмен, пронзая меня жгучим взглядом. Не хватало только Его Светлости. Но мне и так зрителей достаточно. Что-то разошлась я не на шутку. Как бы в сочувствии повстанцам не обвинили. Пора заканчивать этот спектакль, других дел полно.

  – Прошу простить меня, господа. – вставая, сказала я. Одернула юбку, кивком попрощалась с графом и направилась к выходу, вынудив посторониться застывшего в проходе князя Олмена.

  Выйдя из столовой, со злостью запахнула на груди свою куцую куртешку, на чем свет стоит костеря собственную глупость. Плохо, очень плохо! Что же со мной не так? Отчего меня так зано-сит, что я теряю контроль? Где мой профессионализм, черт побери?! Железный самоконтроль, хо-лодный расчет? Разоралась так, что не заметила полный зал слушателей. Эта планетка выводит меня из себя! Я с ума тут сойду, с этими аборигенами.

  «Ветер Свободы меня пьянит...»

  Холодный, промозглый «ветер Свободы» бросил в мое разгоряченное лицо пригоршню снега с дождем и, раздув парашютом капюшон за спиной, умчался дальше.

  Спрятав намокший нос в поднятый воротник, я направилась к штабу.

  – Госпожа Климова! – неожиданно остановил меня голос графа Парро. Я обернулась.

  Зажимая подмышкой папку с наспех собранными бумагами, мужчина поспешил меня до-гнать. В кулаке он держал что-то небольшое, завернутое в полотняную салфетку. – Вот. Я тут вам завернул. Вечером проголодаетесь, съедите.

  – Что это? – в ладонь мне ткнулся сверток, не позволяя отказаться от подарка, и я поспеш-но его развернула. Там был пирожок. Тот самый, последний, что сиротливо лежал на блюде и все время притягивал мой жадный взгляд. – Спасибо. Честное слово, большущее вам спасибо. Если бы не ваши пирожки, до ужина я бы не дожила.

  Он отмахнулся от моей искренней благодарности, сменив тему:

  – Вы в штаб? Позволите вас проводить?

  Я кивнула, давая свое согласие, и мы неспешно побрели навстречу колючему ветру. Граф был без пальто, но несмотря на холод на бледном лице его выступили лихорадочные красные пятна, а лоб покрылся мелкими бисеринками пота. Он был болен – я понимала это. Но понимает ли это он?

  – Что с вами? – в лоб спросила я.

  – О чем вы? – не понял он.

  – Вы больны. Вы знаете об этом?

  – Нет, что вы! Я просто торопился, бежал за вами, вот и вспотел немного, – стал он усердно врать. – Теряю форму. Пятый десяток, знаете-ли, пошел. Не молод уже, – как бы извиняясь за свою старость, развел он руками.

  Ну-ну...

  – Не отпирайтесь. Я же вижу. И возраст тут ваш совершенно не причем. Сорок лет не повод ложиться в гроб по собственной глупости. Так что с вами? К врачу ходили? Какой диагноз он вам поставил?

  – Да тише вы, балаболка! – граф ухватил меня за рукав и оттащил в сторону, скрывшись от посторонних глаз за углом жилой штабной пристройки. Ну да, время ужина, кроме дежурного внут-ри, тут никого нет. – Что ж вы так кричите на всю улицу?

  – А почему вы скрываете, что больны? – тут же перешла я на заговорческий шепот. – Это что, заразно?

  – Было бы заразно, уже давно бы тут всех перезаражал! – отбрыкнулся он от моих обвине-ний. – Не в этом дело. Если узнают, что я серьезно болен, живо погонят взашей. А мне семью со-держать. Ведь пять девчонок у меня! И всем приданное собрать нужно.

  – Что значит погонят взашей? А как же больничный? Выходное пособие? Пенсия за выслугу лет? Инвалидность на крайний случай оформить?

  – О чем вы, госпожа Климова? Какое пособие? И до пенсии еще далеко.

  – То есть и к врачу вы не обращались, потому что огласки боитесь?

  – Он обязан будет доложить.

  – Ясно... Ну и порядочки тут у вас! Вкалывает, вкалывает человек всю жизнь, а как заболел, то пошел нафиг, ложись и помирай, и лекарство-то тебе купить не на что. Ну вы хотя бы лечитесь чем-нибудь? – требовательно спросила я, пытаясь поймать его убегающий в сторону взгляд. – Ага, понятненько. А знаете, что, Ваше Сиятельство, ваша смерть вряд ли поможет вашем пятью дочерям с приданным. Просто уверенна в этом. Давайте сделаем вот что: я никому не сообщаю о вашей бо-лезни, а вы за это сегодня вечером... скажем, часиков в девять, заглянете ко мне на диагностику.

  – На что?

  – В комнату ко мне придете. Анализы соберу, симптомы проверю, диагноз уточню. А там подумаем, как вас лечить. Договорились?

  – Да зачем вам такая возня со мной?! Не стоит, право слово!

  – А если не придете, то я сама к вам приду! А будете сопротивляться, докладную напишу!

  – Ладно, ладно, шантажистка! – граф примирительно вскинул руки, и я победно заулыба-лась.

  – Так значит, жду вас у себя в 9 часов. До встречи господин граф! – попрощалась я и вышла из своего укрытия, шагнув на крыльцо. Меня в комнате ждал теплый плед и...

  – Ой! – вскинулась я, заметив на крыльце чью-то тень.

  Герцог Энжью собственной персоной. Стоит монументом, брови хмурит, руки на груди кренделем сложил. Куртка кожаная распахнута, ворот меховой дыбом торчит, волосы волнистые ветром встрёпаны, хоть и стрижены на висках коротко. И видно, давно уже стоит. А много ли он слышал из того, о чем мы секретничали с господином графом? Сейчас карать начнет? – Добрый вечер, сэр.

  – Госпожа Климова. Граф Парро, – «монумент» отмер, обозначив приветствие легким кив-ком. – Вы уже отужинали?

  – Да, мы только что из столовой, – ответила я за нас обоих. Думаю, граф не в обиде за это.

  – Что ж, – Энжью неторопливо отошел с прохода, галантно уступив мне дорогу, – тогда не смею вас задерживать. Доброго вечера.

  – Доброго, – бросила я, проскальзывая мимо него в помещение. Уф, неужто пронесло?!

  ***

  До девяти вечера я штудировала медицинские справочники, пытаясь соотнести симптомы графа с наиболее распространёнными человеческими заболеваниями. Список получался слишком обширный. Мне катастрофически не хватало данных. Вот если бы у меня были на руках его анали-зы, тогда еще можно попытаться... Так, стоп! У меня же есть анализатор!

  Граф был сама пунктуальность. Я встретила его во всеоружии – в своем любимом спортив-ном костюме и с планшетом в руках.

  – Проходите, граф. Присаживайтесь за стол. И расскажите мне подробно, что же все-таки вас беспокоит. Слабость, тошнота, головокружение, отдышка, озноб. Мне важно знать все-все ваши ощущения, чтобы точно установить, чем вы больны и как вас лечить.

  По мере того, как мужчина озвучивал свои симптомы, я вбивала их в поисковик мед. спра-вочника, постепенно сокращая список предполагаемых заболеваний. Вот уже что-то похожее выри-совывалось.

  – Граф, я возможно, обращусь к вам с очень нескромной просьбой, но не могли бы вы раз-деться? Нет-нет! – поспешила успокоить его я, видя его недоумение и смущение. – Не переживай-те, совращать и насиловать вас я не собираюсь. Ваша честь не пострадает! Достаточно будет, если вы снимете мундир и расстегнете рубашку на груди. Мне нужно послушать частоту сердечных со-кращений. Видите ли, при нарушениях ритма, сердце сокращается в два раза быстрее, и может не совпадать с частотой пульса...

  – Да-да. Я понял, – граф снял китель, аккуратно повесил его на спинку стула и расстегнул рубашку. – Мне сесть?

  – Как вам будет удобно, – отозвалась я, выставляя на планшете таймер.

  – А как вы будете слушать? – уточнил он.

  – Ухо приложу. Увы, других инструментов у меня нет.

  – Тогда я лучше постою, чтоб вам было удобнее.

  – Угу, – буркнула я, прикладываясь ухом к его груди, – Вы, главное не волнуйтесь. Поста-райтесь расслабиться. Представить что-нибудь хорошее...

  Раз, два, три...

  – Тук-тук-тук.

  ...четыре, пять...

  – Что здесь происходит?!! – раздался взбешенный рык от двери.

  Я аж подскочила от неожиданности. Чуть макушкой графу по подбородку не съездила. Стою, соплю возмущенно и брови хмурю.

  Ну вот зачем же так рычать?! И вообще, какого черта ему здесь надо? Это моя комната, что хочу, то и делаю! Ему-то что за дело?

  – Я спрашиваю, что вы здесь вытворяете?!! – Его Светлость явно пребывал в ярости (непо-нятно только, что его так взбесило). Но разве ж меня это остановит?

  – А на что это похоже?

  – На разврат!

  – Хм...

  – Граф Парро немедленно оденьтесь и покиньте комнату госпожи Климовой. Через полчаса мне на подпись прошение об отставке.

  – Что?! Это за какое же преступление?! – это все я выступаю, граф же с застывшим взгля-дом застегивал на груди рубашку. И его молчаливая покорность меня поражала – не пытается оправдаться, объяснить все. И эта обреченность в опущенной голове меня просто добила. Стало безумно его жаль. Вот подставила мужика!

  – Здесь, госпожа Климова, не вертеп. Это штаб восточного фронта. За разврат и совращение графа ждет отставка.

  – Так это... А это не он совращал! Да! Это я его совратила. И разврат тоже я устроила. А граф ни в чем не виноват. Это официальное заявление. Я всю вину беру на себя. Но, поскольку я не ваша подчиненная, то отправить в отставку вы меня не можете! Вот так-то! – победно заявила я.

  Глаза у Его Светлости стали совсем страшные, губы поджал так, что они побелели, образовав тонкую линию.

  – Вот как. Хорошо. Утром я отправлю в совет Конфедерации требование отозвать вас с Зо-раны, – процедил он сквозь зубы, облив меня презрением с ног до головы. – Шлюхи нам здесь не нужны.

  – Что-о-о-о!!! – миг, и моя рука летит навстречу его щеке (честное слово, это не я, это она сама!), еще миг, и ее перехватывают стальные пальцы. А в следующий миг между нами вырос сте-ной миротворец граф.

  – Ваша Светлость, позвольте мне объясниться! Госпожа Климова тут совершенно не при-чем. Это все моя вина, и я ее полностью признаю.

  Я с силой выдернула из чуть ослабевшего захвата свою кисть, прерывая нашу дуэль взглядов и отошла к столу, стараясь незаметно растереть ноющее запястье.

  – Утром рапорт на моем столе. И прошение об отставке.

  Послышались шаги – герцог Энжью собрался уходить. Черт, если он сейчас уйдет, то все пропало! Потом ему уже фиг чего докажешь.

  – Господи, граф! Да признайтесь вы ему уже наконец! – мой требовательный выкрик заста-вил всех замереть и обернуться. – Неужели такая позорная отставка для вас предпочтительнее?

  – Так, так. Это что еще тут у нас за тайный заговор? – Энжью развернулся ко мне всем корпусом, и, решительно прошагав к столу, уселся на стул. Закинул ногу на ногу, скрестил на груди руки, и смотрит так насмешливо, скептически скривившись. Невозможный человек!

  – Да, вы правы, – опустив голову, тихо сказал граф. – Скрывать дальше уже бессмысленно. Госпожа Климова оговорила себя... она просто пыталась мне помочь.

  – Вы женатый человек, граф. Если вам потребовалась помощь такого рода, возьмите уволь-нительную. Отдохните дома пару дней. Или навестите потаскушек в городе, они будут рады оказать вам любую помощь, какую только пожелаете.

  – Черт возьми! Дайте же ему договорить! – не выдержала я.

  – Слушаю.

  – Помочь мне требовалась не в этом. Проблема другого рода...

  – Проблемы у госпожи Климовой? Это ей потребовалась помощь подобного рода? Я слы-шал, как она назначала вам свидание за углом.

  Мне захотелось его ударить, честное слово. В челюсть. Или в глаз. Или вообще апперкотом, чтоб на пол рухнул вместе со стулом. А еще можно с разворота ногой в грудь, чтоб уж прямо в стену впечатало, желательно головой, чтобы мозги вправились.

  – Как я погляжу, Ваша Светлость, весьма любит делать поспешные выводы. И, увы, упор-ствовать в них. Может прекратите строить нелепые предположения и позволите графу объясниться? – процедила я. От моего зубовного скрежета едва зубы не раскрошились.

  Хорошо, что дальше препираться со мной он не стал, взмахом руки позволил графу продол-жать, сосредоточенно рассматривая при этом кончик своего сапога. Иначе, честное слово, мы бы подрались.

  – Да, проблема в том, что я... болен. – Все же выдавил из себя признание граф. – И по-следний месяц мне все хуже и хуже...

  – Почему не обратились в госпиталь?

  – Вы же знаете правила, Ваша Светлость! Если врачи признают меня не годным к службе, меня спишут. А у меня семья, девочки подрастают... Замуж скоро...

  – Так, хорошо. Допустим. Но каким образом тут замешана госпожа Климова? Или столь тесное общение с ней, как-то поможет вдруг вылечить эту вашу неизвестную болезнь? Кстати, что за болезнь?

  – Да какое тесное общение?! – опять не сдержалась я. – Я у него сердце слушала!

  – Э-м-м... Зачем?

  – А чтобы выяснить, что это за болезнь такая неизвестная! – передразнила я.

  – И что? Выяснили?

  – Нет! В этот момент как раз ввалилась Ваша Светлость и устроила здесь балаган!

  – Я?

  – Да!

  – Эм... Ну, хорошо. Выясняйте дальше.

  – Что, прямо сейчас?

  – Ну, а чего? Раз начали, надо заканчивать. Быстрее выясним, быстрее спать пойдем.

  – Что, прямо при вас?

  – А что? Я вам не помешаю. Я тут в сторонке посижу, – и он демонстративно отставил стул в самый дальний уголок, усаживаясь на него в прежней своей позе нога на ногу.

  – Но зачем? Дуэньей будете при графе? Так за его честь переживаете?

  – Вы выясняйте, давайте. Не отвлекайтесь, – отмахнулся от меня Его Светлость.

  Хм, что вообще происходит, может мне кто объяснить?

  – Расстегните рубашку, пожалуйста. Начнем все сначала, – бросив на Энжью косой взгляд, обновила на планшете таймер и вновь прижалась ухом к груди графа, стараясь сосредоточится толь-ко на ударах его сердца, а не на раскачивающимся вверх-вниз герцогском сапоге.

  – Прекратите раскачивать ногой! Отвлекает.

  – Извините, – само «Покаяние» в голосе.

  Так, соберись. Третья попытка. Прижала ухо, закрыла глаза и начала отсчет...

Глава 4

  Нина Климова, штаб главнокомандующего восточным фронтом, час спустя.

  – Граф, прошу вас! Все, что мне нужно, – это несколько капель вашей мочи. Совсем чуть-чуть. Вот столечко! – показала я пальцами размер.

  Уже битые полчаса я пыталась уговорить этого упрямца сдать мне анализы, а он?! «Это не-удобно!», «Это неприлично!», «Вы же дама, как можно?!».

  – Всего-то и нужно, что пописать вот в эту баночку! – тут граф вообще пошел пунцовыми пятнами, а притихший в своем углу герцог вдруг неприлично громко хрюкнул. – Да я же не прошу вас это делать при мне! Вон туалет. Сделаете все там, а потом мне принесете.

  – Госпожа Климова, это же МУЖСКАЯ моча!