Текст книги "Шпионка (СИ)"

Автор книги: Надежда Никишова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

  – Еще нет, князь, успокойтесь.

  – Это все она, мерзавка, устроила! – ткнул он пальцев в девушку, скромно сидевшую в сто-роне. – Это она передала все повстанцам. Почему вы ее еще не расстреляли?!

  – Держите свои обвинения при себе, князь Таффа, – жестко осадил его я. – Благодаря гос-поже Климовой, нам удалось выявить предателя и узнать о подключении повстанцев к системе управления спутником. Благодаря ее расследованию, нам стало известно, что повстанцы давным-давно его взломали и имеют доступ к нашим секретным документам и базам данных. Поэтому нами была разработана тайная операция по уничтожению спутника. Однако, сделать это нужно было так, чтобы не вызвать подозрение у повстанцев. С этой целью мною был запущен слух о том, что мы со-бираемся переписать программы спутника. Понимая, что перепрошивка взломанного спутника вы-явит и постороннее подключение к его системе и, что в наших рядах действует агентурная сеть по-встанцев, они решают его взорвать. Госпожа Климова, через своих агентов передает повстанцам ко-ды самоуничтожения, чем они и воспользовались. Задача решена. Взломанный спутник взорван, по-встанцы ничего не заподозрили, и спокойно продолжают свою подрывную деятельность.

  – То есть взрывают завод? – не унимался князь.

  – Всего лишь пару цехов. Ущерб минимален.

  – Ну да! А потом лишают нас связи и глушат радары, – дерзко возразил он. Эх, если бы не его седины и опыт, давно бы в отставку отправил.

  – Именно так. Что и позволило нам выявить предателей в наших рядах. Госпожа Климова по своим каналам узнает координаты подавляющей установки и взрывает ее, тем самым раскрывая себя и спасая жизни тысячи людей. Понимая, что она опасна, и ее вмешательство может сильно навре-дить планам повстанцев, они решают от нее избавиться. Причем избавиться нашими руками. Граф Риззо пишет на нее анонимный донос, зная, что я обязан буду провести расследование, где и вскро-ется ее связь с повстанцами и взорванным спутником. Он все рассчитал верно. Я не стал его разоча-ровывать и четко следовал инструкции. Арестовав госпожу Климову, усыпил его бдительность, что дало нам возможность взять его с поличным, с важными документами из моего сейфа.

  – Вы хотите сказать, что все обвинения против госпожи Климовой сняты? – радостно спро-сил Олмен, сверкая глазами. И чего это он тут радостный такой? Я ему, блин, порадуюсь!

  – Да. Госпожа Климова действовала по моему приказу.

  – А как же Конфедерация? – спросил Фрейко. – Почему они допустили все это?

  – А Конфедерации нет до вас никакого дела, – ответила за меня Нина. Затем встала и, по-дойдя к окну, отодвинула занавеску, любуясь восходом солнца. – У Конфедерации своя выгода. Им ваша гражданская возня не интересна. Им всего лишь нужны ваши ресурсы. И пока вы будете пла-тить им за сомнительные, давно устаревшие технологии, вас будут выкачивать. Вас разводят как ди-карей, живущих на золотой жиле, но не ведающих ее истиной цены, обменивая на бубенчики и зер-кальца ценнейшие ресурсы. Вы не задумывались, почему Конфедерация столь щедро одаривает вас так называемыми «новейшими технологиями» и давно списанным оборудованием? Да потому что им это ничего не стоит! Разгребли свалку утиля, сбагрив все на Зорану. Зато в ответ получили от вас меха, древесину, руду, драгоценные камни, пищевые продукты. Да, пока у вас этого много и вам не жалко, но оно не бесконечно. А до тех пор вас будут снабжать технологиями. Научат как добывать нефть, чтобы высосать ее всю до капельки. Подарят вам суперсовременный топор, чтобы вы выру-били им все свои леса. Заключат с вами союз, предложат место в составе Конфедерации, пока Зора-на не превратиться в пустынный шарик. Вы, конечно, можете попытаться прекратить торговлю и закрыть планету. Разорвать все отношения с Конфедерацией. Но не факт, что Конфедерация оставит вас в покое. Ваш император правит на Зоране еще лишь потому, что он готов платить. Готов отдать за блестящие бусики целый живой мир. А откажется платить, и тут живо высадятся оккупационные войска Конфедератов. И все ваши ружья и револьверы, как копья дикарей, против их лазерных при-целов. Но, ведь мирная торговля гораздо выгоднее войны, не так ли? Тем более, когда вы сами гото-вы отдать им все самое ценное, всего лишь за кучку ненужного хлама.

  – Трудно понять вашу точку зрения. Вы говорите, что технологии устарели, но не для нас! Оборудование, что для вас является хламом, для нас новшество, что позволило войти в новый век, стало толчком к прогрессу. Разве это плохо? Нет. То, что для вас давно устарело, нам только на пользу, – выразил наше общее мнение князь Таффа.

  – Да, это так. Только польза однобокая получается. Вы развиваете одно, совершенно забывая о других сторонах прогресса. Научившись вырубать леса, вы не задумываетесь об их восстановле-нии. А ведь вырубаются они гораздо быстрее, чем растут. Развиваете промышленность, но не умеете перерабатывать отходы, превращая в свалки благодатные поля и леса. Стремитесь оснастить армию новейшим оружием массового поражения, но не умеете лечить. Рушить и убивать легко – созидать тяжело и долго.

  – И что же нам делать? – растерянно спросил Фрейко.

  – Трудный вопрос. Я вряд ли смогу найти на него оптимальный ответ. Но думаю и помимо меня у вас есть хорошие специалисты, которые подскажут вам как правильно поступить. Я могу лишь от себя посоветовать вам менять внешнюю политику торговых отношений. Поднимайте цены. Ваши ресурсы союзу Конфедерации гораздо нужнее, нежели вам их устаревшие технологии. Ищите другие рынки сбыта. Как повстанцы, например. Те же крианцы продадут вам пару самолетов гораз-до дешевле и с большей охотой. Или пираты, например. У этих вообще можно найти все что угодно, от целлофана до орбитальной станции.

  – Эх, нам бы новый спутник, – вздохнул Олмен, пригорюнившись.

  – А вот с этим я думаю могу вам помочь, – обернулась девушка и, улыбнувшись, спросила у меня: – Ваша Светлость, «Сиреневый кит» еще на орбите?

  – Да. Болтаются еще. Ждут чего-то.

  – Отлично! Можете предоставить мне закрытый канал связи с ними?

  – Зачем? Что вы задумали?

  – Купим у них новый спутник, – просияла она.

  – А они нам его продадут? – выразил сомнение князь Фрейко.

  – Эти и мать родную продадут за краюху хлеба.

  – А чем мы с ними расплатимся? – уточнил более меркантильный граф Парро.

  – Местью! Труп убитого креанца еще у нас?

  – В холодильной камере лежит.

  – Отлично. Креанцы своих не бросают. И мстят страшно...

Глава 21

  Нина Климова, штаб главнокомандующего, восточный фронт.

  А три дня спустя, мы с удовлетворением наблюдали через оптические камеры нового спутни-ка, как орбитальное орудие «Сиреневого кита» взрывает подпольные заводы повстанцев. Месть хо-рошая штука. Выгодная и действенная.

  Теперь повстанцам будет гораздо труднее собрать свои крупнокалиберные гаубицы, если они у них еще остались, конечно.

  Равновесие сил было нарушено. Конфедерация слала мне гневные требования и противоречи-вые приказы, и мне приходилось изворачиваться и лгать, откупаясь мелкими и незначительными победами повстанцев, как моей подрывной деятельностью, приписывая себе их заслуги. Но долго так продолжаться не будет, там тоже не дураки сидят. Боюсь, в скором времени меня ждет депорта-ция домой. Оттого и настроение на нуле уже который день.

  Император Кримп, наконец-то, вышел из своей многомесячной спячки и под давлением глав-нокомандующих фронтов решился на полномасштабное наступление. Посему в ближайшие дни нас всех ждет передислокация ближе к линии фронта. А завтра на заре мой Колин уезжает в столицу, к императору, для получения дальнейших инструкций.

  Сколько его не будет? Неделю или две, скорее всего. Мне же остается только ждать и наде-яться, что конфедераты не отзовут меня, пока его нет рядом.

  Ладно, прочь грустные мысли, у нас впереди еще вся ночь, а значит полноценных 8 часов, а это целых 480 минут, то есть 28 тысяч 800 секунд. Поэтому не стоит терять ни секунды!

  – Ваша Светлость, вызывали? – уточнила я, открывая дверь его кабинета.

  Я ожидала увидеть господина герцога одного, но застала его вместе со служкой, что жил в молитвенном доме при штабе. Я с ним раньше не общалась и в церквушку их не заглядывала, сторо-ной обходила, поэтому и не зналась с ним до сих пор.

  Интересный мужчина, к слову сказать. Ростика небольшого, по местным меркам, Его Светло-сти по плечо, глаза и цвет волос – соответствующий нации, однако подбородок украшала бородка, небольшая, клинышком. Нос был выдающийся, с горбинкой, а губы тонкие, сухие. И одеяние бала-хонистое в пол, темно-зеленое с желтой вышивкой по воротнику и рукавам.

  – Проходи, Нина, – Энжью тут же подошел ко мне и взял за руку.

  Хм, что-то странное происходит. На «ты» перешел и за руку взял при посторонних. Мне уже пора начинать бояться?

  Его Светлость тем временем вытащил из кармана небольшую шкатулку и протянул ее служ-ке, который тут же оную и открыл.

  Интересно что это? Я даже шею вытянула, пытаясь разглядеть, что там сокрыто. Напрасно.

  Служка отставил ее в сторону и, выпростав из широкого рукава маленькую книжицу, протя-нул ее нам, удерживая ее двумя руками. Энжью положил на книжицу мою ладонь и накрыл своей сверху, слегка прижимая ее, видимо, чтобы я не дергалась, а то все это было как-то очень странно и волнительно. Присягу что ли от меня потребует?

  – Что происходит? – почему-то шепотом спросила я.

  – Тссс, – улыбнулся мне в ответ Колин и повернулся к служке, торжественно внемля его словам.

  А тот забормотал что-то на неизвестном мне языке, что-то такое монотонно-тягучее, что пе-реговорник даже и не пытался перевести, явно намекая что это какой-то древний и незнакомый ему диалект, и стал осенять наши руки странными знаками, точно руны над ними рисовал, дерганые и хаотичные. Правда, надолго его не хватило, видимо, руки устали, и книжица все же была хоть и ма-ленькой, но пухлой, потому, отложив ее в сторону, он запустил пальцы в приглянувшуюся мне шка-тулочку и вытянул из нее две длинные замкнутые в круг цепочки, по цвету очень напоминавшие платину или серебро. Эти цепочки между собой соединялись крупным интересным замочком, по-хожим на древний иероглиф, где две витые половинки очень тесно переплелись между собой в сложный замысловатый рисунок.

  Растянув пальцами петли цепочек в разные стороны, служка поднес это странное украшение к Его Светлости и чуть поклонился ему, предлагая тому принять его с честью.

  Но Энжью его не принял, а лишь коснулся пальцами, раскрывая замочек и расцепляя его на две половинки, получив из одной цепочки сразу две с красивым оригинальным кулончиком на каж-дой. И только затем взял тот, что был ближе к нему и неожиданно повесил его мне на шею. Я недо-уменно вскинула брови, но мужчина лишь улыбнулся в ответ, не спеша ничего объяснять, и глазами предложил мне сделать с оставшейся цепочкой тоже самое.

  Ну а мне что, жалко, что ли? Нацепила ему на шею цепь и повертела в руках украшение. Те-перь мы с ним как два побратима с одинаковым украшением на груди. Прикольно.

  И только после этого слушка выпрямился и заговорил:

  – Поздравляю вас, Ваша Светлость! – поклонился он господину герцогу. – И вас, Ваша Светлость, – поклонился он мне.

  – Ой, какая веселая шутка, – захлопала я ресничками. – Вы ошиблись. Я не Его Светлость, – ткнула я пальчиком в Его Светлость... но Колин не дал мне договорить, перебил нагло и бес-принципно, не давая расставить все точки над Ё.

  – Спасибо, отец Дастин, можете быть свободны, – и, не дожидаясь, когда за ним закроется дверь, подкрутил стрелки у своих часов, затем притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Попробу-ешь снять цепочку – руки поотрываю и по попе отшлепаю. Вам ясно, Ваша Светлость, госпожа Энжью?

  – Чего? Это ты что сейчас такое сказал?

  – Ой, не притворяйся дурочкой! Сама уже все поняла! И давай только без истерики, ладно?!

  А я и вправду дурочка! Стою, ресницами хлопаю, ветер по комнате разгоняю. А у самой мыс-ли мечутся невероятные просто. Совершенно невозможные. Нереальные даже!

  – Да не! – мотнула я головой.

  – Ага, – поддакнул он.

  – Да не может быть?! – уперлась я.

  – Точно, – кивнул он.

  – Ты серьезно?! – сощурилась я подозрительно.

  – Как никогда ранее! – заверил меня он и я, каюсь, взвизгнула пронзительно и на шею ему кинулась радостно. Какая тут нафиг истерика?! Это просто Истерия! Экстаз! Нирвана! Счастье! Блаженство! Это то, о чем я даже и мечтать не смела!

  А потом, словно ушат ледяной воды за шиворот:

  – Но ты же не можешь? Тебе же нельзя?! Как же так-то?!

  – Яблочко от яблоньки... Помнишь историю моего отца?

  – Угу, – кивнула я, припоминая что он там говорил что-то про тайный брак с его матерью.

  – Я слишком хороший сын. Иду по его стопам прямо-таки! Думаю, они с мамой будут рады. Но запирать тебя вдали от себя не хочу. Поэтому будем держать наш брак в тайне до тех пор, пока это возможно. Не хочу терять тебя. Не могу жить без тебя. Никому тебя не отдам!

  – А как же отец Дастин? Надеюсь, ты не собираешься его прикопать по-тихому ради тайны?

  – Глупость какая! Я ему просто время открутил. Для него нас с тобой более не существует.

  – Это хорошо, это правильно, а то я чувствую себя такой кровожадной! – и я ладошкой накрыла висевший на его шее кулон. – Красивый...

  – Это семейная реликвия. Видишь этот символ? – указал он мне на самую большую загогу-лину. – Это знак императорской семьи – «Д-Энжью». А вот эта частица – принадлежность к младшему роду «Энжью». Теперь ты часть моей семьи. Моя жена. Мать моих будущих детей. Ведь ты родишь мне ребенка, когда эта твоя фертильность восстановиться?

  А я представила себе мальчика с такими же пронзительно черными, как у Его Светлости, гла-зами и уплыла из реальности. Я мир переверну ради этих глаз, только дайте мне рычаг!

  А утром он уехал.

  Собрал документы, прошение императору на закупку и поставку новейшего обмундирования, оружия, продовольствия, медикаментов, а также отчет по вновь приобретенному спутнику взамен утерянного.

  Он не собирался скрывать от императора правду о моем участии в этой истории. Ведь тут все зависело от того, как это преподнести, и кто это преподнесет первым. Информационные войны – главный козырь на поле брани в современной войне. Сумеет ли Колин убедить императора в моей полезности – вот что страшило нас с ним больше всего. Если он докажет мою нужность и полез-ность делу, то возможно, с помощью императора можно будет через пару лет перекупить у конфе-дератов мой контракт на службу. Ведь я совершенно бесполезный кадр, даже бездарный, правда ведь? А если они еще так не думают, то мы это докажем!

  Энжью очень надеялся на Кримпа, пряча за пазухой главный свой аргумент – знак своего рода, что он разделил со мной, со своей женой.

  ***

  Женой... Кто бы мог подумать?! Чудеса, да и только! Смела ли я мечтать об этом? Да я даже сейчас, спустя неделю, не позволяю себе в это верить, чтоб не забыться ненароком. Чтобы не стать его слабостью.

  – Госпожа Климова! – раздался в дверь настойчивый нервный стук.

  – Да, граф Парро, входите! – разрешила я и поспешно засунула за пазуху серебристый ку-лончик, что машинально вертела в руках все это время.

  – О! Госпожа Климова! Я так рад, что застал вас! – бочком протиснулся в комнату граф. – Мне непременно нужно вам передать вот это! – мужчина суетливо оглянулся за дверь, прикрыл ее плотно за собой и протянул мне конверт.

  Я недоуменно изогнула бровь, но письмо приняла и вскрыла, попутно отметив, что адресат на конверте не указан, он вообще был чист с обеих сторон. Однако стоило мне развернуть желтова-тую плотную бумагу, я тут же узнала подчерк Его Светлости и с жадностью принялась расшифро-вывать местные письмена.

  Энжью писал, что возвращается уже завтра и просил встретить его в деревеньке километрах в тридцати на северо-западе от штаба восточного фронта. У него была для меня очень важная инфор-мация и он хотел бы обсудить ее до того, как вернется в штаб. Без посторонних. Очень просил со-блюдать осторожность и сохранить все в тайне. В штабе все еще могут быть пособники повстанцев, поэтому довериться я могу только графу Парро.

  Ну что ж, пособники действительно могли быть, этого исключать нельзя. Да и граф человек чести, это он уже доказал.

  – Кстати, как вы себя чувствуете? – спросила я мужчину, отметив, что выглядит он доволь-но бодро.

  – Ах! Госпожа Нина! Ваше лекарство просто чудо! Можно сказать, будто заново родился! Вы мне жизнь спасли! Но, прошу вас, нам нужно поспешить! Его Светлость прибудет на место встречи к полуночи. Нам нельзя опаздывать!

  – Да, да. Я быстро.

  Я лихорадочно начала собираться, стараясь не смотреть на графа, что, деликатно отвернув-шись к двери, подсматривал в щелку на коридор, ожидая удобного момента, когда дежурный нако-нец отлучится.

  Собиралась я недолго – удобный спортивный костюм, разгрузка, «пукалка» с запасной бата-реей, аптечка, да стратегический заряд бомбочек – вот и все, что нужно девушке на свидании с лю-бимым.

  Закрутила волосы в кичку, закрепила спицами, потуже затянула шнурки на ботинках и схва-тила куртку – все, я готова. Кивнула графу и направилась к окну. Парро недоуменно понаблюдал, как я ловко перелезаю через подоконник, и поспешил следом.

  Отдуваясь, как паровоз, пролез в раму и грузно спрыгнул на землю. Да, знаю, тяжело ему, ну а он что хотел? Соблюдать тишину и таинственность не так-то просто. Но это он еще про мой лаз под забором не знает. Интересно, что он скажет, когда застрянет в нем? Надеюсь, мы не станем ждать, когда он, наконец, похудеет? Потому что худеть ему придется очень быстро.

  ***

  Колина я ждала только на следующей неделе. Он не планировал возвращаться раньше, если, конечно, не произойдет что-либо экстраординарное. Что, видимо, и случилось, а иначе к чему тогда это письмо?

  А кстати, где оно? Похлопав себя по карманам, я прокрутила в голове свои спешные сборы, пытаясь припомнить, куда я могла его запихать, но увы, помню лишь, как сунулась в сейф за писто-летом, и все. Видимо в сейфе его и оставила. Ну да ладно. Координаты я знала наизусть, мимо не проедем. Тем более со мной граф. Не подведем.

  «Катафалк» поджидал нас в лесочке, в паре километров от штаба. А то я уж было подумала, что все тридцать километров нам придется нестись рысцой, дабы поспеть к полуночи. За себя-то я не переживала, а вот граф с его остаточной отдышкой беспокоил меня сильно.

  Деревенька, где назначил нам встречу Энжью, встретила нас кромешной темнотой. Ни ого-нечка не блеснуло в оконных проемах, ни фонаря у крылечка, ни дымящихся труб, несмотря на про-хладную ночь. Только ветер пел нам тоскливую песню, да сыпался с неба колючий снежок. Зима потихоньку брала свое, покрывая к утру землю белоснежным покровом, что к обеду превращался в грязное месиво. Но она не сдавалась и застилала белоснежную простынь заново, исподволь отвоевы-вая у светлого дня минуту за минутой.

  Близилась полночь, однако граф нетерпения не проявлял, молча сидел в кабине, нахохлив-шись и грея озябшие руки в зауженных рукавах своего пальто. Я вопросами его не терзала, видя, что он задумчив и погружен в себя, пыталась согреться сама, отплясывая джигу вокруг «катафалка». Остановилась лишь когда заслышала вдалеке тихий рокоток автомобиля и замерла, вглядываясь в темную даль, с нетерпением предвкушая долгожданную встречу.

  В какой момент рядом очутился граф я даже не заметила – слишком тихими были его шаги. Только обернулась на его слова удивленно:

  – Простите, госпожа Нина...

  А потом голова взорвалась острой болью и сознание уплыло в спасительный мрак.

Глава 22

  Нина Климова, местоположение неизвестно.

  Очнулась я в кромешной темноте с ощущением, что лежу на твердом холодном полу совсем голая. Озноб пробирал насквозь даже через тонкое белье исподнего. Затекшее тело, заледеневшие конечности, головная боль и тошнота – да мне и диагноста не надо, и так понятно, что сотрясение мозга налицо. Да и с самим лицом не все в порядке. Какая-то тряпка холщовая кожу щекочет непри-ятно. Плотная, свет не пропускает, липнет ко рту при каждом вдохе, в ноздри ворсинки забиваются.

  Пошевелилась, с болью и хрустом разминая затекшие суставы, хотела стащить тряпку, да за-мерла, услышав чуть в стороне тихое звяканье цепи. Там кто-то есть? Или это мои цепи? Прислуша-лась к себе, едва шевеля конечностями. Да, это меня на цепи посадили, как собаку бешенную. За ру-ки, за ноги приковали. Боятся, что ли?

  Цепи короткие, до лица не дотянуться, тряпку не стащить и ноги толком не согнуть, не по-вернуться. Неприятное положеньице, скажу вам.

  Ладно. Пока еще рано паниковать. Главное – я жива, относительно здорова и в здравом уме (хотелось бы на это надеяться!). Ну а поскольку надежда умирает последней, решила пока не ры-паться почем зря, а подумать. Легла поудобнее, вытянула ноги, постаралась отрешиться от головной боли и уплыла мыслями в недалекое прошлое.

  Вот уж тут мне и вспомнились слова Энжью о том, что семья – это обуза и слабость. Кто бы мог подумать, что милейший граф Парро способен на такое предательство?! Но что он задумал? За-чем ему я? Затаил на Его Светлость обиду, будет шантажировать и требовать выкуп? Продаст в раб-ство? Сдаст Конфедерации? Повстанцам?

  У него пять дочерей на выданье. И графа это очень беспокоило. Он был стеснен в средствах, и искал любую возможность заработать. Вот и нашел.

  Кхм, даже интересно, сколько я стою? Видимо, не мало, иначе он бы на такое не решился. Парро – человек осторожный и рассудительный. На пустой риск зря не пойдет. Тут уже игра ва-банк: пан или пропал. И что дальше? Конфедераты ему за меня выкуп платить не будут – это я знаю точно. Я не столь ценный кадр. Им дешевле от меня избавиться, чем выкупать. Еще и на зар-плате моей сэкономят, сволочи меркантильные. Тогда остаются Энжью, повстанцы или рабство. С последним пунктом проблема. На Зоране, как мне известно, рабства как такового нет. Но есть же и нелегальный рынок. А еще космические пираты. Мог граф выйти на них? Не знаю. Ладно, поживем-увидим. Дальше что? Повстанцы... А им я зачем? Мстить будут за схроны и глушилку? Или Энжью шантажировать? Скорее всего. Так что тут по всему выходит, украли меня только из-за связи с Его Светлостью. Хорошо, примем это как данность. И что? Ну предположим, получит граф за меня деньги, куда он сможет сбежать с ними от возмездия? К повстанцам в горы? На другой континент? На другую планету? Или никуда не побежит, а убьет и меня и Колина, и концы в воду? Мол, знать не знаю, ничего не ведаю, а средства в наследство от бабушки получил?

  Мда, ситуёвина получается. Подставила я все-таки Его Светлость. Не хотела быть его уязви-мым местом – а стала. Теперь надо как-то выбираться из всей этой передряги.

  Тяжело, конечно, вести войну в одних трусах и трикотажной майке без своих милых сердцу «пукалок» и «звездочек», но хоть линзы контактные остались при мне, да спицы из прически никто вынуть не догадался. Беспечные люди. Не видят во мне опасности. Я же женщина, а женщины у них не воюют. Ну и да, признаю, со скованными руками и ногами не шибко повоюешь, тут еще хорошо извернуться придется. Едва ли мне удастся лазерным прицелом расплавить свои оковы, максимум, что могу – выжечь сетчатку глаза, и то если противник будет долго и неотрывно пялиться в мои алые зенки. Но он этого делать, естественно, не будет, потому и этот вариант отпадает.

  Да, что толку выдумывать фантастические варианты! Мне в любом случае нужна свобода пе-редвижения. Поэтому будем ждать и действовать по обстоятельствам.

  ***

  Долго ждать не пришлось: выспаться мне не дали. Но хоть голова немного поутихла, пере-став долбиться пульсирующей болью в виски.

  – Ну и кто тут у нас? – раздался над ухом хорошо поставленный мужской тенор, и я пора-довалась что «переговорник» мой от удара не пострадал. Он хоть и гарантийный, но явно не предна-значен для эксплуатации в экстремальных условиях.

  – Ваша Светлость, посылка от графа Парро, – отозвался вдали еще один голос.

  Ох, ты ж! Еще один герцог на мою больную голову! И кто ж таков? Я начала лихорадочно пе-релопачивать в уме всю родословную императорской семьи, но никаких посторонних герцогов, кроме Энжью не припомнила. Если, конечно, не считать его двоюродного брата Бриана Слейко, ко-торый лидер повстанцев. Но он незаконнорожденный сын его тети, старшей сестры императора, и фамилия у него другая, не Д-Энжью, как у главы рода. Поэтому и герцогом он быть никак не может. Если сам себя не провозгласил таковым от чрезмерной наглости, конечно.

  – Посылка, говоришь, – задумчиво проговорил Его так называемая Светлость, остановив-шись где-то в районе моего правого бедра, и я невольно напряглась, почувствовав, как моя короткая майка поползла вверх, открывая пупок, ребра и грудь. Прохладный воздух лизнул оголенную кожу ледяным языком, вызвал толпу мурашек и обласкал соски, от чего они сморщились и встопорщи-лись вызывающе.

  Холодные, жесткие пальцы тут же сжали тугие горошины и потянули. Больно. Я подалась следом, выгибая спину, и позволила протяжному стону сорваться с губ. Пусть воспринимает его как хочет. Я слабая женщина. Я готова на все. Я сыграю и эту роль. – Какая чувствительная девочка, – прошептал мужчина, обрадованный моей реакцией. – Кожа как снег. Какой занимательный пода-рок преподнес мне граф... Снимите мешок!

  Приказ Его Светлости выполнили беспрекословно, тесемки на шее распустили и мешковину с лица стянули, не зверствуя правда, бережно, даже голову придержали, чтоб не поранилась.

  – Конфедератка?!! – потрясенно прошептали в унисон два голоса и замолчали, а я, к сожа-лению, не смогла полюбоваться на их забавные вытянувшиеся физиономии, ибо пыталась промор-гаться спешно, привыкая к неяркому свету тусклой лампы под потолком после кромешной тьмы в плотном мешке.

  Но мужики приходили в себя достаточно долго, шарили глазами по телу, задерживаясь на лице, волосах и обратно на груди, к ногам, и вверх, цепляясь жадными взглядами за кружево труси-ков и вновь останавливаясь на груди, так что я успела их рассмотреть.

  Один, тот, что ближе, был одет просто, в темно-серую форму без отличительных знаков, явно из рядовых служивых, а вот второй мужчина – этот был эпатажен. Черное кожаное пальто строгого кроя чуть ниже колен с меховой оторочкой из чернобурки, под ним кожаная безрукавка на продол-говатых костяных пуговицах на голое тело и такие же кожаные штаны в обтяжку.

  Вся его долговязая худощавая фигура была затянута в эту черную кожу или ее подобие, что казалось совершенно не уместным и диким на фоне остального традиционного авторитарного обще-ства Зораны. Он был похож одновременно на рок-певца, панка с элементами стиля «милитари» и гламурного жеманного мальчика. Ну разве что прическа была вполне классической – коротко стриженные виски и волна антрацитовых волос с косым пробором. И лицо – лицо достойно восхи-щения. Великолепный образчик мужской красоты. Идеальные черты. Глаз не оторвать. Прямой нос; темные глаза с опушкой длинных загибающихся ресниц; красивый абрис губ, чуть полноватых, чув-ственных; высокие скулы. Его бы на обложку женского журнала, бабы слюной бы зашлись, облизы-ваясь на него. А он тут стоит, в шаге от меня, глазищи таращит на мою красоту неземную.

  Ну пусть полюбуется, мне не жалко, лишь бы руками не трогал, а я пока вокруг осмотрюсь.

  Однако смотреть было не на что. Явно тюремная камера: крашеные серые стены, узкое окон-це с решеткой и грязным стеклом, плесневелый потолок и стол железный посередине, а на столе я во всей своей красе первозданной с цепями на руках и ногах. Попыталась рассмотреть крепежи, да цепи под стол уходили, с такого положения их не разглядеть, хоть я и извернулась вся, как могла.

  Но властная длань красавчика в черной кожаной перчатке припечатала мою голову к столу, не терпя подобного произвола, и спустилась на шею, сдавливая горло.

  Подцепив пальцем сбившуюся цепочку, мужчина выдернул из-под меня кулон и склонился ниже, рассматривая украшение. Его лицо было слишком близко, и быструю смену эмоций, иска-зившую идеальные черты, я разглядела очень хорошо. И это меня напугало, не скрою.

  Сначала он хмурился недоуменно, потом пришло узнавание и изумление, потом недоверие и острый взгляд мне в глаза, потом гримаса брезгливости скривила его чувственные губы, и он от-странился поспешно, отшвырнув от себя украшение, точно паука ядовитого сбросил с ладони.

  – Конфедератская шлюха, – процедил он злобно, обходя меня по кругу. – Вот как... Зна-чит, братишка ввел тебя в семью... Хм...

  Он остановился у меня в ногах и вновь окинул оценивающим взглядом с головы до ног.

  – Он проводил с тобой ритуал? Говори?!

  Ничего я, естественно, говорить не стала. Не его это собачье дело. А вот личность этого кра-савца мне теперь стала известна. Это тот самый легендарный лидер повстанцев – Бриан Слейко, человек, обладающий уникальной суперспособностью проходить сквозь стены.

  Ну что сказать... Вот это я попала!!!

  – Я с тобой разговариваю! – он подался ко мне, жесткие пальцы в перчатке больно сдавили мне щеки, поворачивая к себе мою голову. Его хмурое, злое лицо склонилось надо мной, подавляя и требуя ответа.

  Я испуганно сложила бровки домиком, распахнув невинные голубые глазки. Губки скриви-лись жалобно, вот-вот заплачу.

  – Тьфу ты! – выругался мужик и чуть отстранился.

  – Может, она вас не понимает? – влез со своей подсказкой солдатик, тайком оглаживая пальчиком кружево трусиков на моем бедре. Они явно ему приглянулись. Может, удастся его под-купить? Отдам последние трусы в подарок, а?

  – Энжью пьяроводьиль с табьо ритьюаль? – еще раз спросил у меня Слейко на языке Кон-федерации. Но я и на этот вопрос отвечать не стала, плечами лишь дернула неопределенно и отвер-нулась, вырываясь из захвата. – Дрянь! – озлился Его Светлость, и щеку мне обожгла хлесткая пощечина.

  Ну и пусть. Я показательно всхлипнула и пустила слезинку, прикусив губу. Бывало и хуже, хорошо не часто, переживу и это. Мне пока непонятно было, чем так важна для предателя эта ин-формация, потому и промолчу. Терпеть боль нас приучали с младенчества, не скажу, что мне это нравилось, но свой болевой порог я знала. И подобная оплеуха – это так, лишь нижняя его грань. Но я же женщина, нежная и ранимая, со мной так нельзя, потому и плачу.

  – Говори! Был ритуал или нет?! – не отставал от меня красавчик и сграбастал в кулак це-почку, натянув ее до предела. Крепкий металл выдержал, не порвался, только в кожу впился остро и болезненно. Я выгнулась навстречу его руке, прижалась к ней голой грудью, захрипела придушенно.