Текст книги "Шпионка (СИ)"

Автор книги: Надежда Никишова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

  – Мяу! – выдала я покладисто и грациозно сползла на пол к ногам Его Светлости. Приняла позу покорности и преданно заглянула в глаза мужчине. – Ну зачем же так кардинально? Мур... – мурлыкнула я, и щекой потерлась о мужские бедра. – Вы же хотите здоровых детей, не так ли, гос-подин герцог? Разве вам нужно слабоумное потомство? – томно проворковала я и глазами указала на девушку-лисичку, намекая на ее состояние.

  Его Светлость тоже перевел на нее взгляд, затем кивнул головой своим воякам, и те букваль-но сорвались со своих мест, забегали, засуетились. Один столик прихватил, второй за кресло уце-пился, а третий девочку-лисичку за ошейник ухватил и к выходу ее поволок, не обращая внимание на ее придушенные хрипы. По полу ее волочит, а сам на нас с Его Светлостью смотрит, видимо лю-бопытство снедает, чем мы тут с герцогом заниматься будем. Это был тот самый служака, что Слей-ко приставил ко мне судно за мной выносить.

  – Я готова родить вам ребенка, – отвлекла я на себя внимание Его Светлости, – при одном условии...

  Я скользнула руками вверх по ногам мужчины, и легонько царапнула кожу на животе.

  – И? – заинтересовался Слейко, едва заметно двигая мне навстречу бедрами.

  – Если вы обменяете мои цепи на ее поводок, – сказала я и лизнула впадинку его пупка.

  – Согласен, – кивнул он, и, засунув в карман наркотик, одним движением скинул с плеч свое пальто. Стянул с рук перчатки и потянулся ко мне, зарываясь пальцами в волосы, отчего моя прическа рассыпалась, а костяные спицы, удерживающие пучок на затылке, упали на кровать. При этом широкие ладони Его Светлости преспокойно прошли сквозь мои цепи, не шелохнув их ни чу-точки.

  Это было сделано специально для меня. Показательно. Эти оковы могли удержать только ме-ня, для него они всего лишь пустое место.

  Эх, и даже придушить его этими цепями не получится, можно и не мечтать.

  Я усмирила свою кровожадность и подцепила ногтем костяную пуговичку, стягивающую его брюки.

  Сбежать я успею всегда, но для начала было бы неплохо разведать свою дислокацию. Глупо метаться по незнакомой местности, не зная путей отхода и не имея соответствующего снаряжения. Потому барахлишко свое, незаконно уворованное, надобно было вернуть. Нефига оставлять в стане врага такие опасные игрушки. Ведь они могут ими еще и воспользоваться.

  А как это сделать, если меня даже из комнаты не выпускают?

  ***

  Гулять меня вывели уже на поводке. Отворив дверь лестничной площадки, мы вышли на не-широкий открытый балкончик на уровне второго этажа, что опоясывал по периметру здание моей тюрьмы. А судя по строению внутренних коридоров и окружающей территории, это была именно что тюрьма, либо больница строго режима для осужденных заключенных. Об этом говорили и тес-ные комнатушки с малыми высокими окнами, и усиленные железные двери со смотровым окном. Да и территория вокруг охранялась на должном уровне. Высокий забор, колючая проволока, устроен-ные по периметру вышки с гнездами постовых, и прожектора на крышах зданий. Да и сами строения были хорошо укреплены и просматривались со всех сторон. Просто так не проскочишь.

  Бриан устроил свое логово на базе бывшей тюрьмы, что было весьма неглупо. Штурмовать это место не так-то просто, и с коммуникацией не возникнет проблем, наверняка у него тут налаже-ны и поставки продовольствия, и склады есть на случай осады, и скважина с водой. Все автономно.

  Изучить все это было жизненно необходимо, но, блин, холодно!

  Зарешеченный частой мелкой сетью балкон не укрывал ни от ветра, ни от зимней прохлады и я в своем костюме Евы, съежилась, обхватив руками плечи, пытаясь унять невольный озноб.

  К счастью, до этого тугодума Светлопровозглашенного дошло, что я одета совсем не по пого-де, и он сжалился надо мной, скинул с широких жестких плеч свое стильное пальтишко и на меня нацепил. Я кокетничать не стала, запахнулась в него, обернув вокруг себя в два оборота, и носом в воротник пушистый зарылась. Мне бы обувь еще где раздобыть, так и вообще за счастье будет. Пря-мо хоть сейчас в побег срывайся, наплевав на все и вся. Но обуви мне не дали. Придется потерпеть. Поэтому гуляем, дышим и наблюдаем. Когда еще мне выпадет подобный шанс вырваться из своей камеры?

  Я погладила пушистую шерстку чернобурки и провела рукой по мягкой коже пальто, удивля-ясь ее тонкой структуре и хорошей выделки.

  – Что это за кожа такая? – спросила я из чисто познавательного интереса. – На свиную вроде бы не похожа. Телячья?

  – Человеческая, – коварно ухмыльнулся Его Светлость и глаз прищурил, наблюдая за моей реакцией. А реакция у меня была бурная. Но не потому, что я истеричка, а потому что я ему повери-ла. Этот тип способен на все! И судя по моим наблюдениям, подобное имело место быть, причем с очень большой вероятностью.

  Я с трудом сдержалась от того, чтобы с воплем не содрать с себя эту отвратительную одежку, только передернулась невольно от отвращения. И это не укрылось от Его Светлости – растянул гу-бы в глумливой усмешке и подался ко мне. За подбородок ухватил стальными пальцами, к лицу склонился, буравя меня глазками-угольками.

  – Не нравится? – выдохнул он мне в лицо. – Мне тоже не нравилось поначалу. Но я при-вык. И ты привыкнешь. Все равно выбора у тебя нет...

  «Выбор есть всегда», – хотела возразить я, но не стала. В полемику с ним вступать не соби-ралась. Очень уж мне не понравился его пристальный взгляд, с которым он всматривался в мое ли-цо, изучая на нем каждою черточку.

  А потом он потянулся ко мне, коснулся губами рта, накрывая его, и я дернулась, вырываясь из его захвата. Вот только слюнявых поцелуев с ним мне еще не хватало! И так тошнота к горлу подкатывала, еле сдерживалась, а тут он еще лизаться удумал! Фу, гадость какая!

  – Это не входит в мои служебные обязанности, – заявила я и отвернулась, отходя от герцога на длину поводка. Думала, он разозлится, но нет, дернул за мой ошейник, показывая кто тут хозяин, и усмехнулся.

  – Может, контракт подпишем и условия обговорим? – предложил он. – На год для начала, а?

  – Было бы неплохо. Я обязательно включу туда пункт о недопустимости поцелуев и об обя-зательных ежедневных прогулках.

  – Посмотрим, – ответил он и потянул меня дальше, предлагая продолжить нашу прогулку. Я была совсем не против, босые ноги уже едва не примерзли к ледяному полу балкона.

  Точно гостеприимный хозяин, Бриан угодливо и горделиво показывал мне свои владения, особо направляя мое внимание на охранные посты и высокий забор с многоярусной проволокой по всему периметру базы. И я бы совершенно не удивилась, если они по ней и ток электрический пу-стили, но уточнять это не стала, во-первых, чтобы на мысль подобную не навести, а во-вторых, чтоб не выказать своей заинтересованности, а вот к блок-постам и въездным воротам присмотрелась, и уже так, навскидку, нашла сразу несколько лазеек в их системе безопасности.

  Его Светлость данной демонстрационной прогулкой преследовал совсем иную цель. Он пла-нировал показать мне безнадежность попытки моего побега. Доказать, что у меня нет ни шанса вы-рваться из этой его хорошо охраняемой тюрьмы. Я его разуверять не стала. Хмурилась. Губки куса-ла. Прятала (не очень хорошо, правда) обреченность в глазах. У меня не было шансов. Осталось смириться и покориться воле хозяина.

  Однако увидела я предостаточно для первого раза. Смысла тут мерзнуть больше не было, и я прильнула к мужчине, встала голыми пальчиками на его большие ступни в высоких ботинках.

  – Холодно, мой господин, – зашептала я ему на ухо. – Согрейте меня...

  Мужчина дернулся от неожиданности, будто я его током шибанула, отстранился слегка, не-доверчиво вглядываясь в мое лицо, затем на руки подхватил и стремительно потащил внутрь здания.

  Но в этот раз мы направились не в мою «золотую клетку», а прямиком в его апартаменты. Они у него находились тут же, на втором этаже, и были не в пример больше моих. Тут и стол пись-менный поместился, и столик тот самый с изогнутыми ножками, и кресло знакомое в углу, а еще я заметила скрытый накладной панелью сейф на внутренней стене комнаты и нишу с большой дву-спальной кроватью, укрытой лохматыми, похожими на овчину шкурами.

  Слейко, не останавливаясь, сгрузил меня прямо на эту кровать и принялся спешно стаскивать с себя одежду, швыряя ее прямо на пол. Я ему не помогала, сидела на шкуре, поджав под себя ноги, водила рукой по меховой подстилке и молча смотрела на этого великолепного мужчину.

  Красивый, зараза, породистый. Хоть и худощавый, но жилистый, плечистый, сильный. На Колина совсем не похож. Энжью чуть ниже, плотнее, с приятной округлостью мышц. И лицо не та-кое смазливое. Но безумно притягательное. Дорогое. Родное. Любимое. Господи, как же я соскучи-лась по нему!

  А Бриан тем временем на кровать забрался, ботинки скинул, штаны стянул и потянулся ко мне, стаскивая с моих плеч свое человеческое пальто. Затем рукой мне в грудь уперся и опрокинул навзничь на прохладные подушки. Я раскинула руки, ощущая под пальцами мягкую бархатистость тонко выделанной кожи и напряглась, взвиваясь пружиной вверх.

  – Расслабься, – усмехнулся мужчина, подаваясь ко мне ближе, – это телячья...

  Нельзя сказать, что это сильно меня успокоило, но все же, дергаться я перестала и позволила ему уложить меня на подушки.

  Его Светлость подтянулся повыше, поводок мой на крюк зацепил и замком защелкнул, чтоб не сбежала.

  Так, посадив меня на очередную цепь, Слейко далеко уходить не стал, навис надо мной, пы-ша на меня жаром своего обнаженного разгоряченного тела и склонился к лицу.

  Заглядывать в глубины его темных глаз я не желала и от близости его меня, честно говоря, воротило, но все, что я могла себе позволить – лишь отвернуться, закрыв глаза. Но мужчину это не смутило, он коснулся губами моего закрытого века и заскользил языком вниз по скуле на шею и плечо. Я дернулась, отстраняясь, не совсем понимая, к чему эти нежности, но Бриан лишь усмех-нулся тихо себе под нос, и стал покрывать легкими укусами-поцелуями мою шею, грудь, ключицы. Потом спустился чуть ниже, прочертив влажные дорожки вдоль живота.

  Он ласкал меня нежно, легко и невесомо касался кончиками пальцев и губами. Он доводил меня до вершины и, не давая взорваться, отступал. Он играл со мной, чувственно, искусно, умело. Слишком тонко, слишком искушено. Он буквально нутром ощущал мою грань и отступал, когда я была на пределе. Он играл с моим телом, как на сложном музыкальном инструменте, вызывая во мне шквал эмоций, вырывая у меня звуки страсти, которые я не хотела произносить, но удержать их в себе не могла. Он владел мной. В буквальном смысле – душой и телом. Я хотела его и молила не останавливаться. Меня трясло от его прикосновений. И тошнило от собственных противоречивых чувств. Он смотрел мне в лицо, читая мелькавшие на нем эмоции, ловил мой взгляд, вглядывался в мои глаза, пытаясь разглядеть в них что-то. И это что-то было для него очень важным. Какую эмо-цию он хотел в них увидеть? Какое чувство хотел уловить?

  Доказать свое превосходство? Свою власть над моим телом? Заставить меня полюбить его?

  – Нет! – выкрикнула я на пике эмоций и сорвалась в пропасть, содрогаясь всем телом.

  – Да, детка! – воскликнул он и качнулся, продолжая мою агонию. Он двигался в совершен-но невообразимом, безумном темпе. Он воспламенил мне кровь. Взорвал мое тело. Он заставил меня кричать и метаться, и удовлетворенно усмехнулся, присоединившись к моему наслаждению.

  Он накручивал на палец выбившийся из моего растрепавшегося пучка локон, улыбался мне сладко и загадочно, и гладил лицо костяшками пальцев, изливая на меня свою непонятно откуда взявшуюся нежность. Я же лежала тихой мышкой, медленно приходя в себя после столь бурного прихода и тупо пялилась в потолок. Мда. Такого со мной еще не случалось. И я еще сомневалась в его опыте? Да он просто машина для секса! Да он буквально рожден для этого!

  «Охохонюшки... Дайте мне силы пережить все это!» – с грустью подумала я.

  Потом повернула к нему голову и сказала:

  – У тебя выпить случайно ничего не найдется? – ну, как-то продолжать ему «выкать» после всего пережитого у меня уже не получалось.

  – Хм... – протянул он задумчиво, – хорошая мысль.

  Плавным грациозным движением Бриан соскользнул на пол, обул ботинки и пошагал к встроенному в стену бару, натягивая по пути свои излюбленные перчатки. Я же с интересом разгля-дывала ямочки на его упругих ягодицах и завораживающую игру мускулов на спине. Красивый мужчина. Идеальный. Лучший подарок для любой королевы. Он бы мог сделать себе карьеру, про-давая свое тело за трон и корону, но подался в повстанцы, устроив бесперспективную гражданскую войну.

  – Зачем тебе все это? – вдруг вырвалось у меня. – Нашел бы себе симпатичную богатую бабенку, имел бы ее в свое удовольствие и жил бы себе тихо и мирно до самой старости. Зачем тебе вся эта борьба за власть? Зачем гробишь себя? Ведь вам же все равно не победить!

  – С чего ты взяла? – обернулся он и посмотрел на меня, удивленно распахнув глаза.

  – Да ты же и сам это понимаешь! Иначе с чего бы тебе понадобился этот обходной маневр с законным наследником и герцогским титулом, если ты собираешься стать аж самим императором?

   – Хм. Жизнь такая непредсказуемая. Никогда не знаешь, что ждет тебя за углом, – сказал он и вытащил из бара пузатую бутылку с темной коричневой жидкостью.

  – Это точно, – согласилась я с ним. – И все же ты прекрасно понимаешь, что власть тебе не удержать. В твоей крови нету той силы, что сделает тебя настоящим императором. Ты не удер-жишь трон.

  – Ты и об этом знаешь, – сказал он сам себе, констатируя факт, и его левая бровь при этом удивленно изогнулась, наморщив высокий лоб.

  – Начнутся распри. Борьба за корону. Дележ мира и бесконечные войны. А пока вы тут бу-дете убивать друг друга, Конфедерация и ее прихлебатели выкачают из вас все ресурсы и оставят одних помирать на вами же убитой планете. Зачем тебе это?

  Бриан отвечать не спешил. Откупорил бутылку. Швырнул пробку на стол. Понюхал вырвав-шийся из горлышка аромат и плеснул в свои странные кубки-рога по паре глотков.

  – Я знаю, – наконец сказал он. – Но я хочу, чтобы Кримп задумался. Мы живем по зако-нам тысячелетней давности. Устои, традиции, взгляды – они давно устарели. Все это жуткая ди-кость! Все запорошено пылью тысячелетий и не меняется! Мы открыли электричество, построили заводы и фабрики, над головою летают спутники и пришельцы на космических кораблях, а мы до сих пор делим людей на ранги по праву рождения! Гениальный ум, талант, упорство – это все ни-что! Если ты родился среди черни, и ты гениальный скульптор, то твой удел – это вырезать куко-лок для деревенских детишек! Или взять, к примеру, право крови у высшей аристократии?! Разве всё их достоинство только в их крови? Почему за нас все решает случайная мутация и удачный расклад? Почему, даже обладая даром крови, ты будешь изгоем в своем обществе, только лишь по тому, что умудрился родиться не так, как принято в обществе?!

  – Так вот что тебя волнует... – пробормотала я. – Ты затеял всю эту войну лишь потому, что родился бастардом?

  Слейко бросил на меня хмурый взгляд из-под бровей, схватил свой кубок и резко опрокинул его в себя.

  – Войны начинают и из-за меньшего. Я родился бастардом и это всецело моя вина. Не моей гулящей матери! Не ублюдка отца, у которого не хватило смелости признать меня своим сыном! Моя! Как будто я мог выбирать?! И эта проклятая кровь! Родись я в обычной семье, отдали бы меня в приют или в другую семью – и концы в воду. Но императорскую кровь не спрячешь. Рано или поздно она проявит себя. И еще не известно, КАК она себя проявит. Мне вот досталась сущая ерун-да! Тело, не способное сохранять свою форму. Как мне сказал тот зеленый крианец, нестабильная молоко... молоку...Черт, забыл!

  – Молекулярная структура, – подсказала я.

  – Точно! – обрадовался Его Светлость и, плеснув в свой опустевший кубок еще вина, пошел обратно. Причем пошел он напрямик, через стол, прямо-таки просочившись сквозь столешницу и стоящую на ней пузатую бутылку.

  А я, вытаращив от ужаса глаза, как на представлении у иллюзиониста, смотрела на то, как его верхняя половина туловища плавно скользит над гладкой поверхностью стола, а нижняя часть пре-спокойно шагает под ним, поглощая в себя изогнутые кованные ножки одну за другой.

  – Сколько я мучился с этой хренью! Ведь все, к чему я мог прикоснуться – это органиче-ская материя. Человеческое тело, шкура и кости животных – вот и все, к чему я могу прикоснуться и что я могу ощущать. Я не чувствую шероховатость камня, полированную гладкость стекла, холод металла и мягкость ткани.

  Мужчина подошел к кровати и присел на нее, протягивая мне кубок. И стоило мне взять его, как он преспокойно откинулся на обитую кожей спинку кровати и, сбросив на пол свои ботинки, повернулся ко мне боком, подперев голову рукой.

  – Но зато я могу чувствовать упругость женского тела, – сказал он тихо, окидывая меня долгим взглядом с головы до ног. – Именно этим я и занимался долгие годы. Я превратил это в ис-кусство. Танец тела – это мое кредо. Но человеческое существо такое непостоянное. Чтобы чув-ствовать себя живым, ему нужна новизна. Я пресытился приторностью любовных утех. Стал нахо-дить удовольствие в извращениях. Боль. Насилие. Девочки. Мальчики. Это тоже своего рода изуче-ние чего-то нового. Найти грань между наслаждением и болью. Понять различие полов и их предпо-чтения. Определить собственные приоритеты. Но и это все приелось со временем. Все пустое, ник-чемное. В этом нет смысла жизни. Я ничего не изменю, живя такой жизнью. А я хочу перемен. Шагнуть за горизонт своих возможностей. Но все что я могу – это только трахаться...

  – Боже! – воскликнула я. – Мне бы твои возможности! Да я бы миллиарды зарабатывала! Да на одних бы фокусах разбогатела! Да тебе же никакие преграды не страшны! Из любой тюрьмы сбежишь! Сквозь любые стены просочишься! Это ж можно банки преспокойно грабить! Никто тебя не поймает!

  – Банки грабить?! Ха-ха-ха!!! – вдруг зашелся он веселым смехом. – Грабить говоришь? – Бриан вдруг подскочил на кровати, спустил голые ступни на дощатый пол и вдруг провалился по пояс сквозь него. Успел лишь руками в перчатках уцепиться за кровать, и так себя обратно на нее и подтянул, усаживаясь на шкуру. – Еще показать?

  Натянув на босые ноги ботинки, он прошествовал к столу, стянул с руки перчатку и попытал-ся схватить голой рукой бутылку, но та, как мираж проходила сквозь пальцы раз за разом. Мужчине это в конце концов надоело, и он схватился за нее другой рукой, опрокинул ее вверх донышком и подставил под льющуюся струю открытый рот.

  Утер губы запястьем и обернулся ко мне, прищурив глаз:

  – В банк-то я может и попаду, вот только вынести из него ничего не получится. Ну если только в себе. Но вы уж извините, столько золота я не сожру!

  Поставив бутылку на стол, Бриан подошел к кровати и присел на ее край, ссутулив плечи.

  – Единственное к чему я могу прикоснуться – это плоть, кожа и кости. Потому и хожу зи-мой и летом в одних и тех же штанах, – усмехнулся он и, подобрав валяющиеся на полу кожаные брюки, потряс ими демонстративно.

  Громко звякнув стальным кольцом, из кармана вывалилась связка ключей и шмякнулась на пол у его ног. Он подобрал их и подкинул на ладони, сжимая в кулаке, и я заметила, что головки у всех ключей были не обычными, никелированными, а в обмотке из тонкой полоски кожи. И бородки на длинном стержне имели довольно сложные вырезы. Не простые это были ключи, явно от важных замков. И это стоило отметить.

  Допив остатки вина, я перевернулась на живот, уронила на пол пустой кубок и сложила руки перед собой, устроив на них подбородок.

  Мужчина сунул связку обратно в карман и бросил свои штаны на спинку кресла. А затем по-валился обратно на кровать, сложил руки за головой и скрестил ноги, так и не сняв с них своих гро-моздких ботинок.

  – Наши сильные стороны – это так же и наша слабость, – сказал он. – Тут я с императо-ром совершенно согласен. Никто не должен знать о наших слабостях. Поэтому мы скрываем и свою силу. Все, кто знал о ней, до этого часа не дожили.

  – А как же я? Тоже убьешь? – закономерный вопрос, не находите? Я, можно сказать, еще только жить начинаю!

  – А ты – моя женщина. И пока не родишь мне сына, ты отсюда не выйдешь. А потом я тебя убью, сниму с тебя твою нежную белую кожу и сошью себе исподнее. Из твоей мягкой шкурки вый-дут просто замечательные трусы, – сказал он томно и, повернувшись, провел костяшками пальцев по моей спине вдоль позвоночника к ягодицам и дальше вдоль бедра. А у меня от его слов мурашки по всему телу выступили. Ведь я ничуть не сомневалась, что он именно так и сделает. С трудом уда-лось сдержать дрожь омерзения. Я лежала тихо-тихо, боясь шелохнуться, но Бриану было плевать на мои переживания, он их просто не заметил. Заскользил ладонью обратно вверх, огладил попку, но я дернулась, не позволяя ему проникнуть глубже. Что-то у меня после таких откровений настроение игривое совсем пропало.

  – Знаешь что, – отстранилась я и отползла в сторону от его жестких пальцев, усаживаясь в изголовье кровати, – давай на сегодня устроим перерыв. Отдохнем друг от друга.

  – А я от тебя не устал, – заявил он и подтянул меня за ногу к себе ближе, но тут в глаза мне посмотрел и брови удивленно вскинул: – Ты что, обиделась что ли? Да брось! Я ж пошутил! – и как ни в чем не бывало продолжил свои поползновения.

  Нет, не буду я никогда его женщиной. Мне таких не понять. Оскорбят, унизят, грязью оболь-ют и искренне не понимают, почему их слова так задевают других. Ведь он ничего же такого не ска-зал, на что стоило так обижаться! А раз не на что обижаться, значит все нормально, можно и дальше делать что хочется.

  – Ну давай, иди сюда. Хватит уже глупостями заниматься! – заявил он требовательно, но я на него даже не посмотрела. Мысленно я была сейчас далеко.

  Где-то там, за тридевять земель страдает и мучается без меня мой Колин. Мой единственный и родной мужчина на всем белом свете. Потому что только он понимает меня лучше кого бы то ни было и никогда не опустится до подобного оскорбления.

  – Ну хорошо, – отвалил наконец Его Светлость и встал с постели. Перчатку свою натянул, к столу письменному подошел, вытащил из верхнего ящика небольшой стеклянный флакончик и об-ратно вернулся. За ногу меня схватил, дернул на себя резко и коленом к постели придавил, чтоб не дергалась. За вторую ногу дернул, отбрасывая ее в сторону и рукой зафиксировал. Отколупнул у флакончика крышечку и перевернул его, выливая мне на лобок несколько тягучих маслянистых ка-пель.

  Я сначала ничего не почувствовала, а потом вдруг как по команде вся кровь в организме рез-ко схлынула вниз и запульсировала внизу живота, как будто у меня в чреве огненный шар зародился, как в глотке у дракона, и сейчас вот в этот самый миг вырвется наружу, спалив тут все нафиг. Но огонь не вырвался, а взорвался внутри меня, точно гигантский фейерверк, защекотал нутро, разбе-жался огненными змейками по венам, словно пузырьками газа взорвался в голове и у меня крышу снесло. Внезапно накатило такое дикое желание, что у меня разум помутился. Я просто накинулась на мужика, сминая его своей страстью. Я царапала его и кусала, я выдавливала из него все соки, я сжимала его в тисках своих страстных объятий. И это уже не он меня трахал, это уже я его трахала, жестко, противоестественно, безжалостно, неутомимо. Да на нем места живого не осталось после моей жаркой любви. Я выжала его как лимон.

  А он все недоумевал, вопрошая у самого себя:

  – С дозой, что ли переборщил?! А?

  А когда я попыталась запихать ему в задницу свой кулак, удерживая его руку в болевом за-хвате, чтоб он не дергался, и горячо уверяла его, что ему всенепременно понравиться, он все же умудрился как-то выкрутиться и с воплем от меня сбежал. Сволочь! Как можно было оставить жен-щину одну в таком неудовлетворенном состоянии?! Да я же сейчас дверь разнесу и трахну к чертям собачьим всю эту их чертову базу! Да от меня не один повстанец не уйдет неудовлетворенным! ЧЕРТ!!! У-У-У-У!!! СВОЛОЧЬ!!!

  ***

  Я не помню, что было со мной дальше. Видимо меня кто-то вырубил. Потому что очнулась я уже в своей комнате на своей кровати, пару дней спустя.

  Рядом в кресле сидел этот их мерзкий докторишка и клевал носом. Но тут же встрепенулся стоило мне шевельнуться, и радостно лапки потер:

  – Ага! Проснулась-таки наконец! Давай-ка выпей эту микстурку! – и он засуетился, забе-гал, мензурку мне под нос сунул с какой-то вонючей гадостью, на рыбий жир похожую.

  – Фу! – сморщилась я и руку его от себя отодвинула. – Не буду я ничего пить! Уберите от меня эту гадость!

  Доктор опешил и отстранился, посмотрел на меня, брови сдвинул:

  – Не будешь?

  – Нет!

  – Ну и ладно! – вдруг покладисто согласился он и, ничтоже сумняшеся, опрокинул стопоч-ку в себя. Крякнул удовлетворенно и улыбнулся, дернув бородкой. – А давай-ка деточка, я тебя осмотрю! – и простынку мою, чем я укрыта была (вау! мне дали одеялко!) приподнял, заныривая под нее.

  И тут я как заору:

  – Отвали от меня, костолом!!! Не смей ко мне прикасаться, живодер!!! Лапы от меня убе-ри!!! Пошел вон, грязный червяк!!!

  От моих воплей даже дверь с петель снесло (это ее так Его Светлость с той стороны ногой вышиб) и ввалился в комнату черной фурией, бешенными глазищами сверкая. Узрел меня, сжавшу-юся в комочек в дальнем углу кровати, посмотрел на жмущегося к стеночке испуганного эскулапа и спросил:

  – И?

  – Я ее... Он меня... только... лапами... осмотреть... своими... хотел... трогает!!! – заяви-ли мы в один голос и уставились друг на друга, злобно кривя моськи.

  – Если он до меня хоть пальцем дотронется, я ему все руки переломаю! – успела выска-заться я первой.

  – Ваша Светлость! Вы же сами приказали мне ее осмотреть! – перевел стрелки мужик и бороденку свою острую вперед выставил как копье, упрямо выпятив подбородок.

  – А... Ну, да. Осмотрел?

  – Так не дает, Ваша Светлость!

  – Вот пусть тебе Твоя Светлость дает! А я тебе давать не нанималась! И даже не смей ко мне своими лапами грязными прикасаться!

  – Да не грязные они, Ваша Светлость! С утра уже помыл! И ногти постриг, как велели! Вот же! – и он руки свои трясущиеся Его Светлости под самый нос протянул.

  Слейко его культяпки тщательно изучил, никаких микробов на них естественно не увидел и хмуро посмотрел на меня, мол, чего я тут все выеживаюсь.

  – Если он ко мне прикоснется, имей в виду, – обвинительно ткнула я пальчиком в Его Светлость, – ребенка я тебе уже не рожу! Он же его своими граблями еще в утробе моей убьет! Это же не врач! Это же коновал! Ему же только трупы препарировать можно!

  – Какие трупы?! Что ты несешь?! Да у меня знаешь, какая практика?!

  – Молчать! – заорал Его Светлость и пистолет свой из кобуры поясной вытащил. – Значит так. Сделаешь ей больно – пристрелю! А ты, – ткнул он в меня дулом, – ноги свои быстро разве-ла и лежишь тихо! А дергаться начнешь, обратно на цепь посажу!

  И в кресло свое кожаное уселся и пистолет рядом с собой на столик положил, и развалился вальяжно. Хозяин жизни, блин.

  К слову сказать, докторишка сегодня был деликатнее. Хотела бы из вредности придраться, да не к чему. Осмотр провел быстро и аккуратно, даже внутрь практически не залезал. Так снаружи тихонечко ощупал да вопрос каверзный задал:

  – А когда у вас в последний раз дни женские были, милочка?

  Да так я тебе и сказала, ага!

  – Да вот как раз перед самым пленом и были, – соврала я и глазом не моргнув. Ну, а че? Нас, шпионов, врать с самого детства учат. Это и не обман даже, а утаивание важной информации, вот! Фиг я тебе что скажу!

  – Ага! – с важным видом проговорил докторишка и губами зашлепал, пытаясь высчитать, когда у меня там самые залетные дни. – АГА! – торжественно проговорил он и к Его Светлости обернулся. – Сейчас самый благоприятный момент! Да-да! Вы уж давайте, Ваша Светлость, под-напрягитесь! – и по плечу герцогскому так панибратски похлопал – явно забылся мужичок на ра-достях.

  Ну Его Светлость и поднапрягся. Докторишку взашей из комнаты выгнал. Дверь кое-как к ко-сяку прислонил, и как был в своем пальто черном, так ко мне на кровать и завалился.

  – Ну что, отдохнула? Два дня прохрапела беспробудно, – заявил он и руку ко мне протянул да за грудь ущипнул больно. – Знатно мы с тобой повеселились. А ты, оказывается, горячая штуч-ка!

  – Вот только давай уже без этих экспериментов! – возмутилась я и руку его с груди своей сняла. – Мне, знаешь ли, не понравилось! Боюсь в следующий раз хлипкая дверь меня не удержит. В разнос пойду, всех мужиков в округе изнасилую. Как отцовство свое доказывать будешь? А?

  – Хм... Вот что, дорогуша... – он вдруг за руку левую меня дернул и быстро, так что я даже глазом моргнуть не успела, защелкнул на моем запястье железное кольцо оков с длинной цепью.

  Ну вот, допрыгалась! Опять все вернулось на круги своя!

  -...мне тут уехать нужно на пару дней. Так что давай мы сейчас с тобой по-быстрому ребе-ночка сделаем, да я пойду. А то время уже поджимает... – и он схватил меня за талию, подтаскивая к себе.

  У-у-у-у, изверг, озабоченный!

  Ну да, черт с ним! Главное два дня его не будет. А это значит пора собирать вещички. И так загостилась уже. Жаль, не успела план этой тюряги изучить. Не хочется втемную плутать по кори-дорам. Всех-то не поубиваешь, быстро тревогу поднимут. Если только ночью попытаться террито-рию обшарить, да план отхода наметить. Но тут блин, опять проблема – как от цепи избавиться?

  ***

  На раздумье и разработку плана побега мне отвели целые сутки. Я бы и раньше справилась, но этот крокодил, что Его Светлость ко мне приставил в качестве служанки, совершенно забыл про свои обязанности. Появился лишь на следующее утро, когда я была злая, как черт, и голодная, как троглодит.

  Заслышав ковыряние ключа в замочной скважине, я тут же приняла свою самую соблазни-тельную позу и уставилась призывно на вошедшего с подносом мужчину.

  Тот на меня поначалу даже и не взглянул, дверь за собой закрыл, ключ в карман сунул, судно сменное подмышкой поправил и наконец поднял на меня глаза. Поднял глазки, да так и застыл, рот приоткрыв, чуть «утку» не выронил, растяпа.

  – Ах, – заворковала я, проводя рукой по груди. – Где ж ты был так долго? Я так ждала те-бя.

  Поднялась на колени и подползла к краю кровати, недоумевая, чего это он в ступоре застыл. От красоты моей неземной что ли?