Текст книги "Лети, ведьма, лети! [тетралогия]"
Автор книги: Надежда Первухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 68 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]
КНИГА ТЕНЕЙ, ТЕНЬ ПЕРВАЯ
ГЕРМАНИЯ
– Вы среди ведьм, жители Вальдзее! – громогласно кричал с кафедры высокий, изможденный постами и молитвами человек в черных одеяниях монаха. – Вы долго спали и пребывали в неведении, но пора бы вам и проснуться по слову евангельскому!
По церкви прокатился глубокий вздох. Жители Вальдзее, заштатного немецкого городка, верили в ведьм лишь постольку, поскольку в них верили все. Хотя жена скорняка Марта Усвальд и говорила недавно своей соседке Шарлотте Декрю, что повивальная бабка, приехавшая из какой-то деревни, обладает, по всему, дурным глазом. Но ведь не станешь же верить всякому слову вздорных баб!
Ведьм жгли уже по всей Европе, жгли их и в Германии. Но до сих пор Вальдзее миновала чаша сия. Может быть, потому, что жил в Вальдзее народ мирный и не склонный к подозрительности, а может быть, потому, что преподобный отец Бернард, духовник всего города, учил больше взирать на собственные трехи, чем выискивать их за соседским забором…
Но вот времена изменились. Конечно, в Вальдзее слыхали и о папской булле, и о великой, страшной для злодеев книге «Malleus Maleficarum» [1]1
«Молот ведьм»
[Закрыть]. Но всё это казалось таким далеким от вялой и сонной городской жизни, таким призрачным… В прошлом году скотницу Якобс даже не побили камнями за то, что она неизвестными травами вылечила теленка Пенманов. Ну какая из старой скотницы ведьма?
Однако проповедник, приехавший, как он утверждал, прямиком из Испании, говорил, что пора покончить с таким безбедным существованием. Что ведьмы есть (и не одна причем) в каждом городе. И главная задача отцов города и благочестивых жителей – этих ведьм предать справедливому суду.
Приезжий монах представился городскому и церковному совету как теодитор Августин Кермель, брат святого ордена Защищающих Бога. Брат Августин был снабжен всеми бумагами, необходимыми для того, чтобы открыть в Вальдзее настоящую охоту на ведьм.
…Он закончил свою проповедь молитвой, в которой призывал огонь небесный на всех еретиков и тех, кто вступает в сговор с нечистым, а затем сказал:
– Благочестивые жители Вальдзее, я сообщаю вам, что остановился в доме при храме. И двери моей смиренной кельи будут всегда открыты для тех, кто предан вере и хочет обличить зло.
Жители поняли это так: приходите, люди добрые, доносите на тех, кто вам не по нраву, а уж представитель святой инквизиции разберется, какая овца хороша, а какая только портит Христово стадо.
Конечно, в любом городе не обойдется без пакостников и мерзавцев. В Вальдзее это был Готфрид Пульмер, разорившийся и спившийся дворянчик, проживавший последние крохи своего когда-то немалого наследства. По городу ходили слухи, что Готфрид сватался к богатой вдове Шварц и получил отказ и насмешку. После этого Готфрид, напившись в харчевне, поносил вдову и говорил, что будто бы она лишает мужчин их силы всякими колдовскими способами. Тогда на его болтовню никто не обращал внимания…
Вечером того дня, когда теодитор произнес с церковной кафедры свою речь, призывающую обличать ведьмовство, в «смиренную келью» принесли первый донос.
«Свидетельствую, что вдова Ева Шварц есть колдунья и богомерзкая ведьма. Своими заклинаниями она отнимает мужскую силу, портит скот, вызывает засуху, дождь, мор и поветрие. Свидетельствую также, что к упомянутой вдове по пятницам ночью ходит демон, с коим она предается отвратительному распутству. Также замечено было, что вдова неоднократно летала на помеле на шабаш».
Донос не был подписан, но подписи и не требовалось теодитору Августину. Он прибыл в город с писцом и двумя подручными, и этих-то подручных теодитор и направил в чистенький домик вдовы.
Дело Евы Шварц рассматривалось три дня. Поначалу вдова отрекалась от всех обвинений и говорила, что на нее возвели напраслину, но, когда к ней применили пристрастный допрос, она призналась во всём: и в богомерзком колдовстве, и в связях с дьяволом, и в некромантии, и в полетах на шабаш. Своими сообщницами вдова назвала Бригитту Винцил и Катарину Эйнслер. Эти женщины также были схвачены и подвергнуты пыткам. И под пытками сознались в том, что они ведьмы.
На четвертый день охоты возле городской ратуши уже сооружали помост для трех ведьм и подтаскивали сухой хворост. Сограждане, напуганные таким разгулом ведьмовства в их мирном городке, уже с утра занимали места на площади, чтобы поглазеть на казнь. В Вальдзее до этого еще не сжигали ведьм.
Августин торжествовал. За такой короткий срок – и уже пойманы три ведьмы. Если дело пойдет так дальше, в Вальдзее можно будет устроить показательный процесс вроде того, что был в Толедо. Главное, чтобы эти простаки верили в его непогрешимость и умение бороться с дьяволом. И тогда на его личном счету будет еще больше спасенных душ.
Ведьмы, подготовленные к аутодафе, были смертельно бледны и перепуганы, но это не смущало толпу, которая была перепугана еще больше. Вчерашние подруги и соседки плевали в лицо богопротивным колдуньям, мужчины отворачивались, боясь, как бы ведьмы не сглазили их… И лишь когда запылали три костра и среди пламени закричали три женщины, корчась в муках, толпа и сам теодитор вздохнули с облегчением. Ведьмы не победят. Они не могут победить.
Прошло еще две недели. Костры на городской площади почти не угасали. Было сожжено еще пятнадцать женщин, две малолетние девочки, признавшиеся в соитии с демонами, а также мужчина, бывший оборотнем. «К вящей славе Божией, всё творю я к вящей славе Божией», – повторял теодитор. Имущество казнимых передавалось Церкви, и подчас это было не самое плохое и малое имущество. Ничего, зато души сжигаемых обретали долгожданное очищение и спасение. Разве не так?
Близилось полнолуние. Теодитор знал, что в дни полнолуния темные силы становятся еще более могущественными. У теодитора теперь был целый штат соглядатаев и доносчиков, которые следили за каждой подозрительной женщиной в Вальдзее. И если какая-нибудь ведьма осмелится вылететь на шабаш… О, ей не поздоровится!
В этот лунный вечер теодитор побыл на вечерне и отправился к себе в келью, чтобы заняться написанием писем главе своего ордена. Его миссия в Вальдзее была успешной, об этом он и хотел сообщить.
Он не заметил, как засиделся до полуночи. Очнулся только тогда, когда часы на ратуше пробили двенадцать раз.
– Время сотворить полночную молитву, – сказал Августин, вставая перед распятием и привычно беря в руки четки. Свет нескольких свечей освещал измученный лик Спасителя, и Августин прошептал: – Всё во имя Твое…
И тут он почувствовал, что в келье не один.
Теодитор обернулся, не ведая в сердце страха.
Перед ним стояла женщина.
Она была одета в платье, переливающееся белым и голубым светом, на распущенных волосах сверкала серебристая прозрачная накидка. Женщина была молода и прекрасна, а в ее темных бархатных глазах словно сосредоточилась вся греховная мудрость мира.
– Прости, что прервала твою молитву, Августин, – сказала женщина глубоким мелодичным голосом.
Теодитор осенил себя крестным знамением, но женщина не исчезла. Только глаза ее приобрели аметистовый блеск, да еще она убрала со лба непослушную выбившуюся прядь.
– Кто ты? – спросил теодитор.
Ему всё еще не было страшно. Да и кого бояться? Женщины? Этого немощного и низменного существа, которое Бог сотворил по какой-то непонятной ошибке? В богословских кругах давно шел спор о том, считать ли женщину человеком и признавать ли то учение, в котором говорилось, что и женщина имеет бессмертную душу. Августин склонялся к мнению, что у женщин, как и у животных и прочих ползающих по земле тварей, нет бессмертной души. Но Церковь учила быть милосердным, и он старался. Ибо костры, поглощавшие ведьм, были актом милосердия.
– Кто ты? – повторил теодитор.
– Ведьма, – спокойно сказала женщина.
Теодитор не дрогнул.
– Назови свое имя, – приказал он.
– Имя мне – Женщина, – сказала она. – Другого имени я не знаю. Все прочие имена даете вы, наши гонители и ненавистники.
– Для чего ты пришла? Впрочем, не отвечай, я понял: ты пришла покаяться и отдать себя в руки правосудия. Что ж, это похвальный…
– Помолчи, теодитор, защитник Того, Кто не нуждается в защите, – сухо оборвала его женщина. – Мне не в чем каяться. И уж точно я не хочу связываться с таким правосудием, как ваше. Хорошенькое правосудие! Вы пытками вытягиваете из невинных чудовищные признания! Вы заставляете людей клеветать на самих себя!
– Это не так.
– Это так. Среди тех, кого ты сжег, теодитор, не было ни одной настоящей ведьмы. Все твои жертвы были невинны и чисты перед вашим Богом. А я… Я ведьма настоящая. Но меня ты не сожжешь. Не сожжешь, пока я сама этого не захочу. А я не захочу этого никогда.
Женщина рассмеялась. Глаза ее засверкали, как две звезды.
– Я заклинаю тебя именем… – начал было теодитор.
– Оставь, – сказала женщина. – Ты и сам в Него не очень-то веришь. Он для тебя – ступенька в карьере, не больше того. Я ведь знаю всё твое прошлое и будущее, теодитор. Ты был нищим и забытым, никому не известным причетником в старой разваливающейся церквушке. Но у тебя были честолюбивые замыслы, и благодаря собственному тщеславию ты вступил в орден. Ты стал рыскать по Европе и жечь ведьм, потому что знал – это поможет тебе возвыситься.
– Все мои дела ради славы Божией! – воскликнул Августин.
– Нет. Уж мне-то не лги. Ради твоей славы. И только твоей.
– Ты исчадие ада! – прошипел теодитор.
– А ты знаешь, что такое ад? Ад – это твое собственное сердце, теодитор. Но я пришла не за тем, чтобы рассуждать на темы ада. Я хочу предложить тебе сделку, теодитор.
– Сделку с пособницей дьявола?! Никогда!
– Я же еще не сказала тебе условий сделки. Послушай меня внимательно, Августин. Ты больше не сожжешь ни одной ведьмы – ни здесь, в Вальдзее, ни где бы то ни было. Ты выйдешь из ордена и станешь простым добрым христианином. Может быть, даже женишься…
– Нет!
– Ах, тебе ведь нет смысла это делать с твоей-то болезнью… Ну, жениться не будешь. Так вот, ты сделаешь всё, как я велю. А взамен… Взамен я дам тебе мудрость и силу, какой нет ни у кого из смертных. Ты будешь видеть то, что невидимо, слышать то, что неслышимо, осязать то, что неосязаемо… Ты будешь мудр, как архангел, и прост, как святой. Твои руки будут исцелять все человеческие недуги одним прикосновением. Люди при жизни будут считать тебя блаженным небожителем. Ты стяжаешь великую славу и великую мощь…
– Отойди от меня, сатана! – вскричал теодитор.
Женщина вздохнула.
– Это, как я понимаю, означает отказ? – спросила она.
– Я никогда не соглашусь на твои дьявольские посулы, – проговорил теодитор гневно.
– Ну что ж, – вздохнула женщина. – А я не позволю тебе безнаказанно истреблять невинных, на которых ты и твои приспешники возводите поклеп. Уезжай из Вальдзее, пока не поздно, уезжай в какой-нибудь глухой монастырь и молись там о своих прегрешениях. И не тронь больше ни одной женщины!
– Я сжигаю не женщин, я сжигаю ведьм! Сжигаю и буду сжигать! – прокричал теодитор в ярости. – Да поможет мне Небо!
– Хорошо же, тупой мужлан, – прищурила глаза женщина. – Вот тебе мое слово: когда ты будешь сжигать или мучить женщину, вызнавая, не ведьма ли она, будет гореть и терзаться твоя собственная плоть. Снова и снова с каждой твоей жертвой она будет приносить тебе мучительнейшие страдания. Чтобы ты знал – каково им… И в отличие от своих жертв, ты не умрешь. Я отказываю тебе в смерти, ведь смерть – это то, с чем ведьмы знакомятся прежде всего. Ты будешь жить, переходя из года в год, из века в век, ненавидя Небеса и моля их о пощаде. И ты будешь искать меня, только меня – настоящую ведьму, ибо, когда ты меня найдешь, я, так и быть, прекращу твои мучения. И еще: раз в каждые сто лет в неизвестной стране, в другом обличье и под вымышленным именем я буду приходить к тебе и снова предлагать сделку. Может быть, тогда ты согласишься… А теперь прощай, я ухожу.
– Ты думаешь, я позволю тебе уйти, проклятая ведьма? – взревел Августин. – Эй, Питер, Марк, Фриц, хватайте ее!
Но никто из верных слуг и стражей не отозвался на крик теодитора.
– Я навела на них сон, – простосердечно улыбнулась ведьма. – Или ты считаешь меня настолько бесталанной? Кстати, не желаешь ли поглядеть на моих слуг и телохранителей? Я хочу, чтобы ты знал, с кем имеешь дело.
Ведьма хлопнула в ладоши. От ее хлопка в разные стороны полетели яркие золотые искры. И теодитор впервые ощутил в сердце истинный ужас.
Ибо стены его кельи стали прозрачными, как стекло, и сквозь них лился в комнату поток молочно-белого лунного света. А еще теодитор увидел, что его келья окружена чудовищами, которых измыслить не могло даже самое прихотливое человеческое воображение. Чудища, напоминавшие мифических зверочеловеков кентавров, непрерывно рычали и светили своими огромными глазами так, что Августину на миг показалось – он ослепнет.
– Что, хороши? – спросила теодитора ведьма. – Один мой приказ, и они растерзают тебя, жалкий человечишка.
– Ты не заставишь меня отречься от Всевышнего своими ложными чудесами! – прошептал теодитор.
– Я не призываю тебя отречься от Всевышнего, – сказала ведьма. – Я лишь прошу тебя отречься от инквизиции. Инквизиция и твой жестокий орден не имеют к Богу ни малейшего отношения. Как же ты этого не поймешь?
Ведьма махнула рукой, и стены кельи вернулись на место. Но рычание зверей не умолкало. Так казалось Августину. Тогда он воздел руки к небу и стал вслух произносить самые великие молитвы. Но хоть уста его и произносили священные слова, душа была пуста и нема, как деревянная бочка.
Ведьма с грустью смотрела на теодитора. Потом вздохнула:
– Скольких смертей можно было бы избежать…
Лицо ее затуманилось, а потом стало зеркально-серебряным. Да и вся она была словно отлита из серебра…
– Прощай, теодитор, – сказала ведьма. – И помни обо мне.
Ее фигуру окружило облако серебряного света. Затем последовало колыхание воздуха, сильное, как при урагане. Не удержавшись, Августин упал на колени. Закрыл глаза, чтобы не видеть адского сияния. Когда же теодитор осмелился открыть глаза, в его келье никого не было. И тишина, тишина провинциального городка окутывала землю.
Августин поднялся с колен и выбежал из кельи. Так и есть: у дверей, привалившись друг к другу, спали верные его охранники и помощники. Он еле растолкал их.
– Что такое, что случилось, господин теодитор? – переполошились охранники.
– Здесь только что была ведьма, – севшим голосом сказал Августин. – И с нею великое множество тварей, рыкающих, как сама преисподняя.
– Мы ничего не слышали, – сказал Фриц Кисслер. – Правда, парни?
– Простите, господин, мы спали, – повинились Питер и Марк. – Видно, проклятая ведьма навела на нас сон.
– Я должен найти ее, – сказал теодитор, глядя в ночное, усыпанное звездами небо. – Должен найти.
Через день после этого охота на ведьм и казни прекратились в Вальдзее. Разве что Сару Циллер сбросили с башни, но и то потому, что она была не ведьма, а известная знахарка, лечившая мужчин от дурной болезни. Спустя же неделю теодитор из ордена Защищающих Бога со своими сподвижниками отбыл из тихого германского городка. И ни одна человечья душа не знала, куда он направляется.
Глава 4
О СНАХ И СНОВИДЕНИЯХ
– Знаешь, Марина, – раздумчиво сказала Юля, – я уверена, что нам всё это приснилось.
– И кошки?
– И кошки. Ну сама посуди, как могло такое быть? Пентаграмма из свечей, говорящие кошки…
– А разве может один и тот же сон присниться двоим?
– Ну, наверное, может, раз нам приснился. Ведь самое интересное что?
– Что?
– Сейчас утро, и мы лежим в своих кроватях. При этом мы не помним, как в них возвращались. А это значит…
– ???
– Что мы их и не покидали. Вот. Мы просто переутомились. Дорога, байкеры, новые впечатления. Вот и приснилось нам черт знает что.
– Ну да.
– Ой!
– «Ой» – это моя реплика.
– Извини. Ойкай, пожалуйста, себе на здоровье.
– Ой!
– Вот. Теперь и ты слышишь – кто-то ходит внизу.
– Не смешно.
– Кто-то останавливается у нашей лестницы.
– Прекрати!
– Кто-то начинает подниматься по нашей лестнице…
– Ай-й!
– И этот «кто-то» поднялся по вашей лестнице, и этот «кто-то»… – раздался красивый звучный женский голос.
– Ой, – неоригинально сказала Марина.
– Ой, – сплагиатничала Юля.
– Здравствуйте, девушки, – отодвигая дверь, сказала красивая, чуть полноватая женщина лет тридцати пяти-сорока. В ее темных изучающих глазах прыгали веселые искорки. – Я тетушка Юли. Из Щедрого. Где в лесах много-много диких медведей.
– Тетя! – обрадовалась Юля. – Наконец-то!
– Здравствуйте, Анна Николаевна, – поднялась и Марина. – Вы утром приехали?
– Да, пораньше. Очень торопилась закончить все свои дела и поскорее увидеть вас, мои славные девочки. Юленька, а ты еще выше, чем на фотографии.
– А вы, тетя, еще моложе и красивее!
– Льстишь, льстишь… Это всё массаж, макияж и серия кремов «Антивозраст». Ну ладно, девочки. Я иду готовить завтрак, а вы приводите себя в порядок. Встретимся в столовой. Кстати, вам хорошо спалось?
– Да ничего, – слегка покривила душой Юля.
– Женихи не снились?
– Какие женихи, тетя?
– Ну как же! «На новом месте приснись жених невесте»…
– Нет, не снились, – засмеялась Марина. – Вот Юльке зато приснились тринадцать кошек.
– Тринадцать кошек? – Анна Николаевна на миг замедлила шаг у двери. – Таких говорящих, остроумных?
– Именно, именно, – улыбнулась Юля. – Они сказали, что вам служат. Надеюсь, это не мои женихи…
– Я тоже на это надеюсь, – ласково улыбнулась тетя. – Потому что у меня действительно в услужении находятся тринадцать весьма понятливых и славных кошек. Всё, девочки, я на кухню. Иначе мой фирменный молочный рулет превратится в головешки.
Девушки быстро привели комнату и себя в порядок. Умывшись, Юля вышла на террасу. Сад благоухал утренней свежестью. Но в пейзаже образовалось изменение – на широкой дорожке блестел мокрыми шинами и цветом «взбесившийся красный» изящный и мощный спортивный «Би Эм Даблъю».
– Ничего себе какая у тети машина, – вслух одобрительно подумала Юля. Впрочем, чего ж ждать: тетя – профессор, а значит, человек обеспеченный. Вот только цвет «взбесившийся красный». Как-то это уж слишком даже для профессора.
Наконец все собрались за столом. Юля сразу приметила перемены: стол был накрыт не вчерашней клетчатой, а белой с синими ирисами скатертью, в вазе стояли не гортензии, а великолепный букет оранжерейных роз, да и на сервировку явно пошел самый дорогой сервиз из тетушкиной коллекции.
– Минутку, – подняла палец тетушка. – Прежде чем мы начнем завтракать и беседовать, я хочу обеспечить нам приятное музыкальное сопровождение.
Тетя подошла к стене, нажала на неприметную панель, и со всех сторон в комнате зазвучала нежная музыка и на ее фоне нежнейший женский голос.
– Волшебство! – нервно засмеялась Юля.
– Ничуть, – сказала Анна Николаевна. – Просто хорошая встраиваемая техника. Не могла себе отказать в этом удовольствии.
– А кто это поет?
– Лорина Маккеннит. Довольно известная певица в узких кругах любителей этнической музыки. Но хватит разговоров. Девочки, завтракайте, я больше не могу выносить взгляда ваших голодных глаз! И заодно скажите мне, удался ли молочный рулет.
Рулет удался. Девушки уговорили его во мгновение ока. Да и чай был удивительный: в нем смешались ароматы сливок, дыни, абрикоса – словом, всего того, что превращает прозаическое чаепитие в поэтическую церемонию.
Анна Николаевна с довольным видом рассматривала Юлю и Марину.
– Ну, теперь рассказывайте, – проговорила она, поднося к губам чайную чашку. – Как доехали, всё ли было благополучно, не случилось ли каких происшествий в пути…
– Доехали нормально, – ответила Юля. – Правда, было одно происшествие, в лесу. То есть когда поезд остановился возле леса. К нам в купе лесничий зашел.
– А, братец Потап! – понимающе улыбнулась тетя. – Знаю, знаю его. Он мне ничего не передавал?
– Он вам целый мешок трав передал и еще просил сказать, что бальзам действует.
Анна Николаевна удовлетворенно сказала «хм» и взяла с подноса песочное пирожное.
– Да, а мы вам привезли мышей и арфу, как вы просили, – добавила Юля. – Мы их в белом кабинете оставили. Ничего?
– Ничего, я потом посмотрю. После чая. Точнее, мы вместе посмотрим. Надеюсь, у вас еще нет планов на сегодняшний день?
– Нет вроде… – пожала плечами Юля.
– Хорошо. А то я, пока ехала, пару раз повстречалась на дороге с нашими «Матерыми моторами». Что-то они всё кружат в подозрительной близости от моего дома. Симпатичные мальчики, верно?
– Ну да…
– Вы вполне можете им доверять. Цивилизованные, порядочные… люди, не чета многим здешним парням. Конечно, и у них есть свои недостатки, но, как говорится, и на солнце имеются пятна… Да, так вот. Думаю, будет неплохо, если экскурсию по городу вы совершите в компании «Матерых». Понимаю, что я нарушаю все правила гостеприимства, но, к сожалению, все ближайшие дни у меня буквально расписаны по часам. Скоро занятия в училище, а у меня еще не составлен план. Да еще с магазином проблемы…
– С каким магазином, тетя?
– Ах, Юля, я же тебе об этом не писала. Видишь ли, я хозяйка салона-магазина «Яблоко Париса». Существует он меньше года, клиентов достаточно, но и проблем хватает. Сами понимаете, что такое в наши дни частное предпринимательство. То налоговая придерется, то арендную плату повысят… Иногда просто руки опускаются, хочется всё бросить. Но и бросить нельзя, потому что мой салон уникален, второго такого в Щедром нет и не будет.
– А чем торгует ваш магазин? – спросила Марина, но Анна Николаевна таинственно улыбнулась:
– Увидите сами! Думаю, вы в ближайшее время туда наведаетесь. Вот только разберусь с пересортицей. Моя продавщица – слишком молоденькая и неопытная, часто путает марки и модели товаров, а магазину от того убыток. Хорошо, еще из покупателей никто не приходил жаловаться. Ладно, девочки, о моих проблемах поговорим позже, если о них вообще стоит говорить. Если вы закончили с чаем, прошу в мой кабинет. Я хочу посмотреть на то, что вы мне привезли.
И снова девушки оказались в белоснежном кабинете. Конечно, интерьер немного портил холстинный мешок и облезлая арфа, но мыши смотрелись вполне симпатично – они ведь тоже были белые, с черными крапинками около носиков.
– Бедняги, – ласково сказала мышам Анна Николаевна. – Намаялись в дороге, устали сидеть в клетке. Ну идите, прогуляйтесь по дому, выберите себе местечко поуютней.
Вслед за этими словами Анна Николаевна открыла дверцу клетки и издала какой-то странный высокий звук, здорово напоминающий мышиный писк. Дремлющие было мыши тут же навострили уши, вопросительно глянули на Анну Николаевну и с достоинством вышли из клеточки. Уселись на ковре и принялись умываться.
– Они же сбегут! – воскликнула Юля.
– Не сбегут, – успокоила ее Анна Николаевна. И вновь издала писк, только более протяжный и нежный. Мыши внимательно выслушали это сообщение, после чего дунули куда-то за книжные шкафы, только их и видели.
– Вы знаете мышиный язык? – засмеялась Марина.
– Конечно, – спокойно ответила Анна Николаевна. – Как и многие другие языки. На самом деле язык зверей отличается крайней простотой, нужно просто особым образом настроить тембр собственного голоса. Вот, например, сейчас я позову птицу…
И Анна Николаевна заклекотала. На подоконник раскрытого окна немедленно уселась заспанная сова и недовольно мигнула глазами.
– Я эту сову видела вчера вечером в саду, – завороженно сказала Юля.
– Да, эта сова живет у меня, – кивнула Анна Николаевна. – Хотя я вовсе не Гарри Поттер. Совы очень полезны для самых различных дел. Вот только почту она у меня не разносит. Почту у меня разносят летучие мыши.
Анна Николаевна клекотнула повыразительнее, и сова отправилась восвояси, только ветки сада шелохнулись.
– Не любит, когда я тревожу ее по мелочам, – пояснила Анна Николаевна, словно извиняясь за нелюбезное поведение совы. – Так, ну а теперь посмотрим арфу.
Анна Николаевна осторожно и любовно взяла в руки нелепый облезлый инструмент, осмотрела его внимательно.
– Ах, – сказала она, ставя арфу на место, – неужели! Неужели мне так повезло?
Девушки только и могли, что молчать. А Анна Николаевна говорила сама с собой:
– Судя по клейму, представляющему из себя кинжал и цветок шафрана, это четырнадцатый век… А эти полустертые буквы… Нет, даже поверить страшно!
Анна Николаевна щелкнула пальцами в направлении одного из книжных шкафов. Тот раскрылся, и из него со скоростью пули вылетела книга в темном кожаном переплете с золотым тиснением. Книга влетела в руки Анны Николаевны и принялась листаться сама собой.
– Стоп! – сказала Юлина тетушка. – Вот нужная статья и гравюра. Девочки, подойдите-ка сюда!
Ошеломленные полетом книги девушки подошли на негнущихся ногах.
– Смотрите! – Анна Николаевна ткнула пальцем в пожелтевшую от времени страницу.
Девочки посмотрели. Взорам их предстал текст, напечатанный готическими буквами и, похоже, на латыни. Рядом с текстом была гравюра, изображавшая некое крылатое существо, играющее на арфе, точь-в-точь похожей на ту, что до недавнего времени пылилась на чердаке у Юлиной бабушки.
– Вот, – торжественно сказала Анна Николаевна. – Лунная арфа элементалей.
– И что это значит? – спросила Юля.
Тетушка улыбнулась:
– Это значит, дорогие мои, что привезенная вами арфа никакая ни кельтская, кельты не имеют к ней ни малейшего отношения. Лунная арфа элементалей была создана в единственном экземпляре великим мастером Корнелиусом Магнифико в тысяча пятьсот сорок втором году. Кинжал, цветок шафрана и монограмма «КМ» указывают именно на это. Да и книга «Сокровенная музыка» подтверждает то, что я сейчас сказала. Взгляните на гравюру: вот она, Лунная арфа элементалей!
– Странно, – сказала Юля, отрывая взгляд от гравюры.
– Что странно?
– И на гравюре у этой арфы нет струн.
– Разумеется! – Анна Николаевна с треском захлопнула книгу и взмахом руки отправила ее обратно в шкаф. Шкаф сам собой захлопнулся. – Зачем струны Лунной арфе? Ведь на ней играют в полнолуние, и струнами служат лучи луны и звезд. Разве так сложно это понять? Ах, девочки! Юля, и ты говоришь, что эта бесценная арфа пылилась у вас на чердаке среди всякого хлама?
– Да, у бабушки всё рука не поднималась выбросить…
– И слава святой Вальпурге, что не поднялась! Какое счастье, что теперь Лунная арфа у меня. Я обеспечу ей надлежащее хранение и уход. Девочки, прошу меня извинить, но я должна сделать срочное сообщение по ОВС [2]2
ОВС – Общая Ведьмовская Сеть. Создана по аналогии с Интернетом, но в качестве носителей и модемов используются магические кристаллы. ОВС упоминается в трилогии о Викке Белинской и в романе «Признак высшего ведьмовства». – Примеч. авт.
[Закрыть].
– Что?
– Куда?
Но Анна Николаевна не обратила внимания на изумленные возгласы девочек. Она подошла к столу и сняла покрывало с прозрачного стеклянного шара. Коснулась его указательным пальцем правой руки. И шар из прозрачного стал молочно-белым, а затем засиял словно круглая радуга.
– Я хочу сделать заявление, – сказала Анна Николаевна радужному шару.
– Приоритет? – равнодушно буркнул шар.
– Верховный.
– Соединяю.
Шар сменил радужное сияние на лиловое. В этом лиловом сиянии что-то бурлило, синие искры метались, словно заточенные в банке мухи. Шар произнес красивым женским голосом:
– Приемная Госпожи Ведьм. Ваше Истинное Имя и цель соединения.
– Перестаньте, Мари, вы прекрасно знаете, кто я.
– А с вас станется, Анна Николаевна, Дашку то и дело беспокоить! Она, между прочим, на пятом месяце! Дайте ей доходить срок спокойно! Что у вас там стряслось? Говорите, я сестре передам, если ничего волнующего или кровожадного. Опять вампиры взбесились?
– Никоим образом. Маша, я всё расскажу вам, но обещайте, что проболтаетесь только Госпоже Ведьм. А то знаю я ваше сарафанное радио.
– Обижаете, Анна Николаевна. Так в чем дело?
– Помните, я посылала сообщение, что напала на след Лунной арфы элементалей?
– Было дело. Дашка по этому поводу много смеялась, говорила, что такого просто быть не может.
– И тем не менее, моя дорогая Мари! В моей комнате в двух шагах от меня находится самая настоящая Лунная арфа элементалей, созданная…
– Я знаю, кем создана Лунная арфа, – быстро и серьезно сказала из кристалла Мари Белинская. – Анна Николаевна, это точно она?
– Сомнений быть не может. Клеймо мастера на месте, совпадение с гравюрой в «Сокровенной музыке» просто идеальное.
– Анна Николаевна, Ложа Магистриан-магов ничего не должна об этом знать.
– Мари, я тоже так думаю.
– Как к вам попала Арфа?
– Это долгая история. Когда-нибудь расскажу на досуге. Сейчас мы должны решить, что с Арфой делать?
– Придется всё-таки подключать сестру. Извините, Анна Николаевна, одну секундочку.
Свет кристалла померк, а затем из лилового стал приятно апельсиновым.
– Благословенны будьте, Госпожа Ведьм, – сказала Анна Николаевна апельсиновому шару.
– Благословенны будьте, Анна Николаевна. – Теперь голос был немного другой: тоже красивый, тоже женский, но чуть-чуть усталый и заспанный. – Давайте без церемоний.
– Дарья Авдеевна…
– Просто Дарья. Анна Николаевна, я вам в дочки гожусь. Что случилось? У Машки вид такой, будто она проглотила мадагаскарского таракана.
– Дарья, случилось невероятное. Лунная арфа элементалей найдена!
Некоторое время апельсиновый шар молчал. Затем заговорил снова:
– Это точно она?
– Дарья, сомнений быть не может. Да и кому придет в голову подделывать то, что подделать в принципе невозможно?!
– Логично. И Арфа у вас?
– У меня. Но вы же понимаете, хранить ее в собственном доме всё равно, что хранить «Мону Лизу» или Колизей! Это сокровище должно быть общим достоянием!
– Я предпочла бы, чтобы это сокровище было погребено в руинах столетий. Слишком уж много с ним проблем. Но что есть, то есть. Анна Николаевна, когда вы вылетаете в Толедо?
– Дарья, простите, но я не предполагала… Я думала, что вы пришлете кого-нибудь из своих за Арфой. У меня учебный год на носу, кроме того, ко мне только что приехала племянница с подругой, не могу же я бросить девушек без присмотра.
– Понятно. Логично. Что ж, из своих я могу прислать только Марью. Я забыла, в Щедром есть аэропорт?
– Нет, только в областном центре, в Холмце.
– Глухомань российская! Хорошо. Сегодня же Марья вылетает в Москву, а оттуда в Холмец. Вы ее не встречайте, до Щедрого Машка доберется собственными силами.
– Нет, я обязательно встречу, у меня машина.
– А у Машки помело. Она его апгрейдила недавно, летает лучше, чем гоночный болид. Главное – направление задать верно. В общем, ждите Марью в самое ближайшее время. Привет вашим гостьям. Я отключаюсь. Да, и чтоб ни одна магистерская душа об этой Арфе не знала!
– Само собой! Благословенны будьте, Госпожа…
Шар погас и снова стал прозрачным. Юля и Марина стояли ни живы ни мертвы. А Анна Николаевна повернулась к ним и сказала:
– Скоро у нас будет еще одна гостья. Почти ваша ровесница. Кстати, она закончила Московский университет, получив специальность психолога экстремальных ситуаций… Юля, отчего ты такая бледная?
