355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Надежда Семенова » Победа для Александры » Текст книги (страница 2)
Победа для Александры
  • Текст добавлен: 28 марта 2017, 14:00

Текст книги "Победа для Александры"


Автор книги: Надежда Семенова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

С экрана на Сашу обрушилась неестественно яркая, броская южная красота. Безбрежное ультрамариновое небо, ликующее солнце. Гигантские деревья. Огромные цветы невероятной раскраски. Ослепительные брызги прозрачных бурных речек, шероховатые, теплые даже на вид камни.

Но больше всего Сашу поразили необычно яркие, причудливо одетые люди, да еще и утопающие в невиданных страстях. Смуглые белозубые красавцы улыбались и страдали, совершали ошибки и танцевали зажигательные танцы. Черноокие девушки в красочных сари мелодичными голосами пели невыносимо грустные песни, а с их прекрасных, щедро накрашенных глаз красиво стекали крупные слезы. Высокородные бабушки переживали унижения, от которых на глаза наворачивались слезы. В том мире всего было с избытком: красок, событий, чувств и эмоций. Живописный экзотический целлулоидный мир.

Девочки вышли на улицу. Холодный морозный воздух бесцеремонно залезал в рукава, щипал уши, но так и не смог остудить пылающие девчачьи щеки. Аля поведала Саше невероятную вещь – потрясающая воображение яркая картинка скрывала под собой целый мир! Словно раскладная матрешка, чьи округлые лакированные расписные бока наполнены ее маленькими двойниками, колоритный фасад хранил в глубине настоящую тайну. Каждый жест в танце, сопровождавшем действие, имел свое особое значение, плавные движения рук, глаз и тела передавали закодированное сообщение. Алька возбужденно мотнула головой и уставилась на подругу. Саша недоверчиво склонила голову к плечу, как делала всегда, когда подозревала кого-нибудь в лукавстве.

– Честно, честно! – выпалила Алька. – Зуб на мясо! – Ногтем большого пальца подцепила передний зуб, а затем еще и перекрестилась.

– Ну чего ты крестишься-то, тоже мне мусульманка! – засмеялась Саша.

– Да честно! – Алька смотрела на нее круглыми восторженными глазами.

– Верю!

Взявшись за руки, девочки ходили кругами вокруг кинотеатра, и Алька рассказывала все, что ей было известно. Они кадр за кадром восстанавливали в памяти увиденный фильм. В танце героиня мимолетным жестом касалась лба, проводила пальцами по носу, касалась щек – простые движения открывали посвященным завесу тайного послания. Волоокая девушка говорила любимому о том, как она тоскует по нему, что ее думы полны им одним, а слезы в ее глазах означают лишь радость встречи.

Теперь девочки проводили вместе целые вечера. Пока Саша расправлялась с уроками, Аля тихонечко сидела рядом и добросовестно все списывала, положив остренький подбородок на Сашин локоть. Отложив учебники, подруги погружались в волшебный мир. Аля доставала из маминого шкафа тонкие газовые шарфы, огромные платки с блестящими сказочными восточными узорами (какие-то дальние родственники Акимбетовых жили в Самарканде) и прочие необычные вещи. Подруги переодевались, и начиналась совсем другая жизнь.

Самым восхитительным нарядом в ворохе непривычной одежды были красные батистовые шаровары с низкой талией и шелковыми завязочками. Их полагалось носить с длинным разноцветным платьем. Аля шепотом рассказывала, что глубокий вырез был задуман таким образом, чтобы можно было кормить ребенка, не раздеваясь. Было достаточно расстегнуть искусно замаскированные крючки. Саша бережно разглаживала на себе яркую ткань с геометрическим рисунком и походкой восточной танцовщицы шла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела незнакомка. Подведенные тушью глаза, смоляные накрашенные брови, яркая помада. В образ восточной красавицы не вписывались только тонкие льняные волосы и сияющий предательской голубизной левый глаз.

Семиклассницы неутомимо разучивали сложные жесты, казавшиеся такими легкими в исполнении индийских актрис с гибкими руками. Несколько дней они потратили на то, чтобы научиться игриво двигать головой, не тревожа плечи и шею. Саша придерживала Альку за плечи, а та, жутко гримасничая, обнажая редкие зубы, старательно двигала подбородком из стороны в сторону. Смотреть на это без смеха не было сил, и девчонки дружно валились на диван, изнемогая от хохота. Они придумывали свои жесты, тайный язык, при помощи которого смогут разговаривать друг с другом, строили совместные планы на будущее…

Саша вздохнула. Все это было невероятно давно. Детство, индийские танцы, лыжные соревнования, не говоря уж о соседском мальчике, уязвившем ее в самое сердце. Уже два года она жила в ивановском общежитии ткацко-прядильной фабрики номер четыре и работала ткачихой.

Станки работали шумно, стремительно клацая металлическими челюстями. Саша ловко перебирала пальцами и наметанным глазом выправляла сбившуюся нить. Полотно текло рекой. Легче всего было управляться с простынной тканью. Прочные гладкие льняные нити редко рвались и укладывались ровными красивыми рядами. Саша быстро научилась ткать из них первосортную, без единого огреха ткань и с удовлетворением сдавала приемщице свою выработку. Собранная, с аккуратно забранными под платок волосами, Саша напоминала девушку-работницу со старого выцветшего плаката, украшавшего невзрачную фабричную стену. Жизнь текла так же ровно, как и ткань под умелыми руками. Без особых сбоев и неприятностей. У Саши наконец-то были свои собственные деньги. А это означало, что она ни от кого больше не зависит.

Глава 4

– Ага, – сказал Александр, ухарски скатился по коротким перилам и… чуть не рухнул в плотный сугроб, в который дворник собрал снег с мостовой. Молодой человек лишь чудом удержался на ногах, повернулся к Саше и церемонно кивнул: – Значит, это, договорились. Сегодня в шесть.

Саша согласно кивнула и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

Новоявленный ухажер Иванов удалялся от женского общежития походкой довольного собой охотника, нежданно-негаданно подстрелившего диковинную добычу. Внешность у «добытчика» была самой невзрачной. Рост чуть выше среднего, слегка сутулые плечи и плоский зад. Волосы – так и не определившиеся в выборе между рыжим и пегим. Веснушчатая кожа, слабые руки с сужающимися к ногтям немощными пальцами. Серые глаза и расхлябанный рот с оттопыренной нижней губой. Но даже такой непрезентабельный жених имел самые высокие шансы на обильном ивановском рынке. Иваново действительно было городом невест. Причем городом невест-ткачих. По общежитию носились многочисленные истории о замужестве очередной счастливицы, и в этих рассказах внешности жениха отводилось не самое большое место. Ивановским невестам грезились женихи непьющие, некурящие и работящие.

Гражданин Иванов всеми необходимыми качествами обладал, и, кроме того, он имел два огромных преимущества. Он был коренным жителем города Иванова, и счастливая его избранница тут же перебиралась в его трехкомнатную квартиру почти в самом центре города. По слухам, жених проживал на указанной жилплощади вдвоем со сварливой, но перспективно немолодой мамкой. Кроме сулимых материальных выгод Александр имел и нематериальное, практически духовное преимущество перед собратьями. Он был поэтом. Нет, ему хватало здравомыслия зарабатывать презренный хлеб служением в качестве ведущего инженера на все той же ткацкой фабрике номер четыре, но все свое свободное время он посвящал чтению и писанию стихов. Мэтром в этом нелегком деле Иванов почитал Пушкина и бесконечно перечитывал его на ночь, будто надеясь, что талант Александра Сергеевича Пушкина прилипнет, словно зараза, к Александру Васильевичу Иванову и, поднявшись однажды утром, Александр-второй разразится гениальными стихами. А пока этого не происходило, Александр довольствовался виршами в честь праздников, лучшие из которых с удовольствием печатала фабричная малотиражка.

С появлением Саши в его стихах зазвучали минорные ноты. Он поскучнел и стал писать вдвое больше стихов. Наиболее удачные добросердечная вахтерша тетя Люда подкладывала под двери Сашиной комнаты. В самом начале литературной осады они адресовались: «К С***». Но тут произошел казус. Светка, жившая с Сашей в одной комнате, приняла их на свой счет, и Александр решил обращаться к Ш***, так как писать стихи для А*** было бы так же неразумно. Третью девушку, жившую в дружной «тридцатьпятке», звали Анечкой.

Стихов становилось все больше, пессимизм, раздиравший лиру Иванова, становился все очевиднее, соседки недоумевали все больше, и Саша решилась. В пятницу она подошла к изнывающему в столовой над рыбной котлетой и бледным картофельным пюре Александру. Инженер поднял голову. Пюре воспользовалось заминкой, просочилось сквозь зубья вилки и звучно плюхнулось обратно в тарелку. Александр облизал пустую вилку и взволнованно сглотнул. Острый кадык проделал судорожное путешествие под рябой кожей.

– Регина, – экзальтированно прошептал изнемогающий поэт.

Саша нахмурилась:

– Меня зовут Саша.

– Простите, – почти в беспамятстве пробормотал Иванов, – Регина – означает королева.

Саша молчала.

Александр встревоженным рябчиком взметнулся с сиденья и молитвенно сложил руки:

– Александра, позвольте назначить вам свидание!

Иванов покраснел, серыми глазами он взволнованно шарил по лицу возлюбленной, а полой пиджака – по тарелке. Саше стало весело.

– Приходите завтра на обед, – засмеялась она, сунула инженеру свой носовой платок и отправилась за стол к девчонкам.

Александр потрясенно кивнул, недоумевающе поглядел на платок, вытер им вспотевший лоб и плюхнулся на стул, по дороге смахнув тарелку себе на колени. Иванов посмотрел на котлету, невинно улегшуюся ему на колени, остатки пюре, на Сашин платок, зажатый во вспотевшей руке, и все понял. Саша была не королевой, она была феей.

В субботу Иванов протиснулся в дверь на дрожащих ногах, держась руками за карманы, набитые написанными за ночь стихами. Почти все они были не закончены и в основном в них говорилось о златокудрой фее, поднесшей изнемогающему путнику бальзам для ран. Были варианты. Фея была королевского рода, путник – странствующим рыцарем, она поила его вином забвения, «горькой настойкой, боль уносящей». В одном стихотворении упоминалось даже пюре, названное «белесым кушаньем смердов».

В течение трех часов Александр посвящал Сашиных соседок в тонкости стихотворных размеров, выдавал неуклюжие экспромты, а в перерывах не забывал вглядываться в Сашу с видом «неутолимо тлеющей страсти». Саша сидела смирно, подливая чай и разглядывая упоенного «жениха». Чем больше он говорил о возвышенных чувствах, тем неудобнее она себя чувствовала, не в силах оторвать взгляда от его сползшего серого носка. Тусклый серый носок с разношенной резинкой бессильно лежал на ботинке. Иванов постукивал ногой в такт декламируемых стихов, и носок вздрагивал, а затем снова опадал, образуя что-то вроде пыльной пелеринки вокруг мужской ноги.

Следующее «свидание» было решено назначить на территории Иванова.

Саша смотрела вслед удаляющемуся Александру и размышляла. Первое в жизни настоящее свидание! Субботний вечер наполнился медовым предчувствием. Несмотря на февраль, в воздухе неуловимо запахло весной. Саша вернулась в комнату озябшая и задумчивая. Девчонки, визжа, накинулись на нее и наперебой заговорили. Бойкая малявка Светка уже успела накрутить волосы на пластмассовые бигуди и теперь тыкалась ими в Сашино плечо. Она вскидывала голову и тараторила. Слова галопом неслись друг за другом, затаптывая смысл и превращая сказанное в абракадабру. Но Саша уже привыкла и хорошо понимала, достаточно было взглянуть на востроносое, светящееся добродушием Светкино личико.

– А умный-то какой, и не выпивший был, хотя мог бы тортик какой принести, зато у него работа есть хорошая, начальство-то его, правда, не очень любит, он им кажется со странностями. Но у кого их нет-то, правда, Шурка?

Красивая, с плавными движениями рук и звучным голосом Аня качала головой и вдохновенно говорила:

– Ах, он так на тебя смотрит! Спорим, на следующем же свидании замуж позовет!.. Только он некрасивый очень… и мама у него, говорят, прямо баба-яга…

Саша, тихо улыбаясь, слушала и ничего не говорила. Анна вдруг замолчала, а затем негромко сказала своим грудным голосом:

– Шура, тебе-то он как?

Девчонки зорко смотрели Саше в лицо, а та медленно заливалась краской, начиная с шеи.

– Нравится, нравится! Смотри, как покраснела! – возбужденно запищала Светка, Аня светло улыбнулась. Девчонки многозначительно переглянулись и оставили Сашу в покое.

Вечер шел своим чередом. Саша читала библиотечную книгу. Девчонки собирались на танцы. Заглянула соседка из комнаты напротив, хотела попросить у Ани короткую юбку. Девчонки долго вертелись перед зеркалом, выясняя, кому из них больше подходит юбка. Светке она была откровенно широка, у соседки оказались недостаточно стройные ноги, так что лучше всего юбка сидела на хозяйке. Увлеченный девичий щебет заразительно подействовал на Сашу. Она взяла с тумбочки недовязанный носок, которым собиралась заняться, оставшись одна, заложила им книгу и вскочила с кровати:

– Дайте померить.

Девчонки передали юбку бережно, как полковое знамя, лаская плотную ткань пальцами.

Одежда способна творить чудеса!

Ноги… Всем, и самой Саше в том числе, стало вдруг очевидным, что у нее длинные стройные ноги с узкими коленками и аккуратными щиколотками. Дурачась, Саша прошлась по комнате, имитируя походку манекенщицы. Девушки подхватили игру и наградили ее бурными аплодисментами.

Светка взглянула на часы и беспокойно ойкнула:

– Девки, опаздываем! Кавалеров расхватают!

Дальнейшие сборы шли в ускоренном темпе. Светка из последних сил терзала бигуди, цеплявшиеся за волосы. Аня спешно докрашивала ногти. Саша подошла к зеркалу и посмотрелась. Лицо выглядело по-детски розовым и требовало срочных мер.

Через комнату полетела коробочка с тушью. Аня, отчаянно растопырив непросохшие ногти, ковырялась в косметичке в тщетных поисках щеточки. Щеточка для туши отыскалась в совершенно неожиданном месте – в посудном шкафу. Аня принялась хихикать, продолжая размахивать руками.

– Когда пришел твой Иванов, я намазывала ресницы. – Анечка крутанула кистями, несказанно удлиняя ресницы, и жеманно посмотрела из-под них на Сашу. – Помню, подумала еще, что, если пихну щеточку в карман, халат придется стирать.

– А-ай, – раздался негодующий Светкин вопль, – зараза!

По бедру в капроне стекала стрелка. Светка смотрела на нее с обидой. Подскочившая Аня припечатала край стрелки каплей лака в направлении движения.

– Не боись! – покровительственно сказала она. – Если дальше не поползет, видно не будет!

На мгновение всем показалось, что Ане удалось удержать бег стрелки. Светка удовлетворенно огладила колготки рукой. Аня предупреждающе взмахнула руками, но было уже поздно. Лак не успел застыть настолько, чтобы слепить тонкие нити, стрелка насмешливо заструилась дальше и остановилась, лишь прилично миновав границу обзора. Никакая юбка не смогла бы теперь скрыть дефект.

Светка закрыла обеими руками рот и тихо, как-то безнадежно заплакала. Нерасчесанные кудряшки жалобно вздрагивали на маленькой птичьей головке Светки. Аня и Саша замерли.

– Не реви, Светик, – виновато сказала Аня, – не реви. Хочешь, я дам тебе свои колготки? Помнишь, те, ненадеванные? В сеточку?

– Ага, – грустно отозвалась Светка, – нужно очень! Для меня ты их берегла? – Она всхлипнула еще раз и, почти успокоившись, шутливо заметила: – Да и велики они мне. Вон кака ты пышна барыня, не чета мне – замухрышке. – И «замухрышка» снова повесила нос.

Саша наблюдала за всем происходящим как будто чуть издалека. Ей всегда казалось странным, что стройная, гибкая Светлана пытается нарядиться в вещи, которые совсем ей не идут. Тонкие блузки, подчеркивающие маленькую грудь, юбки, обтягивающие мальчишеские бедра. И слово «замухрышка» вдруг прояснило смысл Светкиных страданий. В мечтах девушка видела себя пышной большегрудой томной красавицей.

– Света! – позвала ее Саша. – Ты не хочешь надеть брюки? Все лучше, чем рваные колготки!

Через полчаса Света с интересом разглядывала себя в зеркале. Узенькие отглаженные черные брючки, синяя блузка в белый горох, с белым же воротником и манжетами. Надо всем этим сияли ярко-синие глаза. Вместо привычных бараньих кудряшек – зачесанные назад и подвязанные белым платком с синими узорами гладкие светлые волосы. Аккуратный чистый лоб. В новом костюме легкая звонкая Светка выглядела необычайно юной и ладной. Саша удовлетворенно прищелкнула языком:

– Ну вот, совсем другое дело!

В клуб девушки окончательно опоздали. Ритмичная музыка, под которую можно было всласть подвигаться, звучала в самом начале. Начиная примерно с середины вечера она отступала под натиском тягучих медленных танцев. Несбалансированный звук придавал некоторую нервозность томительным композициям. Зал пустел, в центре, вцепившись друг в друга, вяло передвигались немногочисленные отважные парочки. Назвать неловкие топтания на месте танцем было весьма затруднительно. Одни, перекрикивая музыку, вели беседу, другие заменяли отсутствие ритма тесными объятиями. Статная Аня танцевала с каким-то недомерком, все время пытавшимся положить голову ей на грудь. Саша видела, как напрягаются красивые Анины руки, чтобы удержать партнера на необходимом расстоянии. Тот нисколько не смущался сопротивлением и продолжал о чем-то оживленно говорить. Стоило Ане потерять бдительность, как он тут же пристраивался снова. Юркую Светку пригласил какой-то крупный увалень, ей пришлось вздернуть руки, чтобы дотянуться до его плеч. Здоровяк осторожно, почти двумя пальцами, придерживал Светлану за талию. Светка что-то говорила, партнер нагибал к ней тяжелую голову на крепкой шее и мерно кивал.

Остальной нетанцующий народ равномерно располагался по периметру зала. Большинство составляли девушки. Высокие, низенькие, стройные, габаритные, красивые, просто интересные и вполне миловидные. С одинаковым выражением на лицах. Саше почудилось, что она попала на невольничий рынок. Вдоль длинных рядов не спеша прохаживались редкие «покупатели», заговаривали с девушками, отпускали шутки, пристально рассматривали одну за другой. Те почти не поднимали глаз, пунцовея, когда именно на них обращал внимание тот или иной мужчина. Неловкость, смешанная с отчаянным желанием выделиться на общем фоне, – таким было выражение девичьих лиц. Не важно, каким будет будущий покупатель. Не существенно, насколько он состоятелен, порядочен или добр. Дело не в нем. Дело в желании быть замеченной, оказаться более привлекательной, чем вся эта женская армада.

Саше стало грустно. Она спустилась по лестнице с коваными перилами, по дороге погладила чугунный цветок и протянула свой номерок сердитой гардеробщице. Та недовольно выдернула номерок из рук и, кряхтя, удалилась. Подавая пальто, женщина не удержалась от нелестного эпитета, обращенного к устроителям «домов свиданий», и похвалила Сашу за то, что та «не якшается с этими козлами и двоеженцами». Саша внимательно посмотрела в недоброе лицо старой женщины, на громадную бородавку, сидевшую на кончике длинного носа, и ничего не ответила. Гардеробщица гадко усмехнулась и добавила:

– Некоторые только выглядят как приличные, а в душе настоящие б…

– И даже старость им не помогает, – в тон отозвалась Александра и вышла на улицу.

Небо, набрякшее тучами, неуловимо посветлело, словно задумчивая улыбка скользнула по угрюмому лицу, а затем повалил снег. Огромные хлопья вываливались ниоткуда, проносились мимо, перемешивались и падали на землю. Снег был сумасшедшим и каким-то беззвучным. Саша сняла вязаную шапку, и тогда ей стал слышен тихий шорох. Снег падал и падал, белыми руками обнимая улицы, дома, прогоняя редких прохожих, расцеловывая бродячих собак холодными губами. Снег касался разгоряченных Сашиных щек, ложился на волосы и забивал глаза. Саше вдруг захотелось завертеться вместе со снегом, закрутиться и тоже опасть на землю миллионом холодных хлопьев.

Глава 5

Неделя пролетела стремительно. Встречаясь с Сашей глазами, Александр склонял голову с самым значительным видом, при этом нижняя губа его смешно оттопыривалась, и тут же отворачивался. Саша испытывала невольную досаду, ощущая себя чем-то вроде шапки, за ненадобностью закинутой на вешалку. Было странно и тоскливо пылиться на полке, вместо того чтобы венчать собой беспокойную хозяйскую голову. После субботних посиделок Иванов выглядел менее вожделеющим, и это обескураживало. Казалось, после первого свидания влюбленный должен стремиться проводить с предметом своего обожания каждую свободную минуту. Но этого не происходило. Инженер продолжал наблюдать за Сашей издалека, не предпринимая ни единой попытки приблизиться. Он предпочитал заниматься тысячей ненужных и неинтересных дел! Задумчиво жевал обед, старательно подбирая с тарелки подливу кусочком хлеба. Перед тем как выпить компот, долго буравил стакан въедливым взглядом. Затем долго пил, вздрагивая бровями и перебирая губами. Он оставил свою прежнюю манеру вонзать в Сашу острые тревожные взгляды, перестал просительно складывать на груди руки. Напротив, в его взгляде появилась туманная неопределенность, сытая поволока кота, сожравшего мышь.

Тем не менее в пятницу вечером Александр подошел к Саше. Вдруг бросилось в глаза, что инженер ступает мелко семеня, поджав ягодицы и разболтанно шевеля руками. Он вперил в Сашу тусклый взгляд и, едва шевеля губами, произнес:

– Душа моя!

Высокопарная фраза гулко отразилась от столовских стен, выкрашенных в неопрятный белый цвет (задуманный как оттенок слоновой кости).

Саша вздрогнула.

– Моя Александра, – то ли поправился, то ли уточнил поэт, – твой Александр жаждет увидеть тебя завтра в своей скромной обители.

Витиеватая речь неприятно оттеняла затрапезный костюм «благородного соискателя», а безжизненный голос не позволял поверить в истинность намерений. Саша вспыхнула и мотнула головой с энергией лошади, отгоняющей не в меру усердного кровососа.

– Это зачем?

Брови поэта удивленно поползли было вверх, но затем какая-то мысль придавила их на месте. Во взгляде зажегся дальний тревожный огонек. Он сгорбился, просительно вытянул шею в Сашину сторону и мягким предупредительным тоном спросил:

– Что-то не так?

Саша взглянула Иванову в лицо и остолбенела. Перед ней вместо замороженного, отстраненного «специалиста», поглощенного процессами переваривания и разглядывания, стоял другой человек. Живой, обеспокоенный, с внимательными серыми глазами. Но не успела она облегченно рассмеяться, как поэт снова превратился в сомнамбулу, самолюбиво выпятил нижнюю челюсть и желчно прошипел:

– Говорят, вы были на танцах?

Саша кивнула и с беспокойством заглянула в неуловимое лицо.

Поэт помолчал, видимо пережидая переход желваков через сердитое личико, и страдальческим голосом протянул:

– В субботу?! – пошамкал губами, еле удерживая оскорбленный вопль, тягучий, как крик обделенного добычей шакала. – В тот самый день?

Саша почувствовала смутную вину, принужденно засмеялась, ощущая желание подбросить мяска или хотя бы потрепать инженера по упрямо склоненной голове, даже протянула руку…

– Сашенька. – Почувствовав перемену в ее настроении, Александр явно воспрянул духом. Он прогулькал теплым, почти ласковым тоном: – Я зайду за тобой завтра в двенадцать.

Обезоруживающе детская улыбка сморщила поэтическую переносицу, распахнулся рот, обнажая трогательную расщелину между передними зубами. Выдержав улыбку секунд двадцать, Иванов приложил слабую руку ко лбу, словно собирая в кучу растрепанные мысли. Когда он убрал руку, улыбка уже исчезла, и лицо приняло обычный, как бы вогнутый вовнутрь вид. Саша растерянно вглядывалась в непостижимо разнообразное лицо кавалера, пытаясь разглядеть следы обезоруживающей улыбки, но так и не нашла. Глаза инженера опять потухли и теперь напоминали бельма снулой рыбы в аквариуме. Не дожидаясь Сашиного ответа, Иванов повернулся к ней спиной и удалился. О том, что разговор показался ему вдохновляющим, можно было судить лишь по походке: он уходил прочь размашисто шевеля руками и упруго, победно сжав ягодицы.

Саша покорно кивнула ему вслед.

Она прошла мимо тучной кассирши, старательно удерживающей на лице индифферентное выражение. Очередь из молодых ткачих бойко набирала в алюминиевые подносы еду. Жидкий зеленоватый гороховый суп, липкая вермишель, на которой ржавым озерком разлился гуляш, и разлитый по граненым стаканам мутный вчерашний чай. Бросаемые искоса завистливые взгляды, скорые вздохи должны были бы рождать в душе «обласканной мужским вниманием» Саши законную гордость. Как-никак именно ее видный фабричный жених пригласил в гости. Но вместо этого Саша испытывала неловкость, будто исподтишка стащила главный приз соревнований.

На следующий день Саша сидела на стуле, впившись взглядом в циферблат будильника. Он оглушительно тикал, усердно подгоняя минутную стрелку, но время все равно тянулось еле-еле. Ожидание казалось тем более бессмысленным, что идти в гости к Иванову и его свирепой маман абсолютно не хотелось. Промчалась спасительная мысль: «Если Александр опоздает больше чем на три минуты – пойду на стадион», и тут в дверь постучали.

– Войдите! – крикнула Саша.

Дверь открывалась так долго, словно у гостя параличом сводило руку. Иванов просунул голову, увидел Сашу, дернул подбородком и сказал:

– А я думал, что ты будешь ждать меня внизу, в фойе, – и укоризненно добавил: – Пришлось топать по лестнице.

Саша вспомнила длинную, с высокими ступеньками лестницу, представила инженера, вяло, на носочках поднимающегося по ней, и как-то невпопад ответила:

– Здравствуйте, Александр!

Иванов неуверенно осклабился, мысленно надавав себе пощечин, так как действительно забыл поздороваться. Сашино приветствие выдуло из трепетного сердца последние признаки неудовольствия, и Александра обдало жарким восхищением. Нет, не зря он из всего женского цветника выбрал именно эту сдержанную, ясную девушку. В ней было то, чего так не хватало другим, – строгая требовательная красота Прекрасной Дамы. Вот и сейчас Саша смотрела на него внимательными прозрачными глазами и на ее губах играла неуловимая усмешка. Под этим пристальным взглядом душа поэта холодела от восторга.

Он торопливо, реабилитируясь после мелочного приступа, произнес:

– Я целую ночь не мог уснуть. А когда, наконец, уснул, мне приснился дивный сон!

Александр порывисто дернул на себя дверную ручку и почти вбежал в комнату. Не обращая внимания на недоумение, мелькнувшее в глазах возлюбленной, он как был, в уличной одежде, уселся на Сашину кровать, вольготно откинулся на спинку и продолжил:

– Мне снился сад. Только он состоял из маленьких фруктовых деревьев. – Александр умиленно засмеялся, щедро рассыпав серебряный смех, каким не умеют смеяться простые люди, лишь дивные ангельские создания могли бы сделать это, возжелай они вдруг посетить столь странное место, как общежитие. – Представляешь, Шурочка, на деревьях висели малюсенькие яблочки, апельсинчики и… кажется, лимончики.

Александр задумался. «Похоже, отвисшая губа означает, что он думает», – угрюмо подумала Саша. Пола пальто воздыхателя была испачкана, и теперь он елозил им по свежему Сашиному покрывалу. Ей вдруг захотелось стащить неуемного говоруна со своей кровати и рывком поставить на ноги. Картина так ясно предстала перед ее глазами, что она закусила губу, чтоб не расхохотаться. Иванов вдруг очнулся, схватил обеими руками ладонь стоявшей перед ним Саши, поднес к губам, как будто намереваясь поцеловать. Затем, словно раздумав, потряс и бережно отпустил. Саша улыбнулась, ей почудилось, что инженер благодарит ее за отказ от насилия. Александр скоренько соскочил с кровати и почти выбежал вон. Саша подхватила пальто и бросилась следом. Ею овладел какой-то жаркий азарт, она не желала упустить ни мгновения разыгранного Ивановым действа.

На улице лицо инженера исказила недовольная гримаса. Во дворе было не по делу многолюдно, словно всем работникам одновременно пришла в голову идея – высыпать на улицу и начать беззастенчиво разглядывать «молодых». Саша шла спокойно, будто ничего не замечая, и Александру дико подумалось, что она стоит во главе заговора, имеющего целью из свободного человека превратить его в рядового подкаблучника, вынужденного глушить тоску пьянством. Позабыв о том, кто, собственно, являлся инициатором встречи, Иванов оглядывал Сашу с растущим раздражением, словно спрашивая себя, не поздно ли все отменить. Саша ответила ему спокойным взглядом. Александр насупился и желчно подумал, что многое бы отдал, чтобы узнать, какие мысли в действительности скрыты за этим гладким высоким лбом и маской невинности.

Всю дорогу Александр молчал, держась чуть-чуть на расстоянии, тут же отстранялся, когда автобус встряхивало на ухабах и их прижимало друг к другу. Саша отвернулась к окну и от нечего делать принялась разглядывать улицу. Вдоль проезжей части передвигалась оживленная процессия. Свора уличных собак цепочкой пристроилась к независимо ковыляющей коротконогой суке. Неопрятно рыжей масти, невнятная помесь таксы, овчарки и боксера, сука гордо тащила свое неладное, крепкое тело. Разномастные кобели, среди которых возвышался тощий серый бездомный дог, возбужденно обнюхивали ее, приседая от восторга на задние лапы, ластились, одновременно не спуская ожесточенного взгляда с соперников. Рослый пес больно укусил лысое плечо ближайшего соперника. Завязалась драка. Часть собак осталась участвовать в потасовке, однако наиболее сообразительные бросились преследовать «даму». Сука оглянулась, и Саше показалось, что она самодовольно улыбнулась. «Как у них все просто», – с непонятным сожалением подумала Саша.

Иванов кашлянул, Саша повернулась к нему, но он сосредоточенно смотрел прямо перед собой и, казалось, не заметил обращенного к нему взгляда. Когда Саша снова повернулась к окну, собак уже не было видно. По улице, шатаясь и распахнув пальто, шел нетрезвый мужик, лицо его выражало крайнюю степень приветливости. Он хитро улыбался в небо, делал многозначительные знаки в сторону прохожих, неуклюже вертел в пальцах невидимый плотный мячик, затем ронял его на мостовую и сосредоточенно вглядывался себе под ноги, словно пытаясь его найти.

– Приехали, – незнакомым высоким голосом сказал Александр.

Выходя из автобуса, он учтиво подал Саше руку. Не ожидавшая подобной предупредительности девушка с благодарностью на нее оперлась. Но к несчастью, небольшой Сашин вес оказался чрезмерным для хрупкого Иванова, и вместо проявления манер получился один казус. Кавалер крякнул, напрягши шею и сжав зубы, уши его залила краска смущения. Саша испуганно отдернула руку и выгрузилась сама. Искреннее Сашино смущение, а еще больше недовольство собой растопили ледок недоверия, затянувший горячее инженерово сердце, и усилили прилив галантности. Александр с самым решительным видом взял Сашу за руку и повел по улице, упреждая о приближении каждой выбоины или лужи. Инженер оживал на глазах, снова превращаясь в беспечного поэта.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю