Текст книги "Стань моим монстром (СИ)"

Автор книги: Надежда Олешкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19  Четыре удара молотка

 – Да вы издеваетесь надо мной! – вскрикнул я в полном отчаянии, громко хлопая дверью.

Двадцать минут, мар! Так много.

Примерно столько потратил времени, чтобы выбраться из тюрьмы и добраться до здания суда. Оказывается, когда ведут заключенного, все только на него и смотрят. Фулисы прекращают следить за периметром, больше не сторожат двери и внутреннее помещение. Именно благодаря этому смог без особого труда проскользнуть мимо них, потому что симпатичная девушка под конвоем намного интереснее пустого коридора, за которым надо присматривать.

Но за пределы территории фулисария не удалось быстро выбраться. Из-за этого я упустил Накиру. А потом… побежал к зданию суда. Но дело оказалось общественным, поэтому рассматривалось так рано утром и на улице, в центре второго уровня полла. Чтобы люди могли посмотреть, запомнить в лицо виновника погрома и поучаствовать в процессе.

И именно из-за этого пострадала дверь. Ведь придется бежать совершенно в другую часть полла. Столько драгоценного времени упустил. А мне надо успеть до одного определенного вопроса. Иначе некому будет защищать Накиру.

Некому…

Я поджал губы и ускорился, на этот раз не обращая внимание на людей. Бежал на пределе своих возможностей. Никогда не позволял себе такого. За пределами стен можно, но не внутри, не врезаясь во всех подряд, не чувствуя спиной пренебрежительные и возмущенные взгляды. Такое поведение не позволительно.

Чем я становился ближе к намеченной цели, тем чаще приходилось замедляться, не имея возможности быстро перемещаться. Очень много людей решило прийти на заседание суда. Такое обычно не пропускают. В своем Вотиане не раз присутствовал на подобных мероприятиях, просто из любопытства. В детстве даже подумывал стать судьей, но планы изменились.

– Извините, – в который раз пришлось пролезть между двумя близко стоящими людьми.

Некоторые не хотели пропускать, другие с улыбкой на лице сразу же давали дорогу. Я уже слышал голоса из самого центра, мог различать их и пытался уловить каждое, чтобы не пропустить нужного вопроса.

Это была специальная круглая площадка, по краям которой стояло невысокое ограждение из темного дерева. С одной стороны возвышалась стена дома, а в остальных местах ничто не препятствовало людям наблюдать за судебным процессом. Внутри разместили всего два стола для судьи и обвиняемого, столько же стоек, уже для защиты и адвоката. Только три из них этих мест были заняты.

– …обвиняет Вас, Кира Хавидиева, – после этих слов адвокат посмотрела в недоумении на Накиру, ожидая хотя бы семейного имени, без рода, без имени отца и его статуса.

Но Она молчала, опустив голову. Напряженно смотрела перед собой, проводила пальцем по столу, иногда вздыхала. Я даже отсюда, из толпы, не находясь на судейской площадке, заметил отчаяние Накиры.

Сложно было видеть Ее там, да еще в таком подавленном состоянии. Ведь проследи я нормально, не отпусти в определенный момент, приди раньше, все сложилось бы иначе. Смог бы достать из тюрьмы, предотвратил бы погром целой улицы в полле. Но у меня не всегда получается за всем уследить, как бы не хотел.

– Кира, – снова обратилась женщина к Ней.

– А?

– Как дальше? Хавидиева… И?

– Гатагриен тим-Рэвин, – выкрикнул я, приближаясь ко входу огражденной зоны.

– А вы кто? – посмотрела на меня высокая женщина в темно-зеленом плаще, полностью скрывающем тело.

Подобно ей ходили все люди, так или иначе связанные с законом. Цвет плаща – нередко показатель рода деятельности, относящегося к поддержанию мира и порядка в Кловерке.

– Я Глой Хавиди, – тут на секунду остановился, делая акцент на правильно построенном втором имени, ведь не бывает Хавидиева или Хавидиев, – Гатагриен тим-Рэвин. Извините за опоздание. Разрешите войти и занять место защиты?

За спиной послышался шепот людей. Они определенно не ожидали, что хоть кто-то встанет на Ее сторону. Но я ведь не могу так просто сдаться. Пока между нами есть какая-то связь, Накира должна быть рядом.  Тем более, кто знает как далеко вообще смогу от Нее отойти в ближайшее время.

Возможно, стоило бы подождать вопроса про защиту. Но что-то подсказывает – с полным именем они бы долго провозились и в итоге ничего дельного не получили.

– Да, проходите, – поклонилась адвокат, возвращаясь в центр судебной площадки. Она прочистила горло и продолжила: – …Кира Хавиди Гатагриен тим-Рэвин, в преднамеренном нанесении ему морального и физического ущерба. Помимо этого, к стороне обвинения присоединяются местные жители в моем лице, как их представителя. Я довожу до сведения судьи, что по вине этой девушки, поллу был нанесен ущерб в размере тысячи триста пятьдесят шести лимов…

От озвученной суммы толпа охнула.

– …Семь человек были тяжело ранены. В связи с тем, что дело приняло массовый характер, мы перенесли заседание на открытую площадку.

Время медленно тянулось. Сперва адвокат долго зачитывала подробности произошедшего, потом высказался обвинитель, затем к делу подключились несколько очевидцев. Они в красках описывал увиденное. В каждом рассказе Накира ругалась с матхиром, угрожала ему расправой. Не один раз Ее назвали сумасшедшей, двинутой, бывало обращались ко мне, пытаясь выказать что думают по поводу такого семейства.

Я только стоял за стойкой защиты, внимательно слушал каждого человека и поглядывал на Накиру. Та сперва оживилась, как только услышала мой голос. Но по мере каждого нового обвинения начинала зажиматься, опускала голову, съеживалась, пыталась закрыться от остальных. Со стороны казалось, что Ее били плетью, причиняли боль обычными словами. И это раздражало. Вздрагивание Накиры бесило. Не потому, что так реагирует, а потому что другие доводят Ее до подобного состояния. А я не мог ничего сделать. Только стоял, слушал и наблюдал.

– Глой, – не сразу понял, что обращаются ко мне. – У обвинения все. Можете высказываться.

Глубокий вздох не помог. Как бы не пытался придумать нормальное оправдание – везде были дыры.

– Добрый день, – поклонился я. – В качестве защиты могу сказать, что… – повисла пауза.

Пытался найти слова, но они исчезли. На язык не шла никакая нормальная фраза.

– Да что ее защищать? – послышалось из толпы.

– Кидай сеструху. Она сумасшедшая, от таких надо избавляться, – поддержали первого.

Люди загудели, начали высказывались, очерняли, снова заставляли Накиру зажиматься.

– Мы из далекого черша Первая окраина, – снова начал я говорить, как только судья с помощью постукивания молотка добился тишины. – Пришли в Анатоликан за помощью, а получили… – тут я наклонил голову, покачивая ей. – Понимаете, моя сестра на самом деле сумасшедшая.

Накира удивленно посмотрела на меня.

– Еще дома ей кто-то дал шип ландалума, о который укололась. Мы долгое время не могли найти корень. Кира металась в агонии, бредила, не подпускала к себе, билась головой о стену, творила ужасные вещи. Только благодаря одному Рядовцу получилось вылечить ее. Это мы так думали. Слишком долго сестра была под властью яда. Не знаем почему, но до сих пор вытворяет иногда необдуманные поступки. И вот решили прийти в Анатоликан, ведь тут лучшие ученые. Ведь тут помогут, не оставят в беде, найдут решение проблемы. И мы пришли… Пешком, много дней в дороге. Извините нас, мы всего лишь хотели попасть в лабораторию, чтобы излечиться.

По мере рассказа, вокруг становилось тише и тише. Они сами натолкнули на идею с сумасшествием. Что ж, я смог вселить хотя бы сомнение в правоту каждого их высказывания. Пусть теперь переосмыслят, посмотрят на произошедшее с другой стороны. Поймут, что не они жертвы, а Накира. Может, это спасет Ее.

– У меня все, – тихо сказал я, низко опуская голову.

– Где вы находились во время происшествия, – начала задавать вопросы адвокат.

– Разговаривал со старым другом. Он хотел показать дорогу.

– То есть, вы не присматривали в этот момент за своей сестрой?

Неужели хочешь на меня повесить всю вину?

– Она ведет себя нормально, пока не услышит ругань. У нас в черше только проезжие позволяют себе подобное, в остальное время спокойно. Поэтому я не мог предположить, что тут кто-то будет на улице повышать голос. Это ведь не правильно, – пожал я плечами.

Я смахиваю на дурачка?

В дополнению к сказанному вздохнул и обернулся на толпу. Все-таки дело общественное, и их мнение будет учитываться.

– Где ваш друг? Он может подтвердить сказанное?

– Нет.

И не стал бы. Была бы возможность, Люмен наоборот усугубил бы ситуацию. Вот уверен, что сейчас стоит где-то в толпе и посмеивается.

– Карм как раз в это время отправился на раскопки.

Надеюсь, в Анатоликане еще отправляют любых желающих в горные цепи, чтобы искать новые залежи металлов. Раньше такие походы проводили чаще.

– Хорошо, – постучала адвокат пальцем по деревянному столу адвоката, на край которого положила руку. – Что вы делали потом?

– Пытался словить сарена, помогал людям, искал сестру, расспрашивал про нее у других.

– Кто может это подтвердить? – обратилась черноволосая женщина к толпе.

Оттуда послышались голоса, и я заметил пару поднятых рук.

Хм, отлично.

Когда-то считал, что врать – плохо. Но сейчас почему-то склоняюсь к другому варианту. У нас нет документов, никто не подтвердит личность, а ландалум в крови запросто смогут обнаружить. Но все это не отменяло факта, что Накира освободила зверей. Хотелось радоваться, но реальность подсказывала не делать этого. Слишком громкое обвинение, слишком много пострадало. Ведь это животные. А все, что с ними связано – плохо.

– У меня больше нет вопросов, – сказала адвокат и отошла за спину судьи, складывая руки в замок.

– Суд удаляется на десять минут, – стукнул молотком мужчина и быстро вышел через другую дверцу, направляясь к небольшому зданию возле огороженной судебной площадки.

Я сорвался со своего места и чуть ли не подбежал к Накире.

– Ну как ты? – обнял Ее, прижимая к груди.

Сейчас было все равно на разногласия с самим собой. В голове еще слышались отголоски собственного обвинения Ее в убийстве, что Она монстр во плоти. Но ощущая подбородком Ее мягкие волосы, хрупкое тело в руках, близость, не мог вернуться обратно на ту грань. На данный момент ступил влево, выбрал хорошее отношение. Не могу я отвернуться от Накиры, как все остальные. Не могу видеть угнетенное состояние. Сложно терпеть грубые высказывания в Ее сторону. Было бы подобное обращено ко мне – плюнул и шагнул дальше, только посмеиваясь про себя. Но Она словно оголенный нерв, мое слабое место, которое надо спрятать от остальных.

– Ничего не получиться? – вздохнула Цветочек.

– Не знаю.

– У нас за такое точно бы посадили. Или в психушку отправили. У вас есть психушки?

Я отстранился, пристально смотря в Ее светло-карие глаза.

Откуда ты?

Но не успел спросить. Судья вернулся слишком быстро. Словно и не обсуждал дело ни с кем. Просто зашел в комнату, выпил воды и повернул обратно. Он постучал небольшим деревянным молотком два раза и начал говорить:

– Суд решил: Киру Хавиди Гатагриен тим-Рэвин освободить, отправить на лечение, закрепить за ней долг в размере, равном причиненному ущербу. При отказе выплаты, отправить на отработку в пещеры.

Я облегченно выдохнул. Слишком напряженными были последние пару дней, а тут подарили долгожданное освобождение. Накира так же улыбнулась мне. Казалось, Она чувствует примерно то же самое.

– Матхир Римл Пакери Кэмелл мир-Тэри, лимы будут начисляться только после уплаты долга поллу. Оставшихся животных отловить и посадить в клетки. Те, что у вас есть так же подвергнуться…

– Что они вам сделали, – тихо вскрикнула Накира.

Судья не обратил внимание на этот возглас или просто не услышал.

– …изъятию. Можете подать заявку на отлов новых.

Накира?

Она сильно сжала кулаки, начала сердиться, словно сдерживалась.

Неужели сейчас превратишься? Только не это…

– Эти, испорченные, пойдут на убой и в лабораторию для изго…

– Да как вы смеете, – закричала Она, подпрыгивая со своего места.

– Кира, пожалуйста, успокойся, – протянул руку, находясь за своей стойкой.

– Молчи, Ари, – чуть ли не зашипела зверюга, сверкая оранжевыми глазами.

– Разве вашего брата зовут не Глой? – послышался голос адвоката.

Накира резко закрыла рот, поджимая губы. Из-подо лба посмотрела на женщину, не собираясь отвечать.

Главное, чтобы меня не спросили. Ведь не смогу ничего сказать. Кукле приказали, у куклы не удастся ослушаться.

Все былое спокойствие пустилось по ветру. Меня только что словно заперли в клетку, в которую приказали посадить тех животных. И адвокат – хищник, завидевший долгожданную добычу в лице Накиры.

– Господин судья, могу я задать еще пару вопросов?

– Да, – сказал тот и сел, отложив молоток в сторону.

Совсем немного оставалось. Зверюга, неужели сложно промолчать?

– Кира, вы прежде ни на один вопрос не ответили. Теперь просто обязаны, – адвокат посмотрела на меня, оценивая, а потом снова повернулась к Ней.

Вот, оказывается, что я пропустил. Момент, где Накира всего лишь молчала. Теперь понятно, почему так просто согласились на мою защиту и в последующем не нашлось никаких несостыковок.

– Почему вы отпустили животных? – встала перед столом Накиры женщина. – Вы на самом деле находились под действием ландалума?

– Да, – тихо выдавила Накира, окончательно опустившись на свой стул.

– Его зовут Глой или Ари?

– Госпожа адвокат, – поднял руку матхир. – Мне недавно передали послание, что некий Ари должен был привести сарена еще два-три дня назад. Этот молодой человек подходит под описание. Но он отрицал.

Когда это я успел отрицать? Ты и не спрашивал, майм недоделанный.

– Ясно, – поджала женщина губы. – Вы подтверждаете, что не вернули животное к назначенному сроку? – обратилась она теперь ко мне.

Все, что мог – тихо стоять, опустив глаза. Сказать ничего не могу, жестами показывать – глупо. Ой как не вовремя мне запретили разговаривать. Покачал отрицательно головой, чему явно не поверили.

– Вы подтверждаете, что потеряли зверя?

– Ничего я не теряла, – возмутилась Накира.

– Почему не привели сарена? – адвокат подошла ближе к столу обвиняемой.

Снова тишина. Она словно звенела в ушах. Каждый присутствующий ждал ответа. И мое сердце замерло, чтобы не пропустить, услышать, узнать. Ведь тоже не понимаю, почему так поступила.

– Отвечайте, – спокойно проговорила та. – Вы его испортили?

– Конечно же нет, – слегка повысила голос Накира.

– Продали? – прищурилась женщина.

– Как такое вообще можете говорить? – Накира охнула, прижимая руки к груди.

– Что тогда? Спрятали, может… убили? – сделала акцент на последнем слове черноволосая в плаще.

– Варвары! Я бы никогда… – вскрикнула Накира, вскакивая со стула. – За что вы их так ненавидите? Что они вам сделали? Неужели не можете спокойно обращаться? Изверги, только и можете издеваться над ними.

Казалось, теперь не только мое сердце остановилось. Все органы замерли внутри.

– Вы такая же, – повела головой адвокат, не обращая внимание на гневную тираду. – Придет время, сами будете ненавидеть, подчинять, использовать.

– Ни за что, – выдохнула Она. – Фичитхари на такое не способны, – и гордо вздернула подбородок.

Только благодаря тому, что держался за стойку, смог устоять на месте. Мир рухнул под ноги, перед глазами начали расплываться пятна. Только потом заметил, насколько похолодели руки. Они полностью посинели. Сложно было дальше вникать в происходящее. Не хотелось, не мог. События завертелись и закрутились.

Вокруг слышался гул, крики. Толпу уже не удавалось утихомирить даже постукиванием молотка. Адвокат больше не задавала вопросов. Судья, долго не раздумывая встал, и принялся оглашать вердикт. Я слышал, но не хотел воспринимать сказанное.

Это был смертный приговор. Через повешенье. Прилюдно, на рассвете, на особом месте.

Вскоре люди начали хором кричать одну и ту же фразу: «Долой Фичитхари».

– Ари…

У меня с трудом получилось повернуться к судье.

– За клевету, укрывательство, защиту и родственную связь, вы проговариваетесь к смертной казни через повешенье. Рядом с Фичитхари, как наглядный пример для остальных.

А потом было четыре… удара… молотка…

Глава 20  Последние минуты

 Мой разум, тело, пространство вокруг заволок липкий и очень густой туман. Перед глазами видел только взмахи молотка в замедленном действии и последующие гулкие его удары. Этот звук раздавался отовсюду, давил, сковывал, заставлял сердце биться в такт ему. Были еще бессвязные крики, чувствовал, как меня подхватывают под руки, иногда замечал каких-то людей. Но кто они? Что они? Зачем и почему?

Ноги сами двигались вперед, ведь меня толкали. Или тянули…

Не знаю. Ничего не понимаю.

Так хотелось проснуться. Словно это очередной кошмар, который будет мне напоминать о себе каждую ночь. Как тот, где я падаю спиной вниз и умираю. Он давно перестал навещать меня. Ночные видения не угрожают больше расправой, не заставляют подскакивать в холодном поту. Но лучше так, чем на самом деле быть закинутым в ту же камеру, где буквально сегодня прятался от фулисов. Пусть бы сон, он – обычное видение. Иногда пугающее, вселяющее тревогу, заставляющее остерегаться определенных вещей. Но в нем ты не утыкаешься лбом в холодную стену и не чувствуешь себя настолько раздавленным.

Я долго стоял в одной позе. Не хотелось совершенно ничего. Мечтал только открыть глаза и оказаться где-нибудь в родной комнате или среди остальных рядовцев. Но только не здесь, не осужденным за попытку помочь Накире, не ожидающим утренней участи, не лишенным последней надежды на лучший исход, не опустившим руки.

Не люблю проигрывать. Неудачи всегда сложно давались. Я чувствовал лбом твердую каменную поверхность и пытался найти момент, где настолько оплошал. Одно дело умереть в бою, в попытке защитить других от животных, с какой-то почестью. Но не так. Быть повешенным за связь с Фичитхари – самая ужасная из возможных участей.

Я ведь смог, у меня удалось защитить Ее. Судья принял другое решение. Вдруг все дальнейшее просто померещилось? Ведь получилось уладить должным образом и предотвратить.

Почти… получилось.

– Ари, – услышал Ее голос за стеной и выпрямился. – Извини, я не хотела. Просто… зачем животных сразу на убой? Не смогла сдержаться. Само вырвалось. Я правда не знала, что у вас за такое карают.

Был порыв разозлиться, но только вздохнул и, развернувшись, сел на пол. Разве уже можно что-то исправить? Толк злиться? Хватит с меня отрицательных эмоций. Их и так последнее время слишком много.

– Почему не сказала, что Фичитхари? – повернул голову к решетке, чтобы голос лучше доходил до Накиры.

– И когда я должна была это сделать? – тихо спросила она. – Когда ты вел меня со связанными руками или когда стояла в липкой паутине? А может когда злился на меня всю оставшуюся дорогу?

– Может, когда спрашивал про проклятие? Или утром, когда пришел за тобой. Просто остановила посреди дороги и сказала. В чем проблема?

Я положил руки на колени и бесцельно устремил взгляд вперед, на неровную каменную кладку.

– А смысл? – раздался голос откуда-то сзади. – Мы ведь разошлись бы потом, забыли друг о друге. Стоило вываливать всю информацию о себе? Я вот думаю, что и гатагрию зря показала.

Хм, озвучила сразу несколько моих мыслей. Да и я бы тоже на Ее месте не рассказал ничего.

– Знаешь, – я усмехнулся, – думал раньше, что ты девушка-пралукзи.

– Кто это такие вообще?

– Оборотни.

– Нет, пралукзи. Пару раз о них слышала, но не видела ни разу.

И правильно, лучше с ними не встречаться.

– Это звери с четырьмя лапами, густой разноцветной шерстью, торчащими треугольными ушами. Они обычно собираются в стаи. Еще у них вытянутая морда, рог на голове и длинный хвост. Всегда есть вожак, передвигаются группками. И, – я посмотрел в окно, – воют на луну.

– Волки что ли?

– Кто? – повернул голову обратно.

– Ну волки, – с той стороны послышалось шуршание. – У вас нет волков?

– В смысле – у вас?

– Ну у нас.

Что ты несешь вообще. Какие нас и вас?

– Ты откуда взялась такая?

– С Земли, – громко вздохнула Накира.

Замечательный ответ. Всем буду в будущем так отвечать. Правда, вряд ли стоит говорить, что родился на земле – нос сразу воротить начнут. Хотя… у меня нет будущего.

– Раз уж на то пошло, то я тоже с земли, – и пожал плечами.

– Правда? – удивленно вскрикнула она.

– Что правда? Вокруг нас земля, оглянись.

Как раз на ней сидим сейчас.

– Я не про это. Из другого мира. Ваш называется Калдимор, а мой – Земля.

– Уверена? – усмехнулся я.

– В том, что из другого мира? Да.

– И то, что он Земля называется? Глупо звучит, не считаешь?

Меня позабавил этот рассказ. Слишком неестественно. Так же, как люди, обладающие магией. Правда, по Ее поведению можно точно сказать, что Накира не отсюда – слишком много не знает и ведет себя иначе. Но не из другого мира – из островов будет более правдоподобно.

– А там у меня остался дом, родители, подруги, – вздохнула Накира. – Можешь не верить. Я полтора месяца маму не видела, – послышалось шмыганье носом. – Загадала дурацкое желание, попала сюда, гонялась за тобой, а теперь вот завтра вообще умру.

– Ты что там, плакать собралась? – повернулся к стене, а потом пододвинулся ближе к решетке.

– Нет, – щелкнула Она языком. – Не хочется просто уже завтра умирать. Дала два обещания и не выполнила их. Хотела у тебя попросить помощи, но тянула почему-то до последнего. И Хавид не захотел их озвучивать.

– Что за они?

– Уже не важно. Знаешь, я думала ты монстр. А оказалось, они самые настоящие монстры, – послышался лязг решетки.

Не понял!

– Это ты монстр, а не я, – возмущенного проговорил.

– Не поняла, в каком месте я монстр вообще?

Было трудно сдерживать смех. Не знаю почему, но меня снова забавлял наш разговор. Особенно, что называла меня так же, как и я Ее. Неужели настолько похожи?

А вот Она начала смеяться в голос, заставляя ругаться таких же заключенных, которым мы мешали спать. А что еще им оставалось делать днем в тюрьме?

– Ты из-за птаоса так подумала? – спросил, когда вокруг вновь стало тихо.

– Да. А тебе не понравилась моя гатагрия?

Я вздохнул.

– Накира, она никому не может понравиться. Это ведь гатагрия, – пожал плечами.

– Почему? – удивленно спросила маленькая зверюга.

– Потому что ты единственная, кто любит животных.

Ведь Фичитхари не могут их не любить. Такова сущность, предназначение, заложено в генах. Или в мозге. Где-нибудь, да заложено.

– Что вы за люди то такие? – чуть ли начала шипеть Накира. – Как можно их…

– Давай не будем об этом, – прервал на полуслове.

Не хотелось доказывать свою правоту. Вряд ли бы смог. Столько поколений пыталось усмирить помешенных на своих зверях Фичитхари и не смогли. Сомневаюсь, что я стану исключением. Да и не время. У меня последний день, последняя ночь, последнее утро.

Снова умирать…

Все-таки я ошибался. Жизнь не так уж и однообразна. Вот тебе Накира – самая что ни есть из ряда вон выходящая. Да и предугадать я, как оказалось, многого не могу. Ни то, что девушка превращается в гатагрию. Даже ни то, что очень похожа на меня. И ни то, что буду сидеть в тюрьме и ждать рассвета, чтобы умереть в петле. Хорошо, что не сказал настоящее имя. Иначе опозорил бы отца. Жаль, что так и не попрощался с ним.

– А о чем?

– Ты всегда такая разговорчивая? – ненадолго повернул голову вбок.

– Сам не лучше, – возмутилась Она.

– У меня есть причина.

Чем меньше говоришь, тем сложнее понять какой ты человек. Чем меньше о тебе знают, тем сложнее найти уязвимое место. Мне нужна только крепкая стена.

– Тоже скрываешь свою сущность и прошлое?

– Да, – улыбка сама растянулась на моем лице.

– Почему мы раньше нормально не разговаривали? – задала Она вопрос, на который и отвечать не надо.

Вот уверен, что в этот момент Накира поджала губы и мечтательно посмотрела вверх. Через пару минут послышалось шмыганье носом. Мне тоже было грустно. Ведь узнай все до прихода в Анатоликан, не было бы этой камеры, не пришлось бы сидеть на голой земле, не ждали бы собственной казни.

– Не надо, – пододвинулся я ближе к решетке. – Дай лучше руку, монстр, – и просунул свою, сразу же нащупывая Ее.

Было приятно так соприкасаться. Это успокаивало и подбадривало. Вроде бы осталось немного, но хоть что-то в последних часах будет хорошего.

– Извини меня, – опять шмыгнула носом. – Я правда не хотела.

– Знаю, ты не могла сдержаться.

Было сложно это понять, но сама сущность Фичитхари – защищать. Не делом, так словом. Какая мать сможет терпеть, когда ее ребенка оскорбляют или вообще собираются убить? Возможно, именно поэтому Накира высказалась. Забавно, Фичитхари и будущий Анахари – истинная пара. А я ведь хотел тогда в шутку всего лишь другого напарника.

Стой!

– Я не про это, – отвлекла меня Накира. – Желание. Не хотела перекидывать на тебя проклятье. Всего лишь избавиться самой. Не думала, что так может получиться. Прости, – Она явно там плакала.

– Не надо, – сжал сильнее Ее руку. – Я тоже виноват, тоже загадывал на красную звезду.

– Такое же желание? – послышалось трение чего-то о землю.

Пришлось прикрыть глаза, тихо вздыхая.

– Я не успел бы так много сказать, пока звезда падает.

– А подумать?

Это бы точно удалось.

– Нет, не такое. Другого напарника.

– Ну да, это короче будет, – согласилась Накира.

Неужели на самом деле желания сбываются? Правда, не так, как ожидалось. Подожди… Она правда из другого мира? Ведь тогда понятна строчка из ее стихотворения: «В другой мир изгнание». Раньше думал, что просто иное место обитания – вроде как попасть с островов сюда. Но подобного ведь не бывает! Или бывает?

– Подожди, – выдернула Она свою руку из моей, – а как ты открывал решетку утром?

– Не выйдет, – покачал я головой. – Потерял отмычку, когда прятался от фулисов.

– И другого способа нет?

– Пока не придумал. Вряд ли.

– Значит, все плохо?

– Получается так, – нахмурился я.

– Знаешь, без тебя тут было намного страшнее.

– Но тогда ведь не знала, что будет казнь.

– Все равно с тобой спокойнее. Как за высокой стеной.

Я улыбнулся. Не потому, что Накира видела во мне защиту, а опять же высказывала мои мысли.

– Ари, – после долгого молчания позвала Она.

– Ммм?

– В Калдиморе есть красивые места? Как тот лес с бесконечно растущими голубыми цветами.

– Да, много.

– Расскажи, пожалуйста.

Оказалось забавно слышать просьбу и не противиться ей. Это было как само собой разумеющееся – сделать как того хочет. И вроде из меня плохой рассказчик. Но подобное оказалось в удовольствие. Я говорил. Много, долго, с перерывами. Иногда отпускал Ее руку и вставал, чтобы размять затекшее тело. Некоторые места знал только из рассказов других людей, остальные – по нарисованным картинкам. И только самую малость видел сам. Но это не мешало расписывать прелести того или иного маленького природного чуда.

Только с подступившей темнотой пришлось остановиться. Не потому, что закончился запас знаний. Просто давно хотелось спать. Ведь столько ночей не смыкал глаз. И Она, как оказалось, тоже давно нормально отдыхала.

Мы сначала улеглись на отведенное для этого дела место, но потом снова переместились к решетке, чтобы держаться за руки. Глупо, но так было спокойнее даже мне.

– Лучше уж последние часы жизни будут такими.

И я был с ней согласен. Это было сказано не про место, не про время, а про компанию.

– Спи, монстр.

– Лучше, мой монстр, – хихикнула Кира.

– И часто ты меня так называла?

Повисло минутное молчание.

– Говори, – пару раз сжал Ее руку.

– Периодами.

– Пока не начинала злиться, я был твоим? А в другие моменты – нет?

– Вроде того, – вздохнула Цветочек.

Было приятно это слышать. Я прикрыл глаза и покачал головой.

Все-таки я оказался хуже самого маленького майма. Возможно, в некоторых моментах и Накире стоило бы поступить иначе. Но ведь я тоже не лучше.  А могло бы получиться все иначе. Некоторые ошибки приводят к слишком плохому исходу.

– Спи, – одними губами прошептал я.

И сам уснул так же быстро, как потом проснулся.

Утром меня уже поднимали фулисы, подгоняли постоянно вперед. Киру я не видел, не слышал и не знал где может сейчас находиться. Вскоре пошел, слыша приказы со строны. Не поднимал глаза, не смотрел на встречающихся людей. Было стыдно и неприятно оказаться с этой стороны. Часто был лишь наблюдателем и впервые – заключенным.

По длинной улице мы двигались то вверх, то вниз, иногда виляли и под конец пришли на небольшую площадь. Только одну сторону ее украшал обрыв с красивым видом на бесконечную водную гладь. Возле него и расположился эшафот, частично нависающий над пропастью. На том уже стояла Цветочек с накинутой на шею веревкой.

В груди защемило от одного Ее вида. Я не переставал смотреть, не слушая выкрики толпы, не видя ничего вокруг. Красивый оранжевый Цветочек со связанными руками отвечала мне тем же.

– Привет, – улыбнулся Ей.

Кира прикусила нижнюю губу. Она неотрывна смотрела на меня своими светло-карими глазами. Столько печали, отчаяния, вины было заметно в них. Но вслух ничего не было сказано. Только одна маленькая слезинка скатилась по Ее щеке.

– Не надо, – покачал я головой.

Меня поставили возле Киры, завязали руки, закинули веревку на шею. Под ногами были доски, которые вскоре разойдутся в стороны, заставляя повиснуть и…

Но почему-то плевать хотелось на свою жизнь. Она была ничем. Желание спасти именно Киру, маленькую зверюгу, красивый оранжевый Цветочек, моего монстра превышало любое другое возможное.

Но я не мог. Ни сейчас, ни перед этим. У меня не вышло, не уберег то, что почти было в руках. Потому что не поговорил, не узнал, не открыл душу вовремя. И только поэтому остается лишь смотреть в Ее светлые глаза и молить Аменну о помощи.

А той не было. Никто не прервал казнь, не помешал зачитывать речь, не остановил человека, приближающегося к рычагу.

– Извини меня, – поджал я губы.

– За что? – с трясущимся подбородком спросила Кира.

– За свою глупость.

И палач нажал рычаг, убирая под ногами последнюю опору и давая нам обоим упасть вниз.

Это конец…