Текст книги "Стань моим монстром (СИ)"

Автор книги: Надежда Олешкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Зверюга!

Но ничего не прошло. Тяжесть в груди осталась, она наливалась, снова обжигала. Словно начали прикладывать раскаленный металл к еще незажившим ранам.

– Прекрати, – вскрикнул, хватаясь за свою грудь.

Не знаю почему, но Она послушалась. Почему-то боль периодически перетекает из одного состояние в другое, словно все зависит от того, что я скажу или сделаю. И тот момент, когда дотронулся до подбородка Накиры на траве, когда так приятно было смотреть в Ее глаза, когда явно отвечала похожими чувствами, все прекратилось. Что отображалось каждый раз на лице, когда становилось хуже? Испуг, отвращение, злоба, ненависть?

Мар, все это от отношения ко мне? Но как же с проклятием?

– Не ушло, – покачал я головой.

– Конечно, – невозмутимо встряхнула Она головой. – И не надо на меня кричать, я тебе ничего не делаю.

Девица протиснулась, плечом отталкивая меня, и пошла к тому месту, где до сих пор лежали вещи. Вокруг был обычный лес, вдали виднелись горные склоны, солнце спокойно плыло по небосводу, только недавно дойдя до своей высшей точки. Казалось, красиво, хорошо, спокойно, но только снаружи.

Почему не удосужился пообщаться раньше? До того, как сам полез целоваться в той пещере? Нельзя после такого считать себя хоть немного умным. Только глупый… Нет, только майм мог так поступить.

– Что значит конечно? – повернулся и подошел ближе.

Молчание в ответ заставило присесть и потянуться к ее подбородку.

– Не трогай меня, – чуть ли не зашипела Накира.

И я убрал руку. Не потому, что испугался ее нескрываемого отвращения. Это произошло непроизвольно, неподконтрольно, сразу. Впервые части тела поступают так, как того сами захотят. Ладно раз, случайно убрал. Но как бы не заставлял, рука не хотела подниматься, чтобы продолжить движение к подбородку девицы. Словно стала безжизненной, окоченела. Правда, после решения почесать нос, она пришла в действие, осуществив желаемое. Но к Ней тянуться снова не захотела.

Вот негодное создание.

Возмущенно опустил взгляд на руку, но потом понял, что в этом опять замешана Она.

– Что значит конечно? – более спокойно спросил, не подавая вид, что до сих пор не могу совладать с рукой.

Она помедлила, но через пару секунд выдала целое стихотворение, смутно что-то напоминающее.

«Красный путь увидишь в небе

Загадай желание.

Получи себе в награду

В другой мир изгнание.

Перевернутое найди в другом

Свое отражение

По рукам определяй

Нужное направление.

Чем больше времени вы врозь

Тем больнее наказание.

Не стань ты тенью для него

Уменьши расстояние.

Избавиться возможность есть всегда

Но без принуждения

Почувствуешь свободу ты тогда

После вашего сближения.»

– Сама сочинила? – удивленно поднял брови.

– Нет, странный старик рассказал.

«Гатагрия от смерти неминуемой спасет,

Но поцелуй лишь передаст проклятие.

Насильное воздействие того не принесет,

А подчинит себе…»

Эти строки сами врезались в мою голову. И ведь все сошлось. Никогда не верил в подобное, а тут неожиданно само свалилось непонятно откуда, вклинилось в жизнь, меняя планы, заставляя удивляться самому себе и этому непонятному существу, что разлеглось на земле, бесцельно смотря вверх.

И так противно стало. Ведь ни от чего явно не избавился. Вроде бы понятно, как именно убрать проклятие, но слишком сложно, ведь уже поцеловал. Прошлый раз помогло Ей, а в этот – не было тех приятных ощущений, теперь самому хотелось поскорее оторваться, лишь бы не видеть перед внутренним взором морду гатагрии. А насильно я воздействовал на Нее или себя? Ведь не хочу повторения. Та картина слишком часто появляется перед глазами. Былой сон, где я падаю спиной вниз и умираю, заменился превращением красивого личика Накиры в монстра. И это повторяется каждый раз, стоит попытаться уснуть, напоминая кто Она и что.

Нет, нам нужно найти другой путь. Никогда не верил в то, что люди обладают необычными способностями, но на этот раз придется найти именно такого. Ведь старик в Последней окраине смог предугадать мое будущее. В Анатоликане должны быть подобные ему, и я найду, упрошу или заставлю помочь, избавить от проклятия. А потом расстанусь с Накирой, оставлю в лаборатории и поеду на заключительное испытание.

Жаль, что сарена отпустила в лес. Туда, где множество ловушек, где он не протянет больше суток, будет съеден, убит. Это пустынное животное, поэтому и используют его только по связывающим путям. Я, правда, позволил себе поездить и по Коренному лесу, но там ведь деревья большие, и ловушек нет. Остается только обходить стороной матхиров, которые пристально следят за каждым вошедшим в черш или полл. Надо бы не забыть снять плащ, чтобы по нему меня не узнали.

– Вставай, – сказал, быстро собирая вещи.

Снял свой жилет, легкую рубаху под ним и надел темно-зеленую тунику, доходящую чуть ли не до колен, оставшуюся после поездки домой. Так больше сойду за обычного жителя, а не за рядовца. Единственное что в ней не нравилось – она не пропитана никакой утой, поэтому порвется быстро, буду чувствовать себя не так комфортно, как в той одежде. Но это всего лишь на…

Мар, где-то три или четыре дня. Из-за этой зверюги придется вместо одной ночи на сарене идти пешком так долго.

– На, – протянул Ей сумку, которую так и не смог выбросить.

– Моя? – удивилась Накира.

Сообразил, что взять не сможет, поэтому просто перекинул через голову, пытаясь не дотрагиваться ни до чего. Но как бы не хотелось, все равно пришлось поправлять, убирая волосы из-под несколько раз перевязанной лямки.

И мы пошли, не разговаривая, на расстоянии, отдельно, по разным краям песчаной утоптанной дороги. Я не понимал, почему Она не сделала хотя бы попытки убежать или перевоплотиться. Возможно, веревка сдерживала от подобных глупостей. Я слышал, что идет, шаркает иногда босыми ногами, издает звуки, хмыкая или щелкая языком.

– Куда мы идем? – через час пути спросила Она.

Увидишь.

Я повернул к ней голову, но ничего не сказал, только вздохнув. Не надо тебе этого знать, иначе сложнее будет завести. Тянуть за локоть не хочется, а нести на плече тем более нет никакого желания.

– Мне не удобно, развяжи, пожалуйста, – попросила Накира.

Чтобы ты сразу же сбежала? Нет, не дождешься, зверюга.

Теперь отчетливо со стороны слышалось сопение, слишком громкое, явно наигранное, чтобы напомнить о себе. И, о Аменна, это действовало. С каждым новым шагом мое желание сделать как та просит усиливалось. Словно не Ей надо, а мне. И это ведь был не приказ, а обычная просьба. В тот раз рука сразу прилипла к боку, а теперь нутро бушевало, заставляло, меняло мои же желания и намерения.

Нельзя развязывать, Она убежит.

Но уговоры не действовали. Как можно справиться с убеждением, которое насильно впрыскивалось в мозг? Оно действовало изнутри, с самой глубины, медленно завладевая и побеждая любые доводы против, заставляя меня беспрекословно подчиняться. Понимал это, но снова не мог ничего противопоставить.

Зверюга, я был прав. Ты играешь со мной, как с куклой. Дергаешь за свои ниточки, одним только приказом или просьбой заставляя делать как хочешь, не обращая на меня никакого внимания.

– Надо перекусить, – отошел с дороги, достал из сумки остатки еды и протянул Ей. – А, точно, – сделал вид, что забыл о связанных руках.

Зря я это делаю.

Взял кортик и разрезал веревки, не оставляя себе возможности больше связать. Я видел, как быстро расходятся в разные стороны запястья, заставляя мелкие куски веревки падать к ногам, руша и ломая что-то во мне.

Довольна, зверюга?

– Спасибо, – повернулась Накира ко мне, потирая запястья.

Засунь спасибо в свою пасть и подавись им.

Я обошел стороной, не смотря на Накиру. Было мерзко и противно быть куклой, безвольной, управляемой, бездумно подчиняющейся. И не могу противостоять, это выше, сильнее меня.

Истинная пара, говоришь? Смешно.

Взял свою часть еды, быстро перекусил и снова закинул сумки на плечи. Впереди еще долгий путь, нет времени и желания рассиживаться.

На этот раз каждый последующий шаг отдавался в голову одной только мыслью: «Скорее бы с тобой расстаться». Я знал, что если убежит, то придется догонять, искать, ведь проклятие явно не пропало. Но так хотелось этого, так хотелось забыть последние недели, выкинуть из головы, не быть, в конце концов, марионеткой.

И, спасибо Аменне, Она тоже ничего не говорила. Накира просто молчала, тихо шагала на другом краю дороги, не мешала, была рядом, слишком близко, не там, где надо.

К вечеру вышли к краю леса. Теперь перед нами простиралась бескрайняя равнина, заканчивающаяся вдалеке невысокими холмами. Отсюда в сумеречном свете еле распознавались призрачные очертания черша, в который мы прибудем только завтра.

Если бы не Она, то пошел бы ночью, не останавливался бы, чтобы быстрее покончить со всей этой дуростью. Но Накира вряд ли привыкла так много ходить.

– На, – протянул остатки еды и плащ, который достал из сумки.

Сам же быстро расстелил постель и лег, но сразу же встал.

– Будешь спать тут, – и забрал плащ, отходя подальше.

И почему ты до сих пор не убежала, зверюга?

Эта мысль не давала покоя, от нее много раз просыпался за ночь, подскакивая и осматривая окрестность. Силуэт девицы постоянно находился в сидячем положении. Возможно, ждала моего более глубокого сна или размышляла о проведенном вместе дурацком дне.

Под утро подскочил так же, как это делал ночью. Но на этот раз Накира уже не сидела на том месте. Она не спала, не ходила где-то. Не нашел ее ни на поле, ни в лесу. Ее не было.

Зверюга убежала.

Глава 14  Полупрозрачные нити

 Поиски гатагрии не увенчивались успехом. Я прошелся назад по связывающему пути, но так и не смог найти хоть какое-то подобие следов ни человека, ни животного. И это странно, ведь к кентаврам именно в ту сторону надо бежать. Поэтому приготовился к худшему – терпеть боль.

Возможно, девица побежала к своим родным и больше не вернется сюда. Как вариант, специально убежит далеко, чтобы поиздеваться надо мной, ведь явно с неприязнью относиться. Но хотелось верить, что проклятие прошло от того противного поцелуя и нет надобности с Ней больше видится.

– Ох, – не сдержал вздох и сделал шаг назад. – И до кентавров не дойду.

Теперь я понял про какую невидимую черту говорила Накира. Как раз, сделав шаг назад, прошла пульсация в груди. Это ощущение и не сразу заметил, оно сперва было таким легким, как маленький укол, и быстро начало нарастать.

Внимательно посмотрев вперед, ничего не заметил: ни мерцания, не туманности, никаких признаков чего-то неестественного. Хотел было сделать снова шаг туда, но передумал – хватит с меня боли, одного давления в груди хватает, которое почему-то ослабло.

Да ясно почему. Не видит меня, поэтому и презрения былого не чувствует. Или без зрительного контакта не может воздействовать с былой силой.

Я стоял на одном месте, безрезультатно пытаясь хоть что-то различить, пару раз вытягивал руку вперед, ногу, но ничего не происходило. Путь к единственному месту, где могу найти Ее был отрезан. Без сарена догнать гатагрию нет никакой возможности. У человека ноги не приспособлены к настолько быстрому бегу.

Может пойти в Анатоликан одному и найти кого-нибудь, кто поможет с этим проклятием? Или в черш, чтобы взять сарена.

– Мар, – скривился я, качая головой.

Мне никто и не даст чешуйчатого, ведь прошлого я упустил, а на нового просто денег не хватит. Главное, перехватить гонца, который ездит раз в пару дней с почтой. Там явно должно быть мое описание и конечный пункт, который указал при заказе. Надо было черш говорить, а до Анатоликана пешком бы дошел. Что-то не везет мне с чешуйчатыми. Если так дальше пойдет, то заставят самому отлавливать.

Конечным решением оказалось идти в полл. Но и туда дорога была закрыта. Пару часов пути, и я снова перешел невидимую черту, не пускающую дальше.

А ты какую форму имеешь? Если круг, то я смогу вычислить примерное нахождение.

На глаз оценил пройденное расстояние и вернулся к середине, сразу же отправляясь в перпендикулярном направлении. Если пошел не в ту сторону, то вскоре достигну черты и развернусь. Иначе – найду беглянку. Почему-то казалось, что девица должна была отправиться именно в лес, в сторону, где живут гатагрии. Ведь определенно Ее с ними должно что-то связывать.

Сперва хотел побежать, чтобы по максимуму сократить расстояние, но толка от этого никакого не видел. Мне гатагрию не догнать. Оставалось только надеяться, что та вдруг захочет на пару дней заночевать на одном месте, тем самым дожидаясь меня.

Порыскал в сумке, но не нашел никакой еды. Надеялся к этому времени уже прибыть в черш, поесть чего горячего, ароматного, лечь на мягкую кровать, искупаться в конце концов. Но в последние дни мои планы умеют только рушиться.

Потому что стал куклой.

С детства недолюбливал представления людей, которые пытались показать с помощью деревянных бездушных марионеток какую-то увлекательную историю. Лучше бы сами вышли, продемонстрировали настоящие эмоции на лице, которых так не хватает у Высших и Средних. Так нет, снова каменные выражения с одним и тем же голосом, пытающимся быть разнообразным.

Я резко остановился, чуть не задев тонкую натянутую нить, из-за которой вон те деревянные острые колья без промедления врезались бы в меня со всего размаху. Это была четвертая ловушка, которую заметил по пути в глубь леса. И не удивительно – возле связывающих путей специально ставят много разных, чтобы по максимуму предотвратить нападение на людей.

Хорошо, что те помечают деревья, рядом с которыми поставили ловушки, чтобы можно было с легкостью заметить красную метку, оповещающую об опасности. Все знают, что, увидев подобную, надо обходить стороной.

Или не все…

Я стоял и не верил, что в паутинную ловушку на самом деле можно попасть. Ведь она отчетливо видна, для нее и дерево рядом помечать не надо. Эти полупрозрачные нити, поблескивающие белым, наоборот привлекают внимание издалека, не давая никакой возможности пройти и не заметить. Если только ты не животное.

Вокруг Накиры между двумя рядом растущими деревьями образовался кокон, из которого торчала одна нога и волосы, так и не запутавшиеся в этой липкой нити. Остальное тело почти полностью было покрыто множеством блестящих тонких полосочек, не скрывая под собой голое человеческое тело.

– Ты будешь смотреть или поможешь? – попыталась она повернуть голову, только сильнее сковывая саму себя.

А мне нравился открывшийся вид. Слишком нравился.

Такое миниатюрное тело с плавными изгибами нельзя прятать за той бесформенной рубашкой и широкими штанами. Если бы была одета во что-то более облегающее, то те парни и не подумали бы играть с ее сумкой, а сделали бы что-нибудь более ужасное. А Тэпин… Что он мог сделать? Или сделал?

– Тэпин к тебе приставал? – слишком взволнованно спросил я, быстро приближаясь к Ней.

– Какая разница?

Накира снова попыталась повернуться, но только со злостью пошевелила застрявшей рукой, путаясь в нити еще сильнее.

– Не двигайся, – на этот раз голос получилась сделать более спокойным. – Приставал? – я обошел вокруг и посмотреть в Ее глаза.

Но полупрозрачные нити мешали, поэтому достал кортик и разрезал парочку, аккуратно убирая их в сторону.

– Нет, – Она ответила слишком неубедительно.

– Что именно он сделал? – прошептал я.

– Это имеет значение? – как-то плаксиво сказала Накира. – Я уже много часов тут вишу.

– Чем быстрее ответишь, тем быстрее помогу освободиться.

Не знаю почему я подобное спрашиваю, зачем мне эта информация. Но почему-то жизненно важно стало узнать ответ на этот вопрос. Тем более я оттягиваю самое неприятное, чего Накире не удастся избежать.

– Поцеловал, – измученно сказала Она. – Доволен?

– Как?

Почему я должен быть доволен? Предупреждал того, чтобы без глупостей. Значит, придется с ним как-нибудь повидаться.

– Что как? Как доволен или как поцеловал?

– Второе.

Только услышав сквозившую злость в собственном голосе, пришлось встряхнуться и разжать неосознанно сжавшиеся кулаки.

– Обычно, – протянула Накира последнюю букву, не понижая интонацию на конце.

Врешь. Вот только необычно приятно или наоборот?

– По твоему согласию?

Она прикрыла глаза, вздохнула, а потом снова посмотрела на меня.

– Так же как ты меня поцеловал, ясно? – надрывно ответила девушка.

Я поднял одну бровь, желая уточнения.

– Второй раз, – прошептала, снова прикрывая глаза.

– Не плачь, – так же тихо сказал, вытирая одну скатившуюся слезу. – Не надо.

– Да я и не… – нахмурилась Накира. – Она случайно.

Первый раз вижу девушку со случайными слезами. Все-таки ты необычная, зве…

Посмотрел на кинжал, который держал в руках, незаметно выдыхая слишком долго накапливающийся воздух в легких.

– Не двигайся, – уже нормальным голосом сказал Ей.

– Я и не могу, – грустная улыбка промелькнула на губах Накиры.

Точно не понимает, о чем я пытаюсь предупредить.

– После того как разрежу, не шевелись, – медленно проговорил, делая ударение на каждое слово.

Я смазал кинжал и кончики пальцев маслом. Начал медленно проводить острием по нитям, видя, как те сразу же разрываются, плавно падая вниз под своей невесомой тяжестью. Деревья вскоре стали махровыми, с новым видом растения на них, словно укутались в поблескивающую одежду, к которой лучше не дотрагиваться. Это было самой простой частью из предстоящей работы.

Накира, как только почувствовала свободу, решила присесть за своей сумкой, но только застыла на начале пути, скованная по своей же глупости.

– Я просто так говорил не двигаться? – возмутился, разводя руки в стороны.

– Мне просто надо прикрыться.

– Ну превратись, – от одной этой мысли меня покоробило. – Тогда будет еще больнее.

– В смысле, – Накира испуганно на меня посмотрела.

Чтобы лишний раз не разговаривать, провел концом кинжала по Ее руке, очерчивая прямоугольник по всей верхней части, а потом подковырнул один край. Хотел сначала предупредить, чтобы сжала зубы или задержала дыхание, но от неожиданности будет не так больно. Надеюсь. Посчитал в уме до трех и дернул как можно резче, чтобы оторвать весь склеенный лоскут с верхней стороны руки.

Она вскрикнула настолько громко, что абсолютно все живые существа должны были услышать, некоторые испугаться, а другие – наоборот заинтересоваться. И это мне не понравилось. Но и тихо сделать полное очищение не удастся.

– По-другому нельзя? – проговорила, часто дыша, пытаясь унять боль и не показать явно образовавшиеся слезы.

– У меня нет с собой раствора.

– Но ты нож смазал чем-то, может и меня тоже? Или водой смочить. Это ведь как воск?

– Частично схоже.

– Его ведь можно подогреть, чтобы расплавился. Может меня тоже растереть?

Я позволил себе опустить взгляд ниже Ее лица и представил, как буду дотрагиваться к каждому участку тела, медленно, тщательно разогревая. Но в этом видении нет липких нитей. Пришлось тихо выдохнуть, убирая ненужные видения из головы.

– Хочешь, чтобы я к тебе прилип? – и дотронулся до живота, сразу же отдирая руку.

– Ау, – менее громко вскрикнула Она. – Не делай так больше.

Пришлось чуть подуть на руку и потрясти, убирая неприятное жжение после соприкосновения с нитями.

– Не хочу депиляцию всего тела, – плаксиво поморщилась Накира.

Девушка была расстроена и явно на грани истерики. Она заметно дергалась, не поворачиваясь, чтобы лишний раз не причинить себе боль, но в то же время не могла или не хотела замереть.

– Скоро стемнеет, – посмотрел Ей в глаза. – Выбирай как хочешь. Или я отдираю так, как первый раз, или медленно отделяю с помощью кинжала. Но учти, – прервал любой поспешный ответ, – в темноте ничего не увижу.

– А костер?

– Нет, не будет видно ночью, – покачал головой.

– Можно тогда освободить руки, чтобы я спереди сама?

Еле сдержал улыбку, рвущуюся на губы. Та героически сражалась с моими лицевыми мышцами, которые с трудом справлялись с поставленной задачей. Было что-то в Ее смущении забавное и такое волнительное, от чего хотелось просто обнять и заверить, что я и не смотрю, хоть раз за разом глаза сами опускались вниз.

Быстро, с криком Накиры, полным боли, сменяющимся шипением, мольбой и попытками остановить меня, я выполнил просьбу. Две руки девушки вскоре могли свободно двигаться, но не опускаться, чтобы случайно не прилипнуть к бокам.

– Дай кинжал, – потянулась она к рукоятке.

Хотел отступить, но рука сама отдала его. Без моего желания, снова напоминая о статусе подчиняющейся куклы, убирая мягкое потепление в отношении к Ней. Знал, что не надо давать кортик, ведь руки той трясутся, но все равно выполнил просьбу.

Я видел, как из-за неловкости девушки на белой коже начинали проступать крохотные капельки крови. Силился забрать оружие, но опять же не мог. Специально отвернулся, чтобы не бороться с собой лишний раз. Но от одних только вскриков, жалобных стонов и иногда проступающего рыдания той у меня внутри все сжималось от несуществующей боли.

– Снова прилипла, – вздохнула Накира, заставляя повернуться к Ней.

Ладони прикрывали грудь, а локти были прижаты к бокам, от чего те не могли сами оторваться, хотя при желании могла бы и сама освободиться. Правда, кинжал валялся в траве, выкинутый явно из-за нежелания больше вообще им что-то делать.

Так и хотелось сказать, чтобы не прикрывалась, ведь я уже давно все видел. Но передумал говорить подобное. Может, Ей дает это какое-то чувство защищенности.

Раскрасневшаяся кожа в некоторых местах припухла, в других была исцарапана, где-нигде до сих пор проступали тонкие цепочки из мельчайших бардовых бусинок. И все это только сверху, ведь живот и части тела ниже до сих пор были украшены полупрозрачными нитями, от которых еще предстояло избавиться.

– Я бы сделал аккуратнее, – покачал головой, доставая из сумки заживляющую мазь. – На, медленно втирай в кожу.

– Не надо, – и добавила после моего удивленного взгляда: – Потом все залечу слюной.

Меня снова передернуло от упоминания гатагрии. А эта легкость, с которой Она говорила о целительных свойствах монстра, выводила из равновесия.

Специально, чтобы не смогла увидеть выражение моего лица, начал со спины девушки. Постоянно покачивал головой от какого-то возмущения и пытался сосредоточиться на том, что делаю.

– Придется чуть подрезать волосы, – и сжал челюсти, совершенно не желая так поступать.

Слишком красивы, мягки для такого ужасного обращения. Хоть и не были причесаны, но даже в таком лохматом состоянии манили, добавляли желание дотронуться, пропустить сквозь пальцы. А самое ужасное – тянуло вдохнуть их аромат.

– Хорошо, – ответила Накира, словно было совершенно не жалко.

А у меня сердце кровью обливалось. Вроде бы не мои, но не портить же такие восхитительные волосы. Медленно отрезал прядки. Старался затрагивать только те, к которым прилипли нити. Перекидывал через плечо освободившиеся локоны и принимался за следующий участок.

Дальше шла спина, где слегка дотрагивался острием кинжала до кожи. Я очерчивал длинные полоски, разделяя на примерно ровные сектора так, чтобы было удобно отрывать. Видел, как от легкого прикосновения стали к телу, Она иногда подергивалась, заставляя меня каждый раз остановиться и проглотить подступивший ком к горлу.

Но все волнительные моменты закончилось душераздирающими криками. Возможно, стоило остановиться, чтобы не мучалась. Но надо было быстрее с этим покончить, чтобы, опять же, меньше мучалась.

Покрасневшая кожа после моей обработки смотрелась намного лучше. Так хотелось хоть чем-то помочь, чтобы унять жжение, которое непременно ощущала Накира. С языка чуть не сорвался вопрос: «Подуть?». А руки почти дотронулись до кожи, желая хоть так охладить.

Но покачал головой и пошел дальше. Пытался полностью сконцентрироваться на том, что делаю, но при отрывании следующего куска слипшихся нитей, руки сами задерживались, соприкасаясь с Ее кожей.

– Дальше сама, – протянул Накире кортик.

Как бы не хотелось проделать подобное и спереди, но понимал, что лучше не стоит. Это слишком. И для меня, и для Нее.

Специально отошел подальше, чтобы не было соблазна вернуться и помочь, чтобы не чувствовать на себе ту боль всего лишь от одних криков, не желать ничего лишнего, а дальше и не видеть ужасного превращения в зверя.

Пришлось ждать довольно долго, но девушка справилась сама. Подошла, уже одетая, вернула мне кинжал, после чего села рядом.

– Спасибо.

Ее улыбка словно залечивала те раны, которые наносил себе своими мыслями и образами в голове. Так хотелось, чтобы такое спокойствие продлилось навсегда. Накира больше не относилась ко мне с тем отвращением, от которого каждый раз появлялась тяжесть в груди. Сейчас девушка была обычной, как настоящие люди, хоть и отличающейся в то же время своей нереальностью. Не потому, что глаза с ободком или волосы непривычного цвета. Нет, неподдельными эмоциями, живой искрой, каким-то восхищением окружающим миром и одновременно детской наивностью.

– Следующий раз, – сказал вместо «пожалуйста», – обращай внимание вот на такие метки, – указал пальцем на красные точки на деревьях, возле которых стоят ловушки. – Даже в виде… той, – не смог назвать ее гатагрией, было слишком сложно. – Зрение ее должно различить такой цвет.

Опять же не получилось сказать «твое зрение». Это ведь гатагрия, она не может быть Накирой. Это два противоположных существа. Как тьма и яркий свет, как сама доброта и неприкрытая злоба, монстр и прекрасное создание, зверюга и нежный цветок. Слишком разные. И видя Ее, так хотелось забыть, что там внутри живет другая версия. Но не получилось.

Я встал и пошел, мимолетом посмотрев на задумавшуюся девушку. Теперь не должна встрять в неприятность, запомнит как больно бывает влезать в ловушки, которые очень просто заметить.

Сначала хотел оставить Накиру, чтобы направлялась по своим делам, не обращала на меня внимание. Но потом вспомнил о проклятии, которое вряд ли пропало.

Извини, но ты мне еще нужна.

– Пошли, – махнул головой, прося следовать за собой.

Когда солнце только приблизилось к горизонту, соприкасаясь с верхушками деревьев, но не опаляя их своим небывалым жаром, мы вышли обратно на дорогу, рядом с тем местом, где ночевали.

Хотел предложить не останавливаться пока, пойти дальше, чтобы приблизиться к чершу, но вдруг увидел кентавра. Он довольно быстро приближался к нам совершенно не с той стороны, откуда должен был.