Текст книги "Домой хочу! Или как выжить?"

Автор книги: Надежда Михайловна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

   Поцеловав папу, пошли на кухню, и пока я готовила завтрак, вывалили на мамочку ворох новостей:

   – Мы так по тебе скучали, все были грустные. Антипа даже рыдал возле Стёпки, деда Поля стал как... как... держидерево... его Стёпка так обозвал. А Зять бегал в какой-то... забыла... ну, в другую страну... принес травку на пузе. Дядя Тахирон её оторвал, и Зятю было больно, а потом ему все залечили, а он к Муське не идет. Антипа сказал, что ждёт, когда ты проснешься, а Муська там одна с лошадёнками, ой не... там же Кузема. Ой, мамочка, «самая главная радость случилося – у Артемия-ить сестричка родилася», назвали как тебя, Зинушей, папочка её так назвал и на ручках держал.

   – Артёмка теперь нос задирает, у нас-то сестрички или братика нет, – вздохнул Лучик, – зато мы собрали игрушки для чарфиков маленьких, дедушка старенький – ланда, сказал, что они бедные-бедные. А дедушка ланда маленький, с меня ростом, но какой-то шаман, а Стёпка с ним ругался, а ещё, когда спал долго, он матерился, а деда Поля велел не слушать, а чего, мы давно это всё слышали уже. А котики каждый день у окна сидели тихо-тихо.

   Стукнула входная дверь и в кухню ввалился Пол – весь зеленый, заросший, с повылазившими повсюду сучками – осторожно обнял меня и всхлипнул:

   – Дочка, еле дождался!

   – Пол, ты ж ребятишек обдерешь своими сучками, ты прямо саксаул!

   И тут Пол неприлично заржал:

   – Вот она, ехидность иномирская, один держидеревом обозвал, вторая саксаулом, чё это такое?-

   Рассказала про саксаул и аксакала – смеялись все, на смех появился папа.

   Едва сели завтракать, один за другим пришли:

   Арди (у деда Арди всё время дергалась щека, сдал его Лучик),

   Антипа (ить как в воду смотрел ланда), и бочком, охая и стеная, вполз кот.

   Все замолчали, с интересом глядя на нас. Кот задрал моську:

   – Можно подумать! Я что должен был делать, если тебя куда-то понесло не в ту степь – вот и пришлось кошачьи любовные песни вспомнить, простыми-то я бы не докричался, про любовь же пел!

   – Да, от твоих песен скулы сводило, и хотелось тебя прибить, – выразил общее мнение Дим.

   – Во! – кот поднял лапу кверху, – иди ужо, обнимемси и мировую выпьем! Я старый, больной, ранетый в жестоком бою. Ты, правда, тоже, но, моей заслуги, несомненно, больше. Да, я знаю, что от скромности не помру! – видя, что я смеюсь, котика понесло. Чтобы заткнуть фонтан красноречия, взяла его на руки, и тут котище всхлипнул и, обняв меня за шею, уткнулся мордой мне в ключицу.

   – Честно если, говорю один раз при всех – я для себя решил, если не вернешься, уйду к тебе. Вот, можешь считать это публичным объяснением в любви!

   – Ну, после твоих песен, об этом, похоже, весь Унгар в курсе.

   – И ты ещё спрашиваешь, в кого я такая ехидна? – повернулся кот к Антипе, – я не буду показывать когтем, я покажу всей лапой.

   – Кот, а что за травку Зять тебе принёс?

   – Эликсир кошачьей жизни, аналог нашей валерьянки, сильна травка, мертвого поднимает, наша земная послабее будет!

   – Смотри, подсядешь на неё, наркошей станешь!

   – Станешь с вами, когда дедок всю экспроприировал, «для нужд страдающих чарфи», – процитировал он, – они её рьян-травой зовут, там какие-то мыши в мужиков превратились и, похоже, для усиления мужской силы она и нужна. Ну, типа нашей Виагры что ли. Я-то без стимуляторов обхожусь, а там что за мужики, не видАл!

   – От ить како тебя с радостев заносит, а я и рад, лучше тако болтай, чем когда в лёжку лежал – мне без тебя, корефанище, жисть не мила казалася! Ты ить под шкуру с когтями влез ко мне, а и противный, а нужон! Зинуша, надоть ить тебе на дочушку, како и ты поименованную, глянуть, заведено у нас тако!

   – Како, тако, – передразнил кот, – придём ужо!

   – Ты потом мне про энту Виагру обскажешь, без ребятишков, для интересу и расширения... энтого... а, кругозору.

   Как всегда, с грохотом влетел Таши и закружил меня, а когда поставил, рядом оказался дедок мелкий, типа нашего чукчи, узкоглазенький и весь такой, как из пергамента.

   – Здравствуй, дедушка! – я поклонилась ему, – спасибо тебе, что помог к ним вернуться!

   Дед хитренько улыбаясь, сказал:

   – А хозяйка-то твоя повоспитаннее будет, уважительная!

   – Ну, мы академиев не кончали, самообразованием занимались, дипломов не имеем!

   – Дай-ка я на тебя повнимательнее погляжу, – дедуля подошел совсем близко, – нагни-ка голову ко мне, – сухими ладошками провел по вискам, – так... так... славно, через пару дней будешь совсем здорова, только вот душеньку надо подлечить, ну да я Величеству уже говорил. Величество, я было совсем собрался сегодня уплывать, так твои лиардийцы как с ума сошли, натащили горы всяких вещей для чарфи, а уж игрушек и детского, у нас и детишков-то столько нету.

   – Ну, мужики-то появились, мышиные, чай столько лет без баб, поди, прирост населения скаканёт выше крыши, – кот вступил в разговор, – ты дед, крестить замучаешься, или чего там у вас в таких случаях бывает.

   – Да с мужиками не всё просто, у них теперь зрение не скоро восстановится, днем-то при светиле, не видят они ничего, а сиднем сидеть тоже не хочется, в человечьем-то обличье много дел и задумок, рвутся на свет, а как бы слепнут, у них столько времени ночной образ жизни был.

   – У нас в таких случаях носят затемненные очки!

   – Ну-ка, обскажи мне про эти очки?

   Принесла свои, бережно хранимые, земные – здесь у светила лучи были более щадящие, и очки были как земная реликвия.

   Таши мгновенно просёк:

   – Можно стекла вставлять, вместо этого твоего пластика, а окантовку из тонких металлических трубочек. Ланда, пару дней подождешь? Сколько у тебя таких мужиков?

   – Восемнадцать. Величество, можно ли в вашу школу послать несколько детей, способных, я походил по столице, попечалился, как далеко мы от вас теперь, а ведь когда-то были могущественным народом! Сами виноваты, но пока я ещё скриплю, хотелось бы народ свой увидеть воспрявшим.

   – Да, забыла, Бастика велела вам с клятвой не торопиться, сказала провести обряд на каком-то талисмане, он должен сам выбрать кому.

   – Значит, все же талисман? Подготовимся, тогда пришлем вестника.

   – Таши, можно ли зятя в Тилью провести переходом, там же Стёпкина Муська с ума сходит?

   – Я тоже схожу, Мусечка моя – умнейшая детка, а и внуков навещу.

   – Ты же только что умирал?

   – Встряхнулся, собрался, «старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути», – пропел кот, – да и заодно посмотрю твою березку, и чего там с храмом этой... Богинюшки.

   Ланда покачал головой:

   – Богинюшка не ошиблась, когда вас сюда затянула, я смотрю, сколько много пользы от вас нашему миру!

   – Ага, он ещё и крестиком вышивать умеет и на гитаре...

   – Хорош, перехвалишь!

   Разбежались кто куда, мы с детками пошли к Антипе – там опять были слёзы от радости, Косик, пришедший поздравить с новорожденной, долго обнимал меня, шепнув:

   – Как же мы все тряслись и переживали, весь Лиард в храмы ходил, молились за вас.

   – Лиард-то здесь причём?

   Он пояснил, что если б не мы, последствия были бы ужасными.

   – Тогда Стёпка точно кроме енерала ещё и национальный герой.

   – Мода на кошек, особенно черных, зашкаливает, – он засмеялся, – сейчас во всех странах черные котята дорого стоят, у всех отцом числится наш кот, даже в Мачоре и Рудии, где он и близко не был.

   – Секс-гигант, однако!

   Малышка-тезка была совсем крохотная, вся такая миниатюрная.

   – Ить, Зинуша, и вам тако же надоть с Величеством народить ещё, энти у нас уже дюжеть самостоятельные. Любаву хоть сейчас замуж возьмут, и мой-от прохиндеюшко в шесть лет жениться горазд, а и захиреет род наш ведовской поди, Вирушка, Коська все ить перемешались, чисто ведовская пара только у меня! Лукерия вот, поди, найдет себе тоже не ведового, опечалисся тута.

   – Антипа, может, магам стоит выяснить останется ли ваше ведовское умение у деток от родителей разных национальностей-народностей? Если да, то совсем хорошо.

   – А ить и правда! Точно, с зятя не слезу!

   Дома удивил Лучик. Едва зашли, побежал в игровую, принес два больших листа с нарисованными на них... моими сыночками... оба, как живые, с улыбкой смотрели на меня. Слезы побежали сами.

   – Лученька! Ты ж их не видел... как же это?

   – Я же тебе говорил, они мне приснились и говорили со мной, когда я... – он замялся, – когда я пищал... без тебя, а папа меня как раз на руках держал, тогда они и приснились, сказали, что любят нас и гордятся нами! А Любава их не видела... надо же братиков ей увидеть. Они такие дяденьки, а нас называли мелкие.

   – Сыночек, – я расцеловала его, – ты большая умничка!

   Любава долго-долго смотрела на них, печально сказала:

   – Может, и мне приснятся, я же у тебя одна девочка... мамочка у них губы как твои, и Митюшка смотрит как ты, расскажи нам про них ещё.

   Так и застал нас Дим, сидевших втроем на диванчике, тесно прижавшихся друг к другу.

   – А чего мы печалимся?

   – Нет, папа, мы взрослые, серьёзные разговоры говорим, – оба вскочили и повисли на нём.

   – У меня несколько новостей, говорить?

   – Да, да! – запрыгали оба.

   – Нас пригласили на следующие выходные в Мачор, там у них будет Праздник Плодородия, а ещё все барсовые хотят видеть невесту Мстидара, и, конечно, Лучика, как пойдем?

   – Конечно, конечно!! Ещё нас ждет тётя Саль, на побережье постоянно появляются дельфины, большие без деток, и свистят. Лучик, ты их понимаешь, надо бы их послушать. Если маме тяжело видеть море, то втроем соберемся на денёк.

   – Я подумаю, но, скорее всего, нет, мне пока трудно.

   – А теперь у меня есть что-то вкусненькое, и пошли чаевничать!

   Долго чаевничали, удивительно, как никто не ввалился, обычно вечером кто-то да приходил.

   Спать пошли с папой – расспросов про Мачор было много, я ж там не была, а папа несколько раз. Угомонились не скоро, я же сильно мандражировала, наверняка будет непростой разговор, но похоже, Зина, пришло время выбора....

   Дим взял рисунки Лучика.

   – Похожи?

   – Да, один в один, он даже сумел хитрый взгляд Данюси углядеть.

   – Расскажи мне о них, я не знал, что у тебя там были дети.

   Долго сидели на веранде, разговаривали, смотрели на закат светила, вышла одна луна, вторая где-то зависла, но вот и вторая появилась. В свете двух лун деревья казались сказочными, и где-то неподалёку пела одинокая ночная птица.

   – Зина, ты же знаешь про обруч? Он обычно просто парит в воздухе, не подавая, скажем, признаков жизни. Когда появляется настоящая пара для Повелителя, он начинает потихоньку раскачиваться, а потом раздается мелодичный звон, слышный очень далеко. Я сам не видел такое – Тахирон говорит, что когда обруч полностью просыпается, об этом узнает весь Лиард. Меня уже лет десять пытаются женить, планировался политический брак с наследницей Рудии, но обязательным условием всегда является принятие невесты обручем, её он не принял. Все это время он был неподвижен, потом были и конкурсы – съезжались самые красивые, я сначала выбирал кого-то, приводил к обручу, а потом стал приводить всех претенденток сразу – тишина. С недавних пор он оживился, начал раскачиваться, потом, когда ты была в коме, замер. Тахирон пообещал отрезать язык тому, кто сболтнет про это, мне не сказали... Сегодня обруч заволновался и сильно... Ты сходишь со мной к обручу? – выстрелил он. – Подожди, не отвечай сразу... Когда я увидел детей... то, что было потрясение, понятно, но было и много злости на тебя, на этих интриганов... Потом подумалось, что ты, прости, очень хитрая дама, создавашая видимость, что я не нужен тебе, но из-за детей снизойдешь. Ещё меня бесило, что возле тебя было много мужиков, в друзьях женщин совсем не наблюдалось, мыслишки всякие подозрительные лезли. Ладно, мои, но Кузема, Юллис, кмет Тильи – все говорили о тебе с восторгом!

   – Хмм, это не те поклонники. Вот был местный ловелас, что меня в рыгаловку местную под оригинальным названием «Отдохни», переделанную в «Сдохни», приглашал винца отведать, в первые же дни нашей жизни в Тилье, только не сложилось, а потом котишки за сплетни обо мне его каждый день метили, и пришлось бедолаге уезжать изТильи.

   – Где он сейчас?

   – Где-то у Громодана, он как раз тех змеек и подкинул нам.

   – Надеюсь, получил, что причитается. Так. Потом Таши меня чуть не прибил за тебя и рассказал про роды, я ошалел, начал присматриваться. Приятно удивило, что ты спокойно восприняла мое общение с детьми, бесило, что ничего не просила, и не пыталась проявить хоть какой-то интерес. Вежливая, равнодушная со мной, и такая отзывчивая и веселая со всеми остальными. Ты знаешь, что Юллис без ума от тебя?

   – Пройти за короткое время путь от неизвестного подмастерья до известного швея, обычная благодарность, не более.

   – Вот, ты как птица, что у вас водится, голову в песок прячет, Стёпка говорил, забыл, как называется.

   – Страус.

   – Именно, просто не хочешь видеть, что тебе не нужно. На торжестве Косика то, что я не равнодушен к тебе, быстрее меня поняла эта ненормальная, оказывается, с детства влюбленная в своего кумира, девица, вот тогда я до трясучки испугался!

   Он как-то ловко ухватил меня за руку, мгновение – и я у него на коленях.

   – Вот так ловчее, – он уткнулся мне в макушку, – был очень неприятный разговор с Эффирским Повелителем, он, кстати, положил на тебя глаз.

   – Как положил, так и забрал, не люблю слащавых и масляных мужиков, мне одного бабника хватает.

   – А каких ты любишь?

   – Нормальных, надёжных.

   – Вот тогда и понял, что давно попал и пропал, признаюсь, – он хмыкнул, – у нас целый заговор образовался, как тебя убедить, что мы должны быть вместе, что я не мыслю своей жизни без вас.

   – И возглавил заговорщиков небезызвестный мне Степан? А эти все интриганы приняли посильное участие?

   Дим рассмеялся:

   – И ещё Лучезар с Любавой. Они перед сном постоянно спрашивают, когда же я не буду уходить, и утром можно будет меня будить и щекотать?

   – Обложили со всех сторон, ну, ладно, эти все, но Арди-то, серьёзнее всех и пошел на поводу у афериста-кота! Ну, вот что с ним делать? Выкрутится, вывернется, меня во всём обвинит, достал!

   – Я вашу любовь-нелюбовь долго не понимал, а когда увидел, как он дерёт монстра, а потом, очнувшись, постоянно лежит возле тебя, восхитился. Он на тебе и детях помешан просто, как и я тоже. Я сейчас, как юнец прыщавый тащусь от того, что ты рядом, и могу тебя обнимать!

   – А может обруч ваш не примет меня? Дим, я очень боюсь оказаться тебе не нужной, ну, какая из меня достойная супруга для правителя, я ж не того воспитания, зачем тебе, чтобы над тобой посмеивались из-за мезальянса? – как-то жалобно получилось у меня.

   – Милая, так не ты для окружения, оно для тебя. Как ты захочешь, так и будет, мне фиолетово, что и как, лишь бы ты была рядом. Я всю оставшуюся жизнь хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, твой кот шикарное четверостишье прочитал как-то: «Как много тех, с кем можно лечь в постель, Как мало тех, с кем хочется проснуться!» Поверь мне и себе тоже, что всё у нас сложится! -

   Он развернул меня к себе и острожно, невесомо начал целовать щеки, глаза, уголок губ, приговаривая, – не хочу и не могу больше быть без тебя, без деток.

   Я погладила его по щеке.

   – А как же любовницы, фаворитки?

   – Ну, если найдется такая, то пусть Стёпка раздерет мне лицо, милая моя звездочка, ведь 'энтот прохиндей' половину БКС задействовал шпионить за мной ещё с тех дней, когда Лучика спасали. Я не умею сладкие речи говорить, когда увидел тебя там, в бухте... уверен был, что жизнь закончилась! Одна мысль в голове крутилась, что не успел тебе сказать, как ты мне нужна!

   Теперь уже я начала его целовать и получила взамен сначала нежный поцелуй, а потом у нас, похоже, перемкнуло, как-то так, не отрываясь, добрели до спальни, я только и успела сказать:

   – Дим, дети услышат!

   – Я поставил полог тишины.

   И всё, не помню, куда и как улетела одежда, остальное какими-то урывками. Вот я осторожно глажу шрамы, с восторгом и предвкушением дотрагиваюсь губами, до чего могу дотянуться, тут же теряюсь в вихре его рук и губ...я отдавала и получала, горела и плавилась, взлетала ввысь – всё было пропитано бесконечной нежностью и желанием раскрыться и отдать всю себя до самого донышка, каким-то шестым чувством ощущая, что это именно то, что должно быть – единение тел и душ. Потом я потерялась, казалось, что ещё вот-вот, и я перестану быть собой и стану миллионами частичек, ярких и легких... и, взлетев в поднебесье, взорвалась... и родилась вновь, как сверхновая звезда!

   – Вот что значит пребывать наверху блаженства, – хрипловато прошептала я, уткнувшись Диму в грудь, тот выглядевший каким-то потрясенным тоже хрипло сказал:

   – Не знал, что может быть так прекрасно, надеюсь, теперь поняла, что мы созданы друг для друга?

   Уснуть удалось только под утро, которое наступило почему-то очень быстро. Набросив на себя халат, пошла приготовить завтрак – детки сегодня шли в школу, Дим обняв меня со спины целовал в шею:

   – Мама, папа, вы наконец-то жениться будете?

   Покраснев, повернулась к Лучику и, глядя в серьёзные зеленые глаза, только и сказала:

   – Да!

   – Юху-ху-ху! – подпрыгнул мой серьёзный мужичок и полетел к нам, обниматься, тут же прибежала Любава, я потрясённо смотрела на радующихся детей – а ведь таилась гаденькая мыслишка, что будут они ревновать меня.

   – Мамочка, мы с папой всё время секретничали и говорили, а вот когда мамочка созреет, и станем мы жить вместе, Стёпка давно говорил, чтобы мы дали тебе созреть, а на свадьбу мы тебе самое красивое платье придумали уже, и папочке костюм и нам всем, – тараторила дочка.

   Дим ласково погладил её по голове:

   – Все наши секреты рассказала!

   Та, прищурив один глаз, сказала:

   – А женитеся вы, секретов уже нету, и давайте скорее нам сестричку или братика рожайте, чтоб Артёмка не важничал!

   Ушли в школу радостные, Дим потащил меня в спальню.

   – Величество, тебе разве государственные дела решать не надо?

   – Моё самое важное государственное дело на сегодня – полностью заклеймить и залюбить одну весьма недоверчивую иномирскую женщину, на которую, как скажет Стёпка, озабоченное Величество семь месяцев пускал слюни.

   Наивный повелитель, есть же кот, которого как в умножении всегда надо держать в уме.

   – Ребятишки мои, вы всё утрясли? Дим, дай лапу, красава, у меня бы сил не хватило на такую долгую осаду. Надо признать, положа руку на сердце, что таких упрямых у меня и не было. Чё лыбисся, я б тебя и не выбрал в спутницы никогда, ты для меня типа Дуськи в кошачьем женском понимании. Правда, Дуська ещё дурее! Ладно, ладно... я очень рад, что тебя пристроил в надежные руки и объятья, пожалуй, Дим самый оптимальный вариант для тебя, не бухти, иди, папа благословит тебя!! А кто ж я ещё? Будя! Если без подначек – счастлив, наверное, это была моя самая давняя и почти невыполнимая мечта! Так, значицца, ...э-э-э хватит обниматься, она ещё не совсем здорова, ты мне её замучаешь, а у нас ещё много дел, лучше прислушайтесь, ничего не слышите необычного?

   Мы прислушались, какой-то звук лился сверху, типа перезвона маленьких колокольчиков, я бы назвала это малиновым звоном.

   – Так что одеваемся, прихорашиваемся, забираем деток и чешем к обручу! Меня, меня сначала надо прихорошить, не могу же я появиться на людях в раздолбайском виде!

   Кого из нас к обручу должны вести? Похоже, Стёпку. Он вредничал, ворчал, заставил чесать его второй раз – не понравилось, как шерсть уложена, перемерял кучу бабочек, пока я не заорала, что выкину в окошко, не угомонился. Потом придирчиво выбирал наряд и причёску для меня, вот тут уже я упёрлась – пойду в чём хочу, опять бухтел, – хорошо, что пришли дети из школы, перекинулся на них.

   Кота своего не узнавала совсем, пока Лучик не шепнул:

   – У него одно волнение внутри, он переживает!

   Дим, получивший свою порцию критики, только головой покачал:

   – Надо же, кот, как заботливая мамаша!

   За всеми этими сборами не заметили, как звук стал намного громче, напоминая перезвон колоколов в моей России, на Пасху, только звонили все так же нежные колокольчики.

   Пришел наряженный в свою ведовскую рубаху, торжественный и важный Антипа:

   – Ить все ждут, Величество, Унгар на чуду настроилсси, ить великая благость случится, обруч-от запел всё громче! Я от от Юльки принёс наряды, чай не зря всем миром решали како вас нарядить, одевайтеся!

   Платье цвета... морозного инея на солнце – больше ничего подходящего не нашлось в моем понимании, с разрезом от бедра, с большим, затянутым шнуровкой, вырезом на спине, и рубашка для Дима из такой же ткани. Оказалось, энти интриганы давно всё приготовили для нас и для деток.

   – Ить и не сомневалися, что тако будет! Ай, славно как все смотритеся!! Пошлите ужо, обруч, вон, надрывается, заждалсси, столь долго ждал, от и отрывается ноне перезвонами.

   Выйдя на улицу, опять впала в ступор – по бокам дорожки, ведущей к калитке, по линеечке сидели БКС, у каждого на шее бантик в цветах лиардского флага. Едва завидев нас, Вася, сидевший немного впереди, мявкнул, и эти... шпионы дружно подняли одну лапу к уху, как бы отдавая честь, растрогав меня до слёз.

   – Спасибо, котики, – поклонилась я им, получив в ответ дружное – «мяв! мяв! мяв!»

   Охрана из 'Когтей', невидимая в обычные дни, стояла при полном параде, навытяжку, с улыбками!

   За калиткой у перехода с большим букетом стоял 'гроза всея Лиардии' – Громодан, вручив мне букет, сказал Диму:

   – Всё готово, Ваше Величество! Весь Унгар ждёт!

   Переход настроили во дворец, на выходе из него, оптяь же, сплошной шеренгой стояли знаменитые 'Когти', и под их одобрительный гул мы пошли к этому неведомому обручу, песнь которого стала ещё громче. Впереди, кто бы сомневался, важно задрав хвост и с высокомерным выражением на морде, выступал котище, за ним, взявшись за руки, шли наши любимые детки, тоже очень торжественно-взволнованные, затем важный Антипа и замыкали шествие мы с Диманданом. У входа в помещение с обручем стояли наши интриганы, принаряженные и сияющие, – были все, Арди, Пол, Таши с Вирушкой, Косик с Ниталь, Саллия с Элефом, Агриппушка с надутым Артемием, Нархут, Кузема с 'детишками'. Я взяла за руку Артемия и подтолкнула его к Антипе, ребёнок расплылся в счастливой улыбке. У дверей все остановились и расступились – мы с Димом должны войти первыми, и, дружно выдохнув, мы пошли. За дверьми оказался огромный зал с узенькой дорожкой посередине, выложенной каким-то необычным камнем, ведущей в центр зала. Едва мы зашли, дорожка засверкала, как бы приглашая пойти по ней. Пошли, взявшись за руки и напряженно глядя вперед. В центре зала дорожка завершалась небольшим кругом, а вверху, строго посередине этого круга переливался, медленно крутясь, гигантский обруч, от которого разливалось нестерпимое для моих глаз сияние, и раздавался уже как бы торжествующий звон! Едва мы приблизились к центру круга, этот гигантский обруч стал медленно снижаться

   -Мама, это же колесо, оно ж раздавит! – в панике подумала я, Дим ободряюще покрепче обнял меня за талию. Этот обруч-переросток плавно спустился, и мы с Димом оказались в этом обруче. На мгновение настала оглушающая тишина... затем обруч начал плавно крутиться вокруг нас, сначала медленно, потом быстрее, от него полетели в разные стороны разноцветные искорки, я ещё успела увидеть, как восторженно смотрят на это мои дети, оказавшиеся на руках Мстидара, а потом эта многоцветная метель скрыла нас ото всех. Мы стояли в центре метели, ощущение восторга зашкаливало, опять появилось чувство, что и дышим, и думаем одинаково, я сильнее прижалась к теперь уже точно, самому родному и единственному из мужчин, человеку. Метель же, кружась по кругу, поднималась все выше, закручиваясь в спирали у потолка, достигнув верха, метель как бы раздвинула потолок, и весь этот сверкающий фейерверк устремился в небо... Был слышен оглушающий рёв – это вопили в восторге собравшиеся на площади перед дворцом люди. Сколько мы стояли в этом сказочном круженьи, не знаю, – то враз обруч загудел и пошёл наверх, мы с удивлением увидели на коже рук одинаковые рисунки, точь в точь повторяющие рисунок обруча, и услышали восторженные вопли набившихся в зал гостей, которые плотно обступили центр, но дорожка оставалась пустой – как потом пояснили, на неё могли вступить только Повелитель с парой.

   У самого края дорожки стояли Верховные маги и какая-то женщина в белом одеянии. Едва мы подошли, она заговорила... в наступившей тишине её голос разносился по залу, усиленный же магически, был слышен на площади, до отказа заполненной людьми:

   – Властью, данною мне Богиней нашей, Бастикой, объявляю вас истинной парой! Да пребудет с вами и вашими потомками свет и тепло вашей истинной, вечной и большой любви! Да сохранится нежность и бережность в ваших душах и сердцах! Счастья вам, храните и оберегайте вашу любовь!

   После этих слов она накрыла наши склоненные головы какой-то тканью с изображением Бастики в виде женщины, что-то слегка укололо скулу у правого глаза, опять по залу пронесся восхищенный вздох.

   – Богинюшка явила свою милость! Отметила вас своей благодатью, цените, уважайте и берегите друг друга! – добавила жрица Бастики и поклонилась нам. Мы с Димом удивленно уставились друг на друга – на месте укола на коже серебрилось миниатюрное переливающееся изображение пантеры, этакое иномирское тату. Следом за жрицей Богинюшки Верховный жрец Лиарда – Тахирон выступил вперёд и произнёс:

   – Закрепляю вашу избранную и освященную пару магически, многия лета! – И водрузил на наши головы небольшие короны, легкие и сверкающие.

   Затем Повелитель Лиарда, Его Величество Димандан Лиардийский, громко и чётко произнес:

   – Принимаю тебя, Избранная моя, сердцем и душой, буду с тобой и в горе и в радости, буду любить тебя и наших потомков, пока бьется мое сердце!

   Дрожащим от волнения голосом повторила за ним слова клятвы и добавила от себя:

   – ...и в гладе, и в хладе (голоде и холоде), и в горе, и в море (горестях и болезнях) – я навечно с тобой!

   Опять послышался восторженный рев с площади, прозвучала чёткая команда, 'Когти' мгновенно перестроились, и образовался коридор с выходом на площадь. Дим, подхватив меня на руки, вышел на большой балкон и, дождавшись тишины, сказал

   – Народ Лиарда, представляю вам мою семью: Избранная моя, единственная и горячо любимая Зиналия, – он, нежно поцеловав, поставил меня на ноги, я низко поклонилась людям, Дим же продолжал. – Мой Наследник, Его Высочество Лучезар – мой сын, – он высоко поднял счастливого Лучика – в толпе установилась тишина, потом её нарушил женский возглас:

   – Какой хорошенький. Вылитый папа! – и опять площадь восторженно закричала.

   Переждав восторги, Дим точно также высоко поднял Любаву. Толпа разом охнула.

   – Её высочество Любава, будущая княжна Мачорская и её жених Мстидар Мачорский, – он передал Любаву Мстидару.

   – И наконец, самый лучший, горячо любимый и единственный в мире говорящий кот – Степан Андреевич!

   Кот, естественно, не подкачал. Сидя на руках у Дима, эта зараза посылал воздушные поцелуи, народ смеялся и ликовал.

   Напоследок Дим сказал:

   – Отныне, этот день объявляется праздничным – назовем его: День Избранницы! Пусть каждый, кто ещё не встретил свою избранную – встретит, кто уже нашел, ещё раз отпразднует в этот день. Сегодня же всему Унгару выставляется праздничное угощение, будут праздничные представления по всему городу, а вечером фейерверк!

   – Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали, – прокомментировал Стёпка.

   Поклонившись всей, теперь уже полной семьёй, пошли во дворец, где ждали, собравшиеся на торжество, самые близкие, а также знать и представители других стран. Все энти интриганы сияли, как начищенные пятаки – Таши протянул на небольшом блюде две коробочки:

   – По-вашему обычаю, подтвердите свои клятвы, – узенькие, затейливо изукрашенные мелкими, похожими на наши брильянты, только бледно– голубыми камнями (когда бы мне иномирские драгоценные камни запомнить было), в средине у одного черный камушек, а у другого, побольше, зелёный, колечки отдаленно напоминали обручальные.

   – А цвету-от разного, штоба, значицца доглядывали друг за другом, а и заскучаешь когда, а глаз-от родименький тута, на руке. Мы тако порешили все!

   Примолкли, наблюдая, как мы обменялися энтими необычными кольцами, а потом дружно захлопали.

   – Мамочка, какие у вас с папой Багиры красивые на лице, а у меня с Даром тоже будут?

   Папа улыбнулся:

   – Скорее, маленькие барсики будут!

   – Когда уже я вырасту?

   – Сыночек, а ты что молчишь?

   – Мамочка, у всех наших внутри так красиво, а вот тот дяденька плохо думает, – шепнул он мне на ушко, но кошачий слух не подвёл – мгновение, и возле того товарища появились два котика и вынырнувший откуда-то Громодан.

   – Всё, дело в шляпе, – мурлыкнул кот.

   Пока принимали поздравления – утомилась, Мстидар с детишками пошли переодеться, а потом в парк, я же мечтала только об одном – прилечь.

   Дим шепнул:

   – Милая, потерпи чуток, первый танец наш. А потом домой.

   Конечно же, первым был вальс, мой самый обожаемый танец, танцевали только мы, я была пушинкой, вот-вот и взлечу, надежные руки, однако, держали крепко и бережно (непривычно так, но приятно!)

   После танца подлез кот:

   – Зелененькая моя, валите уже домой. Я за вас, так и быть, поотдуваюсь, а то не приведи... тьфу-тьфу... опять кошачьи любовные петь придется!

   – Прошу всех гостей нас извинить, все знают, что моя супруга третий день как пришла в себя, пока полностью не восстановилась, поэтому мы вас покидаем, Степан любезно вызвался нас заменить, думаю, никто не будет в обиде. Вас ждёт много интересного!

   На каком-то возвышении уже восседал кот и, кивнув Косику, который держал в руках местную гитару – когда только успели!

   – Маэстро, пожалуйста! – запел:

   – «Обручальное кольцо-о-о-о», – энти интриганы дружно подхватили припев, вот ведь... редиски.

   – Уфф, ну, не публичный я человек. Меня так утомили эти взгляды, рукопожатья, ты уж, Величество, придумай, как мне поменьше бывать на таких ... торжествах, выматывают здорово!

   – Один официальный приём надо будет вытерпеть – соберутся все Правители, сегодня-то были их доверенные лица, вот сообщат им, что обруч действительно тебя выбрал, тогда они явятся с поздравлениями. Ох, и позавидуют некоторые, типа эффирца, у него-то брак взаимовыгодный для Эффирии и Малиша был, типа, как кот пел когда-то: «жениться по любви не может ни один король!» Я вот исключение, как здорово, что у нас обруч имеется, – он нежно поцеловал меня. – Ложись, звездочка моя, а я ножки тебе разомну, видел, как ты с ноги на ногу переступала.