Текст книги "Под сенью тайги (СИ)"

Автор книги: Надежда Лунная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Наталья была крепкой девушкой среднего роста. Одевалась со вкусом, но больше всего притягивали взгляды ее яркие почти черные глаза и черные волосы. Более живое лицо найти, пожалуй, невозможно. Алексей был худощавым, высоким и почти таким же ярким как его избранница. Черные брови почти срастались на переносице, отчего лицо казалось сердитым. Но он редко сердился. Завидев нас, он снял кепку. Мы с сестренкой обнялись, а парни пожали друг другу руки.

– Ну, наконец-то вы объявились! Три года ни слуху, ни духу! После сообщения об аварии мы с тобой разговаривали всего пару раз. У, как я скучала! – Наташа стиснула меня, и что-то щелкнуло в позвоночнике. Я в долгу не осталась.

– Я тоже очень скучала. Теперь постараемся не теряться. Я обещаю!

– Я тоже обещаю, что не отпущу тебя больше никуда одну. – передразнила она мой голос. – А зятя – тем более. – Наташа фыркнула. – Максим, ты чего как воды в рот набрал? И где твои легендарные мускулы?

– Остались лежать на простынях больничной койки. Но не беспокойся, я быстренько их восстановлю, когда вернемся в горы. – Макс радостно улыбался, оглядывая всю честную компанию. – А ты поправилась в талии, Таха. Не предвидится ли у вас третьего лишнего?

– Почему лишнего? – спросила Наташа и тут же испугалась. – То есть, конечно же, нет! Никаких пополнений до свадьбы.

– Грамотный подход. – похвалила я. А чего еще было от меня ждать? До встречи с Максом, я считала женщин венцом творения природы, а мужчин – мускулами, которые прилагались к уму женщины. Теперь я снизошла до теории о двух идеальных половинках.

– Подход может и грамотный.. Однако, до того, как этот подход принесет результаты, мы, наверное, выйдем на пенсию. – метнула шпильку Наташа.

– Давай обговорим это после. – нахмурился Алексей.

– Как скажешь, дорогой. Ну чего мы тут столпились? Идем, получим ваш багаж!

– У нас нет багажа. – сказал Максим. – Все, что нам было нужно, уместилось в ручную кладь.

– Да? – Ната задумалась. – Ну, в принципе, мы в вашей комнате не копались. Там все осталось, как было до вашего отъезда. Вам, скорее всего, ничего покупать не придется.

– Супер. – откликнулась я. – Тогда остается только получить Юпитера.

– Чего-чего? – вопросила Наташа, округлив глаза.

– Кого. Я везу подарок тете Оюне. – ответила я. – Как она, к слову?

– Да ничего, вроде. Если бы что-то случилось, мы бы знали. – ответила Наташа, опустив глаза. Она побаивалась старуху. И было с чего, надо думать.

– Я подгоню машину к выходу. Она далеко. – сказал Алеша и ушел.

Я сходила за собакой. Пес выглядел помятым и испуганным. Он страшно мне обрадовался. Как только мы вышли из помещения я поспешила снять с него оскорбительный намордник. Юпитер чихнул, тряхнул головой и благодарно завилял хвостом.

Ната оглядела меня и сморщила нос:

– Прикид как у серийного убийцы. Как всегда.

– Представляю себе твой обморок, если бы я приехала в цветастом сарафанчике.

– Фи! Я бы объявила тебя самозванкой. – хихикнула Ната.

Тут подъехала темно-синяя Хонда, минивен. Мы погрузились в нее и полетели – иначе назвать вождение Алексея нельзя было – по направлению к горам. Когда мы выехали из города, за окном стали подниматься высокие холмы, покрытые лесом. Склоны некоторых из них были каменистыми, и было заметно, что это места прошлых обвалов. Затем дорога превратилась в серпантин. То и дело фары выхватывали из темноты дорожные знаки: "Осторожно, камнепад!" Я покосилась на спидометр. Сидели мы с Максимом сзади, поэтому мне пришлось наклониться к плечу Алексея, чтобы увидеть устрашающую цифру. Алексей кинул на меня быстрый взгляд и усмехнулся:

– Наша бесстрашная фурия боится быстрой езды? – иронично спросил он.

– Знаешь, некоторых людей безответственность доводит в числе прочего и до психушки. – огрызнулась я. – Между прочим, дорога-то та же!

– Извини. – быстро капитулировал Алеша и сбросил скорость.

Я поняла насколько был напряжен Макс, только когда он ослабил хватку: его пальцы оставили на моем запястье след, обещающий стать синяком. Я посмотрела на него, но он, не отрываясь, разглядывал зеленые, радующие глаз, холмы, мелькающие в свете фар. Когда в поле зрения замаячил Байкал, мы остановились на перекур.

Мы с Натой вылезли из машины и подошли к краю обрыва, под которым было еще одно кольцо дороги. Эта часть Байкала была похожа на небольшой залив. Вода, освещаемая огнями маленькой пристани, казалась черной. Байкал никогда не устраивал теплый прием, с него всегда дул холодный ветер, но все равно, глядя на него, в сердце разливалось чувство, как будто ты снова обрел старого друга. Ребята подошли к нам сзади и обняли за талии. Юпитер побежал к ближайшему кусту. Некоторое время мы молча стояли и смотрели на обманчиво неподвижную гладь воды. Первой заговорила Наташа:

– Сколько бы я здесь не жила, Байкал никогда не станет для меня чем-то обыденным и скучным.

– Для нас-то уж и подавно. – подал голос Максим, кладя голову мне на плечо. – Он – средоточие жизни. Чистый, щедрый и яростный.

Я смотрела на самое великое озеро в мире и беззвучно молилась, чтобы оно смыло все наши прошлые печали, унесло болезнь, дало нам жить счастливо. Чувствуя руки Макса на моей талии, тяжесть его головы на моем плече, я думала о том, что дороже меня у него никого нет. Я его опора, его надежда. И это было очень печально.

У меня была семья, была сестра, которая всегда меня поддерживала, хоть и не во всем понимала. Он же был одинок. За три года все друзья рассосались, как доброкачественная опухоль. Некоторые из них, правда, погибли во время экстремальных походов. Его родители умерли через год после нашей свадьбы, оставив его одного на этом свете. А это значило, что две некогда могучих и умелых руки держались сейчас за последнюю соломинку. Мои невеселые мысли разогнал звонкий голос Наташи, которая вырвалась из объятий Алексея и уже запрыгивала в машину:

– Едем! Налюбуетесь еще, отпуск длинный, а путь до дома не намного короче.

Я окликнула собаку. Все расселись по местам и двинулись домой. В Байкальск.

Глава 4

На место мы прибыли около трех часов ночи. Есть хотелось просто ужасно, по дороге мы заскочили в местный круглосуточный супермаркет и накидали целую тележку продуктов, за которую расплатились поровну. И уже через десять минут Наталья открывала дверь квартиры дома в микрорайоне Гагарина. Мы немного побегали туда-сюда, выгружая продукты из машины, затем наши мужчины уехали в гараж. Алексей – поставить машину, Макс – проверить наше походное снаряжение. Впервые мы остались с сестренкой одни, не считая Юпитера. Он с любопытством обследовал небольшое жилище, а затем с чувством выполненного долга улегся на балконе, где свежий ветерок изредка ерошил ему шерсть. Несладко ему приходилось в такой густой шубе летом. Впрочем, новое место жительства обещало ему облегчение. Сибирь не баловала теплыми деньками.

Наша квартира была двухкомнатной. Комнату с довольно просторной кладовкой, где я устроила себе небольшую фотолабораторию, занимали я и Максим. Комнату с балконом Наташа делила с Алексеем. С виду могло показаться, что нам тесно, но моменты, когда мы все четверо собирались под одной крышей были очень редкими из-за частых командировок. Постоянно то одной, то другой пары – а то и обоих сразу – не бывало дома. Поэтому мы никогда не задумывались о расширении жилплощади. В коридоре вдоль стены от пола до потолка тянулся стеллаж с книгами, который Максим сделал своими руками. Кухонька была маленькой, но уютной: чувствовался безупречный вкус Натальи. Линолеум, шторы, обои – все было в оранжево-желтых тонах. Огромное окно выходило на большую поляну густой зеленой травы. Но сейчас за окном царила темнота.

Я закинула наши сумки в комнату, налила псу воды, которую он с жадностью вылакал, и присоединилась к Наталье, хозяйничающей на кухне. Некоторое время мы молча разбирали сумки с продуктами. Собравшись с мыслями, я, наконец, сказала:

– Я очень тебе благодарна, что ты не отказала нам и..

– Ой, да брось! Это и ваша квартира тоже. – отмахнулась Ната, продолжая шуршать пакетами.

– Да, но мы исчезли на три года, я ведь даже писем тебе не писала. – опустила глаза я.

– Знаешь, это можно понять. Из тех двух телефонных разговоров, которые у нас были, по твоему голосу можно было заключить, что ты живешь в чистилище. Тебе медаль полагается за то, что ты не сбежала в первый же месяц. Я даже вообразить не могу, через что ты прошла. Например, если бы Леша меня ударил, я бы его ночью подушкой задушила, а не стала бы еще и таскать ему печеньки с пирожками в психушку! – сказала Наташа, пронзая меня взглядом своих умопомрачительных черных глаз.

– Но он же не знал, что делает! Ему казалось, что я – чудовище. Он защищался. – вступилась я за супруга, пинком закрыв холодильник.

– А где гарантия, что этого не повторится? Ты можешь знать точно, что ему не "покажется», что я – черный вурдалак? – сверкнула на меня глазами моя мучительница.

– Гарантий нет. Я буду все время рядом с ним. И тебя одну ни за что с ним не оставлю. Хотя, пока он пьет свои таблетки, он абсолютно спокоен. Должен быть.. – проговорила я.

– Должен быть. Вот именно. Любопытно, а чем это ты нам поможешь, если он все-таки слетит с катушек? Убьешь его? – ехидно осведомилась Наташа.

– Нет, не убью. Но выключить его смогу, ты же знаешь. В прошлый раз получилось, хотя он и успел несколько раз меня ударить. – с вызовом отбилась я.

– Несколько раз ударить.. – почти шепотом произнесла Наташа и закрыла глаза, глубоко вздыхая. – Знаешь, тебе всего двадцать восемь. Ты легко могла бы найти себе другого мужика. Если бы поменяла свой жуткий стиль, конечно. Да и Игорь наверняка продолжает по тебе сохнуть.

– Слышать об этом не хочу. Я люблю Максима.

– Знаю. Я вижу, как ты светишься рядом с ним, и мне это не нравится. Любовь может уйти, а сломанную жизнь заново не проживешь. Я тоже люблю Макса. Он был хорошим мужиком. – Ната поставила на плиту кастрюлю с водой.

– Он и сейчас такой. Все воспоминания сохранились. По крайней мере те, которые были до аварии. – сказала я, яростно кромсая ножом помидор. – И я не собираюсь ломать себе жизнь, к твоему сведению.

– То есть, ты... – повернулась ко мне сестра.

– Я уйду от него, если он еще раз выкинет что-то подобное. Я не такая уж железная, как ты себе вообразила. – печально улыбнулась я.

– Ты не представляешь, какой камень с моей души свалила. – сразу заулыбалась Наташа. – Макс хороший зять, но ты гораздо важнее.

– Не уверена. – пробормотала я. – И не трогай мой стиль!

– Ну уж нет! – засмеялась Ната. – Я от тебя не отстану, пока ты не перестанешь быть ходячим маяком для металлоискателей!

– Кстати, – хихикнула я. – Меня в аэропорту раздели до трусов. Заставили снять штаны, из-за металлических заклепок на бедрах.

– Да ладно тебе! – Наташа залилась звонким смехом.

– Серьезно! – Я, глядя на нее, тоже рассмеялась.

Минуты две слышно было только смеховую истерику. Мы уже начали успокаиваться, когда вернулись наши благоверные. Алешка с порога повел носом, и его лицо сразу стало довольным как у кота. Особенно, учитывая, что пахло жарящейся рыбой. Знаменитым байкальским омулем.

– Шустро вы! – сказал Макс. – Вам помочь?

– Не нужно, солнце. – ответила я. – Иди лучше нашу комнату обратно осваивать. Мы вас позовем, когда все будет готово.

– В переводе на русский – вам нужно посекретничать? – улыбнулся Леша.

– Именно. Идите, или вас скалочкой подогнать? – пригрозила Наталья. Ребята сразу исчезли. Мы переглянулись и снова рассмеялись.

– Сколько живем вместе, а он так и не заметил, что скалки у меня нет. – пискнула сквозь смех Ната.

Сытный ужин расслабил тело, и я начала клевать носом. Покосившись на Максима, я убедилась, что он в похожем состоянии. Мы разбрелись по комнатам, и сразу рухнули в постели. Не знаю как Максим, а я уснула до того, как голова коснулась подушки.

На следующий день после обеда Наташа с Лешей остались дома разбирать образцы горных пород, собранные на водопадах Аршана. Вместе они составляли прекрасный дуэт геологов, посему работать вместе для них было сущим удовольствием.

Чтобы им не мешать, мы с Максом пошли подышать воздухом, захватив с собой Юпитера. Первым делом мы, конечно, направились к Байкалу. Аллея, которая вела к берегу, была забита гуляющими. Все косились в мою сторону. Макс ухмылялся, но считал за лучшее не комментировать. И правильно. Меня провоцировать не стоило, особенно в вопросах, касающихся моего внешнего вида.

Наконец, мы подошли к кромке воды и вдохнули ее свежий запах. Мы смотрели на крутой отвесный противоположный берег озера и думали о том, что последний раз мы стояли вдвоем на этом месте три с половиной года назад. Я взобралась на огромный валун, присела и опустила руку в ледяную воду. Рука почти сразу начала неметь, но мне не хотелось ее убирать. Я физически ощущала силу и чистоту этого места, они прямо таки вибрировали по моей ладони. Может быть, сам Нептун обратил на меня внимание и теперь будет следить за моей судьбой, кто знает?

Я обернулась и посмотрела на Максима. Он с повышенным интересом следил за клубами тумана, стелящимися над водой далеко от берега. Я подошла и прижалась к нему всем телом. Он обнял меня в ответ. Гуляющие как-то незаметно испарились, и мы остались одни. Только вдалеке виднелась старенькая бабушка-бурятка, выгуливающая свою собачку. Я почувствовала, что муж опустил голову и смотрит на меня. Я подняла взгляд и провалилась в его необычно расширенные зрачки. Тут до меня дошло, что сегодня он не принимал таблеток. На спине тут же образовался холодок, я начала отстраняться, но Макс улыбнулся, наклонился и поцеловал меня. Его руки с моей талии опустились чуть ниже и устроились в моих задних карманах. Мы стояли на камнях, нас обдувал ледяной ветер, но нам было жарко. Я провела рукой по его спине и с тоской подумала о том времени, когда его руки бугрились мышцами, а на его брюшном прессе можно было стирать белье. Тогда он свободно поднимал меня одной рукой. Теперь я, пожалуй, могла бы запросто поднять его сама.

– Какие у нас планы на ближайший месяц? – спросил Макс.

– За месяц не ручаюсь, обсудим это вечером. Но эта неделя у нас расписана. Лешка сказал, что у них недостаточно образцов, поэтому завтра едем в Аршан. Походим по ущелью.. – ответила я, зарываясь носом в его волосы.

– Походим? – насмешливо прищурился Макс.

– Ну, полазаем. Так тебе больше нравится? – оттолкнулась я от него.

– Тут, пожалуй, больше подходит слово "пробираться" – хохотнул Макс и поймал меня обратно. – Или «карабкаться». Но я рад. Москва высосала из меня больше сил, чем этот проклятый доктор. Я стал похож на офисного сотрудника, мышцами которого можно пользоваться как парусом!

Глава 5

Утро следующего дня проливало слезы над быстро уходящим летом. Густая трава примыкающего к Байкальску луга, путь через который вел к лесочку, не оставляла ногам никакого шанса на сухость. Мои джинсы были влажными по колено, а несчастный Юпитер весь вымок до нитки. Пес, видимо, предчувствовал скорую разлуку и вел себя беспокойно. Мне самой было нелегко. За эти несколько дней я успела привыкнуть к его дружелюбному взгляду и мерному сопению у моей кровати по ночам. Но делать нечего. Я перехватила поудобнее пакет с кормом и пошла дальше. За первыми деревьями леса уже виднелся наш пункт назначения. Небольшой старый домик, из трубы которого курилась тонкая струйка дыма. Когда до крыльца оставалось около двадцати метров, входная дверь распахнулась и нам навстречу вышла, опираясь на палку, маленькая старушка.

– Долго спишь! Я давно тебя жду. – сказала она вместо приветствия.

Я улыбнулась и ускорила шаги. Сердце екнуло, когда я разглядела бабушку получше. Она изрядно сдала с тех пор, как мы виделись в последний раз. Последние черные прядки волос поседели, морщин прибавилось, да и спина ее, похоже, не разгибалась до конца. Однако, волосы были аккуратно убраны в пучок, на длинной широкой юбке не было ни складочки и небесно-голубой передник сверкал чистотой. Никакой неряшливости, как всегда. Мы приблизились, и она подслеповато прищурилась на Юпитера.

– Так вот ты какой. – сказала она псу.

Тот сначала посмотрел на меня. Я улыбалась. Пес успокоился и дружелюбно завилял хвостом.

– Даже не обнимешь меня, бестия? – с укором обратилась ко мне бабушка Оюна.

Я с облегчением заключила ее в объятия. С ней никогда нельзя было быть уверенной: правильно ты поступаешь или нет. Она на удивление крепко сжала меня в ответ, затем резко отстранилась.

– Ну, заходите! Чего встали как пни? – прикрикнула она и скрылась за дверью.

Я пропустила собаку вперед и вошла следом. Внутри царил мягкий и такой знакомый с детства полумрак. Бабушка Оюна не признавала электричества. Она до сих пор готовила на дровяной печи. А с тех пор как она начала терять зрение, сама собой отпала потребность в вечернем освещении. Когда я была маленькой, бабушка Оюна уже была старой. Никто не знал сколько ей лет, а спрашивать боялись. Однажды, она проговорилась мне, что была замужем. Я обмолвилась об этом дома, и моя мать, пожав плечами, пошутила, что ее мужем вполне мог быть сам Чингисхан. Я часто приходила к Оюне и помню, что по вечерам она зажигала свечи. Наверное, поэтому у меня такое трепетное отношение к этому атрибуту священников и оккультистов.

Кругом все сияло чистотой, кроме одного угла кухни, где под потолком сушились пучки различных трав. Под ними на полу лежали несколько былинок. Я не удивлялась, как почти слепому пожилому человеку удается поддерживать такой порядок. Оюна прожила в этом домишке всю свою жизнь и знала в нем каждую пылинку в лицо. Но как, черт побери, она умудрилась собрать травы в этом году? Впрочем, когда имеешь дело с бабушкой Оюной, теряешь способность удивляться чему-либо. И в этот раз она не пошутила, что ждала нас. На столе дымился горячий травяной чай. Я глубоко вдохнула навевающие ностальгию запахи и села за стол, поставив пакет с кормом в угол.

– Это для пса. – пояснила я.

– Да уж явно не для меня. – ответила бабушка.

Я усмехнулась. Об остром языке Оюны, по-моему, знала вся Иркутская область.

– Юпитер, ко мне. – позвала я, и он тут же подошел.

– Ну и имечко. – фыркнула бабушка, усаживаясь на скамью напротив меня.

– Хороший пес. – приласкала я собаку, не обращая внимания на скепсис Оюны. – А теперь слушай. Бабушка теперь твоя хозяйка. Хозяйка! – повторила я с нажимом, указывая на бабушку. – Во всем ее слушайся. И не бойся. Она только говорит страшно, но никогда не обидит.

– Люди говорят другое. – снова съязвила Оюна.

– Бабушка, не пугай собаку. Пожалуйста. – попросила я. – Он будет хорошим помощником.

– Да ну? А полынь от лопуха он сможет отличить?

На это я ничего не ответила, а просто опустила глаза в чашку с чаем, сделав вид, что сильно расстроилась. Не знаю, могла она видеть меня или нет, но прием, как всегда, подействовал.

– Юпитер, иди сюда. – позвала она.

Пес неуверенно посмотрел на меня, я не шелохнулась, хотя внутри у меня отчаянно разрывалось сердце. Я не смотрела на него, и, подождав немного, он тяжело вздохнул и подошел к Оюне. Краем глаза я видела, что она погладила его по голове, что-то бормоча по-бурятски. Юпитер внимательно слушал, будто понимал каждое слово. Затем Оюна встала со скамьи и, взяв пса за ошейник, отвела в уголок рядом с печкой. Я последовала за ними. Оказалось, бабушка уже приготовила ему место, накрыв кучу сухой травы старым ватником. Она подвела туда собаку и показала пальцем на ватник, четко проговорив: «Место!». Юпитер послушно улегся на мягкую лежанку и опустил голову на лапы. Хорошо, так он быстрее высохнет. Не спрашивайте меня, откуда она узнала, что я привезу собаку. Бабушка всегда знала все, хотя часто утверждала обратное. Что ж, собачий вопрос решен. Я не ждала благодарности, я просто была рада, что теперь эти двое будут друг за другом приглядывать.

Мы вернулись за стол. Отхлебнув ароматного чая, я позволила себе погрузиться в ностальгическую дрему. Не счесть, сколько вечеров мы провели вот так с бабушкой Оюной за чаем и разговорами. Пока я была маленькой, Оюна потчевала меня бурятскими сказками. Но когда я начала взрослеть и задавать все более сложные вопросы, наши разговоры стали напряженными. Я никак не хотела принимать главную идею, что «на все воля великого духа», и каждый человек идет по своему пути, который никто не сможет пройти кроме него. Я не желала знать, что есть какое-либо предопределение, ведь тогда получалось, что у людей вовсе нет свободы выбора!

Но когда я еще немного повзрослела и перестала отрицать все и вся, – в основном из-за того, что сильно увлеклась викканской религией – бабушка Оюна разложила мне все по полочкам. «Путь у каждого живого создания свой, это так. Однако, выбор состоит в том, идти по нему или же нет. – объясняла она, походя сплетая куколку из длинных стеблей травы. – Если ты решаешь идти по своему пути, то добрые духи, или как нынче по-новому говорят – высшие силы, будут помогать тебе на этом пути. Давать знаки. Подсказки. Но если ты отвернешься от того, что тебе предначертано, духи забудут о тебе, и ты останешься одна одинешенька лицом к лицу с миром».

Я очень любила бабушку, хотя она не была кровной родственницей нашей семьи. Когда мне было четыре года, я вдруг совсем перестала говорить. Мама сводила меня к врачу, однако, тот ничего необычного не нашел и сказал, что я здорова. Тогда меня повели к бабушке Оюне. Я хорошо помню, что в первый раз увидев ее, сильно засмущалась. Ее узкие черные глаза смотрели так пронзительно, что, казалось, она видит все твои самые тайные, постыдные мысли. Но она отнеслась ко мне по-доброму, насколько вообще это слово к ней применимо. Она усадила меня на стул, приказала не двигаться и поставила мне на голову медную миску с водой. Затем зажгла свечу и принялась капать в воду воском, что-то негромко бормоча. Так продолжалось несколько минут, затем Оюна сняла миску с моей головы и показала маме содержимое. Мамино лицо вытянулось от удивления. Я с любопытством подошла к ним и потянула бабушку за рукав. Но та не обратила на меня внимания. Она разговаривала с мамой.

– Собака ее испугала сильно. Это ничего. – говорила она.

Она забубнила что-то над этой миской, подожгла какую-то траву, а затем, покопавшись в маленькой полочке, достала конфету и протянула ее мне.

– Держи, бестия! – сказала она, улыбаясь.

– Я не бестия. Я – Аня. – неожиданно отозвалась я.

Мама удивленно охнула и принялась на все лады благодарить бабушку. Та сердито отмахнулась от денег. Банку меда, однако, взяла с видимым удовольствием. Позже мама рассказала, что в миске с водой плавала восковая фигурка, очертаниями похожая на собаку. С тех пор я часто приходила к Оюне и слушала все ее россказни так, будто это была истина в последней инстанции.

– Ты чего это творишь? – поинтересовалась бабушка, безжалостно вырывая меня из воспоминаний и противоречивых эмоций.

– А чего я такого сделала? – ответила я вопросом на вопрос.

– Ты зачем снова себе на шею хомут повесила? – строго спросила Оюна.

– Максим – не хомут, бабушка. Он мой супруг.

– Супруг! – передразнила Оюна. – Говорила я тебе, что он – не твой удел. Холодная ты слишком.

– Видимо, недостаточно холодная, раз он меня растопил. – тихо возразила я.

– Как растаяла, так и заледенеешь заново. Видеть я стала плохо, однако, вижу, что за твоим плечом беда стоит.

– Какая беда? – насторожилась я.

– Он – твоя беда. Отвези его обратно, а потом забудь где оставила! Иначе, плохо тебе придется, бестия.

– Он снова сорвется?

– Сама знаешь, нельзя его вылечить. Внутри у него огонь тлеет. И, рано или поздно, он вырвется наружу и обожжет тебя. Вспомнишь ты тогда советы старухи.

– Я ничего не могу сделать, бабушка. – устало вздохнула я. – Если я не использую этот последний шанс, то мой собственный огонь съест меня изнутри.

– Что правда, то правда. Вы, Лебедевы, обожаете самоедствовать. – согласилась Оюна. – Слышала бы ты, что твоя мать говорила, когда ваш отец пропал. Ладно. Вижу, нет толку с тобой разговаривать. Все одно, сделаешь, как хочешь. Значит так и должно быть. Скажу только одно: ты сильнее, чем сама думаешь.

Бабушка положила локти на стол, потерла круглое лицо ладонями и уставилась в окно, будто могла разглядеть что-то за ним. Я не думала долго над ее словами. Она была права: я все равно сделаю так, как задумала. Если ничего не получится, значит, так тому и быть. Буду выплывать из того, что сама же заварила. Я тоже посмотрела в окошко. Дождь закончился и над холмом висела яркая радуга, терявшая хвост далеко в лесу. Хоть что-то приятное. Ирландцы верят, что если человек сумеет отыскать один из концов радуги, то там он найдет клад, спрятанный лепреконами. В юности я поделилась с Оюной этой сказкой, на что она долго смеялась. После чего сказала, что радуга – это волосы девушки – духа зари. Она моет их под дождем, а после развешивает на небе на просушку.

В дверь неожиданно постучали. Я невольно вздрогнула.

– Входи! – громко сказала Оюна.

Дверь открылась, и в комнату неуверенно заглянула молодая девушка. Увидев меня, она сильно смутилась, покраснела и опустила глаза. Явно пришла не за отваром от головной боли.

– Ладно, я пойду, бабушка. Обещаю навестить вас через несколько дней.

Бабушка ничего мне не ответила, но сделала девушке знак рукой, чтоб та заходила. Я подошла к псу и, стараясь не смотреть в его глаза, потрепала за уши на прощание. Затем поднялась на ноги, еще раз оглядела знакомую обстановку, стараясь запечатлеть в памяти малейшие детали, и направилась к двери. Когда я уже взялась за ручку, бабушка Оюна окликнула меня:

– Анютик!

В очередной раз сердце сжалось. Так она называла меня, пока мне не исполнилось двенадцать. Я повернулась к ней.

– Да?

– Берегись белых цветов.

Я подождала продолжения, но Оюна уже заговорила с девушкой. Мне ничего не оставалось, кроме как оставить их наедине. На пороге меня встретило ласковое солнышко и холодный сибирский ветер.

«Берегись белых цветов». Толковать это выражение можно было бы как угодно. Я могла пройти через луг белых цветов и провалиться в люк. Или, проходя мимо свадебных гуляний, получить букетом невесты в глаз. Вся проблема с предсказаниями в том, что никогда нельзя узнать ничего конкретного. Я не думала, что бабушка Оюна что-то недоговаривала. Она часто объясняла мне природу своих вещих снов, сетуя на то, что зачастую они оставляют больше вопросов, чем дают ответов. Что же, белые цветы, так белые цветы.

Глава 6

Аршан был небольшим поселком. Ни городком, ни деревней его назвать было нельзя. Мы умудрились снять домик на четверых с двумя раздельными комнатами. За удивительно скромную плату мы могли пользоваться душем, баней и кухней. Наша хозяйка была бурятка с типичным для них, похожим на блин, лицом, раскосыми глазами и добродушной улыбкой. Мне она не доходила ростом даже до плеча, а рядом с Максом казалась просто лилипутом. Она напоила нас чаем с пряниками, не переставая жаловаться на свою огромную свору ребятишек, из них две девочки были близняшками, с двумя одинаковыми хвостиками и чумазыми личиками. Они носились вокруг кухни наперегонки, пихали друг дружку в небольшой прудик, расположенный во дворе, и визжали так, что тяжело было разговаривать.

Наташа тут же поймала одну из девчушек, самую хорошенькую на ее взгляд, и принялась заплетать ей косы. Та, ошеломленная таким вниманием со стороны гостей, даже не вырывалась. Что-то кольнуло у меня в сердце, пока я смотрела на эту умилительную картину. Наташа была рождена, чтобы быть матерью, она очень любила детей и всегда говорила, что у нее их будет не меньше двух, потому что ей хотелось иметь и мальчика, и девочку. Однако, рожать, не будучи замужем, она ни в какую не хотела. Напротив, мне материнского инстинкта явно не довложили, хотя я была замужем и могла рожать сколько душе угодно. Была в этом какая-то явная вселенская несправедливость, которая отчетливо передо мной нарисовалась в том, как Наташа воркует с чужой девочкой. Я почувствовала досаду на Алексея. Хорошо, что он в этот момент ковырялся вместе с Максом под капотом и не видел моего лица, а то все прочел бы у меня на лбу и до конца дня ходил бы угрюмый.

Когда хозяйка отдала нам ключи, мы переоделись, запаслись водой и поехали к парку, который выводил к ущелью. Неподалеку от ворот парка был мост через горную речушку, сразу за которым стояли буряты и предлагали пони и лошадей на прокат.

Я рванулась было в ту сторону, но, увидев взгляд Максима, смирилась с тем, что сначала горы, потом кони. Это было нечестно. После езды верхом силы на горы остались бы, а вот после ходьбы по горам интерес только один – кровать. Но в нашей команде фанатов лошадей, кроме меня, не было, и это решило вопрос. Мы вошли в ворота парка и пошли в направлении ущелья.

По краям дороги сидели женщины и продавали самые разные мелочи: ножи, амулеты, сборы целебных горных трав, музыку ветра, одежду из верблюжьей шерсти, кедровые орешки, ожерелья из самых разных камней, некоторые из которых сверкали так, что больно было смотреть. Одна бурятка даже предлагала за деньги покормить большого петуха орешками, и желающие находились.

Мы прошли мимо места, где стояла огромная очередь за настоящей минеральной водой, бьющей из глубокой скважины, мимо торговцев, и с двух сторон от дороги начали подниматься каменистые отвесные склоны. Тропинка уверенно бежала между ними, она то поднималась круто вверх, то бежала вниз. Идти по ней было нелегко из-за жуткого переплетения корней деревьев, то и дело под ногами вырастали огромные валуны. Наконец, тропинка вывела на край обрыва. Тут уже появились перила, было за что держаться. Мы остановились, и я достала фотоаппарат из кофра.

Первые пейзажи уже захватывали дух, хотя мы зашли совсем не далеко. Далеко внизу, между скалами, по каменистому дну бежала небольшая речка, создавая впечатление умиротворения и спокойствия. Но мы знали, что стоит попасть в ее течение, как она сразу собьет с ног и протащит вас по острым камням. Горы вообще место коварное. Можно надежно опереться на маленький выступ, но также можно наступить на еле держащийся огромный, обманчиво надежный булыжник, и тогда лететь далеко.

Сверху скалы Саян были покрыты деревьями: кедром, соснами, березками, что невольно заставляло удивляться тому, что деревья могут расти на камнях. Я сделала несколько снимков, и мы пошли дальше. Появились ступеньки, и уже был слышен рев воды. Это значило, что мы почти подошли к первому водопаду. Сколько их всего – никто не знал. Туристы обычно доходили только до пятого и возвращались обратно. Несколько лет назад мы тем же составом дошли до двенадцатого. На нем нам пришлось остановиться, потому что сил даже на обратную дорогу уже не оставалось, а Наташа в придачу сорвалась с камня и упала в речку. Хорошо, что там был небольшой залив, где течение было слабое, это спасло ей здоровье.