Текст книги "Под сенью тайги (СИ)"

Автор книги: Надежда Лунная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Надежда Лунная

Под сенью тайги

Глава 1

Тишина квартиры, изредка прерываемая шорохом страниц, разлетелась в клочья от звонка будильника. Я с удивлением воззрилась на возмутителя спокойствия. Девять тридцать. Проклятье! Вечером я присела прочесть пару страниц, чтобы успокоить волнение, владевшее мной в связи с наступающим днем, и в итоге опять просидела до самого утра. Я отключила назойливую трель, отложила увесистый том и устало размяла шею. Ладно, высплюсь в самолете. Я выбралась из объятий мягкого кресла и прошла на кухню сварить кофе. Здесь меня поджидало вечно голодное создание, встретившее мое появление радостным вилянием хвоста и довольной собачьей ухмылкой.

– Привет, Юпитер. Проголодался? – спросила я.

Можно было не спрашивать. Пес согласно заворчал. Я потрепала мохнатую голову, открыла банку собачьих консервов и вывалила содержимое в новенькую миску. Юпитер громким чавканьем выразил свое одобрение.

Пока кофе остывал, я быстро приняла холодный душ, который помог стряхнуть усталость от бессонной ночи. Горячий воздух трудился над моими кудрями, а я обдумывала разговор, который должен был состояться через пять минут. У нас сейчас еще утро, но между Иркутской областью и Москвой пять часов разницы, так что у моей сестры самый разгар рабочего дня. Отложив фен в сторону, я направилась на кухню к телефону. Пару минут я с сомнением смотрела на него, но деваться было некуда. Я набрала номер. Трубку сняли после четвертого гудка, и я услышала запыхавшийся голос сестры:

– Уф! Алё?

– Наташа, привет! Это я.

– Аня! Наконец-то! Все нормально? Как вы?

В ее голосе было столько облегчения и искреннего участия, что я с головой погрузилась в угрызения совести от того, что так долго не давала о себе знать.

Разговор длился всего несколько минут. Во-первых, дорого по межгороду. Во-вторых, сегодня у нас будет время поговорить лично. Разбавив и без того чуть теплый кофе сливками, я прошла в комнату и бегло огляделась. Скромная и удобная обстановка. Два кресла, напольная лампа, журнальный столик, книжные полки и диван. Все в глубоких сине-зеленых тонах. Ничего лишнего. Кроме спортивной сумки с вещами, которую я вскоре заберу. Я подошла к креслу, взяла с подлокотника книгу, пожравшую ночные часы, и поставила ее на место на полку. Теперь почти везде царил идеальный порядок. Если мои планы воплотятся в жизнь, квартира будет полностью готова к сдаче. Еще одна пустая книжная полка ждала возвращения книг, которые читал мой муж. Сегодня они должны были занять свое законное место.

Километры исчезали под колесами, солнце иногда проглядывало сквозь густую листву деревьев, и только ради этих коротких вспышек я надела черные очки. Почему-то я не любила яркий свет, но кому было винить меня за это? Другие пассажиры маршрутного микроавтобуса таращились на меня, но, стоило мне посмотреть в ответ, прятали взгляды кто в книгу, кто в пол, кто даже в люк на потолке. Не знаю, может быть, дело было в золотой пентаграмме, расположившейся в моем немалом декольте черной рубашки, может в толстой цепи, висящей у меня на джинсах, а может в браслете с маленькими стальными летучими мышами, которые звенели, соприкасаясь между собой. Есть в наших людях такая раздражающая черта: если ты хоть немного выделяешься из серой массы, то на тебя будут пялиться так, будто на тебе одежда горит. Неужто не учила мама в детстве, что это невежливо? Я давно привыкла к косым взглядам, поэтому просто подставляла лицо под ветер, дующий из приоткрытого окошка, и наслаждалась тем, как развеваются мои волосы.

Улыбок на лицах людей не было, что неудивительно, если принять во внимание конечный пункт назначения. Большинство моих компаньонов ехали навещать своих родных и близких – пациентов психиатрической лечебницы. Я же ехала забирать своего супруга. Больше трех лет мы жили порознь по очень уважительной причине. Безумие вносит свои поправки в повседневную жизнь с любимым человеком. Но я честно пыталась с этим жить, пока Максим не стал агрессивным. Тогда я сдалась и дала разрешение на стационарное лечение. Прошло две недели, прежде чем я смогла в первый раз навестить его в больнице, так как разгуливать с синяками на лице, и не только, нынче не очень модно.

Теперь все должно было быть по-другому. Хотя вылечить делирий до конца практически невозможно, ремиссии "случаются", как изволил выразиться по телефону врач. Я заберу Максима и буду стараться, чтобы ремиссия продолжалась как можно дольше.

Маршрутка остановилась, и люди стали выбираться на улицу. Я вышла последняя. Паренек, шедший передо мной, не выдержал, обернулся и слегка покосился на меня. Его проблемы. Я же проявила толерантность к его штанам, висящим почти на коленях, разве нет? На пропускном пункте охранник посмотрел мой паспорт и попросил снять очки. Я сняла. В глаза ударил мерзкий свет энергосберегающей лампы, я зажмурилась. Охранник ухмыльнулся, но пропустил. Он видел меня десятки раз, но разглядывать мой паспорт по четверти часа было его излюбленным ритуалом. Наверно очень скучно целый день сидеть на одном месте, не мне его судить.

Я прошла по плиточной дорожке, обсаженной по краям бархотками и флоксами, и вошла в главный корпус. Глаза сразу поймали белый халат. Сегодня дежурила Светлана. Она меня заметила и широко улыбнулась. Можно было считать это комплиментом в мой адрес. Света редко улыбалась в принципе.

– Привет! А я уж надеялась, что ты не приедешь, и я смогу забрать Максима себе.

– Не дождешься. Привет. – Я тоже улыбнулась ей. Мы с первой встречи симпатизировали друг другу. Света ухмыльнулась:

– Он вещи с самого утра собрал и сидит на чемоданах. Когда я уходила, он дрожал как осенний лист, боялся, что ты его не простила.

– О, да! Как только мы приедем домой, я начну на нем отрываться. Накормлю горохом с капустой и закрою в чулане. – сказала я с очень серьезным видом.

Света расхохоталась и легонько стукнула меня кулаком в плечо.

– В воспитательных целях ему это не повредит. Ладно, сейчас приведу твоего драгоценного.

И она ушла. Я упала на белый мягкий диван, стоявший у стенки. В душе бушевало цунами эмоций. Сказать, что я боялась, было бы не правильно. Я беспокоилась за него, за себя, за нас. Что если он снова сорвется? Тогда мне снова придется отправить его на лечение. А этого наш брак уже точно не выдержит. Я его любила сильнее, чем он меня. Но даже моего терпения на второй срыв не хватит. Я прекрасно понимала, что второго шанса я нам не предоставлю. Если он сюда вернется, то меня здесь никто больше не увидит. Никогда. Поэтому я возлагала все надежды на эту ремиссию.

Я собиралась увезти его далеко отсюда. Единственное, в чем мы были похожи, это любовь к Матери-Земле. И если что-то на этом свете могло помочь ему сохранить остатки рассудка, то это была дикая природа. На минуту передо мной возникла картина из нашего прошлого: ветхий домик у заросшего озера, старый дощатый причал, мы только вдвоем. Я по всему причалу закрепила море свечей, так что его было бы видно издалека, если бы не лес. Ночь была жаркая, стрекотали насекомые и слышались голоса сов. Большее уединение представить сложно. Мы встретили рассвет, и вечером на моем безымянном пальце уже блестело обручальное кольцо. Чудесное видение сменилось менее радужным – грудой железа, бывшей когда-то нашим автомобилем. Я с трудом выбралась из воспоминаний и стала прислушиваться к разговору двух санитаров. Чисто чтобы отвлечься. Честно. Парни хохотали.

– Ну и вот, мы подъехали к отделению. Менты стоят на входе, ржут. "Забирайте свою подружку!", – говорят. Ну, мы вошли. Бабулька стоит посреди отделения в махровом халате, тапочках, с тремя бигудями на голове, и пытается заставить дежурную дать ей отряд ОМОНа, чтоб летающую тарелку прогнать с крыши ее дома. Ну, Леха к ней подходит и говорит: "Пройдемте, гражданка". Бабка головой замотала: "Не пойду, вы из психушки!". Ну, я тогда к ней подхожу, отвешиваю поклон и говорю: "Мадам, ваша карета подана!" Она подпрыгнула, схватила меня за руку и сама же к выходу потащила! Ха-ха! – Санитары так смеялись, что вызвали немилость врача, шедшего мимо.

По моей коже поползли мурашки. Над Максом точно так же потешаются? Настроение от этого не улучшилось. Врач отошел от санитаров и направился ко мне. Я встала. Виктор Чугунов, лечащий врач моего мужа, внешне представлял собой невозможную смесь Альберта Эйнштейна и борца сумо. Жидкие волосы всегда стояли дыбом, взгляд рассеянно блуждал в пространстве, а кадык надежно прятался в обширных складках подбородка. Все эти годы вынужденного общения между нами сохранялась стойкая взаимная неприязнь. Нет, я не судила о людях по внешности. Просто через некоторое время после нашего знакомства, я сделала вывод, что Виктор Николаевич Чугунов имеет самое отдаленное представление о принципах гуманизма. Для него методы пыток и лечения имели очень мало различий.

– Здравствуйте, Анна. Рад вас видеть. – сказал врач.

– Здравствуйте. Взаимно. – сказала я, пожелав про себя век не видеть этой физиономии.

– Я хотел бы предупредить вас о некоторых нюансах выписки вашего супруга.

– Я вся внимание. – широко улыбнулась я ему. Он почему-то смутился.

– Максиму необходимо ежедневно принимать лекарство, которое я ему прописал, иначе ремиссия очень быстро закончится. Надеюсь, вы отнесетесь к этому со всей серьезностью.

– Как же иначе, Виктор Николаевич? Вы прописали ему что-то новое? – спросила я, сразу вспомнив, что в ходе всего лечения товарищ Чугунов настойчиво предлагал мне дать разрешение на электрошоковую терапию.

– В общем, нет. Все те же антипсихотики. Они эффективно гасят продуктивные проявления делириозного расстройства, такие как бред и галлюцинации.

– Понятно. – сказала я. "Умник". – Я безусловно возьму этот вопрос под личный контроль.

– Это ваша обязанность. Ваш муж может быть очень упрямым. За три года я имел возможность изучить его характер.

– Разумеется. – ответила я, хотя сильно сомневалась в последнем утверждении.

– Вы уже несколько раз пытались забирать его и видели – каким он может становиться. Я настойчиво прошу, чтобы вы следили за его поведением очень внимательно. И еще кое-что, Анна. Имейте в виду. Сейчас он будет казаться вам совершенно нормальным. Но не обманывайте ни себя, ни его. Вылечить Максима полностью невозможно. Во время аварии были повреждены височные доли головного мозга, а это никоим образом не восстановить. Он все еще может стать опасным. Я бы хотел общаться с ним хотя бы пару раз в месяц, поэтому не уезжайте из города. Хотя бы первый год.

– Об этом не может быть и речи. – улыбнулась я. Билеты на дневной рейс лежали в спортивной сумке дома. – Я буду привозить его к вам на прием.

– Замечательно. А теперь извините, мне нужно к пациентам. – Он повернулся и пошел от меня прочь. Не без ехидства я заметила, что направляется он в сторону столовой. Наверное, психиатры лечат даже во время обеда. Или пациенты здесь отрабатывают свое лечение путем мытья посуды?

Но тут от ехидства не осталось и следа. Открылись двери лифта, и из него вывалилась Света с увесистым пакетом, забитым книжками. За ней следом с сумками в обеих руках вышел Максим.

Глава 2

Сердце понеслось вприсядку. Удивительно, что после стольких лет муж все еще мог волновать меня настолько сильно. Он посмотрел на меня, улыбнулся и убрал челку с глаз взмахом головы. До боли знакомый жест. Я с грустью заметила в его густых почти черных волосах несколько седых прядок. Света остановилась возле меня, поставила пакет на пол и, подбоченясь, сказала:

– Ну, и что делал бы этот сильный пол без нас – красивых?

– Остался бы в каменном веке. – рассмеялась я.

– По-моему, вопрос был адресован представителю сильного пола. – Максим остановился рядом с нами, и я почувствовала его, такой родной, запах. От его кожи всегда приятно пахло горным воздухом.

– Ну, выскажи нам свое авторитетное мнение! – сказала я, склонив голову.

Макс усмехнулся, пожал плечами и вдруг сгреб меня в охапку. На мгновение оторвал меня от пола, но тут же поставил на место. Мне не хотелось, но все же пришлось от него отстраниться. Света смотрела на нас широко раскрытыми глазами и как-то потерянно улыбалась. Я повернулась к ней.

– Спасибо, Свет моих очей! Груз доставила в целости и сохранности.

– Ну, знаешь ли!.. – возмутился благоверный.

Света улыбнулась:

– Целость гарантирую. Сохранность проверишь сама. Искренне надеюсь больше никогда не видеть в этой дыре ваших рож! С вас определенно хватит.

– Это уж точно. Постараемся оправдать твои ожидания.

Я пожала Свете руку, мы попрощались, собрали сумки и вышли на свежий воздух. По небу плыло несколько небольших тучек, ненадолго спасающих землю от безжалостных солнечных атак, изредка дул прохладный ветер. Максим вдохнул полной грудью, только когда мы вышли за ограду лечебницы. Некоторое время мы молча стояли и смотрели в разные стороны. Я в этот момент думала о том, что наконец-то открыла чистую страницу для нас обоих. И первые строчки в ней должны быть идеальными. Мы повернулись и стали разглядывать один другого так, как будто виделись впервые. Загар Максима улетучился окончательно за эти три года. Мускулы поуменьшились, и весь он как-то съежился. Сине-фиолетовые тени под глубоко посаженными глазами были такого же цвета, как и сами глаза. Волосы до плеч превратились в косматую гриву. Челка закрывала ему обзор. В общем, я видела половину его былой красоты. Конечно, вкусы бывают разные, но для меня он был сказочно красив, не смотря на прорезавшие лицо морщины.

Взгляд его был усталым, но по нему можно было понять, что увиденное ему нравилось.

– Ты никогда не уступишь своему стилю? – спросил он, подходя ближе и дотрагиваясь до моего медальона.

– Раньше ты находил его весьма забавным. – мой голос не дрожал, что далось мне с трудом.

– Опять читала всю ночь? – спросил он, проведя пальцами по теням у меня под глазами.

– «Туманы Авалона» Брэдли можно читать неделю, не отрываясь.

– Ты бы поберегла себя. – он легонько коснулся губами моей щеки. – Ведь ты – моя жизнь. – Он мягко потянул за цепь, заменяющую ремень на моих штанах, и я упала в его объятия второй раз за прошедшие пять минут. Я прижалась к его плечу лбом и почувствовала тепло его тела. Мне хотелось напитаться им, завернуться в его запах, как в одеяло. Его голос сел, но он выговорил:

– Мне так жаль, Анна… Я… Ты этого не заслужила. – Я чуть отодвинулась и посмотрела ему в глаза. Они предательски блестели.

– Перестань. В этом никто не виноват.

– Да, но…

– Давай сейчас не будем это обсуждать. – перебила я. – И вообще никогда не будем. Просто начнем заново. Уедем вдвоем. Как раньше.

– Звучит просто неправдоподобно хорошо. – Его взгляд опустился ниже медальона, лицо приняло озорное выражение. – Я очень рад тебя видеть во всей красе.

– Во всей? Ну, раз тебе достаточно одного декольте... – Шутливо нахмурилась я. Он закусил нижнюю губу и стал похож на школьника.

– Торопиться не будем. А то, чего доброго, у меня снова сорвет крышу.

Он всегда болтал слишком много, поэтому мне пришлось притянуть его к себе и поцеловать самой. Подъехала маршрутка, которая должна была увезти нас в светлое будущее, как бы пафосно это не звучало. Мы оба на это и надеялись, и рассчитывали. Мы сели в полупустой микроавтобус и бросили прощальный взгляд на больничные ворота. Они быстро удалялись, пока совсем не исчезли с глаз долой.

Глава 3

К тому моменту, как мы добрались до дома, солнце успело испепелить остатки утренней прохлады и превратить улицы Москвы в подобие сауны. Изредка поднимавшийся ветерок лениво ворошил пыль. Воздух был напоен ароматом умирающей зелени. Мы решили пройтись пешком от метро до дома, не смотря на жару. Благо идти было всего полчаса. Я исподтишка наблюдала за мужем. Он с такой жадностью разглядывал все вокруг, что я опасалась – как бы глаза не выпали. По его виду можно было заключить, что в данный момент времени он любит все то, что раньше нагоняло на него тоску: людей, спешащих по своим делам, детей, что играли в сквере, сам воздух, насыщенный звуками и запахами бурно кипящей жизни. Мы остановились на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора. Из ресторанчика мексиканской кухни, расположенного на углу нашей улицы, доносился божественный аромат специй. Максим с видимым блаженством вдохнул пряный запах и улыбнулся мне так, будто это я подарила ему весь этот мир. Жаль, что у нас не было времени зайти в ресторан и пообедать. Мы любили это небольшое, но приятное, заведение и часто отмечали там важные для нас события.

На скамеечке возле нашего подъезда сидели две вечных старушонки. Иногда мне казалось, что они никогда не покидают насиженное место, а возможно, уже и приросли к нему. Мы вежливо поздоровались, чем заслужили только пару презрительных взглядов, и поспешили пройти мимо. Возможно, я должна быть благодарна одной из них за вызов полиции в тот день, когда Максим перешел все границы, но я забыла которой именно. Обе они развлекались тем, что вызывали полицию по поводу и без по пять раз в неделю.

На лестничной площадке восьмого этажа из-за нашей двери донесся веселый лай. Максим удивленно воззрился на меня. Я подмигнула ему и вставила ключ в замок. Как только дверь распахнулась, нам под ноги выкатился большой ком пестрой шерсти, неистово размахивающий пушистым хвостом. Пес подпрыгнул и водрузил передние лапы мне на плечи. Я покачнулась, но устояла.

– Позволь представить тебе моего временного лохматого друга. – сказала я, со смехом уворачиваясь от слюнявых выражений любви собаки. – Это помесь кавказской овчарки и, кажется, колли. Кого-то очень лохматого, в общем. Зовут – Юпитер.

– Очень приятно. Меркурий. – представился Максим и почесал собаку за ухом. – А почему «временного»?

– Это не моя собака. – ответила я, заталкивая Юпитера в прихожую квартиры. – Помнишь бабушку Оюну, к которой мы ездили сразу после помолвки?

– Ну еще бы. – криво усмехнулся Максим. – Никогда в жизни не ел таких вкусных пирогов с черникой под таким ядовитым взглядом.

– И не поешь больше. Когда я в последний раз разговаривала с Наташей, она сказала, что Оюна начала терять зрение. А с тех пор прошло уже много времени. Юпитер – собака поводырь. Это мой ей подарок.

– Думаешь, она будет куда-то ходить? – спросил Максим, с сомнением глядя на пса, который разлегся на всю длину коридора кверху пузом.

– Не знаю, может и будет. Мало ли что. Но он не просто поводырь. Он здорово обучен. Знает названия большинства бытовых предметов и может их приносить. Думаю, он будет хорошим помощником, если только она не забудется и не заговорит с ним по-бурятски. Да и одиноко ей, должно быть. Родственников живых нет. Наверное, я единственная, кому есть дело до того, жива она или нет.

– Юпитер, принеси тапочки! – приказал Макс собаке.

Я фыркнула, а пес встал на лапы, озадаченно посмотрела на Максима, затем сделал ровно полшага вбок, взял тапочки с тумбы и положил к ногам Макса.

– Да, это было слишком просто. – пробормотал Максим.

Юпитер в ответ продемонстрировал собачью ухмылку и потрусил на балкон, где с удовольствием прилег так, чтобы ни один, даже самый слабый, порыв ветерка не миновал его.

Максим медленно прошел в зал, поставил сумки с книгами на пол и уставился на стену, увешанную фотографиями. Я почти каждый день по полчаса простаивала на том же самом месте, поэтому знала наизусть каждый миллиметр изображений. На многих из них был Максим в своей обычной рабочей обстановке. Вот он ставит палатку на краю лесной поляны. Вот он висит на отвесной скале, со смехом глядя вниз. А вот застегивает на себе костюм для подводного плавания. До того, как мы встретились, Максим накопил богатейший жизненный опыт. Он успел поработать инструктором школы выживания, охотником за сокровищами и проводником экспедиционных групп по диким местам России. Думаю, этот послужной список сыграл не последнюю роль в начале наших отношений. Поскольку сама я никогда не была домашней девочкой, искушенность и мудрый взрослый взгляд Максима на всяческие приключения не могли не привлечь моего внимания.

Была там и парочка моих фотографий. На одной я стояла на носу небольшого катера и смотрела в объектив фотоаппарата. На другой я стояла, облокотившись на капот джипа, раскрашенного в стиле сафари под тигриные полосы. Всего одна фотография изображала нас вместе. Она была сделана во время отпуска, который мы проводили на небольшом островке рядом с Занзибаром. Мы плавали, когда между нами вдруг вынырнул дельфин. Гид ухитрился поймать момент, когда мы взяли его в кольцо рук. Удачное фото. Такое же было у моей сестры в Байкальске.

Максим достаточно долго смотрел на снимки, видимо, проматывая перед глазами картины прошлого. Что я могу сказать? Нам обоим было что вспомнить. Я принесла с кухни поднос с чаем и бутербродами, тогда он, наконец, оторвался от созерцания былых подвигов и повернулся ко мне.

– Бутерброды? – удивленно спросил он.

– Да. Мы торопимся.

– Куда? -

– Мы едем домой.

В терминале аэропорта «Шереметьево» было, как всегда, не протолкнуться. Люди сновали взад вперед с тележками, тяжело топали мимо касс, волоча неподъемные баулы, сидели в кафе, смеялись, думали, читали. Жили. Мне было приятно снова очутиться в людской сутолоке. Почувствовать себя снова в строю.

Последние три года пожрали не только изрядную часть моих сил, но и заставили растаять содержимое наших с мужем банковских счетов. Все, что было накоплено за несколько лет нелегкой работы нами обоими, утекало сквозь пальцы буквально на глазах, не смотря на более чем скромный образ жизни, который я вела. Бюджет мне удавалось подпитывать только редкими заказами на портретную съемку, которая оплачивалась несравнимо ниже моих обычных работ.

Я зарабатывала на жизнь тем, что добывала фотографии таких мест, о которых большинство обывателей даже думают с ужасом. Журналы о дикой природе осаждали меня заказами, среди которых часто бывали требования о съемке горных видов, действующих вулканов, захолустных островов, населенных отсталыми племенами. Не могу не похвастать – со всеми заказами я всегда справлялась блестяще. Я даже как-то умудрилась поймать в кадр знаменитого Тасманского дьявола, которого какой-то гений поспешно объявил вымершим. Впрочем, благодаря тому гению, на это фото выстроилась очередь из крупных изданий, и в итоге я получила кругленькую сумму, когда оправилась от опасной лихорадки, которую словила в этом путешествии. Мама всегда меня учила, что риск должен быть оправданным.

После того, как Максим заболел, мне пришлось отклонить несколько крупных заказов, из-за дальности поездок. В итоге телефон звонил все реже, а затем умолк. Редакторы поняли, что меня им придется оставить в покое на неопределенный срок. С тех пор прошло много времени, поэтому я терзалась сильными сомнениями, когда неделю назад набирала телефоны своих бывших заказчиков. Трое из них оправдали мои опасения и сказали, что в моих услугах больше не нуждаются. На четвертом звонке мне повезло. Насколько я могла судить по голосу, мне были даже рады. В конце разговора я получила заказ, который как нельзя лучше соответствовал моим планам на ближайшее будущее. Барсуки и нерпы как раз водились там, куда мы направлялись, так что такой заказ я не могла считать чем-то иным, нежели подарком судьбы.

Пока мы прохлаждались в зале ожидания, Максим сидел, развалившись, насколько это позволяло неудобное пластиковое сиденье, и внимательно наблюдал за толпой. Изредка он поглядывал на меня и ухмылялся своей мальчишеской улыбкой, которой я когда-то давно была очарована. Из больницы мы только на пару часов успели заехать домой, чтоб забрать вещи и быстро перекусить, затем сразу рванули в аэропорт. Зная московские пробки, мы посчитали за лучшее просидеть лишних пару часов в зале ожидания, чем пропустить самолет. Напротив нас расположились женщина и маленький мальчик. Видимо, сидеть им предстояло долго, потому что мама дала мальчику пакет, и он начал одну за другой вытаскивать из него машинки. Заметив, что Максим наблюдает за ним, мальчик взял самую большую машинку, подошел к нам, опасливо обойдя Юпитера, и протянул игрушку Максу.

– Хочешь посмотреть? – спросил он.

– Конечно, хочу. – улыбнулся Максим. Он взял машинку, повертел ее перед глазами и вернул обратно. – Когда-то давно я ездил на такой. В Африке.

– Да? – глаза мальчугана широко раскрылись. – В настоящей?

– В настоящей машине или в настоящей Африке? – спросил Макс.

– Африке! – смутился мальчик.

– Да. Там очень-очень жарко, и летают мухи размером с кошку! И пребольно кусаются! – серьезно ответил Максим.

– Таких мух не бывает! – затряс головой мальчик.

– Еще как бывает! – возразил Макс. – Хочешь, покажу, как кусаются?

Не дождавшись ответа, он быстро наклонился к шее мальчика и щелкнул зубами. Ребенок с визгом отшатнулся и побежал к маме. Максим рассмеялся. Мальчик обиженно обернулся, но увидев, что Макс смеется, тоже залился звонким смехом и побежал обратно уже с другой машинкой. Он споткнулся об хвост Юпитера и чуть не упал, однако, Макс вовремя подхватил его.

Я с улыбкой наблюдала за ними, когда меня окликнули. Я подняла глаза и не поверила тому, что они мне предъявили.

– Анна? – спросил светловолосый крепкий мужчина со спортивной сумкой через плечо. – Ты ли это?

– Игорь? – подошла я к нему, безуспешно пытаясь скрыть замешательство. – Привет. Ты тут откуда?

– Я в отпуске, приехал на пару дней в гости к брату. А ты где пропадала столько времени? Даже Наташа толком не могла ответить что с тобой. – тут он заметил Макса, ведущего беседу с ребенком. Несколько секунд он приглядывался, затем спросил. – Это Максим?

– Да.

– Как он? – спросил Игорь, наблюдая за моим лицом.

– Много лучше. – спокойно ответила я.

– А ты уверена, что…

– Игорь! – Макс подошел к нам и протянул ему руку. – Какими судьбами?

– Мир тесен, сам знаешь. – натянуто улыбнулся Игорь, не принимая рукопожатия.

– Все служишь? – как ни в чем ни бывало улыбнулся Максим.

– Куда я денусь. А ты достаточно отдохнул и решил, что пора слезть с шеи жены? – поинтересовался Игорь.

– Да, пожалуй. Не тянуть же ей меня всю жизнь. – ответил Макс, подмигнув мне.

– Ну, если не будет справляться, всегда можно ей наподдать! – выдал Игорь.

Улыбка сползла с лица Максима. Повисло напряженное молчание. Мужчины буравили друг друга взглядом. Казалось, даже воздух между ними трещит от разрядов. Через пару мгновений я обрела дар речи:

– Рады были тебя видеть, Игорь. А теперь извини, нам с мужем надо поговорить.

– Да. – при слове «мужем» Игорь передернул плечами. – Извини. Созвонимся.

Он резко развернулся и ушел в направлении выхода. Я повернулась к Максу. Он странно смотрел на меня.

– Какой прекрасный теплый прием от старых друзей, не правда ли? – выплюнул он.

– Игорь просто… – начала я.

– Да, знаю. Считает, что должен о тебе заботиться. Я ведь не в состоянии.

– Пожалуйста, перестань. – попросила я.

Максим отвернулся и сделал вид, что разглядывает табло прилетов. Треклятая гордость была его слабым местом, и Игорь, прекрасно зная об этом, ударил его по больному. Я хотела бы осудить его, но не могла.

Игорь пытался ухаживать за мной со старших классов. Я же была холодна до тех пор, пока Максим не вернулся из двухгодичной экспедиции на Алтай, разрушив своим появлением все брачные замыслы Игоря. Я не считала себя виноватой. Сердцу, как известно, не приказывают. Когда я вышла замуж, Игорь будто бы отчаялся завоевать меня и женился на нашей общей однокурснице. Я не близко ее знала, но вроде бы девушка была хорошая. Однако вместе они прожили всего лишь год, после чего последовал тихий развод. Однажды, под Новый Год, Игорь, будучи не совсем трезвым, признался мне, что несчастная девушка не выдержала постоянных сравнений с моей персоной. Уж не знаю, что такого было во мне, чего он не смог найти в ней, но после развода он продолжил попытки добиться моего расположения. Меня это удивляло, Макса злило. Но ничего нельзя было с этим поделать.

Наконец, объявили регистрацию на наш рейс. Проходя таможенные процедуры, я прочувствовала все прелести «собачей» бюрократии. Когда я передала поводок сотрудникам перевозки, Юпитер заволновался и начал скулить. Я потрепала его за уши и пообещала, что все будет хорошо. Кажется, он меня понял, так как замолк и пошел с чужим для него человеком в чуждое ему место. В этой безмолвной покорности было что-то жуткое. Бессловесное создание так доверчиво отдавалось в чужие руки, даже приблизительно не зная, что его ожидает. К горлу вдруг подкатил комок: если с псом что-то случится, он утратит свою наивную доверчивость. Станет чуть более человечным. Я бы не простила себе такого. Ладно. Мысли позитивно, Анна. Все будет о’кей.

Мы снова принялись ждать, на этот раз – объявления посадки в самолет. Наблюдая за тем, как взлетают и садятся мощные воздушные машины, я подумала, что, наверное, в мире нет ничего более волнительного и греющего душу, чем дорога домой.

Боинг 737 приземлился в аэропорту Иркутска примерно в 11 часов вечера по местному времени. Перелет длился 5 с лишним часов, но этого было недостаточно, чтобы нас вымотать. Максим выглядел немного потрепанно, но держался очень бодро. Мы вышли в зал прилета. Нас встречала моя сестра со своим молодым человеком. Я не люблю просить об услугах, но на этот раз пришлось сделать исключение, потому что мне не хотелось толкаться вместе с супругом в душной маршрутке. Нам нужно было ехать в Байкальск, а это около двух часов пути. Наташа была рада меня видеть, она сияла как горный хрусталь. Максим ее очень любил, посему сиял не меньше. По лицу же Наташиного молодого человека, Алексея, трудно было что-то прочесть. Как обычно. До аварии мы, можно сказать, дружили семьями. Стать полноценной семьей Нате и Леше мешала гиперопека родителей жениха. Легче было бы вычерпать Байкал чайной ложкой, чем заставить их отцепиться от единственного сына и дать ему построить собственную жизнь. Они не уставали постоянно что-то от него требовать. Например, просили его сделать новые рамы для окон их дома. Когда он с этим управлялся, его тут же просили перестелить пол в одной из комнат. Как только Алексей заканчивал пол, его отец намекал, что неплохо бы построить новый гараж. И так далее. Учитывая, что при всем этом, Алексей имел постоянную работу, времени на личные отношения уже не оставалось. Поэтому несчастный парень рвался надвое. С одной стороны хотелось угодить родителям. С другой, он не хотел потерять Наташу, потому что любил ее всей душой. В конце концов, они нашли выход в том, что составили общий рабочий коллектив. Это давало им больше возможностей побыть вместе.