Текст книги "Воины Вереска"
Автор книги: Надежда Федотова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)
– Не начал. Потому как пропал кубок, как есть пропал!
– То есть как это?!
– Обыкновенно, – пожал плечами брауни. – Как государь его швырнул, на пол-то, так и всё! Они там потом всю залу с ног на голову перевернули, даже гостей попросили карматы вывернуть… А только все одно ничего не нашли! Так-то вот.
– Не понимаю, чашу украли, что ли?..
– А кто их там разберет? – он развел лапами. – Вроде супруг твой говорил, что вынести не могли. Мол, из залы ни один человек не выходил! Ну и куда тогда чаша подевалась?..
– Странно, – проронила Нэрис. – Ну да ладно! Ты дальше-то расскажи!..
– Энто пожалуйста. Об чем мы говорили-то… А! Значится, его величество, как лордов утихомирил, извинился перед норманнами, как подобает, чтоб зла не держали, и мужу твоему выйти велел. И сам следом, значит… А я, значится, за ними. Послушать… Вот. Отвел, стало быть, государь мужа твоего в сторонку, в прачечную, от ушей чужих подальше, и говорит – ты, брат, по этой части, и лучше моего понимаешь, что это всё значит. Чуют, говорит, шакалы, что не пробиться им теперь к королевской кормушке, вот и решили одним махом!.. Там еще что-то про принца было, но я не понял… В общем, говорит его величество, попытка заговора налицо, только мы-то с тобой знаем, что не ты его плетешь, заговор этот. Но лордам этого не объяснишь, не поймут и понимать не захотят. А я, говорит, король Шотландии. Не могу я, говорит, теперь в советниках тебя держать, бунт подымется… Бери, говорит, своих людей, бери жену молодую – и езжай домой, в Хайлэндс. Даст бог, доберешься… А супруг-то твой как вскинется – мол, да вы ума решились, ваше величество?.. Они же только того и ждут, чтобы вы меня куда подальше отослали! Никуда, мол, я не поеду… Но государь на него снова глазом зыркнул – как до этого, на лордов остальных, так муж твой и умолк. А потом король помолчал, и говорит ему – мол, езжай, Ивар, в Хайлэндс, я, говорит, нутром чую, оттуда у всего этого ноги растут! Лоулэндеры, говорит, на противоположном конце стола сидели, значит, говорит, это из Нагорья кто-то… Поезжай и выясни. Все равно, говорит, из-за принца пришлось бы. Тот только голову опустил…
– А потом?
– Не знаю, – честно сказал брауни. – Я к тебе заторопился, думал, ты там, в подвале, сидишь!.. Прибежал, тебя нет, а на стене мелом…
В дверь отрывисто постучали. Домашний дух дернул острыми ушками и стрелой метнулся под стол, накрытый свисающей до самого пола скатертью. Нэрис выпрямилась в кресле и сказала, стараясь придать голосу непринужденный тон:
– Войдите!..
– Это я, – дверь открылась и снова захлопнулась, впустив в комнату Ивара МакЛайона. – Прошу прощения, дорогая, что вам пришлось…
Она быстро обернулась. Ивар хотел было продолжить, но вместо этого, внимательно поглядев во встревоженные глаза супруги, недоверчиво хмыкнул:
– Знаете уже?..
– Да, – не стала отпираться девушка. – Только прошу вас, сир, не спрашивайте меня – откуда.
– Мило… – пробормотал лорд МакЛайон. – Ну что ж, будем надеяться, что хотя бы моя жена к этому делу непричастна…
– Я?!
– Вы ведь тоже там были, – прямо сказал он. – На самом деле, там много кто был. Просто так уж получилось, что ближе всех оказался ваш злосчастный супруг… Впрочем, неважно. Уж вам-то это нужно было еще меньше, чем мне. Я не за тем пришел. И ни в чем вас не обвиняю. Собирайтесь, мы уезжаем.
– Сейчас?..
– Немедленно, – бросил Ивар. – Пока остальные в себя не пришли. Вряд ли нашим досточтимым лордам понравится, что его величество вот так, за здорово живешь, отпустил на все четыре стороны главного подозреваемого в покушении на собственную жизнь… Мы ждем за дверью. Попросить, чтобы прислали вашу служанку?..
– Да, пожалуйста… – растерянно кивнула она, провожая взглядом спину супруга. "Вот вам и вышла замуж, – подумалось ей. – За благородного, влиятельного человека… А теперь, получается – ты жена изгоя, обвиненного бог знает в чём. Рано, выходит, родители радовались такой "блестящей партии"!"
– Жалеешь? – тихонько спросили из-под стола. Нэрис подняла голову:
– Поздно жалеть, – спокойно отозвалась она, поднимаясь. – Теперь мы едины перед лицом Господа, он мой законный супруг, и я должна везде следовать за ним. Это я и собираюсь сделать. Потому что…
– Потому что ты уверена, что он ни чем не виноват, – проницательно улыбнулся брауни, высовываясь из-под скатерти. – Иначе бы в омут с головой не бросалась, знаю я тебя!.. Или так по сердцу пришелся?
– Не знаю, – честно сказала Нэрис. – Я про любовь с первого взгляда только в книжках читала… Но лорд МакЛайон достойный человек. И я ему верю. Надеюсь, не зря.
– Я тоже, – подумав, сказал домашний дух. Поколебался и просеменил к креслу:– Наклонись-ка. Сейчас твоя горничная прибежит, так мне успеть бы… Вот. Возьми. Так, на всякий случай…
– Что это? – удивленно спросила девушка, разглядывая лежащий на ладони маленький кожаный мешочек на простой пеньковой веревочке. – Оберег?..
– Навроде того, – уклончиво ответил брауни. – Не был в тех местах, откуда родом твой муж, но знаю, хорошего там мало… Мы, маленький народец, к вашему богу касательства не имеем, а там, в Нагорье, и люди не лучше нас. Не говоря уж о других. Много на холмах всякой шушеры водится… Возьми. От яда и стали не спасет, но если вдруг что… – он замолчал, раздумывая, и решительно закончил:– против наших это поможет.
– Но я…
– Бери, говорю тебе! – насупил брови домашний дух. – Неспокойно мне. А так хоть немного отпустит.
В коридоре послышались торопливые шаги и женские голоса. Брауни быстро скользнул к тайному ходу за стенной панелью. Напоследок обернулся и добавил:
– Только запомни – оберег больше раза не работает!.. Осторожней будь, не разбрасывайся по пустякам!
– Хорошо, – быстро кивнула она, с немой благодарностью глядя на родную уродливую мордочку. – Прощай! Присмотри тут… за всем…
– Будь спокойна, – пообещал он, и прежде чем исчезнуть в недрах своего потайного лаза, обернулся на мгновение:– Домой пиши, не забывай!.. Я… ждать буду.
Она кивнула. Стенная панель с тихим скрипом вернулась на свое место. И очень вовремя – дверь в комнату открылась, зашуршали юбки – то была Бесс. Следом за ней, держась за сердце, торопливо шагала бледная от переживаний леди Максвелл.
– О, дорогая моя!.. – мать, утирая глаза, бросилась к ней. Нэрис быстро сунула кожаный мешочек в бархатную сумочку на поясе и обернулась:
– Не надо, мама… Всё образуется… Бесс, ну а ты-то что?
– Госпожа, – всхлипнула молоденькая служанка, – ах, госпожа, ну что же это?! Как же…
– Не реви, – сказала Нэрис, сама удивляясь своему спокойствию. – Собери мои вещи. Нам нужно поторапливаться. А это что ты с собой притащила?..
– Это для меня, – шмыгнув носом, решительно отозвалась Бесс. – Я с вами поеду.
– Вот еще придумала! – ахнула девушка. – В Хайлэндс?.. Да меня Флоренс проклянет навеки за такие…
– Матушка сказала, что это как есть будет правильно! – заявила служанка, укладывая платья хозяйки в большой сундук. – Я вам с малолетства прислуживаю!.. Как же вы одна-то к черту на кулички, без единой родной души отправитесь?! Не бывать такому, вот что матушка сказала, и я то же говорю!..
– Ну, знаете… – растерялась Нэрис. – Мама! Это твоих рук дело?
– Бесс у нас служит, но она не моя дочь, – с достоинством отозвалась леди Максвелл, тяжело опускаясь в кресло. Её красивое лицо исказилось:– А если бы я знала, чем это закончится, я и свою ни за что не отпустила бы из родного дома!.. Как мы с отцом могли так ошибиться?
– Мама… – начала было девушка, желая сказать, что они не ошиблись, что всё не так, неправильно и неправда, что пора бы матери перестать думать только о семейной выгоде, о приличиях, о… И замолкла. Она привыкла спорить с мамой, привыкла к ее властности и постоянной привычке навязывать всем свое мнение, но сейчас у нее как пелена упала с глаз, и она увидела перед собой просто несчастную женщину, мать, которая вынуждена отпустить свое единственное, и – видит бог – любимое дитя в полнейшую неизвестность, с чужими людьми, совсем одну. И ей стало стыдно за саму себя.
– Мама, прости меня, пожалуйста, – тихо попросила Нэрис, порывисто обнимая леди Максвелл и уткнувшись лицом ей в волосы. – И за платье… И за… Всё будет хорошо, мама! Правда, всё будет хорошо!..
Она смотрела на Бесс, деловито собирающую ее вещи, механически гладила мать по волосам, шепча, как заклинание: "Всё будет хорошо…" и пыталась не думать о будущем. Потому что, как бы она и не была уверена в лорде МакЛайоне, что-то ей подсказывала, что "хорошо" будет еще нескоро.
Если будет вообще.
Глава 3
За высоким бортом повозки, качнувшись, сомкнулись темные ветви, захлестнув колючей чернотой мерцающие вдали огни родного замка. Стало неуютно. Нэрис по самый нос закуталась в толстый шерстяной плащ и тихонько вздохнула. Как-то не слишком радостно начиналась эта самая «удивительная новая жизнь»!.. Девушка посмотрела вперед, но кроме широкой спины молчаливого возницы, слегка подсвеченной по контуру неяркими факелами впереди идущих всадников, видно ничего не было. Знакомая роща, столько раз перехоженная вдоль и поперек, сейчас, с наступлением ночи, приобрела какие-то иные, даже почему-то зловещие очертания… «Не будь трусихой! – сердито одернула она себя. – Что тут такого страшного?.. Это всё нервы, да обстоятельства не располагают… Что мне может грозить под такой охраной, да еще и при том, что мы пока даже за пределы Файфа не выехали?» Довод был разумный, но почему-то не успокаивал. Нэрис скользнула рукой под плащ и нащупала висящий на шее оберег – подарок брауни. «От стрелы и яда не спасет, но против наших это поможет» – так он сказал. Против «наших» – это кого? Не от других же брауни!.. Они существа мирные, хозяйственные, если их уважать, с почтением относиться, да про угощение не забывать – никакого вреда от домашних духов не будет… Значит, он имел в виду кого-то другого. Она задумалась – кого именно?.. Выросшая на старинных легендах и сказаниях, подкрепленных уже самостоятельно прочитанными книжками, Нэрис начала перебирать в уме всех известных волшебных созданий, но скоро дело это бросила – из всего многочисленного семейства мифических существ в голову почему-то лезли самые жуткие. Не иначе, как всё те же глупые страхи!.. Нэрис решительно стиснула в ладошке кожаный мешочек – ну нет, этак она сейчас до того дофантазируется, что собственной тени пугаться начнет!.. Хватит! Кроме того, в теперешнем положении стоило бы опасаться не духов, а вполне реальных людей, таких же, как она сама, таких же, как те, что покачиваются в седлах по обеим сторонам повозки. Девушка украдкой покосилась на всадника справа и невольно улыбнулась – до чего они все-таки забавные, эти братья-близнецы!.. Интересно, вот этот вот – он Мартин или Мэтью? Ведь как две капли воды похожи!
Как будто почувствовав на себе ее взгляд, один из братьев МакТавишей повернул голову и смущенно хмыкнул. Благополучно истолковав этот звук как готовность к общению, девушка, чтоб хоть чем-то заглушить тревожные мысли, подвинулась на жестком сидении к краю повозки:
– Простите, а вы…
– Мартин я, – добродушно пробасил тот, глядя на нее сверху вниз. – Завсегда все интересуются! Путают нас. Хотя если по мне, так мы и непохожи вовсе! Ежели только что с лица…
– Зато "с лица" – очень, – снова улыбнулась она. – Какой у вас шлем странный! Это медвежья голова?.. Как у древних варваров…
– У кого? – искренне не понял он. – Нет, мы шотландцы! А шлем – это, доложу я тебе, такая история!.. Рассказать?
– Расскажи! – кивнула она, молча приняв переход на "ты" как должное – оно и проще, да к тому же, судя по всему, у них тут между собой так принято… Мартин МакТавиш свесился с седла:
– Это мы с Мэтом по молодости раз в лесу заблудились, – блестя глазами, доложил он, – ну, было дело, как-то после праздника!.. Оно и… какой же праздник без вина, а какое ж вино, если меньше бочонка?.. А уж опосля бочонка и второй можно, а там уж дальше как получится! Ну вот и получилось у нас… Как бы это – слегка перебрали, да во хмелю кулаки размять решили, а то как же – кулаки-то не размять?.. Ну и… как бы это… не рассчитали чуток!.. Ночь, оказывается, была уже, народ по домам спал, никакого веселья… ну не друг дружке ж морды мылить? Ну вот тогда Мэт и говорит…
– И чего врешь-то? – раздалось слева. – Это ты предложил кузнеца с сеновала вытащить да личностью в озеро для скорейшего пробуждения окунуть!..
– А то, может, и я… – подумав, согласился увалень. – Оно, так-то если, и неважно будет… В общем, кузнецу это почему-то не понравилось! То ли разбудили мы его, то ли на сеновале он не один ночевал…
– А может, что ворота с петель сняли, не обрадовало, – поддакнул по ту сторону повозки братец. Нэрис прыснула в кулачок.
– Ну, как бы оно там ни было, – продолжал Мартин, – а лещей мы тогда от кузнеца сего злонамеренного отхватили полные карманы… Мы, конечно, парни хоть куда, но кузнец на то и кузнец!.. В общем, сломал он об меня, горемычного, две оглобли, да и…
– Ну вот что ты врешь-то опять?! – снова возмутились слева. – Меня он оглоблями теми приложил со всем усердием, а ты, карась увертливый, разве только что по хребту поленом и схлопотал самую чуточку!
– А то, может, и правда, – снова раздумчиво подтвердил Мартин. – Да не в этом дело-то! А дело-то в том, что кузнец, до шуток непонятливый, как оглобля-то последняя сломалась, взял нас за шкирдяи обоих – да и высвистнул со двора! А дом у него, знаешь, на отшибе, у самого лесу стоял. А в лесу нашем много чего водилось. И медведи тоже… И вот сидим мы на опушке, шишки потираем, а он возьми и высунь морду из-за сосны!
– Кто?.. – не поняла она. – Кузнец?
– Да нет, медведь же! – радостно осклабился рассказчик. – И, слышь, здоровущий такой, мохнатый, когти – что мой кинжал, лапа – как вон у нашего Творимира, да и размерами уж никак не меньше его!..
Нэрис снова окинула взглядом широкую спину возчика – судя по тому, что Мартин кивнул в его сторону, это и был Творимир. Имя такое странное, нездешнее… А что касается размеров – если близнец не соврал, то медведь тот и вправду был не маленький!
– Ну вот, – продолжал МакТавиш, – как увидали мы с Мэтом, кто на нас из лесу глядит, так и возрадовались! Потому как и силу есть куда приложить, и добыча знатная, да и, опять же, оглоблями медведи отродясь махать не умели!.. Вот мы, значится, за того медведя и взялись… А он, знаешь, рычит, зубья скалит, а глаза такие дикие-е-е…
Девушка подавила смешок. Еще бы! Когда на тебя в родном лесу среди ночи с радостными воплями бросаются два упитых обалдуя с косой саженью в плечах – тут других глаз, пожалуй, и быть-то не может!.. Она подняла голову:
– И вы его поймали?..
– А как же! – хором воскликнули братья, тут же заработав от кого-то из едущих впереди пару ласковых слов и настоятельную рекомендацию "не орать на весь лес, а то…". Близнецы смутились, так же хором извинились и примолкли.
– А потом? – честно потерпев минуты три, шепотом спросила Нэрис.
– А чего потом? – пожал плечами Мартин. – Потом, стало быть, укокошили, да в деревню поволокли, домой… Ну, разве что не дошли самый чуток – решили это дело отпраздновать! Как же без этого, не отпраздновать-то?.. Ну, и малость повздорили, из-за шкуры-то. Она одна, а нас, вишь, двое! Ну вот и приложил меня Мэт по лбу кулачиной…
– Пёс ты брехливый! – в очередной раз возмутились с той стороны. – Это ж не я, это ж ты, поганец, мне в челюсть вьехал, не предупреждая!..
– А может, и я… – пожал плечами брат. – Это я уж теперь не упомню. Да все одно, потому как ты, пока падал, ответить успел… А очнулись мы уже поутру – все как есть побитые, поцарапанные, головы чугунные! Одно слово – славно погуляли!.. Только вот как на медведя нашего, честно добытого, поглядели – так оба как есть духом упали… Как мы тушу ночью освежевывали – того я не помню, да и Мэт, хоть сама спроси, тоже подзабыл, но шкуру, когда дрались, разодрали в клочки! Только того и осталось, что голова да… Хм… – тут он смутился, с сомнением поглядел на Нэрис, как бы раздумывая, прилично ли упоминать при даме такие части тела, путь хоть и медвежьи, и, наконец, закончил:– в общем, кроме головы еще задняя часть осталась. Та, на которой хвост. Ну, и разделили по-братски, полюбовно…
– Опять врёт! – жалобно взвыл Мэтью. – Ну ведь все свидетели – врет же безбожно! Он, проходимец, даром что брат мне единоутробный, так ведь очнулся раньше меня, да и упер голову!
– А чего я?!
– А скажешь, не ты?! – второй близнец стащил с головы шлем и обличающе ткнул его под нос из последних сил сдерживающейся от смеха девушке:– Видишь, да?! Из-за него ведь, видит бог, насмешек натерпелся столько – не сосчитать!.. Он-то, получается, с тех пор Мартин Медвежья Челюсть, а я…
– А ты…? – она изумленно приподняла бровь.
– Я? – вздохнул тот и прибавил с достоинством:– Я – Мэтью Медвежья-Не-Челюсть!.. И путь только кто еще когда меня посмеет Медвежьей задни…
– Эх!.. – предостерегающе вымолвил молчаливый возница, бросив укоряющий взгляд через плечо на раздухарившегося Мэтью. Тот мгновенно сконфузился, быстро нахлобучил шлем обратно на голову и посмотрел на Творимира преданным взглядом нашкодившего щенка:
– Так я это… вырвалось…
– Ты уж извини, – доверительно шепнул Мартин, с подкупающим раскаянием глядя на Нэрис, – не привыкши мы к правильному обращению!.. Иной раз как ляпнем… ты не серчай, ежели что! Не со зла же, а от необразованности!..
– Так вы вроде бы ничего такого пока не…
– А это они еще успеют! – фыркнули сзади. Девушка обернулась и улыбнулась – замыкающим ехал уже знакомый ей рыжеволосый музыкант Том. – В нашем отряде женщин нет, все, считай, холостые. Ивар у нас в этом смысле как всегда – первый! Так что ребята с непривычки забыться могут, сразу предупреждаю…
– Это не страшно, – она весело махнула рукой. – Я на пристани столько уже всего наслушалась, что вряд ли меня чем-то еще можно смутить!..
– На пристани? – изумился Томас. – А что вы, простите, там делали?!
– Ну… – замялась она, – интересно же! Люди новые, товары всякие… Опять же, книги! Папа не всякую одобрит, а то, что одобрит – так ведь со скуки умрешь, читая… А если успеть сразу, как только корабль к берегу пристанет, много чего интересного найти можно.
– Любите читать?.. – еще более удивленно, но не без нотки одобрения в голосе спросил он. Нэрис кивнула:
– Очень! А вы?
– Люблю, – улыбаясь, признался волынщик.
– А он еще и писать любит, – заговорщицки подмигнул девушке Мэтью. – Баллады всяческие. Дюже слезоточивые…
– Много ты понимаешь! – обиженно надулся Томас. – Ты и читать-то никогда не умел!..
– А оно мне надо? – бесхитростно развел руками тот. – Ко мне девки и так липнут, без песенок чувствительных!..
– Именно, – ухмыльнулся рыжий. – К тебе – девки, а ко мне – дамы из благородных семейств! И, я тебе так скажу, тут даже сравнивать нечего…
– Эх! – с чувством выдохнул суровый возница, даже развернувшись в этот раз аж на полкорпуса назад, дабы пристыдить не в меру разболтавшихся товарищей по отряду. Те мигом умолкли, опустив глаза долу. Нэрис фыркнула. До чего забавные!.. И этот неразговорчивый Творимир, который так печется о ее, Нэрис, нежных девичьих ушах… Знал бы он, о чем болтают между собой воины на пристани – ему бы нынешний разговор церковной проповедью показался!.. Хотя, с другой стороны, подобные познания молодой девушке из приличной семьи чести не делают. Папа бы узнал – точно бы выпорол, и на пристань нипочем больше не пустил бы!.. И, подумалось ей, новоиспеченный муж, каким бы он там ни был свободомыслящим, вряд ли будет в этом вопросе лояльнее папеньки… "Что-то я разоткровенничалась, – решила она. – Пусть они и славные, но этак ведь можно и опозориться!.. Всё-таки я не дома, да к тому же теперь – вроде как замужняя женщина. Надо вести себя подобающе… Знать бы только – как это? Мину, что ли, постную состроить?.." Она вздохнула и попробовала. Томас встревоженно подался вперед:
– Вам плохо, леди?..
– Да, в общем-то, нет…
– Вы так в лице переменились!..
– А… Это… Усталость, знаете ли… – неубедительно пробормотала она, отворачиваясь. Да уж, над соответствующей мимикой, видимо, придется еще серьезно поработать!.. И уж во всяком случае, не сейчас… Нэрис посмотрела на тихонько посапывающую рядом на сиденье служанку и с трудом подавила зевок. Болтовня с близнецами рассеяла тревожное чувство, и на смену ему действительно пришла усталость. С рассвета самого на ногах, свадьба – вообще дело волнительное, а если еще вспомнить, чем она кончилась!.. Нэрис поплотнее закуталась в плащ и опустила голову на плечо уютно сопящей Бесс. Впереди еще долгая дорога, повозка колышется, убаюкивая, толстый плащ не пропускает ночной холод, глаза слипаются… "Свою первую брачную ночь я представляла как-то по-другому, – подумала она, уже погружаясь в сон, – но с другой стороны – этот вариант все-таки еще не самый плохой!.."
– Спит? – минут через пять тихо поинтересовался Томас. Мартин кивнул:
– Спят. Обе… Как бы не замерзли-то!
– Сейчас, – подумав, волынщик перекинул поводья лошади через борт повозки и легко перепрыгнул следом. – Тут у нас пледы были… Их бы постирать, конечно!.. Ну да ладно. Завтра в Перте будем к утру, новых купим. А то неудобно прямо… – он вынул из мешка два клетчатых пледа и осторожно укутал спящих. – Вот. Теперь точно не озябнут!..
– Экие мы заботливые… – ехидно откомментировал Мэтью. – Что, служанка приглянулась, а, Том?
– Дурак ты, – беззлобно фыркнул волынщик. – И бить тебя некому. Вперед смотри! А то только трепаться горазды…
– Чья бы корова мычала… – ухмыльнулся Мартин. Впрочем, продолжать мысль не стал. Отряд, освещая себе дорогу колеблющимся светом факелов, оставил позади рощу и выбрался на наезженный широкий тракт.
– Не нравится мне всё это.
– Да тебе вечно всё не нравится. МакЛайона отослали, тебе мало?
– Мало, черт его дери! Суду не подвергли, а должны были… Да еще и отпустили, куда глаза глядят!.. А коли он вернется?
– Вернется, а как же. На то он и МакЛайон… Я еще папашу его помню – упертый как буйвол был, куда там тому Ивару! Вернется… А наше дело – успеть, покуда не вернулся.
– Кеннет убрался в Стерлинг?
– Ага, нашел дурака… Тут он. Не в замке, конечно, принял приглашение конунга Олафа, у него на корабле гостит. В целях государственной безопасности… Хитрый старый лис. Кого-то из нас подозревает, нутром чую! Оно и понятно – кого ж ему еще-то подозревать?..
– Как – кого?! А норманны?!
– Ты не ори-то так, лорд, чай не у себя в замке, тут ушей чужих без счета… И, думаю, не одному Ивару да королю интересно, кто ж его величество отравить вздумал!
– Да как не орать-то… Сидим здесь, сочувствующих из себя корчим, даже не уехать – как бы не заподозрили!
– Так тебе одному, что ли, не свезло?.. Все сидят. И наши, и равнинные… Рыльце-то у всех в пушку. Так что не елозь, утра дождемся – и по домам. Кеннет вечно под охраной норманнов сидеть не будет. И они с ним в Стерлинг не поедут. Выждем чуток – да и…
– Тс-с-с!..
– Да нет там никого… Крысы это. Не трясись!
– Крысы, не крысы, а давай-ка, дружище, дома это обсудим… Хе!.. А все ж таки интересно, как этот прощелыга яду в кувшин подсыпать успел? Я глаз с него не спускал весь вечер!..
– Какой кувшин? Ты разве не слыхал – не было яду в кувшине том!
– Тогда тем более…
– Потом у него спросишь, коли так приспичило… Тихо. Нет, это не крысы. Давай-ка и правда рты-то прикроем! Пока и нас куда не сослали. Опять же, и не спал я толком…
– Сдается мне, нескоро мы еще выспимся. Пока МакЛайон свободным ходит…
– Цыц, говорю тебе! Не лорд почтенный, а баба визгливая… Ивар Бескостный в Хайлэндс отправился. А уж там-то мы его достанем, уж будь спокоен! И ни король его не спасет, ни норманны…
Ивар побарабанил пальцами по столу и поднял голову:
– Том, дверь прикрой.
– Сейчас, – кивнул волынщик, – Мэт, подержи поднос. Не таверна, а черт-те что! Или тут так принято, или мы их так напугали, но служанки в комнаты еду нести отказались наотрез… Так что, парни, кому надо – либо в общем зале трапезничайте, либо сами с подносами таскайтесь!.. Нам с Иваром за пивом я сбегал, и на этом мои подвиги прошу считать успешно завершенными. Дружище, с тебя три монеты.
– А не многовато ли?
– Одну за твою кружку, вторую – за мою, и еще доставка!
– Том, ты не обнаглел? – командир потянулся к кошелю. – Я ж тебе утром десять давал, серебром! Ешь ты их, что ли?.. Или уже всё в волчка на площади проиграл? Я видел, ты там в уголке с каким-то типом ругался…
– Не ругался, – скорчил гримасу волынщик. – Торговался. Старые грехи, будь они неладны! Это братец одной моей… ну, скажем, знакомой! Нарвался ж я на него не ко времени… Еще дешево отделался.
– Конечно, дешево! Моими-то деньгами. Знал бы – не давал.
– И пускай меня на ком попало женят?!
– Тебе б не повредило, – фыркнул Мартин. – А если в долг эль брал, так и еды бы прихватил, чай, не надорвался бы!.. Ладно, я схожу…
– Погоди, – остановил его Ивар. – Успеешь. Раньше полудня из Перта не тронемся, так что животы потерпят. Пивом пока перебьемся… Мэт, где наши новые товарищи?
– Норманны, что ли? – он развел руками:– А пёс их знает! Держатся особняком, по одному даже в отхожее место не ходят… Нужны они мне больно! Я им не нянька.
– Мэт, – скривился глава отряда, – ну ей-богу, хватит бухтеть!.. Мы их, конечно, и знаем-то без году неделя…
– Какая неделя? – фыркнул Мартин. – И суток не прошло!
– Да какая разница? – сдвинул брови бывший королевский советник. – Главное – что они за нами тащатся не по собственной инициативе, так что нечего морды воротить! Вы сами прекрасно понимаете, в каком мы сейчас все незавидном положении. И понимаете, что без этих самых норманнов мы, вероятно, и до Перта бы не доехали!.. Их – сорок один человек. Нас – двадцать три. Это с женщинами, между прочим, которых в расчет вообще принимать нельзя… Поэтому я вас прошу – не задирайте носы и ведите себя подружелюбнее. Насчет Тома и Творимира я не волнуюсь, это предупреждение в основном для вас, – он в упор посмотрел на надутых МакТавишей. – Никаких косых взглядов, никаких выяснений отношений по пьяни, никаких "померяемся силой" и прочих выкрутасов!.. Понятно?
– А что сразу – мы?! – хором, как всегда, возмутились близнецы.
– А то, что вечно из-за вас неприятности! – безжалостно отрезал Ивар. – Кто купцам в прошлом месяце носы расквасил? Кто на последний праздник урожая гостям из Франции чуть корабль не спалил?.. Кто английского посла в колодец за ноги окунул?!
– Ну так англичашке и поделом…
– Мэт! Мы из-за вашего "поделом" чуть с соседями отношения окончательно не испортили! А они у нас и так далеко не самые приятельские!.. И поэтому – повторяю – чтобы никаких разборок с норманнами! Это вам не купцы и не английский посол! У них разговор короткий. Это во-первых. А во-вторых – если мне придется выбирать между нормандской дружиной под предводительством сына конунга и вами, обормотами, то я долго думать не буду!
– Эх… – грустно пробормотали из угла.
– И даже твое, Творимир, заступничество, в этот раз их не спасет, – покосившись на источник звука, припечатал лорд МакЛайон. – Ты и сам это понимаешь. Не та ситуация. И не те люди… Итак – все всё поняли?
– Угу… – смиренно кивнули пришибленные братцы.
– Вот и молодцы. А теперь, – Ивар откинулся на стуле, – Мэт, будь добр, спустись вниз и разыщи Эйнара. Раз уж мы теперь в одной связке, не пригласить на совет сына Олафа Длиннобородого – это…
– Да на кой он здесь-то нужен?! – не утерпел Мартин.
– Ты опять?.. – нахмурился Ивар. – Я повторять два раза не собираюсь! Сядь у входа и молчи!.. Тебя с ним брататься никто не заставляет, но уважение иметь – уж будь любезен! Мэт, ты еще здесь?..
– Иду я, иду… – недовольно буркнул второй МакТавиш и вышел, хлопнув дверью. Ивар покачал головой и посмотрел на Творимира:
– Друже, ну вразуми ты их, наконец!.. А то эти гордые шотландские парни мне всё дело угробят!..
– Эх-х-х!.. – кивнув, тяжело вздохнул тот, как бы давая понять, что предприятие сие будет непросто, но он, конечно, постарается…
Сердитый и обиженный Мэтью вернулся скоро и в сопровождении невозмутимого светловолосого воина, годами немногим младше Ивара. Эйнар, шестой и младший сын любвеобильного конунга, с порога уважительно кивнул МакЛайону, задержал почтительный взгляд на убеленном сединами Творимире, и, решив, что дань вежливости можно считать отданной, спросил:
– Зачем звали?
– Вот и я думаю… – себе под нос буркнул Мартин, за что тут же получил ощутимый тычок в спину от стоящего рядом Томаса и умолк, демонстративно изучая глазами потолок. Ивар поднялся и протянул гостю ладонь:
– Толком познакомиться не успели, со всей этой суматохой. Ивар МакЛайон. Добро пожаловать.
– Эйнар, – кратко представился сын конунга и пожал протянутую руку.
– Прошу всех садиться, – покончив с формальностями, предложил Ивар. – Разговор будет короткий, так что надолго не задержу. В связи со вчерашними событиями, которых мы сейчас касаться не будем…
– Почему – не будем? – спросил Эйнар. – Я бы "коснулся". Мы только вчера прибыли, и в ваших делах мало что понимаем! Отец велел остаться и служить – я буду. Но вы мне, ваше сиятельство, объясните попроще – кто прав, кто нет, и кого от кого мы защищать должны?
Ивар улыбнулся:
– Хороший вопрос. Думаю, кого вы должны защищать – это и так понятно. Олаф Длиннобородый оказал честь семье моей жены, оставив вас служить ей. Вот ее и защищайте.
– Да мы сами, небось, не дети малые!.. – буркнул, не сдержавшись, Мэтью. Ивар шикнул:
– Цыц, я тебе сказал!.. Творимир!
Тот медленно повернул голову и мрачно посмотрел на моментально сникшего под тяжелым взглядом воспитанника. Сказать Творимир, по привычке, ничего не сказал, но Мэтью хватило и этого… Ивар снова повернулся к невозмутимому норманну:
– Итак, с тем, кого защищать, мы разобрались. А вот от кого… – он задумчиво помолчал и добавил:– От всех. Включая нас самих.
– Не понял?.. – поднял пшеничные брови Эйнар.
– Объясню. Инцидент с отравленным вином произошел у всех на глазах, и вы тоже это видели. В зале находились все здесь присутствующие, включая еще по меньшей мере человек двести. Виновного не нашли, более того – не нашли даже способа, каким этот самый виновный смог исхитриться и подсыпать в чашу государя яд. Как я установил лично – в кувшине яда не было. Чаша стояла на столе. Гости свободно перемещались по залу и подсыпать отраву королю мог любой. В том числе и я, потому что сидел рядом, И Творимир, и лэрд Вильям, и Том, и даже моя супруга. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов слуг, на которых никто никогда не обращает внимания…
