Текст книги "Бустан (Плодовый сад)"
Автор книги: Муслихиддин Саади
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Он образы рисует на воде,
Он лал и бирюзу скрывает в камень,
И рдеет розы яхонтовый пламень.
Смотри: жемчужной каплею одной
Порождены и цвет и плод живой,
И в непрерывной череде рождений
Жизнь обновляется его творений.
В морях рождает перлы дождь его.
От глаз его не скрыто ничего.
Дает он пищу и змее, и птице,
И муравью убогому в гробнице.
Вся жизнь его лишь волею жива
И без его веления мертва.
Идущие путем неисследимым
На будущем суде неотвратимом
Мы все предстанем – ужаса полны,
Величием его поражены.
Пределов мудрости его высокой
Узреть не может земнородных око.
Не может бога разум наш обнять,
Не может глубины его познать.
Не досягнет воображенья птица
Черты, где сущность вечного таится.
Туда уплыли сонмы кораблей
И не вернулись, нет о них вестей.
Над морем тем и я сгорал от жажды...
И ужас одиночества однажды,
Взяв за руку меня, сказал мне: «Встань!
Не установлена познанья грань
Пред ангелами, может быть, святыми!
Тебе ль, земная персть, равняться с ними?»
Хоть стань красноречивым, как ,
Безбрежный не опишешь океан.
Не изъяснишь предвечного, ведь он
Очами зримых признаков лишен.
Избранники скакали в эти дали
И – друг за другом – все в пути отстали.
Конь никогда к той цели не домчит,
Отважнейшие там бросали щит.
А пред достигшим света откровенья
Захлопывались двери возвращенья.
Тот, кто из чаши откровенья пьет,
С вином познанья и забвенье пьет.
Кто предстоит– тому глаза зашили,
А кто глядит – тот падает без крылий...
Никто не знает, где клад;
Кто отыскал – тот не пришел назад.
И я погиб в кровавом этом море
Без кормчего – в бушующем просторе!
Коль хочешь ты весь мир земной пройти,
Ищи коня – надежного в пути.
Гляди в зерцало сердца неизменно
И свой совершенствуй постепенно.
На страдной той стезе благослови
Благоуханье истинной любви.
И, жаждою познанья опаленный,
Ты воспаришь – любовью окрыленный,
И солнце вечной истины взойдет
И мглу завес, обманных раздерет.
Туда, туда гони коня прозренья,
Покамест «стой!» – не скажет изумленье.
Сей путь проложен пастырем самим!
И горе тем, кто не пошел за ним.
И тем, что с полдороги возвратились.
Они во тьме глубокой заблудились.
Кто путь посланца бога покидал,
Тот цели никогда не достигал.
О Саади, путь к истине высокой
Лишь на стезе сияющей пророка!
ВОСХВАЛЕНИЕ ПРОРОКА ,
ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ
Великодушен – разумом высок
Заступник человечества – пророк,
, в долине праха
Для нас наместник истинный аллаха,
Защитник тварей, светоч бытия
И на суде последнем – судия.
По образу его был сотворен
Небесный свод, где свет его зажжен.
Великодушный, верных повелитель,
Свершитель благ, великий победитель —
Хоть в мире сиротой он бедным рос,
Но в мир он мудрость высшую принес.
Когда он веры правой вынул меч,
Сумел он месяц пополам рассечь.
Лишь прозвучало благовестья слово,
Как в бурю, рухнул кров и .
Пророк великий идолов разбил,
Во имя веры Уззу сокрушил,
И в прах разбил и ниспровергнул ,
И упразднил он славу .
.
Так быстро дивный конь понес пророка,
Что в пути отстал далеко.
Хоть Мухаммед взывал: «Не отставай!
На полпути меня не покидай!
Я помощи твоей был удостоен,
Так не бросай меня, небесный воин!»
Нельзя мне выше, – молвил Джабраил, —
И не осталось в крыльях больше сил.
Для нас запретно огненное небо,
И вмиг оно спалило крылья мне бы!»
Заложникам греха – надежду нам
Так вечно посылаешь ты, !
Воспеть тебя достойно не сумею.
Мир да почиет над главой твоею,
И пусть прославит ангелов хвала
Твоих святых сподвижников дела!
Да славится – твой старый,
Да славятся деяния .
Премудрый да прославится ,
И твой , и весь твой ратный стан.
То – избранных столпа твои четыре,
И права бессмертны в мире.
Я за полу избранника держусь,
От послушания не отрешусь.
О снизойди! Не будет в этом даре
Тебе урона здесь – в чертоге тварей.
Ведь в доме блага краткие лишь дни
Гостят, как прихлебатели, они.
Ты благодатью высшей озарился,
Сам Джабраил перед тобой склонился.
Из глины и воды рожден Адам,
Лишь ты по воле божьей послан нам.
Суть бытия ты с самого начала,
И все тобой живет, что после стало.
Превыше ты всего, что я сказать
Могу в словах... В тебе лишь – благодать.
Тебя достойно восхваляет,
твоею славою сияет.
Что к ним я – Саади – прибавить мог?
Благословенье – мир тебе, пророк!
ПРИЧИНА НАПИСАНИЯ КНИГИ
По дальним странам мира я скитался,
Со многими людьми я повстречался,
И знанье отовсюду извлекал,
Колосья с каждой жатвы собирал.
Но не встречал нигде мужей, подобных
Ширазцам, – благородных и беззлобных.
Стремясь к ним сердцем, полон чистых дум,
И покинул я, и пышный .
Но не жалел, прощаясь с их садами,
Что я с пустыми ухожу руками.
Дарить друзей велит обычай нам,
Из сахар в дар везут друзьям.
Ну что ж, хоть сахару я не имею,
Я даром слаще сахара владею.
Тот сахар в пищу людям не идет,
Тот сахар в книгах мудрости растет.
Когда я приступил к постройке зданья,
Воздвиг я десять башен воспитанья.
Одна – о справедливости глава,
Где стражи праха божьего – слова,
Благотворительность – глава вторая,
Велит добро творить, не уставая.
О розах – третья, об огне в крови,
О сладостном безумии любви.
В четвертой, в пятой – мудрость возглашаю,
В шестой – довольство малым прославляю,
В седьмой – о воспитанье говорю,
В восьмой – за все судьбу благодарю.
В девятой – покаянье, примиренье,
В главе десятой – книги заключенье.
В день царственный, в счастливый этот год —
На пятьдесят пять свыше шестисот,
В день, озаренный праздника лучами,
Наполнился ларец мой жемчугами.
Я кончил труд; хоть у меня была
В запасе перлов полная пола.
Душа еще даров своих стыдится,
Ведь с перлами и перламутр родится.
Средь пальм непревзойденной высоты
В саду растут и травы и кусты.
И к недостаткам моего творенья,
Надеюсь, мудрый явит снисхожденье.
Плащу, что из парчи бесценной шьют,
Кайму из грубой бязи придают.
Нет в этой книге пестроты сугубой,
Ты примирись с ее каймою грубой.
Я золотом хвастливо не блещу,
Сам, как , я милости ищу.
Слыхал я: в день надежды и смятенья,
Аллах дурным за добрых даст прощенье.
Дурное услыхав в моих словах,
Ты поступай, как повелел аллах.
Коль будет бейт один тебе по нраву,
Прости всю книгу, истине во славу.
Мои стихи, ты знаешь, в —
Увы, – дешевле мускуса в Хотане.
Свои грехи я на чужбине скрыл
И в этот гулкий барабан забил.
И шутки ради, розу
Я приношу, а перец – Индостану.
Так – финик: кожа у него сладка,
Да косточка внутри ее крепка...
ВОСХВАЛЕНИЕ АБУ-БАКРА ИБН-СА'ДА
ИБН-ЗАНГИ
Душою тверд, как адамант и лал,
Я шахов и царей не восхвалял.
Но имя это ставлю я вначале,
Чтоб мужи чести в будущем сказали.
« Саади красноречивым был,
Он в годы царства жил.
В тот век он грянул громом барабана,
Как наш пророк во дни Ануширвана».
Кто был после Омара справедлив,
Как верный Абу-Бакр, что ныне жив.
Глава прославленных, дарящий свет им?..
Вселенная, гордись его столетьем!
И те, кто ищут пристани средь смут,
В его стране прибежище найдут.
Здесь дом и стол детей и стариков
Неотторжимый на века веков.
К царю идет подверженный недугу,
И он бальзам ему дает, как другу.
Надеждой полн, к добру он устремлен,
И пусть творцом поддержан будет он.
Хоть он венцом зенита достигает,
Но в скромности чело к земле склоняет.
Коль скромен нищий, что ж, так было встарь,
Но в том величье, если скромен царь.
Слуга склонен издревле по сегодня,
Но государь склоненный – муж господний.
И слава о смирении его
Величия превыше самого.
Правителей не видел круг вселенной
Таких, как Абу-Бакр благословенный.
Обиженного не найдешь пред ним,
Чтобы стонал, насилием тесним.
Такого строя, мира и устава
И не создал величавый.
Тем шаха честь у бога высока,
Что слабого рука пред ним крепка.
Он справедливость распростер над миром
И стал защитой слабым он и сирым.
Насилье и страдания несет
Народам этот гневный небосвод.
Но в дни твои изменчивое время
Людей живущих не гнетет, как бремя.
Покой ты людям дал. Но я, скорбя,
Взираю: что их ждет после тебя?
Жизнь Саади со временем совпала,
Когда твое светило засияло.
На вечные прославься времена,
Пока восходит солнце и луна!
Те имя доброе завоевали
Цари, что славе прошлого внимали.
У величайших прошлого царей
Учился ты в теченье жизни всей.
меднобашенной стеною
Мир защитил пред вражеской волною.
Ты вал – в защиту правды и добра —
Воздвиг из золота и серебра,
Чтоб укротить степных яджуджей ярость,
Чтоб защитить и молодость и старость.
Пусть златоуст навеки замолчит,
Коль он хвалы тебе не возгласит.
Из берегов ли вечных море выйдет,
В тебе оно всего себя увидит.
Так доблестями ты, мой шах, высок,
Что не вместить их в тесном строе строк.
Коль захочу твой образ воссоздать я,
Большую книгу должен написать я.
Склоняюсь, небеса благодаря,
И возношу молитву за царя.
Свети тебе удача неизменно,
Храни тебя всегда творец вселенной!
Твоя звезда высокая взошла
И темную врага звезду сожгла.
Пусть круг времен твоей державе служит,
Пусть сердце в опасениях не тужит,
Чтобы всегда спокойна и светла,
Душа твоя высокая была.
Да будет ум твой ясен, дух спокоен,
Да будет край отцов благоустроен.
Да будешь твердым в вере, как булат,
И царства твоего бежит разлад.
И пусть Шираз прекрасный процветает
И благоденствием благоухает,
И да хранит тебя святой аллах,
Все остальное – ветер, пыль и прах.
И все в господнем лишь благоволенье,
И нет нам пользы в многом говоренье.
, – могучий в цвете сил —
Достойнейшего сына породил.
Ликуй, что жизнь ты прожил не бесплодно,
Ветвь добрую дал корень благородный.
Да озарится милостью творца,
О шах, гробница твоего отца!
Са'д, сын Занги, навеки в мире славен,
Сын Абу-Бакра с ним величьем равен.
ВОСХВАЛЕНИЕ СА'ДА ИБН-АБУ-БАКРА ИБН-СА'ДА
Всяк возраст перед звездами велик, —
Со счастьем юный, с мудростью – старик.
Ты светел сердцем, знаньями украшен,
Ты в помыслах высок, в бою – бесстрашен.
Как хорошо, что берег над рекой
Обогатился нивою такой!
Ты море щедрости не исчерпаешь,
Ты величьем затмеваешь.
И славит подвиги твои молва,
О муж, отважных витязей глава!
Полн перлов свод жемчужницы небесной,
Но перл средь них – один лишь полновесный.
И как светило, блещущее днем,
Ты ярко украшаешь отчий дом.
Когда судьба грозит, напасти множа,
Обереги царя от бедствий, боже.
Чтоб не на зависть, а в пример другим,
Над горизонтом он вставал земным.
Веди его путем благочестивым,
Желанья заверши венцом счастливым.
Да не коснутся шаха никогда
Изъян, смятенье духа и беда.
в раю приносит плод подобный
Тебе, о добронравный и беззлобный!
Отец и сын, вы схожи меж собой,
Так будьте схожи славною судьбой.
Вам – твердым в вере, мудрым, правосудным,
Да будет шахской власти труд нетрудным.
Щедрот всевышнего не описать
И вам хвалу достойно не воздать.
Царя, что дом гостеприимный строит,
Что сонмы бедных кормит и покоит,
В делах его, во все земные дни,
Всевышний, защити и сохрани!
Взрасти цветущий сад его надежды,
В шелках зеленых лиственной одежды!
А ты правдивым будь и не ходи
Путями лицемерья, Саади.
Царь – путник в мире, будь его вожатым.
Царь жаждет правды, будь крылатым.
Как на девять престолов высоты
Поставить можешь ты? —
Поставь, мол, ноги на небо надменно!
Скажи: «Эй, царь, чело склони смиренно,
К порогу храма ликом припади,
Вот верных путь единственный, гляди!»
Да, здесь ты царь, но раб ты перед богом.
Сними корону пред его порогом!
Пред ним – царем единственным во всем —
Рыдай, как нищий перед богачом,
И знай: пред богом ты других не выше,
Кричи пред богом, как кричат дервиши:
Один велик ты на века веков,
О ты, отец, владыка бедняков!
Я не владыка стран, не повелитель,
Я этого дворца случайный житель.
Ты помогаешь мне во всех делах,
А без тебя я – бесполезный прах!»
Итак, о царь, молись, горюй ночами,
А днем сиди на троне, царствуй нами.
Дух гордецов надменен и жесток,
А ты склоняй чело на сей порог
Пред храмом, что, как солнце, лучезарен,
И будь во всем аллаху благодарен.
И будешь ты тогда среди живых
Как солнце пред толпой рабов твоих.
Мы повесть о подвижниках слыхали,
О тех мужах, что истину познали.
Один – верхом на тигре выезжал,
Змеею вместо плетки погонял.
Его спросили: «Мудрый, молви слово,
Как ты достиг могущества такого?
Покорен кровожадный тигр тебе
И властен ты один в его судьбе».
Ответил мудрый муж: «Вы удивились,
Что мне и тигр и коршун покорились?
Покорствуй богу волею живой —
И тигр покорно ляжет пред тобой».
Когда правитель истине внимает,
Его аллах величьем осеняет.
Коль другом стал тебе всевышний сам.
Он не предаст тебя твоим врагам.
Вот путь величья истинный и верный,
Ты по нему иди нелицемерно, —
И все найдешь, что ищешь, впереди!..
Да внемлет мудрый речи Саади.
Г Л А В А П Е Р В А Я
О справедливости, мудрости и рассудительности
Ануширван, когда он умирал,
Призвал и ему сказал:
«Покинь оковы мира и покоя,
Взгляни, мой сын, на бедствие людское!
Как можешь ты довольным быть судьбой,
Несчастных сонмы видя пред собой?
оправданья не отыщут,
Что спит пастух, а волки в стаде рыщут.
Иди, пекись о нищих, бедняках,
Заботься о народе, мудрый шах!
Царь – дерево, а подданные – корни.
Чем крепче корни, тем ветвям просторней.
Не утесняй ни в чем народ простой.
Народ обидев, вырвешь корень свой.
Путем добра и правды, в божьем страхе
Иди всегда, дабы не пасть во прахе.
Любовь к добру и страх пред миром зла
С рождения природа нам дала.
Когда сияньем правды царь украшен,
То подданным и не страшен.
Кто бедствующих милостью дарит,
Тот волю милосердного творит
Царя, что людям зла не причиняет,
Творец земли и неба охраняет.
Но там, где нрав царя добра лишен,
Народ в ярме, немотствует закон.
Не медли там, иди своей дорогой,
О праведник, покорный воле бога!
Ты, верный, не ищи добра в стране,
Где люди заживо горят в огне.
Беги надменных и себялюбивых,
Забывших судию, владык спесивых.
Тот лишь во сне обманном рай узрит,
Кто подданным насилие творит.
Позор, крушенье мира и оплота —
Последствия насилия и гнета.
Ты, шах, людей безвинно не казни!
Опора царства твоего они.
О батраках заботься, о крестьянах!
Как жить им в скорби, нищете и ранах?
Позор, коль ты обиду причинил
Тому, кто целый век тебя кормил».
И сказал , прощаясь,
Навек душой от мира отрекаясь:
«Пусть мысль великая в твой дух войдет, -
Смотри и слушай, как живет народ.
Пусть в государстве правда воцарится,
Иль от тебя народ твой отвратится.
Прочь от тирана люди побегут,
Дурную славу всюду разнесут.
Жестокий властелин, что жизни губит,
Неотвратимо корень свой подрубит.
Война не столько принесет смертей,
Как плач и слезы женщин и детей.
В ночи, в слезах, свечу зажжет вдовица
И запылает славная столица.
Да, только тот, который справедлив,
Лишь тот владыка истинно счастлив.
И весь народ его благословляет,
Когда он в славе путь свой завершает.
И добрые и злые – все умрут,
Так лучше пусть добром нас помянут.
* * *
Правителей правдивых назначай,
Умеющих благоустроить край.
Кто, правя, тружеников обижает,
Тот благу всей державы угрожает.
А власть злодея – сущая беда, —
Да не уйдет он грозного суда!
Кто добр поистине – добро увидит,
Злодей же сам детей своих обидит.
О правде ли к насильникам взывать,
Когда их с корнем надо вырывать!
Казни судей, в неправде закоснелых,
Трави, как хищников заматерелых.
Бесчинствам волка положи конец,
От истребленья огради овец.
* * *
Купец какой-то хорошо сказал,
Когда он в плен к разбойникам попал:
«Толпе старух подобно войско шаха,
Когда грабители не знают страха!
Беда стране, где властвует разбой,
Не будет прибыли стране такой.
И кто поедет в край, забытый богом,
Где спит закон, где грабят по дорогам?»
Чтоб славу добрую завоевать,
Шах чужеземцев должен охранять.
Уважь пришельцев, что приюта просят,
Они ведь славу добрую разносят.
А если гостелюбья нет в стране,
Ущерб и царству будет и казне.
Ты по обычаям, по доброй вере,
Не запирай пред странниками двери.
Гостей, купцов, дервишей бедных чти,
Очисти от грабителей пути.
Но слух и зренье будут пусть на страже,
Чтоб не проник в твой дом лазутчик вражий.
Людей, несущих смуту, не казни,
А из своих пределов изгони.
Не гневайся на пришлеца дурного,
Сам жертва своего он нрава злого.
Но если Фарс – смутьяна отчий край,
В Рум, в его не изгоняй.
Ведь неразумно бедствие такое
На государство насылать другое,
Чтоб нас не проклинал иной народ, —
От них, мол, к нам несчастие идет.
* * *
Люби друзей, чей посвящен был труд
Всю жизнь тебе,– они не предадут.
И старого слугу изгнать постыдно,
Забвение заслуг его обидно.
Хоть стар, не в силах он тебе служить,—
Как прежде, должен ты его дарить.
Когда , состарясь, стал недужен,
Хосрову он на службе стал не нужен.
И в бедствие Шапур и в бедность впал,
И он письмо Хосрову написал:
«Царь, я служил тебе в былые лета!
Стар стал... Неужто изгнан я за это?»
* * *
На должности богатых назначай,
Кормило власти нищим не вручай.
С них ничего ты – царской пользы ради —
Не взыщешь, кроме воплей о пощаде.
Коль на своем посту вазир не бдит,
Пусть наблюдатель твой за ним следит.
Коль наблюдателя вазир подкупит,
Пусть к делу сам твой грозный суд приступит.
Богобоязненным бразды вручай,
Боящимся тебя не доверяй.
Правдивый лишь пред богом полн боязни,
За правду он не устрашится казни.
Но честного едва ль найдешь из ста;
Сам проверяй все книги и счета.
Двух близких на одну не ставь работу,
Дабы от них не возыметь заботу.
Столкуются и станут воровать,
И пред тобой друг друга покрывать.
Когда боится вора вор, то мимо
Проходят караваны невредимо.
* * *
Когда слугу решаешь ты сместить,
Ты должен позже грех его простить.
Порой больной росток трудней исправить,
Чем сотню пленных от цепей избавить.
Ты знай: надеждой изгнанный живет,
Хоть рухнул жизни всей его оплот.
Шах справедливый, истинный мудрец,
Глядит на слуг, как на детей отец.
Порой – правдивым гневом пламенеет,
Но он и слезы оттереть умеет.
Коль будешь мягок – обнаглеет враг.
Излишняя жестокость сеет страх.
Как врач, что ткань больную рассекает,
Но и бальзам на раны налагает,
Так мудр поистине владыка тот,
Что к добрым – добр, а злым отпор дает.
Будь благороден, мудр. Добром и хлебом
Дари людей; ведь одарен ты небом.
Никто не вечен в мире, все уйдет,
Но вечно имя доброе живет.
Ввек не умрет оставивший на свете
После себя мосты, дома, мечети.
Забыт, кто не оставил ничего,
Бесплодным было дерево его.
И он умрет, и всяк его забудет,
И вспоминать добром никто не будет.
* * *
Во имя доброй славы, в дни правленья,
Мужей великих не топи в забвенье.
Скрижаль твою великих имена
На вечные украсят времена.
И до тебя здесь шахи подвизались,
И все ушли; лишь надписи остались.
Один прославлен до конца времен,
Другой – навек проклятьем заклеймен.
* * *
Не верь доносчикам-клеветникам, —
А, вняв доносу, в дело вникни сам.
Не верь словам, коль честного поносят,
И пощади, когда пощады просят.
Просящих крова – кровом осени.
Слугу за шаг неверный не казни.
Но если пренебрег он добрым словом
И вновь грешит – предай его оковам.
Когда же не пойдут оковы впрок,
Ты вырви с корнем тот гнилой росток.
Но, все вины преступника исчисля,
Ты, прежде чем казнить его,– размысли:
Хоть бадахшанский лал легко разбить,
Но ведь осколки не соединить.
РАССКАЗ
Раз из прибыл человек,
Он обошел весь мир за долгий век.
Таджиков, тюрков и встречал он,
Все, что узнал у них, запоминал он.
Всю жизнь он странником бездомным был,
Но в странствиях он мудрость накопил.
Он был, как дуб могучий, но при этом
Не красовался ни листвой, ни цветом, —
Убог и нищ, лишь разумом богат.
Халат его был в тысяче заплат.
Томимый голодом, изнемогал он,
И от жары и жажды высыхал он.
Вот он явился в городе одном,
Где некий муж великий был царем.
Страннолюбив и чужд мирской забавы,
Тот царь хотел себе лишь доброй славы.
Велел пришельца шах во двор впустить.
Насытить, в бане мраморной омыть.
И пыль и пот отмывши в царской бане,
Предстал он перед шахом на ,
Приветствие султану возгласил
И руки на груди своей сложил.
А царь: «Поведай, из каких ты далей?
Какие беды к нам тебя пригнали?
Что в мире видел ты за долгий век?
Ответствуй нам, о добрый человек!»
Открыл уста пришелец: «О владыка!
Тебе да будет в помощь бог великий!
Я долго по стране твоей блуждал
И – честь тебе – несчастных не видал.
Не пьянствуют здесь, дух святой бесславя;
Закрыты кабаки в твоей державе.
И людям здесь обиду причинять
Запрещено, хоть негде пировать;
Зато в стране народ живет счастливо!» —
Так говорил пришлец красноречиво,
Как будто перлы сыпал океан...
Пленен его речами был султан,
Он гостя посадил с собою рядом
И милостей его осыпал градом.
Тот жизнь свою владыке рассказал
И ближе всех душе султана стал.
И в сердце шахском родилось решенье:
Пришедшему вручить бразды правленья.
«Но нужно – постепенно! – думал он, —
Чтоб я в глазах вельмож не стал смешон.
Сперва в делах я ум его проверю,
А уж потом печать ему доверю!»
Печали тот испытывает гнет,
Кто власть бездарным в руки отдает.
Судья, ты взвесил приговор сначала б,
Чтоб не краснеть от укоризн и жалоб.
Обдумай все, кладя стрелу на лук,
А не тогда, как выпустишь из рук.
Проверь сперва, – завещано от века, —
Как мудрого , человека,
Пока его познаешь – целый год
И даже больше времени пройдет.
Так изучал пришельца шах. На диво,
Он видит – честен муж благочестивый:
Нрав добрый, золотая голова,
Знаток людей, не ронит зря слова.
Разумней всех вельмож, исполнен миром.
И сделал царь тогда его вазиром.
Стал править царством этот человек
Так мудро, будто правил целый век.
Так все привел он под свое начало,
Что ни одна душа не пострадала.
Ни разу повода дурным словам
Он не дал. Рты закрыл клеветникам.
Не видя в нем изъяна ни на волос,
Завистник трепетал, клонясь, как колос.
Правитель новый солнцем всех согрел,
Вазир же старый завистью горел.
В том мудреце не находя изъяна,
Наклеветать не мог он невозбранно.
А праведник и клеветник-злодей,
Как бронзовый сосуд и муравей.
Хоть муравья сосудом придавили,
Да бронзу муравей прогрызть не в силе.
И было два у царя,
Красивых, словно солнце и заря;
Как солнце и луна; а ведь на свете
Им равный светоч не рождался третий.
Сказал бы ты: у них лицо одно
В другом, как в зеркале, отражено.
Мудрец очаровал юнцов речами,
Невольно овладел он их сердцами.
Они, увидя добрый нрав его,
Искали дружбы мудреца того.
И, сердцем чуждый низкому желанью,
Сам поддался мудрец их обаянью.
Дабы духовный охранить покой,
Беги, о мудрый, зависти людской!
Будь сдержанным, дружи с людьми простыми,
Чтоб клеветник твое не пачкал имя.
Вазир гулямов этих полюбил,
Для чистой дружбы сердце им открыл.
Завистник, дружбой возмущен такою,
Явился к шаху с гнусной клеветою.
Сказал: «Не знаю – кто он, кем рожден,
Но честно жить у нас не хочет он.
Чужак он, странник, здесь корней лишенный,
Что царь ему? Что царство и законы?
Он двух твоих рабов сердца пленил
И с ними в связь развратную вступил.
Имея власть в руках, не зная страха,
Бродяга сей позорит имя шаха,
А милостей твоих мне не забыть,
И я не мог его проделок скрыть.
Я долго сам сначала сомневался,
Пока до гнусной правды не дознался.
Один слуга мой верный наблюдал,
Как он их, улыбаясь, обнимал.
Ты сам, о царь мой, можешь убедиться!»
Вот так на свете клевета родится.
Пусть подлый злопыхатель пропадет,
Пусть клеветник отрады не найдет.
В сопернике он мелочь замечает,
Пожар из малой искры раздувает.
Три щепки подожжет, и запылал
Огонь, и дом, и двор, и сад объял.
Царь выслушал донос. И запылал он,
Как на огне котел, заклокотал он.
И кровь дервиша он пролить хотел,
Но гнев смирил, собою овладел.
Вскормленного тобою человека
Казнить – постыдным числится от века.
Насильем света правды не добыть
И правосудия не совершить.
Не оскорбляй вскормленного тобою!
С ним связан ты и честью и судьбою.
Безумие пролить живую кровь
Того, кому ты оказал любовь,
Кого приблизил к своему айвану,
Найдя в нем доблесть, чуждую изъяну.
О всех его делах дознайся сам
И на слово не верь клеветникам.
Царь подозренья черные скрывал,
Сам за вазиром наблюдать он стал.
Ты, мудрый, помни: сердце – тайн темница,
Коль тайна вырвется – не возвратится.
Стал он дела вазира изучать,
Изъяна отыскать хотел печать.
И вот случайно тайны он коснулся,
Вазир его гуляму улыбнулся.
Когда людей связует душ сродство,
Невольно взгляды выдают его.
И как не может напиться
Водяночный, что жаждою томится,
Так на вазира юный раб глядел...
И в этом царь недоброе узрел.
Но гнев свой укротил он и спокойно
Сказал вазиру: «О мой друг достойный!
Досель светила мудрость мне твоя,
Тебе бразды правленья вверил я.
Я чтил твой дух и разум твой высокий,
Но я не знал, что ты не чужд порока.
Нет, не к лицу тебе, увы, твой сан!..
Виновен в этом сам я – твой султан.
Змею вскормившего удел печален,
Он будет, рано ль, поздно ли, ужален».
Главой поник в раздумье муж-мудрец
И так царю ответил наконец:
«Я не боюсь наветов и гонений,
У вас не совершал я преступлений.
Не знаю я, ты в чем меня винишь,
И не пойму, о чем ты говоришь!»
Шах молвил: «Чтоб исчезла тень сомненья,
Ты и в лицо услышишь обвиненье».
И здесь вазира старого навет
Открыв, спросил «Что скажешь ты в ответ?»
Тот молвил: «Спор внимания не стоит!
Завистник подо мной подкопы роет.
Он должен был мне место уступить..,
И разве может он меня хвалить?
Ты, государь, сместив, его обидел...
Он в тот же час врага во мне увидел.
Неужто царь, прославленный умом,
Не знал, что станет он моим врагом?
До дня суда он злобы не избудет,
И лгать всю жизнь, и клеветать он будет.
II я тебе поведаю сейчас
Когда-то мною читанный рассказ.
Невольно мне он в память заронился:
сновидцу некому приснился.
Он обликом был светел, как луна,
Высок и строен телом, как сосна.
Спросил сновидец: «Ты ли предо мною
Столь ангельскою блещешь красотою?
Как солнце, красота твоя цветет,
А ты известен в мире, как урод.
Тебя художник на стене чертога
Уродиной малюет длиннорогой».
Бедняга-див заохал, застонал,
И так ему сквозь слезы отвечал:
«Увы, мой лик художник искажает.
Он враг мне, ненависть ко мне питает!»
Поверь, мой шах, я чист перед тобой,
Но враг мой искажает облик мой.
От зависти и злобы, как от яда,
Бежать, мой шах, за сто надо.
Но не опасен гнев твой мне, о шах,
Кто сердцем чист, тот смел всегда в речах.
Где идет, лишь тот горюет,
Кто гирями неверными торгует.
И так как только с правдой я дружу,
На клевету с презреньем я гляжу!»
Царь поражен был речью этой смелой,
Душа его от гнева пламенела.
«Довольно,– крикнул он,– не обмануть
Тебе меня! Увертки позабудь.
Мне не нашептано клеветниками,
Нет, все своими видел я глазами.
Средь сонма избранных моих и слуг
Ты не отводишь глаз от этих двух».
И засмеялся муж велеречивый:
«Да, это правда, о мой шах счастливый.
Скрыть истину мне запрещает честь,
Но в этом тонкий смысл сокрытый есть.
Бедняк, что в горькой нищете страдает,
С печалью на богатого взирает.
Цвет юности моей давно увял,
Я жизнь свою беспечно растерял.
На красоту, что юностью богата,
Любуюсь. Сам таким я был когда-то.
Как роза цвел, был телом, как хрусталь,
Смотрю – и в сердце тихая печаль.
Пора мне скоро к вечному покою...
Я сед, как хлопок, стан согбен дугою.
А эти плечи были так сильны,
А кудри были, словно ночь, черны.
Два ряда жемчугов во рту имел я,
Двумя стенами белыми владел я.
Но выпали они, о властелин,
Как кирпичи заброшенных руин.
И я с тоской на молодость взираю,
И жизнь утраченную вспоминаю.
Я драгоценные утратил дни,
Осталось мало, минут и они!»
Когда слова, как перлы, просверлил он,
Как будто книгу мудрости открыл он.
Шах посмотрел на мощь своих столпов,
Подумав: «Что есть выше этих слов?
Кто мыслит так, как друг мой, благородно,
Пусть смотрит на запретное свободно.
Хвала благоразумью и уму,
Что я обиды не нанес ему.
Кто меч хватает в гневном ослепленье,
Потом кусает руки в сожаленье.
Вниманье оклеветанным являй,
Клеветников же низких покарай!»
И друга честью он возвысил новой,
Клеветника же наказал сурово.
И так как мудр, разумен был вазир,
Не позабыл того султана мир.
Пока был жив, он был хвалим живыми,
И доброе, уйдя, оставил имя.
* * *
Тот шах, что в вере истинной живет,
Рукою правды счастья меч берет.
Таких не знал я, кроме сына Са'да,
Средь нынешнего общего разлада.
Как древо райское, ты – славный шах!
Ты – верных сень на жизненных путях!
Хотел я, чтоб ширококрылый
Отрадой озарил мой дом унылый.
Но разум говорит – Хумая нет...
И к дому шаха я иду на свет.
Спаси владыку, вечный вседержитель,
И доброй сей земли храни обитель.
Молю тебя за шаха и людей,
Да не лиши их милости твоей!
* * *
Не торопись виновного казнить,
Потом не сможешь голову пришить.
Тот царь, в котором правды свет не тмится,
От просьб о помощи не утомится.
Та голова для власти не годна,
Что лишь пустой надменностью полна.
Не будь в боях с врагом нетерпеливым,
Разумным будь во всем, неторопливым.
Лишь тот в совете – солнце, в битвах – лев,
Кто разумом смирять умеет гнев.
А если силы злобы и досады
Свои войска выводят из засады, —
И честь и веру – все они сметут,
От этих дивов ангелы бегут.
* * *
По воду пить – не грех,
Злодея по суду казнить – не грех.
Кто по закону казни лишь достоин,
Казни его, не бойся, будь спокоен.
Но если он семьей обременен,
Раскаявшись, пусть будет он прощен.
Преступник за вину свою в ответе,
Но не должны страдать жена и дети.
* * *
Ты войском обладаешь, сам ты смел,
Но не вводи войска в чужой предел.
Султан в надежном замке отсидится,
А подданный несчастный разорится.
* * *
Сам узников расспрашивай своих,
Быть может, есть невинные средь них.
* * *
Когда у вас умрет купец чужой,
Забрать его богатство—грех большой.
Пятно бесчестья на султана ляжет,
Родня, умершего оплакав, скажет:
«Он, бедный, умер среди чуждых стран,
А все добро его забрал тиран!»
Помысли, мудрый, о его сиротах,
Подумай – нищета и голод ждет их.
Полвека в доброй славе можно жить,
И делом низким имя омрачить.
Цари, что вечной славой засияли,
У подданных добра не отнимали.
А тот, кто отбирал,– грабитель он,
Будь он над всей вселенной вознесен.
Муж благородный в бедности скончался,
Он хлебом бедняков не объедался.
* * *
Слыхал я – некий повелитель был,
Из грубой бязи платье он носил.
Ему сказали: «О султан счастливый,
Китайские б шелка носить могли вы!»
«Зачем? Я добрым платьем облачен!
Шелк – это роскошь», – так ответил он.
« я собираю для того ли,
Чтоб наряжаться, в неге жить и в холе.
Когда, как женщина, украшусь я,
Угаснет доблесть ратная моя.
Когда бы суета владела мною,
Что стало б с государственной казною.
Не для пиров ироскоши казна —
Она для мощи воинской нужна».
* * *
Султаном обездоленная рать
Не станет государство охранять.
Коль враг овец крестьянских угоняет,
За что султан с крестьян харадж взымает?
И будет ли народ царя любить,
Коль царь страну не может защитить?
Когда народ, как яблоня, ухожен,
Тогда лишь урожай его возможен.
