Текст книги "История аварцев"

Автор книги: Мурад Магомедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Таким образом, процесс возникновения и становления новой каякентско-хорочоевской археологической культуры в центральной части Дагестана был обусловлен внутренними закономерностями культурного и социально-экономического развития общества. Проходил он, по мнению исследователей, плавно, эволюционно, без резкой смены антропологического состава (Марковин В. И., 1969).

МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ МЕСТНЫХ ПЛЕМЕН В ЭПОХУ БРОНЗЫ

Идеологические представления оседлоземледельческих племен Аварии в эпоху бронзы наиболее ярко отражаются в наскальных изображениях. В регионе уже найдено около полусотни мест с наскальными изображениями, общее количество которых более 7 тысяч. Мировоззрение наших далеких предков воссоздают и погребальные сооружения, а также скульптура и другие культовые предметы.

Особенностью первобытного общества является общность или слитность жизни людей. Целостный характер первобытного общества проявлялся в неразделимости хозяйственной их жизни, миропонимания и способов его выражения. Поэтому даже у раннеземледельческих племен, давно перешедших к производящему земледельческому хозяйству, излюбленными изобразительными образами оставались те животные, охота на которых составляла основу прежней их деятельности.

Однако с переходом древних племен от присваивающей к производящей оседлоземледельческой деятельности происходят коренные изменения и в их идеологических представлениях. Ведущее место в изобразительном искусстве на новом этапе занимают сюжеты аграрного цикла. К одному из подобных циклов относятся оригинальные наскальные рисунки из Харитани-1 (Гумбетовский район), где сохранились изображения фигур людей (женщин) в окружении крупного рогатого скота и других животных. По мнению исследователей, подобное изображение характерно для идеологических представлений раннеземледельческих племен. Оно свидетельствует о выделении женского божества и становлении образа быка, олицетворяющего мужское начало, символизирующее источник плодородия. Особое смысловое значение несет положение приподнятых рук, а также одежда – конусовидная юбка женщины, украшенная ромбическими клетками, интерпретируемыми как символ женского начала (Котович В. М., 1974). Кроме того, ромб у ранних земледельцев является символом возделанного и засеянного поля. В этом соединении выражается отождествление в сознании древних земледельцев женщины и засеянного поля – плодоносящих и дающих жизнь. Расположенные вокруг богини плодородия быки, хищники семейства кошачьих, змеи, олени в Харитани-1 являются характерными для ранних земледельцев образами спутников богини плодородия. Главным среди них является образ быка с подчеркнутыми рогами, олицетворяющий плодоносящее начало, источник плодородия. (Гаджиев М. Г., 1991). Дальнейшее развитие этого культа документируют находки отдельных фигурок, а также изображения рогов, встречаемые не только на древних памятниках, но и вплоть до этнографической современности.

Ярко представлена в наскальных изображениях и солярная (солнечная) символика. Имея древние, восходящие к каменному веку корни, в эпоху бронзы подобная символика усложняется. Наряду с обычным изображением солнца в виде простых окружностей с крестом, встречающимся в орнаментации керамики, появляются и новые символы: солнечная ладья – образ, возникший в Древнем Египте и получивший широкое распространение в Евразии; наряду с оленем с раскинутыми рогами, символами солнца выступают и изображения козлов в окружении точечных знаков, а также изображения орлов (Котович В. М., 1983).

В наскальных изображениях горного Дагестана представлены и многообразные символы – засеянного поля в виде ромбов, решетки из клеток с точками в центре, лестничные знаки… Они представляют разнообразные знаки плодородия, рассчитанные на обеспечение урожая и увеличение стад. Ритуально-магическим целям служили и реалистические изображения аграрного цикла из селения Кара, где воспроизведены разные стороны труда земледельца: пахота, засев поля, молотьба, которые также служили идее обеспечения плодородия земли посредством магии.

Раскрытию мировоззрения древних племен Дагестана способствуют и остатки погребальных сооружений, которые отражают особенность не только социального устройства общества, характер материальной культуры, но и идеологические представления. Наиболее ранними захоронениями, исследованными в горах Дагестана, являются скорченные погребения на поселении Гинчи (Шамилевский район). В основе обычая хоронить людей в пределах поселения (под домами или между ними) лежат общие для раннеземледельческих племен представления родового общества, отражающие связь между его членами, кровную общность, которая объединяет живущих и усопших у одного очага.

В эпоху бронзы погребальные обряды усложняются, обычными становятся могильники, вынесенные уже за пределы поселения. Как отмечают исследователи, у первобытных людей смерть воспринималась не как конец бытия, а как продолжение жизни в загробном мире. Поэтому усопшим сооружали могилы, копировавшие или напоминавшие реально существовавшие жилища. Погребенных снабжали предметами и вещами, служившими им на земле, в том числе одеждой, пищей и разнообразной утварью. Так, в могильнике Шебоха в горной Аварии погребальные сооружения в виде округлых подземных склепов представляли собой в миниатюре реально существовавшие жилища. Связь жилой архитектуры и форм погребальных сооружений прослеживается и на других памятниках Дагестана, в которых культурно-исторические реалии и события находят отражение в погребальном ритуале. Подобная связь наблюдается и на могильнике Гоно. В этой связи примечательно, что в округлой подземной катакомбе Великентского могильника куро-аракской эпохи, наряду с многочисленной керамикой, оружием и украшениями, обнаружены и глиняные колесики от модели повозки, которые в погребальном ритуале несли определенную идеологическую нагрузку, означая переезд усопшего из реального мира в загробный (Гаджиев М. Г., 1991).

Религиозные представления раннеземледельческих племен иллюстрируют и остатки различных культовых предметов. Среди них примечательна антропоморфная скульптура – статуэтки, которые были обнаружены в Великенте, Джемикенте и Дербенте. Женские статуэтки из этих памятников, по мнению специалистов, отражают культ богини-матери и связаны с идеей плодородия. Антропоморфные статуэтки были широко распространены среди раннеземледельческих племен Евразии, начиная от Восточного Средиземноморья, Причерноморья. и заканчивая Центральной Азией. Общность материальной культуры памятников куро-аракской эпохи горной Аварии и Приморского Дагестана может являться свидетельством общих идеологических представлений древних их обитателей. Поэтому отсутствие женских статуэток в горной части Дагестана связано, очевидно, с недостаточной изученностью региона. Идеалистические представления древних земледельцев находят отражение также в самых разнообразных бытовых предметах и керамике. Среди них особую группу составляют культовые предметы, связанные с домашним очагом. В каждом жилом помещении поселения сохранились углубленные в пол центральные очаги, стенки и бортики которых обмазывались толстым слоем глины. В подобных очагах, как показали исследования в Сигитминском поселении, поддерживали негасимый огонь, и их окружали различными культовыми предметами и символическими знаками: рельефными кольцами, налепами в виде буквы «iM», трезубцами и др.

Культовый характер очагов, символизировавших благополучие семьи, воссоздают и некоторые переносные очаги или очажные подставки с антропоморфными признаками, найденные в Чиркейском поселении. Некоторые из них представляли собой кирпичи с изображением пары глаз на торцовой стороне. Примечательны типы рогатых подставок, тоже с изображением глаз, а также подковообразных с ручками и изображением лица. Известны случаи, когда очажные выступы оформлялись в виде фаллосов, олицетворяющих культ мужского начала. Одна из находок подобных фаллосов была сделана в Верхнегунибском поселении. Эти находки свидетельствуют о распространении фаллического культа и у древних земледельцев и скотоводов горного Дагестана. Подобный культ проявляется в самых разнообразных формах: в боготворении органов оплодотворения как самостоятельных божественных субстанций или в культе символических изображений этих органов как божества плодородия и человека, в поклонении этим божествам разнообразными актами (Гаджиев М. Г., 1991).

Таким образом, идеологические представления племен Дагестана в эпоху бронзы нашли отражение в наскальном искусстве, погребальных сооружениях, культовых предметах и керамике. В них выражены эмоции, чувства и мировосприятие древних людей. Они подчинены главной заботе ранних земледельческо-скотоводческих племен – обеспечению воспроизводящей силы земли, человека и животных.

И, наконец, завершая обзор памятников эпохи энеолита и бронзы, следует остановиться и на проблеме этнической принадлежности племен-носителей раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа. Археологические исследования в горной зоне Дагестана подтвердили явную преемственность в развитии материальной культуры местных племен, начиная с неолитической эпохи и заканчивая современной этнографической действительностью. Это свидетельство автохтонности этногенеза дагестанско-нахских народов (Магомедов Р. Г., 1998). По данным палеоантропологических находок 5-3-го тыс. до н. э. из Гинчи, Галгалатли, могильников Гоно, Ирганай и др., древнее население горного Дагестана было длинноголовым, узколицым, с резко выступающим профилем и принадлежало, как уже отмечалось, к южной индосредиземноморской ветви европеоидной расы, к которой относится и древнее население Закавказья, Передней и Средней Азии.

Вопрос о языковой принадлежности носителей древних культур Кавказа в целом и Дагестана в частности давно привлекает внимание ученых. Северокавказские языки, как считают исследователи, делятся на две семьи языков: восточнокавказскую (нахско-дагестанскую) и западнокавказскую (абхазо-адыгскую). Считается также доказанным, что к восточнокавказской семье принадлежат, кроме нахско-дагестанских, также хурритские и урартские языки (Старостин С. А., 1985; Дьяконов И. М., 1989). На этих, ныне мертвых, языках говорили в Передней Азии в 3-1-м тыс. до н. э.

Интересно отметить, что ареал распространения хурритов в Передней Азии территориально совпадает с границами распространения куро-аракской культуры. Это дало основание исследователям для выводов о том, что создателями куро-аракской культуры были главным образом хуррито-урартские племена, а так

ной Азией. Общность материальной культуры памятников куро-аракской эпохи горной Аварии и Приморского Дагестана может являться свидетельством общих идеологических представлений древних их обитателей. Поэтому отсутствие женских статуэток в горной части Дагестана связано, очевидно, с недостаточной изученностью региона. Идеалистические представления древних земледельцев находят отражение также в самых разнообразных бытовых предметах и керамике. Среди них особую группу составляют культовые предметы, связанные с домашним очагом. В каждом жилом помещении поселения сохранились углубленные в пол центральные очаги, стенки и бортики которых обмазывались толстым слоем глины. В подобных очагах, как показали исследования в Сигитминском поселении, поддерживали негасимый огонь, и их окружали различными культовыми предметами и символическими знаками: рельефными кольцами, налепами в виде буквы «iM», трезубцами и др.

Культовый характер очагов, символизировавших благополучие семьи, воссоздают и некоторые переносные очаги или очажные подставки с антропоморфными признаками, найденные в Чиркейском поселении. Некоторые из них представляли собой кирпичи с изображением пары глаз на торцовой стороне. Примечательны типы рогатых подставок, тоже с изображением глаз, а также подковообразных с ручками и изображением лица. Известны случаи, когда очажные выступы оформлялись в виде фаллосов, олицетворяющих культ мужского начала. Одна из находок подобных фаллосов была сделана в Верхнегунибском поселении. Эти находки свидетельствуют о распространении фаллического культа и у древних земледельцев и скотоводов горного Дагестана. Подобный культ проявляется в самых разнообразных формах: в боготворении органов оплодотворения как самостоятельных божественных субстанций или в культе символических изображений этих органов как божества плодородия и человека, в поклонении этим божествам разнообразными актами (Гаджиев М. Г., 1991).

Таким образом, идеологические представления племен Дагестана в эпоху бронзы нашли отражение в наскальном искусстве, погребальных сооружениях, культовых предметах и керамике. В них выражены эмоции, чувства и мировосприятие древних людей. Они подчинены главной заботе ранних земледельческо-скотоводческих племен – обеспечению воспроизводящей силы земли, человека и животных.

И, наконец, завершая обзор памятников эпохи энеолита и бронзы, следует остановиться и на проблеме этнической принадлежности племен-носителей раннеземледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа. Археологические исследования в горной зоне Дагестана подтвердили явную преемственность в развитии материальной культуры местных племен, начиная с неолитической эпохи и заканчивая современной этнографической действительностью. Это свидетельство автохтонности этногенеза дагестанско-нахских народов (Магомедов Р. Г., 1998). По данным палеоантропологических находок 5-3-го тыс. до н. э. из Гинчи, Галгалатли, могильников Гоно, Ирганай и др., древнее население горного Дагестана было длинноголовым, узколицым, с резко выступающим профилем и принадлежало, как уже отмечалось, к южной индосредиземноморской ветви европеоидной расы, к которой относится и древнее население Закавказья, Передней и Средней Азии.

Вопрос о языковой принадлежности носителей древних культур Кавказа в целом и Дагестана в частности давно привлекает внимание ученых. Северокавказские языки, как считают исследователи, делятся на две семьи языков: восточнокавказ-скую (нахско-дагестанскую) и западнокавказскую (абхазо-адыгскую). Считается также доказанным, что к восточнокавказской семье принадлежат, кроме нахско-дагестанских, также хурритские и урартские языки (Старостин С. А., 1985; Дьяконов И. М., 1989). На этих, ныне мертвых, языках говорили в Передней Азии в 3-1-м тыс. до н. э.

Интересно отметить, что ареал распространения хурритов в Передней Азии территориально совпадает с границами распространения куро-аракской культуры. Это дало основание исследователям для выводов о том, что создателями куро-аракской культуры были главным образом хуррито-урартские племена, а так же носители нахско-дагестанских языков (Дьяконов И. М., 1966). Подобные выводы представляют интерес в связи с установленным исследователями генетическим родством хуррито-урартских и нахско-дагестанских языков. Новые исследования не только подтверждают подобное родство, но и дают возможность более определенно говорить, что пределы распространения хуррито-урартских языков территориально и хронологически в основном совпадают с границами распространения куро-аракской культуры и на территории Дагестана. В первоначальный исторический ареал хуррито-урартских племен входил, соответственно, и горный Дагестан, где издревле обитали носители нахско-дагестанских языков (Гаджиев М. Г., 1991).

Об общности происхождения народов Кавказа свидетельствуют не только археологические исследования, но и древние предания, известные из сочинений древнегрузинского историка Леонтия Мровели (XI в.) о происхождении всех кавказских народов от Торгама – правнука библейского Ноя (Нуха), спасшегося якобы от Всемирного потопа на горе Арарат. Внуком его сына Яфета был Торгама, имевший восемь сыновей, каждый из которых положил начало одному из народов Кавказа. Один из восьми – Лекос – считался общим предком народов Дагестана. Подобное мифологизированное представление об общности происхождения народов Дагестана подтверждается и языковедами. В частности П. К. Услар отмечал, что «кавказские языки при изумительном их разнообразии обнаруживают глубоко родственные черты». На это указывали такие выдающиеся ученые, как Н. Я. Марр., А. С. Чикобава, Е. А. Бокарев и др.

Начало распада нахско-дагестанских языков, по лингвистическим данным, датируется 3-м тыс. до н. э. Интересно отметить, что процесс расхождения нахско-дагестанских языков и формирование современных языков Дагестана совпадает с распадом древнего единства культур и формированием здесь ряда новых археологических вариантов.

Формирование территориальных объединений племен и союза племен с конца 3-го тыс. до н. э. не только положило начало процессу языковой дифференциации, вызванной хозяйственной и территориальной разобщенностью, но и привело в конце концов к тому обилию языков и диалектов, которое является характерной особенностью Дагестана в настоящее время.

На базе звуковых соответствий лексического фонда языков народов Дагестана профессор Е. А. Бокарев убедительно доказывает их древность и генетическое единство, что свидетельствует об их происхождении от общего праязыка, бытовавшего не позже 3-го тыс. до н. э. Впоследствии, в процессе исторического развития и изоляции народов, и произошел раскол общего праязыка на ряд отдельных языков.

По мнению академика А. С. Чикобавы, «народы Дагестана, в том числе и аварцы, являясь носителями единого кавказского субстрата, находятся в генетическом родстве с языковой группой древних доиндоевропейских народов Малой Азии (хатты, или прохеты, хурриты, урарты и др.)».

Таким образом, на основе данных археологии, антропологии и лингвистики ученые довольно определенно говорят об этническом, языковом и культурном единстве наших далеких предков. Они создали древние взаимосвязанные чохскую, гинчинскую и куро-аракскую археологические культуры, говорили на ныне исчезнувших хурритских языках, наиболее близкими которым считаются ныне существующие нахско-дагестанские языки. Подобная уходящая в глубь веков этнокультурная и языковая общность народов Дагестана дает возможность предположить и возможность существования в пределах распространения этой культуры не только тесного союза древних земледельческих племен, но и древнейшего государственного образования, как это имело место в Месопотамии, в Древнем Египте и других регионах. Однако отсутствие древних письменных источников и относительно слабая изученность самих памятников не позволяют обосновать подобную гипотезу, хотя и очевидно, что общность культуры и языка без единого центра управления маловероятна. Не только распад этнокультурного единства, но и закат земледельческой культуры Северо-Восточного Кавказа ученые относят к концу 3-го тыс. до н. э. Коренные изменения, а также снижение темпов экономического развития общества с признаками застоя и упадка культуры на новом этапе исследователи связывают с целым рядом факторов. Из них особо выделяются ограниченность природных ресурсов горной зоны, продолжающееся иссушение климата в начале 3-го тыс. до н. э., а также активизация скотоводческих племен в степной зоне и их воздействия и перемещения в горные районы.

С закатом раннеземледельческой культуры эпохи бронзы распалось и прежнее культурное единство народов Дагестана. Здесь складываются новые варианты археологических культур, которые сохранили лишь отдельные черты преемственности по отношению к предшествующей эпохе и имели отчетливые признаки иных культурных традиций.

Таким образом, процесс расхождения нахско-дагестанских языков и формирование современных языков Дагестана сопровождался распадом былой общности культур эпохи бронзы, продолжались они и в эпох) раннего железного века и позже в албанское время, когда в сочинениях древних авторов появляются первые этнонимы народов Дагестана, в том числе и аварской группы народностей: аварцы (албаны), андийцы (андаки), дидойцы (дидуры), тиндийцы (тиндии).

РАЗЛОЖЕНИЕ ПЕРВОБЫТНООБЩИННОГО СТРОЯ И ЗАРОЖДЕНИЕ КЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА В ДАГЕСТАНЕ

Эпоха раннего железа. В конце 2-го – начале 1-го тыс. до н. э. происходит переход племен Дагестана от эпохи бронзы к раннему железному веку. «Человеку стало служить железо, последний и важнейший из всех видов сырья, игравших революционную роль в истории…», когда появились «орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из других известных тогда металлов», – писал Ф. Энгельс.

Появление железа в Аварии было подготовлено самим ходом развития материальной культуры местных племен эпохи бронзы. Свидетельством раннего знакомства местных племен с железом являются железные изделия и особенно шлаки, обнаруженные на Нижнесигитминском поселении на рубеже 2-1-го тыс. до н. э., исследованного к югу от с. Верхний Чирюрт в Кизилюртовском районе.

В настоящее время в Аварии выявлен и частично исследован, кроме Нижнесигитминского поселения, ряд памятников эпохи железа. Наиболее значительным из них является Аркасское городище, расположенное в урочище Нахмеэр в 3 км к юго-западу от одноименного селения Буйнакского района. К эпохе железа относится Гургурлинское поселение, расположенное в 3 км к северо-западу от с. Согратль в Гунибском районе. Гинчинское поселение № 2 расположено у хутора Гинчи с. Мачада Шамилевского района.

Наряду с поселениями, известен и ряд могильников, позволивших определить уровень духовной и материальной культуры обитателей горного Дагестана в эпоху железа. Наиболее исследованными из них является Хабадинский могильник, расположенный к северо-западу от с. Ругуджа Гунибского района, и Каратинский могильник, расположенный у одноименного села Ахвахского района.

Недостаточную изученность эпохи железа на территории высокогорного Дагестана можно объяснить труднодоступностью этих районов. По этой причине в районах расселения андодидойских народов не выявлено пока ни одного памятника эпохи железа. А в Ботлихском, Тляратинском и Цунтинском районах находят лишь случайные и в целом высокохудожественные изделия (антропоморфные и зооморфные статуэтки, ажурные пряжки и бляшки) предположительно эпохи железа, которые хранятся в различных музеях страны.

В целом исследования бытовых и погребальных памятников горной Аварии свидетельствуют о том, что в начале 1-го тыс. до н. э. происходит переход племен Аварии от эпохи бронзы к раннему железному веку. В это время в горах Дагестана прочно жили носители культур, сложившихся на основе каякентско-хорочоевской культуры.

Судя по археологическим исследованиям, в Аварии окончательно утверждается пашенное земледелие и отгонное скотоводство специфической формы, обусловленной вертикальной зональностью региона. Дальнейшее развитие земледелия и скотоводства и возрастание роли последнего в высокогорных районах Дагестана подтверждается различными материалами. Земледельческие плуги начинают оснащаться железными наральниками и лемехами. Появляются железные серпы и садовые ножи (Аркас, Хабада). Обмолот зерновых производился молотильными досками. Вместо зернотерок появляются примитивные каменные жернова. Расширяются площади обрабатываемых земель за счет строительства террас.

Быстро развиваются и другие отрасли производства и промыслы. О наличии в горном Дагестане местного кузнечного производства наглядно свидетельствуют остатки мастерской по выплавке и обработке железа на Аркасском городище и железных шлаков в других поселениях.

Продолжает совершенствоваться керамическое производство. Под влиянием античной культуры в V–IV вв. до н. э. здесь распространяется гончарный круг. В керамическом производстве получает распространение серо-глиняная посуда хорошего обжига.

Рост производительности труда и связанная с ним специализация ремесленных отраслей производства способствовали не только возрастанию общественных богатств, но и увеличению самого населения, нередко и за счет оседания кочевых и полукочевых народов, особенно в предгорных районах, повлекшему за собой освоение плодородных плоскостных земель.

Углубление имущественного и социального неравенства местных племен подтверждается появлением на Хабадинском могильнике богатых погребений и особенно погребений воинов-всадников. Об этом свидетельствует и Аркасское городище, укрепленное двумя валами, прикрытыми сверху каменными панцирями. Возрастание количества оружия в погребениях, а также появление укрепленных городищ свидетельствуют о социальных различиях в обществе, уже вступившем на путь так называемой военной демократии.

Массовые переселения, военные походы и столкновения со степными народами укрепляли власть и способствовали сосредоточению в руках родоплеменной верхушки значительных богатств. Соответственно возросшей производительности труда малая семья становится средоточием зарождающейся частной собственности. Это способствует дальнейшему росту имущественной и социальной дифференциации внутри общин. Свободные члены общин постепенно разделились на рядовых общинников и военную аристократию, группировавшуюся вокруг вождя и составлявшую дружину, часто конную. В ту тревожную эпоху группы родственных, а порой просто соседствовавших племен объединялись в крупные территориальные союзы, способные не только противостоять враждебным набегам степных кочевников, но и своими силами совершать дальние походы. Все эти процессы активно стимулировали разложение первобытнообщинного строя, заметно ослабляли родовые отношения, способствовали замене их новыми территориальными или соседскими отношениями. В этих условиях еще более увеличивается значение имущественного и социального неравенства, создаются предпосылки для формирования классового общества, а с ним и возникновения государства. Разумеется, что отмеченные процессы проходили в различных регионах неравномерно. Более динамично они проходили в предгорных районах Дагестана, медленнее шло развитие в высокогорной зоне. Но общие тенденции расслоения общества с началом железного века затронули все районы Дагестана. Ускорению этих процессов способствовала и активизация степных племен, вторгавшихся не только в Прикаспий, но нередко и в горные районы.

Скифы на Северном Кавказе. Древнейшей областью обитания скифов, по данным последних исследований, были степи Причерноморья и северные районы Предкавказья. Подобное соседство не могло не привести к тесным и двусторонним их контактам с местными племенами. В 70-х годах VII в. до н. э. начались походы скифов из Северного Причерноморья в Закавказье и в страны Ближнего Востока. Основной дорогой скифов был Прикаспийский путь через Дербентский проход. Следы материальной культуры скифов (удила, псалии, бляшки) обнаружены в Аркасском городище и Хабадинском могильнике. Походы и военно-политическая активность скифов в Азии продолжались вплоть до начала IV в. до н. э. За это время, не без участия кавказских и переднеазиатских традиций, выработался тот комплекс черт, который характеризует скифскую степную культуру и более всего ее оружие, конскую сбрую, оригинальное искусство, которое получило название «звериный стиль».

Не случайно также, что именно в VII–VI вв. до н. э. на Северном Кавказе (и в Дагестане в частности) наблюдается некоторое изменение облика материальной культуры, основанной на сочетании традиционных местных археологических форм с формами степного скифского типа. Подобные изменения, как отмечалось, прослеживаются в находках удил, псалий и наконечников стрел с ромбовидными головками, называемыми скифскими, в Хабадинском могильнике.

Эпоха скифских походов привела к заметному оживлению хозяйственно-культурных взаимоотношений местного населения с окружающим миром. Происходило взаимное обогащение приемов кузнечного, ювелирного, гончарного ремесел. Складывалась известная общность ряда элементов культуры на обширных регионах. Как полагают исследователи, походы скифов в Малую Азию через Прикаспий стали поворотным событием в истории развития дагестанских племен. Они стерли установившиеся законсервированные границы, культурно связали разрозненные племена Кавказа, ускорили процесс распространения железа, что привело к активизации хозяйственной деятельности дагестанских племен (Давудов О. М., 1974).

Северными соседями северокавказских племен после скифов являлись савроматы Волго-Донского междуречья, культурные связи с которыми в VI–IV вв. до н. э. были постоянными и плодотворными. Из савроматской конфедерации племен Северного Прикаспия выделились сарматские племена, которые под натиском аорского союза племен продвинулись в Предкавказье. Натиск их в различной степени испытывали и местные племена Дагестана. Успех расселения сарматов в Предкавказье определился не только качественным составом их полчищ, но и превосходством средств ведения войны. Сарматы, как и скифы, были великолепными конниками. Вооружены они были не только луком и стрелами, но и длинными мечами и тяжелыми копьями.

С появлением сарматов на Северном Кавказе начинается процесс сложного взаимодействия между ними и местным населением. Влияние культуры сарматов испытывали и племена Дагестана, что отразилось в первую очередь в появлении новых, не характерных для местных традиций обрядов погребений и особенно в погребальном инвентаре (оружие, зеркала, посуда сарматского типа).

Таким образом, активизация кочевников (скифов, сарматов) на Кавказе внесла свои коррективы в процессы исторического развития местных племен. Они, несомненно, ускорили темпы имущественного расслоения и социальной организациии местного общества, поскольку имели более развитые структуры племенных объединений, возглавляемые царями.