Текст книги "Фальшивка для тёмного мага (СИ)"

Автор книги: Мстислава Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Пора?

Льяна всё ещё ничего не предпринимает, она задумчиво постукивает ногтем по подбородку, будто в уме ещё раз прокручивает план действий. Феечка кружит поблизости. И я думаю, что с феей следует разобраться в первую очередь. Оковы я могу снять только магией, а вот дальше брошенное на пол платье и туфелька Льяны сойдут за мухобойки. Льяну для начала достаточно пнуть.

Я сосредотачиваюсь.

– Она будет сопротивляться! – взволнованно сообщает фея и снижается.

А я ведь ещё даже не нащупала магию…

– Да? Мне пригласить сюда твою милую сестричку? – хмыкает Льяна. – Я бы с удовольствием поучила тебя хорошему поведению, даже жаль, что у нас нет времени.

Льяна берёт с тележки футляр, вынимает миниатюрный флакончик, наполненный матовой чернотой и, скрутив тяжёлую пробку, выливает содержимое на меня.

Глава 9

Кромешный мрак заслоняет мир. Тьма ощущается плотной, желеобразной, липкой.

Про сопротивление я забываю. Задержав дыхание, я боюсь вдохнуть, боюсь захлебнуться, мне совершенно не хочется глотать тьму, но воздуха не хватает, лёгкие сдавливает, в ушах появляется звон, и я сдаюсь рефлексам. Вдох получается жадный, на языке проступает привкус рыбы.

Кто-то хватает меня за лицо, ногти вонзаются в кожу под глазами, на скулах, у висков.

Льяна? Больше некому.

Щёки вспыхивают огнём, тьму озаряет вспышка розовато-молочного бледного света, и верх меняется с низом. Почему-то исчезли путы. Их смыло? Растворило? Однако даже пальцем не пошевелить – тьма настолько плотная, будто я пудовым одеялом придавлена. Я отчётливо понимаю, что всё ещё лежу на алтаре, но в то же время я совершенно теряюсь в пространстве.

В кожу лица впиваются уже не ногти, а иглы. Тьма…

Тьма пытается вышвырнуть меня из собственного тела.

Вот, что имела в виду Льяна, говоря, что я уступлю ей место. И ведь она не пытается поменяться телами, нет. Она пытается избавиться от меня, растворить в сером безвременье.

Окружающая тьма перестаёт иметь для меня значение. Я по какому-то наитию концентрируюсь, собираю в кулак всё, что у меня есть – волю, желание жить, чувство долга перед родными и неожиданно для самой себя беспокойство об Ариэле. Несмотря на не самые благовидные поступки и тягу к противозаконным действиям парень мне понравился. Вечером, когда я рыдала в подушку, он мог уйти, мог бросить меня наедине с моими страхами, он мог уйти, убедившись, что я не собираюсь в приказном порядке тащить его в постель, но он остался со мной. Думаю, только благодаря ему я по-настоящему выспалась. Прямо сейчас его тепло меня согревает, придаёт сил.

Льяна хочет вытолкнуть меня назад? Понятия не имею, где это её “назад”, но я рвусь навстречу, вперёд, в бой. Мы сталкиваемся. Нет, наши души сталкиваются.

И миг удивления Льяну подводит, мне удаётся зацепиться. Давно пропал алтарь, на нём лежит тело, но схватка происходит совершенно на другом уровне – в пустоте. И Льяна единственная, за кого я могу здесь зацепиться.

Опомнившись, она пытается меня стряхнуть, низвергнуть, а я наконец-то выпускаю магию, и серый дым сплетает нас с Льяной в единый кокон.

Магия что-то меняет во мне, полностью меняет восприятие – окружающая тьма расцветает… но не красками, она остаётся такой же матово-чёрной, а формами. Я будто была слепой и прозрела. Я обретаю шестое чувство, показывающее мне те самые пресловутые потоки магии в пространстве. Какофония образов, текстур, линий, их плавного перетекания из одного в другое сбивает с толку, завораживает, отвлекает. Я вижу петлю на своей шее и поводок убегающий куда-то далеко-далеко, что впрочем, не мешает мне опознать на том конце спящую, заляпанную магией Черис. Этакие грязные ошмётки паутины, забивающей нос, рот, уши. Я следую взглядом по одной из ниточек, и она приводит меня к Ариэлю.

Я обрадованно вскидываюсь, только Льяна не позволяет мне воспользоваться шансом. Я слишком отвлеклась – катастрофическая ошибка. Льяна избавляется от моих по-новорожденному слабых жгутиков, а меня отталкивает-таки к самому краю бездны.

Падать нельзя, ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете нельзя, и я пытаюсь ухватиться за нашу с Ариэлем связь, тугая нить мне кажется единственной надёжной опорой, но… Реальность окончательно расслаивается, и я начинаю с кристальной ясностью видеть планы бытия, вижу своё тело на алтаре, вижу себя-душу, оттеснённую прочь и… узы, тянущиеся к Ариэлю, узы, на которые я так рассчитывала ведут не от меня, от… тела! Вспоминая, наш странный брачный ритуал, я не удивляюсь.

Плохо, очень плохо…

Мало того, что зацепиться, как мне хотелось, не получится, так ещё и Льяна, заняв моё место, станет Ариэлю супругой. Если быть точной – хозяйкой.

Почему меня это волнует сейчас, когда время бояться за себя?

Свет озаряет тьму вспышкой, но неожиданно не причиняет мне вреда.

Всплеск будто игрушечный. Рассыпаются блёстки и бессильно опадают. Чем-то похоже на иллюзии, показанные феи.

– Он… ненастоящий? – вопрос срывается вслух.

Льяна вздрагивает. Её лицо искажает гримаса злобы.

Я попала в цель? Причём в болевую точку.

– Исчезни уже! – кричит она.

Подскочив, бьёт наотмашь, но я выпускаю её навстречу серо-чёрный дым, впиваюсь в неё магией. Мы балансируем на краю. Льяна странно вскрикивает, и мы вместе проваливаемся, но не в бездну. А куда…?

Перед глазами с бешеной скоростью раскручиваются образы. Фрагменты каких-то картинок, обрывки голосов. Я вижу Льяну, одетую в чёрное глухое платье и клубящуюся тьму вокруг, вижу Льяну, склонившуюся перед скрытой в тени фигурой и лежащего на полу тёмного эльфа, вижу Льяну, бегущую по ковру из огненной листвы.

Появляется алтарь, и Льяна, теперь в снежно белом, делает на запястье тонкий разрез. Кровь бодрым ручейком устремляется на алтарь, но не красная, как у людей, а чернильно-чёрная. Мне даже приходит на ум, что я ошиблась, и Льяна использует краску.

Картинка не исчезает, не разваливается на осколки. Я вижу, как на алтарь летит чёрная пыльца – феи начали свой хоровод. Их кружит не меньше десятка, и каждая стряхивает с крыльев антрацитовый порошок.

Я вижу прошлое, да?

Жидкость на алтаре – называть это кровью язык не поворачивается – съёживается, собирается комком. Зрелище… мерзкое. На вид получается… согнутый баклажан. Один конец заметно толще, а более тонкий закруглён. До меня не сразу доходит сходство с зародышем.

Картинка раскалывается, и я вижу следующий “кадр”. Льяна отчаянно не хочет мне его показывать. От неё же я понимаю, что по времени прошла неделя.

Я ещё крепче впиваюсь в Льяну.

На алтаре теперь не зародыш, а кокон достаточно большой, чтобы в нём поместился человек. Льяна проводит лезвием по “кожуре”, и… на алтаре появляется её собственная копия. Я смотрю с ужасом. И, кажется, пазл начинает складываться.

– Без души ничего не получится, – со знанием дела заявляет феечка.

– Мне не нужна чужая душа.

– Но Юни права, – подхватывает другая фея. – Без души никак.

Новое воспоминание фрагментарное – Льяна ловит душу. Когда-то давным давно в тёмно-серую паутину попала я.

Картинки-кадры вновь теряют чёткость, последовательность.

По большому счёту я увидела лишь один эпизод, но он многое объяснил – изначально Льяна была тёмной, но ей на время потребовалось стать понарошку светлой, и она из собственной крови создала свою копию, в которую и запечатала жившую в ней тьму.

Выходит… я не я? Копия, подделка, фальшивка. Открытие обескураживает. Даже разгадка тайна внешнего сходства с Льяной не вызывает ни малейшего отклика. Нет же! Я как раз я, душа, случайно втянутая в чудовищный ритуал. Чужая внешность не лишает меня собственной личности.

– Так ты создала двойника, использовала его как сосуд собственной сила, а пустоту заполнила фальшивом светом? – спрашиваю я.

Не столько рассчитываю на ответ, сколько, проговорив вслух, пытаюсь разложить полученные сведения по полочкам.

Я же для двойника заменяла родную душу, чтобы он не погиб…

Сколько жизней я прожила с привязанным чужим грузом?

А сколько жизней прожила Льяна? Она перерождается с памятью о прошлом?

С этим надо разобраться…

На древнюю ведьму она совершенно не похожа. Не внешне, а ментально. Мы настолько тесно соприкоснулись, что я прекрасно чувствую её личность – ровесница, но никак не зрелая женщина. От Льяны веет импульсивностью и юношеским максимализмом.

– Я не отдам ключ! – кричит она и разрывает дистанцию.

Видения тают, я возвращаюсь в реальность, ту самую, где я балансирую на краю пропасти.

Льяна вновь опережает, тянется к некогда принадлежавшей ей силе.

Я бросаюсь ей наперерез.

Я как никогда остро желаю жить.

– Госпожа? – откуда-то издали доносится до меня удивление Ариэля.

Не знаю, что он делает. Я открываю глаза и рывком переваливаюсь через бортик алтаря. Больно ударившись локтями и коленями, я радуюсь, что голова цела.

Фея… Опаснее всего именно фея с её оковами. Я хватаю с пола брошенное платье и широко замахиваюсь. Подол раздувается парусом. Фея юрко взлетает к потолку, но краем я её всё же цепляю, и девочка с крылышками падает на пол. Когда-то в детской книжке я прочитала, что бабочек нельзя хватать за крылья – стираются чешуйки и бабочка теряет способность летать – но можно осторожно захватить с боков. Не знаю, правда ли это, да и у феи крылья стрекозиные, прозрачные, без чешуек. Я заставляю фею сложить крылышки и сжимаю двумя пальцами.

На писк и протесты не обращаю внимания – крылья источник её магии.

Льяна лежит на полу, тяжело дышит. Глаза закрыты, но ресницы подрагивают – вот-вот очнётся.

Ударить?

Я не настолько озверела, хотя здравый смысл подсказывает, что поверженного противника правильнее добить, чем дать ему оклематься и добить уже тебя. Но…

Обувшись и натянув платье, при этом ухитрившись не отпустить обмякшую фею, я оглядываюсь – выход из зала один. И я, хромая на правую ногу, припускаю прочь. Одновременно я пытаюсь позвать Ариэля. Я не особенно рассчитываю на ответ, но он приходит:

“Потерпи. Я уже в доме и спускаюсь за тобой”.

“Спасибо”.

Коридор тянется по прямой, без ответвлений. Впереди появляется стена, пустой, ничем не закрытый проём, а за ним зал, по обеим сторонам которого зарешёченные ниши, в одной из которых я вижу сестрёнку.

– Лизи.

– Янри! – она бросается к прутьям. – Янри, мне страшно.

– Я с тобой, – успокаиваю я.

Левее решётки замочная скважина. Я ни разу не взломщица, не представляю, как открыть. Магией? Тёмно-серый дымок срывается с ладони и заполняет отверстие.

– Янри, – всхлипывает сестра.

– Ты знаешь, где родители? – отвлекаю я.

Лучше бы они были где-то поблизости.

– Что ты делаешь? – раздаётся за спиной.

Я пугаюсь, но тотчас узнаю голос Ариэля. Обернувшись, убеждаюсь, что это действительно он. Ариэль подходит с видом хозяина жизни, приобнимает меня за плечи. Жест получается неожиданно естественный, каким-то родным, и я приваливаюсь к его боку.

– Пытаюсь открыть.

– Кто же так взламывает? – хмыкает он, отвешивает замочной скважине щелбан, и решётка легко отходит в сторону.

Криминальные таланты, конечно.

Я невольно вспоминаю заверения Льяны, что быстро Ариэль меня не найдёт. Как показала практика, она крупно ошиблась.

Лизи бросается ко мне, обнимает поперёк живота, хватается с отчаянием утопающей.

– Льяна появится в любой момент, – сообщаю я на мой взгляд самое важное и показываю фею. – А с ней что делать?

Обмякшую малышку я продолжаю держать за крылышки. Меня смущает её состояние. Похоже на притворство, но если я навредила… то отпускать опасную противницу всё равно не готова.

– Тише, – успокаиваю я Лизи.

Ариэль, не обращая на наши с сестрой нежности ни малейшего внимания, достаёт из-под полы пиджака прозрачную фляжку, выкручивает пробку и поворачивает фляжку горлышком ко мне:

– Бросай сюда.

Полуобморочная фея мигом оживает:

– Это запрещённый сосуд! Вы не имеете права! – от визга феи закладывает уши. Я и не подозревала, что эта крошка способна на ультразвук.

Задёргавшись, фея чуть ли крылья себе не обрывает, но я не позволяю ей увильнуть и опускаю во фляжку. По наклонённой стенке фея съезжает как по ледяной горке. Приземлившись на четвереньки, она бодро вскакивает, корчит донельзя злую мордочку и принимается вертеться, пытаясь заглянуть себе за спину. Видимо, оценивает нанесённый моими пальцами ущерб крыльями.

Ариэль закрывает фляжку пробкой, прячет.

– Она не задохнётся? – не то, чтобы меня всерьёз это волновало, но…

– Не успеет, – беззаботно отмахивается Ариэль и присаживается на корточки перед Лизи. – Привет. Давай знакомиться? Я Ариэль.

Лизи, отпустив мой подол, косится на него и, похоже, не знает, как реагировать.

Хорошо, что бояться она уже забыла, однако игру в гляделки я перебиваю:

– Эй, ничего, что вот-вот здесь будет Льяна?

Ариэль тяжело вздыхает, всем своим видом показывая, какая я зануда и порчу прекрасный миг знакомства. Лизи даже хихикнула, настолько живо у него получается. Как по мне, Ариэль слишком самоуверен. В чём-то он хорош, гораздо лучше, чем Льяна о нём думает, но в ловушку с браком он ведь влез – это не повод задуматься?

Закатив глаза, Ариэль поднимается:

– Лизи, ты знаешь, где ваши родители?

– Их увели.

Вразумительного ответа нет.

Но Ариэль не сдаётся:

– Отсюда? Или вас разлучили в другом месте. Расскажи, что было после того, как вас забрали из дома и посадили в экипаж?

Сейчас точно подходящее время?

Лизи оглядывается на меня.

В коридоре раздаются шаги. Кто-то нетвёрдой походкой идёт со стороны зала, и я ни капли не сомневаюсь, что это Льяна. У нас есть ещё шанс сбежать, выдав себя топотом, но Ариэль принимает решение остаться на месте. Меня и Лизи он задвигает себе за спину, а сам делает шаг вперёд.

Только вот расклад меняется, когда шаги раздаются теперь уже с противоположной стороны. Кто-то неторопливо идёт Льяне навстречу. И, кажется, Ариэль чертовски прав, что не стал ломиться к выходу, а спокойно занял оборону.

Лизи вцепляется в меня, и я успокаивающе глажу сестрёнку по спине, хотя меня бы саму кто успокоил.

Первым появляется человек из коридора. Незнакомый мужчина в тёмной одежде, фигурой напоминает того, которого мне показывала фея рядом с Лизи. Сестрёнка вздрагивает. Узнала? Ариэль вскидывает руку, и с его пальцев срывается поток мрака. Мужчина в мгновение исчезает в непроглядной темноте, не издав ни звука. Чёрная пелена спадает, и я решаю… не задавать вопросов, тем более мужчина вполне мог сбежать.

– Ты!

Льяна, появившаяся в противоположном проёме, несмотря на слабость, успела среагировать и закрыться куполом света. В её руке как по волшебству оказывается стеклянный флакончик. Бросок, и флакон летит в пол, ударяется, разлетается вдребезги. Уверена, выплеснувшийся свет самый настоящий.

Ариэль справляется, закрывает нас чернильно-чёрным мраком, настолько густым, что мне кажется, что им заполнился весь зал.

– Госпожа, постарайся почувствовать своих родителей, они должны быть где-то здесь, – доносится до меня его уверенный голос.

Он всё ещё готов их искать? Приятно… Но что я делаю, как он себе это представляет?! Я не умею! Однако, когда мне пытаются помочь, ныть о своей полной несостоятельности точно не стоит.

Лизи обливает меня фонтаном чистого восторга:

– Янри, ты найдёшь маму с папой?

– Янри…, – повторяет Ариэль, словно пробует моё имя на вкус.

Чтобы не отвлекаться, я прикрываю глаза.

Он сказал “почувствовать”…

Родственные узы тоже осязаемые? Мне удаётся абстрагироваться от разворачивающегося противостояния с Льяной. Я… доверилась Ариэлю? Наверное, раз думаю о чём-то отвлечённом. Поглаживая Лизи, я погружаюсь в себя, представляю мамино лицо, как всегда усталое, неухоженное. Она часто повторяла, что мы так плохо живём, что на себя у неё нет ни сил, ни времени. И, глядя на неё, я тоже пренебрегала кремами, масками, ограничивалась недорогой пенкой-умывашкой. Кошмар…

Тьма обволакивает киселём, я вспоминаю, как в зале смогла видеть несколько планов бытия одновременно. Мне нужна нить, связывающая меня с мамой. Мама… Я мысленно зову, тянусь к ней всей душой, и Ариэль прав, мне удаётся поймать нить.

Если наша с Ариэлем связь ощутимая, плотная, то ниточка, отзывающаяся на мысли о маме тонкая и почти невесомая, будто мягким карандашом начерчена без нажима.

Мысленно проследовав по нити, я упираюсь в развилку.

Одна к папе, другая к маме? Но я ведь думала сейчас только о маме…

Их держат в разных местах?

Направо или налево? Налево!

При всей своей невесомости и волосяной тонкости нить не рвётся и вообще, если так можно сказать о чём-то неживом, уверенно чувствует себя в пространстве, хотя, чем дальше я продвигаюсь, тем больше она истончается.

Что-то не так. Слишком уж далеко. В разы дальше, чем я “путешествовала” по связям к Черис и Ариэлю. А нить и не думает кончаться… Может, вернуться? Попробовать другую или даже честно сказать, что у меня ничего не вышло?

Но вроде бы нить чуть утолщилась… Я решаюсь. Двигаюсь вперёд и считаю до двадцати. Если ни к чему не приду – возвращаюсь. Один, два… пять. Тёмно-серый туман расходится, будто шторы раздёрнули.

И я вижу папину комнату, ту, земную.

Глава 10

– Мама?

Нить тянется… к серой незнакомой женщине. Блёклые, некогда русые волосы закручены неаккуратной гулькой, сухие волоски топорщатся во все стороны. Лучше бы подстриглась… Растянутая серая футболка в застиранных пятнах, местами краска полиняла от отбеливателя. На ногах треники с обвисшими коленями и дырой на правом бедре, тапочки на размер больше, мужские, отремонтированы изолентой. Отвратное зрелище при том, что сама женщина ещё сохранила следы природной красоты. Её бы отмыть, подержать месяцок в санатории, одеть, не говорю уже о накрасить. Конфетка будет. Но она предпочла превратить себя в тётку.

Женщина меня не услышала, она смотрит на мужчину в кровати. Тоже незнакомец.

Не толстый, но какой-то обрюзгший, помятый, засаленный. Тоже в футболке, которой место на помойке, даже на роль половой тряпки не годна. Широкие шорты немногим лучше.

Мужчина сидит в постели, одеяло наполовину свесилось на пол. Бельё… ещё советских времён и, как ни странно, выглядит лучше всего в этой комнате. Может, его хранили и только недавно пустили в дело?

Я замечаю двух девочек. В старшей узнаю себя. Младшая… по возрасту Лизи, но по лицу снова незнакомка. Но квартира-то наша! И момент очевидный – тот самый, из которого меня выдернули.

– Кошмар? – спрашивает женщина у мужчины.

Он проводит ладонью по щетине на щеках.

Перед собеседованием он не удосужился побриться? Я внимательнее осматриваю комнату. На стуле висит старый-престарый костюм и желтушная от времени рубашка с оторванным воротником.

Я же покупала папе новый костюм! Не угадала с размером – в пиджаке папа тонул. Я, кстати, отдала чек и сказала съездить поменять, но… но он просто повесил новую вещь в шкаф.

Неужели я была настолько слепой?!

Да он сделал всё, чтобы ему отказали! Конечно, зачем работать, когда дочка кормит, поит, содержит. Лучше ныть о своей никчёмности.

Но это точно мои родители? Их лица…

Две жизни смешались в одну? С памятью у меня нелады после ритуала Черис. Будто мою память о жизни в трущобах выбросили, а на её место приклеили память о земной жизни. От трущоб остались только лица родителей, заменившие тех, других.

Пока что выглядит именно так.

Папа проснулся, никакая серость никого никуда не утаскивает. Как и меня.

– Доча, Янчик, мне так жаль…, – обращение точно папино, его слова, его интонация.

– Па…, – я-земная хлопаю глазами.

Я тоже растеряна, но по другой причине – почему мне в обеих жизнях не повезло? Хотя… внешность отличается, но манера поведения, характер – один в один. Будто родители вместе со мной переродились.

С этим я ещё разберусь, а пока же мне хочется подойти к себе прошлой…

Для людей в комнате я невидимка. Так зачем сдерживаться?

Я подхожу к себе-земной вплотную и выкрикиваю прямо в лицо:

– Да очнись же ты! Неужели не видишь, что тобой помыкают как последней дурой! Попытка покончить с собой вообще была или мама придумала? И как она так точно подгадала со временем? Откуда в “Либертоне” появилась Света? Уж не Света ли подсказала маме, когда именно позвонить?

Выговорившись, я устало замолкаю. Я ведь верила в их любовь, верила, что мы семья.

Сестрёнку жалко – что она с детства впитывала?

На первый взгляд мой крик не возымел никакого действия. Я-земная медленно переводит взгляд с папы на старый костюм.

– Ты устраивался на работу в этом? – спрашивает она ледяным тоном.

Вау. Я собой горжусь.

– Янчик?

– Яна, как ты с папой разговариваешь? Ему и так очень тяжело, а ты добавляешь.

Слов нет, одни эмоции.

Вроде бы родные люди, и надо щадить их чувства, но мои мама не только не щадит, но и прицельно бьёт в больную точку.

Я-земная вздрагиваю.

– Не поддавайся, – шепчу я.

По-новому, незнакомо усмехнувшись, я выбегаю из комнаты. Я-невидимка следую за собой. Мама бросается за нами.

Я нахожу на тумбочке её телефон. Старая моделька с разбитым стеклом. Мама любит вздыхать о своей технической несостоятельности, так что телефон не запаролен.

– Яна! – восклицает она.

Моё земное воплощение, не обращая внимания, быстро листает. Я заглядываю себе через плечо, и губы расплываются в улыбке. Мне кажется, я бы не догадалась, но ведь вот делаю – смотрю в телефоне журнал вызовов. Неопределённый номер, вызов пропущен – вероятно, соцопрос или реклама. Я нахожу вызов на свой номер, отвечен, вызов длился меньше минуты. По времени подходит – как раз мы с Мишей входили в “Либертон”. Ох, кажется, это было вечность назад, в другой жизни. Точно, в прошлой жизни.

Сразу перед звонком мне неподписанный номер, и вызовы на него были раньше, в том числе и вчера. Совпадение? Не верю. Не выпуская телефон из рук, я возвращаюсь за стол, беру свой телефон.

– Яна, ты не должна!

Неужели?

– Чего именно? – вторя моей интонации усмехается моё прошлое воплощение.

Номер, с которым мама разговаривала перед тем, как позвонить мне, принадлежит… Свете.

– Он тебе не подходит, Яна! Этот Миша…

Я на миг даже отрываю взгляд от экрана.

Ушам своим не верю… Где были мои глаза? А мозги? Кажется, я должна поблагодарить Черис за отрезвление. Правда, будить её для выражения благодарности совсем ни к чему, “спасибо” скажу спящей.

– Мама. В истории вызовов нет звонка в скорую. Я, конечно, могу запросить распечатку вызовов с городского телефона, но мы обе знаем, что я ничего не найду, верно? Никакой скорой не было. Ты. Солгала.

Я не повышаю голос, не сыплю обвинениями, тем более – угрозами. Я рассчитываю на диалог двух взрослых? Едва ли… Реакция ожидаемая: мама некрасиво кривит рот и ударяется в слёзы:

– Я всего лишь стараюсь для тебя! Он тебе не пара, почему ты не хочешь понять, что я забочусь о тебе? Ты меня больше не любишь?

Ненавижу, когда она плачет…

Мою решительность сразу смывает.

– Янчик, – в дверном проёме появляется папа, – что случилось? Зачем ты довела маму до слёз?

Я сейчас сорвусь? Или не сорвусь? Но видеть свою земную ипостась в бешенстве мне… нравится.

– Пап, а может быть, ты у неё спросишь, зачем она сорвала моё свидание?

Сначала свидание, потом отношения, потом свадьба, дети, и довольствие родителей резко сокращается. Я бы продолжала помогать, обязательно. Я же любящая дочка. Но в приоритете была бы своя семья.

Папа с недоумением переводит взгляд с меня на маму, с мамы – на меня.

– Янчик, ты связалась с плохим парнем?

Папа вообще не в курсе, что мама ему попытку самоубийства приписала? Теперь я уверена, что несостоявшееся отравление чистая выдумка. Только вот… ему всё равно. Смотрит на меня пустым взглядом.

– Па…

– Янчик, ну что ты. Давай мириться? Мы с мамой тебя очень любим. Зачем нам ссориться из-за мелочей?

Раньше бы я уже под гнётом чувства вины давно втянула голову в плечи и просила прощения.

– Моя жизнь по-вашему мелочь? По вашему отношению – да, мелочь. Но сегодня я прозрела.

Мне удаётся говорить спокойно, по-настоящему доброжелательно. Но отец почему-то отшатывается, а мама перестаёт плакать, даже руки от лица отняла и смотрит на меня поражённо. Она открывает рот и… закрывает, так ничего и не сказав.

– Янчик, – просяще мямлит папа.

Я морщусь, впервые неприязненно.

Качнув головой, я кладу мамин телефон, который так и не выпустила из рук, на стол. Свой бросаю в сумку. Следом ноутбук, клубок проводок, в который превратились зарядки.

Мама ойкает. Что-то сообразила? Она опрометью выбегает.

Я не отвлекаюсь.

Папа топчетя у двери, и вид у него старого дворового пса. А ведь я помню его другим, помню, как он вечером брал меня на прогулку и учил кататься на велосипеде, бегал за мной, страховал, как покупал мне мороженое-рожок, потому что эскимо у меня, подтаяв, вечно падало на асфальт, и я расстраивалась. Помню, как он играл со мной в куклы, когда я заболела. Помню, как водил в парк аттракционов и помогал с уроками. Самое главное, я помню, как он верил в меня, верил в себя.

Куда всё делось?

Лишившись работы – попал под сокращение – папа искал вакансии, устраивался на временные подработки. Но всё чаще он оставался дома, а сбережения таяли… Однажды мама попросила заниматься с сестрой вместо репетиторов, потому что они нам больше не по карману.

В какой-то момент я пошла подрабатывать – жизнерадостно улыбаясь, предлагала усталым покупателям в супермаркетах попробовать колбасы, сыры, йогурты, или бывало, что в душном костюме какого-нибудь забавного чудика раздавала листовки. Сама не замечая как, я взвалила содержание семьи на свои плечи.

– Яна! – с криком в комнату влетает сестрёнка, перепуганная, и не трудно догадаться, кто её напугал.

Зло берёт.

Одно дело я… Всё же я уже не ребёнок. Сестрёнка ещё подросток. Пусть не малышка, но девочка же. И использовать её для шантажа… мерзко.

– Да? – я указательным пальцем легонько, будто пушинку стряхиваю, щёлкаю её по носу, присаживаюсь на стул, чтобы оказаться на одном уровне с сестрой. Совсем как Ариэль недавно…

– Это правда?! Мама сказала, что ты нас бросаешь!

– Нет, неправда. Помнишь, я тебе рассказывала, что мне нравится Миша? Он пригласил меня на свидание, а мама наше свидание сорвала, и я очень обижена.

Мама появляется в дверном проёме:

– Хочешь променять нас, сестру на своего Мишу, так и скажи!

Дурдом!

Я бросаю взгляд за окно – ещё не слишком поздно.

– Пойдём пройдёмся? – предлагаю я сестре. – Поболтаем. Я куплю тебе мороженое. Рожок хочешь?

– Да…, – завороженно отвечает сестрёнка.

– У нас нет на это денег! – выкрикивает мама, но я не обращаю внимания. Деньги есть, потому что с этой минуты бюджет раздельный.

Окружающее пространство начинает размываться.

Я будто в окно заглядываю, которое постепенно с краёв запотевает. Жизнь моего земного воплощения раскручивается перед глазами. Я не знаю, вижу я то, что уже было или то, что только будет. Я не куплю сестре рожок, я поведу её в кафе и куплю целую креманку с разноцветными шариками мороженого, орехами, шоколадом… Мы будем долго разговаривать обо всём и ни о чём, о жизни, о родителях, о будущем, и Лизи решит поступать в лицей-интернат с углублённым изучением языков. И у неё всё получится! Я… я по-прежнему буду оплачивать за родителей коммунальные услуги. Какими бы они ни стали сейчас, они подарили мне очень счастливое детство. Я буду оплачивать продуктовые доставки и… да, я попытаюсь найти для них хорошего психолога. Я буду верить, что мы вернём то прекрасное чувство и душевное тепло, которое у нас было.

А сама я… переберусь на съёмную квартиру, сменю работу и, наконец, встречу принца своей мечты.

Картинка тает без следа, я снова в чёрно-сером нигде держусь за путеводную нить. А последнее, что я вижу в своей земной жизни – свадьбу. И мой жених один в один Ариэль.

Попрощавшись со своей земной жизнью – она продолжается для моего земного воплощения и я в ней, уверена, буду счастлива – я по нити возвращаюсь в свою нынешнюю жизнь, часть которой из-за Черис, увы, забыта.

На миг мне приходи в голову простая идея, очевидная – зачем возвращаться?! Можно же зацепиться за за своё земное я, слиться с ним, стать единым целым, прожить жизнь, которую я успела увидеть и которая меня… вдохновила самой стать счастливой.

Кстати!

Всего лишь догадка, но выглядит здраво… Возможно, мне показалось, что меня выдернули из земной жизни за миг до моего прозрения потому что в нынешней жизни у меня случилось такое же прозрение? Меня не оставляет мысль, что здешние родители меня продали… Конечно, они прикрывались оправданием о лучшей жизни. Притворяясь Льяной, я, по их мнению, получала не проблемы, а полное содержание, красивые наряды, армию слуг.

Нет, оставаться на земле я не хочу. Я вспомнила ту жизнь. Зачем мне её проживать повторно? Я выбираю новую жизнь в своём новом мире, новое счастье, к которому я обязательно приду.

И я решительно поворачиваю обратно.

Притормозив на развилке, я выбираю правое ответвление. В отличии от левого оно оказывается очень коротким, и в считанные мгновения нить приводит меня к здешней маме. Я тщетно пытаюсь вспомнить хоть что-то, но на ум приходят одни “земные” картинки.

Не важно…

– Янри? – издали приходит оклик Ариэля.

– Я здесь!

Он появляется рядом почти мгновенно и почему-то обнимает меня, прижимает к себе. Я чувствую исходящую от него волну облегчения.

– Янри…

– Что случилось? – я провожу по его плечу, и вдруг понимаю, что повторяю жест с земной свадьбы.

– Ты… словно исчезла. Мне показалось, что ты потерялась.

Ну… в каком-то смысле.

Отвлеклась на параллельный мир, заглянула к себе-прежней в гости.

– Тебя потянуло следом? – хмурюсь я. Доставлять неприятности я не собиралась.

Ариэль почему-то морщится и отвечать не торопится.

Я уже собираюсь сказать, что не настаиваю на ответе, но Ариэль опережает:

– Поводок провис, и я увидел что-то странное… Янри, нам нужно возвращаться.

– Забыла…, – растерянно отвечаю я. Как я могла?!

– Здесь время течёт иначе, – объясняет Ариэль. – Это твоя мама?

– Да.

Родители вместе. Их заперли в тесной каморке, из мебели только брошенный на пол тюфяк и какая-то ткань, чтобы укрыться. Ни грустными, ни обеспокоенными они не выглядят. Устроились на тюфяке бок о бок, мама пристроила голову папе на плечо.

Наша комната в трущобах была не лучше…

Ариэль подхватывает меня под руку, и безоговорочно доверяюсь ему, позволяю увести себя от родителей, вывести из черноты.

Я прихожу в себя у решётки в коридоре. Я сижу на полу, облокачиваюсь частично на прутья, частично – на Лизи, сестрёнка поддерживает меня за плечи.

– Всё хорошо, – успокаиваю я.

– Я думала, тебе плохо. Ты совсем не ела, да? Вот, возьми, – Лизи протягивает мне замусоленную баранку.

У меня на глаза наворачиваются слёзы.

Ариэль рядом, закрывает нас… правда, не знаю от кого. Ни безымянного мужчины в тёмной одежде, ни Льяны.