Текст книги "Попаданка со стажем (СИ)"
Автор книги: Мстислава Черная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 18
Облюбованная скамейка свободна, и я сажусь, чинно складываю ладони на коленях. Ата нервничает, и это плохо. Я отвлекаю её ничего не значащим разговором о цветах, восхищаюсь бледно-розовыми лотосами.
Совесть слегка покусывает – Ате несладко, она с трудом держит себя в руках, а я про лотосы. Но про лотосы я говорю не столько для Аты, сколько для окружающих, пусть слышат о моей прогулке. Племянник казначея за мной пошёл? А зачем, простите? В любом случае, я его не видела. Наверное, потерялся в садовом лабиринте.
В отношении придурка совесть меня точно не мучает. Он бы, окажись я слабой, меня не пощадил – это раз. Уничтожил бы репутацию, избил. Скорее всего, изнасиловал, а может и утопил бы в тех же лотосах. А два – я на камни его не толкала. Самые безобидные, казалось бы, стычки порой забирают жизни. Удариться головой точно также могла и я. Да и вообще… Я всё-таки перешла на магическое зрение, чтобы убедиться, что парень готов, успела оценить гаснущую ауру. Не меньше пяти следов случившейся рядом насильственной смерти. Возможно, что он всего лишь свидетель, у Аты тоже теперь есть след. Но пять раз? Учитывая, что подобный след со временем пропадает, не верю, что парень не причастен, тем более судя по сизым словно плесневым проплешинам, вином придурок не ограничивался, и ему оставалось около пяти-шести месяцев привычной жизни, затем столько же месяцев боли, превращение в полнейшую развалину и смерть. Что же, надеюсь, в следующей жизни он изменится к лучшему, но мне заранее жаль его будущую маму, намучается с ним. Я выкидываю неудачника из головы.
– В гортензиях тоже есть своя прелесть, – продолжаю рассуждать я.
Из-за павильона выходит дядя, замечает меня, бросает полный недовольства взгляд, но не подходит. Время перед банкетом – это время свободного общения, при кажущейся закрытости общества не принято мешать дочерям поболтать с подругами или даже пококетничать с не обременёнными узами брака юными господами.
Вскоре появляется старшая распорядительница её величества императрицы и приглашает гостей в павильон.
Наконец-то! Скорее бы эта муть закончилась.
Зал просторный, столы по обеим сторонам. Одна из служанок приветствует меня поклоном и провожает к месту. Интересно… На банкете разделение на мужскую и женскую половины. Ближе к возвышению, приготовленному для императорской четы рассаживают старших, молодёжь ближе к дверям. Служанка провожает меня почти к самому центру – среди юных леди я как дочь губернатора в привилегированном положении.
– Должно быть, это ошибка? – хмурюсь я.
На подобных праздниках Нишаль всегда сидела среди дочерей министров, но никогда первой.
Дворцовая служанка улыбается:
– Юная госпожа, вас упомянул его императорское величество лично.
Я сажусь. Не спорить же. Ата встаёт за моим плечом.
Что я всё-таки упустила? Сколько ни присматривалась, ни прислушивалась, ничего особенного не заметила.
Может, пожаловаться на самочувствие и уйти? Хм, вряд ли… Когда император приглашает лично, никакая мигрень не оправдание, к тому же слуга может вызвать для меня лекаря и тот определит, что с головой у меня полный порядок, а вот почтения к императору в глубоком минусе. В любом случае бегство не выход.
Камиса, увидев меня, спотыкается и почти открывает рот, чтобы высказаться,но, вовремя вспомнив, где мы находимся, не осмеливается.
Вроде бы почётное место, но соседка справа демонстративно отодвигается. Слева пустое пространство, стол замужних дам начинается метра через три. Про надежду скоротать время за полезной беседой можно забыть.
Снова ожидание.
– Её императорское величество! – объявляет распорядительница.
Императрица появляется через боковой вход, без свиты, что меня слегка удивляет. Чёрное, расшитое золотом платье ниспадает до пола, за императрицей тащится многометровый шлейф. Как она умудряется не наступать на подол? Юбку она не придерживает, руки свободно опущены вдоль тела. Лицо молодое, едва ли тронуто краской. Императрица может позволить себе лучших целителей, так что угадать возраст не возьмусь. Двадцать пять? Пятьдесят? В воспоминаниях Нишаль есть что-то смутное про коронацию. Сложная причёска украшена золотым гребнем. Короны нет.
Я вместе со всеми стою, склонившись.
– Сегодня банкет, не нужно столько церемоний. Пожалуйста, встаньте.
Хотела бы я посмотреть, что будет с дураком, который всерьёз поверит, что можно отступить от строгих правил этикета.
Императрица опускается на трон, и шлейф закручивается у её ног.
Вот теперь действительно можно распрямиться. Сесть – только после того, как сядут старшие.
В дверях, открытых для гостей появляется опоздавший. Точнее, это я сперва принимаю его за опоздавшего. Леди перешёптываются, и до меня долетает:
– Принц. Старший принц.
– Старший принц пришёл? Я слышала, что он редко выходит в свет с тех пор, как… Вы понимаете.
– Его высочество…
Я узнаю его, принца я случайно видела в городе. Тот же будто вырубленный из камня профиль, гордая, но какая-то неживая осанка, надменный взгляд. На собравшихся в зале принц не обращает ни малейшего внимания, идёт по центральному проходу. У меня складывается впечатление, что императрица ему не менее безразлична, чем остальные.
Хм, если принц не любитель принимать участие в банкетах, может его появление сегодня как-то связано со мной? Да нет, с чего бы?
Он поднимается на возвышение, кланяется императрице:
– Ваше величество.
– Ваше высочество, я давно не видела вас. Надеюсь, у вас всё хорошо?
– Всё хорошо, ваше императорское величество, – голос звучит ровно, равнодушно.
Хм, она ему мать или мачеха?
Принц садится ближе к краю возвышения, и слуги ставят перед ним личный столик. Ещё один резной стол ставят перед императрицей. По залу слуги разносят подносы, накрывают с неожиданной быстротой, впрочем, ничего особенного они не выставляют: блюда с фруктами, лёгкие закуски на шпажках, словом, ничего, требующего приборов. Из напитков – чай и для девушек разведённое водой вино.
Слуги отступают к стенам.
На возвышении появляется ещё один парень. Судя по возрасту, тоже принц, но почему-то он входит не через двери для гостей, как старший, а через боковой вход, которым воспользовалась императрица.
– Ваше величество, – приветствует он императрицу. – Старший брат.
Новый принц садится чуть ближе к её величеству.
Императрица дожидается, когда перед ним поставят столик, сразу накрытый, и поднимает кубок:
– Мир и процветание наших земель, нашего народа – я счастлива разделить это прекрасное чувство с вами, – отсалютовав кубком, императрица показывает, что пьёт до дна.
Отказаться невозможно, я опустошаю свой кубок до дна. Захмелеть не боюсь – вино для девушек настолько разбавлено, что это уже не вино, а вода.
Ата торопливо наполняет кубок снова. Я же закидываю в рот мясной шарик и кладу шпажку на край тарелки. Следующий тост произносит младший принц. К счастью, в этот раз достаточно пригубить кубок.
В тихий гул голосов вплетается лёгкая мелодия, музыка постепенно становится громче, но не настолько, чтобы мешать беседам за столами. В центральный проход выскальзывают танцовщицы и, стоит признать, двигаются они великолепно, однако заунывно-приторная мелодия и однообразно-медленные движения навевают скуку.
– Серебри-и-ится луна в отра-ажени-и зеркала пруда-а, – вклинивается в мелодию звонкий голос.
Из-за нашего стола поднимается шатенка в светло-коралловом платье. Прижав ладонь к груди она поёт, и кажется, будто она слилась со своей песней, полностью отдалась мелодии.
– Све-ет луны, разгоняющий мглу-у…
На мой вкус поёт шатенка хорошо. Выбор песни подкачал, но по местным меркам любоваться луной очень даже элегантное занятие.
Соседка справа не выдерживает, фыркает в кулачок. Шатенку осуждение не смущает, она заканчивает песню.
– Ваше императорское величество, простите. Мелодия была так изумительна, что я увидела звёздное небо над садом и забылась.
– Иониль, слушать, как ты поёшь в удовольствие. Жаль, что ты не так часто появляешься во дворце, – улыбается императрица. – Хах, после тебя дворцовые певицы не смогут выступить. Юные леди, юные лорды, может быть, кто-нибудь согласится порадовать нас?
Иолиль, поклонившись, возвращается на своё место.
Ответить никто не успевает.
Через боковой вход в зал входит император.
Глава 19
Подтянутый мужчина, на вид лет тридцать пять или тридцать семь, но, думаю, ему должно быть за сорок. Одет, как и императрица, в чёрное с золотом, короны на голове нет. Я опускаю голову ниже – нельзя таращиться на императора слишком долго.
Император опускается на трон:
– Встаньте, не нужно церемониями ломать праздничную атмосферу банкета её величества.
Не торопясь, я выпрямляюсь и сажусь.
Начинается самое интересное?
Император провозглашает очередной тост.
– Ваше величество, – обращается он к императрице, – когда я вошёл, я слышал, вы говорили о талантах?
– Наша молодёжь очень талантлива. Только что дочь генерала Гайра порадовала нас песней.
– Жаль, что я пропустил.
– Полагаю, Иолиль не откажет нам и исполнит ещё одну песню, если вашему величеству угодно?
Иолиль тотчас поднимается.
– Нет необходимости, – отказывается император. – Иолиль, наслаждайтесь банкетом. Мы станем вас беспокоить. О, а рядом с вами… Нишаль, кажется, последний раз мы видели вас в прошлом году на фестивале Света?
Тц!
Я встаю, опускаю голову:
– Ваше императорское величество помнит?
– Дочь Гадара Ламбрина, подойди к нам, я хочу посмотреть на тебя поближе. Я слышал, что Небеса благословили тебя? Ты стала не только очаровательной, но и элегантной. Я рад за тебя.
Контролируя каждое движение, я приближаюсь к возвышению и останавливаюсь в нескольких шагах от него:
– Благодарю, ваше императорское величество. Вы очень добры ко мне.
Что же вам всё-таки нужно?
– Должно быть тяжело находиться вдали от родного отца.
Он хочет выслать меня в провинцию? Разве я чем-то помещала? Или всё-таки речь про брак, просто с сыном провинциального чиновника?
– Я очень скучаю по отцу, но долг перед страной превыше всего, поэтому я лишь надеюсь, что отце сможет прибыть в столицу на праздники. Дядюшка хорошо обо мне заботится.
Дядя, ещё в самом начале поднявшийся, теперь, когда я его упомянула, выходит вперёд:
– Ваше императорское величество.
Император лёгким кивком отвечает на приветствие, но беседу продолжает только со мной:
– Нишаль, я слышал, твоя помолвка была расторгнута?
– Небеса наказали меня за недостойное поведение, ваше императорское величество. Помолвка действительно была расторгнута. Я больше не смею мечтать о несбыточном и лишь надеюсь провести жизнь в родительском доме, заботясь об отце.
– Почему же о несбыточном, Нишаль?
Ну и кого вы собираетесь мне подсунуть?
Только я от одного жениха избавилась, а мне другого сватают – что за невезение, а?
– Ваше императорское величество, провести жизнь подле отца тоже хорошо.
– Нишаль, твой отец будет счастливее, если ты выйдешь замуж и будешь жить благополучной жизнью. Небеса благословили тебя, поэтому ты не должна смущаться прошлым наказанием, оно осталось в прошлом. Ты выучила урок и заслуживаешь награду. Поскольку твой отец ещё не вернулся в столицу, я лично устрою твой брак.
Сказано так, что не увильнуть, обращаться со словами император умеет.
В любом случае помолвка ещё не свадьба, и помощник, который избавит меня от очередного навязанного жениха, очевиден.
– Ваше величество…, – изображаю я смущение.
– Ты добродетельная девушка, Нишаль. Я буду рад, если ты станешь моей дочерью. Ты станешь супругой старшего принца.
Что?!
Я смотрю на императора в полнейшем ошеломлении.
Я всё-таки ошиблась? По моим расчётам я достаточно восстановила репутацию, чтобы ко мне не относились как к прокажённой, но в то же время как невеста я остаюсь бракованной. Я допускала, что ко мне посватается кто-то, по положению значительно ниже отца. Избавиться от такого жениха труда бы не составило. Но принц?!
Что я упустила?
– Нишаль, быстро поблагодари его величество за заботу о тебе, – подталкивает дядя, и он прав, не поблагодарить нельзя.
Повторить, что я недостойна? Нет, фокус не пройдёт. Получится, будто я спорю с императором. Можно, конечно, исправить фразу и сказать, что я боюсь не оправдать доверия, страх не аргумент, скажут, чтобы старалась усерднее. Поэтому я произношу ровно те слова благодарности, которые от меня ждут и замираю.
Император удовлетворённо кивает:
– Лорд Ламбрин, – обращается он к дяде, – полагаю, его высочество прибудет с дарами завтра же.
– О? – вырывается у меня.
Давайте не будем спешить? У меня пока только одна рабочая идея, как отвертеться.
– Нишаль, что-то не так? – обманчиво ласково спрашивает император.
– Простите, ваше величество, я слышала, что дары следуют только после того, как будет вручено обещание.
– Что же тебя смущает?
Я себя выдала? Почему во взгляде его величества появилось подозрение?
– Но как же, ваше величество? – изображаю я полнейшую растерянность. – Разве поспешная свадьба с его высочеством сразу после разрыва помолвки с господином Даром не будет несколько несколько неуместной?
Хлоп ресничками, хлоп. Смотрите, какая я наивная и безобидная.
– Поспешность ни к чему, – улыбается император, – но и откладывать излишне.
Понятно…
Главное, формулировка настолько обтекаемая, что сроки император объявит любые, хоть завтра в храм. Но сдаваться рано.
– Я просто беспокоюсь, ваше величество. Дядя говорил, что отец скоро прибудет в столицу. Господину Дару обещание вручал лично отец. Я бы не хотела, чтобы его высочество принял передачу обещания дядюшкой за моё к его высочеству недостаточное уважение.
Да-да, я исключительно о приличиях забочусь.
Сама до конца не понимаю, как фразу закрутила, но вроде бы логично.
– Нишаль, похвально, что ты уже беспокоишься о статусе своего будущего мужа. Естественно, я не допущу никакого неуважения. Я лично от имени твоего отца передам его высочеству обещание. Лорд Ламбрин, доставьте обещание немедленно.
Признаю, в словесной дуэли император меня переиграл. Впрочем, он изначально в более выигрышной позиции, а я была осторожна. Сейчас тот случай, когда следует проиграть сражение, чтобы выиграть войну.
Я снова благодарю императора. Его величество взмахом руки показывает, что мне дозволено вернуться на своё место. Я кланяюсь, а, выпрямившись, всё же бросаю взгляд на принца. Он так и сидит неподвижным каменным изваянием, будто только что не его брак решился. Даже обидно как-то, самую малость, хотя разумных причин для обид нет.
Дядюшка сразу же рванул обратно домой – поручить доставку обещания слуге он не мог, не по статусу. Я же остаюсь за столом, банкет-то в разгаре.
В центральный проходы выходит новая группа танцовщиц и под перебор струн начинают медленный танец. Я отправляю в рот виноградину.
Мысли мои далеко и, как ни странно, совсем не о свадьбе. Его высочество, мой, наверное, уже официальный жених. Обещание ещё не передано, но приказ императора прозвучал. Так вот, у императора яркие золотисто-янтарные глаза. Нечеловеческие. Про магические расы в воспоминаниях Нишаль найти ничего не удаётся, значит, правящая династия потомки… Кого именно, гадать не возьмусь. Вероятно, эффект даёт примесь демонической крови, но возможны варианты. У императрицы глаза обычные, карие. У младшего принца – янтарные, как у отца, выдают в нём породу. Но почему у моего жениха глаза мутновато-коричневатые, как будто выцветшие?
Дядя возвращается где-то через час, входит, останавливается у дверей – центральный проход вновь занят, выступает девушка, признанная мастером иллюзий. Пожалуй, первое выступление, которое мне будет по-настоящему интересно посмотреть. Но сегодня на банкете всё идёт не так, как мне бы хотелось, и даже такая мелочь, как выступление обламывается.
– Лорд! – чуть повысив голос приглашает император.
Иллюзионистка, так и не начав, кланяется и пятится в проход, между столом замужних дам и нашим столом.
В руках у дяди тот самый футляр. Эх, я могла бы достать магией и документ, и прядь волос, но не буду. Во дворце с магией лучше не шутить. Мало ли, вдруг заметят след? Что мне тогда делать? Уходить в подполье я пока не хочу, моё появление не пропустят, начнут по-глупости создавать мне проблемы. Я справлюсь, но зачем? Быть Нишаль при всех недостатках моего нынешнего положения всё же пока комфортнее, а там видно будет.
Дядя торжественно выносит футляр, держа его на вытянутых руках. Принц всё также безразличен. Дядя останавливается перед возвышением, склоняется. Вниз спускается слуга императора – жилистый шатен неопределённого возраста, уверена, чай он подаёт с той же лёгкостью, с которой рубит врагов. Рядом с шатеном дядя смотрится жалко, будто именно он тут слуга. Шатен забирает футляр, открывает, убеждается, что внутри документ и прядь моих волос. Вот интересно, получается, имя жених в документе не прописано? А если бы футляр украли? А если украсть футляр у принца? Какие ко мне претензии, что его высочество за обещанием не уследил? Но это потом, завтра меня ждёт другое развлечение.
Вернув документ и локон в футляр, шатен поднимается на возвышение и с поклоном передаёт футляр его величеству, отступает за трон.
Принц продолжает изображать истукана.
– Ваше высочество, – император не поворачивает головы.
Тенер поднимается из-за стола, подходит к трону, склоняется:
– Ваше величество.
– Ваше высочество, мы, – император переходит на возвышенный слог, говорит о себе во множественном числе, – подобрали вам невесту, девушка не только дочь достойного героя, служащего на благо нашей страны, не только хороша собой и воспитана, но и благословлена богами. Я, – интересно он скачет с «я» на «мы» и обратно, – от имени Гадара Ламбрина даю вам обещание.
Император держит футляр тремя пальцами. Принц принимает обещание обеими руками:
– Ваше императорское величество, благодарю за оказанные мне честь и милость.
Император отвечает лёгким кивком, и только после этого принц выпрямляется, прячет футляр во внутренний карман и возвращается на место.
Теперь можно посмотреть на выступление иллюзионистки?
Оказывается, нет. Чиновники один за другим поднимают тосты, произносят слова поздравления и, что характерно, поздравляют императора. Многие вспоминают моего отца и поздравляют его заочно. Принцу достаются крохи внимания. Ни меня, ни дядю никто не поздравляет, и если меня это не трогает, то дядя постепенно наливается краснотой, будто мякоть спелого арбуза.
Банкет продолжается, одна из девушек вызывается сыграть на флейте, про несостоявшееся выступление иллюзионистки, по-моему, все, кроме меня, забывают, тем более сразу после флейтистки император провозглашает очередной тост, ненавязчиво напоминает, что банкет устраивает императрица и покидает зал.
Я окончательно убеждаюсь, что император приходил только ради моего брака.
Мда… Нельзя было доверять памяти Нишаль. В её представлениях отец служит в отдалённой провинции, дыра дырой, но вмешательство императора ясно показывает, что у провинции в империи особый статус. Впрочем, к принцу стоит присмотреться. Если он и дальше будет изображать безучастного истукана и в упор меня игнорировать, то почему бы и нет? Дворец, уверена, у него не меньше родового гнезда Ламбрин, а значит есть шанс после свадьбы не встретиться ни разу.
Но всё-таки, что у него с глазами? Если бы глаза были просто карие, я бы решила, что императрица нагуляла первого сына на стороне. Но у него глаза ещё и мутные.
Глава 20
Экипажи останавливаются у дома далеко за полночь. Широко, неэлегантно, зато в удовольствие зевнув, я киваю Ате, что можно открывать дверцу. Горничная поднимает фонарь повыше, впрочем особой необходимости в освещении нет, из дома уже высыпали служанки, и у каждой в руках большой светильник.
Дядя скрывается в доме. Мог и подождать будущую принцессу, лично проследить, чтобы не споткнулась ненароком. И нет, это не я вредничаю, это пресловутый этикет. При всей ярко выраженной патриархальности местного уклада, старший мужчина обязан позаботиться о юной родственнице. И о пожилой, кстати, тоже, с той лишь разницей, что в отношении пожилой дамы правило вместо «желательно» звучит «обязательно».
Я ускоряю шаг, вхожу в холл:
– Дядюшка?
– Нишаль…
Иногда лучший способ получить ответ – спросить прямо.
Я бросаюсь к дядшке, смотрю на него влажными глазами, беспомощно приоткрываю губы?
– Дядюшка, его высочество действительно прибудет завтра?
– Да, Нишаль, ты же слышала императора.
– Дядюшка, я не понимаю… Хотя Небеса даровали мне второй шанс, прошлое не изменить. Я была вульгарной, в храме моя репутация была окончательно разрушена. Как император может принять такую невестку, как я?
Дядя тяжело вздыхает, но отмахнуться от моих вопросов не может, я спрашиваю по-настоящему важное.
– Нишаль, император ценит твоего отца.
Скорее, не отца, а провинцию. С географией у Нишаль также худо, как со всем остальным, но навскидку провинций не меньше десяти, считая столичный округ. Принцев двое или трое. Кстати, сколько именно? Даже если четверо, то на всех губернаторов не хватит, а ведь есть ещё казначей, министры, генералы…
Всё-таки, сколько принцев? Кажется, больше двух…
Тему с провинцией пока оставим, Самск никуда не денется, меня пока интересует другое:
– Дядюшка, но почему самый старший принц?
– Нишаль, его высочество потерял магию, поэтому, хотя он и является старшим, он лишён и власти, и права наследования.
Бред. Нельзя лишить магии. Магия – это такая же способность, как дыхание. На время можно перекрыть кислород – так работают большинство блокираторов.
Хотела бы я разобраться…
Раньше я упирала на силу. Чем больше энергии я через себя пропущу, тем больше карат будет на моём счету. Но, оказывается, я многое потеряла в плане мастерства. Да, те же порталы без серьёзных энергозатрат не открыть, но есть ситуации, когда можно не лупить кувалдой со всего маха, а слегка шлёпнуть мухобойкой. Вот и определилась, что буду делать в отпуске – навёрстывать упущенное.
Пока я размышляю на отвлечённые темы, дядя, пользуясь моментом, сбегает.
– Госпожа? – голос Аты возвращает меня в реальность.
– Да, пойдём. Ужинать я не буду, – на банкете фруктов и закусок пожевала. – Поможешь мне снять платье, и иди отдыхать.
– Госпожа? Но если вам что-то ночью понадобится?
Сама справлюсь. Хотя что мне может понадобиться? Я вымоталась, давно хочу придавить подушку.
– Ата, ты моя единственная горничная. Ты не можешь сутками не спать, ты просто свалишься. Поэтому иди отдыхать. Если мне что-то понадобится, я тебя позову.
Может, потихоньку дать Ате успокоительное? Пожалуй, да. Она держится, но взгляд у неё шальной. Бедный ребёнок…
Уже лёжа в кровати и засыпая, я понимаю, что успокоительное не помешало бы и мне. Сон наваливается тяжёлый, душный.
Обрывки воспоминаний закручиваются знакомым водоворотом, и я знаю, что как бы ни хотелось, я не смогу вырваться из кошмара. Ненавижу этот сон… Я снова на космическом лайнере. Моя короткая первая жизнь. Или лучше считать её нулевой? Умирать не хотелось, но окажись я в прошлом… Я действительно не знаю, как бы я поступила, зная, что меня ждёт. Приняла бы я приглашение, ставшее спасением, или предпочла задохнуться и забыть жизнь, вернуться беспамятным младенцем? Мигает красный тревожный свет, гудит сирена, капитан объявляет, что системы лайнера восстановлению не подлежат, а с тем запасом воздуха, что остался, спасатели просто не успеют прийти. Кто-то предлагает сократить число пассажиров, ведь меньшему количеству людей воздуха может хватить.
Перед глазами проносится моя вторая жизнь, моё первое перерождение в Системе. Я попала в мир, о котором я читала, чтобы скоротать время полёта. Незатейливый роман о приключениях сиротки, поступившей в академию магии. Благодаря знанию сюжета, я смогла избежать опасности, поджидавшие главную героиню. Училась я не слишком усердно, ходила в середнячках, наслаждалась жизнью, путешествовала на каникулах, завела друзей и даже влюбилась. Сейчас я вряд ли вспомню его имя, а вот веснушчатое лицо перед глазами. Он экстерном сдал экзамены, выпустился на два месяца раньше меня и удрал в экспедицию, не дожидаясь. Порой я думаю, если бы он не уехал тогда, всё бы сложилось иначе, но винить надо себя за то, что плохо училась. Сегодня я получила диплом, а завтра – вызов на дуэль. Юна, её имя я почему-то помню, не простила, что он предпочёл меня. Во сне я снова на арене. Юна ломает мой слабенький щит одним ударом, и приходит боль. Всё тело объято молниями, я горю заживо, наконец, теряю сознание.
Вторая жизнь оказывается короче предыдущей, каких-то жалких пять лет.
Третья жизнь… Очнувшись, я долго приходила в себя, постоянно видела в кошмарах арену, раз за разом переживала свою первую настоящую смерть. Я погрузилась в учёбу с головой. Если бы я не филонила, а отрабатывала приёмы до автоматизма, Юна не сорвала бы мой щит так легко. Я становлюсь единственной девушкой на факультете боевой магии, занимаюсь как одержимая, за первый же месяц выбиваюсь в десятку лучших на факультете и постепенно завоёвываю уважение, хотя и не стремилась. Через год после выпуска меня ждёт участие в войне в звании младшего офицера. Ненавижу эту часть проклятого сна особенно… Мелькают лица погибающих друзей, пятеро погибли в первый же месяц, и до конца войны ещё семеро. Так много… Джери, зачем он тогда меня закрыл собой, спас? Он ведь не верил в реинкарнацию, считал, что живём один раз. Перед глазами проносятся лица погибших врагов. После войны я вернулась в академию преподавателем, но учиться не прекратила, наоборот, тренировалась на полигоне до цветных клякс перед глазами, мне казалось, если бы я старалась лучше, Джери бы не пришлось меня спасать. Потом было вторжение нежити с севера, и снова смерти, потери… Я овдовела, но даже не смогла похоронить мужа, павших сжигали вместе с уничтоженной нежитью. Относительный мир не принёс облегчения, а когда пришли тревожные вести о возможном начале ещё одной войны, предложение Системы уйти на перерождение, приняла как благословение.
Четвёртая жизнь, третье перерождение – я попыталась жить с чистого листа. Нет, магию я не забрасываю, но переключаюсь на целительство, плетение иллюзий, бытовые чары. Я смотрю на новый мир широко распахнутыми наивными глазами, а в будущее – с оптимизмом. И не замечаю, как мнимые друзья захлёстывают на мне невидимые петли интриг. Прозреваю, когда лучшая подруга опаивает меня снотворным и кладёт на алтарь, чтобы принести в жертву проклятому богу. Как же я была слепа… Спасаюсь чудом, а точнее опытом прошлой жизни. Никто не ожидает, что я владею боевой магией. Разочарование настолько сильно, что я снова скрываюсь от окружающих за учёбой. Чтобы от меня отстали, замуж выхожу за герцога, влюблённого в свою горничную. Светский брак, взаимное уважение, разные спальни. Я выдаю детей горничной за своих, и в доме царит гармония. Ухожу почтенной старой леди после празднования сто двенадцатого дня рождения.
Перерождение закидывает меня на Остров Ведьм, если по простонародному. Заповедник матриархата, в котором магия – привилегия женщин, а все без исключения мужчины обязаны носить блокирующие браслеты. Срочно пришлось помимо магии осваивать искусство интриг и лицедейства, не хотелось быть съеденной, выражаясь фигурально. Назначение послом в Северную империю становится неожиданностью. Ещё большей неожиданностью становится интерес графа Шонракса. Я влюбляюсь без оглядки, нам хорошо вместе. Я ни о чём особо не задумываюсь. Да и зачем? Я ведь независимая ведьма. Срок моего назначения выходит, я узнаю, что у нас будет ребёнок… Хах, граф моментально теряет интерес. Я возвращаюсь на остров. Почему-то принято, чтобы у ведьмы в положении обязательно был муж, причём совершенно не важно, кто отец ребёнка по крови. Сваха устраивает для меня брак с «хорошим мальчиком», но душевные отношения у нас так и не складываются, наверное, из-за разницы менталитетов. Дочка, моя маленькая принцесса… Больше века прошло? Ведьмы долгожительницы, для них и двести не предел, но, думаю, дочка уже ушла на перерождение. Счастливой ей следующей жизни. Внучки и правнучки уже в солидном возрасте…
Ни до трёхсот, ни даже до двухсот я не дожила. Охотница за антиквариатом без грамма ума потревожила затонувший проклятый город. Как одна из лучших, я прибыла на место катастрофы. Чтобы остановить распространение заразы, я запечатала город, но… вместе с собой, по-иному не получилось.
Я так устала…
Пятое перерождение дарит мне любящую семью, успокаивает нервы. Надеюсь, у племянника всё хорошо. Может, послать ему прощальный привет, сказать, что обрела новую жизнь в другом мире? Дочке я посылала… Дорого, полностью оголять счёт, когда у меня проблемы с пополнением резерва, опасно. Казалось бы, какое по счёту перерождение, а я… Нет, смерти самой по себе я не боюсь, я боюсь боли и беспомощного конца в руках палачей, почему-то с каждым разом всё больше. Замуж я так и не вышла, снова посвятила всю себя магии, специализировалась на энергоёмких чарах…
Шестое перерождение. Перед глазами тянущий ко мне руки племянник казначея. Я отталкиваю его, а он вместо того, чтобы упасть туда, куда я хотела – в пруд – изворачивается и падает виском о камень.
Я с сиплым хрипом просыпаюсь, резко сажусь.
Ненавижу воспоминания, не-на-ви-жу.
В окно светит солнце, утро явно не раннее, а чувствую себя вымотанной, разбитой.
Дверь тихо приоткрывается, в спальню заглядывает Ата:
– Юная госпожа, вы проснулись?
– Ты чего дрожишь?
– Юная госпожа, с вами хотят поговорить чиновники из министерства юстиции.
