Текст книги "Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник)"

Автор книги: Морис Леблан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Он поднялся по галерее, спрятался за портьерой и оставался там до ночи. Наконец слуга выключил электрическое освещение. Часом позже Херлок Шолмс нажал на кнопку фонаря и направился к шкафу.

Как он уже знал, в шкафу находились старые бумаги архитектора, расчеты, бухгалтерские книги. Во втором ряду размещались журналы в порядке возрастания дат.

Он взял журналы за последние годы и сразу же открыл страницу с указателем. Найдя букву «А», а затем слово «Арменжа» с цифрой 63, он открыл страницу 63 и прочитал: «Арменжа, 40, улица Шальгрен».

Далее шли подробности работ, выполненных для этого клиента в связи с установкой калорифера в помещении. И на полях примечание: «Смотри досье М. Б.»

– Ага! Я отлично знаю, что это за «досье М. Б.», – сказал Херлок Шолмс, – его-то мне и нужно. Там я найду, где находится сегодня жилище господина Люпена.

Но только утром, во второй части журналов, он обнаружил пресловутое досье.

Оно состояло из пятнадцати страниц. Одна страница была посвящена господину Арменжа с улицы Шальгрен. На другой приводились подробности работ, выполненных по заказу господина Ватинеля, владельца дома 25 по улице Клапейрон. Еще одна страница была отведена барону д’Отреку, владельцу дома 134 на авеню Анри-Мартен. Была страница, где говорилось о замке де Крозон, остальные одиннадцать повествовали о домовладельцах Парижа.

Шолмс скопировал список из одиннадцати имен и адресов, вернул журналы на место, открыл окно и спрыгнул на пустынную площадь, не забыв закрыть ставни.

В номере отеля он раскурил трубку с торжественностью, которой всегда сопровождал это действие, и, окутав себя облаками дыма, обдумал, какие выводы можно сделать из досье М.Б. или, правильнее сказать, досье Максима Бермона, то есть Арсена Люпена.

В восемь часов Херлок Шолмс послал Ганимару следующую телеграмму:

«Не сомневаюсь, что сегодня утром я приду на улицу Перголез и сдам вам человека, чей арест так важен. Во всяком случае, будьте дома этой ночью, а также завтра, в среду, до полудня, и оставьте в своем распоряжении человек тридцать».

Затем он поймал на бульваре автомобиль, водитель которого понравился ему своим веселым и не слишком умным лицом, приказал ехать на площадь Малерб и остановиться в пятидесяти шагах за особняком Детанжа.

– Голубчик, заглушите двигатель, – сказал он водителю, – поднимите воротник пальто, потому что ветер дует холодный, и терпеливо ждите. Через полтора часа заведете машину. Как только я вернусь, мы отправимся на улицу Перголез.

Стоя на пороге особняка, он еще колебался. Не будет ли ошибкой заниматься Белокурой дамой, когда Люпен заканчивает подготовку к отъезду? Может, лучше, пользуясь списком домов, прежде найти его жилище?

«Что ж, – решил Херлок Шолмс, – когда эта дама окажется моей пленницей, я стану хозяином положения!»

И он позвонил.

Господин Детанж был в библиотеке, и некоторое время они работали. Наконец девушка вошла, поздоровалась с отцом, села в маленьком салоне и принялась что-то писать.

Херлок Шолмс принялся искать предлог, чтобы подняться к ней. Со своего места он видел ее задумчивое лицо. Склонившись над столом, Клотильда размышляла, держа в руке перо. Он подождал, потом, взяв книгу, сказал господину Детанжу:

– Эту книгу мадемуазель Детанж попросила меня принести, как только она попадется мне в руки.

Он прошел в маленький салон, встал перед Клотильдой так, чтобы отец не мог ее видеть, и сказал:

– Я господин Стикманн, новый секретарь господина Детанжа.

– О! – произнесла она спокойно. – Значит, отец поменял секретаря?

– Да, мадемуазель, и я хотел бы поговорить с вами.

– Присаживайтесь, мсье, я почти закончила.

Она дописала еще несколько слов, расписалась, запечатала конверт, отодвинула бумаги, позвонила портнихе, попросила побыстрее закончить дорожный плащ, который ей вскоре понадобится, и наконец, обернувшись к Шолмсу, сказала:

– Слушаю вас, мсье. Мы можем поговорить в присутствии отца?

– Нет, мадемуазель, я бы даже попросил вас не повышать голоса. Лучше, если господин Детанж вообще не будет нас слышать.

– Лучше для кого?

– Для вас, мадемуазель.

– Я не позволяю себе вести разговоры, которые мой отец не мог бы слышать.

– Тем не менее этот разговор вам придется себе позволить.

Они оба встали, глядя друг другу в глаза.

Она сказала:

– Говорите, мсье.

Продолжая стоять, Шолмс начал:

– Прошу прощения, если я ошибусь в некоторых второстепенных деталях. Но я гарантирую общую точность излагаемых мною сведений.

– Обойдемся без пустых фраз, прошу вас. Перейдем к делу.

По тому, как резко прозвучали эти слова, Херлок Шолмс почувствовал, что девушка насторожилась, тем не менее продолжил:

– Хорошо, буду говорить без околичностей. Так вот, пять лет назад ваш отец познакомился с неким Максимом Бермоном, представленным ему в качестве подрядчика… или архитектора, не могу сказать точно. Как бы то ни было, господину Детанжу этот молодой человек понравился, и, поскольку состояние здоровья больше не позволяло ему заниматься делами, он доверил господину Бермону выполнение некоторых заказов, принятых от прежних клиентов, с которыми тот, как казалось, был в состоянии справиться.

Шолмс замолчал. Ему показалось, что девушка еще больше побледнела. Однако она спокойным голосом произнесла:

– Я не знаю фактов, о которых вы сообщаете, мсье, и, более того, не понимаю, чем они могут быть мне интересны.

– Тем, мадемуазель, что настоящее имя господина Максима Бермона, и вы это знаете не хуже меня, – Арсен Люпен.

Она рассмеялась.

– Невероятно! Арсен Люпен? Господина Максима Бермона зовут Арсеном Люпеном?

– Да, как я уже имел честь сообщить вам, мадемуазель. Поскольку вы отказываетесь понять меня с полуслова, добавлю, что для выполнения замыслов Арсен Люпен нашел здесь подругу… более чем подругу, слепую исполнительницу… беззаветно преданную.

Она встала и, не выдавая своих чувств (по крайней мере, с таким безразличием, что Шолмс был поражен подобным самообладанием), сказала:

– Не знаю вашей цели, мсье, и не хочу ее знать. Прошу вас не продолжать более и выйти отсюда.

– Я вовсе и не собирался бесконечно навязывать вам свое присутствие, – ответил Шолмс так же спокойно, как и она. – Но я решил, что не уйду из этого дома один.

– А кто же будет вас сопровождать, мсье?

– Вы!

– Я?

– Да, мадемуазель, мы вместе выйдем из этого дома, и вы последуете за мной без возражений и без единого слова.

Самым странным в этой сцене было абсолютное спокойствие двух противников. По поведению, по тону их речей можно было бы сказать, что это не непримиримая дуэль двух сильных личностей, а светский спор людей, чьи мнения не совпадают.

В эркере через широко открытую дверь можно было видеть господина Детанжа, размеренными движениями переставлявшего книги.

Клотильда, пожав плечами, снова села. Херлок Шолмс достал часы.

– Сейчас половина одиннадцатого. Через пять минут мы уходим.

– Или?

– Или я иду к господину Детанжу и рассказываю ему…

– Что?

– Правду. Рассказываю ему о вымышленной жизни Максима Бермона и о двойной жизни его сообщницы.

– Его сообщницы?

– Да, той, которую именуют Белокурой дамой, той, которая была блондинкой.

– А какие доказательства вы ему предоставите?

– Я отвезу его на улицу Шальгрен и покажу проход между домами сорок и сорок два, проделанный людьми Арсена Люпена при выполнении порученных ему работ. Ход, которым вы оба воспользовались позавчера ночью.

– А затем?

– Затем я отвезу господина Детанжа к мэтру Дэтинану, мы спустимся по служебной лестнице, по которой вы ушли с Арсеном Люпеном, скрываясь от Ганимара. И мы вдвоем найдем проход (очевидно, похожий), ведущий в соседний дом. В дом, выход из которого находится на бульваре Батиньоль, а не на улице Клапейрон.

– И потом?

– Потом я отвезу господина Детанжа в замок де Крозон, и ему будет легко найти тайные ходы, устроенные там людьми Арсена Люпена, так как он знает, какие работы выполнял Арсен Люпен во время реставрации замка. Он поймет, что эти ходы позволили Белокурой даме войти ночью в комнату графини и взять с камина голубой бриллиант, а двумя неделями позже проникнуть в комнату советника Блейхена и спрятать голубой бриллиант на дне флакона… поступок достаточно странный, признаюсь… маленькая женская месть, может быть, не знаю, но это уже не важно.

– Затем?

– Затем, – сказал Херлок Шолмс торжественным тоном, – я отвезу господина Детанжа в дом сто тридцать четыре на авеню Анри-Мартен, и мы попытаемся узнать, как барон д’Отрек…

– Замолчите, замолчите! – прошептала девушка, внезапно испугавшись. – Я запрещаю вам… Вы осмелитесь сказать, что это я… Вы обвиняете меня…

– Я обвиняю вас в убийстве барона д’Отрека.

– Нет, нет, это подлость.

– Вы убили барона д’Отрека, мадемуазель. Вы поступили на службу под именем Антуанетты Бреа с целью похитить голубой бриллиант, и вы убили его.

Сломленная, Клотильда умоляющим голосом прошептала:

– Замолчите, мсье, прошу вас! Раз уж вы все знаете, то должны знать, что я не убивала барона.

– Я не говорил, что вы хотели этого, мадемуазель. Барон д’Отрек был подвержен приступам безумия, бороться с которыми могла только сестра Августа. Я узнал эту подробность от нее. В ее отсутствии он, вероятно, набросился на вас, и во время борьбы, защищая свою жизнь, вы его ударили. Испугавшись своего поступка, вы нажали на кнопку звонка и убежали, даже не сняв с пальца жертвы голубой бриллиант, за которым пришли. Через некоторое время вы привели одного из соучастников Люпена, который был слугой в соседнем доме, перенесли барона в кровать, привели комнату в порядок… но так и не решились взять голубой бриллиант. Поэтому, повторяю, вы не убивали барона. Однако удар ему нанесла ваша рука.

Девушка обхватила голову тонкими бледными руками и долго, не двигаясь, оставалась в таком положении. Наконец, разомкнув пальцы, она открыла свое печальное лицо и сказала:

– И все это вы хотите рассказать моему отцу?

– Да, и я скажу ему, что у меня есть свидетели: мадемуазель Жербуа, которая опознает Белокурую даму; сестра Августа, которая опознает Антуанетту Бреа, и графиня де Крозон, которая опознает мадам де Реаль. Вот все, что я ему скажу.

– Вы не посмеете! – заявила она, обнаруживая невероятное хладнокровие перед лицом надвигающейся опасности.

Херлок Шолмс поднялся и сделал шаг в сторону библиотеки. Клотильда остановила его:

– Подождите, мсье. – Она задумалась и, овладев наконец собой, очень спокойно спросила: – Херлок Шолмс, не так ли?

– Да.

– Чего вы от меня хотите?

– Чего я хочу? Я вступил с Арсеном Люпеном в поединок, из которого должен выйти победителем. В ожидании развязки, которая не заставит себя ждать, я надеюсь, что такая драгоценная заложница, как вы, даст мне значительное преимущество перед противником. Поэтому вы, мадемуазель, последуете за мной, я поручу вас кому-нибудь из своих друзей. Как только моя цель будет достигнута, вас освободят.

– Это все?

– Это все. Я не являюсь сотрудником полиции вашей страны, поэтому не чувствую себя вправе… предъявлять доказательства.

Она выглядела решительно, тем не менее попросила еще минуту отсрочки и закрыла глаза. Шолмс смотрел на нее, внезапно успокоившуюся, почти безразличную к опасностям, которые подстерегали ее.

«Да понимает ли она, – думал англичанин, – что находится в опасности? Нет, потому что ее защищает Арсен Люпен. С Люпеном вам ничего не может угрожать. Люпен – всемогущий, Люпен – непогрешимый».

– Мадемуазель, – сказал он, – я говорил о пяти минутах, а прошло более тридцати.

– Вы позволите мне подняться в свою комнату, мсье, и взять вещи?

– Если желаете, мадемуазель, я подожду вас на улице Моншанен. Я лучший друг консьержа Жаннио.

– Ах, вы знаете… – прошептала она, явно испугавшись.

– Я многое знаю.

– Хорошо. Тогда я позвоню.

Клотильде принесли шляпку и одежду. Шолмс сказал:

– Вы должны придумать для господина Детанжа причину, объясняющую наш уход, и эта причина должна объяснить ваше отсутствие в течение нескольких дней.

– Это ни к чему. Я скоро вернусь.

И снова они, улыбаясь, обменялись ироническими взглядами.

– Как же вы ему доверяете! – заметил Херлок Шолмс.

– Безрассудно.

– Все, что он делает, хорошо, не так ли? Все, чего он хочет, исполняется. И вы все оправдываете, вы готовы на все ради него.

– Я люблю его, – сказала она, дрожа от страсти.

– И вы думаете, что он вас спасет?

Она пожала плечами, подошла к отцу и предупредила его:

– Похищаю у тебя господина Стикманна. Мы идем в Национальную библиотеку.

– Ты вернешься к обеду?

– Возможно… Или, скорее, нет… но ты не волнуйся… – И она решительно повернулась к Шолмсу: – Я готова следовать за вами, мсье.

– Безо всяких задних мыслей?

– С закрытыми глазами.

– Если вы попытаетесь сбежать, я позову на помощь и вас арестуют. А это тюрьма. Не забывайте, выписан ордер на арест Белокурой дамы.

– Клянусь честью, я не буду делать ничего, чтобы сбежать.

– Я вам верю. Идемте.

И они, как и говорил Херлок Шолмс, вместе вышли из особняка.

На площади их ждал автомобиль, развернувшийся в обратную сторону. Была видна спина водителя и фуражка, почти скрытая воротником теплого пальто. Подойдя, Шолмс услышал урчание двигателя. Он открыл дверцу, предложил Клотильде сесть и устроился рядом с ней.

Автомобиль тут же тронулся с места, доехал до внешнего бульварного кольца, до авеню Ош, затем до авеню де ля Гранд-Арме.

Шолмс размышлял: «Ганимар у себя, оставлю девушку у него… Сказать ему, кто она? Нет, он сразу же отправит ее в камеру, а это все испортит. Когда останусь один, посмотрю список в досье М. Б. – и на охоту. Этой ночью или, самое позднее, завтра утром я приду к Ганимару, как было условлено, и сдам ему Арсена Люпена и его шайку…»

Херлок Шолмс потирал руки, с радостью думая о том, что близок к цели и никакое серьезное препятствие не отделяет его от нее. Не в силах бороться с бурной радостью, столь для него нехарактерной, англичанин воскликнул:

– Прошу прощения, мадемуазель, если я слишком уж демонстрирую свое удовлетворение. Битва была трудной, и успех мне особенно приятен.

– Законный успех, мсье, и вы имеете полное право им наслаждаться.

– Благодарю вас. Но какой странной дорогой мы едем! Наверное, шофер что-то не понял.

Они выезжали из Парижа через Порт-де-Нейи. Зачем, черт возьми? Улица Перголез не находилась за чертой города.

Херлок Шолмс опустил стеклянную перегородку.

– Послушайте, шофер, вы ошиблись, улица Перголез.

Тот не ответил, и Шолмс повторил громче:

– Говорю же, на улицу Перголез!

Водитель молчал.

– Ах так! Да вы глухой, друг мой! Или вы это нарочно? Нам тут нечего делать. На улицу Перголез! Приказываю вам вернуться, и как можно скорее!

В ответ по-прежнему молчание. Англичанин вздрогнул от удивления, потом посмотрел на Клотильду: на губах девушки играла едва заметная улыбка.

– Почему вы смеетесь? – проворчал он. – Это случайность, и она никак не связана… это ничего не меняет…

– Абсолютно ничего, – ответила она.

И вдруг Херлока Шолмса осенило!

Приподнявшись, он внимательно посмотрел на человека за рулем. Плечи были не такими широкими, поведение более непринужденным… Его прошиб холодный пот, кулаки сжались, а в голову пришла страшная мысль: это Арсен Люпен!

– Ну, господин Шолмс, что вы думаете о нашей небольшой прогулке?

– Прелестно, дорогой мсье, действительно прелестно, – ответствовал тот.

Возможно, англичанину еще никогда не приходилось делать над собой такое усилие, чтобы произнести слова без дрожи в голосе, которая могла бы выдать сотрясавшую его злость. Но тут же бурная волна ярости и ненависти прорвала плотину, взяла верх над его волей, и, выхватив револьвер, он наставил его на мадемуазель Детанж.

– Сию же минуту, сию же секунду остановитесь, Люпен, или я выстрелю в мадемуазель!

– Рекомендую вам целиться в щеку, если хотите попасть в висок, – ответил Люпен, не поворачивая головы.

Клотильда только и сказала:

– Максим, не надо ехать быстро, мостовая скользкая, а я ужасная трусиха.

Она улыбалась, глядя на камни мостовой, по которым ехала машина.

– Пусть остановится! Пусть наконец остановится! – крикнул ей Шолмс, обезумевший от злости. – Вы же видите, что я способен на все!

Дуло револьвера скользнуло по локонам девушки.

Она прошептала:

– Максим так неосторожен… На такой скорости машину точно занесет.

Шолмс сунул револьвер в карман и схватился за ручку двери, готовый выпрыгнуть, несмотря на всю абсурдность такого поступка.

Клотильда обратилась к нему:

– Берегитесь, мсье, за нами едет автомобиль.

Херлок Шолмс присмотрелся. Действительно, за ними ехала машина цвета крови, огромная, устрашающего вида, с капотом заостренной формы. В ней сидели четверо мужчин в меховых куртках.

«Ясно, – подумал он, – меня хорошо охраняют, подождем».

Он скрестил руки на груди с горделивой покорностью человека, смирившегося и ожидающего, пока судьба ему улыбнется. Они пересекли Сену, а затем миновали Сюрен, Рюэй, Шату. Херлок Шолмс сдерживал ярость и горечь, оставаясь неподвижным, отрешенным. Он думал лишь о том, как бы узнать, каким чудом Арсену Люпену удалось подменить шофера. Он не допускал того, чтобы славный малый, которого он сам нашел утром на бульваре, мог быть сообщником, подставленным заранее. Однако Арсена Люпена наверняка кто-то предупредил, и случиться это могло только после того, как он, Шолмс, стал угрожать Клотильде, потому что до того момента никто не знал о его планах. Но с той минуты они с Клотильдой не расставались.

И вдруг нахлынуло воспоминание: телефонный звонок девушки и ее разговор с портнихой. Херлок Шолмс все понял. Еще до того, как он заговорил, при первом слове о беседе, о которой он попросил в качестве нового секретаря господина Детанжа, Клотильда почувствовала опасность, угадала имя и цель посетителя и хладнокровно, притворяясь, будто звонит портнихе, через некое подставное лицо, произнося условленные заранее слова, позвала Люпена на помощь. Тот приехал, увидел автомобиль с заведенным двигателем, и это показалось ему подозрительным. А уж как он подкупил шофера, это не имело значения. Поражало англичанина и усмиряло его ярость воспоминание о том, как по-настоящему влюбленная женщина преодолела волнение, подавила свои чувства и своим бесстрастным лицом и взглядом сбила с толку самого старину Шолмса.

Что можно сделать с человеком, которому повинуются такие помощники, который одним только своим авторитетом делает женщину энергичной и смелой?

Машина переехала через Сену и направилась в сторону Сен-Жермен. В полукилометре от этого предместья автомобиль снизил скорость. Вторая машина подъехала, и обе они остановились. Поблизости не было ни души.

– Господин Шолмс, – сказал Люпен, – будьте так любезны перейти в другой автомобиль. Наш медленно едет.

– Хорошо, хорошо, – с готовностью откликнулся Шолмс, тем более что у него не было выбора.

– Позвольте также предложить вам шубу, потому что мы поедем довольно быстро, и эти два бутерброда. Да, берите: кто знает, когда вы еще будете обедать!

Подошли четыре человека. Один из них снял очки, и Шолмс узнал господина в рединготе из венгерского ресторана. Люпен сказал ему:

– Вернете автомобиль шоферу, он ждет в первом винном баре по правую сторону улицы Лежандр, и выплатите ему обещанную вторую часть суммы – тысячу франков. Да, совсем забыл. Будьте любезны передать ваши очки господину Шолмсу.

Он поговорил с мадемуазель Детанж и сел за руль, Шолмс рядом с ним, а позади один из людей Люпена.

Арсен Люпен не преувеличивал, говоря, что они поедут «довольно быстро». С самого начала это была головокружительная скорость. Горизонт летел им навстречу, будто притягиваемый таинственной силой, и стремительно исчезал вместе с деревьями, домами, полями и лесами – все неслось с быстротой потока в преддверии бездны.

Шолмс и Люпен не обменялись ни словом. Над их головами морским прибоем шумела листва тополей, а ритм задавали одинаковые расстояния между пролетавшими мимо деревьями. Мелькали города: Мант, Вернон, Гайон. С одного холма на другой, от Бон-Скур до Кантеле. Руан, его пригород, въезд в него, километры вдоль набережной – Руан казался всего лишь улицей какого-то предместья. Дюклер, Кодбек, плоскогорья земли Ко, которых в своем мощном полете они едва касались, Лилльбонн и Килльбеф. И внезапно они очутились на маленькой набережной на берегу Сены, где пришвартовалась яхта, из трубы которой вырывались клубы черного дыма.

Автомобиль остановился. За два часа они преодолели более сорока лье.

Человек в синей матросской блузе и фуражке с золотыми галунами приветствовал их.

– Отлично, капитан! – воскликнул Люпен. – Вы получили телеграмму?

– Получил.

– «Ласточка» готова?

– Готова.

– Итак, господин Шолмс…

Англичанин оглянулся, увидел группу людей на террасе кафе, еще одну совсем рядом и понял, что никто и вмешаться не успеет, как его схватят и отправят в трюм, поэтому шагнул на мостик и проследовал за Люпеном в капитанскую каюту. Она была просторная, тщательно убранная и, благодаря лакированным панелям и блеску меди, светлая.

Люпен закрыл дверь и, не теряя времени, спросил:

– Так что вам известно?

– Все.

– Все? Уточните.

В его голосе больше не было слегка ироничной вежливости, с которой он обращался к англичанину ранее. Теперь это был повелительный тон хозяина, имеющего обыкновение приказывать и привыкшего, что ему подчиняются все, даже Херлок Шолмс.

Они обменялись взглядами, теперь уже враждебными, открыто враждебными. Несколько раздраженно Люпен снова заговорил:

– Уже несколько раз, мсье, я встречаю вас на своем пути. Это перешло всякие границы. Я не могу больше терять время, выбираясь из расставленных вами ловушек. Поэтому предупреждаю, что мое отношение к вам будет зависеть от вашего ответа. Что конкретно вам известно?

– Повторяю, мсье, все.

Арсен Люпен, похоже, довольствовался ответом и отрывистым тоном продолжил:

– Тогда я расскажу, что вы знаете. Вы знаете, что под именем Максима Бермона я… реставрировал пятнадцать домов, построенных господином Детанжем.

– Да.

– Из этих пятнадцати домов вам известны четыре.

– Верно.

– И у вас есть список остальных одиннадцати.

– Да.

– Вы взяли этот список у господина Детанжа, вероятно, этой ночью.

– Да.

– И поскольку вы полагаете, что в числе этих одиннадцати домов обязательно есть один, который я приберег для себя и своих друзей, вы поручили Ганимару начать поиски и найти мое убежище.

– Нет.

– Что это значит?

– Это значит, что я работаю один и собирался начать действовать в одиночку.

– Тогда мне нечего бояться, так как вы в моих руках.

– Вам нечего бояться до тех пор, пока я у вас в руках.

– Вы хотите сказать, что ускользнете от меня?

– Нет.

Арсен Люпен подошел к англичанину ближе и, мягко положив руку ему на плечо, сказал:

– Послушайте, мсье, у меня нет настроения вступать в дискуссии, а вы, к несчастью для себя, не в состоянии меня одолеть. И закончим на этом.

– Хорошо.

– Дайте мне честное слово, что не будете пытаться сбежать с этого корабля, пока не окажетесь в английских водах.

– Даю вам слово чести, что буду всеми способами пытаться сбежать, – ответил неукротимый Шолмс.

– Но, черт возьми, вы же знаете, что мне достаточно сказать слово, чтобы вы не могли больше сопротивляться! Все эти люди слепо подчиняются мне. По одному моему знаку они посадят вас на цепь…

– Цепи рвутся.

– И выбросят за борт в десяти милях от берега.

– Я умею плавать.

– Отличный ответ! – засмеялся Люпен. – Прости меня Господи, я был зол. Извините, мэтр, и давайте покончим с этим. Вы понимаете, что я приму все необходимые меры для безопасности своей и своих друзей?

– Все меры? Но они бесполезны.

– Согласен. Но вы не обидитесь, если я их все-таки приму?

– Это ваш долг. Приступайте.

Люпен открыл дверь и позвал капитана и двух матросов. Они схватили англичанина, обыскали и, связав ему ноги, привязали к капитанской койке.

– Достаточно, – отдал приказание Люпен. – Потребовалось все ваше упорство, мсье, и исключительная серьезность обстоятельств, чтобы я позволил себе…

Матросы ушли.

Люпен сказал капитану:

– Капитан, один человек из экипажа остается в распоряжении господина Шолмса, а вы составите ему компанию, когда сможете. Пусть ему окажут все знаки внимания. Херлок Шолмс – не пленник, а гость. Сколько на ваших часах, капитан?

– Пять минут третьего.

Люпен посмотрел на свои часы, потом на часы, висевшие на стене каюты.

– Пять минут третьего? Договорились. Сколько времени вам нужно, чтобы добраться до Саутгемптона?

– Девять часов неспешным ходом.

– Вы будете добираться одиннадцать часов. Вы не должны оказаться на суше до отхода пакетбота, покидающего Саутгемптон в полночь и прибывающего в Гавр в восемь утра. Надеюсь, вы поняли, капитан? Повторяю: поскольку для всех нас было бы чрезвычайно опасно, если бы мсье вернулся во Францию на этом корабле, вы не должны прибыть в Саутгемптон ранее часа ночи.

– Ясно.

– Прощайте, мэтр. До следующего года – в этом или в ином мире.

– До завтра.

Несколькими минутами позже Шолмс различил звук удаляющегося автомобиля, а затем из глубин «Ласточки» послышалось нарастающее гудение. Судно отчаливало.

Около трех часов они миновали устье Сены и вышли в открытое море. Шолмс спал крепким сном, растянувшись на койке, к которой был привязан.

На следующий день – десятый и последний день войны, начатой между двумя великими соперниками, – «Эко де Франс» опубликовало такой прелестный пассаж:

«Вчера Арсен Люпен издал приказ о высылке Херлока Шолмса, английского детектива. Приказ, подписанный в полдень, был выполнен в тот же день. В час ночи Шолмс высадился в Саутгемптоне».