Текст книги "Девушка хочет повеселиться"

Автор книги: Морин Мартелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Дверь «Скорой помощи» закрывалась, когда я услышала, что меня окликнули:

– Энни…

– Подождите! Подождите! – крикнула я водителю.

– Что? – Я встала на нижнюю ступеньку, с колотящимся сердцем ожидая, что миссис Бичем попросит меня поехать с ней.

– Вы положили в сумку мою щетку из щетины? От этих пластмассовых щеток нет никакого толка. А ночной крем «Кларин»?

Доктор Моран бесцеремонно отпихнул меня локтем, и дверь с грохотом захлопнулась.

– Энни, можешь не волноваться. Она в полном порядке, – улыбнулся Джерри.

– С чего ты это взял?

– С того, что она потребовала щетину вместо пластмассы и свой любимый крем. Если так, то ей ничто не грозит. Поверь мне.

Ничего другого мне не оставалось. Доктор Моран не унизился до того, чтобы сообщить подробности какой-то наемной служащей. Ни один личный врач не станет обсуждать здоровье клиентки с ее платной помощницей.

– Энни, ей ничто не грозит, – повторил Джерри, взял меня за руку и повел в дом.

Стоя в дверном проеме, мы следили за тем, как доктор Моран выплюнул остатки толстой сигары на гравий и зашагал к своему «Ягуару». Он промчался по аллее, едва не протаранив «Скорую помощь», которая в этот момент сворачивала на улицу.

– Посторонитесь, едет столп общества, – мрачно сказал Джерри.

Я не поняла, кого он имел в виду – миссис Бичем или доктора.

Но спросить не решилась.

16. ДА БЛАГОСЛОВИТ ГОСПОДЬ ВСЕХ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ КОНСУЛЬТАНТОВ

Кажется, полицейские разделяли веру Рози в целебные свойства чая. В ночь кражи со взломом его предлагали друг другу как понюшку табаку во время бодрствования у гроба. Дымящиеся чашки возникали из пустоты во время каждого перерыва. Я рассказывала им то, что видела, но стоило только сделать паузу, как мне совали в руку новую чашку. Когда я закончила давать скудные показания, вода лилась у меня из ушей.

Высокий сыщик захлопнул записную книжку и разочарованно вздохнул.

– Значит, вы не видели ни взломщиков, ни их машину?

– Увы…

– Это не твоя вина. – Джерри снова подошел ко мне с чайником. – Еще налить?

Я покачала головой.

– Но у вас уже есть их описание, сделанное миссис Бичем. Или этого недостаточно?

Они обменялись взглядами.

– Разве оно неполное? Вы можете ей доверять. Она очень наблюдательна и никогда не искажает детали, – продолжала настаивать я.

– Трое мужчин в черном? Все в вязаных шлемах? – иронически спросил полицейский. – О да, эти парни окажутся в кутузке еще до наступления утра.

– Вы хотите сказать…

– Дело безнадежное. – Джерри наполнил чашки.

– А как же отпечатки пальцев? Разве они не помогут найти преступников?

– Что, отпечатки пальцев? Ну конечно. Как же я мог забыть про отпечатки?

Я поняла, что надо мной смеются, и повернулась к Джерри:

– Ты же сам сказал, что должны быть отпечатки. И чтобы я ничего не трогала, чтобы их не испортить.

Он привычно улыбнулся уголком рта.

– Это говорилось для утешения миссис Бичем. У нее был шок. Требовалось сказать то, что могло бы уменьшить стресс, помочь ей расслабиться. Она должна была поверить, что люди, нарушившие неприкосновенность ее жилища, ответят за это. Что их схватят и отдадут под суд. – С каждым словом его тон становился все более мрачным.

– Ты хочешь сказать, что этого не случится? Полицейский снова огорченно вздохнул.

– Мы, конечно, постараемся, но у нас нет ни примет преступников, ни отпечатков пальцев. – Он пожал плечами. – Они забрались в дом через разбитое окно. Не слишком оригинальный способ. Тут вам не кино. – Он иронически улыбнулся. – Когда мы утыкаемся в стену, то не обращаемся за помощью к сценаристам, – угрюмо добавил он. – Какая жалость, что собака была у ветеринара. – Эти слова заставили меня съежиться.

Но Джерри старался изо всех сил, чтобы я не унывала.

– Самое главное – это то, что никто не пострадал. Так бывает далеко не всегда.

– Неужели это сойдет им с рук? Негодяи вломились в дом, до полусмерти напугали миссис Бичем, связали ее и бросили умирать. А потом исчезли с ее драгоценностями и всем остальным, что сумели найти. И после этого они будут разгуливать на свободе?

– Можно попытать счастья с теми двумя картинами. Это единственная ошибка, которую они сделали. Ну что ж, по крайней мере, мы имеем дело не со специалистами по краже произведений искусства.

Детектив и Джерри дружно рассмеялись.

– Инспектор Броган говорит, что ради них не стоило лезть на стену, – объяснил Джерри, заметив мой вопросительный взгляд.

– Но это же настоящая живопись. Она тоже представляет какую-то ценность.

– Разве что для автора. – Джерри хмыкнул. – Но вряд ли они воспламенили бы чьи-то сердца, если бы висели в Национальной галерее. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Насколько мне известно, это дело рук сына хозяйки. – У полицейского снова от смеха затряслись плечи.

Этот человек становился мне неприятен.

– Кажется, инспектор Броган считает себя знатоком живописи. Ну конечно… Каждый дикарь, только что слезший с дерева, уверен, что в чем, в чем, а в искусстве он разбирается.

Джерри покраснел.

– У него степень по истории искусства!

– Такая же степень была у ночного сторожа в «Корме для киски»!

Это заставило Джерри замолчать. Мои слова не были ложью в полном смысле слова, поскольку парнишка действительно должен был получить ее года через два. Если наркотики не помешают.

Я вылетела из комнаты, оставив обоих сидеть с открытыми ртами.

Как они смеют издеваться над картинами Джейми? Искусствоведы с пистолетами!

Однажды Джейми сравнили с Рембрандтом. Или с Рубенсом? Во всяком случае, с одним из великих пророков изобразительного искусства, имя которого никогда не будет забыто.

Значит, ради этих картин не стоило лезть на стену? Если честно, мне они тоже не нравились, но я ни за что не стала бы смеяться над ними.

Когда я заперлась у себя в комнате и отказалась отвечать на стук, полицейский решил, что со списком украденных вещей можно подождать до утра.

Потом мы с Джерри обсудили, как лучше сообщить о случившемся родным.

– Имеет смысл сейчас же позвонить ее дочерям? Откуда мне было знать, как следует себя вести в таких ситуациях? Опыта в таких делах у меня не было. Следует ли будить людей посреди ночи и пугать их до потери сознания? Неужели это совершенно необходимо? А если нет, то нельзя ли подождать до утра?

– Энни, подумай как следует. – К Джерри вернулась его обычная тактичность. – Полагаю, ты уже связывалась с ними. Родных следует извещать немедленно. Тем более ближайших родственников.

Я смерила его воинственным взглядом.

– Энни, ты не ближайшая родственница, что бы ты сама об этом ни думала. С точки зрения закона ты ею не являешься. Тебя вообще не существует.

– Кто это сказал?

– Послушай, я не хочу с тобой спорить. Сейчас для этого не время и не место. Я хочу сказать только одно: инструкция требует оповещать ближайших родственников. – Он сделал паузу. – На всякий случай.

У меня гулко забилось сердце.

– На какой случай? Джерри пожал плечами.

– Ты говорил, что все в полном порядке. Даже доктор сказал, что с ней все нормально. – От страха у меня начало сосать под ложечкой.

– Так и есть. Но необходимо следовать инструкции. Даже в ситуациях, когда жертве больше ничто не грозит. – Он был так спокоен, словно цитировал какой-то учебник. Чертовски хладнокровен. И не желал понимать сложности ситуации.

Тот, кто родился полицейским, полицейским и умрет. Или эта фраза относилась к иезуитам?

От усталости у меня начинало мутиться в голове. А я еще не поговорила с родственниками.

Я позвонила Пенелопе и сразу предупредила, что ее мать не ранена.

– Думаю, теперь она спит. Сейчас ехать в больницу не имеет смысла. Все равно до утра придется сидеть в приемной. Доктор Моран говорит, что она в порядке. Они не причинили ей вреда. Он дал ей какое-то снотворное. Нет, клянусь вам. Когда миссис Бичем увозила «Скорая помощь», у нее уже слипались глаза. Нет! Просто таковы правила. Раз уж машину вызвали, ею нужно было воспользоваться. Это вовсе не значит, что ей действительно была нужна помощь врачей.

– Энни, вы уверены?

– Абсолютно. Я дам вам телефон больницы. Если хотите успокоить свою совесть, можете позвонить им.

– Спасибо, Энни. Я так и сделаю. Прежде чем свяжусь с остальными.

– Тогда спокойной ночи.

– Энни… – Да?

– Спасибо. Спасибо за то, что вы были с ней.

Но меня с ней не было. Я была в клубе. Плясала, как дервиш, в толпе потных, одурманенных наркотиками незнакомцев, которые не вспомнили бы своих имен даже в том случае, если эти имена были вытатуированы на внутренней стороне их век. И оставалась бы там еще дольше, если бы какой-то остолоп не расстроил Джерри известием о беременности его бывшей жены.

Я облегчила задачу трем мерзавцам, которые вломились в дом и ограбили миссис Бичем. Если бы я оставалась с ней, как положено настоящей компаньонке, то могла бы поднять тревогу. Или по крайней мере не позволила бы лапать ее и пугать до смерти. А Пенелопа благодарила меня. За что? За самый бесстыдный обман на свете?

Я расхаживала по комнате, пока это мне не осточертело. Дважды ложилась в постель и пыталась уснуть. Даже сменила ночную рубашку, надеясь, что это поможет. Не помогло.

Тогда я накинула на себя теплый кардиган и спустилась по лестнице.

Сначала мне показалось, что все ушли. Дом казался пустым. Но потом с кухни донеслись низкие мужские голоса. Джерри и высокий сыщик сидели у плиты и обсуждали то, как было совершено преступление. Судя по тому, что я слышала, они находили его скорее интересным, чем прискорбным. И говорили так, словно сна у них не было ни в одном глазу.

– И все же это были профессионалы. Они не совершили ни одной ошибки. Взяли только то, что легко спрятать. За исключением этой мазни. – Полицейский иронически хмыкнул.

– И слава богу, что это были профессионалы, – ответил Джерри. – Если бы на их месте оказались отмороженные наркоманы, последствия были бы куда более серьезными.

– О чем вы говорите?! – выпалила я, влетев на кухню. – По-вашему, эти последствия недостаточно серьезны? Вы что, рехнулись? Миссис Бичем в больнице. Ее драгоценности исчезли. Воры унесли картины. – Я лихорадочно искала доводы, которые заставили бы их встряхнуться. – И… и проделали огромную дыру в окне оранжереи! – Не успела я закрыть рот, как поняла, что сморозила глупость.

– Энни, не нужно так переживать. – Джерри тут же поднялся. – Мы имеем в виду, что никто не пострадал. А это самое важное, правда?

Я вихрем пролетела мимо него и устремилась в сад, на свое любимое место. Он пошел за мной.

– Энни, зачем ты себя накручиваешь? Не случилось ничего особенного.

– Дом ограбили! Разве ты этого не заметил? – саркастически спросила я.

– Ты прекрасно понимаешь, что к чему, так что не морочь мне голову. И перестань издеваться над инспектором. Он делает свое дело. Как положено профессионалу.

– Профессионалу в какой области? – Я отвернулась. – В области поглощения чая?

– Он имеет право сделать перерыв.

– Дикарь, спрыгнувший с дерева!

– Энни! Ради бога, успокойся! Зачем ты себя растравляешь? Все закончилось. Посмотри на себя. В такой час бегаешь по саду полуголая. Где твоя одежда?

– Не твое дело. Может, мне нравится бегать полуголой.

Я невольно опустила глаза, увидела свою прозрачную ночную рубашку и чуть не упала в обморок. Попыталась натянуть на бедра кардиган, но он упорно лез наверх, как резиновый.

Джерри снял с себя куртку и набросил мне на плечи.

Я плотно запахнула ее, стараясь прикрыться.

– Думаешь, я стану тебя благодарить? – угрюмо буркнула я.

– Нет. – Он нахмурился.

– Вот и хорошо. А то пришлось бы долго ждать.

– Энни… – Это окончательно сбило его с толку.

– Друзья собираются вновь. Все полицейские – одна шайка.

– Что с тобой?

– Ничего особенного! – Я передразнила акцент уроженца графства Керри, с которым говорил высокий сыщик.

– Энни, не знаю, что на тебя нашло, но думаю, что тебе следует последить за своими манерами.

Эти слова и особенно тон, которым они были сказаны, заставили меня опомниться. Я поняла, что он готов уйти. Эта мысль напугала меня. Напугала еще сильнее, чем большое черное облако, окутавшее меня в тот момент, когда я увидела миссис Бичем, поникшую в кресле.

– Не уходи, Джерри! – Я схватила его за полу рубашки.

И тут из моих глаз внезапно хлынули слезы. Они ручьями текли по лицу и попадали в рот, заставляя ощущать вкус соли и туши для ресниц.

Именно этого я и боялась. Что я распущу нюни, и все поймут, какой я ужасный человек. Человек, недостойный любви.

Джерри привлек меня к себе, но это только ухудшило дело.

– Энни, что случилось? Рассказывай. – Он обнял меня еще крепче. Хорошо, что у него в кармане не было шариковой ручки, иначе она вонзилась бы в нас обоих. Но ручки не понадобилось. Нас соединял теплый мускусный запах туалетной воды, сандалового мыла, и мне хотелось, чтобы так было всегда.

– Энни, признайся, что тебя беспокоит? – Он нежно отвел волосы от моего лица.

– Не могу. Ты возненавидишь меня.

– Глупышка. Я не могу возненавидеть тебя. – Он начал вытирать мне слезы большим серым платком. Оставалось надеяться, что серый он не от грязи. Джерри не слишком жаловал стиральные машины.

Может быть, все дело было в том, что он назвал меня глупышкой. Или в ласковом взгляде, которым сопровождались эти слова. Как бы там ни было, но я призналась в том, то мучило меня всю ночь.

– Что было бы, если б ее убили? – пробормотала я. – Я бы этого не вынесла. Не потому, что она вызывает у меня какие-то особые чувства. Хотя мне ее жалко. Разве можно смотреть на нее без слез? Но дело не в этом. Меня мучила мысль, что, если бы ее убили или она умерла, я бы никогда не узнала, почему она меня бросила. Теперь ты понимаешь, какая я эгоистка? Бедную женщину ограбили, напугали и продержали связанной бог знает сколько времени, а я думала только о себе. Это отвратительно. Правда, Джерри?

17. ЛЕОПАРДЫ, ИХ ЛОГОВА И ВСЕ ПРОЧЕЕ

Кполудню следующего дня дом удалось привести в более-менее нормальное состояние. Я приняла душ, переоделась, убрала комнаты, мастер заменил разбитое стекло, а Рози заняла свое место на кухне.

Когда она вошла с черного хода, часы показывали без десяти восемь. Лицо Рози было белым как мел.

– Энни, что случилось? Почему у дверей стоит полицейская машина? О боже, вы только посмотрите на это окно! Ми… миссис Бичем? – Она перекрестилась.

– Рози, все в порядке. В дом забрались воры, но теперь все нормально. Дело улажено.

Бедная маленькая Рози. Если ее так потряс какой-то взлом, то что с ней будет завтра? Джерри взял с меня слово, что едва миссис Бичем вернется домой, как я скажу ей, кто я такая.

Рано утром мы узнали хорошую новость. Оказалось, что два соседних дома были ограблены тем же самым способом.

– Значит, ваш дом не был выбран специально! – заявил чей-то жизнерадостный голос. – Эти типы воспользовались тем, что вчера был праздник. Решили, что в доме никого нет, и забрались в него. Мелкие воришки, только и всего!

– Просто замечательно, – фальшиво бодрым тоном ответила я.

Однако я понимала, что скрывать свои подлинные чувства от миссис Бичем будет куда труднее. Хотя Джерри снова проявил заботу обо мне, обратившись к своей знакомой, профессиональному консультанту. Эта женщина должна была позвонить и укрепить мою уверенность в себе.

– Убеждена, что ваша настоящая мать будет ошеломлена, но в конце концов поймет вас, – сказала женщина-консультант и дала отбой. Ей было нужно звонить следующему клиенту.

– Как вы смели! Как вы смели подойти ко мне с этой мерзкой фальшивкой! – Миссис Бичем вскочила с кресла. Ее точеное лицо покраснело от гнева.

Я захлопала глазами и попятилась.

Это было неправильно. Все должно было идти по-другому. Так, как обещала знакомая Джерри. Она ведь дипломированный психолог…

Тогда почему миссис Бичем ведет себя подобным образом? Почему не хочет меня понять? Почему она стоит и смотрит на меня так, словно я кусок дерьма, случайно приставший к подошве ее туфельки от Гуччи?

Наверно, она неправильно поняла меня.

– Миссис Бичем, кажется, вы меня не поняли. Я сказала, что я ваша…

– Не смейте повторять эту наглую ложь! Если у вас есть хоть капля порядочности, вы покинете эту комнату еще до того, как я позову на помощь!

На помощь? Разве на нее кто-нибудь нападает?

Дыхание миссис Бичем становилось все более частым. Казалось, она с трудом втягивала в себя воздух. Над ее верхней губой, как всегда, покрытой алой помадой, выступили капельки пота.

О боже… А вдруг ее хватит удар?

– Пожалуйста, миссис Бичем… Я не хотела вас огорчать.

– Огорчать? – Она прижала руку к груди. – А что вы хотели? Всерьез думали, что я обрадуюсь этой мерзкой фальшивке?

Миссис Бичем прижала к губе носовой платок. Капли пота исчезли, ее дыхание восстановилось и стало более мерным. Она почти успокоилась. Но не стала терпимее.

– Моя дочь? – с презрением повторила она. Глядя на меня так, словно я грязный лисенок, которого Пеппер однажды принесла в дом и положила у камина.

Неужели это та самая женщина, которая едва не улыбнулась мне, когда я подбадривала ее в ту ужасную ночь? Которая благодарила меня, когда я помогала ей менять ночную рубашку?

– Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом! – На ее шее неистово пульсировала голубая вена, грозившая прорвать тонкую белую кожу.

– Нет, вы не понимаете. Это не фальшивка. Я обязана рассказать вам правду. У меня больше нет сил хранить ее в тайне. Думаю, вы имеете на это право. Я действительно ваша дочь. В моей комнате лежит свидетельство о рождении. Я родилась двадцать восьмого ноября тысяча девятьсот семидесятого года в частной лечебнице «Морская звезда» близ Блэкрока. Весила девять фунтов четыре унции, и случилось это ровно в полдень. Когда звонили колокола, славившие ангелов.

Я тараторила как сорока, не желая, чтобы она унижала себя, продолжая отпираться. Когда она поймет, что я говорю правду, ей станет стыдно.

– Наверно, вы помните колокольный звон, доносившийся из церкви напротив. Многие роженицы жаловались на шум. Говорили, что он мешает им. Ну, может быть, они были не католички, а протестантки. Впрочем, едва ли в родильном отделении «Морской звезды» могло быть много протестанток, потому что лечебницей руководили монахини…

Я знала, что несу вздор, но не могла остановиться. Пока я говорила, у нее не было возможности возражать мне.

Миссис Бичем протянула руку и вцепилась в широкую каминную доску с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Я была уверена, что она потеряет сознание, упадет на медную решетку и разобьет себе голову. Рухнет у моих ног и умрет, а сверху на нее будет грозно взирать судья.

Мне хотелось обнять и поддержать ее. Сказать: «Не волнуйтесь, я не собираюсь нарушать ваш покой». Я не хотела, чтобы она умирала. И даже не хотела ее огорчать. Если бы она приказала, я бы ушла к себе в комнату и сидела там как мышь. Всю жизнь. Не сказав ни одной живой душе то, что сказала ей.

Но миссис Бичем не потеряла сознание. И не умерла. Взяла себя в руки, сделав усилие, не вязавшееся с ее хрупкой внешностью, и села в кресло с высокой спинкой. Ее лицо вновь приобрело нормальный цвет. Пережитый шок не мешал ей двигаться с поистине королевским изяществом. Можно было поклясться, что она полностью справилась с собой. Если не обращать внимания на страх, застывший в ее глазах.

Но я не собиралась причинять ей вред. Она должна была знать это.

– Миссис Бичем, я не хотела вас расстраивать. Но мне нужно узнать свое происхождение.

– Ваше происхождение? – мрачно повторила она. – Откуда мне знать ваше происхождение? Вы в этом доме служанка. И ничего больше.

С таким же успехом она могла вонзить мне в грудь большую медную кочергу. Во всяком случае, больнее мне не было бы…

– Миссис Бичем, пожалуйста… Неужели мы не можем хотя бы…

– Вы говорите о деньгах? Так вот что вам нужно! Вы пробрались в дом, чтобы шантажировать меня?

Пробралась? Я?

– Вы спланировали это заранее?

– Нет! Ну, может быть, и планировала… но совсем не так, как вы могли подумать… Я вовсе не хотела… не собиралась… – Все окончательно пошло вкривь и вкось. И чем больше я старалась, тем хуже выходило.

Я начала сначала:

– Нет. Позвольте мне объяснить. Я…

– Вы хитрая маленькая дрянь. Проникли в дом и терпеливо ждали удобного момента, чтобы застать меня врасплох! – Ее глаза прищурились и приобрели знакомый ледяной блеск. – О, вы вели себя очень умно. Все это время скрывали свое подлинное лицо. И жили в моем доме.

– Нет, вы все искажаете! Я не планировала… ну, это не было планом. То есть, может быть, и было, но я не хотела от вас ничего, кроме правды. Думаю, что имею на нее право.

Миссис Бичем вскочила с кресла.

Я отпрянула. Но это было лишнее. Она не собиралась приближаться ко мне. Миссис Бичем прошла к большому окну и остановилась у него. Казалось, в ее позвоночник вставили шомпол. Эта поза была мне знакома. Я достаточно часто видела ее. В этой самой комнате. Она прогоняла меня. Ждала, что я уйду.

Черта с два!

– Вы действительно говорили окружающим, что собираетесь удалять фиброму?

– О чем вы? – не оборачиваясь, спросила она.

– Когда я родилась, вы говорили, что легли в «Морскую звезду», чтобы удалить фиброму.

– А вы явились, чтобы наказать меня за это?

– Я… нет. Я хотела знать, почему вы… бросили меня. То, что я получила здесь работу, было простым совпадением. В то утро я случайно оказалась здесь, и Пенелопа по ошибке приняла меня за одну из претенденток на место.

– Вы оказались здесь случайно! Просто шли мимо моих дверей, направляясь в полученную по наследству трущобу? – Ее подбородок вздернулся так, что уставился в потолок.

И тут я поняла, что она никогда не признает меня. Даже если я проторчу здесь до Судного дня, пытаясь спорить и доказывать, кто я такая. Даже если суну ей под нос свое свидетельство о рождении. Даже если получу образец ее крови или лоскут кожи и проведу анализ ДНК. Ничто на свете не заставит эту женщину признать меня.

Я не торопилась. Была осторожна. Боялась смутить или обидеть ее. Но теперь поняла, что даром тратила время. Наверное, я знала это с самого начала и именно поэтому откладывала разговор. Наверное, инстинкт подсказывал мне, что, если я расскажу ей правду, она под любым предлогом избавится от меня. Еще раз.

Вырастившая меня Берни Макхью родилась в самой бедной и густонаселенной части города, но она обращалась с собаками лучше, чем эта женщина обращалась со мной.

Я постучала ее по плечу:

– Ну ты, высокомерная старая сука! Смотри мне в глаза, когда оскорбляешь меня! Я не собиралась позорить тебя. О наших родственных отношениях не знает ни одна душа. – За исключением разве что Джерри… – И можешь мне поверить, хвастаться ими я не собираюсь. Я думала, что моя родная мать леди, а она оказалась настоящей сукой. В двадцать четыре карата. Она отодвинулась.

– Не смейте лапать меня!

Лапать? Постучав по плечу? Миссис Бичем и не догадывалась, что ее холеному, породистому лицу грозила пощечина.

– Я требую, чтобы вы покинули этот дом. Сию же минуту, – ледяным тоном сказала она.

– Можете не беспокоиться. Вы не смогли бы удержать меня здесь даже в том случае, если бы прибили мои ноги к полу!

Она не реагировала.

– Я жалею, что пришла сюда. Жалею, что узнала вас. И… и… – Я лихорадочно пыталась найти слова, которые могли бы побольнее задеть ее. – Надеюсь, что ваши драгоценности и дерьмовые картины лежат на дне Лиффи. Там им и место. Вы знаете, как эти картины назвал полицейский эксперт? Халтурой. Не стоящей холста, на котором они написаны. Очень похожими на вас, миссис Бичем. Одна видимость, а содержания ни на пенни!

– Я требую, чтобы вы покинули мой дом. – Спокойствие, звучавшее в ее голосе, только подстегивало мою истерику.

– Вы не поверите, – сказала я, – но я в самом деле думала, что под вашей холодной, фригидной внешностью может скрываться душа, способная на человеческие чувства. Ну разве это не смешно? – Я открыла дверь. – О да, большое спасибо за то, что вы меня бросили. Благодаря этому меня вырастила добрая, любящая мать, а не жестокая, бессердечная сука!

Когда я поднималась по лестнице, за мной увязалась Рози.

– Что случилось? Почему вы так кричали?

– Спросите свою миссис Бичем!

– Мою? Понятно… Послушайте, дайте ей время. Она еще не оправилась от шока, вызванного ограблением.

– Ах, вот в чем дело? Значит, шок может сделать человека холодным, эгоистичным и нетерпимым? Это что-то новенькое.

– Вы ведь не бросаете нас, правда? – испуганно пролепетала Рози, увидев, что я достаю чемодан.

– Нет. Просто я на ночь глядя решила отправиться в Диснейленд. – Я начала бросать в чемодан одежду.

– Энни, не уходите. Я без вас не справлюсь. Я чуть не расхохоталась ей в лицо.

– А как вы справлялись до моего прихода? Тем более что я здесь не ударяла палец о палец.

У нее изумленно расширились глаза.

– Вы шутите? Вы были лучше всех остальных, вместе взятых. Никто из них вам в подметки не годится!

Я чуть не забыла про чемодан.

– Всех остальных? Что вы хотите этим сказать? Рози смутилась.

– Всех остальных… компаньонок. Энни, от них не было никакого толку. Одни неприятности. Когда они уходили, я о них нисколько не скучала.

– И сколько компаньонок у нее было?

– Ну, три… нет, четыре. Но последняя не в счет. Она не прожила у нас и недели. Ушла через три дня.

– Почему мне не сказали об этом?

– А вы бы согласились занять это место, если бы узнали?

– Может быть, и нет. Мне хотелось, чтобы миссис Бичем была совершенством. Выше всяких подозрений. – Я слегка улыбнулась. – Как жена Цезаря.

– Ну, я мало что о ней знаю, но могу поручиться, что она не совершенство. Как и каждый из нас. Неподалеку от нас жила женщина, которая сорок лет делала искусственные цветы для церкви. Каждый понедельник дочиста мыла алтарь. Никогда не была замужем. Говорили, что у нее было время только для господа. А когда она умерла, в ящике ее комода нашли мертвого младенца. Мумифицированного. Как статуя. Новорожденного младенца. Никто не знал, сколько времени он там пролежал. Даже догадаться нельзя было, потому что он был как мраморный. Бедное маленькое существо. А все считали эту женщину совершенством.

– Мумифицированный младенец? – Я пришла в ужас. – О боже, Рози, откуда вы берете такие истории?

– Это не история, а святая правда! Я сама видела его мумию.

Я с треском захлопнула чемодан. Рози открыла мне дверь.

– Скажите миссис Бичем, что за остальными вещами я кого-нибудь пришлю, – сказала я.

Рози стояла на лестничной площадке и смотрела мне вслед.

– Да благословит вас бог, Энни.

Когда я проходила мимо библиотеки, оттуда не доносилось ни звука. Дверь оставалась плотно закрытой.

Когда к дому подъехало вызванное мной такси, шофер громко просигналил, но в библиотеке по-прежнему было тихо, как в могиле.

Я помахала Рози рукой:

– Берегите себя.

– Счастливо, Энни.